ПредыдущаяВ В В В В В В В В В В В Следующая
Глава 36. Брешь в плане
Гарри вновь лежал на земле ничком. Его ноздри наполнил запах леса. Он ощущал под своей щекой холодную твердую землю; очки, сбитые в сторону при падении, врезались ему в висок. Каждый дюйм его тела болел, а то место, куда попало убивающее проклятие, чувствовалось, словно туда пришелся удар железным кулаком. Он не шевелился, но оставался в точности там, где упал, вытянув левую руку под неудобным углом и приоткрыв рот.
Он ожидал услышать возгласы триумфа и радости по поводу его смерти, но вместо этого воздух был наполнен звуком поспешных шагов, перешептыванием и взволнованным бормотанием.
– Мой Лордвр¦ мой Лордвр¦
Это был голос Беллатрикс, и она говорила словно с любимым. Гарри не осмелился открыть глаза, но позволил остальным чувствам исследовать затруднительное положение, в котором он оказался. Он знал, что его волшебная палочка все еще спрятана под мантией, он чувствовал ее между своей грудью и землей. Нечто отдаленно напоминающее подушку в районе живота подсказало ему, что плащ-невидимка тоже был там, надежно спрятанный из виду.
– Мой Лордвр¦
– Хватит, – произнес голос Волдеморта.
Послышались еще шаги: несколько человек пятились от одного и того же места. Отчаянно стремясь увидеть, что и почему происходит, Гарри на миллиметр приоткрыл глаза.
Волдеморт, похоже, поднимался на ноги. Разнообразные Упивающиеся Смертью спешили отойти от него подальше, возвращаясь к толпе у края поляны. Одна лишь Беллатрикс оставалась на месте, стоя на коленях рядом с Волдемортом.
Гарри снова закрыл глаза и обдумал увиденное. Упивающиеся Смертью сгрудились вокруг Волдеморта, который, судя по всему, упал на землю. Что-то произошло, когда он ударил Гарри убивающим проклятием. Неужели Волдеморт тоже свалился? Похоже, что так и было. И оба они на короткое время лишились сознания, и к ним обоим оно теперь вернулосьвр¦
– Мой Лорд, позвольте мневр¦
– Мне не нужна помощь, – холодно ответил Волдеморт, и Гарри, хотя и не видел этого, представил себе, как Беллатрикс убирает протянутую руку. – Мальчишкавр¦ он мертв?
Над поляной повисла полнейшая тишина. Никто не приближался к Гарри, но он ощутил на себе концентрированный взгляд, словно вминающий его в землю, и испугался того, что хотя бы один его палец или веко может вздрогнуть.
– Ты, – сказал Волдеморт, и Гарри услышал звук удара и негромкий вскрик боли. – Проверь его. Скажи мне, мертв он или нет.
Гарри не знал, кого послали удостовериться. Он мог лишь лежать на месте, слушая предательское биение сердца, и ждать, пока его проверят; но в то же время он не мог не заметить, хотя это было небольшим утешением, что сам Волдеморт не осмеливается приблизиться к нему, что Волдеморт подозревает, что все прошло не так, как планировалосьвр¦
Руки, более мягкие, чем он ожидал, дотронулись до Гарриного лица, оттянули веко, влезли под рубашку, прижались к груди, к сердцу. Гарри слышал частое дыхание женщины, ее длинные волосы щекотали ему лицо. Он знал, что она ощущает мерные удары жизни о его ребра.
– Драко жив? Он в замке?
Шепот был едва слышен; ее губы были в дюйме от его уха, голова была пригнута так низко, что ее длинные волосы заслоняли его лицо от взглядов.
– Да, – выдохнул Гарри в ответ.
Он почувствовал, как рука на его груди сжалась; ногти пробороздили его кожу. Затем рука убралась. Женщина села.
– Он мертв! – крикнула Нарцисса Малфой наблюдающим.
И только теперь они стали кричать, теперь они восторженно вопили и топали ногами, и сквозь закрытые веки Гарри видел вспышки красного и серебряного света, радостно выпущенные в воздух.
По-прежнему лежа на земле и притворяясь мертвым, он понял. Нарцисса знала, что единственный шанс для нее попасть в Хогвартс и найти своего сына заключался в том, что она должна была быть в составе победоносной армии. Ей теперь было безразлично, победил ли Волдеморт.
– Видите? – проклекотал Волдеморт через всеобщий гам. – Гарри Поттер пал от моей руки, и теперь никто из живущих не может мне угрожать! Смотрите! Crucio!
Гарри ждал этого: он знал, что его тело не останется лежать нетронутым на подстилке Запретного леса, оно обязательно подвергнется унижению в доказательство победы Волдеморта. Его подняло в воздух, и ему потребовалась вся его решительность, чтобы остаться обмякшим; однако боль, которой он ждал, не пришла. Один, два, три раза он был подброшен вверх; его очки отлетели прочь, и он почувствовал, как волшебная палочка чуть скользит под его мантией, но он оставался пассивным и безжизненным, и когда он свалился на землю в последний раз, вся поляна гремела насмешками и вспышками хохота.
– А теперь, – сказал Волдеморт, – мы пойдем в замок и покажем им, что стало с их героем. Кто потащит тело? Нет – погодитевр¦
Раздался новый взрыв хохота, и через несколько секунд Гарри почувствовал, как земля под ним дрожит.
– Ты его понесешь, – произнес Волдеморт. – Он будет прекрасно смотреться в твоих руках, не так ли? Подними своего маленького друга, Хагрид. И очки – наденьте ему очки – он должен быть узнаваем.
Кто-то с грубой силой впихнул очки обратно Гарри на нос, но огромные ручищи, поднявшие его в воздух, были невероятно мягкими. Гарри чувствовал, как руки Хагрида дрожат от тяжелых всхлипов; гигантские слезы капали на него, когда Хагрид баюкал его в своих руках, но Гарри не смел ни словом, ни движением тайно сообщить Хагриду, что не все еще потеряно.
– Пошли, – скомандовал Волдеморт, и Хагрид, спотыкаясь, побрел вперед, через чащу деревьев, обратно сквозь лес. Ветви цеплялись за Гаррины волосы и мантию, но он лежал неподвижно, приоткрыв рот, зажмурив глаза, в темноте, а Упивающиеся Смертью вопили повсюду вокруг, и всхлипывающий Хагрид слепо шел вперед, и никто не смотрел, не бьется ли жилка на открытой шее Гарри Поттеравр¦
Два великана проламывались вперед позади Упивающихся Смертью; Гарри слышал, как деревья трещали и падали там, где они проходили; они издавали столько шума, что птицы с криками взмывали в воздух, и даже насмешки Упивающихся Смертью были заглушены. Победоносная процессия маршировала вперед, к опушке леса, и через некоторое время Гарри по слабеющей темноте под своими закрытыми веками догадался, что деревья начинают расти все реже.
– БЭЙН!
Неожиданный выкрик Хагрида чуть не заставил Гарри открыть глаза.
– Шо, теперь вы щасливы, шо вы не дрались, вы, кучка нытиков? Вы щасливы, шо Гарри Поттер п-п-погиб?
Хагрид не смог продолжать – разрыдался. Гарри подивился, сколько созданий наблюдало за их процессией; он не осмеливался открыть глаза, чтобы посмотреть. Некоторые из Упивающихся Смертью выкрикивали оскорбления в адрес кентавров, проходя мимо них. Вскоре воздух посвежел, и Гарри понял, что они дошли до опушки леса.
– Стоять.
Гарри показалось, что Хагрида силой заставили подчиниться приказу Волдеморта, потому что его слегка дернуло. Теперь холод распространился там, где они стояли, и Гарри слышал хриплое дыхание дементоров, патрулирующих окраину леса. Они на него теперь не подействуют. Факт своего выживания горел в Гарри, это был его талисман против дементоров, словно олень его отца нес охрану в самом его сердце.
Кто-то прошел совсем рядом, и Гарри понял, что это был сам Волдеморт, потому что секундой позже он заговорил, и его голос магически усилился, разносясь над парком, врезаясь в Гаррины барабанные перепонки.
– Гарри Поттер мертв. Он был убит, когда убегал, пытаясь спасти себя, пока вы отдавали свои жизни ради него. Мы принесли вам его тело в доказательство того, что вашего героя больше нет.
Битва нами выиграна. Вы потеряли половину бойцов. Мои Упивающиеся Смертью превышают вас числом, и с Мальчиком, Который Выжил, покончено. Война должна закончиться. Всякий, кто продолжит сопротивление, будь то мужчина, женщина или ребенок, будет уничтожен, так же как и все члены его семьи. Теперь выходите из замка, встаньте предо мной на колени, и вы будете пощажены. Ваши родители и дети, ваши братья и сестры будут жить, они будут прощены, и вы присоединитесь ко мне в новом мире, который мы вместе построим.
В парке и в замке повисло молчание. Волдеморт был настолько близко, что Гарри не осмеливался снова приоткрыть глаза.
– Пошли, – приказал Волдеморт, и Гарри услышал, как он идет вперед, и Хагрид был принужден идти за ним. Теперь Гарри чуть-чуть приоткрыл глаза и увидел, как Волдеморт шагает перед ним, неся на плечах свою огромную змею Нагини, свободную теперь от своей зачарованной клетки. Но у Гарри не было возможности вытащить волшебную палочку, спрятанную под мантией, незаметно для Упивающихся Смертью, шагающих по обе стороны от них сквозь постепенно светлеющую темноту.
– Гарри, – всхлипывал Хагрид. – Ох, Гарривр¦ Гарривр¦
Гарри снова зажмурил глаза. Он знал, что они подходят к замку, и напряг слух, пытаясь различить сквозь злорадные голоса и топот Упивающихся Смертью признаки жизни тех, кто был внутри.
– Стоять.
Упивающиеся Смертью остановились; Гарри услышал, как они встают в линию перед открытыми входными дверями школы. Даже сквозь закрытые глаза он видел красноватое сияние, означающее поток света, устремленный на него из холла. Он ждал. В любой момент люди, ради которых он старался умереть, увидят его, кажущегося мертвым, в руках Хагрида.
– НЕТ!!!
Вопль был тем более ужасен, потому что Гарри не ожидал, ему и во сне не могло присниться, что профессор МакГонагалл способна издать такой звук. Он услышал, как другая женщина хохочет поблизости, и догадался, что это Беллатрикс торжествует, радуется отчаянию МакГонагалл. На секунду он приоткрыл глаза вновь и увидел, что дверной проем заполняется людьми, что выжившие в сражении выходят на ступени, чтобы посмотреть на победителей и убедиться своими глазами, что Гарри мертв. Он увидел Волдеморта, стоящего чуть впереди него и поглаживающего голову Нагини одним белым пальцем. Он снова закрыл глаза.
– Нет!
– Нет!
– Гарри! ГАРРИ!!!
Крики Рона, Гермионы и Джинни были хуже, чем МакГонагалл; Гарри ничего не хотелось больше, чем крикнуть в ответ, однако он заставил себя лежать молча. Их крики подействовали как триггер, толпа выживших подхватила их пример, начала вопить и выкрикивать оскорбления в адрес Упивающихся Смертью, пока невр¦
– МОЛЧАТЬ! – взревел Волдеморт; раздался удар, яркая вспышка, и все внезапно замолчали. – Все кончено! Положи его, Хагрид, положи к моим ногам, где ему самое место!
Гарри почувствовал, как его опускают на траву.
– Видите? – сказал Волдеморт, и Гарри ощутил, как он ходит взад-вперед совсем близко. – Гарри Поттер мертв! Теперь вы понимаете, вы, оболваненные? Он всегда был ничем, никем, всего лишь мальчишкой, который надеялся, что другие будут жертвовать собой ради него!
– Он побил тебя! – крикнул Рон, и чары рухнули, и защитники Хогвартса снова кричали и вопили, пока второй, более сильный удар не выключил их голоса вновь.
– Он был убит, когда пытался выбраться из хогвартского парка, – произнес Волдеморт, явно получая наслаждение от своей лжи, – он был убит, когда пытался спасти себявр¦
Тут Волдеморт прервался; Гарри услышал шаркающий звук, вскрик, затем еще один удар. Мелькнула вспышка света, и раздался болезненный стон. Гарри приоткрыл глаза на бесконечно малую величину. Кто-то вырвался из толпы и кинулся на Волдеморта; Гарри увидел, как обезоруженная фигура ударилась о землю. Волдеморт, смеясь, отшвырнул в сторону волшебную палочку своего противника.
– И кто это у нас? – прошипел он, подобно своей змее. – Кто это вызвался показать, что произойдет с каждым, кто продолжает драться, когда сражение проиграно?
Беллатрикс испустила смешок восторга.
– Это Невилл Лонгботтом, мой Лорд! Мальчишка, доставлявший столько неприятностей Кэрроу! Сын Авроров, помните?
– Ах да, я вспоминаю, – Волдеморт смотрел сверху вниз на Невилла, пытающегося встать на ноги, безоружного и беззащитного, на нейтральной полосе между выжившими защитниками замка и Упивающимися Смертью. – Но ты ведь чистокровный, не так ли, мой храбрый мальчик? – спросил Волдеморт у Невилла; тот стоял перед ним, сжав пустые руки в кулаки.
– И что если так? – громко спросил Невилл.
– Ты показал присутствие духа и храбрость, и ты происходишь из благородной семьи. Из тебя получится очень хороший Упивающийся Смертью. Нам нужны такие, как ты, Невилл Лонгботтом.
– Я к тебе присоединюсь, когда ад замерзнет, – ответил Невилл. – Армия Дамблдора! – прокричал он, и из толпы раздались ответные крики, заткнуть которые волдемортовы Чары Молчания были явно не в силах.
– Очень хорошо, – произнес Волдеморт, и в его шелковом голосе Гарри услышал бПЊльшую опасность, чем в самом сильном проклятии. – Если таков твой выбор, Лонгботтом, мы возвращаемся к первоначальному плану. На твоей голове, – тихо продолжил он, – да будет это.
По-прежнему наблюдая сквозь ресницы, Гарри увидел, как Волдеморт взмахнул волшебной палочкой. Несколько секунд спустя из одного из разбитых окон замка вылетело нечто вроде бесформенной птицы. Пролетев сквозь сумрак, предмет приземлился в руку Волдеморта. Он потряс покрытый плесенью предмет за заостренный конец, и с его руки, пустая и порванная, свесилась Сортировочная шляпа.
– В школе Хогвартс больше не будет Сортировки, – заявил Волдеморт. – Не будет факультетов. Эмблема, щит и цвета моего благородного предка, Салазара Слизерина, подойдут всем, не правда ли, Невилл Лонгботтом?
Он навел волшебную палочку на Невилла, ставшего немедленно твердым и неподвижным, и натянул шляпу ему на голову, так что она спустилась ниже уровня глаз. В наблюдающей толпе перед замком началось какое-то движение, и Упивающиеся Смертью разом подняли волшебные палочки, удерживая защитников Хогвартса на месте.
– Сейчас Невилл продемонстрирует нам, что случается с каждым, кто достаточно глуп, чтобы продолжить сопротивляться мне, – объявил Волдеморт и, взмахнув палочкой, заставил Сортировочную шляпу вспыхнуть.
Вскрики раскололи рассвет, и Невилл был весь в огне, прикованный к тому месту, где стоял, неспособный двинуться, и Гарри не мог этого вынести – он должен действоватьвр¦
И тут в одно и то же мгновение произошло множество событий.
От дальней границы школы послышался громкий шум, словно сотни людей, громко крича, перемахнули через невидимые от входа стены и рванулись к замку. Одновременно из-за замка неуклюже вышел Гроуп и прорычал: «ХАГГЕР!» На его рык ответил рев Волдемортовых великанов: они помчались на Гроупа, словно бешеные слоны, заставляя землю сотрясаться. Затем раздался цокот копыт и щелканье луков, и неожиданно стрелы начали падать среди Упивающихся Смертью; те смешали ряды, удивленно крича. Гарри вытянул из-под мантии плащ-невидимку, накинул его на себя и вскочил на ноги. Одновременно двинулся и Невилл.
Одним быстрым, текучим движением Невилл вырвался из проклятия Полного Паралича; горящая шляпа слетела с него, и он вытянул из ее глубины нечто серебряное со сверкающей рубинами рукоятьювр¦
Звук удара серебряного клинка был не слышен за ревом приближающейся толпы, за воем дерущихся великанов, за цокотом наступающих кентавров, но, несмотря на это, на клинок словно устремился каждый взгляд. Одним ударом Невилл отсек голову гигантской змеи; та взмыла, вращаясь, высоко в воздух, сверкая в свете, исходящем из холла, и рот Волдеморта раскрылся в яростном вопле, которого никто не услышал, и тело змеи грохнулось к его ногамвр¦
Прячась под плащом-невидимкой, Гарри наложил Чары Щита между Невиллом и Волдемортом, прежде чем последний успел поднять волшебную палочку. Затем все крики, рев и громовые удары сражающихся великанов потонули в вопле Хагрида.
– ГАРРИ! – проорал Хагрид. – ГАРРИ – ГДЕ ГАРРИ?!
Воцарился хаос. Наступающие кентавры рассеивали Упивающихся Смертью, все спасались от ног великанов, и ближе и ближе громыхали подкрепления, пришедшие неизвестно откуда; Гарри увидел гигантские крылатые существа, кружащие над головами великанов – это были Тестрали и гиппогриф Бакбик[1], они пытались выцарапать великанам глаза, пока Гроуп бил и колотил их. Все волшебники, равно защитники Хогвартса и Волдемортовы Упивающиеся Смертью, теперь двигались обратно в замок. Гарри пускал сглазы и проклятия в каждого Упивающегося Смертью, который попадался ему на глаза, и они падали, не зная, кто или что ударило их, и их тела давила отступающая в замок толпа.
Все еще скрытый под плащом-невидимкой, Гарри был внесен в холл. Он искал Волдеморта и увидел его в противоположном конце комнаты; тот пятился в сторону Большого Зала, пуская проклятия направо и налево из своей волшебной палочки и продолжая отдавать приказы своим последователям. Гарри наложил еще несколько Щитов, и неслучившиеся жертвы Волдеморта, Шимус Финниган и Ханна Эббот, прошмыгнули мимо него в Большой Зал и присоединились к сражению, уже шедшему внутри полным ходом.
И тут больше, еще больше людей взбежало по каменным ступеням, и Гарри увидел Чарли Уизли, обгоняющего Горация Слагхорна, по-прежнему одетого в свою изумрудно-зеленую пижаму. Они вернулись во главе, судя по всему, семей и друзей всех и каждого хогвартского студента, оставшегося драться, а также владельцев домов и магазинов Хогсмида. Кентавры Бэйн, Ронан и Магориан ворвались в холл под громкий цокот копыт, и в тот же момент за Гарриной спиной слетела с петель дверь, ведущая в кухню.
Орава домовых эльфов Хогвартса влетела в холл, вопя и размахивая разделочными ножами и тесаками, а во главе их мчался Кричер; медальон Регулуса Блэка подскакивал у него на груди, а его квакающий голос перекрикивал общий шум:
– Бейтесь! Бейтесь за моего господина, защитника домовых эльфов! Бейтесь с Темным Лордом во имя храброго Регулуса! Бейтесь!
Они рубили и кололи лодыжки и голени Упивающихся Смертью, их крохотные лица дышали злобой. Всюду, куда Гарри кидал взгляд, Упивающиеся Смертью рушились под натиском множества противников, пораженные заклинаниями, вытягивающие стрелы из ран, ударяемые по ногам ножами эльфов или просто пытающиеся сбежать и поглощенные наступающей ордой.
Но битва была еще не кончена: Гарри поспешно прошмыгнул между сражающимися, мимо дергающихся пленников, и вбежал в Большой Зал.
Волдеморт был в гуще сражения, он бил и крушил все, до чего мог дотянуться. Гарри никак не мог прицелиться, но пробирался все ближе, по-прежнему невидимый, и Большой Зал забивался все больше и больше, ибо все, кто был способен ходить, направлялись сюда.
Гарри увидел, как Йексли грохнулся на пол, превзойденный Джорджем и Ли Джорданом, как Долохов с криком пал от руки Флитвика, как Уолден Макнейр пролетел через комнату, брошенный Хагридом, ударился о каменную стену и свалился без сознания. Он увидел, как Рон и Невилл вдвоем свалили Фенрира Грейбэка, как Аберфорт оглушил Руквуда, как Артур и Перси отправили на пол Тикнесса, как Люциус и Нарцисса Малфой мчатся сквозь толпу, даже не пытаясь сражаться, и выкрикивают имя своего сына.
Теперь Волдеморт дрался одновременно с МакГонагалл, Слагхорном и Кингсли, и холодная ярость была написана на его лице, когда они вились и пригибались вокруг него, не в силах его прикончитьвр¦
В пятидесяти ярдах от Волдеморта Беллатрикс тоже продолжала драться, и, как и ее повелитель, она билась одновременно с тремя: Гермионой, Джинни и Луной; все трое сражались изо всех сил, но Беллатрикс была с ними на равных, и Гаррино внимание было отвлечено, когда убивающее проклятие прошло так близко от Джинни, что она лишь на дюйм разминулась со смертьювр¦
Гарри изменил направление движения, стремясь к Беллатрикс вместо Волдеморта, но, прежде чем он успел сделать несколько шагов, его оттолкнули в сторону.
– НЕ ТРОЖЬ МОЮ ДОЧЬ, СУКА!!!
Миссис Уизли на бегу отшвырнула плащ, освобождая руки. Беллатрикс крутанулась на месте и расхохоталась при виде своего нового противника.
– С ДОРОГИ! – проорала миссис Уизли трем девушкам и, замахнувшись волшебной палочкой, вступила в бой. Гарри с ужасом и восхищением наблюдал, как волшебная палочка Молли Уизли крутится и рассекает воздух, и улыбка Беллатрикс увяла, превратившись в оскал. Струи света вылетали из обеих палочек, пол под ногами ведьм раскалился и потрескался; обе женщины дрались насмерть.
– Нет! – крикнула миссис Уизли, когда несколько студентов бросились вперед, желая прийти к ней на помощь. – Назад! Назад! Она моя!
Сотни людей выстроились теперь вдоль стен, наблюдая за двумя схватками – Волдеморта с тремя противниками и Беллатрикс с Молли, и Гарри стоял, невидимый, разрываясь между ними, желая нападать и в то же время защищать; он не мог быть уверен, что не попадет в невинного.
– Что станет с твоими детьми, когда я убью тебя? – издевалась Беллатрикс, такая же безумная, как и ее повелитель, уворачиваясь от проклятий Молли, танцующих вокруг нее. – Когда мамочка уйдет туда же, куда Фреддичка?
– Ты – больше – никогда – не – тронешь – моих – детей! – прокричала миссис Уизли.
Беллатрикс расхохоталась тем же веселым смехом, что ее кузен Сириус, когда он падал спиной вперед сквозь вуаль, и внезапно Гарри понял, что сейчас произойдет, прежде чем оно произошло.
Проклятие Молли прошло под вытянутой рукой Беллатрикс и ударило ее точно в грудь, прямо напротив сердца.
Издевательская улыбка Беллатрикс застыла на ее лице, глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит; в один крошечный миг она поняла, что произошло, и потом она рухнула на пол, и наблюдающая толпа взревела, и Волдеморт закричал.
Гарри видел все как в замедленном кино: он увидел, как МакГонагалл, Кингсли и Слагхорн отлетели назад, корчась и размахивая руками в воздухе, ибо ярость Волдеморта от гибели его последнего, лучшего лейтенанта взорвалась подобно бомбе. Волдеморт поднял волшебную палочку и навел ее на Молли Уизли.
– Protego! – прокричал Гарри, и магический барьер образовался в центре Зала, и Волдеморт начал оглядываться в поисках источника этого барьера, и Гарри наконец-то стянул с себя плащ-невидимку.
Раздавшиеся со всех сторон вопли шока, приветствия, крики «Гарри!», «ОН ЖИВ!» мгновенно увяли. Толпа была напугана, и абсолютное молчание пало на Зал, когда Волдеморт и Гарри взглянули друг на друга. Они одновременно начали двигаться по кругу.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь пытался помогать, – громко произнес Гарри, и в полной тишине его голос разнесся, как зов трубы. – Все должно быть именно так. Это должен быть я.
Волдеморт зашипел.
– Поттер вовсе не имеет это в виду, – сказал он, не сводя с Гарри своих расширившихся красных глаз. – Это не так, как он обычно действует, верно? Кого ты сегодня собираешься использовать вместо щита, Поттер?
– Никого, – просто ответил Гарри. – Хоркруксов больше нет. Остались только ты и я. Ни один не может жить, пока жив другой, и один из нас скоро уйдет отсюда навсегдавр¦
– Один из нас? – насмешливо повторил Волдеморт; все его тело было натянуто, глаза неотрывно смотрели на Гарри, он был подобен змее, готовой ударить. – Ты думаешь, что останешься ты, правда – мальчик, выживший случайно, и лишь потому, что Дамблдор тянул за нитки?
– Случайно, вот как? Это случайно моя мать умерла, чтобы спасти меня? – спросил Гарри. Они оба по-прежнему двигались боком, описывая идеальный круг, оставаясь на одном и том же расстоянии, и для Гарри не существовало другого лица, кроме лица Волдеморта. – Случайно я решил драться там, на кладбище? Случайно я не защищался сегодня ночью и остался жив, и снова вернулся, чтобы драться?
– Случайно! – крикнул Волдеморт, но удара все еще не наносил, и наблюдающая толпа застыла, словно окаменев; из сотен, заполнивших Зал, казалось, даже дышали только они двое. – Случайности, совпадения и то, что ты все время прятался и корчился под юбками более достойных мужчин и женщин и позволял мне убивать их вместо тебя!
– Сегодня ночью ты больше никого не убьешь, – произнес Гарри, пока они кружили, неотрывно глядя друг другу в глаза, зеленые против красных. – Ты не сможешь убить никого из них, никогда. Ты этого еще не понял? Я был готов умереть, чтобы ты прекратил ранить этих людейвр¦
– Но ты не умер!
– Я хотел этого, и в этом все дело. Я сделал то, что сделала моя мать. Они защищены от тебя. Разве ты не заметил, что ни одно из заклинаний, которые ты на них накладывал, не работает? Ты не можешь пытать их. Ты не можешь коснуться их. Ты не учишься на своих ошибках, Риддл, верно?
– Ты смеешьвр¦
– Да, я смею. Я знаю вещи, которых ты не знаешь, Том Риддл. Я знаю множество важных вещей, которых ты не знаешь. Желаешь услышать кое-какие из них, прежде чем ты совершишь еще одну большую ошибку?
Волдеморт не ответил, но продолжал крадучись идти по кругу, и Гарри знал, что он на время как бы загипнотизировал Волдеморта, что теперь Волдеморта будет удерживать самая маленькая возможность того, что Гарри на самом деле может быть известен решающий секретвр¦
– Это опять любовь? – спросил Волдеморт, и его змееподобное лицо скривилось в насмешливую гримасу. – Любимое оружие Дамблдора, любовь, которое, как он заявлял, покорило смерть, но которое не помешало ему упасть с башни и развалиться, как восковая фигура? Любовь, которая не помешала мне раздавить твою мать-Грязнокровку как таракана, Поттер – и никто, похоже, не любит тебя настолько, чтобы побежать вперед на этот раз и принять мое проклятие. Так что помешает тебе умереть теперь, когда я ударю?
– Всего одна вещь, – ответил Гарри, и они по-прежнему кружили друг вокруг друга, обернутые друг вокруг друга, разделенные лишь последним секретом и больше ничем.
– Если это не любовь – то, что спасет тебя на этот раз, – сказал Волдеморт, – то ты, должно быть, веришь, что ты владеешь магией, которой не владею я, или же что твое оружие сильнее моего?
– Я верю и в то, и в другое, – и Гарри заметил, как шок отразился на змееподобном лице Волдеморта, хотя и исчез с него немедленно; Волдеморт начал хохотать, и этот звук был более пугающим, чем его крики; безумный, напрочь лишенный юмора смех эхом разнесся по безмолвному Залу.
– Ты думаешь, ты знаешь больше магии, чем я? Чем я, Лорд Волдеморт, который применял такую магию, которая самому Дамблдору даже и не снилась?
– О, она ему снилась, – ответил Гарри, – но он знал больше, чем ты, он знал достаточно, чтобы не делать того, что ты сделал.
– Это значит, что он был слаб! – крикнул Волдеморт. – Слишком слаб, чтобы осмелиться, слишком слаб, чтобы взять то, что было его, то, что будет моим!
– Нет, он был умнее тебя, – произнес Гарри. – Он был волшебником сильнее тебя и человеком лучше тебя.
– Я принес смерть Альбусу Дамблдору!
– Ты думал, что ты это сделал, – поправил Гарри, – но ты ошибался.
Впервые наблюдающая за ними толпа пошевелилась, когда сотни людей, стоящих вдоль стен, разом ахнули.
– Дамблдор мертв! – Волдеморт швырнул эти слова в Гарри, словно мог ими причинить Гарри невыносимую боль. – Его труп гниет в мраморной гробнице в парке этого замка, я видел его, Поттер, он не вернется!
– Да, Дамблдор мертв, – спокойно ответил Гарри, – но ты не убил его. Он сам выбрал то, как он умрет, выбрал за много месяцев до своей смерти, спланировал все это вместе с человеком, которого ты считал своим слугой.
– Что это за детские мечтания? – вопросил Волдеморт, но тем не менее он по-прежнему не наносил удара, и его красные глаза не отрывались от Гарриных.
– Северус Снейп не был твоим человеком, – заявил Гарри. – Снейп был человеком Дамблдора, он стал им с того самого момента, как ты начал охотиться за моей матерью. И ты этого не сознавал из-за той самой вещи, которой ты никогда не понимал. Ты ведь никогда не видел, как Снейп призывает Патронуса, верно, Риддл?
Волдеморт не ответил. Они продолжали кружить в центре Зала, словно пара волков, намеревающихся разорвать друг друга.
– Патронусом Снейпа была оленуха, – продолжил Гарри, – как и у моей матери, потому что он любил ее практически всю свою жизнь, с самого детства. Ты должен был осознать, – добавил он, увидев, как раздуваются ноздри Волдеморта, – он же просил тебя пощадить ее, так?
– Он желал ее, вот и все, – усмехнулся Волдеморт, – но когда ее не стало, он согласился, что есть другие женщины, и чистокровные, более достойные еговр¦
– Разумеется, он сказал тебе так, – согласился Гарри, – но он был агентом Дамблдора с того момента, как ты начал угрожать ей, и все это время он работал против тебя! Дамблдор уже умирал, когда Снейп его прикончил!
– Это не имеет значения! – заорал Волдеморт, впитывавший слова Гарри с неослабевающим вниманием, и испустил безумный смешок. – Не имеет значения, был Снейп моим или Дамблдоровым, и какие мелкие преграды они пытались поставить на моем пути! Я раздавил их, как я раздавил твою мать, предполагаемую Снейпову великую любовь! О, но это все имеет смысл, Поттер, и такой смысл, которого ты не понимаешь!
Дамблдор пытался увести от меня Старшую палочку! Он намеревался сделать Снейпа истинным владельцем этой волшебной палочки! Но я добрался до нее раньше тебя, малыш – я забрал палочку, прежде чем ты смог наложить на нее лапы, я понял истину раньше, чем ты ее просек. Я убил Северуса Снейпа три часа назад, и Старшая палочка, Гробовая палочка, Роковая палочка теперь истинно моя! Последний план Дамблдора не сработал, Гарри Поттер!
– Верно, не сработал, – сказал Гарри. – Ты прав. Но прежде чем ты попытаешься убить меня, я советую тебе, подумай обо всем, что ты сделалвр¦ Подумай, и попробуй ощутить хоть немного раскаяния, Риддлвр¦
– Что это?
Из всего, что Гарри сказал, из всех открытий и насмешек, ничто не шокировало Волдеморта так, как это. Гарри увидел, как его зрачки сузились в тонкие щелки, как кожа вокруг глаз побелела.
– Это твой последний и единственный шанс, – продолжил Гарри, – это все, что у тебя осталосьвр¦ Я видел, чем ты станешь, если ты этого не сделаешьвр¦ Будь мужчинойвр¦ Попробуйвр¦ попробуй раскаятьсявр¦
– Ты смеешь?.. – снова воскликнул Волдеморт.
– Да, я смею, – заверил Гарри, – потому что последний план Дамблдора вовсе не ударил по мне. Он ударил по тебе, Риддл.
Рука Волдеморта, сжимающая Старшую палочку, задрожала, и Гарри крепче сжал волшебную палочку Драко. До решающего момента, он это знал, оставались секунды.
– Эта палочка по-прежнему не работает для тебя как надо, потому что ты убил не того человека. Северус Снейп никогда не был истинным владельцем Старшей палочки. Он не победил Дамблдора.
– Он убилвр¦
– Ты что, не слушаешь? Снейп не победил Дамблдора! Смерть Дамблдора была спланирована ими обоими! Дамблдор намеревался умереть непобежденным и стать последним истинным владельцем этой палочки! Если бы все прошло так, как планировалось, сила волшебной палочки умерла бы вместе с Дамблдором, потому что она не была у него отобрана!
– Но тогда, Поттер, Дамблдор все равно что отдал мне палочку! – голос Волдеморта дрожал от злобного удовлетворения. – Я украл эту палочку из гробницы ее последнего владельца! Я забрал ее против воли ее последнего господина! Ее сила теперь моя!
– Все еще не доходит, Риддл, вот как? Простого обладания волшебной палочкой недостаточно! Ты ее держишь, используешь ее, но это не делает ее истинно твоей. Ты что, не слушал Олливандера? Волшебная палочка выбирает волшебникавр¦ Старшая палочка узнала нового господина, прежде чем Дамблдор умер, кое-кого, кто к ней даже рукой не притронулся. Новый владелец выбил палочку из руки Дамблдора против его воли, никогда не осознавая, что именно он сделал, не зная, что самая опасная волшебная палочка в мире подарила ему свою преданностьвр¦
Грудь Волдеморта резко вздымалась и опускалась, и Гарри чувствовал, что проклятие надвигается, он чувствовал, как оно зарождается в волшебной палочке, нацеленной ему в лицо.
– Истинным владельцем Старшей палочки стал Драко Малфой.
Чистый шок на мгновение проявился на Волдемортовом лице и тут же исчез.
– Но что это меняет? – мягко спросил он. – Даже если ты прав, Поттер, для тебя и для меня это не имеет значения. У тебя больше нет фениксовой палочки – мы сражаемся на чистом искусствевр¦ А после того как я убью тебя, я смогу заняться Драко Малфоемвр¦
– Но ты уже опоздал, – сказал Гарри. – Ты упустил свой шанс. Я добрался до него первым. Я одолел Драко несколько недель назад. Я забрал у него эту палочку.
Гарри покачал волшебной палочкой из боярышника и почувствовал, как все глаза в Зале обратились на нее.
– Так что все вот к чему сводится, – прошептал Гарри. – Знает ли палочка в твоей руке, что ее предыдущий владелец был обезоружен? Потому что если знаетвр¦ тогда я истинный владелец Старшей палочки.
Красно-золотое сияние прорвалось неожиданно на зачарованном небе над их головами, когда краешек ослепляющего солнца появился над подоконником ближайшего окна. Свет ударил в их лица одновременно, так что Волдеморт превратился внезапно в пламенеющее марево. Гарри услышал, как высокий голос кричит, и в то же мгновение он тоже выкрикнул в небеса свою лучшую надежду, указав палочкой Драко:
– Avada Kedavra!
– Expelliarmus!
Раздался грохот, подобный пушечному выстрелу, и в самом центре круга, который они описывали, там, где столкнулись заклинания, вспыхнуло золотое пламя. Гарри увидел, как зеленый луч Волдеморта встретился с его собственным заклинанием, увидел, как Старшая палочка, темная на фоне рассвета, взлетела высоко вверх, крутясь под зачарованным потолком подобно голове Нагини, стремясь навстречу своему господину, которого она не захотела убить, который пришел, чтобы наконец завладеть ею полностью. И Гарри с безошибочным искусством Ловца поймал эту палочку своей свободной рукой, а Волдеморт в это мгновение упал навзничь, раскинув руки, и зрачки-щелочки его алых глаз закатились вверх. Том Риддл ударился об пол так, как падает человек, который больше не встанет; его тело стало слабым и съежившимся, белые руки были пусты, змееподобное лицо было отсутствующим и ничего не выражающим. Волдеморт был мертв, убит отразившимся в него собственным проклятием, и Гарри стоял, держа в руке две волшебные палочки, и смотрел на пустую оболочку своего врага.
Одна дрожащая секунда тишины, шок, повисший в пространстве, – и затем воздух взорвался вокруг Гарри, сотрясенный выкриками, и воплями, и радостными возгласами присутствующих. Новое обжигающее солнце ослепило окна, когда все находящиеся в Зале кинулись к нему, и первыми до него добежали Рон и Гермиона, и именно их руки обняли его, именно их неразборчивые крики оглушили его. Затем рядом оказались Джинни, Невилл и Луна, затем все остальные Уизли и Хагрид, и Кингсли, и МакГонагалл, и Флитвик, и Спраут, и Гарри не мог разобрать ни единого слова, выкрикиваемого хоть кем-то, не мог сказать, чьи руки хватали его, тянули его, пытались обнять хоть кусочек его, сотни людей давили, желали прикоснуться к Мальчику, Который Выжил, к причине того, что все наконец закончилосьвр¦
Солнце медленно и верно поднималось над Хогвартсом, и Большой Зал сиял светом и жизнью. Гарри требовался всем группам людей, одновременно празднующих и скорбящих, горюющих и радующихся. Все хотели, чтобы он был с ними, их лидер и символ, их спаситель и проводник; а то, что он не спал, что он желал компании лишь немногих из них, похоже, никому не приходило в голову. Он должен был говорить с близкими погибших, сжимать их руки, видеть их слезы, принимать их благодарности, слушать новости, сползающиеся теперь изо всех районов, – новости, что находившиеся под Империусом люди по всей стране стали сами собой, что Упивающиеся Смертью бежали или были пойманы, что невиновные, сидящие в Азкабане, в это самое время получали свободу, и что Кингсли Шаклболт был провозглашен временным Министром Магиивр¦
Тело Волдеморта унесли и положили в комнатку неподалеку от Зала, подальше от тел Фреда, Тонкс, Люпина, Колина Криви и полусотни других, погибших в борьбе с ним. МакГонагалл вернула факультетские столы, но никто не сидел в соответствии со своим факультетом: все смешались вместе, преподаватели и школьники, призраки и родители, кентавры и домовые эльфы, и поправляющийся Флоренций лежал в углу, и Гроуп заглядывал в окно, и все швыряли еду в его смеющийся рот.
Некоторое время спустя, опустошенный и истощенный, Гарри обнаружил, что сидит на скамье рядом с Луной.
– Если бы это была я, я бы хотела немного покоя и тишины, – сказала она.
– Я очень хотел бы, – ответил он.
– Я их отвлеку, – предложила она. – А ты надень плащ.
И прежде чем он успел произнести хоть слово, она прокричала: «Ооо, смотрите, Пузурястый Мычальгер[2]!» – и показала пальцем в окно. Все, кто услышал, повернули головы, и Гарри накинул на себя плащ и поднялся на ноги.
Теперь Гарри мог пройти сквозь Зал без помех. Он заметил Джинни в двух столах от него; она сидела, положив голову на плечо матери. Он сможет поговорить с ней позже, у него будет время – часы, дни, а может, и годы, чтобы говорить. Он заметил Невилла и меч Гриффиндора, лежащий возле его тарелки; Невилл ел в окружении группы восторженных поклонников. Проходя между столами, он заметил трех Малфоев, сгрудившихся вместе и словно бы не уверенных, должны ли они находиться здесь, но никто не обращал на них ни малейшего внимания. Повсюду, куда он смотрел, кучковались воссоединившиеся семьи, и наконец он увидел двоих, к чьему обществу он стремился больше всего.
– Это я, – прошептал он, склоняясь между ними. – Пойдемте со мной?
Они тотчас поднялись, и втроем они покинули Большой Зал. Огромные куски были выбиты из мраморной лестницы, часть перил исчезла, и, взбираясь по лестнице, каждые несколько ступенек они натыкались на обломки и пятна крови.
Где-то вдали они слышали Пивза; тот носился по коридорам и распевал победную песню собственного сочинения:
Наш Поттер был Избранник, и УпСики накрылись,
Он Лорде дал по морде, и мы повеселились!
– Правда, позволяет осознать весь размах и трагизм случившегося, а? – сказал Рон, открывая дверь и пропуская Гарри и Гермиону вперед.
Счастье придет, подумал Гарри, но сейчас оно было приглушено чувством опустошенности, и боль от потери Фреда, Люпина и Тонкс пронзала его, словно от физической раны, каждые несколько ступенек. Больше всего он ощущал колоссальное облегчение и безумное желание спать. Но в первую очередь он должен был объяснить Рону и Гермионе – они столько времени были вместе с ним, они заслужили правду. Он тщательно пересказал все, что видел в Думшлаге и что потом случилось в лесу, и они даже не начали еще выражать свой шок и изумление, когда наконец-то они добрались до места, куда шли, хотя ни один из них не упомянул место назначения.
С того раза, когда он ее видел, горгулья, охраняющая вход в директорский кабинет, откинулась в сторону; она стояла скособочась, смахивая на боксера в состоянии грогги, и Гарри подивился, сможет ли она в дальнейшем различать пароли.
– Мы можем пройти? – спросил он горгулью.
– Валяй, – простонала статуя.
Они перебрались через нее и ступили на каменную винтовую лестницу, медленно поднимающуюся наверх, как эскалатор. Добравшись до верха, Гарри открыл дверь.
Он едва успел заметить каменный Думшлаг на столе, где он его оставил, как душераздирающий шум заставил его громко вскрикнуть. Он успел подумать о проклятиях, вернувшихся Упивающихся Смертью и возрождении Волдемортавр¦
Но это оказались аплодисменты. Повсюду на стенах директора и директрисы Хогвартса стоя награждали его овацией; они махали шляпами (некоторые – париками), тянулись через свои рамы, чтобы пожать друг другу руки; они пританцовывали вверх-вниз в креслах, в которых они были нарисованы; Дайлис Деруэнт в открытую всхлипывала, Декстер Фортескью размахивал слуховым рожком; а Файнис Найджелус выкрикнул своим высоким неприятным голосом: «И позвольте заметить, что факультет Слизерин тоже сыграл свою роль! Пусть о нашем вкладе не забывают!»
Но Гарри смотрел лишь на человека, изображенного на самом большом портрете, прямо за директорским креслом. Слезы стекали из-под полумесяцевидных очков на длинную серебряную бороду, и исходящие от него гордость и благодарность легли на душу Гарри таким же бальзамом, как песня феникса.
Наконец Гарри поднял руки, и все портреты уважительно замолчали. Они широко улыбались, некоторые вытирали глаза, и все жадно ожидали, когда он заговорит. Он, однако, обратился к Дамблдору, и заговорил, выбирая слова с огромной осторожностью. Конечно, он был вымотан, глаза закрывались сами собой, но все же он должен был сделать последнюю попытку, спросить последний совет.
– То, что было спрятано в снитче, – начал он, – я бросил это в лесу. Я не знаю, где именно, но я не собираюсь возвращаться и искать снова. Вы согласны?
– Дорогой мой мальчик, я согласен, – ответил Дамблдор; прочие портреты выглядели сконфуженными и заинтригованными. – Мудрое и смелое решение, впрочем, меньшего я от тебя и не ожидал. Кто-либо еще видел, где оно упало?
– Никто, – ответил Гарри, и Дамблдор удовлетворенно кивнул.
– Однако подарок Игнотуса я намерен сохранить, – продолжил Гарри, и Дамблдор просиял.
– Ну конечно же, Гарри, он твой навсегда, пока ты сам не передашь его!
– И остается еще это.
Гарри протянул Старшую палочку, и Рон с Гермионой взглянули на нее с уважением, которое даже в Гаррином одурманенном и полусонном состоянии ему не понравилось.
– Я ее не хочу, – произнес Гарри.
– Что? – громко воскликнул Рон. – Ты свихнулся?
– Я знаю, что она сильная, – устало ответил Гарри. – Но с моей мне было лучше. Так чтовр¦
Он пошарил в сумочке, висящей у него на шее, и вытащил два кусочка остролиста, по-прежнему соединенных лишь тонкой жилкой пера феникса. Гермиона сказала, что эта палочка не может быть починена, что поломка слишком серьезна. Единственное, что он знал, – что если это не сработает, ничто не сработает.
Он положил сломанную палочку на директорский стол, прикоснулся к ней самым кончиком Старшей палочки и сказал: «Reparo».
Когда половинки волшебной палочки скрепились, красные искры брызнули из ее кончика. Гарри понял, что ему удалось. Он подобрал волшебную палочку из остролиста и пера феникса и внезапно ощутил в пальцах тепло, словно палочка и рука радовались своему воссоединению.
– Я собираюсь вернуть Старшую палочку, – сообщил он Дамблдору, наблюдавшему за ним с большой любовью и восхищением, – туда, откуда она была взята. Она может оставаться там. Если я умру естественной смертью, как Игнотус, ее сила пропадет, верно? Получится, что ее предыдущий владелец никогда не был побежден. Это будет ее концом.
Дамблдор кивнул. Они улыбнулись друг другу.
– Ты уверен? – спросил Рон. Едва заметная тоска была слышна в его голосе, когда он смотрел на Старшую палочку.
– Я думаю, Гарри прав, – тихо проговорила Гермиона.
– От этой палочки больше неприятностей, чем она того стоит, – сказал Гарри. – И ей-богу, – он отвернулся от нарисованных портретов, думая теперь лишь о своей кровати, ожидающей его в гриффиндорской башне, и гадая, сможет ли Кричер принести ему туда сэндвич, – у меня уже было столько неприятностей, что хватит на всю жизнь.
[1] Buckbeak. Имя гиппогрифа состоит из двух частей: buck означает лошадиный круп, beak – клюв.
[2] Blibbering Humdinger. В названии выдуманного Луной зверя видны слова blubber (пузырь) и hum (мычать).