Предыдущая          Следующая

 

ГЛАВА 4. ГОРАЦИЙ СЛАГХОРН

 

Несмотря на то, что последние несколько дней Гарри жил надеждой на приход Дамблдора и избавление от Дурслей, – сейчас, идя вместе с Дамблдором по Оградному проезду, он чувствовал себя неловко. Никогда раньше он не общался нормально с директором вне Хогвартса: их всегда разделял стол. Кроме того, Гарри не мог избавиться от воспоминания об их последней встрече, и это воспоминание отнюдь не способствовало уменьшению чувства неловкости; тогда он долго кричал на Дамблдора, не говоря уже о попытке разнести вдребезги некоторые ценные вещи в его кабинете.

Однако Дамблдор выглядел абсолютно раскованным.

– Держи палочку наготове, Гарри, – бодро произнес он.

– Но я думал, что мне нельзя применять магию вне школы, сэр?

– В случае если на нас нападут, я даю тебе разрешение использовать любое контрзаклятие или антипроклятие, какое сочтешь нужным. Впрочем, я не думаю, что тебе следует беспокоиться о возможности нападения – по крайней мере сейчас.

– Почему, сэр?

– Потому что ты со мной, – просто ответил Дамблдор. – Стой, Гарри, достаточно прошли.

Дойдя до конца Оградного проезда, он внезапно остановился.

– Ты, разумеется, еще не проходил экзамена по Аппарированию? – уточнил он.

– Нет, – ответил Гарри. – Я думал, это только с семнадцати лет?

– Да, верно. Поэтому тебе надо будет держаться за мою руку очень крепко. За левую, если ты не возражаешь, – моя рабочая рука, как ты уже заметил, сейчас немного не в форме.

Гарри уцепился за предложенное Дамблдором предплечье.

– Замечательно, – констатировал Дамблдор. – Ну что ж, поехали.

Гарри почувствовал, что рука Дамблдора выкручивается из его руки, и усилил хватку; в следующий момент все вокруг стало черным; он ощущал давление со всех сторон сразу; он не мог дышать, как будто его грудь была стянута железными обручами; глазные яблоки вдавливались в глазницы, а барабанные перепонки – в глубину черепа; и вдруг –

Легкие Гарри наполнились свежим ночным воздухом, и он смог открыть глаза. У него было такое ощущение, как будто его только что протащили через очень узкую резиновую трубу. Несколько секунд спустя он осознал, что Оградный проезд исчез. Место, где они с Дамблдором находились, было похоже на пустую деревенскую площадь, в центре которой стоял старый военный мемориал и несколько скамеек. Собственные глаза вкупе со здравым смыслом подсказали Гарри, что он только что впервые в жизни Аппарировал.

– Все нормально? – заботливо поинтересовался Дамблдор. – Да, к этому ощущению надо привыкнуть.

– Все в порядке, – ответил Гарри, потирая уши, болевшие так, словно они чуть не остались в Оградном проезде. – Но думаю, что метлы мне нравятся больше.

Дамблдор улыбнулся, слегка ослабил свой плащ около шеи и указал:

– Нам сюда.

Он бодро прошел мимо пустующей гостиницы и нескольких домов. Судя по часам на близрасположенной церкви, полночь должна была наступить совсем скоро.

– Да, скажи-ка, Гарри, – вдруг спросил Дамблдор, – твой шрам… он болел в последнее время?

Гарри неосознанно поднял руку и потер молниеобразную отметку на лбу.

– Нет, – сказал он, – и меня это здорово удивляет. Я думал, что теперь, когда Волдеморт становится все сильнее, он должен гореть все время.

Он взглянул на Дамблдора и прочел на его лице удовлетворение.

– Я, со своей стороны, думал обратное. Лорд Волдеморт в конце концов осознал, что ты имеешь опасный доступ к его мыслям и чувствам. Похоже, что он теперь применяет к тебе Окклуменцию.

– По мне, так это к лучшему, – заметил Гарри, совершенно не тосковавший ни по беспокойным снам, ни по вспышкам своих вторжений в мысли Волдеморта.

Они свернули за угол и прошли мимо телефонной будки и автобусной остановки. Гарри вновь глянул искоса на Дамблдора.

– Профессор?

– Да, Гарри?

– Э… а где именно мы находимся?

– Эта очаровательная деревушка, Гарри, называется Бадлей Бэббертон.

– И зачем мы здесь?

– Ах да, конечно, я тебе еще не сказал. Ну что ж – я уже сбился со счета, сколько раз мне приходилось говорить это в последние годы – но нам опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы убедить одного моего старого коллегу вернуться из отставки снова в Хогвартс.

– А чем я могу в этом помочь, сэр?

– О, я думаю, от тебя будет польза, – загадочно ответил Дамблдор. – Здесь налево, Гарри.

Они проследовали по идущей в гору узкой улочке мимо стройных рядов домов. В окнах не было ни огонька. Странный туман, две последних недели висевший над Оградным Проездом, был и здесь. Вспомнив о дементорах, Гарри оглянулся через плечо и для пущего успокоения сжал рукой волшебную палочку в кармане.

– Профессор – почему мы не могли сразу Аппарировать прямо в дом вашего старого коллеги?

– Потому что это было бы так же грубо, как, скажем, прийти и выломать его дверь, – ответил Дамблдор. – Правила приличия требуют от нас оставить другим волшебникам возможность не разрешить нам войти. И в любом случае большинство жилищ волшебников магически защищено от нежеланных Аппараторов. Например, в Хогвартсе…

– …никто не может Аппарировать внутри зданий и вообще на территории, – быстро продолжил Гарри. – Гермиона Грейнджер мне рассказывала.

– И она была совершенно права. Здесь опять налево.

Часы на церкви за их спиной отбили полночь. Гарри подивился, почему Дамблдор не счел грубым явиться к старому коллеге в столь поздний час, но теперь, когда он в кои-то веки мог нормально поговорить с Дамблдором, на языке его вертелись более важные вопросы.

– Сэр, я прочел в «Дейли Профет», что Фаджа уволили…

– Верно, – сказал Дамблдор, сворачивая в крутой переулок. – Вместо него, как ты наверняка тоже прочел, назначен Руфус Скримджер, бывший глава отдела Авроров.

– Он… вы думаете, он хороший?

– Интересный вопрос. Он способный, это точно. Более сильная и решительная личность, чем Корнелиус.

– Да, но я имел в виду…

– Я знаю, что ты имел в виду. Руфус – человек действия. Большую часть своей карьеры он боролся с Темными волшебниками, так что он реально оценивает силу Лорда Волдеморта.

Гарри немного подождал, но Дамблдор ничего не сказал про свою размолвку со Скримджером, о которой писал «Дейли Профет». Поскольку продолжить тему у него не хватило решимости, он ее сменил.

– И… сэр… я прочел про мадам Боунс.

– Да, – тихо произнес Дамблдор. – Огромная потеря. Это была великая ведьма. Кажется, нам сюда… ох (он указал больной рукой).

– Профессор, что случилось с вашей?..

– Сейчас у меня нет времени на объяснения, – ответил Дамблдор. – Это захватывающая история, и я не хочу рассказывать ее вкратце.

Он улыбнулся Гарри; тот понял, что от его вопросов не хотят отделаться и он может спрашивать дальше.

– Сэр – я получил совой буклет от Министерства Магии, насчет мер безопасности против Упивающихся Смертью…

– Да, я тоже получил такой, – Дамблдор продолжал улыбаться. – Был ли он для тебя полезен?

– Не совсем.

– Я так и думал. Ты ведь не спросил меня, например, какой мой любимый джем, чтобы убедиться, что я действительно профессор Дамблдор, а не самозванец.

– Я не… – начал Гарри, не уверенный, был это выговор или нет.

– На будущее, Гарри – это малиновый… хотя, конечно, если бы я был Упивающимся Смертью, я точно бы выяснил мои предпочтения в плане джема, прежде чем изображать меня.

– Э… ага, – сказал Гарри. – Так вот, в этом буклете было что-то насчет Преисподов. Что это такое? В буклете было не очень понятно.

– Это трупы, – спокойно объяснил Дамблдор. – Мертвые тела, зачарованные Темными волшебниками и выполняющие их приказания. Однако Преисподов давно уже не видели, с той поры, как Волдеморт был силен в прошлый раз… Конечно, он убил достаточно людей, чтобы создать целую армию таких. Вот мы и пришли, Гарри, нам сюда…

Они подходили к маленькому, опрятному каменному дому, окруженному садиком. Гарри был слишком занят, переваривая жуткую информацию о Преисподах, чтобы обращать внимание на что-либо еще; но Дамблдор, едва дойдя до ворот, остановился настолько внезапно, что Гарри не успел затормозить и воткнулся в него.

– О боже. Боже, боже, боже…

Гарри поднял взгляд вдоль ухоженной дорожки, ведущей к дому, и его сердце замерло. Входная дверь болталась на одной петле.

Дамблдор глянул в обе стороны вдоль улицы. Она казалась абсолютно пустынной.

– Достань палочку и следуй за мной, Гарри, – тихо произнес он.

Он открыл ворота и быстро, но бесшумно двинулся по дорожке через сад (Гарри сразу за ним); затем очень медленно толкнул входную дверь, держа волшебную палочку наготове.

Lumos.

Кончик палочки Дамблдора вспыхнул, осветив узкий коридор. Слева была видна еще одна открытая дверь. Высоко держа светящуюся палочку, Дамблдор вошел в гостиную. Гарри дышал ему в спину.

Их глазам предстала сцена полного разрушения. Напольные часы лежали расколотые, их циферблат треснул, а маятник лежал поодаль подобно выроненному мечу. Пианино было опрокинуто, пол вокруг усеян клавишами. Рядом валялись ажурные останки люстры. Подушки были выпотрошены, перья вываливались сквозь разрезы; и все было щедро усыпано осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял палочку еще выше, так что свет от нее пал на стены и осветил что-то темно-красное и липкое на вид, заляпавшее обои. Тихое Гаррино «ах!» заставило Дамблдора обернуться.

– Неприятное зрелище, не так ли? – тяжело проговорил он. – Да, здесь произошло нечто ужасное.

Дамблдор осторожно прошел в середину комнаты, рассматривая мусор у себя под ногами. Гарри следовал за ним, глядя вокруг, отчасти страшась того, что он мог увидеть за обломками пианино или перевернутым диваном, – но ничего похожего на тело нигде не было.

– Может, тут был бой, и они… они его уволокли, профессор? – предположил Гарри, стараясь не думать о том, как тяжело должен был быть ранен человек, чтобы забрызгать кровью все стены.

– Я так не думаю, – тихо ответил Дамблдор, заглядывая через перевернутое мягкое кресло.

– Вы думаете, он?..

– Все еще где-то здесь? Да.

И вдруг Дамблдор без предупреждения атаковал кресло, воткнув в его сиденье кончик палочки.

– Черт! – воскликнуло кресло.

– Добрый вечер, Гораций, – снова выпрямившись, поздоровался Дамблдор.

У Гарри отпала челюсть. Там, где буквально долю секунды назад было кресло, теперь, скрючившись, сидел чрезвычайно толстый и лысый старик, потирая низ живота и обиженно косясь на Дамблдора водянистым глазом.

– Совершенно необязательно было так сильно тыкать палочкой, – прохрипел он, поднимаясь на ноги. – Больно же.

Волшебная палочка Дамблдора осветила блестящую макушку, глаза навыкате, огромные седые моржовые усы и великолепно отполированные пуговицы на бордовом бархатном жилете, надетом поверх лиловой шелковой пижамы. Выпрямившись в полный рост, он едва доставал Дамблдору до подбородка.

– Как ты догадался? – буркнул он, встав на ноги и по-прежнему потирая нижнюю часть живота. Он выглядел на удивление невозмутимым для человека, которого только что обнаружили делающим вид, что он кресло.

– Мой дорогой Гораций, – ответил Дамблдор с улыбкой в голосе, – если бы к тебе в дверь действительно постучались Упивающиеся Смертью, они бы повесили над домом Темный Знак.

Волшебник хлопнул пухлой рукой по своему огромному лбу.

– Темный Знак, – пробормотал он. – Так и знал, что я что-то забыл… ну да ладно. Все равно на это у меня не было времени, я как раз заканчивал всю эту декорацию, когда вы вошли.

Он глубоко вздохнул, отчего кончики его усов затрепетали.

– Могу ли я помочь тебе прибраться? – вежливо спросил Дамблдор.

– Пожалуйста, – отозвался тот.

Он встали спина к спине – высокий худой волшебник напротив низкого толстого – и совершили своими палочками идентичные дугообразные движения.

Вся мебель вспорхнула в свое первоначальное положение; посуда восстановилась прямо в воздухе, перья устремились в подушки; разорванные книги починились и приземлились на свои полки; масляные светильники взлетели на столы у стен и зажглись; множество расколотых серебряных рамок для фотографий, сверкая, пролетели через комнату и устроились на столе, целые и блестящие; разрывы, трещины и дыры повсюду затянулись; и стены вновь стали чистыми.

– Кстати, что это была за кровь? – громко спросил Дамблдор, стараясь перекричать бой свежеотремонтированных напольных часов.

– На стенах? Драконья, – крикнул в ответ волшебник, названный Горацием, в то время как люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем ввинтилась обратно в потолок.

Последний звон испустило пианино, затем все смолкло.

– Да, драконья, – нормальным голосом повторил волшебник. – Моя последняя бутылка, а цены сейчас просто грабительские. Хотя ее еще можно использовать.

Он подошел к серванту, взял с него маленькую хрустальную бутылку и поднес к свету, изучая густую жидкость внутри нее.

– Хм… малость запылилась.

Он вернул бутылку на сервант и вздохнул. В этот момент его взгляд пал на Гарри.

– Ого! – воскликнул он, подняв большие круглые глаза на молниеобразный шрам на Гаррином лбу. – Ого!

– Это, – Дамблдор сделал шаг вперед, чтобы представить их друг другу, – Гарри Поттер. Гарри, это мой старый друг и коллега Гораций Слагхорн[1].

Слагхорн проницательно взглянул на Дамблдора.

– Ты думал, таким способом ты сможешь меня убедить, так? Что ж, мой ответ все равно «нет», Альбус.

Он двинулся мимо Гарри, решительно отвернувшись с видом человека, пытающегося побороть искушение.

– Я надеюсь, мы, по крайней мере, можем чего-нибудь выпить? – спросил Дамблдор. – Ради старой дружбы?

Слагхорн заколебался, потом неприветливым тоном ответил:

– Ну ладно, чуть-чуть можно.

Дамблдор улыбнулся Гарри и пригласил его занять расположенное между камином и горящим светильником кресло, очень похожее на то, которое Слагхорн совсем недавно изображал. Гарри устроился в кресле; ему показалось, что Дамблдор по какой-то причине хочет, чтоб он был как можно больше на виду. И, конечно, когда Слагхорн закончил возиться с графинами и бокалами и снова повернулся лицом в комнату, взгляд его сразу пал на Гарри.

– Кхм, – прокашлялся он и быстро отвел глаза, словно боясь их обжечь. – Вот, – он протянул бокал усевшемуся без приглашения Дамблдору, затем сунул поднос в руки Гарри, наконец плюхнулся в подушки отремонтированного дивана и погрузился в недовольное молчание. Его короткие ноги свисали с края дивана, не доставая до пола.

– Да, как твои дела вообще, Гораций? – прервал молчание Дамблдор.

– Не так чтобы очень, – сразу ответил Слагхорн. – Слабые легкие. Одышка. Еще и ревматизм впридачу. Не могу двигаться так же легко, как раньше. В общем-то, странно ожидать чего-то другого. Старый стал, усталый.

– Но все же ты, похоже, двигался достаточно быстро, чтобы приготовить нам такой прием за столь короткое время. Ты ведь узнал о нас за три минуты до нашего прихода, не больше?

В ответ Слагхорн сказал, наполовину раздраженно, наполовину гордо:

– За две. Не услышал, как сработали Чары Предупреждения о Вторжении, я был в ванне. И тем не менее, – жестко добавил он, вновь собравшись с мыслями, – факт тот, что я старик, Альбус. Уставший старик, вполне заслуживший право на спокойную жизнь и земные блага.

Земные блага, это точно, подумал Гарри, оглядывая комнату. Она была заставлена и забита различными вещами, но едва ли ее можно было назвать неудобной; мягкие стулья и скамеечки для ног, напитки и книги, коробки с шоколадом и взбитые подушки. Если бы Гарри не знал, кто здесь обитает, он бы предположил, что это богатая, суетливая пожилая леди.

– Ты моложе, чем я, Гораций, – напомнил Дамблдор.

– Ну, возможно, и тебе стоит подумать об отставке, – прямо ответил Слагхорн, глядя своими бледными цвета крыжовника глазами на больную руку Дамблдора. – Реакция, вижу, уже не та.

– Ты абсолютно прав, – мягко произнес Дамблдор, тряхнув рукавом и открыв взгляду кончики обожженных и почерневших пальцев; при виде их у Гарри побежали мурашки по коже шеи. – Я, несомненно, медленнее, чем был когда-то. Но с другой стороны…

Он пожал плечами и развел руками, будто желая сказать, что возраст имеет и свои преимущества, и Гарри заметил на здоровой руке Дамблдора кольцо, которого не видел на нем никогда раньше. Кольцо было большое, довольно грубо сделанное из чего-то похожего на золото, и украшенное крупным черным камнем, треснувшим от середины вниз. Взгляд Слагхорна тоже чуть задержался на кольце, и Гарри заметил, что на мгновение лицо его нахмурилось.

– Да, Гораций, так все эти предосторожности против незваных гостей – они рассчитаны на Упивающихся Смертью или на меня? – вернулся к оставленной теме Дамблдор.

– Что может быть нужно Упивающимся Смертью от несчастного больного старого хрыча, такого как я? – вопросил Слагхорн.

– Могу представить себе, что им нужно привлечь твой немаленький талант для принуждения, пыток и убийств, – сказал Дамблдор. – Не хочешь же ты мне сказать, что они все еще не подъезжали к тебе?

Некоторое время Слагхорн ел Дамблдора злобным взглядом, затем пробормотал:

– Я не давал им такой возможности. Я уже год веду кочевую жизнь. Никогда не остаюсь в одном месте больше недели. Переезжаю из одного муглевого дома в другой – владельцы этого местечка сейчас отдыхают на Канарах – здесь очень приятно, жаль будет уезжать. Это очень легко, если знать как – простое Замораживающее заклятье на эту дурацкую сигнализацию от воров, которую они используют вместо Крадоскопов[2], и позаботиться о том, чтобы соседи не видели, как ты вносишь пианино.

– Гениально, – одобрил Дамблдор. – Но, на мой взгляд, это довольно утомительное существование для больного старого хрыча, ищущего спокойной жизни. А вот если бы ты вернулся в Хогвартс…

– Если ты собираешься мне рассказывать, какой мирной станет моя жизнь в этой мерзкой школе, то лучше побереги дыхание, Альбус! Я, может, и в бегах, но после ухода оттуда Долорес Амбридж до меня дошли разные забавные слухи! Если ты так обращаешься теперь с учителями…

– Профессор Амбридж по собственной глупости пострадала от нашего табуна кентавров, – ответил Дамблдор. – Я думаю, что у тебя, Гораций, хватит ума не лезть в лес, чтобы там обзывать орду разозленных кентавров «грязными полукровками»?

– Это она так сделала, да? Идиотка. Никогда не любил ее.

Гарри хихикнул, и оба собеседника обернулись в его сторону.

– Извините, – поспешно проговорил Гарри. – Просто… мне она тоже не нравилась.

Внезапно Дамблдор встал.

– Уходите? – тут же с надеждой в голосе поинтересовался Слагхорн.

– Нет, я как раз хотел спросить, могу ли я воспользоваться твоим туалетом.

– А, – явно разочарованным тоном ответил Слагхорн. – По коридору и вторая дверь налево.

Дамблдор удалился. Дверь за ним захлопнулась, и в комнате воцарилось молчание. Через несколько секунд Слагхорн поднялся, но словно не знал, что делать дальше. Он глянул украдкой на Гарри, затем подошел к огню и повернулся к нему спиной, грея свою широкую заднюю часть.

– Не думай, что я не знаю, зачем он тебя притащил, – внезапно заявил он.

Гарри не ответил, глядя на Слагхорна. Взгляд Слагхорновых водянистых глаз скользнул по его шраму и на сей раз задержался на лице.

– Ты очень похож на своего отца.

– Ага, мне уже говорили.

– Кроме глаз. У тебя…

– Глаза моей матери, ага. – Гарри слышал это так часто, что его это начало несколько утомлять.

– Кхм. Да, вот. Будучи учителем, конечно, нельзя иметь любимчиков, но она была моим. Твоя мать, – добавил Слагхорн в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Лили Эванс. Одна из самых ярких, кого я когда-либо учил. Такая непоседа. Очаровательная девушка. Я частенько говорил ей, что ей следовало быть на моем факультете. И получал довольно нахальные ответы.

– А какой был ваш факультет?

– Я был главой Слизерина. Ой, только вот не надо! – быстро продолжил он, увидев выражение на Гаррином лице и грозя ему своим коротким пальцем. – Не надо этих вот предубеждений! Ты, конечно, гриффиндор, как и она, я полагаю? Да, это обычно передается в семьях. Хотя и не всегда. Слышал когда-нибудь о Сириусе Блэке? Наверняка слышал, про него постоянно писали в газетах последнюю пару лет… Он умер совсем недавно…

Гарри почувствовал, как будто невидимая рука скрутила его внутренности и не отпускает.

– Вот, как бы то ни было, он был в школе хорошим приятелем твоего отца. Все семейство Блэков было на моем факультете, а Сириус угодил в Гриффиндор! Обидно – талантливый был парень. Я заполучил его брата, Регулуса, когда пришла его очередь, но предпочел бы обоих.

Он говорил с видом коллекционера-энтузиаста, цену которого перебили на аукционе. Погруженный в воспоминания, он уставился на противоположную стену, лениво поворачиваясь на месте, чтобы тепло от камина доставалось всей спине равномерно.

– Конечно, твоя мать была муглерожденная. Когда я узнал – не мог поверить своим ушам. Она была так хороша – просто обязана была быть чистокровной.

– Одна из моих лучших друзей муглерожденная! – заявил Гарри. – И она лучшая на всем нашем курсе.

– Забавно, как такое иногда происходит, правда? – задумчиво сказал Слагхорн.

– Ничего забавного, – холодно ответил Гарри.

Слагхорн глянул на него сверху вниз с удивлением.

– Только не думай, что у меня предубеждение против муглерожденных! Нет, нет, нет! Я же сказал только что – твоя мать была одной из моих самых любимых студенток? И потом, был еще Дирк Кресуэлл, на год младше нее – сейчас он глава Отдела взаимоотношений с гоблинами, да – тоже муглерожденный, очень одаренный студент, и до сих пор дает мне интересную информацию о том, что делается в Гринготтсе!

Он немного покачался на мысках, самодовольно улыбаясь, затем показал на множество блестящих рамок на гардеробе, в каждой из которых двигались крошечные люди.

– Это все мои бывшие студенты; все с автографами. Вот Барнабас Кафф, редактор «Дейли Профет», он всегда интересуется моим взглядом на новости. А это Амброзиус Флюм из «Медовинок»[3] – присылает мне что-нибудь вкусненькое на каждый день рождения, а все потому, что я в свое время представил его Цицерону Харкиссу, который дал ему его первую работу! А там, сзади – ты ее увидишь, если вытянешь шею, – это Гвеног Джонс, та самая, которая сейчас капитанит в «Головастых Гарпиях»… люди всегда поражаются, узнав, что я на ты с Гарпиями, плюс еще бесплатные билеты, когда мне надо!

Эта мысль его заметно взбодрила.

– И все эти люди знают, где вас найти? Ну, чтобы прислать вам все это? – спросил Гарри, все это время не перестававший удивляться, как это Упивающиеся Смертью до сих пор не выследили Слагхорна, если к нему постоянно стекаются корзинки со сладостями, квиддичные билеты и посетители, желающие совета.

Улыбка испарилась с лица Слагхорна так же быстро, как прежде кровь со стен.

– Разумеется, нет, – отрезал он, снова глядя на Гарри. – Я ни с кем не контактирую уже год.

У Гарри сложилось впечатление, что Слагхорн был шокирован собственными словами; в какой-то момент он выглядел потерянным. Затем он пожал плечами.

– И тем не менее… благоразумный волшебник в наше время не высовывается. Дамблдору хорошо говорить, но поступить на работу в Хогвартс именно сейчас равносильно объявлению моей принадлежности к Ордену Феникса! И хотя я уверен, что они все достойны уважения, храбры и все такое, но вот уровень смертности мне лично не нравится…

– Вам не обязательно вступать в Орден, чтобы преподавать в Хогвартсе, – возразил Гарри, не в силах полностью подавить насмешку в голосе; он заметил, что ему трудновато сочувствовать несчастному существованию Слагхорна, одновременно вспоминая Сириуса, скорченного в пещере и питающегося крысами. – Большинство учителей не члены Ордена, и пока никто из них не был убит – ну, кроме Квиррелла, но он получил чего заслуживал, с учетом того, что он сотрудничал с Волдемортом.

Гарри был уверен, что Слагхорн относится к числу волшебников, которые не переносят, когда имя Волдеморта произносят вслух, и не ошибся: Слагхорна передернуло, и он испустил протестующий вскрик, который Гарри проигнорировал.

– Я думаю, преподаватели находятся в большей безопасности, чем другие люди, пока Дамблдор директор школы; он ведь считается единственным, кого Волдеморт боится, разве не так? – продолжил он.

Несколько мгновений Слагхорн глядел в пространство; похоже, он обдумывал гаррины слова.

– Хм, да, действительно, Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить всегда избегал сражения с Дамблдором, – неохотно пробормотал он. – И я подозреваю, что, поскольку я не присоединился к Упивающимся Смертью, Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить вряд ли может считать меня своим другом… А в таком случае я действительно буду в большей безопасности поближе к Альбусу… Не буду утверждать, что смерть Амелии Боунс меня не потрясла… Если уж она, со всем ее влиянием в Министерстве, со всей защитой…

Дамблдор снова вошел в комнату, и Слагхорн подпрыгнул на месте, как будто успел забыть о присутствии Дамблдора в доме.

– А, вот и ты, Альбус, – произнес он. – Что-то долго ты там был. Проблемы с желудком?

– Нет, я просто зачитался муглевыми журналами, – ответил Дамблдор. – Обожаю образцы для вязания. Ладно, Гарри, мы достаточно долго злоупотребляли гостеприимством Горация; думаю, нам пора уходить.

Совершенно не испытывая желания не подчиниться, Гарри вскочил на ноги. Слагхорн таким поворотом событий был явно захвачен врасплох.

– Вы уходите?

– Да, конечно. Я думаю, я могу распознать безнадежный случай с первого взгляда.

– Безнадежный?..

Слагхорн выглядел озабоченным. Он вертел своими толстыми большими пальцами и явно нервничал при виде Дамблдора, застегивающего свой дорожный плащ, и Гарри, возящегося с молнией куртки.

– Что ж, жаль, что ты не хочешь эту работу, Гораций, – на прощанье поднял здоровую руку Дамблдор, – Хогвартс был бы рад снова видеть тебя. Несмотря на наши усиленные меры безопасности, ты всегда можешь заглядывать, если захочешь.

– Да… хорошо… очень любезно… Должен сказать…

– Ну тогда до свидания.

– До свидания, – попрощался Гарри.

Они были уже на пороге, когда сзади раздался возглас.

– Ну ладно, ладно! Я согласен!

Дамблдор повернулся и увидел Слагхорна, безмолвно стоявшего в дверях гостиной.

– Ты выйдешь из отставки?

– Да, да, – нетерпеливо ответил Слагхорн. – Наверное, я свихнулся – но да.

– Замечательно! – просиял Дамблдор. – В таком случае, Гораций, встретимся первого сентября.

– Да уж, полагаю, встретимся, – проворчал Слагхорн.

Когда они отчалили по садовой дорожке, до них донесся голос Слагхорна:

– Я потребую повышения жалованья, Дамблдор!

Дамблдор усмехнулся. Ворота за их спиной захлопнулись, и они двинулись обратно вниз по склону сквозь темноту и клубы тумана.

– Отличная работа, Гарри, – произнес Дамблдор.

– Но я же ничего не сделал, – удивленно ответил Гарри.

– Еще как сделал. Ты показал Горацию, как много он приобретет, если вернется в Хогвартс. Он тебе понравился?

– Э…

Гарри сам не знал, понравился ему Слагхорн или нет. Он подозревал, что в некотором смысле Слагхорн был приятным человеком, но, с другой стороны, он казался тщеславным и, что бы он там ни говорил, слишком уж удивлялся тому, что из муглерожденной может получиться хорошая ведьма.

– Гораций, – сказал Дамблдор, освобождая Гарри от необходимости произносить что-либо из этого вслух, – любит комфорт. Кроме того, он любит компанию людей знаменитых, успешных и сильных. Он наслаждается ощущением своего влияния на этих людей. Он никогда не стремился оказаться на троне; он всегда предпочитает быть за спиной – больше возможностей проявить себя, понимаешь? Он подбирал себе любимчиков в Хогвартсе, иногда за амбициозность, иногда за мозги, или за шарм, или за талант; и он обладал потрясающим умением выбирать тех, кто впоследствии становился знаменитостью в какой-либо области. Гораций образовал вокруг себя что-то типа клуба своих любимчиков, протежируя, устанавливая полезные контакты между членами клуба и всегда получая какую-нибудь выгоду, будь то бесплатная коробка его любимых ананасовых цукатов или возможность порекомендовать следующего молодого служащего Отдела взаимоотношений с гоблинами.

На мгновение Гарри отчетливо представил себе огромного толстого паука, раскинувшего вокруг себя сеть и дергающего нити паутины то здесь, то там, чтобы подтянуть к себе поближе своих больших сочных мух.

– Я тебе это рассказываю, – продолжил Дамблдор, – не для того, чтобы настроить тебя против Горация – или, как мы теперь должны его называть, профессора Слагхорна – а для того, чтобы ты был настороже. Он, несомненно, попытается заполучить тебя, Гарри. Ты был бы настоящей жемчужиной в его коллекции; «Мальчик, Который Выжил»… или, как тебя сейчас называют, «Избранный».

При этих словах Гарри пробила дрожь, не имеющая никакого отношения к окружающему холодному туману. Они напомнили ему о других словах, услышанных совсем недавно, о словах, имеющих для него особое и ужасающее значение:

Ни один из них не может жить, пока жив другой…

Дамблдор остановился напротив церкви, мимо которой они прошли ранее.

– Достаточно, Гарри. Пожалуйста, возьми меня за руку…

На сей раз Гарри был готов к Аппарированию, но ощущения по-прежнему были неприятными. Когда давление пропало и Гарри обнаружил, что снова может дышать, они с Дамблдором стояли рядом на проселочной дороге, а перед ними возвышался искривленный силуэт второго Гарриного любимого здания в мире – Берлоги. Несмотря на только что пронизавший его страх, при виде Берлоги Гарри не мог не взбодриться. Там внутри был Рон… и миссис Уизли, которая готовила лучше, чем все, кого он знал…

– Если ты не возражаешь, Гарри, – попросил Дамблдор, проходя вместе с ним через ворота, – я хотел бы сказать тебе еще пару слов, прежде чем мы расстанемся. Тет-а-тет. Может, тут?

Дамблдор показал на низкий каменный сарайчик, в котором Уизли хранили свои помелья[4]. Немного озадаченный, Гарри проследовал за Дамблдором через скрипящую дверь в помещение чуть меньше среднестатистического шкафа. Дамблдор зажег кончик своей волшебной палочки, засветившейся, как факел, и с высоты своего роста улыбнулся Гарри.

– Надеюсь, ты простишь мне эти слова, но я рад и даже немного горд тем, как ты держишься после всего того, что случилось в Министерстве. Позволь сказать, что Сириус, по моему мнению, гордился бы тобой.

Гарри сглотнул; слова покинули его. Он не думал, что ему придется еще раз говорить о Сириусе. И без того было достаточно болезненным слышать дяди-Верноново «его крестный мертв?», и еще хуже – слышать его имя, небрежно оброненное Слагхорном.

– Как жестоко, – мягко произнес Дамблдор, – что вы с Сириусом были вместе так мало. Горькое завершение того, что могло бы быть длительными и счастливыми отношениями.

Гарри кивнул, не отрывая глаз от паука, карабкавшегося вверх по Дамблдоровой шляпе. Ему казалось, что Дамблдор понимал его; возможно, он даже догадывался, что до прихода его письма Гарри практически все время, что жил у Дурслей, лежал на кровати, отказываясь от еды и глядя в туманное окно, с холодной пустотой во всем теле, как вблизи дементора.

– Просто очень трудно, – наконец тихо выдавил он, – осознавать, что он никогда больше мне не напишет.

Внезапно Гарри ощутил резь в глазах и моргнул. Он стеснялся признаться самому себе, что присутствие вне Хогвартса кого-то, кто беспокоился о нем, почти как отец, дарило ему замечательные ощущения, одни из лучших с тех пор, как он познакомился со своим крестным… А теперь почтовые совы никогда больше не принесут ему такого ощущения…

– Сириус был для тебя многим, чего ты был лишен раньше, – тихо продолжил Дамблдор. – Конечно, это колоссальная потеря…

– Но когда я был у Дурслей, – перебил Гарри несколько громче, – я понял, что не должен прятаться от всех, не должен сломаться… Сириус не одобрил бы такого, верно? И потом, жизнь так коротка… возьмем мадам Боунс, или Эммелин Вэнс… Следующим вполне могу быть я? Но если так и будет, – яростно добавил он, на этот раз глядя прямо в голубые глаза Дамблдора, блестящие в свете палочки, – я постараюсь прихватить с собой как можно больше Упивающихся Смертью, а если удастся – то и Волдеморта тоже.

– Слова настоящего сына своих отца и матери и истинного крестника Сириуса, – Дамблдор одобрительно хлопнул Гарри по плечу. – Снимаю перед тобой шляпу – вернее, снял бы, если б не боялся усыпать тебя пауками. А теперь, Гарри, немного сменим тему. Я так понял, что ты читал «Дейли Профет» за последние две недели?

– Да, – ответил Гарри, почувствовав, что его сердце забилось чуть быстрее.

– В таком случае ты наверняка видел, что о твоем приключении в Зале Пророчеств там очень много воды и гораздо меньше информации?

– Да, – снова кивнул Гарри, – И все уже знают, что я тот самый…

– «Все» не знают, – перебил Дамблдор. – Во всем мире есть лишь два человека, которым полностью известно содержание пророчества о тебе и Лорде Волдеморте, и они оба сейчас стоят в этом плохо пахнущем и набитом пауками сарае для метел. Однако, действительно, многие догадались, что Волдеморт послал своих Упивающихся Смертью, чтобы они украли пророчество, и что это пророчество относится к тебе. Теперь. Полагаю, я прав, утверждая, что ты никому не сказал, что знаешь содержание пророчества?

– Никому.

– В целом, это мудро, – сказал Дамблдор, – хотя я думаю, что тебе не следует скрывать его от своих друзей, мистера Рональда Уизли и мисс Гермионы Грейнджер. Да, – добавил он, глядя на испуганное лицо Гарри. – Я думаю, они должны знать. Ты оказываешь им плохую услугу, не поверяя им нечто настолько важное для них.

– Я не хотел…

– Не хотел их беспокоить или пугать? – продолжил его фразу Дамблдор, изучая Гарри поверх очков. – Или, возможно, не хотел показывать им, что ты сам обеспокоен и испуган? Твои друзья нужны тебе, Гарри. Как ты совершенно верно сказал – Сириус не одобрил бы, если бы ты спрятался ото всех.

Гарри ничего не ответил; впрочем, Дамблдор, похоже, ответа и не ждал.

– Касательно еще одного вопроса, хотя и близкого, – произнес он. – Мне бы хотелось, чтобы ты в этом году брал у меня индивидуальные уроки.

– Индивидуальные уроки – с вами? – переспросил Гарри, которого эта новость вывела из состояния задумчивости.

– Да. Я думаю, настало время мне приложить больше усилий к твоему образованию.

– А что вы мне будете преподавать, сэр?

– О, всего понемногу, – легко ответил Дамблдор.

Гарри с надеждой ждал продолжения, но Дамблдор не стал развивать тему, так что Гарри сам задал вопрос, который его несколько беспокоил.

– Если я буду заниматься с вами, мне не придется брать уроки Окклуменции у Снейпа, сэр?

– У профессора Снейпа, Гарри… и да, не придется.

– Слава богу, – облегченно выдохнул Гарри. – А то это было полное…

Он вовремя остановился, удержавшись от произнесения того, что на самом деле думал.

– Я думаю, что слово «фиаско» здесь вполне уместно, – кивнул Дамблдор.

Гарри засмеялся.

– Ну что ж – стало быть, я теперь не очень часто буду видеться с профессором Снейпом. Он же не позволит мне заниматься Зельями, если я не получу «отлично»[5] за С.О.В.[6]… а я знаю, что не получу.

– Не считай своих сов, пока они не прилетели, – рассудительно заметил Дамблдор. – Что, кстати, мне кажется, должно произойти сегодня, немного позже. Теперь еще две вещи, пока мы не расстались. Во-первых, я прошу тебя с этого момента держать свой плащ-невидимку при себе постоянно. Даже внутри Хогвартса. На всякий случай – ты меня понимаешь?

Гарри кивнул.

– И последнее. Пока ты здесь, Берлога получила высшую степень обеспечения безопасности, какую может дать Министерство Магии. Эти меры вызвали определенное неудобство для Артура и Молли – например, вся их почта просматривается в Министерстве перед отсылкой. Они нисколько не возражают, так как их волнует в первую очередь твоя безопасность. Но с твоей стороны было бы не очень порядочно отплатить им, рискуя своей шеей, пока ты живешь у них.

– Я понимаю, – быстро ответил Гарри.

– Вот и хорошо, – закончил разговор Дамблдор, открывая дверь сарая и выбираясь во двор. – Я вижу, на кухне свет горит. Давай не будем далее лишать Молли возможности посетовать, какой ты тощий.

 

Предыдущая          Следующая

 


[1] Slughorn. Slug – слизняк, horn – рог. Дословно его фамилия «Слизнерог»

[2] Sneakoscope. Sneak – подкрадываться, красть исподтишка

[3] Honeydukes – название кондитерского магазинчика

[4] Роулинг использует два слова: broom (метла) и broomstick (помело). Я стараюсь придерживаться этих вариантов в соответствии с авторским написанием.

[5] Оценки в оригинале: Outstanding (O), Exceeding Expectations (E), Acceptable (A), Poor (P), Dreadful (D), Troll (T). Появилось поползновение перевести: Прекрасно, Превосходя ожидания, Приемлемо, Плохо, Паршиво… преодолел ;). В итоге остановился на варианте: Отлично, Сверх ожиданий, Приемлемо, Неудачно, Ужасно, Тролль.

[6] O.W.L. – Ordinary Wizarding Level (обычный волшебный уровень). Owl – по-английски сова. Я перевел аббревиатуру как С.О.В. – Стандартные Оценки Волшебника.

Leave a Reply

ГЛАВНАЯ | Гарри Поттер | Звездный герб | Звездный флаг | Волчица и пряности | Пустая шкатулка и нулевая Мария | Sword Art Online | Ускоренный мир | Another | Связь сердец | Червь | НАВЕРХ