Предыдущая          Следующая

 

27753-Й РАЗ

 

Футбол на уроке физкультуры.

У меня идет кровь из носа, и я лежу на коленках Моги-сан.

Внезапно я задумываюсь о чувствах Моги-сан: почему она пустила меня к себе на коленки? А вдруг она таким образом пытается хоть чуть-чуть меня завлечь?

Я совершенно без понятия; время от времени я кидаю на нее непринужденные взгляды, но она бесстрастна, как всегда.

– …Моги-сан.

– Что?

– О чем ты сейчас думаешь?

– Э?

Моги-сан склоняет голову чуть набок. Но непохоже, что собирается отвечать. Единственная реакция на мой вопрос – удивленное лицо.

Это погружает меня в размышления. Если распознать чувства другого так трудно, может ли вообще любовь расцветать?

И почему я влюбился в такую трудную девушку?

Для начала – когда, черт побери, я влюбился?

Я пытаюсь вспомнить.

– …Э?

– …Что такое? – спрашивает Моги-сан после моего непроизвольного возгласа.

– Н-нет… Ничего!

На лице у меня сейчас небось написано совсем не «ничего». И Моги-сан об этом знает. Но поскольку умения расспросить меня на эту тему ей явно недостает, она просто молчит, сидит неподвижно.

Я встаю, не предупредив Моги-сан.

– А, эмм… кажется, кровь перестала.

– …Мм.

На этих простых словах наш разговор и завершился.

Почему я по доброй воле отказался от столь удачной позиции? Такого блаженства второй раз может и не случиться.

Но – оставаться было невозможно.

Понимаете, как бы я ни старался – не могу вспомнить.

Не могу вспомнить. Не могу вспомнить. Не могу вспомнить! …Я не могу вспомнить, когда я в нее влюбился.

Почему это произошло? Что послужило толчком? Или меня просто начало влечь к ней, прежде чем я заметил, безо всякого особого повода?

Уж это-то я должен знать; забыть такое нереально, но… не могу вспомнить, как ни стараюсь.

Это точно не была любовь с первого взгляда. И, если не считать того, что мы одноклассники, у нас с ней нет почти ничего общего.

И тем не менее, почему так вот, ни с того ни с сего? Или вы хотите мне сказать, что это было беспричинное пробуждение любви…

– …Не может быть…

В это трудно поверить, но это единственное, что приходит в голову. Абсолютно беспричинное пробуждение любви.

– Что с тобой? У тебя все нормально? …Может, отвести тебя в медпункт?

Моги-сан предлагает помощь своим спокойным голосом. Я правда на верху блаженства от того, что она обо мне тревожится. Простое счастье. Это чувство – не фальшивое.

– …Все нормально. Задумался просто кое о чем.

Я раз за разом спрашиваю себя, не ошибка ли это. Но чем больше думаю, тем сильнее чувствую, что это правда.

Меня вовсе не влекло к Моги-сан.

До какого же времени? Да…

Меня не влекло к ней до вчерашнего дня.

– …А, вон что.

Я взглянул на новенькую, которая спокойно стоит посреди спортивной площадки, – Аю Отонаси.

Когда произошло что-то, что заставило меня тянуться к Моги-сан? …Ну, это совсем просто. Вчера ничего не было. А сегодня я уже по уши. Так когда, значит?

Остается только одно – между вчера и сегодня.

Только во время тех двадцати с лишним тысяч повторений, произошедших из-за «Комнаты отмены».

А, я вспомнил. Лишь маленький кусочек, но, скорее всего, это уже больше, чем я помню обычно. Но все-таки это лишь маленький кусочек, почти все воспоминания по-прежнему потеряны.

Я потерял самое важное для меня воспоминание – как я влюбился в Моги-сан. И этого мне уж точно не вернуть. Я ничего не могу рассказать Моги-сан. Безответная любовь, с которой я ничего не могу поделать, сколько бы времени ни прошло; мои чувства лишь сильнее будут становиться.

Нет, может ведь быть и другое. Любовь может испариться, когда исчезнет «Комната отмены». В смысле, этой любви без «Комнаты отмены» и не было бы вовсе.

Странно. Очень странно. В этой любви нет лжи.

И все же она – подделка, которая не могла существовать изначально?

Еще до конца урока налетает внезапный порыв ветра. У Моги-сан задирается юбка. Непонятно откуда, но у меня есть ощущение, что я уже знаю эти голубые трусики.

Нет, я правда знаю.

То, что сегодня на Моги-сан голубые трусики.

А также то, что Ая Отонаси, чтобы сохранить свои воспоминания, убивала Касуми Моги чаще, чем кого-либо другого.

 

Именно поэтому я решил.

Защищать «Комнату отмены».

 

 

На этот раз Ая Отонаси ко мне не подходит.

Нет, кажется, и в прошлый раз было так же. Я плохо помню, но, кажется, так уже довольно давно.

В обеденный перерыв Ая Отонаси сидит одна, устало жует свою булку.

На этот раз я к ней подхожу.

От одного этого мое тело деревенеет и сердце начинает биться чаще. Отонаси-сан полностью игнорирует окружающих, одно это создает гигантский барьер, который давит сам по себе.

– …Отонаси-сан.

Собравшись с духом, я зову ее. Отонаси-сан, однако, даже головы не поворачивает. Но не услышать меня с такого расстояния она просто не могла, так что я, отбросив беспокойство, продолжаю.

– Я хочу кое о чем поговорить.

– А я нет.

Отшила, даже глазом не моргнув.

– Отонаси-сан.

Никакой реакции. Сидит и продолжает вяло клевать булку.

Похоже, она собирается пропускать мимо ушей все, что я буду говорить. Раз так, мне надо всего-навсего сделать что-нибудь, чтобы игнорировать меня было невозможно.

Едва я об этом подумал, как нужное слово пришло в голову само.

– …Мария.

Она перестала жевать.

– Я хочу кое о чем поговорить.

Но несмотря ни на что, она даже не поворачивает головы. И не отвечает ничего.

В классе мертвая тишина. Одноклассники смотрят на нас, затаив дыхание.

Наконец у Отонаси-сан, похоже, лопается терпение, и она вздыхает.

– Не думала, что ты назовешь это имя. Похоже, на этот раз ты вспомнил довольно много.

– Ага, и…

– И все равно мне не о чем с тобой говорить.

И вновь принимается апатично жевать булку.

– Но почему!

Взгляды одноклассников обращаются на меня, когда я, неожиданно даже для самого себя, срываюсь в крик.

– Почему?! Разве не со мной связано то, что ты должна сделать?! Так почему же ты не хочешь даже попытаться меня выслушать?!

– Почему, спрашиваешь? – ядовито ухмыляется Отонаси-сан. – Ты правда не знаешь? Ха! Ну ладно. Ты всегда тупой, и ведешь себя как дурак. Никогда своей башкой не думаешь. Почему я вообще должна водить компанию с таким, как ты?

– …Ну, иногда я правда не знаю, что я такого сделал.

– Иногда? Идиотизм. Чем этот ты отличается от других, а? Ты абсолютно такой же, скажешь нет?

– Как ты можешь так утверждать? Может, я хочу тебе помощь предложить. А если так…

– Не имеет значения, – выплевывает Отонаси-сан, не дав мне закончить фразу.

Чисто импульсивно я пытаюсь возразить. Но мое возражение умирает, не родившись, от следующих слов Отонаси-сан.

– Потому что ты уже предлагал это, и не каких-нибудь два или три раза.

– Э?..

Я настолько обалдел, что, наверно, это даже выглядело смешно со стороны. Чуть изогнув губы, Отонаси-сан откладывает недоеденную булку и говорит:

– Ну ладно. В этот раз все равно полно всяких бесполезных вещей. Я и объясняю тебе все не второй и не третий раз, но все-таки давай расскажу.

Отонаси-сан встает и уходит прочь.

У меня нет выбора, кроме как молча направиться следом.

 

 

Как обычно, она ведет меня на задний двор школы. И, как обычно, прислоняется к стенке.

– С самого начала скажу тебе вот что. Я не собираюсь с тобой беседовать. Ты будешь просто тупо слушать, что я говорю.

– …Это я и сам могу решить.

Эти слова я произнес, желая изобразить хоть какое-то сопротивление, но Отонаси-сан лишь кинула на меня холодный взгляд.

– Хосино, ты знаешь, который это раз? Нет, ты не знаешь. Это повторение номер 27753.

Невероятное число, просто немыслимое.

– …Ты что, специально эти разы отсчитываешь?

– Да, потому что стоит один раз не посчитать, как дальше считать уже невозможно. Если я забуду, я потеряю всякие ориентиры. Поэтому я считаю.

Да уж, немного спокойнее становится, если знаешь, сколько именно шагов ты прошел на пути к неизвестно какой цели.

– Вот сколько раз все повторилось. Я уже испробовала почти все мыслимые пути, чтобы до тебя добраться. Я сейчас в такой ситуации, когда даже подумать не могу о чем-то, что еще не испробовала.

– Именно поэтому ты считаешь, что говорить со мной бессмысленно?

– Угу.

– И ты даже не пытаешься убедить меня отдать тебе «шкатулку»?

– Я бросила эту мысль уже давно.

– Почему? В каких-то из этих повторов я наверняка был более сговорчив.

– Конечно. Иногда ты относился ко мне враждебно, иногда соглашался сотрудничать. Но знаешь что? Это ничего не меняло. Ни так, ни этак «шкатулку» ты все равно не отдавал.

Я не отдавал «шкатулку», даже когда соглашался сотрудничать? …Впрочем, это логично. Если бы Отонаси-сан заполучила «шкатулку», то нынешнее «сейчас» внутри «Комнаты отмены» не существовало бы.

– Чисто чтобы подтвердить: это точно, что «шкатулка» у меня, да?

– Я сама то и дело в этом сомневалась. Но вывод всякий раз один и тот же. Кадзуки Хосино, вне всяких сомнений, «владелец».

– А почему ты так думаешь?

– Подозреваемых не так много, как тебе кажется. Объяснение заняло бы слишком много времени, так что я вкратце. Подозреваемых мало, и невозможно, чтобы они обманывали меня 27753 раза. Так что ты единственный кандидат во «владельцы». Кроме того, безотносительно ко всему этому, есть ведь неоспоримое косвенное доказательство, верно?

Все как она и сказала. Я встречал того, кто дал мне «шкатулку», – «*».

– И тем не менее ты ни разу не вынул «шкатулку». Похоже, ты просто не можешь. Я пометила тебя как «владельца» более 20000 раз назад.

– Стало быть, ты сдалась?

Это та самая Отонаси-сан, которая не жалеет сил, чтобы только заполучить «шкатулку»?

– Я не сдалась. Я просто не могу добраться до «шкатулки». Представь себе, что ты ищешь монетку в сто иен, которая должна быть у тебя в кошельке, но ты никак не можешь ее найти, сколько бы ни выворачивал кошелек наизнанку. Обшарить каждый уголок кошелька совсем просто. И все же она никак не находится. В таком случае тебе приходится предположить, что ста иен там просто нет больше. Вот так же за эти 27753 повтора я пришла к выводу: «я не могу добраться до “шкатулки” Кадзуки Хосино».

Отонаси-сан угрюмо смотрит на меня, затем отворачивается.

– Что ж, представление окончено. Все еще хочешь что-то сказать?

– …Ага! Я поэтому и собирался с тобой поговорить изначально.

Я должен это сказать.

Я решил. Я решил, что буду защищать «Комнату отмены».

Отонаси-сан, которая явилась, чтобы бессчетное число раз убить Моги-сан, – я объявляю ее…

– Я объявляю Отонаси-сан, нет, Аю Отонаси…

– …своим врагом?

– …Э?

То, что я собирался заявить, напрягшись изо всех сил, словно прыгая в непроглядную черноту, Отонаси-сан предугадала с легкостью. И ей по-прежнему неинтересно, она на меня не смотрит даже.

Увидев, что я лишился дара речи и стою перед ней потрясенный, Отонаси-сан вздыхает. Затем неохотно поворачивается в мою сторону.

– Хосино, ты до сих пор не понял? Сколько времени, по-твоему, я провела с тобой, идиотом? Это всего лишь еще одна модель поведения, которая повторялась столько раз, что я от нее уже устала. Я просто не могла не угадать, что ты собираешься брякнуть, как ты думаешь?

– Ч-что?..

Я уже множество раз был так же серьезно настроен?

И почему всякий раз это оказывалось бессмысленным?

– Кстати, еще вот что скажу. Даже если твой характер заставляет тебя твердо настроиться на вражду со мной и попытаться сохранить память – все равно в итоге ты эту враждебность отбрасываешь. Всегда.

– Н-не может…

Значит, в итоге я всегда смиряюсь с тем, что она убивает Моги-сан; я предпочитаю стереть свои чувства к Моги-сан.

– Ты мне не веришь? Желаешь услышать причину, которую ты мне черт знает сколько раз уже называл?

Я стою, закусив губу.

Отонаси-сан, решив, что разговор окончен, разворачивается прочь.

– Этот твой характер без проблем пережил больше 20000 повторов. Здесь я отдам тебе должное.

Я машинально поднимаю голову.

Она только что сказала, что «отдает мне должное», вот как? Вот эта Отонаси-сан?

– Погоди-ка.

Есть еще кое-что, что я должен узнать во что бы то ни стало.

Отонаси-сан переводит взгляд на меня, развернув лишь голову.

– Ты оставила попытки забрать у меня «шкатулку», да?

– Ну да. Вроде сказала уже.

– Если так… что ты теперь собираешься делать?

Выражение лица Отонаси-сан не меняется. Она все так же сверлит меня глазами, не отводя взгляда.

Я первым не выдерживаю этой игры в гляделки, отворачиваюсь.

– А…

Сразу после этого… Отонаси-сан направляется прочь, не произнося ни слова.

Так и не ответив на мой вопрос.

 

 

В класс Отонаси-сан больше не вернулась – может, домой пошла.

Пятый урок, математика. Я не врубаюсь в формулу, хотя, наверно, уже газильон раз ее слышал; вместо этого я неотрывно смотрю на Моги-сан.

Неужели я правда оставлю Моги-сан? Неужели я правда по собственной воле откажусь от своих чувств к ней?

Нет. Это невозможно. И неважно, что думали прошлые я.

Нынешний я не отступится от Моги-сан. Только это и имеет значение.

Конец пятого урока.

Сразу после звонка я направляюсь к Моги-сан. Увидев меня, она смотрит, распахнув глаза. От одного этого мое тело будто каменеет. Сердце начинает биться неровно.

От одного только взгляда. Это показывает, насколько важно для меня то, что я собираюсь ей сказать.

Такого я уж точно не сделал бы в своей повседневной жизни.

Но я не могу иначе. Не могу придумать другого способа сохранить свои воспоминания.

Не могу придумать другого способа, кроме как признаться в любви Моги-сан.

– …Моги-сан.

Наверно, у меня сейчас ну очень странное лицо. Моги-сан глядит на меня с удивлением и чуть склоняет голову.

– Эээ, я хотел бы кое-что…

 

«Пожалуйста, подожди до завтра»

 

– …Ах…

В моем мозгу вспыхивает картина. И голос тут же начинает повторять и повторять одно и то же. Ощущение настолько четкое и ясное, что становится больно – будто осколки стекла втыкаются мне в глаза, уши и мозг.

Сердце колотится с такой силой, будто по груди лупят молотом.

Н-нет…

Я не хочу вспоминать. Но хотя я не хочу вспоминать; хотя я хочу думать, что этого не происходило уже бессчетное множество раз – оно не пропадает. Я могу забыть любое другое важное воспоминание, но это одно – не могу никак.

Да, так и есть –

Когда-то очень давно – я уже признался Моги-сан.

– …Что такое?

– …Прости, ничего.

Я чуть отодвигаюсь от Моги-сан. Она подозрительно приподнимает бровь, но больше ни о чем не спрашивает.

Я возвращаюсь к себе и ложусь грудью на парту.

– …Вот как.

Если подумать, это очевидно. В конце концов, я же повторил этот день уже более 20000 раз.

Я признаюсь Моги-сан. Но тут же забываю. Поэтому я признаюсь вновь. И опять забываю. Пытаясь противостоять «Комнате отмены», я делал признание, которого и делать-то не хотел, снова, и снова, и снова, и снова, и все они тут же вылетали у меня из головы.

И каждый раз я получал ответ, услышать который не хотел больше всего на свете.

Всегда один и тот же. Всегда, всякий раз, один и тот же ответ. Ну а с чего бы ему меняться. Моги-сан не сохраняет своих воспоминаний, потому и отвечает всегда одно и то же.

Этот ответ –

«Пожалуйста, подожди до завтра».

Как жестоко. Потому что – это завтра не наступит.

Собираю всю свою решимость, всю храбрость, которой у меня обычно вовсе нет, натягиваю нервы до предела – и все же мои откровенные слова испаряются, словно их и не было. И затем, вот как сейчас, я снова должен встречать ее, много раз потерявшую память о моих признаниях.

…Понятно. Они не «отменяются».

Они не существовали изначально.

В этом мире изначально ничего не было. Ничего осмысленного нет в этом мире, где все, что происходит, обращается в пустоту. Равно никакого смысла нет в красивых вещах, в уродливых вещах, в шикарных вещах, в рваных вещах, в любимых вещах, в ненавидимых вещах.

Ничего нет. Лишь пустота.

Ускользающая пустота, зовущаяся «Комнатой отмены».

Чувство тошноты. В такой вот среде мне приходится дышать. Ощущаю позыв выдавить остатки воздуха из легких, но не могу, потому что не смогу продолжать жить после этого. Я не могу жить, не дыша. Но если я и дальше буду вдыхать пустоту, мое тело тоже станет пустотой. Я стану пустым, как губка.

Или – для меня давно уже слишком поздно, и я уже пустой?

– Что с тобой, Кадзу-кун? Тебе плохо?

Услышав знакомый голос, я медленно приподнимаю голову, продолжая лежать на парте. Передо мной стоит Коконе, смотрит, хмуря брови.

– Я вспомнила, у тебя же кровь шла из носа на физкультуре, да? Тебе именно из-за этого сейчас может быть плохо, ты в курсе? Если плохо себя чувствуешь, может, проводить тебя в медпункт?

– Нечего о нем тревожиться, Кири. Держу пари, все дело не в крови из носа, а скорее в коленках, на которых он лежал, – произносит Дайя; он тоже подошел к моей парте, а я и не заметил.

– В коленках?..  …А! дошло! Вот, значит, что! Нааадо же, любовная лихорадка…

Коконе ухмыляется и ободряюще хлопает меня по плечу.

– Тыыы! Ты, ты! Не слишком ли это нахально, если учесть, что это ты? Не увлекайся такими взрослыми вещами, как любооовь.

– Поддался на такое примитивное обольщение – просто смешно.

– Н-нет! Я всегда любил…

Моя фраза обрывается на середине. Это была оговорка, во многих смыслах. Во-первых, если бы я закончил, тем самым я бы признался Моги-сан, но главное…

– Ха? Ты ж до вчерашнего дня к Моги относился как обычно, разве нет?

…это была бы неправда.

Фактически я влюбился в нее сегодня. По крайней мере с точки зрения Дайи и остальных это было совершенно неожиданное пробуждение чувства. Потому-то никто не знает о моей долгой любви к ней, хоть она и очевидна по моему поведению.

– Смотри, смотри, Дайя, похоже, этот парень только что признался, что он безответно влюблен в Касуми. Ухихи, – Коконе с ухмылкой пихает Дайю локтем.

– Ага. Если повезет, я смогу этим цирком еще немного насладиться.

– Ухехе… все-таки смотреть шуры-муры других – это так прикольно! Мм, мм. Не волнуйся. Сестричка на твоей стороне! Я буду давать тебе советы и вообще помогать! А если тебя отошьют, я тебя даже утешу! Но если у тебя выгорит, я тебя убью, потому что ты будешь меня раздражать.

– Не беспокойся. Когда эти двое начнут встречаться, я украду ее.

– Уаа, звучит прикольно! Любовные неудачи, запутанные любовные треугольники! Супер!

Жестокие все-таки эти двое, трещат, и им дела нет до моего паршивого состояния.

Хорошо еще, ХХ здесь нет. Если б еще и он тут был, он бы точно не упустил возможность и повел бы разговор так, что он обязательно пришел бы к…

– …Э?

– Мм? В чем дело, Кадзу-кун?

– Ни в чем, просто… Интересно, где он. Прогуливает, что ли?

– О ком это ты? – подозрительно спрашивает Дайя. Странно. Я думал, Дайя после таких моих слов тут же поймет, кого я имею в виду.

– Не догадываешься? Разумеется, я о…

…Эээ, о ком?

А? Погодите-ка! Я… я намереваюсь назвать имя некоего человека. Так почему же я не только имени, но даже лица его вспомнить не в силах?

– …Кадзу-кун? Что с тобой? О ком это ты сейчас говорил?

Я ощущаю тошноту; у меня в глотке как будто что-то полужидкое, вроде слизняка, отчего мне хочется разодрать эту самую глотку. Но мне везет, я все же могу еще испытывать это чувство отвращения. Если бы я это проглотил полностью или выплюнул, ХХ перестал бы существовать.

– Ээй… Кадзу-кун!

Нет проблем. Я могу вспомнить. Я могу вспомнить благодаря этому отвращению.

– …Харуаки.

Так зовут моего друга. Моего товарища, который заявил, что будет на моей стороне всегда.

…Совсем слабая, но все-таки надежда. Надежда на то, что Харуаки просто вылетел у меня из головы почему-то. Но все же я действительно идиот. Этой надежде…

– Эй, Кадзу. Кто такой этот «Харуаки»?

…не суждено было сбыться.

Я стискиваю зубы, пытаясь противостоять гадкому ощущению. Дайя и Коконе явно недоумевают, оба смотрят на меня нахмурившись.

Они оба забыли. А ведь они знали его гораздо дольше, они дружили с самого детства.

Факт, что «Харуаки» больше не существует, впивается в меня безжалостно, и…

– Я иду домой.

…это для меня смертельная рана.

Я встаю, забираю сумку, отворачиваюсь от Дайи с Коконе и направляюсь прочь из класса.

Находиться здесь для меня невыносимо.

Почему Харуаки здесь нет?

Я знаю почему. Знаю. Харуаки был «отменен».

Кем? Это тоже не вызывает сомнений. Он был решительно «отменен» «Главгероем», создателем этой «Комнаты отмены».

Я все понимал неправильно. Я думал, «Комната отмены» нужна для того, чтобы обычная повседневная жизнь могла длиться вечно. Как глупо. Такого просто не могло быть. Повседневная жизнь называется повседневной жизнью, потому что она течет изо дня в день. Если остановить течение реки, поднимается ил, и вода становится черной. Здесь то же самое. Здесь тоже все заиливается.

Ааа, понимаю. Думаю, я уже много раз это замечал. Сколько бы я ни повторял, рано или поздно я всегда это обнаруживал. И тогда я переставал считать Аю Отонаси врагом.

Ая Отонаси уничтожит «Комнату отмены».

И, зная то, что я знаю сейчас, – почему я должен ее останавливать?

Звонок на урок. Думаю, почти все мои одноклассники уже вернулись на свои места.

Именно поэтому, прежде чем выйти из класса, я оборачиваюсь.

Пустая парта. Еще одна пустая парта. Еще одна пустая парта. И вон там еще одна. Ахх… да понял я уже, никого здесь не смущает это огромное количество пустых мест.

 

 

Я, наверно, мог бы догадаться. Но я не думал об этом, потому что не хотел признавать.

Ая Отонаси пришла к выводу, что отобрать у меня «шкатулку» невозможно.

Но изначально было ясно, что прекратить «Комнату отмены» совсем просто, если только известен виновник. Те 20000 с лишним повторов были нужны ей только для того, чтобы заполучить «шкатулку».

Итак… что она предпримет?

Разве это не очевидно?

 

Мои руки-ноги взмывают в воздух, когда на меня налетает грузовик. Такая знакомая правая нога валяется в стороне, зрелище просто невероятно комичное. Я даже умудряюсь смеяться каким-то образом.

– Значит, здесь все и закончится…

Меня «убили». Я позволил себя убить.

– 27753 бессмысленных повтора. И все это время потрачено впустую? Должна… должна признать, что даже я уже устала.

Если быть точным, я еще жив. Но, лежа в луже собственной крови, я знаю. Я умру. Спасения нет. И, конечно же, убила меня она.

– Угг!.. Я потратила такую чертову прорву времени, и что я в результате получила. Никогда не ненавидела собственную беспомощность сильнее, чем сейчас!..

Она бормочет себе под нос с горечью в голосе.

– …Ладно, двинемся дальше. Раз я не смогла добраться до «шкатулки» здесь, придется искать следующую.

Глаза Аи Отонаси больше не видят меня. Да нет – эти глаза не видели меня с самого начала.

С начала и до конца Ая Отонаси смотрела лишь на «шкатулку» во мне.

Это все тоже «отменится»? Нет. Если «шкатулка» под названием «Комната отмены» внутри меня, она разобьется с моей смертью. Как моя плоть разбита грузовиком, так и «шкатулка» тоже уже разбита.

Повторов больше не будет.

Ааа, какая ирония. Если смерть – единственный способ прекратить «Комнату отмены», то это единственное, что было предрешено с самого начала. Все пустое. Этот мир, вне всяких сомнений – продолжится лишь после моей смерти.

Зато теперь наше сражение подошло к концу.

Это была игра в одни ворота, без сюрпризов, но здесь и теперь она подошла к концу.

 

Да… и в этом ты уверена. Правильно, Отонаси-сан?

 

Ты опечалена. Я это чувствую всей душой, Отонаси-сан!

Думаю, это из-за того, что ты обо мне толком не думала все это время. Иначе не было бы такого недопонимания.

Из-за этого и длилось то бессмысленное время.

Послушай, Отонаси-сан. Все было бы совсем просто, если бы ты только подумала. Совершенно невозможно, чтобы такой невыдающийся человек, как я, мог оказаться «Главгероем».

Я хочу сказать ей, но уже не могу. Я даже губами не могу двинуть.

Мое сознание уплывает. Я умираю.

И – ничего не заканчивается.

 

Предыдущая          Следующая

7 thoughts on “Пустая шкатулка и нулевая Мария, том 1, 27753 раз

  1. Art
    #

    «… безотносительно В«Комнаты отменыВ» …» — `безотносительно` управляет дательным падежом:
    -> «… безотносительно к В«Комнате отменыВ» …»

    «Я уж никак не могла не угадать, …»
    Многовато отрицаний, это путает. Конструкция «Я просто не могла не угадать, …» более удачна, на мой взгляд.

    «Отонаси-сан поворачивает одну лишь голову, не разворачиваясь ко мне телом.»
    С этим предложением явно нужно что-то сделать )

    «Грудь трясется, словно по ней лупят молотом.»
    «трясется» -> «сотрясает»

    1. RBD
      #

      ИМХО ошибок в предложениях по типу в„–4 нет, ты просто заменил один синоним другим. По-моему править стилистику и делать предложения на 0.01% красивее вр” это работа редактора, я не ошибаюсь?

      1. Art
        #

        Действительно, это стилистика. Думаю, в фан-лейте не то что можно, но нужно помогать с ней. Если я вижу угловатости и могу помочь сделать текст красивее, не будет ли это плюсом для всех?
        Да, для абсолютного большинства это 0.01% , но для определённой категории читателей это будет, условно, 5-10%. И для всех, повторюсь, только плюс.

        1. RBD
          #

          Я как бы говорил о том, что подобных стилистических «замен» можно к каждой главе по двадцать штук настрогать. Если для тебя приемлемо комментировать все угловатости, которые находишь, то всё окей. Я просто подмечаю, что синонимы вр” они на то и синонимы, что во многих случаях взаимозаменяемы и одинаково приемлемы.

          1. Art
            #

            Я сообщаю обо ВСЕХ замеченных мною несоответствиях нормам литературного русского языка. Благо, их немного. Текст хорош, по мерках отечественного фан-лейта — просто исключительно.
            А о каких, интересно, «подобных стилистических В«заменВ» по двадцать штук к каждой главе» вы ведёте речь?
            И ещё. О каких синонимах вы всё упоминаете? Конкретный пример.

          2. RBD
            #

            Насчёт «по двадцать штук» и о синонимах: «трясется» и «сотрясает» взаимозаменяемые слова (если правильно построить предложения от них), там как таковой ошибки не было, просто, возможно, какое-то слово будет более удачным, а какое-то менее. И подобных угловатостей можно много найти в каком угодно тексте, даже в самом-самом качественно выполненном.

          3. Art
            #

            Понятно…
            Скажу сразу: В«трясетсяВ» и В«сотрясаетВ» это разные словоформы одной лексемы (слова), а ВОВСЕ НЕ синонимы и в рассматриваемом предложении — НЕ взаимозаменяемые слова, как его ни перестраивай.
            Разные словоформы одной парадигмы (лексемы) могут существенно, зачастую — весьма, менять восприятие контекста (как в данном примере).
            «Грудь трясётся» настраивает читателя на восприятие происходящего как, скажем, внешних механических проявлений. Ну, чтоб ярко и понятно, напр., хорошо (в определённых случаях) при описании сиське! А «сотрясает грудь» нечто связанное с сильным внутренним переживанием, эмоциональным всплеском.
            Конечно, чётких границ здесь нет. Но в нашем случае рефлексия ГГ от первого лица однозначно определяет выбор, нэ.
            Мелькала было вначале мысль попросить вас привести конкретные примеры для пары глав «по 20 шт. угловатостей», но сейчас думаю — стоит ли?

Leave a Reply

ГЛАВНАЯ | Гарри Поттер | Звездный герб | Звездный флаг | Волчица и пряности | Пустая шкатулка и нулевая Мария | Sword Art Online | Ускоренный мир | Another | Связь сердец | Червь | НАВЕРХ