Предыдущая          Следующая

 

РАУНД 2

 

День 1, <A>, комната [Кадзуки Хосино]

Первым, что я увидел, был бетонный потолок и свисающая с него лампочка без плафона. Я подскочил от удивления – что за незнакомое место?

– …Что это за комната?

Борясь с все усиливающимся замешательством, я начал шарить в памяти, чтобы понять, как я здесь очутился.

Я должен был спать на нижней койке, как всегда. Не помню, чтобы я потом куда-то уходил. И вообще, по-моему, ни в каком другом месте я не был, ни с кем не встречался.

 

Я осмотрел комнату, изучил содержимое джутовой сумки, потом зеленый медведь по имени Нойтан, появившийся из ниоткуда со своим «доброе – утро», сообщил мне, что это – игра на выживание.

Это все проделки «шкатулки».

А значит – Мария здесь.

 

День 1, <B>, большая комната

Вид перед глазами сменился мгновенно.

Сперва все стало белым. Неестественно белым; чувство возникло почти такое, как если бы я оказался в свежепостроенной, пустой больнице, где нет пока что ни единого врача, медсестры и пациента.

Я взглянул на человека, стоящего рядом со мной.

– …Дайя.

– Сколько лет, сколько зим, Кадзу.

Пропадавший где-то Дайя поздоровался абсолютно буднично, словно мы встретились в школе после летних каникул.

Не обращая внимания на мое замешательство, он продолжил:

– Скажи мне спасибо, Кадзу! Я только что тебя спас.

– Спас?

Дайя ткнул большим пальцем в сторону девушки с умеренно длинными волосами.

– Вот эта девица собиралась уронить тебя на пол и приставить тебе к горлу нож!

– Э!..

Я вытаращился на нее. Зеленый медведь сказал, конечно, что мы будем драться не на жизнь, а на смерть, но неужели оно уже началось?..

– Эй, Омине-кун! Если ты будешь так выражаться, он все неправильно поймет! – запротестовала она. Где-то я ее голос уже слышал.

– Неправильно поймет? Но разве я сказал хоть слово неправды?

– Заткнись. Ежу ясно, что у тебя плохие намерения. Я просто решила, что есть меры, которые необходимо принять.

Я вспомнил: этот голос я часто слышал в школе, он делал объявления. Стало быть, она – председатель студсовета.

– О, необходимые меры? Мне, в общем-то, без разницы, но если ты будешь продолжать в том же духе, то тебе попросту не будут доверять, так что тебе же хуже будет, ты в курсе? Если тебе страшно, просто будь честной сама с собой и дрожи!

Похоже, слова Дайи Преда немного удивили.

– …Ну да. Притворяться крутой – моя вредная привычка.

Она действительно боится, хотя и выглядит такой собранной?.. Эмм, это шутка была, да?

– На случай если тебе нужен пример, как выразить страх, глянь вон туда, та девочка, которая за тебя цепляется, – просто идеальный пример!

При этих словах черноволосая девушка, стоящая рядом с Предом, сжалась настолько сильно, что на нее даже смотреть было печально. Пред ласково погладила ее по голове.

– Не бойся.

…Она действительно белая как мел. Не слишком ли она напугана, если учесть, что ничего еще не случилось?

Но… это выглядит довольно мило.

Я прекрасно сознавал, что думать так – опрометчиво, что мое чувство опасности не работает в полной мере; но во мне проснулся инстинкт защитника, я словно наблюдал за маленьким зверьком.

Марии такого обаяния явно недостает…

– Кадзуки.

– …Угг!

К-конечно. Я должен был знать, что Мария тоже здесь; я был неосторожен.

– И что означает этот странный возглас?

– Ни-ничего, Мария.

Я отвернулся, чтобы избежать ее подозрительного взгляда.

– Мм, ладно, проехали… Ты отдаешь себе отчет, в каком мы сейчас положении? Я просто в шоке, как ты можешь быть таким спокойным…

– П-прости.

– Сейчас не время терять голову из-за девчонок.

– …

Стало быть, она все-таки заметила, что я был самую малость очарован той черноволосой.

Пока я молча стоял, отведя глаза, Мария сняла с ноги туфлю и прижала ее подошвой к моему лицу. Эмм, это больно и в то же время довольно-таки неприятно.

Держа подошву туфли у моего лица, Мария прошептала мне в ухо:

– Ты ведь понимаешь, что это все работа «шкатулки», верно?..

…Ааа, ну да.

Такая ситуация возможна только внутри «шкатулки». То есть – это все проделки Дайи.

И тем не менее он ведет себя так, словно ни о какой «шкатулке» знать не знает.

– Доброе утро. …О, да здесь аж целых три горячих цыпочки! Везет мне!

Появился шестой участник, теперь людей здесь столько же, сколько стульев.

Вот и собрались игроки, которые будут «убивать друг друга», как заверял Нойтан.

Я по-прежнему не вполне поспевал за ходом разговора, но, как предложил появившийся последним каштанововолосый школьник, мы решили сперва познакомиться.

Каштанововолосого звали Кодаем Камиути. Девушка, собиравшаяся приставить к моей шее нож, оказалась председателем студсовета Ирохой Синдо. И, наконец, черноволосую девушку звали…

 

– …Меня зовут Юри Янаги.

 

Едва я услышал имя, мои мысли остановились.

– …Э? Эммм, я, я сказала что-то странное?

– Н-ничего особенного! Просто я знаю одного человека, у которого такая же фамилия.

Я лихорадочно замахал руками; она пораженно смотрела на меня.

– Можно спросить, а кто был этот знакомый?

– Э, эээ…

Я попытался вспомнить, кто же это был…

– …Ах.

Вдруг у меня в голове опять всплыли те слова Дайи, что он сказал в школьной столовке.

«Ты хочешь стремиться к чему-то. Пфф, даже если я приму это утверждение, остается еще один вопрос. Почему ты таким стал?»

Вот оно что. Та неясная, как в тумане, фигура – это была…

– …Одноклассница в средней школе.

«Нана Янаги»

Едва вспомнив ее имя, я отчаянно замотал головой. Не хочу помнить ее. Лучше бы она осталась забытой.

«Янаги-сан», моя первая любовь.

– О, одноклассница? Может, тогда ты и ко мне подобрее будешь?

И Юри-сан – звать ее Янаги-сан не буду, это меня будет сбивать – склонила голову чуть набок.

– Э? А, это, ну да… Рад познакомиться.

– Взаимно, – мило улыбнулась Юри-сан. И вновь я заметил, какая она очаровательная.

– И что за радостная физиономия, Кадзуки.

Я поспешно обернулся; Мария смотрела на меня из-под полуприкрытых век.

– Я, я вовсе не делаю радостную физиономию…

– Делаешь, делаешь. У тебя на лице написано, что ты счастлив поболтать с красивой девушкой. Что за глупая рожа…

– Но, но ты ведь тоже красивая девушка, правда?

– …С чего вдруг такая лесть? Не думай, что я на это куплюсь!

Тут Юри-сан вмешалась в наш разговор.

– Э-эмм… Вовсе я не красивая, правда…

– Совершенно неправда. Знаешь, по-моему, ты очень красивая!

– Я, я…

Юри-сан залилась краской, словно пион. Я молча наблюдал, не понимая, что означает эта ее реакция, как вдруг что-то ударило меня по затылку.

– Айй!

Обернувшись, я увидел Камиути-куна; тот разглядывал свой кулак.

– ???

– Не, это, наверно, случайно вышло, но почему-то я вдруг стрррашно разозлился. Извиняюсь!

Я обхватил голову в полном недоумении; Мария вздохнула.

– Да уж, этот пустоголовый бабник умеет снять напряжение.

– …Злюка.

– В общем, ладно. Тем проще будет говорить. Перейду к главному вопросу.

С этими словами Мария мрачно уставилась на Дайю.

 

Что все это значит, Дайя Омине?

 

Всеобщего спокойствия как не бывало.

Все взгляды немедленно обратились на Дайю. Он, однако, не выказал ни малейшей озабоченности тем, что его обвиняют; напротив, он вызывающе ухмыльнулся.

– …Э?

Юри-сан, явно не поспевавшая за происходящим, прошептала:

– Омине-сан… вызвал все это?..

– То, что я собираюсь сказать, может звучать абсурдно, но, пожалуйста, прошу вас мне поверить.

На этот раз Юри-сан от удивления лишь замигала. Зато заговорила Пред.

– Аа… Отонаси-сан, прости, но мы сами решим, верим мы тебе или нет! Ты не можешь просто взять и заставить нас, сказав «поверьте мне»!

– Ты права. Но я должна была попросить вас. Это такая тема, что я должна попросить вас поверить мне заранее.

Поджав губы, Пред кивнула.

– Понятно.

– Так, посмотрим, для начала надо объяснить, что такое «шкатулка». Итак, «шкатулки» – это…

 

И Мария принялась рассказывать про «шкатулки».

Что «шкатулки» – это такие штуки, которые исполняют «желания». Что именно из-за них мы угодили в такой переплет. Что трое из нас знают про «шкатулки». И, наконец, что «владелец» этой «Игры бездельников» – Дайя Омине.

Они все слушали с серьезными лицами.

 

– …Мда, звучит как бред какой-то.

Пред сидела, нахмурив брови, – она так сидела все время, пока Мария говорила.

– С другой стороны, хоть эта история со «шкатулками» и бредова, но и наша ситуация сейчас бредова не менее. Я бы сказала – настолько бредова, что начинаешь думать, что подобные вещи правда могут существовать.

– Значит, ты нам веришь?

Услышав мой вопрос, Пред (судя по всему, по привычке) поджала губы. Затем ответила:

– …Нет, всего лишь «могут существовать». В смысле, если бы бредовые объяснения всех устраивали только лишь потому, что мы в бредовой ситуации, я могла бы напридумывать что угодно, так?

– Ну да…

Я повесил голову; Пред же почесала в затылке и продолжила:

– …Да, но если бы вы действительно пытались нас обмануть, вы бы придумали какую-нибудь более реалистичную ложь. Более того, вы без раздумья ответили на все наши вопросы и даже сами указали на сомнительные места. Так что я бы сказала… ммм, пятьдесят на пятьдесят. …Как ты считаешь, Камиути-кун?

– Мне трудновато поверить в это, – не раздумывая, возразил Камиути-кун. – Дело не только в том, что они сказали; очень подозрительно, как они спелись. Я что хочу сказать: ведь они же с самого начала знают друг друга?

– Но, но у нас не было времени обо всем договориться заранее! – рефлекторно возразил я.

– Может быть. Но ведь может быть и такое, что ты как-то успел подстроиться под Мари-ти, потому что вы с ней уже знакомы? А в худшем случае вообще возможно, что вы втроем это всё затеяли, разве нет?

– Нет!

– Хосино-семпай, пожалуйста, не сердись. Я просто хочу сказать, что мы не можем так прямо взять и поверить в вашу историю, потому что вы, похоже, с самого начала скорешились.

– Тут есть разумное зерно, – кивнула Пред. – А ты что думаешь, Юри?

– …Эммм, я извиняюсь, но… я не могу заставить себя поверить в то, что существуют такие «шкатулки». Извините.

По-моему, она говорила так нерешительно не потому, что сомневалась в собственном мнении, а просто она не привыкла открыто возражать.

– О, Юри-тян, ты согласилась со мной, потому что хотела сделать мне приятное, да?

– Э?.. Д-да нет же…

– У-хи-хи, вся так покраснела из-за безобидной шутки, какая же ты миленькая!

Пред вмешалась, словно стремясь вступиться за еще сильнее покрасневшую Юри-сан.

– Ладно, ладно, нечего тут с Юри заигрывать.

– Пред, ты небось ревнуешь к Юри-тян, потому что за тобой никто не приударяет?

– Я даже за «приударить» не считаю, если это делает кто-то вроде тебя.

– Уаа! Как грубо! У меня вообще-то много фанаток!

Пред вздохнула, давая понять, что эта тема ей надоела, и вернулась к главному.

– Пока что давайте вопрос со «шкатулками» отложим, хорошо? Юри и Камиути-кун, пожалуйста, не выбрасывайте эту историю из головы как абсолютно бредовую. Так мы сможем впоследствии более объективно решить, верим мы в нее или нет.

Две головы послушно кивнули.

– Ну что ж, тоже результат, – сказала Мария, но лицо ее, вопреки словам, было недовольным и кислым.

– …Пред, что нам сделать, чтобы вы нам поверили?..

На мой заданный нервным тоном вопрос Пред ответила не раздумывая:

– Покажите своими делами, что вам можно доверять. Мы, может, и не поверим в вашу историю про «шкатулки», но, по крайней мере, прислушаемся к вашим предложениям, как можно разрешить нашу ситуацию.

Однако это гораздо легче сказать, чем сделать.

– Эмм, а как конкретно мы –

Но тут меня перебили.

«Йя-йя-йя – похоже – вы – говорите – о чем-то – нехорошем. – Но я – вам – расскажу – о такой – суровой – реальности – что – все – остальные – вопросы – отпадут!»

 

«Хорошо – я – желаю – вам – успешного – сражения! – Не надо – только – заканчивать – игру – чем-нибудь – скучным – вроде – общего – превращения – в мумии – хорошо?»

Нойтан исчез с монитора, после того как объяснил нам правила «Битвы за трон».

– Слушай, Отонаси-сан.

После не очень-то приятного рассказа Нойтана мнение Преда чуть поменялось.

– Если ты говорила правду, мы можем выжить в «Битве за трон» как-то по-другому, не выигрывая ее, верно?

– Именно.

Пред все-таки приняла мощное заявление Марии всерьез.

…Возможно, она поверит нам быстрее, чем мы думали.

Я что хочу сказать: Пред – да нет, и остальные тоже – никто не хочет участвовать в этой игре со смертью. А если они будут колебаться, то, когда лимит времени подойдет близко, кто-нибудь может потерять самообладание. И это будет означать начало игры. Они хотят принять меры прежде, чем это произойдет.

А значит, если им показать другое решение, они захотят им воспользоваться.

– Мне рассказать конкретнее?

И Мария может показать им другое решение.

– …Ладно, попробую выслушать. Итак, что нам делать?

– Если мы извлечем «шкатулку» из Омине, мы свободны.

После этих слов все взгляды сошлись на Дайе. Тот лишь громко цокнул языком.

– Послушай, Омине-кун, не желаешь ли ты что-нибудь возразить на слова Отонаси-сан?

Словно отталкивая ее, Дайя молча отвернулся в сторону.

– …Вообще-то я должен согласиться, Омине-семпай подозрительный.

Камиути-кун произнес эти слова довольно-таки прохладным тоном; похоже, он начал злиться. Затем, повернувшись, он улыбнулся Юри-сан.

– Ты ведь тоже так считаешь, да, Юри-тян?

– Э?!

От столь неожиданного обращения к ней Юри-сан распахнула глаза.

– Э-это… ну, в общем… – забормотала она; однако, судя по тем взглядам, что она кидала на Дайю, она, похоже, действительно была согласна с Камиути-куном.

Атмосфера в комнате стала совершенно не в пользу Дайи.

– Хаа… – с силой выдохнул Дайя. – Одни идиоты здесь, которых можно легко завести куда угодно, как барашков…

Но даже это оскорбление не изменило общего настроения.

– Может, возразишь что-то, прежде чем называть других идиотами? – спокойно произнесла Пред. Дайя сделал очень удивленное лицо, затем презрительно рассмеялся.

– …И что? Что это за странный смех?

– Просто подумалось: как легко вас всех было бы перебить, если вы так готовы верить всему подряд. Ребят, вы правда лучшие ученики? Ведь нет же, верно?

– Возражай уже по сути, кончай говорить загадками!

– Прости, но с этим я подожду до конца [Тайных встреч].

– Хаа? Да что ты говоришь? То есть ты просишь нас, чтобы мы дали тебе время продумать защиту, да?

– Я не знаю еще, что мне делать и думать! И хочу кое с кем на этот счет посоветоваться.

– Я не против, но так ты выглядишь еще более подозрительно, понял?

Дайя промолчал.

 

День 1, <C>, комната [Кадзуки Хосино]

«Ваш [класс]: [Революционер]»

 

Какое-то время я просто стоял, молча глядя на эти слова.

– …Э?

Я – [Революционер]? Самый опасный [класс] в игре, [Революционер]?..

Если «Битва за трон» начнется, я, вне всяких сомнений, стану мишенью номер один. Очевидно же, что я опасен, раз могу убивать по собственной воле.

…Нет, давайте думать под другим углом.

Раз я [Революционер], значит, на меня точно не будет [Покушения]. Если так посмотреть, мое положение на удивление безопасное.

И это еще не все. Если кто-то и начнет «Битву за трон», то, скорее всего, именно [Революционер]. А поскольку [Революционер] – я, значит, я могу не дать игре начаться.

А значит, наше положение стало безопаснее. Ура.

Заверив себя в этом, я сделал глубокий вдох, чтобы унять бешено колотящееся сердце.

«Йя-йя-йя – Кадзуки-кун – пора – на [Тайную встречу]!»

– ИИИ!

Этот талисман всегда появляется в самый неподходящий момент. Я никак не мог вытряхнуть из головы мысль, что он это делает нарочно.

Выслушав объяснение Нойтана о [Тайных встречах], я, естественно, выбрал Марию.

 

[Ироха Синдо]

[Кодай Камиути]

15:40-16:10

[Юри Янаги]

[Ироха Синдо]

16:20-16:50

[Дайя Омине]

[Кадзуки Хосино]

15:40-16:10

[Кадзуки Хосино]

[Мария Отонаси]

15:00-15:30

[Кодай Камиути]

[Юри Янаги]

15:00-15:30

[Мария Отонаси]

[Дайя Омине]

16:20-16:50

 

– …Дайя выбрал меня?

Это что, он со мной собирался советоваться?

…Черт с ним, моя встреча с Марией будет раньше.

 

День 1, <C>, [Тайная встреча] с [Марией Отонаси], комната [Марии Отонаси]

– Возможно, нам повезло сильней, чем мы думаем, – неожиданно сказала Мария.

– …Почему?

– Потому что нам удалось рассказать им про «шкатулку».

– …Э? А что, могло случиться так, что нам бы не удалось?

– Вполне. Если бы мы рассказали уже после объяснения игры, они наверняка подумали бы, что мы просто хотим их обдурить и выиграть. Нам удалось им рассказать ровно потому, что они все еще могли нормально это обдумать.

Да, такое было вполне возможно.

– Благодаря этому у нас появился шанс выиграть. Когда время начнет подходить к концу, у других не останется выбора, кроме как поверить нам, потому что только мы знаем, как отсюда выбраться. Омине, скорей всего, будет сопротивляться, как сейчас, но посмотри только на его характер. Никто ему не поверит.

Думаю, так и есть. Если бы мне предстояло решить со стороны, кто прав в споре между нами и Дайей, то – прости, Дайя, но я выбрал бы не тебя.

– …Мария.

– Да?

– А Дайя точно «владелец» этой «шкатулки»?

Мария подняла бровь.

– Только он может быть, учитывая ситуацию, или ты не согласен?

– Но разве не Дайя слегка остудил обстановку, когда остановил Преда? Этим он дал нам возможность серьезно поговорить о «шкатулке». Стал бы он это делать, если бы собирался начать «Битву за трон»?

– …В общем, да. Но я сомневаюсь, что он настолько все продумал. А может, это был план, чтобы сбить нас с толку?

– Хммм.

– В общем, это странно, конечно, но Омине ведь сам сказал нам, что он «владелец». Нужно ли еще более надежное доказательство?

– …Наверно, ты права.

– Раз ты согласен, давай приведем в порядок наши мысли. Наша цель – забрать «шкатулку» у Омине. Чтобы этого добиться, мы должны его убедить. Но, конечно, так просто он ни за что не согласится.

Я молча кивнул. Да, это главная проблема.

– На то, чтобы уговорить Омине, нужно будет время. А чтобы быть уверенными, что оно у нас есть, мы должны не допустить начала «Битвы за трон» – любой ценой.

– И что именно мы должны сделать?

– Синдо правильно сказала, мы должны сделать так, чтобы все друг другу доверяли. Значит, лучше всего будет, если игроки, которые могут убивать, раскроются, в первую очередь [Революционер]…

– А, кстати, это я.

– ПРАВДА?!

– Угу.

От возгласа Марии я даже вздрогнул слегка.

– Это же здорово. Ведь это значит, что [Революционер] не допустит ошибки и не убьет кого-то из-за недоверия. Кроме того, если мы выберем подходящий момент и раскроемся, нам будут доверять гораздо больше.

…Стало быть, то, что я [Революционер], – действительно преимущество.

– Кстати, а твой [класс] какой?

– Я [Двойник].

– …Понятно.

В игре мы были бы врагами…

– У нас отличные шансы на победу. Значит… так, больше всего меня беспокоит, как бы Омине с кем-нибудь втихаря не сговорился и не заставил его воспользоваться [Колдовством]…

– У меня сейчас будет [Тайная встреча] с Дайей, так что я его много о чем смогу расспросить! …Эмм, мне надо только напомнить ему, чтобы не вздумал начать «Битву за трон», если только это вообще возможно, да?

– …Да. Но будь осторожен! Ни в коем случае нельзя позволить ему узнать, что ты [Революционер].

 

День 1, <C>, [Тайная встреча] с [Дайей Омине], комната [Кадзуки Хосино]

Я не имею ни малейших намерений играть в эту жалкую «Битву за трон».

Это было первое, что сказал мне Дайя, едва войдя в комнату.

– И почему такие удивленные глаза?

– Д-да нет, то есть…

Сам Дайя, предположительно «владелец», не желает начинать «Битву за трон» – ну и где тут логика?

– У тебя на лице написано, что ты думаешь: «Этого не может быть».

Поскольку он попал в яблочко, я промолчал.

– А разрешить твои сомнения очень просто. Я не «владелец» этой сраной «шкатулки». «Шкатулка», созданная исключительно для того, чтобы заставлять других играть в игру с убийствами? Ку-ку… это же просто полный абсурд? В ее существовании ни малейшего смысла нет.

– …Я тоже так думаю, но…

– Стало быть, ты меня решил косвенно оскорбить, утверждая, что именно мне эта «шкатулка» обязана своим существованием?

– Нет, дело не…

В общем, Дайя намекает вот на что:

Он, конечно, «владелец», да. Но вот эта «шкатулка», заставляющая нас играть в «Битву за трон», – не его.

У этой «шкатулки» другой «владелец».

– Но все-таки, что же это за «шкатулка»? Похоже, она не допускает ни малейшего вмешательства. Не вижу ни одного изъяна; похоже, ее «владелец» действительно ей овладел.

– Э?..

Почему Дайя сделал такое замечание, совершенно в стиле Марии?..

– Эй, эй, откуда такое удивление? Просто подумай для разнообразия! Отонаси может чувствовать и влезать в «шкатулки» и знает про «О», потому что она сама «владелец», так? Ну так вот, раз я тоже «владелец» – что странного, что и у меня такие же способности есть?

– Ну да…

– Что за физиономия? По мне так ты гораздо более ненормален – ты помнишь «О», хотя он должен был полностью стереться у тебя из памяти, ты в курсе?

– …Это…

– «…Неправда» – я тебя умоляю. Поскольку мы «владельцы» и мы сознательно пользуемся этой специфичностью, то мы и можем подобное. Но ты же не «владелец», так?

Возразить мне было нечего.

– …Для начала, что это за «специфичность»?

Скрестив руки на груди, Дайя задумчиво ответил:

– …Это только мое вИдение, но как только человек получает «шкатулку», он перестает быть человеком. Потому что благодаря «шкатулке» он разрезает то, что связывает его с человечеством. А когда связи исчезают, «владелец» тоже исчезает из повседневной жизни окружающих. Это и есть специфичность «владельца».

Заметив, что я недоуменно нахмурил брови, Дайя добавил:

– Человек, который поднимается над своими изначальными представлениями, становится способен «видеть» то, что раньше не мог! Я не имею в виду, что мы физически видим «шкатулки» или «О», просто, скажем так, мы становимся способны чувствовать их. Это как, например, ты узнаешь о том, что поблизости от тебя есть парикмахерская, только когда тебе нужно подстричься, хотя ходишь мимо нее каждый день.

…Неужели Дайя правда думает, что может так вот взять и раскрыть мне свои мысли?

– Так почему ты можешь «видеть» «О»?

– А мне-то откуда знать? – ответил я, чувствуя себя немного подавленно.

– …Кадзу, ты, конечно, вернул «шкатулку»; но ты, наверно, прикасался к ней, да?

Отвечать как полагается мне было лень, так что я просто кивнул.

– И сделав это, ты узнал, что такая абсурдная вещь, как «шкатулка, выполняющая любое желание», существует. Ты узнал, что границ нет. Как ты считаешь, не почувствовал ли ты в тот момент, что чуть-чуть отдалился?

Дайя вперился в меня.

– А ты смог бы ей овладеть. Именно поэтому ты стал тем, чем стал, всего лишь дотронувшись до нее.

– Я не смог бы! Я… нормальный.

– О нет, ты ни разу не нормальный. Я уже говорил тебе раньше: ты паришь. Паришь над повседневной жизнью.

– Не парю я.

– Паришь. Хуже того, эта твоя ненормальность существовала еще до того, как ты прикоснулся к «шкатулке». Твоя природа изначально такая же, как у нас, «владельцев»! Хотя нет… скорее не на «владельцев» ты похож, а на «О».

– Прекрати уже!! – проорал я. Даже мысленно не могу допустить, что я похож на столь омерзительное существо.

Несколько секунд Дайя просто смотрел на меня, не отводя глаз, потом вздохнул.

– Ну, это сейчас все равно не имеет значения. Так – я вообще-то должен был попытаться убедить тебя, что я не «владелец» этой «шкатулки».

– …Вряд ли я еще смогу тебе поверить.

– Да ладно, не надо таких поспешных выводов. Мм… а ты поверил бы, если бы я сам не позволил начаться «Битве за трон»?

– …В смысле?

– Если «Битва за трон» – действительно игра, где рулят «убийства» и «обман», то мне всего лишь надо сделать так, чтобы не было ни того, ни другого! Тогда, значит, игра не будет работать.

…Мы не желаем начала «Битвы за трон», значит, наша и его цели совпадают… да?

– Думаешь, «владелец» этой «шкатулки» хотел бы, чтобы она перестала работать?

– Не думаю… Эээ, секундочку! Это что, у тебя уже есть конкретная идея, как остановить «Битву за трон»?

– Ага.

И затем Дайя заявил:

 

Найти [Революционера].

 

– …

У меня перехватило дыхание.

Каким-то образом я сумел не дать тревоге отразиться на моем лице. Опасно, очень опасно. Крохотная ошибочка – и он догадается, что я и есть [Революционер].

– И как ты ее сможешь остановить, если найдешь [Революционера]?

Непонятно как, но мне удалось спросить его естественным тоном. Дайя ответил мгновенно; похоже, мое поведение не вызвало у него подозрений.

– Потому что если я не дам ему совершить [Покушение], игра не начнется. Значит, все, что мне нужно, – найти [Революционера] и как следует припугнуть его, чтобы он не смог устроить [Покушение]. И цель достигнута.

При слове «припугнуть» мое сердце подскочило, но я, притворяясь спокойным, поинтересовался:

– «Чтобы он не смог», говоришь – но как?..

– Ну, есть разные способы, скажешь нет? К примеру, могу пригрозить, что расскажу всем, что он [Революционер], как только он кого-нибудь убьет. Как только его [класс] будет раскрыт, шансов на победу у него нет. А таких дураков, которые будут убивать беспричинно, здесь нету.

– Но если даже, чисто ради спора, тебе удастся найти [Революционера] и помешать ему устраивать [Покушения], то что насчет [Колдовства]?.. Разве не может получиться так, что из-за него кто-то погибнет, и это запустит игру?

– Об этом можешь не волноваться, – решительно заявил Дайя.

– Почему?

Потому что [Колдун] – я.

…Э? Он не против так вот легко сообщить мне свой [класс]?

– П-правда? Или лапшу на уши вешаешь?

– Думаешь, я извлеку какую-то выгоду в игре от подобной лжи?

– Ну…

Какое-то время я размышлял, но в голову так ничего и не пришло.

– Я хочу выбраться из этой никчемной «шкатулки». Ради этого я должен сотрудничать с тобой и Отонаси, у меня просто нет выбора! Именно поэтому я не стал скрывать от тебя мой [класс].

– …А ты уверен, что не пожалеешь об этом? Ведь наши [классы] могут быть враждебны твоему…

– Но ведь вы двое знаете, что все можно решить, уничтожив «шкатулку», так имеют ли для вас значение эти [классы]?

…Вполне может быть, да.

– Меня вполне устроит, если вы, ребята, осознаете, что я не «владелец» этой «шкатулки»! …Основываясь на этом, хочу у тебя спросить…

И он ровным тоном спросил:

– …Ты ведь [Революционер], правда?

 

И по моей реакции Дайя не мог не догадаться о моем [классе]. Хотя, похоже, он и так уже был почти уверен – по моей реакции на тот, предыдущий вопрос.

Все, теперь я под контролем Дайи Омине.

Ну… это было неизбежно, похоже. Никто не смог бы удержать свой [класс] в секрете от этого типа.

 

День 1, <D>, большая комната

Не исключено, что Дайя был искренен, когда говорил, что собирается не позволить «Битве за трон» начаться.

– Если вы не хотите, чтобы у нас тут началась кровавая баня, мы все должны раскрыть свои [классы].

Все-таки он высказал эту идею. Если мы раскроемся сейчас, он не сможет солгать. Более того, [класс], который он всем сообщит, – [Колдун], [класс], способный убивать.

– …К этому решению ты пришел, посоветовавшись с Хосино-куном?

Затянувшееся молчание оборвала Пред.

– Да. Я не намерен подчиняться этой игре.

– Это приятно слышать, но, знаешь ли, это не очень хорошая идея, на мой взгляд. Потому что, к примеру…

– Чисто к сведению: если кто-то выступит против моего предложения, я сделаю вывод, что этот человек хочет участвовать в «Битве за трон».

– Не присваивай себе право такие выводы делать!

– Я присваиваю право? Но, по-моему, я один могу решать, как мне расценивать те или другие поступки?

При этих словах Пред нахмурилась.

– Н-но, Ироха. По правде сказать, я собиралась то же самое предложить, знаешь?

– …Ну да, у меня сложилось такое впечатление во время нашей [Тайной встречи].

Пред повернулась к нам и спросила:

– Есть возражения? Если есть, валяйте, высказывайте.

Возражений не высказал никто. Я предполагал, что против будет Камиути-кун, потому что идея принадлежала Дайе, но он остался сидеть тихо, видимо, потому что Юри-сан согласилась.

– Ха… вот как? Ну что ж, думаю, я не могу остаться единственной, кто против, поскольку это помешает…

– Так значит, мы раскрываем наши [классы], так?

– Так, так…

После того как Пред сдалась, Дайя извлек из своей джутовой сумки блокнот и раздал каждому из нас по листку.

– Напишите здесь свой [класс]. Ручка всего одна, так что писать будем по очереди. Когда пишете, убедитесь, что никто не видит, чтобы исключить жульничество. Когда закончите писать, переверните листок. Обратно перевернем все вместе по моему сигналу.

Дайя написал первым; затем Мария, я, Пред, Юри-сан и Камиути-кун последовали его примеру. Шесть листков бумаги легли на стол.

– Итак – переворачиваем!

Каждый перевернул свой листок. Я прочел, какие [классы] были там написаны.

Мария – «Двойник».

Пред – «Король».

Юри-сан – «Принц».

Камиути-кун – «Рыцарь».

А Дайя… я ждал от него какого-то подвоха, но он написал «Колдун», как и говорил мне раньше.

– …Хосино-кун – [Революционер], хах. …Хаа, это хорошо. Я уже беспокоилась, что делать, если это окажется Камиути-кун.

– Эй, Пред, это как понимать!

– Ааа, это, в общем, как я сказала, так и понимать, да?

– Уэээ… – и Камиути-кун недовольно улыбнулся.

– Ну и как тебе, Пред-сама? Обнадеживающий результат, не правда ли?

– …В общем, да. Весьма обнадеживающий, если только не окажется каких-нибудь сюрпризов, типа того, что Хосино-кун неожиданно для всех окажется средоточием зла.

– …Что за…

Я поджал губы; Дайя же это замечание пропустил мимо ушей.

– Более того, у меня есть еще одно предложение. Я соберу ножи, которые есть у каждого из вас. Это, конечно, не предотвратит насилие на 100%. Но так будет гораздо лучше, чем если этого не сделать.

– Только не говори, что хочешь забрать все ножи себе? Если так, то я против. Слишком опасно, если ты один с оружием, а у нас его забрал, семпай.

– Пфф, ну, значит, нам надо спрятать их в чьей-то еще комнате, не в моей.

Его перебила Пред:

– По-моему, самое подходящее место – комната Юри или Хосино-куна, как считаете? Кто именно из вас, мне безразлично, так что вы между собой решите.

– Чего? – Чего?

Когда внезапно прозвучали наши имена, мы воскликнули одновременно и переглянулись.

– Аа, пожалуйста, возьмись, Хосино-сан. – Аа, нет, пожалуйста, ты возьмись, Юри-сан. – Да я не очень-то хочу… – Да я тоже… – Мне кажется, у тебя хорошо получится хранить наши ножи… – Мне было бы спокойнее, если бы этим занялась ты, Юри-сан. – Но… – Ты должна их взять, правда. – Но то же самое я могу…

– Ладно, ладно, пусть это будет Юри.

Хлопнув в ладоши, Пред прервала наш обмен любезностями и все решила сама.

– И-ирохааа…

– Тихо, решение принято! Так, ребята, к завтрашнему блоку <B> все принесите свои ножи. Юри их заберет. Договорились? Ну что, теперь ты доволен?

– Не вполне.

Пред лишь вздохнула.

– Так, так, ну и что там дальше, о Великий Император?

Пропустив сарказм Преда мимо ушей, Дайя продолжил.

– Итак, сейчас «Битва за трон» приостановилась. Однако наша цель – не только остановить ее, но и выбраться из нее. В конце концов, у нас сейчас всего лишь временное соглашение. Если обстоятельства изменятся, оно может потерять силу.

– Да, похоже, что так. И что же ты предлагаешь? У тебя есть какая-то важная информация?

Я знаю, как выбраться из этой игры.

Не только Пред – все мы разом напряглись.

…Дайя, неужели ты…

Надо всего лишь уничтожить «шкатулку».

В точности то, чего я боялся. Дайя признал существование «шкатулок» вслух, при всех.

В ситуации, когда он сам – главный подозреваемый.

– «Шкатулки», о которых говорила Отонаси, действительно существуют. Если вы не в силах поверить, просто думайте о «шкатулке» как о метафоре – это нечто, что засунуло нас сюда. Короче: чтобы достичь нашей цели, нам достаточно уничтожить «шкатулку». Сделать это мы можем, убив ее «владельца».

– Но не говорила ли нам Отонаси-сан что-то вроде того, что ты и есть «владелец»?

– …Эти слова я временно беру назад, – вмешалась Мария, нахмурив брови. – Омине остается подозреваемым номер один – это без изменений. Но я пришла к выводу, что пока еще слишком рано исключать другие возможности. Во-первых, такое впечатление у меня сложилось на [Тайной встрече], а во-вторых, предложения Омине, несомненно, предотвратят смерти игроков. …Так что сейчас я не могу утверждать с полной уверенностью, что он и есть «владелец».

Пред схватилась за голову, не скрывая своего замешательства из-за ответа Марии.

Ни Мария, ни я не знали, правду говорит Дайя или нет. И каковы его планы в отношении нас, тоже не знали.

Несомненным оставалось лишь то, что «Битва за трон» – творение «шкатулки».

Если только они в это поверят – уверен, «Битва за трон» не начнется. И тогда мы сможем объединиться и вместе искать реше-…

 

Кончайте уже этот бред!

 

Мои оптимистичные мысли были грубо оборваны.

Все взгляды обратились к Камиути-куну.

– Почему ты все это так серьезно воспринимаешь, Пред? Это совершенно лишнее, правда!

– …Почему?

После ее вопроса Камиути-кун ухмыльнулся и заявил:

– Я имею в виду – ведь эти трое уже полностью спелись, скажешь нет?

И тут – я закаменел.

Привычная расслабленность исчезла с его лица. Полное отсутствие выражения – и он буквально излучал жестокость.

– Это… ловушка. Именно, ловушка. Мы ведь понятия не имеем, что за люди эти «владельцы», верно? Это значит, если мы собираемся искать «владельца», у нас не останется иного выбора, кроме как слушаться этих троих и исходя из этого искать. Ты понимаешь, что это означает?

Слабо улыбнувшись, Камиути-кун проговорил:

– Они могут – сделать так, что кто-то будет казаться «владельцем», которого мы должны убить.

Что…

Что он такое несет?..

– Мы не собираемся убивать «владельца»…

– …А ну заткнись!

Одиночный выкрик.

 

Одно это подействовало просто невероятно.

Только теперь я осознал: этот человек – другой. Он жил в другом мире, не в том, что я. И в его мире – существовало насилие.

Все молчали, не в силах что-либо произнести.

Длительное молчание прервал глубокий, протяжный вздох Камиути-куна. После нескольких вдохов-выдохов его лицо вновь приобрело обычное расслабленное выражение.

Но больше это его выражение лица меня не успокаивало – не так, как раньше.

Ты ведь тоже не веришь в эти «шкатулки», да, Юри-тян?

Я услышал, как Юри-сан втянула воздух.

Он заставлял ее с собой согласиться. Отказ не принимался.

– …Я…

Заставить ее кивнуть и тем самым якобы узаконить свое неприятие нашего плана.

Такова была его цель.

Значит, если Юри-сан кивнет – всему конец.

Но она просто не сможет. Такая робкая девушка просто не сможет удержаться против него в нынешней ситуации.

Юри-сан кинула на меня короткий, полный слез взгляд, но тут же отвела глаза.

Дрожащими губами она прошептала:

– …Да, я не могу в них поверить.

Аах, вот и приехали…

Так я подумал, но –

– Но, – продолжила она, – думаю, мы, по крайней мере, можем доверять Хосино-сану. Поэтому я… не могу поверить, что он пытается заманить нас в ловушку.

Она не могла поверить.

Она ясно сказала это. Она сказала это, хотя ее трясло, хотя она боялась его, и все же она смогла противостоять воле Камиути-куна. Она защитила меня.

Затем она вся съежилась, прижав руки к груди, прерывисто дыша – похоже, последствия тех усилий, каких ей стоило собрать всю свою храбрость.

Камиути-кун, явно удивленный отказом, глядел на нее во все глаза. Затем кинул пристальный взгляд на меня. Я сглотнул – чувство такое, как у преступника перед судом.

– Ну, должен признать, Хосино-семпай и мне кажется довольно добрым человеком.

И наконец-то враждебность окончательно улетучилась с его лица.

…Нам удалось?..

Юри-сан подняла голову и повернулась ко мне. Ее напряженное лицо расслабилось, и на нем появилась улыбка.

Итак, благодаря храбрости Юри-сан нам удалось сохранить надежду на мирное разрешение нашей проблемы.

 

Дайя, Пред, Камиути-кун и Мария разошлись по комнатам. Я тоже собирался пройти в свою дверь, когда Юри-сан вдруг ухватила меня за руку.

– Что случилось?

Уже спрашивая, я заметил – ее руки дрожали.

– …Мне было страшно, – прошептала она, не поднимая головы. – Он был… очень страшный.

– Угу… ммм… ты фактически спасла нас, Юри-сан. Спасибо тебе большое.

Я пытался подбодрить ее улыбкой, но испуг с ее лица не исчез.

– [Тайная встреча].

– …Э?

– Я боюсь… следующей [Тайной встречи] с ним.

Юри-сан была вся белая, как мел – как в тот раз, когда мы с ней встретились впервые.

– Т-тебе не о чем волноваться! В смысле, ты, похоже, нравишься Камиути-куну, так что…

– …Именно поэтому я и боюсь!!!

Подняв лицо, она чуть ли не прокричала эти слова, после чего сразу же вновь уткнулась взглядом в пол. Кажется, ей было стыдно за собственный крик.

– П-прости, я не хотела тебя пугать.

– М-ммм…

Что все это значит?

[Тайная встреча] – это когда ты остаешься наедине с кем-то в комнате, похожей на тюремную камеру. Раз Камиути-куну она нравится, вряд ли он захочет убить…

– Ах…

Наконец-то до меня дошло.

До меня дошло, чего боялась Юри-сан.

Она, похоже, поняла, что я догадался, и изо всех сил сжала мне руку.

– …Я серьезно, знаешь?

– Чего?

– Я серьезно считаю, что мы можем тебе доверять, я сказала так не просто для того, чтобы утихомирить Камиути-сана.

Ее затрясло еще сильней. Я встревожено заглянул в ее опущенное лицо.

– Мне страшно… мне страшно!..

Она плакала.

Блин, и что прикажете делать?

Решив, что раздумьями делу не поможешь, я тоже сжал ее дрожащую руку. Юри-сан в ответ и левую свою руку положила на мою и стиснула пальцы.

– А…

Снова.

Да, снова.

Я снова вспомнил.

Я вспомнил «Нану Янаги» куда четче, чем когда впервые услышал фамилию Юри-сан.

Скорее другое странно: как я мог забыть ее полностью, совсем? Еще и двух лет не прошло, но я даже о самом ее существовании не вспоминал. Я забыл ее настолько плотно, что все те события как бы и не происходили вовсе.

Только не говорите мне, что мое желание, горевшее во мне с тех самых пор, как я ее предал, – «Я хочу забыть Нану Янаги», – было исполнено?

Верно – оно исполнилось, когда Нана Янаги была закрашена моей повседневной жизнью.

«Хуже того, эта твоя ненормальность существовала еще до того, как ты прикоснулся к “шкатулке”».

…Одно с другим никак не связано. Совершенно никак.

– …Прости меня, Хосино-сан, я правда очень сильно извиняюсь… сейчас я буду эгоисткой, но, пожалуйста, прости меня за это. Я тебе доверяю, сама не знаю почему. Поэтому…

И она сказала. Янаги-сан сказала.

– Поэтому, пожалуйста – не предавай меня.

Ее залитое слезами лицо… напомнило почему-то лицо моей первой любви.

И тогда, сразу же, как только я подумал, что они похожи, я ответил:

– Я не предам тебя. Я никогда больше не предам тебя, «Янаги-сан»!

 

День 1, <E>, комната [Кадзуки Хосино]

Вернувшись к себе, я впервые за долгое время начал вспоминать ее.

 

Нана Янаги. Моя одноклассница, моя первая любовь и – девушка моего лучшего друга.

Кроме фамилии, с Юри-сан у нее не было ничего общего. Если бы мне пришлось описать ее одним словом, это было бы слово «хулиганка». Скажем, как-то она на перемене взяла и сбрила себе брови; в другой раз обработала наш кабинет огнетушителем, так что все стало розовым – таких выходок у нее был миллион. Девчонки за глаза называли ее «двинутой».

Конечно же, Янаги-сан меня пугала; говоря откровенно, я не хотел иметь с ней абсолютно ничего общего. Вообще мало кто захотел бы связываться с одноклассницей, которая красится в блондинку, ходит в допотопной длинной юбке, каких даже другие прогульщицы не носят, да еще и курит втихаря.

Однако один из таких «мало кто» был совсем рядом.

«Тодзи Кидзима», мой лучший друг.

Тодзи был невероятно любопытен; его глаза начинали блестеть всякий раз, когда он натыкался на что-то новое для себя. За ее прибабахами он всегда следил сияющим взглядом. Наверно, для Тодзи было вполне естественным, что его к ней тянуло.

Янаги-сан отшивала его в первые разы, когда он ей признавался. Но, по правде говоря, она, наверно, нуждалась в ком-то, кому она была бы небезразлична. В конце концов, она приняла признание Тодзи, и они стали встречаться.

И как только они стали встречаться, она показала свою истинную натуру.

Натуру очень одинокого человека.

Она зависела от Тодзи. Зависела настолько, что это было уже ненормально. Она не отходила от него ни на шаг, она угрожала другим девушкам, которые подходили слишком близко. По желанию Тодзи она вернула волосам естественный черный цвет, стала носить нормальные юбки и закопала сигареты в саду.

Тодзи был для Янаги-сан всем.

Поэтому для нее было невыносимо, когда он, ее всё, не полностью соответствовал ее ожиданиям – даже если это были просто какие-то слова или манеры, которые ей не нравились. Даже крохотные разочарования становились для нее громадными трагедиями. Настолько, что иногда она пыталась вскрыть себе вены на запястьях.

Единственным, кто мог выслушивать ее стенания, был я.

Ее звонки всегда начинались с плача. Частенько она уводила меня в безлюдные места и рыдала там.

Сперва я всего лишь слушал, что она мне говорила. Но постепенно она стала требовать от меня более существенных утешений. Она требовала, чтобы я гладил ее по голове, чтобы я обнимал ее, чтобы я спал рядом с ней, чтобы я пил ее слезы. Помню, она говорила какие-то глупости вроде того, что она успокаивается, глядя на мое лицо, когда я слизываю слезы у нее со щек, хотя одновременно она при этом чувствует вину перед Тодзи.

Да, она зависела и от меня тоже.

Честно говоря, это было утомительно. Иногда я просто не отвечал на ее звонки, потому что уставал от нее.

Если даже я чувствовал себя так, то что говорить о Тодзи – он устал от нее куда быстрее.

Несколько раз они говорили о разрыве и в конце концов таки разошлись.

С того дня она ко мне просто прилепилась. В мире полно людей, которые за всю жизнь ни разу не пробовали на вкус слезы других; я же этой соли напробовался до такой степени, что меня начало тошнить. Я терпел, потому что знал – больше ей опереться не на кого.

Но и я был на пределе. Из-за постоянного стресса у меня начал болеть живот. Я потерял аппетит. Мне надоело до чертиков – с какой радости я должен утешать девчонку, с которой мы даже не встречаемся?

И поэтому однажды я сказал ей:

– Я не могу больше терпеть твое общество.

Она не поняла.

Я постепенно начал использовать все более грубые слова, чтобы до нее дошло наконец, чего я хочу.

Я не могу больше терпеть твое общество, ты меня раздражаешь! Ты думаешь только о себе! Кончай уже! Тодзи бросил тебя, потому что тебе наплевать на чувства других! Я не хочу больше, не ходи за мной больше, ты, двинутая –

И в тот же день, когда я ее так назвал, – Янаги-сан и Тодзи исчезли.

 

Одноклассники, которые знали только, что они любовники, решили, что они вдвоем сбежали, но я-то знал, что это не так.

Так почему же эти двое исчезли одновременно?

Это же очевидно. Янаги-сан, в отчаянии от моего предательства, уволокла за собой Тодзи. И – сделала так, чтобы он не вернулся.

Я клял себя. Это все моя вина. Потому что я не сумел поддержать ее. Потому что я отбросил ее, хотя был единственным, на кого она могла опереться.

Но еще больше, чем чувство вины, мое сердце заполнило чувство пустоты.

Все, чем я занимался, стало пресным. Рутина, безвкусная, как жвачка, которую жевали три дня подряд. Не хватало. Миру не хватало вкуса.

Не хватало того резкого, соленого вкуса.

Жестоко! Я же не думал, что ты исчезнешь всего лишь из-за тех слов! Я думал, ты будешь по-прежнему опираться на меня! Заставить меня ощутить этот вкус, а потом взять и исчезнуть – это… это просто безответственно!

Почему… почему Тодзи?

Если бы это был я, я отдал бы тебе все. Хотя я и так отдал тебе почти все.

Ощутив пустоту у себя в сердце, я наконец… да, наконец-то я понял.

…Ааах… вот оно что.

Я – любил Нану Янаги.

Но ее здесь больше не было. Она забрала с собой Тодзи, она забрала почти все, что было в моем сердце, и исчезла неизвестно куда.

Но даже после того, как я предал, ранил, затравил, убил свою любимую, моя повседневная жизнь продолжалась. Раз я был жив, я должен был продолжать жить. Я должен был продолжать жить в мире, в котором не было ее.

Ради этого я решил забыть ее.

Я решил забыть Нану Янаги. Я не должен был связываться с ней изначально. Я хотел отгородиться от нее, от практически символа всего ненормального, эксцентричного.

И затем я действительно забыл ее – как ни странно, полностью забыл.

 

А кстати, когда именно я начал так ценить свою повседневную жизнь?

 

«Пожалуйста, выберите цель для [Покушения]»

На мониторе было высвечено это сообщение и шесть портретов, включая мой.

Ни за что в жизни не сделаю такого.

Я не понимаю эту «Игру бездельников». В голове даже мелькнула мысль, что никакого смысла в ней нет вовсе.

Я плюхнулся на кровать.

Но даже если эта «шкатулка» бессмысленна» – что с того? А повседневная жизнь, к которой я жажду вернуться, – она имеет смысл?

Эта повседневная жизнь, единственная цель которой – позабыть ее?

– …

В голове всплыл образ Юри-сан.

Я прекрасно сознавал, что у меня смешались «Юри Янаги» и «Нана Янаги»; даже не требовалось, чтобы кто-то указал мне на это.

Если мне удастся спасти Юри-сан, не предав ее, избавит ли это меня от проклятия «Наны»?

Не знаю. Не знаю, но –

Едва я представил себе лицо Юри-сан,

…как тут же ощутил вкус слез в моем пересохшем рту.

 

День 6, <B>, большая комната

Настал уже шестой день, а какого-то прогресса так и не было.

Как и предполагал Дайя, «Битва за трон» перестала работать, когда мы раскрыли свои [классы] и отдали ножи. Но та троица по-прежнему не вполне верила нам насчет «шкатулок», сколько бы мы ни старались им объяснить, и вычислить «владельца» нам не удавалось. А крайний срок медленно, но верно приближался.

Я прошел из своей комнаты в большую. К ощущению, возникающему при переходе, я уже привык и больше не обращал на него внимания.

Эта белая комната, неестественно белая.

…Но тревожиться не о чем, полагаю. Поскольку я [Революционер], а Дайя [Колдун], «Битва за трон» не начнется.

Кадзуки-сан.

Увидев меня, Юри-сан подошла с сияющей улыбкой на лице.

– Мм? Что-то хорошее случилось?

Юри-сан, похоже, не замечавшая своей улыбки, озадаченно склонила голову набок.

– Э?

Ироха-сан, искоса следившая за ней, подколола:

– Юри радуется встрече с тобой, Кадзуки-кун! Она к тебе здорово привязалась, не правда ли?

Не разберешь по ее голосу, серьезна она или нет. Лицо Юри-сан запунцовело.

– И-ирохаа! Не говори так, как будто я щенок или что-то вроде…

Я представил себе, как Юри-сан мчится ко мне, виляя собачьим хвостом.

– Пхх!!

Боже ты мой, это ей бы подошло идеально!

– П-почему ты засмеялся, Кадзуки-сан?!

Она надулась. Я решил страховки ради улыбнуться ей.

Все-таки – за эти дни мы действительно привыкли болтать друг с дружкой.

Начиная со второго дня, мы активно старались общаться с другими, чтобы укрепить доверие между нами. И [Тайные встречи] мы проводили с каждым из остальных игроков. По-моему, все шло довольно успешно, ведь даже Дайя в этом участвовал.

По крайней мере я уже не мог вообразить, чтобы кто-то из нас мог убить другого.

– …Кадзуки-кун, в наказание за твой смех, пожалуйста… мм, на сегодняшнюю [Тайную встречу] приходи ко мне.

Почему-то щеки Юри-сан, по-прежнему надутые, чуть порозовели, когда она это произнесла.

– Я не против, но почему это наказание?

– …Э? …Аааа, ну в общем, это наказание! …Наверное! – горячо заспорила она, размахивая руками. Мне это показалось немного забавным.

– Мм?

Мария, искоса следившая за нами, подошла к нам, угрюмо скребя в затылке.

– …Э? Что такое, Мария?

Мария почему-то заговорила не сразу.

– …В общем, я хочу сказать вот что… у тебя ведь уже было четыре [Тайных встречи] с Янаги, верно?

– Чего?

– Если ты пойдешь сегодня, будет уже пять. Не исключено, что другие подумают, что ты оказываешь предпочтение определенному человеку. Если ты проводишь пять [Тайных встреч] с одним и тем же человеком, атмосфера сотрудничества, которая наконец-то образовалась между нами шестью, может оказаться под угрозой.

– …Эммм? Короче говоря, ты не хочешь, чтобы я пошел на [Тайную встречу] к Юри-сан?

– Нет, я не о Янаги конкретно. Я просто хочу сказать, что это опасно, когда другие могут подумать, что ты предпочитаешь кого-то одного.

– …По-моему, ты гоняешься за призраками.

– Со мной у тебя было всего три [Тайных встречи]!

Вроде она о чем-то другом только что говорила?..

– Отонаси-сан ревнует. Как мило! – выдала Ироха-сан, весело глядя на нее.

– …Что за странные, безосновательные заявления. Я всего лишь указала Кадзуки на его поведение.

– Да как отчаянно ревнует.

– …Похоже, мои слова до тебя не доходят.

– Мария, ты ревнуешь?

…Бам!

– Ааай!

Она со всей силы пнула меня в голень!

– Хах…

Камиути-кун, который все это время наблюдал за нами, играясь со своим плеером, прервал нас с удивленным лицом.

– Аа, черт, это я тут страшно ревную, так что, может, тебе помереть, Хосино-семпай?

– Э? Чего именно ты ревнуешь?.. Меня же пнули только что.

– …Только не делай такое лицо, будто ты не понимаешь, о чем я! Или это спокойствие победителя?

На эти слова я лишь недоуменно склонил голову вбок; Камиути-кун вздохнул и снова повернулся к своему плееру.

Он, конечно, по-прежнему держался вот так, но, по-моему, мне удалось с ним неплохо поладить. Я встревожился, когда увидел его жестокую сторону, но пообщавшись с ним, я понял, что он, в общем-то, довольно компанейский парень.

– Мм? А, вот оно что.

Он положил плеер на стол и встал.

– Что такое?

– А, я просто перечитал наши последние разговоры и сделал кое-какой вывод!

Подойдя к сидящему на стуле Дайе, он с улыбкой похлопал его по плечу. Дайя раздраженно поморщился из-за этой его фамильярности. Вот так они в последнее время друг с другом и держались.

– Омине-семпай. Я верю в эти твои штучки-«шкатулочки»!

Я был настолько изумлен, что машинально переспросил:

– Э? Правда, Камиути-кун?

– Зачем мне врать? …Ах да, говоря откровенно, вопрос уже не стоит, кто во что верит, а во что нет. Наше время на исходе, мы должны что-то предпринять. А раз у нас нет других объяснений, кроме «шкатулки», стало быть, и выбора тоже нет.

Если подумать – Мария говорила, что им придется поверить нам, когда время начнет выходить.

– Итак, еще раз: что мы должны делать? Если меня не подводит память, вы говорили, что все решится, если мы уничтожим «шкатулку», да? Тогда как насчет вот чего?

Камиути-кун закатал рукава своей белой рубашки.

 

Давайте убьем Омине-семпая.

 

– …А?

Но времени не осталось.

У меня не осталось времени на то, чтобы понять значение этих слов.

Не оставляя нам времени понять, он взмахнул своим               и –

 

Он убил Дайю.

 

– …Ах.

– …Э? Какого?..

Я мог описать словами произошедшее, но осознание все еще не приходило.

Камиути-кун перерезал Дайе горло. Кровь хлынула из раны струей. Дайя перестал двигаться, лишь выпучил глаза. А затем – он умер. Это я видел совершенно точно. Но именно видел, зарегистрировал как факт – не осознавая значения этого.

И поэтому просто стоял на месте, как в столбняке.

Рубашка Камиути-куна стала багровой, все лицо залила кровь Дайи. В руке он держал нож, которого там быть не должно было. Боевой нож – но мы же все ножи собрали…

– Странно, правда? – прошептал Камиути-кун, поигрывая ножом, который до того был спрятан у него на поясе. – Разве вы не говорили, что все закончится, когда умрет «владелец»? А «владельцем» был Омине-семпай, не так ли?

Он перевел взгляд на Марию.

– Эй, ведь так было, Мари-ти?

Мария смотрела не мигая; происходящее ее полностью выбило из колеи.

Он, похоже, и не рассчитывал на ответ, так как продолжил говорить.

– Может, это значит, что Омине-семпай еще жив? Ладно, тогда я сделаю вот что.

И с этими словами он…

…снова воткнул нож Дайе в шею.

Кровь полилась еще сильнее.

От удара тело Дайи опрокинулось, и голова с глухим стуком упала на стол. По столу начала растекаться багровая лужа.

– Э…

Издав невнятный звук, Юри-сан вдруг опустилась на пол – ее перестали держать ноги.

– ИИААААААААААААААА!!

Камиути-кун взглянул на Юри-сан и ухмыльнулся.

– Ты так миленько кричишь… мм, но он точно сдох, правда? Что означает одно из двух: либо первоначальное мнение Мари-ти было ошибочным, либо «шкатулка» – вранье полностью, мм. Аа, но я же решил, что верю в историю со «шкатулками», да? Значит, следует думать, что Омине-семпай был «не тот».

«Не тот», он сказал.

Значение этого я понял мгновенно. …К сожалению.

– Мари-ти.

И убийца спросил:

С кем мне продолжить?

Он спрашивал, кто «тот».

Я вдруг заметил, что его рука, держащая нож, дрожит.

Сперва мне показалось, что дрожит она из-за того, что Камиути-кун напуган своими собственными действиями. Но увидев его лицо, я понял истинную причину.

Его рука дрожала от возбуждения.

Аах – почему же я в нем так ошибся? Почему я решил, что наладил нормальные отношения с этим убийцей?

Он все это время просто ждал подходящего момента, чтобы проявить свою жестокую натуру.

«Битва за трон» – игра, посвященная обману. И убийству.

У нас изначально не было шанса не дать ей начаться. Попытка Дайи провалилась, а сам он заплатил за это жизнью.

Даже в самый первый день… «Битва за трон» уже началась.

– Почему у тебя… остался нож? – спросил я, не отрывая взгляда от ножа, с которого капала кровь Дайи.

– Это первый вопрос, который приходит тебе в голову? Ну, это было элементарно. Я просто спер его во время [Тайной встречи] с Юри-тян. Вот и все.

– …Э? Так значит, это я виновата?..

Она подняла голову и уставилась на него во все глаза. Убийца улыбнулся ей в ответ и произнес:

– Впредь будь внимательнее!

– А…

Не в силах вымолвить ни слова, Юри-сан разрыдалась.

– Итак, кто у нас следующий, Мари-ти? …Эй, до сих пор в шоке? Не слишком ли бурная реакция? Да, хотя, по правде сказать, невинные персонажи такие симпатичные.

Он выплевывал эти бессмысленные, неважные слова, рассматривая нож.

– …Я решил.

С этими словами он направился ко мне.

– Думаю, следующим будет Хосино-семпай, потому что я к нему ревную. …Все равно я хочу, чтобы он сдох.

Он назвал меня таким тоном, словно всего лишь заказывал обед.

Но в глазах его виднелась жажда убийства.

Я взглянул на окровавленный нож и задеревенел. Это ведь тот самый нож, который уже забрал жизнь Дайи.

Убийца подошел совсем близко.

Я должен был спасаться бегством, но был не в силах пошевелиться.

– Стой.

По команде Марии Камиути-кун послушно остановился.

– Что, Мари-ти?

И Мария сказала, обращаясь к нему, по-прежнему прячущему в глазах жажду убийства:

– Я «владелец».

Камиути-кун приподнял бровь.

– Тебе нужно убить меня, не Кадзуки.

Он зло рассмеялся, когда осознал, что именно Мария говорит.

– Ха-ха, ты так сильно хочешь его спасти, что готова пожертвовать собой? Офигеть!

– Я говорю правду.

Камиути-кун подошел вплотную к сердито смотрящей на него Марии. Та развела руки в стороны, показывая, что не будет сопротивляться.

– Ма-мария…

Услышав, как я ее зову, Мария послала мне улыбку. При виде этой теплой улыбки я понял.

Она это сказала без всякого плана. Она действительно собиралась пожертвовать собой ради меня.

– Я тронут, Мари-ти. Никогда бы не подумал, что есть кто-то, кто ставит жизнь другого выше собственной. И не похоже, что ты просто брякнула, не думая. Это любовь! Настоящая любовь!

Мария презрительно рассмеялась.

– Ясно. Рада, что ты тронут.

– Ты на самом деле не против умереть, чтобы спасти Хосино-семпая?

– Да, – ни секунды не раздумывая, ответила она.

Камиути-кун хрюкнул.

– Вот ведь проблема. Слишком уж красивая любовь, не правда ли? Аа, черт, я понял! Я ведь не то чтобы хотел стать плохим парнем, я просто хочу решить наши проблемы как можно быстрее. Мне правда не нравится изображать третьесортного злодея, который нападает с воплями «ну тогда умри!» Так что вы двое можете жить.

И, фамильярно гладя Марию по голове, Камиути-кун продолжил:

– …если ты позволишь мне тебя трахнуть, Мари-ти.

Он приставил нож ей к горлу.

– …

Лицо Марии исказила гримаса отвращения. Зло глядя на него и не обращая внимания на нож, она отбросила руку, которой он ее гладил.

– …Не трожь меня. Я скорей умру, чем отдам тебе мое тело.

– Как грубо! А ведь многие хотели бы сделать это со мной совершенно добровольно. Так значит, ты отказываешься?

– Разумеется, отказываюсь!

– Ну и ладно тогда.

Он передумал с легкостью – слишком уж легко.

Тогда вместо тебя я трахну Юри-тян.

Просто не мог он так все оставить.

Юри-сан побледнела, едва осознав, что он говорит на полном серьезе; его холодная улыбка в ее сторону и жадный взгляд были вполне убедительны.

– Н-нет!!.

– Да, но, Юри-тян, тут уж ничего не поделаешь, правда? Мари-ти меня ведь отшила… а, но вообще-то ты мне все равно больше нравишься, так что я не против!

– Но т-такие вещи, я так не могу…

– Тогда я убью Мари-ти и Хосино-семпая.

От этих бесчеловечных слов лицо Юри-сан стало еще белей.

– Ну пожалуйста, ну отдайся, если не хочешь, чтобы те двое сдохли из-за твоего отказа!

Юри-сан медленно развернулась и посмотрела на меня. Глаза ее были полны слез.

Эти слезы были посланием для меня.

«…Не предавай меня».

…А, конечно же. Этой-то ситуации Юри-сан и боялась с первого же дня. И я обещал ей. Я обещал, что никогда больше не предам «Янаги-сан».

Но если я попытаюсь спасти Юри-сан, Мария…

– …Стой.

Это слово тихо произнесла Мария, не я.

Кодай Камиути довольно раскрыл рот.

– Мм? Если тебе захотелось сделать мне приятное, то валяй.

Конечно же, она знала, что он так скажет.

Мария закусила губу с такой силой, что проступила кровь. Затем отвела от меня взгляд и – произнесла отчетливо:

– …Хорошо, тогда удовлетворись мной одной.

…Что…

…что ты говоришь, Мария?

– Э? Правда?

Кодай Камиути распахнул глаза.

– …Фу, фу-фу, а-ха-ха-ха-ха!

Такая решимость…

Она была готова скорее умереть, но согласилась отдаться, чтобы спасти Юри-сан – настолько решительно Мария была настроена – и Кодай Камиути начал ржать, показывая на нее пальцем.

– А-ха-ха-ха-ха! Правда? Если бы это было ради спасения твоего любимого Хосино-семпая, я бы еще понял! Но ты готова пойти на такое ради Юри-тян, хотя вы с ней всего несколько дней провели вместе? А-ха-ха, ну просто смех!

– …Что смешного?

– У меня культурный шок! У тебя совершенно сдвинутые приоритеты! Это извращение – ставить других выше себя! Погоди, ты что, правда думаешь, что это красиво?!

Да, я тоже не понимал поступков Марии. Иногда от ее склонности к самопожертвованию мне даже становилось больно. Далеко не всегда ее позицию можно было описать как «жить во имя других».

Но.

Даже если ее позиция ошибочна –

это еще не дает всяким мерзавцам право ее высмеивать.

– Так значит, боль других – хуже собственной? А, ну тогда я беру свои слова назад. Я не буду заставлять тебя ее заменять. Я все равно трахну Юри-тян, что бы ты ни делала.

– …Что… что ты сказал, сволочь?! Это же бессмыслица полная, нет?!!

Но так же прикольнее, правда?

Даже у Марии отнялся язык. Увидев, в каком она шоке, Кодай Камиути презрительно усмехнулся.

Ему это все смешно. Ее характер, который может вызывать лишь восхищение, ему кажется жалким, и он развлекается, играясь с ней.

Не могу этого допустить. Не могу позволить ему оскорблять гордость Марии. …Но, хотя я не могу этого позволить – даже при том, что я не могу этого позволить, почему…

– Уа, уа, уууууу…

По комнате разносился плач Юри-сан. Мария стояла с приставленным к горлу ножом.

Почему же я неспособен что-либо сделать!

– Вы же не хотите умереть прямо сейчас, семпаи?

Никто не мог ему возразить, так что он продолжил:

– Отлично, с этого момента вы все мои рабы.

— [Дайя Омине], сонная артерия перерезана [Кодаем Камиути], смерть

 

День 6, <C>, комната [Кадзуки Хосино]

«Пожалуйста – выбери – игрока – с которым – ты – хочешь – провести – [Тайную встречу]».

Несмотря на напоминание Нойтана, я стоял неподвижно, чувствуя себя совершенно беспомощным.

Я ничего не мог сделать. Юри-сан и Мария обе страдали, а я ничего не мог сделать, чтобы им помочь.

Юри-сан была принуждена выбрать «Кодая Камиути» для своей [Тайной встречи].

Она прекрасно знала, что ее ждет, но у нее не было иного выхода, кроме как выбрать «Кодая Камиути». Что же это за зверство?..

– …Гх!

Я закусил губу.

Я должен был… я должен был все сделать лучше. Если бы я более серьезно воспринимал опасность, исходящую от Кодая Камиути, я мог бы это все предотвратить.

Да, если бы я принял меры еще тогда, когда Юри-сан плакалась мне, что она его боится, ничего этого бы не случилось. Нынешние события – результат того, что мы недооценили «Битву за трон» и зря растратили время.

…Но нельзя думать, что все кончено.

Я уже собирался нажать кнопку «Юри Янаги»…

«Со мной у тебя было всего три [Тайных встречи]!»

Почему-то я вспомнил это заявление Марии.

…И с чего я это сейчас вспомнил? Это ведь никакого значения не имеет, правда? Лучшее, что я могу сделать, – это, естественно, утешить Юри-сан, которая страдает.

Конечно, Мария тоже в опасности. Она тоже была принуждена выбрать Кодая Камиути.

Правда, по другой причине, нежели Юри-сан. Он просто не хотел предоставлять ей возможность посоветоваться с нами. Поскольку его главная цель – выжить, он делает все, чтобы не дать нам сговориться и выработать какой-то план против него.

Не исключено, что его уже не волнует, кто «владелец». Теперь он думает не о том, чтобы найти и убить «владельца», само существование которого сомнительно, а о том, чтобы выиграть «Битву за трон».

Кодай Камиути – [Рыцарь]. Чтобы выиграть, он должен убить [Короля] и [Принца].

И его цели – [Король] Ироха-сан и [Принц] Юри-сан.

Значит, Мария все же в большей безопасности, чем они. Конечно, опасность грозит и ей, но уровни несопоставимы.

 

Поэтому –

Поэтому я – выбрал «Юри Янаги».

 

[Ироха Синдо]

[Юри Янаги]

17:00-17:30

[Юри Янаги]

[Кодай Камиути]

15:00-16:00

[Дайя Омине]

мертв

[Кадзуки Хосино]

[Юри Янаги]

16:20-16:50

[Кодай Камиути]

[Юри Янаги]

15:00-16:00

[Мария Отонаси]

[Кодай Камиути]

16:20-16:50

 

День 6, <C>, [Тайная встреча] с [Юри Янаги], комната [Юри Янаги]

Едва войдя в комнату Юри-сан, я угодил в объятия.

Она тут же спрятала лицо у меня на груди – скорее всего, потому что не хотела, чтобы я увидел ее глаза. Пустые глаза, которые я все же успел разглядеть в то мгновение, когда она бросилась ко мне.

– …Я не хотела умирать, – выдавила она, по-прежнему пряча лицо у меня на груди. – Я не хотела умирать, ни за что. И поэтому, поэтому я…

Я положил руку ей на спину, показывая, что слов не нужно.

– Уу, ууууууу…

Она плачет.

«Янаги-сан» плачет.

Аах – какой же я все-таки эгоист. Даже сейчас, когда я должен поддерживать Юри-сан, я думаю лишь о «Янаги-сан».

Но слушать плач девушки, держа ее в объятиях, – тогда она обрушивала на меня подобные ситуации бог знает сколько раз.

И поскольку она заставила меня вспомнить то время, у меня родилась иллюзия…

…что сейчас я испытываю те же чувства, какие испытывал когда-то к «Нане Янаги».

 

Аах, слезы пропитали ей всю форму. Какая жалость.

Я хочу выпить эти слезы.

– …

Я сам себя стал ненавидеть, поймав себя на этой мысли.

Чем я вообще думаю? Разве я не решил никогда больше такого не повторять?

Нельзя делать такое с другим человеком, ни в коем случае. Нельзя повторить ту же ошибку, что и с моей несбывшейся любовью.

Я не позволю – кому-то, кто даже не влюблен в меня, до такой степени на меня опираться.

И все же…

– Я люблю тебя.

…произнесла она, не отнимая лица от моей груди.

– Я люблю тебя. Я люблю тебя, Кадзуки-сан. И поэтому я абсолютно не хотела, чтобы он делал это со мной.

– …Ах.

После того, как «Нана Янаги» пропала, я задавал себе один и тот же вопрос, день за днем, снова и снова.

Если бы она сказала, что любит меня,

не могло ли все закончиться по-другому?

Я понимал, что это была лишь иллюзия труса – попытка замазать мой грех. Но, хоть я и понимал это прекрасно, все равно хотел знать.

Я хотел знать ответ на этот вопрос.

– …Я люблю тебя…

«Янаги-сан» говорит, что любит меня.

Если я не предам ее сейчас, она наверняка меня примет. И если это принесет нам счастье…

Отпустит ли меня мое прошлое?

– …Прости, что так внезапно.

Наконец она подняла голову. Глаза ее больше не были пустыми, они покраснели от слез. И в них читалась решимость.

Она отпустила меня и уселась на кровать. Я сел рядом.

На этой самой кровати Юри-сан только что…

Прежде чем моя мысль пошла дальше, Юри-сан положила левую руку на мою правую. Я ухватил ее за руку и сжал.

– …Не хочу пройти через это снова… ни за что.

– …Ммм.

Видно было, как ей больно.

– …Я сейчас скажу ужасную вещь. Но пожалуйста… не возненавидь меня.

– Я не буду тебя ненавидеть!

И она прошептала, явно тревожась, не начну ли я действительно ее ненавидеть.

 

– Спаси… меня.

 

– …Это и есть ужасная вещь?..

Она слабо кивнула.

– Я хочу, чтобы ты спас меня во что бы то ни стало. Ты понимаешь, что это значит?

Я все еще был в недоумении, так что она добавила, опустив глаза:

Ты ведь [Революционер], да, Кадзуки-сан?

Ахх, вот, значит, к чему она подбиралась.

Ты хочешь, чтобы я убил Кодая Камиути?

Когда я спросил ее в лоб, она промолчала.

– Но знаешь, убийство…

– …Даже я! – выкрикнула она, перебив меня. Я вздрогнул от неожиданности; она вновь потупилась от неловкости.

– Даже я… хотела бы этого избежать. Я не хочу такого решения, которое потребовало бы от нас кого-то убивать. Но есть ли другое? Есть ли другое решение, чтобы мне не пришлось пройти через это все второй раз и чтобы все остались живы? Или… ты серьезно хочешь сказать, что есть еще возможность его переубедить?

– Ну…

Такого я сказать не мог. Даже я знал, что переубедить его уже нереально.

Но достаточно ли этого, чтобы я лично приговорил его к смерти?

…Ни за что. Неважно, насколько непростительны его поступки, неважно, сколько существует резонов, оправдывающих его смерть, неважно, если все указывает на то, что это будет справедливо; как только я стану убийцей, моя жизнь опрокинется.

И я не смогу больше вернуться к своей повседневной жизни.

А значит, я не могу этого сделать.

Но хотя я не могу этого сделать –

Не предавай меня.

 

Я,

я ждал этой возможности всегда. Я всегда ждал возможности исправить прошлое.

По правде сказать, я заметил еще тогда.

Я заметил, что отношение ко мне Наны Янаги было вызвано не только желанием, чтобы я ее утешил насчет Тодзи.

Конечно, она была безнадежна, но даже она понимала, что ее любовь к Тодзи – неправильная. Она хотела любить кого-то другого, любить как надо.

Не в силах справиться со своими чувствами к Тодзи, она заставляла меня слизывать ее слезы. Она заставляла меня запомнить ее вкус. И таким способом она забрала мое сердце – как и планировала.

Думаю, способ, которым она воспользовалась, был неудачен.

Но вряд ли те чувства были фальшивыми.

Я еще тогда понял, чего она хотела. Понял, но притворился, что не понял.

Я ведь был лучшим другом Тодзи, а Янаги-сан – его девушкой. Так что мне было просто-напросто запрещено признаваться себе, что я ее люблю.

Я никак не мог оправдать ожиданий Янаги-сан.

Но это не отменяет того, что я заметил ее чувства. Я их заметил и сознательно проигнорировал – это ничем не отменишь. И я ее бросил – это ничем не отменишь.

Стало быть, это все же мой грех.

 

«Янаги-сан» закрыла заплывшие от слез глаза и потянулась ко мне губами.

Выражение ее лица действительно напоминало «Нану Янаги».

Я больше не мог притворяться, что не замечаю этого.

Я должен ответить на чувства «Янаги-сан».

Я схватил ее за плечи, так что они чуть сотряслись. Я закрыл глаза и приблизился губами…

 

Это неправильно.

 

Не приближаясь к ее губам вплотную, я открыл глаза.

Я не знал, откуда взялись эти неожиданные слова. И почему я так подумал, тоже не знал.

Но эти слова звучали так, как будто их произнесла она.

Мария.

…Это так безответственно, Мария! А что бы ты сделала на моем месте?

Но результат не изменится от того, что я буду ее мысленно ругать. Я больше не мог сделать то, чего хотела от меня «Янаги-сан».

«Янаги-сан» ждала поцелуя. Поколебавшись немного, я поцеловал ее в щеку. И все равно, открыв глаза, она улыбнулась удовлетворенно.

Поцелуй имел вкус слез.

Но вот что странно.

Эти слезы не утолили мою жажду.

 

День 6, <C>, комната [Кадзуки Хосино]

Даже пока я думал, что делать дальше, события развивались.

«[Ироха Синдо] была казнена за неподчинение расписанию»

— [Ироха Синдо], казнена, поскольку не вернулась в свою комнату до 17:40, смерть в результате отсечения головы

 

День 6, <D>, большая комната

На столе в большой комнате лежали две джутовые сумки. Содержимое их было точно такое же, как у моей, только часы другого цвета. Черные и оранжевые. Часы этих цветов носили Дайя и Ироха-сан.

Два двухдневных запаса еды, в общей сложности четыре пайка, разумеется, забрал Кодай Камиути.

Но даже когда я это увидел, смерть Ирохи-сан продолжала казаться мне какой-то нереальной.

Она погибла, потому что не подчинилась расписанию? Возможно ли такое вообще? В смысле, к нам ведь Нойтан приходит и предупреждает, когда время кончается.

– Очевидное самоубийство, – заявил Кодай Камиути. – Она не вынесла всего этого и добровольно позволила себя казнить, отказавшись двигаться. Уаа, после Мари-ти я снова обломался, эти девушки такие грубые…

Ироха-сан покончила с собой? Вот эта вот Ироха-сан?

Это выглядело просто неправильно. Мы провели вместе лишь несколько дней, но я уже не мог поверить, что она была способна сделать такой выбор.

Юри-сан, похоже, тоже никак не могла осознать ее смерть. Она взяла оранжевые часы в руку и глядела на них с ошеломленным видом. Мария подозрительно смотрела на нее.

– Янаги.

Юри-сан рассеянно перевела взгляд на Марию.

– Разве тебе не грустно?

Лишь когда она это услышала, эмоции стали проявляться у нее на лице. Слезы выступили на глазах; она скорчилась и уставилась в пол.

– …

Мария, похоже, была не в силах на нее смотреть; покачав головой, она отвела взгляд.

– Как любезно с твоей стороны поучить ее, когда нужно плакать, Мари-ти.

– …Пфф.

Кодай Камиути лишь усмехнулся, когда Мария открыто продемонстрировала свое отвращение.

– Холоооодная какая. …Кстати, Хосино-семпай.

Его взгляд переместился в мою сторону.

– Ты [Революционер], верно? Значит, ты сможешь убить меня в следующем блоке. Так получается, что я должен убить тебя в этом…

…Донг.

Он воткнул свой нож в стол.

– Желаешь сопротивляться? Пожалуйста, ни в чем себе не отказывай! Мда, правда, я буду с ножом, а ты с голыми руками. А, зато вы можете нападать всей компанией, если хотите!

– …Трое на одного?

– Если ты думаешь, что можешь победить, то вперед.

…Без шансов. Как бы Мария ни овладела боевыми искусствами, она бессильна. Вряд ли мы сможем силой управиться с вооруженным Кодаем Камиути, если предварительно не договоримся. И даже если договоримся…

– Иными словами, твоя смерть уже предрешена, семпай.

Кодай Камиути вытянул нож из столешницы. Навел его на меня и приподнял уголки губ.

– …Наверно, так ты подумал.

Не в состоянии понять его поведения, я застыл, как столб.

Он загоготал: видимо, мое лицо показалось ему ну очень смешным.

– Я просто подумал: если я так легко всех замочу, не будет ли это скучно? Можно ведь сделать все чуть-чуть поинтереснее, как ты думаешь?

Без понятия, что несет этот тип. И плевать мне, победа будет или поражение, скучно или интересно.

– Давай устроим пари, – продолжил он тем временем, не обращая внимания на мой хмурый взгляд. – Для начала хочу еще раз уточнить: ты действительно можешь воспользоваться [Покушением] в ближайшем блоке <E>, так? Я пришел к выводу, что ты не [Покусишься] на меня. Вот на это давай и сделаем ставку.

– ?..

– Как-я-уже-сказал, я, естественно, откину копыта, если ты устроишь [Покушение], так? Если так и случится, я проиграл, разумеется. В таком случае, давай договоримся так, что я победил, если этот блок пройдет, а ты не устроишь [Покушения]. Вот и все.

– …Не понимаю тебя! Зачем тебе такое пари? Для тебя ведь никакой выгоды, так ведь? Ты хочешь, чтобы я устроил на тебя [Покушение], или ты не хочешь?

– Не хочу, конечно. Ведь сказал уже? Неинтересно, если победа достанется так легко!

– Этого-то я и не понимаю!

– Ааа… ммм, давай посмотрим. Риск сам по себе бодрит – согласен?

Я мог лишь нахмурить брови.

– Представь себе, скажем, что я участвую в Кубке мира, это, конечно, невозможно, но все же: я забиваю гол, и моя команда выигрывает. В этом случае я становлюсь суперзвездой, и неважно, какой я на самом деле лузер. Но если, наоборот, я позволяю противнику забить гол, и Япония проигрывает – я становлюсь злодеем, и меня ненавидит уймища народу.

Действительно, матч типа «все или ничего». Почти как азартная игра.

– Ты из числа тех, кто старается избегать таких матчей, верно, семпай? Потому что ты боишься, что тебя будут ненавидеть многие. Но я другой! Это же чистый адреналин. Я просто обожаю такие вещи.

…Ясно, кажется, начинаю понимать.  Но –

– …Это же странно… ставить на кон собственную жизнь!

– Ну, в общем, это действительно слегка перебор.

– Для начала – что ты приобретешь, ставя свою жизнь?

– Ну «награда»-то есть, не так ли?

– Э?

Никогда ни о чем подобном не слышал.

– На эту «награду» я нацеливался с самого начала! И, кажется, тогда же про это и сказал.

Я помнил его первые слова. Я их помнил, я ведь несколько раз перечитал их на своем медиаплеере. Да, он сказал тогда…

«Доброе утро. …О, да здесь аж целых три горячих цыпочки! Везет мне!»

– …Погоди-ка…

– И одну я уже получил!☆

Я-то думал, никто из нас не желает начала «Битвы за трон». Я был абсолютно уверен, что не ошибаюсь.

Но я ошибался. Кодай Камиути наслаждался происходящим с самого начала.

– Не понимаю тебя. Ты совершенно непоследователен. Чего вообще ты хочешь?

– Про меня так часто говорят! – ухмыльнувшись до ушей, ответил он Марии. – «Чего ты добиваешься», «поставь себе цель», «будь серьезен» – да не лезьте вы не в свое дело! Кого это колышет? Я лучше, чем все эти проповедники. И нечего мне завидовать!

– Понятно. Ты и правда идиот.

– Следи за языком! – неожиданно холодно отрезал он.

Мария послушно замолчала.

– Так, вернемся к нашему пари, Хосино-семпай. Ставка здесь – наша жизнь, ты проникся, да? Ну тогда давай поговорим об условиях. Раз я настолько любезен, что иду на все это, хотя победа у меня в кармане, то я и условия назначаю, идет?

Как будто мне позволено здесь возражать.

– Все, что от тебя требуется, – выдать хорошее шоу!

Я знал, что ничего приличного он не предложит. Но…

Просто покажи, как ты умираешь от руки Юри-тян.

Но это его требование превзошло все мои ожидания.

– …Что ты хочешь этим сказать?

– То самое. Если я выигрываю, мы, естественно, доживаем до завтрашнего блока <C> целыми и невредимыми. Там я снова развлекусь с Юри-тян на нашей [Тайной встрече]. В общем, тогда же я договорюсь с Юри-тян и организую твое [Убийство], семпай.

– Ты вообще о чем? Юри-сан же [Принц]!

– Она [Король]! – холодным тоном объявил Кодай Камиути.

– Э? Этого не мо-…

Я осекся. Юри-сан смотрела на меня, лицо ее было белым как мел.

– …Юри-сан?..

– В-все не так… ты все неправильно понял, Кадзуки-сан!

Почему? Почему она уже извиняется, хотя я еще ничего не сказал?

– Если вкратце, то Юри-тян сжульничала со своим [классом]. Она поменялась [классами] с Предом.

– …Зачем?

– Чтобы выжить, разумеется!

По белому лицу Юри-сан я понял, что это правда.

– Я как следует пригрожу, и Юри-тян никак не сможет мне отказать, раз она так сильно хочет жить, что способна на такие фокусы! Я смогу убить тебя с легкостью.

– …Не стану, – прошептала Юри-тян.

Кодай Камиути ухмыльнулся, изображая удивление.

– Не станешь применять [Убийство]? Хе-хе, еще как станешь!

– …Н-не делай из меня дуру. Я никогда не сделаю ничего такого с Кадзуки-саном и не смогу сделать. И как ты можешь это говорить с такой уверенностью?..

– Не, ну ты же заплатила собственным телом, чтобы остаться в живых, не так ли? Юри-тян?

Юри-сан не ответила, лишь вся напряглась.

Юри-тян непременно убьет, чтобы выжить!

– Я ни за что…

– Эй, может, мне рассказать им, как ты умоляла меня тебя пощадить?

Юри-сан распахнула глаза.

– Наш невинный мальчик может и разлюбить тебя, если узнает, какие вещи ты мне говорила.

– …Прекрати.

– Фантастика. У тебя что, совсем гордости нет? Я был простым младшеклассником, у которого сохранялись некоторые иллюзии в отношении девушек, так что я просто в шоке был, когда…

– П… прекрати, прекрати, прекрати!.. Не повторяй это!!!

И Юри-сан разрыдалась.

– О да, чуть что – и в слезы… Забей! Это шутка была!

Разумеется, плакать она не прекратила. Кодай Камиути поднял руки в «сдающемся» жесте.

– Короче, тебе решать, верить ей или нет. Я бы порекомендовал не верить.

Юри-сан кинула на меня быстрый взгляд сквозь слезы.

Мне было очень жалко Юри-сан, но я чувствовал, что она вполне способна воспользоваться [Убийством] и убить меня. В конце концов, она ведь сжульничала со своим [классом]. Если ей будет грозить гибель, вряд ли она сможет сдержаться.

Так сильно Юри-сан хотела жить.

– Так, ну вот и все, что касается нашего пари. У тебя нет выбора, ты его принимаешь. Но ты ведь не против, правда? Ведь ты же ничего не теряешь.

Единоличным решением закрыв тему, Кодай Камиути внезапно обхватил меня рукой за плечи и панибратски притянул к себе, почти как тогда, перед убийством.

…Э?

Не успел я об этом подумать, как он сунул что-то мне в карман брюк. Я взглянул ему в лицо; он приложил к губам указательный палец. Из-за того, что он обхватил меня за плечи, Юри-сан и Мария ничего не заметили.

Сделав что хотел, он вновь выпустил меня.

Я сунул руку в карман и нащупал что-то тонкое.

Бумага?.. Он передал мне сообщение, которое не должны были видеть остальные, или что?

– Кадзуки.

Я поспешно вынул руку из кармана. Мария продолжила, не вдаваясь в мои действия.

– Вряд ли это будет проблемой, но все-таки хочу сказать еще раз.

Пристально глядя мне в лицо, Мария произнесла:

– Не убивай.

…В общем, да. Я ожидал, что именно это она и скажет.

Независимо от ситуации, независимо от того, кто вовлечен, Мария никогда не будет искать решения, требующего чьей-либо смерти.

– …Я тоже предпочел бы не убивать. Но что нам делать? Я-то ладно, но ты и Юри-сан…

– Ради этого ты хочешь пожертвовать собой? Разве ты не знаешь? Если ты убьешь кого-то, даже [Покушением], это будет висеть на тебе до конца жизни.

Это я прекрасно знал.

Если я убью Кодая Камиути, то никогда уже не верну свою повседневную жизнь.

Но –

«Не предавай меня».

Юри-сан все еще плакала.

Увидев ее такой, я вдруг снова вспомнил слова, которые когда-то произнес.

«Я не могу больше терпеть твое общество».

Я никогда впредь не сделаю чего-то подобного.

Я не совершу ту же ошибку второй раз. А значит, я должен –

– Не нужно думать о том, чтобы спасти нас, Кадзуки.

Я отвел взгляд – она меня поймала.

– Не нужно жертвовать собой ради такого. Думай о том, чтобы защитить собственную жизнь.

– …Но если я проиграю пари, меня убьют?..

– Не волнуйся.

И Мария сказала, как нечто само собой разумеющееся:

Я защищу тебя, Кадзуки.

 

День 6, <E>, комната [Кадзуки Хосино]

Даже не взглянув еще на записку, я уже знал, что ничего хорошего там не будет.

«Все проблемы снимутся, если ты убьешь Юри-тян!»

Но настолько дурацкого сообщения я все-таки не ожидал.

Конечно, [класс] Юри-сан враждебен моему, я же [Революционер]. То же относится и к Кодаю Камиути, [Рыцарю]. С другой стороны, [Революционер] и [Рыцарь] вполне могут сосуществовать. С точки зрения игры, убивать его бессмысленно.

И что с того?

Он что, заключил это пари, потому что думал, что я устрою [Покушение] на Юри-сан, когда увижу эту записку, так, что ли?

Кончай унижать меня!

Я смял записку и швырнул на стол. Затем повернулся к монитору.

«Пожалуйста, выберите цель для [Покушения]»

Я вспомнил, как думал в первый день, что никогда никого не выберу.

Но –

Не знаю уже. Понятия не имею, что мне делать.

Ясно лишь, что я никого не спасу, если не сделаю что-нибудь.

…Значит, все-таки я должен убить Кодая Камиути?

Это значит – сдаться «шкатулке». Проиграть. И – не вернуться больше к моей повседневной жизни.

Но имеет ли это теперь хоть какое-то значение? В конце концов, если мне удастся спасти «Янаги-сан», та повседневная жизнь, о которой я так сильно пекся, станет мне безразлична.

Все правильно! Если я смогу исправить ту ошибку, если я смогу вернуть свою любовь к «Янаги-сан», я…

…я – не против отшвырнуть свою повседневную жизнь.

Я потянулся рукой к монитору.

Какая жалость, Кодай Камиути – я выиграл наше пари! Я спасу «Янаги-сан». Мне этого будет достаточно. Для меня это – справедливость.

Так что все нормально, да, Мария? Тебя устроит такой исход, да?

Я спросил самого себя в надежде, что Мария во мне ответит так, как мне хочется.

Но ответила она лишь…

«Я защищу тебя, Кадзуки».

…Те же слова, что сказала в прошлый раз.

– …Ах.

Я остановил руку, потому что что-то в этих словах показалось мне странным.

Да, почему она сказала именно так?.. Неужели я проглядел что-то?

…Ааа, да-да. Если подумать – какова была причина смерти Ирохи-сан?

Ироха-сан ни за что не отбросила бы свою жизнь так легко. Тут что-то не так…

Но что если она уже была на грани гибели непосредственно перед тем, как ее казнили? Или, иными словами: что если ее гибель уже была предрешена?

Я взял плеер и перечитал правила.

Даже если кто-то выбран жертвой [Смертельного удара], он останется жить до 17:55. Ироха-сан умерла в 17:40. Если тогда она уже знала, что будет убита [Смертельным ударом]…

Не послала ли она нам сообщение?

…Нет, все-таки этого не может быть. Ироха-сан была [Королем]. Никак она не могла выбрать саму себя целью [Убийства]…

…Постойте-ка, все не так. Все по-другому. Ироха-сан была [Принцем].

А [Королем], который выбирал цель для [Убийства], была…

 

Юри Янаги.

 

Нет, нет, это уж точно невозможно. Не делай поспешных выводов. Это просто я сейчас подумал, с моей колокольни, что Ироха-сан оставила нам послание.

Но.

Я вновь проверил по плееру.

Никаких сомнений. До самой своей смерти – Ироха-сан была на [Тайной встрече] с Юри-сан.

Ироха-сан не подчинилась расписанию и была казнена. Потому что она не вернулась в свою комнату до 17:40. Потому что она не вернулась из комнаты Юри-сан в свою.

Короче говоря –

Юри-сан наблюдала смерть Ирохи-сан своими собственными глазами.

«Разве тебе не грустно?»

Так спросила Мария у Юри-сан, разглядывавшей оранжевые часы. И тогда Юри-сан начала плакать, словно прорвало какую-то плотину.

Словно она вспомнила, что ей полагается плакать.

«Я не хотела умирать, ни за что. И поэтому, поэтому я…»

Потому что она не хочет умирать?

Потому что она не хочет умирать.

«Я люблю тебя. Я люблю тебя, Кадзуки-сан».

– …

Я протянул руку к столу. Подобрал и развернул записку, которую скомкал.

«Все проблемы снимутся, если ты убьешь Юри-тян!»

…Допустим, я убью Кодая Камиути. Игра, разумеется, продолжится, потому что я [Революционер], Мария [Двойник], а Юри-сан [Король].

И что же тогда она будет делать? Что же будет делать Юри-сан, которая ни за что не хочет умирать?

Кодай Камиути уже ответил на этот вопрос.

«Юри-тян непременно убьет, чтобы выжить!»

Я сдавил себе грудь, пытаясь сдержать безумное колотье.

«Не убивай».

Почему Мария не добавила «Кодая Камиути» в конец фразы?

С неохотой я снова взялся за плеер. И прокрутил слова Марии.

«Я защищу тебя, Кадзуки».

Сколько бы я ни воспроизводил эту запись, слова оставались все теми же. Мария знала. Вот, значит, почему она, несмотря на рыдания Юри-сан, несмотря на то, что она должна была стремиться спасти всех, не сказала мне:

«Я защищу вас всех».

Я понял, почему она не сказала так.

 

И затем я –

 

День 7, <B>, большая комната

– Я выиграл.

Я проиграл пари Кодаю Камиути.

 

День 7, <C>, [Тайная встреча] с [Кодаем Камиути], комната [Кадзуки Хосино]

 

[Ироха Синдо]

мертва

[Юри Янаги]

[Кадзуки Хосино]

15:40-16:40

[Дайя Омине]

мертв

[Кадзуки Хосино]

[Юри Янаги]

15:40-16:40

[Кодай Камиути]

[Кадзуки Хосино]

15:00-15:30

[Мария Отонаси]

[Кадзуки Хосино]

16:50-17:20

 

Никогда бы не подумал, что для [Тайной встречи] он выберет меня.

– Хех, судя по твоему лицу, ты не убил меня, потому что понял правду, да?

Несмотря на то, что ставкой была его собственная жизнь, Кодай Камиути говорил с ленцой, как всегда.

– …Ты был уверен?

Он беззаботно улыбнулся.

– Конечно, нет! Я ведь говорил уже – я обожаю риск!

Все-таки его мышление – полная загадка для меня.

– Ну, теперь ты хочешь, чтобы я тебе помог с убийством Юри-тян? …Хотя нет, хех. Если б ты хотел, ты бы еще вчера убил ее сам. У-хи-хи, как Юри-сан засмущалась, когда я показал, что она готова убить тебя, правда, семпай?.. Просто милашка.

– …Почему?

– Мм?

– Почему ты это написал? Почему ты просто не сказал вслух, что она делает?

Кодай Камиути ответил хладнокровно:

– Я не мог.

– Но почему?!

– Ну, потому что я в нее влюбился.

В первое мгновение я решил, что это очередная шутка. Но его глаза не лгали.

– …Но ты ведь заметил, что она тебя использует, нет? И ты понял, что она и тебя собирается убить?

– В общем, да.

– И ты по-прежнему в нее влюблен?

– Об этом я все время и толкую.

Это просто странно. Так думать – совершенно ненормально.

– Что за выражение лица? Или с тобой она не сделала примерно то же самое? Тогда ты должен понять мои чувства.

– Ни за что я не смогу по-…

– Семпай, приходила ли тебе в голову мысль ее убить, хоть на секунду?

– …Я…

И я невольно захлопнул рот. Нет, он наверняка ошибается. Я не убью – неважно, кого именно.

Но ведь я действительно был на грани того, чтобы убить его; а вот мысль об убийстве Юри-сан меня не посетила даже на долю секунды. И даже сейчас, когда он все сказал прямо, я не желаю думать об этом.

– Даже когда понимаешь уже, что Юри-тян тебя обманула, ты все равно от нее без ума. Это к нам обоим относится, верно? Мы оба понимаем, что она просто хочет жить, и мы хотим простить ее. …В общем, мы продолжаем обманываться, даже несмотря на то, что уже все понимаем. Хах… черт, Юри-тян в этой игре очень сильна.

…Мы продолжаем обманываться.

…Похоже, так и есть. Я по-прежнему думаю: а может, Кодай Камиути все это на ходу высасывает из пальца, чтобы меня обдурить? Я хочу, чтобы это было так.

Именно поэтому – чтобы освободиться от таких наивных мыслей – я спросил:

– …Когда именно ты сговорился с Юри-сан?

– С нашей [Тайной встречи] в первый же день! И изображать плохого парня тоже Юри-тян от меня потребовала.

Значит, это действительно шло с самого начала. Юри-сан пыталась нащупать способ, как ей выжить, с самого начала, уже тогда, когда она сидела, вся бледная.

– …И убить Дайю тебя тоже Юри-сан попросила?

– В общем, да. По-моему, Юри-тян очень даже поверила в историю насчет «шкатулки» и всерьез думала, что все закончится, когда Дайя умрет.

– Она поверила в «шкатулки»?..

Хотя и открыто отрицала их существование тогда?.. Ааа, ну ясно. Это тоже была игра на публику, средство, чтобы мы ее не заподозрили.

– Помнишь, я смотрел тогда на свой плеер, прямо перед тем как сделал это? На самом деле я тогда перечитывал инструкции Юри-тян!

– …И насколько детальными они были, эти инструкции?

– Она обозначила в общих чертах, как я должен себя вести. Главным образом, она хотела сделать все, чтобы ее никто не заподозрил, понимаешь? Хотя мне она дала другое объяснение.

Юри-сан весело улыбалась до того момента, когда Камиути-кун сделал это.

Хотя уже знала, что должно произойти.

– …Мария…

– Мм?

– Почему Мария молчала, хотя знала, что Юри-сан во всем этом замешана?

– А, ты и это заметил?

У Марии перед тем была [Тайная встреча] с Кодаем Камиути. Значит, он каким-то образом вынудил ее молчать?

– По правде сказать, Мари-ти заметила еще вчера. Но она была не уверена полностью, только подозревала ее. И тогда на нашей [Тайной встрече] она меня допросила, как во всем этом участвует Юри-тян.

Внезапно я вспомнил слова Марии.

«…В общем, я хочу сказать вот что… у тебя ведь уже было четыре [Тайных встречи] с Янаги, верно?»

– …Неужели…

Неужели Мария сомневалась в Юри-сан уже тогда? Подозревала ли она Юри-сан, когда намекала, чтобы я провел [Тайную встречу] именно с ней?

Но я не заметил предостережения Марии и все равно провел [Тайную встречу] с Юри-сан. Потому что меня захватило в плен мое прошлое с «Янаги-сан».

И это привело нас к худшему из возможных исходов.

– Но ты не находишь, что Мари-ти чересчур прямолинейна? Неужели она не беспокоилась о собственной безопасности, когда расспрашивала меня о Юри-тян?

В этом отношении я мог с ним лишь согласиться; но никак больше Мария атаковать не могла.

– В общем, я решил, что мне больше не удастся сохранить все в секрете, так что просто взял и выложил ей почти всю правду. А, ну и ты догадался, наверно, что я вынудил ее молчать.

– …Как? Марию не так-то легко запугать! Даже если на кону ее собственная жизнь, она не поддастся на такую угрозу!

– Похоже, что так. Она не будет подчиняться, чем ей самой ни угрожай. …Так что я пригрозил ей, что сделаю что-нибудь с тобой, Хосино-семпай.

– …Э?

– Нет, делать этого я не собирался, правда. Я просто сообщил ей, что тебя убью следующим, Хосино-семпай. И тогда она сама предложила: «Я никому не расскажу правду, как ты и хочешь, только не трогай Кадзуки. Можешь взамен убить меня». Как смело.

…Ааа, теперь понятно.

«Я защищу тебя, Кадзуки».

Вот что означали эти слова.

– Ну и я согласился. Хотя не то чтобы собирался сдержать слово. Или ты видишь какой-то смысл держать слово? В смысле, Юри-тян все равно не может оставить [Революционера] в живых, он же против нее.

…Мария наверняка это прекрасно знала. Конечно, она знала, что ее жертва ничего не решит.

Но все же Мария не могла меня бросить.

Потому что в этом ее гордость.

Однако…

– Никак не пойму, она правда дура, эта Мари-ти?

…Кодай Камиути не в состоянии понимать такие вещи.

Ведь он жил очень, очень далеко от подобной гордости.

– …Камиути-кун.

– Чего?

– Если бы Юри-сан не сказала тебе убить Дайю, ты бы оставил его в живых?

Он ответил не задумываясь.

Разумеется, нет.

Похоже, этот вопрос ни малейшей трудности для него не представлял.

– Она меня просто подтолкнула. Даже если б она не дала мне нож, все равно, думаю, я сделал бы что-нибудь в том же духе. Это ж просто идиотизм – сидеть и ждать, пока выйдет время.

И весело добавил:

Когда можно было так классно развлечься!

Аа, все ясно.

Тайные маневры Юри-сан тут ничего не значили. Я не могу простить его, что бы ни произошло. Ни за что на свете.

Пока я молча сидел, сжимая кулак, Кодай Камиути пошарил у себя в сумке.

– Мне тебя жалко, так что я дам тебе вот это!

И он протянул мне нож.

– …Чего ты затеваешь?

– Считай, что это тебе для самообороны. Похоже, Юри-тян не собирается назначать цель для [Убийства] до [Тайной встречи] с тобой. Если ты пришьешь Юри-тян по-быстрому, то сможешь остаться в живых.

– …Ты серьезно?

– …Мм? Тебя так удивляет, что я хочу помочь? Я сказал уже, делаю это чисто из сочувствия, правда. Можешь считать это прощальным подарком от коллеги по «Клубу жертв Юри Янаги»!

– Да при чем тут это! Я другое имею в виду… разве ты не любишь Юри-сан?

Он озадаченно таращился на меня, словно не понимал.

Ааа, вот оно что.

Ему нечего оберегать. Я не вижу стержня в его душе. Вот почему его действия казались нам непоследовательными. Заставлять Марию молчать, намекать мне о тайных маневрах Юри-сан – все это ему было без разницы.

Хватит с меня. Не хочу больше с ним общаться.

– …Мне это не нужно.

– А, ну ладно.

И он кинул нож на стол, не показывая каких-либо эмоций.

На этом разговор был окончен. Кодай Камиути уселся на кровать и принялся со скучающим видом играться со своим плеером. Я сел на пол и уткнулся лбом в колени.

Мне не хотелось больше с ним разговаривать, но было что-то, что я должен был уточнить.

– Камиути-кун.

Я обратился к нему, не поднимая головы.

– Ты убьешь Юри-сан после моей смерти?

Поскольку Юри-сан и Кодай Камиути – [Король] и [Рыцарь], они не могут оба остаться в живых. Если он хочет выиграть, он должен ее убить.

Он ответил:

– Честно говоря, не знаю.

Своим обычным беззаботным тоном. Без интереса.

– Может, посмотреть на это как на еще одно пари?

Я поднял голову и заглянул ему в лицо.

Всегдашнее его расслабленное выражение лица. Кодай Камиути совершенно не изменился. Ни малейших угрызений совести по поводу убийства Дайи и Ирохи-сан он не испытывал.

– …Послушай, Камиути-кун. Я в первый раз такое скажу, но я просто должен снять это с души.

– Валяй, говори.

Я сделал глубокий вдох и попытался собрать всю злость, какую только мог.

Надеюсь, Юри-сан тебя нахрен прикончит.

 

День 7, <C>, [Тайная встреча] с [Юри Янаги], комната [Юри Янаги]

Та Юри Янаги, которую я знал, больше не существовала. Все очарование пропало с ее белого лица, осталась лишь опустошенность.

И глаза ее были пусты.

Те самые глаза, которые она показала мне вчера, прежде чем броситься мне в объятия. Тогда я думал, что эти глаза – результат душевной раны, которую она получила.

Но я ошибался.

Эта пустота появилась из-за того, что ей приходилось долго скрывать свои чувства, разыгрывая перед нами спектакли.

И – я не мог больше путать ее с «Наной Янаги», когда она была такой.

…Нет, дело не только в ее выражении лица.

Наверно, я понял это уже тогда, когда поцеловал ее в щеку.

Наверно, я понял это уже тогда, когда подумал, что ее слезы не такие, как у «Наны Янаги», когда они не утолили мою жажду.

 

Я молча смотрел на стоящую передо мной девушку.

Просто стоял и смотрел, не отводя взгляда, но и не вкладывая в него каких-либо чувств.

Девушка, вся бледная, прижала руки к груди. Дышала она судорожно.

Я пытался освободить свой взгляд от всех эмоций, но все же она поняла, что он значит. И ей стало больно.

…От осознания греха.

Она чуть содрогнулась и поспешно прикрыла рот руками. Но усилия были тщетны: ее вырвало, и блевотина потекла между пальцев.

– Уу, гге…

Однако я не мог позаботиться о ней, просто стоял и смотрел.

Ненавидь ее.

Ненавидь ее.

Я должен ненавидеть ее, обманувшую нас, загнавшую нас в угол, заведшую нас туда, где мы сейчас. Тогда мне будет легче. И еще: если я буду воспринимать ее как врага, шансы, может, еще останутся. Мне надо ее ненавидеть.

И все же сквозь стыд она плакалась мне.

…Мне больно.

Жаловалась она.

…Мне больно, мне больно, мне больно, мне больно мне больно мне больно мне больно мне больно мне больно больно больно больно больно больно больно больно больно.

– …

Ну и что? Юри-сан загоняла в угол других, им тоже было больно. Так что она заслуживает эти страдания. Может даже, это страдающее лицо – очередной ее трюк. Сочувствовать ей сейчас – не идиотизм ли?

И все же…

– …Ты как? – ласково произнес я и погладил ее по спине.

– …Прости… меня.

Если подумать – она всю дорогу извинялась.

– Прости меня.

Однако после своего дежурного извинения она тут же добавила:

Но я все равно собираюсь убить тебя, Кадзуки-сан.

Я знаю!

Конечно же, ты не отбросишь свою жизнь после того, как столько терзала себя, пытаясь ее сохранить.

– …Юри-сан, ты лучше ляг.

Когда я это предложил, – мне правда было ее жалко, – она  покорно последовала моему совету и легла на кровать. Но лица ко мне так и не повернула.

Она спросила:

– …Разве ты не будешь сопротивляться?

– Не буду.

Я сам был удивлен, как решительно это прозвучало. Я ведь не знал еще, буду сопротивляться или нет, но ответить сумел не задумываясь.

Но, наверно, здесь все в порядке. Наверняка эти вырвавшиеся у меня слова и станут окончательным ответом.

– …Тогда почему ты хотел провести со мной [Тайную встречу]?

– Потому что у меня есть одно пожелание.

И я сказал ей, почему я выбрал ее, а не Марию, для [Тайной встречи].

Не убивай Марию.

Я заметил, как Юри-сан от удивления резко втянула воздух.

– …Почему ты думаешь, что я убью Отонаси-сан? Ведь я же [Король], а Отонаси-сан [Двойник]. В игровом плане мне не нужно убивать ее [класс], чтобы выжить.

– Ты пыталась заставить меня убить Кодая Камиути, верно?

– …Да.

– Даже если бы я убил его, игра бы не закончилась. Однако ты уже не смогла бы заставить его убить меня. А значит – неважно, кого бы ты использовала, чтобы он убил другого, в итоге оставшегося тебе пришлось бы убивать собственными руками. Поэтому я подумал: почему тебе так хотелось именно, чтобы я его убил?

Юри-сан ничего не ответила; но я и сам уже знал ответ.

Потому что такого, как я, убить проще, да?

Ее голова еле заметно вздрогнула.

– Слишком рискованно было бы оставлять его напоследок, ведь оставшегося тебе придется убить ножом. А в моем случае для тебя почти никакой опасности нет. И поэтому ты хотела приберечь напоследок меня. Или я ошибаюсь?

Какое-то время Юри-сан молчала, но все же ответила в итоге отчетливо:

– …Ты не ошибаешься.

Все-таки для меня стало потрясением такое открытое признание. Однако я подавил в себе чувства и продолжил.

– Но теперь тебе придется убить Кодая Камиути. Более того, тебе придется сделать это своими руками, ножом, хотя в открытой драке шансов против него у тебя нет. Вот мне и интересно: что ты собираешься делать? Как ты будешь повышать свои шансы?

– …

– …По-моему, ты уже поняла, что я хочу сказать, да? Чтобы повысить свои шансы – ты используешь Марию Отонаси.

Юри-сан сжалась комочком.

– Разумеется, я не знаю, как именно ты собираешься ее использовать! Просто – глупо думать, что ты будешь как-то сдерживаться после всего того, что уже наворотила. Юри-сан, в худшем случае ты вполне можешь убить Марию, чтобы выжить.

Я подошел ближе и заглянул ей в глаза.

– Поэтому, пожалуйста.

И я повторил те слова.

Не убивай Марию.

Не позволю ей отвести глаза. Я должен заставить ее пообещать мне это.

Девушка с пустыми глазами ответила чуть испуганно:

– …Пообещать легко. Достаточно просто сказать, даже если это будет ложь.

– …Мм?

– Ты ведь никак не сможешь убедиться, сдержала ли я слово, ведь ты будешь уже мертв, когда я использую Отонаси-сан. Так что обещать подобные вещи сейчас бессмысленно, правда? Уж сейчас-то ты должен знать, что я лгу, если мне это нужно.

Хотя от нее требовалось всего-то пообещать, она нарочно дала мне совет.

– …Ты не такая, как Кодай Камиути.

– Э?

– У тебя есть осознание греха. Поэтому моя угроза на тебя подействует.

Угроза. Ее глаза расширились, когда я использовал это слово.

– Если ты убьешь Марию – я раздавлю всю твою жизнь.

Меня уже не будет в живых, когда Юри-сан нарушит наш уговор. Но это не значит, что я не могу запугать ее.

Мне просто надо воспользоваться чем-то, что произойдет, если она нарушит обещание.

– Если ты убьешь Марию, я буду проклинать тебя и мучить тебя до самой твоей смерти. Я стану призраком, который швыряет в тебя проклятия днями напролет, я не дам тебе забыть, что ты убийца, даже на самую маленькую минутку. Так я заставлю тебя потерять желание жить – и сотру тебя.

При этих моих решительных словах лицо Юри-сан исказилось, так что непонятно было – то ли она рассмеяться собирается, то ли расплакаться.

– Она дорога тебе, вот как, – прошептала Юри-сан. – Отонаси-сан тебе очень дорога, правда?

Я испытал облегчение – она таки поняла мои намерения.

– Угу… и поэтому я тебя не прощу, если ты ее убьешь.

Такая угроза могла сработать лишь потому, что Юри-сан понимала и чувствовала, что такое грех.

Теперь она станет жертвой собственного чувства вины, если убьет Марию.

Именно поэтому Марию она уже не убьет.

Я отошел от кровати и уселся на стол.

– …Кстати, а почему ты хотела провести [Тайную встречу] со мной, Юри-сан?

– …

– Ты же выбрала меня партнером по [Тайной встрече], да?

Я неотрывно смотрел на нее, сидя на столе.

– Да. …Выбрала.

Она уткнулась взглядом в потолок.

– Я кое-что хотела тебе рассказать напоследок. Может, это трудно будет слушать, но можно я расскажу тебе о моих преступлениях? …Да, ну, правда, про большинство их ты, похоже, уже знаешь.

– …Что-то вроде исповеди?

– Нет. Мне было бы легче, если бы я все оставила в секрете.

– Тогда зачем?

Потому что это поможет тебе.

Я нахмурил брови.

– Это поможет мне? Что «это»?

– Подробности, как я создала эту ситуацию, – они тебе помогут.

Ничего не понимаю. Я ведь скоро умру, так? Что мне может помочь, что не может – это все уже не имеет значения.

Но Юри-сан не стала вдаваться в дальнейшее описание своих мотивов и принялась рассказывать.

– Я стала думать о том, как выжить, сразу, как только очутилась в «Битве за трон».

Ее голос дрожал. Похоже, она действительно не хотела об этом говорить.

– Я боялась за свою жизнь, и одновременно я думала, как повысить мои шансы спастись. Проще говоря, я с самого начала собиралась выиграть эту игру на выживание. Я решила, что в первую очередь мне надо сделать всех моими союзниками, по крайней мере пока.

Особенно я хотела иметь на своей стороне [Революционера] и [Колдуна]. Поэтому я хотела выяснить, у кого какой [класс]. Для этого я собиралась предложить всем раскрыть свои [классы]. Но, к моему удивлению, Омине-сан меня опередил.

– Ты хотела иметь на своей стороне [Революционера] и [Колдуна]…

– …Чтобы убивать.

Она это заявила, нисколько не стесняясь. …Возможно, она стала чуток слишком прямолинейна насчет своих преступлений.

– Но [Колдуном] оказался Омине-сан, который не хотел становиться моим союзником. Думаю, он раскусил, что я притворяюсь, что могу лить слезы как из крана. А [Революционером] оказался ты, Кадзуки-сан. Но ты не смог бы никого убить, даже если бы я тебя попросила.

– И поэтому ты сделала союзником [Рыцаря], Камиути-куна?.. Но ты довольно быстро приняла решение, не так ли? Он сказал мне, что уже в первый день получил от тебя какие-то указания.

– Было… ну, очевидно, что он в меня влюбился. Я очень хорошо чувствую такие вещи. Поэтому я быстренько заарканила его и сказала устроить скандальчик, чтобы создать напряжение.

– Зачем это было нужно?

– Чтобы остальные захотели сделать что-то как можно быстрее. Если люди чувствуют угрозу, они хотят составить какой-то план, чтобы ей противостоять. Сделав так, я добилась, что вы все захотели раскрыться.

Понятно… ну да, если бы все думали, что эта игра в убийство невозможна, то и делать что-либо новое не требовалось бы.

– Я пришла к выводу, что история со «шкатулками» – правда. Поэтому я должна была избавиться от Омине-сана.

– Именно поэтому ты заставила Кодая Камиути его убить?

– Да. Только «Битва за трон» не прекратилась, когда Омине-сан умер. Поэтому я поменяла свою цель – с убийства «владельца» на победу в игре. …Остальное ты в целом знаешь, да?

Я кивнул. Вроде в общих чертах я все понял. …Хотя один вопрос все же оставался.

– А что было с Ирохой-сан?.. Я подумал: то, как она умерла, было сообщением для нас; но что именно произошло?

Отчетливо видно было, что лицо Юри-сан напряглось.

Судя по выражению ее лица, смерть Ирохи-сан имела для нее какое-то особое значение. Хотя обо всех своих делах она рассказывала прямо, на эту тему распространяться ей явно не очень-то хотелось.

Юри-сан закусила губу; но затем все же заговорила.

– …Думаю, все было так, как ты и предполагаешь. Мы выбрали Ироху мишенью для [Убийства]. И когда Ироха это узнала, она просто взяла и умерла, чтобы таким путем сообщить тебе и Отонаси-сан о моих темных делишках.

Усилием воли подавив в себе чувства, она говорила ровным тоном.

Внезапно кое-что бросилась мне в глаза. Часы, которые были надеты на ее правую руку. Ее собственные часы были бежевого цвета. А эти – оранжевые.

– Даже в этой игре…  я все равно не могу победить… Ироху…

И она погрузилась в молчание.

Что-то подсказало мне, что больше на мои вопросы об Ирохе-сан она отвечать не будет.

Поэтому я свернул тему.

– Ладно, я понял, чем ты занималась втихаря… но не понимаю все равно, каким боком это мне поможет?

Услышав этот вопрос, Юри-сан села на постели и уставилась на меня своими пустыми глазами.

– …Как ты думаешь, почему я поверила в историю со «шкатулкой»?

– Э?

– Пожалуйста, очень прошу тебя поверить в то, что я сейчас скажу. …Нет, прости. После того, как я тебя предала, глупо рассчитывать, что ты по-прежнему будешь мне верить, правда?

И все же она продолжила нерешительным тоном.

– Но раз ты спросил, я отвечу. В отличие от всех остальных, я помню, что было прямо перед тем, как мы здесь очутились.

– !!!

От этого неожиданного заявления я распахнул глаза.

– Там я получила объяснения от «владельца». Он сказал мне, что я буду играть в игру с убийствами под названием «Битва за трон».

«Владелец»?.. Стало быть, она знала «владельца», кукловода этой «Битвы за трон», с самого начала?

– …Кто «владелец»?..

И Юри-сан ответила:

– Омине-сан.

Дайя – «владелец»?..

У меня перехватило дыхание. Честно говоря, это было не сказать чтоб неожиданно. Скорее, наоборот – вполне естественно, что это оказался именно он. Она, видимо, потому и поверила Марии, что знала, что Дайя «владелец». Но…

– Но… «шкатулка» же не разрушилась, несмотря на то, что Дайя умер.

Верно, если бы Дайя правда был «владельцем», «Игре бездельников» уже пришел бы конец.

– Как я уже говорила – я тоже думала, что с этим все и закончится. Но, как видишь, не закончилось. И тогда я сразу же сделала вывод.

И она сказала:

– Омине-сан, который был здесь, – не настоящий «Дайя Омине».

– …Ты это о чем? Чем же тогда был этот Дайя?

– В общем…

Тут Юри-сан замялась.

– …Извини, но я предпочла бы не отвечать. Если я скажу сейчас, ты, скорей всего, мне все равно не поверишь. Но подумай вот о чем: конечно, это не доказательство, но здешний Омине-сан не осознавал себя «владельцем» этой «шкатулки», верно?

– Нну, может быть…

Если бы он осознавал, то не позволил бы убить себя так легко.

Но даже если так – это еще не значило, что Юри-сан сказала правду. Я не мог определить, какая часть ее слов была правдивой.

– Юри-сан, я скоро умру, да?

– Да.

– Так если я не могу полностью поверить тебе сейчас, когда же, черт побери, смогу?

Вопрос, возможно, был малость жесток, ведь на него не существовало ответа.

Однако она ответила не задумываясь.

 

Когда наступит твоя очередь.

 

– Моя очередь?.. Какая очередь?..

Но больше она ничего не сказала. Видимо, это еще одна вещь, в которую я сейчас «скорей всего, все равно не поверю».

Может – «Битва за трон» не закончится и после того, как Юри-сан выиграет и я умру? Может, она начнется заново? Но до каких пор это будет продолжаться?

Неужели – пока «владельцу» не надоест?..

– Нам снова придется сражаться друг с другом, как сейчас?..

Юри-сан отвела взгляд.

Вместо ответа она затем произнесла:

– …Кадзуки-сан, у меня есть одна просьба. Выслушаешь?

Судя по ее лицу, она была готова разрыдаться.

– Ага, конечно, выслушаю.

Улыбнувшись пустой улыбкой, она сказала:

– Спасибо тебе большое. Так вот, пожалуйста, пообещай мне. В следующий раз, через раз, может, даже в последний раз – в общем, когда-нибудь наступит твоя очередь, обязательно. Тогда мы наверняка снова окажемся врагами. И тогда…

Юри-сан встала и, шатаясь, побрела ко мне.

– И тогда…

Слезы потекли по ее щекам.

– …пожалуйста, убей меня.

И с этими словами она прильнула ко мне. Не обняла, нет – просто прижалась.

– Обязательно, обязательно, убей меня, пожалуйста. Иначе я не смогу простить себя. Нет… я все равно не смогу простить себя, но так будет еще хуже. Поэтому, пожалуйста, убей меня. И пусть мы с тобой потом снова встретимся. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

не предавай меня.

 

И тут до меня дошло.

Возможно, я смогу начать все сначала. Возможно, есть еще шанс остаться в живых.

Однако – я не смогу спасти «Янаги-сан».

Взглянув на нее, я снова вспомнил «Нану Янаги».

«Нана Янаги» и «Юри Янаги» смешались у меня в голове. Я думал, что смогу изменить прошлое, если привяжусь к Юри-сан и спасу ее.

Хотя это было абсолютно бессмысленно.

Они разные люди, и спасение одной никак не могло означать спасения другой. То, что я не замечал столь очевидной вещи, – исключительно потому, что не хотел замечать.

Потому что я жаждал облегчения.

Но теперь я знал. Невозможно найти облегчение в такой «шкатулке», которой кто-то пользуется, чтобы убить время.

 

Прости, но я предам тебя, – прямо заявил я ей.

Я ведь твердо настроился – забыть «Янаги-сан» снова.

– Даже если настанет моя очередь, я не убью тебя.

Возможно, из-за этого Юри-сан продолжит страдать, даже когда «Битва за трон» закончится.

Но я уже решил.

Не сдавшись этой «шкатулке», не сдавшись моему прошлому с «Наной Янаги», я защищу.

Я защищу себя,

Марию

и – мою повседневную жизнь.

…Хах, такой же вывод, как и всегда.

– Ясно… – прошептала она и, снова опустив голову, вернулась на кровать. Улеглась спиной ко мне, чтобы скрыть лицо. Я обратился к этой спине снова.

– …Можно я тоже один вопрос задам?

– …Да?

– Как ты думаешь, ты сможешь одолеть Кодая Камиути?

Ей придется драться с последним врагом, Кодаем Камиути. Она должна будет убить его сама, ножом, хотя одолеть его в настоящей драке у нее шансов нет.

– …Ну конечно!

С этими словами она развернулась ко мне лицом.

– …Ах.

Я был поражен.

Ее глаза больше не были пустыми. На лицо вернулась очаровательная улыбка.

Конечно, это все было неискренне. Но именно это меня и поразило.

Я был потрясен тем, насколько хорошо ей удалось скрыть даже такое ужасающее страдание.

– Я бы поняла твои сомнения, если бы речь шла об Ирохе или Отонаси-сан, но как я могу проиграть такому цыпленку?

Она, которая использовала меня, не опираясь на меня (в отличие от «Наны Янаги»), говорила резко, уверенно.

Я буду обманывать его до самого конца и в итоге убью его.

– …Понятно.

Хотя меня самого обманывали более чем достаточно, я не смог удержаться от смеха. И, смеясь, я припоминал:

«Мне страшно… мне страшно!..»

«Я не хотела умирать, ни за что. И поэтому, поэтому я…»

«Спаси… меня».

Конечно же, она меня обманывала. Однако при этом она лгала на удивление мало. В конце концов, ей правда было страшно, она действительно страдала и искала помощи.

И –

– Кадзуки-сан.

Юри Янаги улыбнулась так же, как в тот раз, когда я поцеловал ее в щеку, и произнесла:

– Я правда любила тебя, Кадзуки-сан.

 

День 7, <C>, [Тайная встреча] с [Марией Отонаси], комната [Кадзуки Хосино]

Я рассказал Марии все, что узнал.

Как бы трудно ей ни было принять такой исход, она тут уже ничего не сможет поделать.

Юри-сан выбрала меня целью [Убийства]. Мария знает, что предотвратить ничего уже нельзя.

Поэтому мы просто сидели на кровати, держась за руки. Словно стремясь впечатать в сознание форму наших рук, мы переплетались пальцами, вновь и вновь сжимали и разжимали руки, ощущали друг друга.

Ощущали друг друга в последний раз.

– Кадзуки.

Мария обратилась ко мне.

– По правде говоря, есть кое-что, чего я специально не стала тебе говорить.

– …Э?

– Сейчас у меня нет «Ущербного блаженства».

Совершенно не понимая, что она имеет в виду, я лишь молча смотрел на нее.

– Думаю, я потеряла свою силу лишь на время, но точно сказать не могу. Я никогда раньше не натыкалась на подобную «шкатулку»; возможно, это одна из особенностей «Игры бездельников».

…Но ведь это же важно?

– Почему ты мне не сказала?

Мария чуть опустила голову и сказала, продолжая сжимать мои пальцы своими:

– Я не человек, я «шкатулка». Я всего лишь нечто, существующее ради других. Я всегда тебе так говорила. Мария Отонаси… нет, Ая Отонаси обязана быть этим нечто. И поддерживает меня, позволяет мне быть такой – как раз «Ущербное блаженство». Однако сейчас я не могу им пользоваться. Так что же я?

– Мария – это Мария!

– …И вот где мы в итоге оказались, ха.

Мария сжала мою руку почти до боли.

– Неужели я даже одного Кадзуки не могу защитить?..

– …Мария.

– Ха! [Двойник]? Хотела бы я в таком случае иметь возможность умереть вместо тебя.

Опять эта ее дурацкая привычка.

Дурацкая привычка пренебрежительно относиться к самой себе.

– …Прекрати, пожалуйста. Я не хочу ничего такого.

– Да знаю я! Я знаю, что от этого желания никакого проку, оно только мой эгоизм ублажает!

Я распахнул глаза, когда она внезапно выкрикнула это.

– …Э?

Мария это знала? Она на самом-то деле не верила, что этим реально может помочь другим?

– Ведь во время «той недели» ты дал мне довольно жестокий урок, что это всего лишь мое высокомерие…

Она сердито уставилась на меня.

– Но все равно! Все равно я «шкатулка»!

Ее слова обрушились на меня; под их напором я не в силах был что-либо ответить.

Она это все замечала, но ничего не могла изменить. Потому что ее убеждения были непоколебимы. Если бы она их поменяла, она перестала бы быть той, кем была.

– …Прости, что наорала на тебя.

И Мария смущенно отвела глаза.

– Но это ужасно. Я просто не могу смириться с таким исходом.

– …Не волнуйся, Мария. Если Юри-сан говорит правду, мы с тобой еще сможем встретиться.

– Это не имеет значения. Это не меняет того, что мы с тобой скоро расстанемся. Я потеряю тебя сейчас, и это наверняка, Кадзуки.

– …Мария.

Да, я тоже никак не могу поверить, что снова вернусь к жизни.

– …Кадзуки, как я тебе сказала только что, меня нельзя сейчас назвать «шкатулкой». Поэтому я не могу никого защитить. Даже после этого мне, возможно, придется смотреть, как Янаги страдает, и я не смогу ничего поделать. В «Битве за трон» я всего лишь слабая девушка.

И Мария обняла меня за голову.

– Поэтому, думаю, вполне можно проявить чуточку слабости Марии Отонаси.

Приблизив лицо к моему уху, она прошептала:

– Мне грустно!

Ее губы чуть коснулись уха.

– Твоя смерть для меня невыносима. Она разрывает мне сердце. Я не хочу этого. Я хочу быть с тобой.

Внезапно я вспомнил ту сцену в «Комнате отмены», когда я встал перед ней на колено и протянул руку.

– Может, я и бессильна. Может, сейчас я всего лишь Мария Отонаси. Но –

Тогда она тоже была всего лишь слабой девушкой, пусть и на краткий миг.

И точно так же она бессильна в «Игре бездельников».

– …Но все равно я хочу защитить тебя, даже ценой собственной жизни.

Не знаю, какое у нее было лицо, когда она произносила эти слова.

Но я знаю, как я должен ей ответить.

– Прости.

Ведь я принял решение еще тогда, когда выбрал Марию, а не «Янаги-сан».

– Неважно, насколько тебе это будет трудно, но на этот раз защищать других – не твоя задача.

Когда я выбрал ее, сделавшую меня нынешним мной, я решил.

– Это моя задача – защитить тебя, когда ты лишилась своей «шкатулки».

Я решил защитить Марию.

И таким образом защитить свою повседневную жизнь.

Защитить повседневную жизнь, которой Мария не желает.

 

День 7, <C>, комната [Кадзуки Хосино]

А потом на меня обрушился невидимый клинок.

— [Кадзуки Хосино], смерть в результате [Смертельного удара]

 

 

* * * * * * * * * * * G A M E   O V E R * * * * * * * * * * *

 

  • Победители

[Юри Янаги] (игрок)

[Король], убила Кадзуки Хосино на седьмой день, выбрав его целью [Убийства]. Непосредственно убила Кодая Камиути в тот же день. Выжила.

# Условия победы выполнены: смерть Ирохи Синдо, Кадзуки Хосино и Кодая Камиути.

[Мария Отонаси]

[Двойник], выжила.

# Условия победы выполнены: смерть Ирохи Синдо и Кадзуки Хосино.

 

  • Проигравшие

[Ироха Синдо]

[Принц], казнена на шестой день из-за неподчинения расписанию.

[Дайя Омине]

[Колдун], сонная артерия перерезана Кодаем Камиути на шестой день, смерть от потери крови.

[Кадзуки Хосино]

[Революционер], убит на седьмой день Юри Янаги и Кодаем Камиути с помощью [Смертельного удара].

[Кодай Камиути]

[Рыцарь], непосредственно убил Дайю Омине на шестой день. Убил Кадзуки Хосино с помощью [Смертельного удара] на седьмой день. Заколот в живот Юри Янаги в тот же день, смерть от геморрагического шока.

 

Предыдущая          Следующая

Leave a Reply

ГЛАВНАЯ | Гарри Поттер | Звездный герб | Звездный флаг | Волчица и пряности | Пустая шкатулка и нулевая Мария | Sword Art Online | Ускоренный мир | Another | Связь сердец | Червь | НАВЕРХ