Следующая

 

ГЛАВА 1. ДРУГОЙ МИНИСТР

 

Время шло к полуночи. Премьер-министр в одиночестве сидел в своем кабинете и читал длинный меморандум, содержание которого проскальзывало у него перед глазами, абсолютно не задерживаясь в мозгу. В настоящее время он ожидал звонка от Президента некоей далекой страны и, помимо беспокойства по поводу того, когда же этот тип, наконец, позвонит, и попыток выкинуть из головы неприятные воспоминания о чертовски длинной и изматывающей прошедшей неделе, ни на чем другом сосредоточиться был не в состоянии. Чем сильнее он пытался сфокусироваться на лежащей перед ним странице, тем яснее перед его глазами вставало злорадное выражение лица одного из его политических противников. Этот конкретный противник как раз сегодня выступал по телевидению, где не только перечислил все ужасные вещи, случившиеся за минувшую неделю (как будто кто-то их не помнит), но и объяснил, почему все они вместе и каждая в отдельности произошли по вине правительства.

От одного воспоминания обо всех этих обвинениях (несправедливых и просто лживых) у Премьер-министра учащался пульс. Как, черт побери, правительство должно было предотвратить разрушение того моста? Любое предположение о том, что на мосты расходуется недостаточно денег, было возмутительным. Этому мосту еще десяти лет не было, и лучшие эксперты безрезультатно пытались объяснить, почему он вдруг взял и аккуратно развалился надвое, отправив в реку дюжину автомобилей. И как можно было предположить, что те два обсасываемых прессой отвратительных убийства произошли из-за малочисленности полиции? Или что правительство должно было предвидеть внезапный ураган на западе страны, причинивший столько бед и людям, и имуществу? И в том, что один из замминистров, Херберт Чорли, выбрал именно эту неделю для того, чтобы начать выкидывать дурацкие штучки (и теперь он, судя по всему, будет проводить с семьей гораздо больше времени, чем раньше) – тоже Премьер виноват?

– Мрачное настроение охватило страну, – заключил противник, с трудом подавляя широкую ухмылку.

И, как ни печально, это была истинная правда. Премьер-министр тоже это чувствовал; люди действительно выглядели несчастнее, чем обычно. Плюс унылая погода, этот холодный туман в середине июля… неправильно, ненормально…

Премьер-министр перевернул вторую страницу меморандума, увидел, как много их еще осталось, и сдался. Потянувшись, он печально оглядел свой кабинет. Это была красивая комната с прелестным мраморным камином напротив широких подъемных окон, плотно закрытых от не по сезону густого тумана. Вздрогнув от легкого озноба, Премьер встал и подошел к окну, глядя на туман по ту сторону стекла. Именно в этот момент, стоя к комнате спиной, он услышал позади себя мягкое покашливание.

Премьер застыл лицом к лицу со своим отражением (довольно испуганно выглядящим) в темном стекле. Он узнал это покашливание; он уже слышал его раньше. Он медленно развернулся лицом к пустой комнате.

– Да? – произнес Премьер, стараясь, чтобы его голос звучал храбрее, чем сам он себя чувствовал.

На какое-то мгновение он позволил себе несбыточную надежду на то, что никто не отзовется. Но голос ответил сразу же – резкий решительный голос, звучавший так, как будто он читал по бумажке. Голос исходил – как Премьер знал уже в тот момент, когда услышал покашливание, – от лягушкоподобного человечка в длинном серебристом парике, изображенного на маленькой грязной картине в дальнем углу комнаты.

– Премьер-министру муглей. Нужна срочная встреча. Пожалуйста, ответьте немедленно. Искренне ваш, Фадж[1].

Человек на картине вопросительно глядел на Премьера.

– Э… сказал Премьер. – Послушайте… сейчас не самый удачный момент… видите ли, я жду звонка… от Президента…

– Звонок можно отложить, – тут же ответил портрет. Премьер сник. Этого он и боялся.

– Но я действительно очень хотел поговорить…

– Мы устроим так, что Президент забудет позвонить. Завтра ночью позвонит, – проинформировал человечек. – Пожалуйста, ответьте немедленно мистеру Фаджу.

– Я… а… ну ладно, – промямлил Премьер. – Хорошо, я встречусь с Фаджем.

Он поспешил к рабочему столу, одновременно поправляя галстук. Только он успел занять свое кресло и придать своему лицу расслабленное (по крайней мере, он на это надеялся) выражение, как на каминной решетке взвились ярко-зеленые языки пламени. Стараясь подавить внешние проявления удивления и тревоги, Премьер наблюдал, как в пламени появился вертящийся как волчок полный мужчина. Несколько секунд спустя посетитель выбрался из камина на красивый старинный ковер, одной рукой стряхивая пепел со своего длинного полосатого плаща[2], а другой придерживая зеленый котелок.

– А, Премьер-министр, – произнес Корнелиус Фадж, устремляясь вперед и на ходу протягивая руку. – Рад снова видеть вас.

По совести, Премьер-министр не мог утверждать того же, поэтому предпочел смолчать. Он даже отдаленно не рад был видеть Фаджа, чьи периодические визиты, помимо того что просто тревожили его, вдобавок обычно означали, что ему предстояло услышать порцию очень плохих новостей. К тому же у Фаджа был явно измученный вид. По сравнению с прежним собой он похудел; седых волос на голове и морщин на лице прибавилось. Премьеру доводилось ранее встречать политиков, выглядевших подобным образом, и всякий раз это не предвещало ничего хорошего.

– Могу ли я чем-то помочь? – спросил он, кратко пожимая руку Фаджа и жестом приглашая его занять самый жесткий из стульев, стоящих напротив стола.

– Даже и не знаю, с чего начать… – пробормотал Фадж, придвигая к себе стул, садясь и кладя на колени зеленый котелок. – Ну и неделя, ну и неделя…

– Что, и у вас плохая неделя? – холодно осведомился Премьер, надеясь дать понять тем самым, что у него и так хватает проблем и что он не нуждается в добавке от Фаджа.

– Да, конечно, – ответил Фадж, устало потирая глаза и угрюмо глядя на Премьера. – У меня была точно такая же неделя, как и у вас, Премьер-министр. Брокдейлский мост… убийства Боунс и Вэнс… не говоря уже о том тарараме на западе…

– Вы… э… ваши… я имел в виду, некоторые из ваших людей имеют… имеют отношение к этим… этим происшествиям, так?

Фадж строго посмотрел на Премьера.

– Разумеется, имеют, – сказал он. – Вы, конечно, осознаете, что происходит?

– Я… – заколебался Премьер.

Именно из-за этого ему так не нравились визиты Фаджа. В конце концов, он все-таки был Премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать себя школьником, не выучившим урок. Но именно так и было, начиная с самой первой встречи с Фаджем, которая произошла в его первый вечер в должности Премьера. Он помнил эту встречу, как будто она была вчера, и знал, что это воспоминание будет преследовать его до самой смерти.

Премьер стоял тогда один в этом самом кабинете и наслаждался своим триумфом, наконец-то заслуженным столькими годами мечтаний, планов и трудов, когда услышал позади себя покашливание, точь-в-точь как сегодня. Когда он обернулся, оказалось, что этот мерзкий портрет обращается к нему и возвещает, что Министр Магии намерен прибыть сюда и представиться.

Первое, о чем Премьер тогда подумал, – что от длинной избирательной кампании и напряжения во время выборов у него поехала крыша. Он был просто в ужасе, когда обнаружил говорящий с ним портрет; но это были еще цветочки по сравнению с его ощущениями, когда некто, назвавшийся волшебником, вывалился из камина и пожал ему руку. Премьер был не в состоянии говорить в течение всего времени, когда Фадж любезно объяснял, что во всем мире втайне от людей живет множество ведьм и волшебников, и заверял, что его, Премьера, голова может об этом совершенно не болеть, так как Министерство Магии несет полную ответственность за сообщество волшебников и следит за тем, чтобы немагическое население ни о чем не заподозрило. По словам Фаджа, это была очень трудная работа, включавшая в себя буквально все: от регулирования использования метел до контроля над популяцией драконов (Премьер помнил, что в этом месте он вынужден был схватиться за край стола, чтобы не упасть). Затем Фадж по-отечески похлопал все еще ошарашенного Премьер-министра по плечу.

– Не волнуйтесь, – утешил он. – Вероятнее всего, вы меня никогда больше не увидите. Я побеспокою вас только в том случае, если у нас произойдет что-то действительно серьезное, настолько, что может повлиять на муглей – немагическое население, я хотел сказать. В остальном – мы вас не трогаем, и вы нас не трогаете. Да, должен сказать, что вы восприняли это все гораздо лучше, чем ваш предшественник. Он пытался вышвырнуть меня из окна – полагал, что я жулик, подосланный оппозицией.

В этот момент Премьер, наконец, снова обрел способность говорить.

– А вы… вы, значит, не жулик?

Это была его последняя, отчаянная надежда.

– Нет, – мягко сказал Фадж. – Боюсь, что нет. Смотрите.

И с этими словами он превратил премьерову чашку в хомячка.

– Но… – почти беззвучно пробормотал Премьер, глядя, как чашка жует уголок его очередной речи, – но почему… почему мне никто не сказал?..

– Министр Магии дает о себе знать только Премьер-министрам, – ответил Фадж, засовывая свою волшебную палочку куда-то внутрь жилета. – Считается, что это лучший способ поддержания секретности.

– Но в таком случае, – проблеял Премьер, – почему предыдущий Премьер-министр меня не предупредил?..

При этих словах Фадж засмеялся.

– А вы, уважаемый Премьер-министр, собираетесь рассказывать кому-либо?

Все еще хихикая, Фадж бросил в камин какой-то порошок, шагнул в изумрудное пламя и со свистящим звуком исчез. Премьер-министр стоял как истукан, осознавая, что в жизни он не осмелится рассказать об этой встрече ни одной живой душе, ибо кто же ему поверит?

На то, чтобы шок прошел, потребовалось изрядное время. Сперва Премьер пытался убедить себя в том, что Фадж наверняка был галлюцинацией, вызванной постоянным недосыпанием во время жуткой избирательной кампании. В тщетной попытке избавиться от всего, что напоминало о той неприятной встрече, он подарил хомячка своей племяннице (та была в восторге) и сказал своему личному секретарю снять портрет маленького уродца, который объявил о прибытии Фаджа. К смятению Премьера, однако, портрет убираться не желал. После того как несколько плотников, пара строителей, один историк-искусствовед и один канцлер казначейства безуспешно пытались отодрать портрет от стены, Премьер сдался и лишь надеялся, что до конца его срока эта штуковина останется тихой и неподвижной. Иногда он готов был поклясться, что видит краем глаза, как обитатель картины зевает, или почесывает нос, а один-два раза вообще ушел за край рамы, оставив пустой грязно-коричневый холст. Однако он приучил себя не смотреть особо на картину, а видя что-то подобное – твердо объяснять самому себе, что это обман зрения.

Три года назад, в ночь, очень похожую на нынешнюю, Премьер-министр был в кабинете один, когда портрет снова возвестил грядущее прибытие Фаджа, который тут же и выскочил из камина, весь мокрый и в состоянии паники. Прежде чем Премьер-министр смог спросить, почему он закапал весь ковер, Фадж начал вещать о какой-то тюрьме, про которую он никогда не слышал, о человеке по имени «Сириец»[3] Блэк, о чем-то, звучавшем похоже на «Хогвартс», и о мальчике по имени Гарри Поттер; и все это, с точки зрения Премьера, было абсолютно лишено смысла.

– Я только что из Азкабана, – задыхаясь, произнес Фадж и вылил себе в карман приличное количество воды с полей котелка. – Посреди Северного моря, ну вы знаете… ужасный полет… у дементоров волнения, – он содрогнулся. – От них никогда еще не сбегали. В любом случае я должен был прийти к вам, Премьер-министр. Блэк – известный убийца муглей, и он, возможно, планирует присоединиться к Сами-Знаете-Кому… хотя да – вы же сами не знаете, кто такой Сами-Знаете-Кто! – некоторое время он с безнадежным видом смотрел на Премьера, после чего сказал:

– Ладно, вы присаживайтесь, присаживайтесь, я вам сейчас все объясню… Виски будете?

Премьер был здорово возмущен тем, что его пригласили присаживаться в его собственном кабинете, не говоря уж о том, что ему предложили его собственное виски, но тем не менее сел. Фадж извлек волшебную палочку, призвал из ниоткуда два больших бокала, наполненных янтарной жидкостью, сунул один из них в руку Премьера и пододвинул стул.

Фадж говорил больше часа. В какой-то момент он отказался произнести вслух определенное имя; вместо этого он написал его на куске пергамента, который сунул в руку Премьера, не занятую виски. Когда Фадж наконец-то встал, собираясь удалиться, Премьер встал вместе с ним.

– Так вы полагаете, что этот… – он искоса глянул на имя в своей левой руке, – лорд Вол…

– Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить! – рыкнул Фадж.

– Извините… так вы полагаете, что Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить все еще жив?

– Ну… Дамблдор считает, что да, – сказал Фадж, застегивая до подбородка свой полосатый плащ, – но мы его никогда больше не видели. Что до меня – лично я считаю, что, пока он лишен поддержки, он безвреден, так что нам о Блэке надо беспокоиться в первую очередь. Так вы опубликуете это предупреждение? Отлично. Ну что ж – надеюсь, мы с вами больше не увидимся, Премьер-министр! Спокойной ночи.

Но они еще увиделись. Менее чем через год встревоженный Фадж появился из воздуха посреди комнаты совещаний Кабинета министров и проинформировал Премьера о неприятностях во время Кубка мира по «Квидичу» (что-то типа того), в которые были вовлечены несколько муглей, но Премьеру не о чем беспокоиться, появление Знака Сами-Знаете-Кого ничего не значит, Фадж убежден, что это просто единичный инцидент, и прямо сейчас Отдел взаимодействия с муглями производит все необходимые изменения памяти.

– Да, почти забыл, – добавил Фадж. – Мы импортируем трех драконов и одного сфинкса для Трехмагового турнира; обычное дело, но в Департаменте по регулированию и контролю над магическими созданиями мне сказали, что по закону я обязан поставить вас в известность, если мы ввозим в страну особо опасных животных.

– Я… что… драконов? – пробормотал Премьер-министр.

– Да, трех, – ответил Фадж. – И сфинкса. Ладно – удачного дня.

Премьер изо всех сил надеялся, что хуже драконов и сфинксов ничего уже не будет. Оказалось, будет. Менее чем два года спустя Фадж вновь пулей вылетел из огня, на сей раз для того, чтобы сообщить о массовом побеге из Азкабана.

– Массовый побег? – хрипло повторил Премьер-министр.

– Только не беспокойтесь, только не беспокойтесь! – прокричал Фадж, уже снова стоя одной ногой в пламени. – Мы их возьмем совсем скоро – просто я подумал, что вам стоит знать об этом!

И, прежде чем Премьер закричал в ответ: «Нет, подождите минутку!» – Фадж исчез в столбе зеленых искр.

Что бы там ни говорили пресса и оппозиция, Премьер был отнюдь не дурак. От его внимания не укрылось ни то, что, несмотря на заверения Фаджа при первой встрече, они теперь встречались довольно часто, ни то, что Фадж с каждым таким визитом становился все более обеспокоенным. Сколь мало он ни старался думать о Министре Магии (или, как он называл Фаджа про себя, о Другом Министре), Премьер не мог не опасаться, что при следующем появлении Фаджа новости будут еще хуже. Так что растрепанный и обеспокоенный Фадж, вновь вылезающий из огня и удивленный тем, что Премьер не в курсе о причинах его появления, был, видимо, худшим событием, случившимся на этой чертовски мрачной неделе.

– Откуда мне знать, что происходит в… э… магическом сообществе? – выпалил Премьер. – У меня тут целая страна и вполне достаточно проблем и без ваших…

– У нас одни и те же проблемы, – перебил Фадж. – Брокдейлский мост рухнул вовсе не от старости. Тот ураган на самом деле был совсем не ураганом. Эти убийства были совершены не муглями. И семья Херберта Чорли, думаю, будет в большей безопасности в его отсутствие. Мы как раз готовимся перевезти его в Больницу магических болезней и травм св. Мунго. Перевозка состоится сегодня ночью.

– Что вы… боюсь, я… что? – взбешенно выдал Премьер-министр.

Фадж сделал глубокий вздох и произнес:

– Премьер-министр, я с глубоким сожалением вынужден сообщить, что он вернулся. Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить вернулся.

– Вернулся? В смысле – «вернулся» – он жив? Я имею в виду…

Премьер покопался в памяти, пытаясь вспомнить детали того жуткого разговора трехлетней давности, когда Фадж рассказал ему о волшебнике, которого боялись больше всех других; о волшебнике, совершившем тысячи ужасных преступлений, а потом загадочно исчезнувшем пятнадцать лет назад.

– Да, он жив, – ответил Фадж. – То есть… я не знаю… если человека нельзя убить – он жив? Я на самом деле этого не понимаю, а Дамблдор не желает нормально объяснить – но как бы там ни было, у него есть тело, он может ходить, говорить и убивать; так что будем считать, в рамках нашей дискуссии, что да, он жив.

Премьер-министр не знал, что сказать; однако привычка казаться информированным по любой возникающей теме заставила его попытаться вспомнить по возможности все детали того предыдущего разговора.

– А Сириец Блэк сейчас с ним? Ну – с Тем-Чье-Имя-Нельзя-Произносить?

– Блэк? Блэк? – рассеянно переспросил Фадж, быстро крутя пальцами свой котелок. – Сириус Блэк, в смысле? Мерлинова борода, нет! Блэк мертв. Похоже, мы… э… ошибались насчет Блэка. Он в конечном итоге оказался невиновен. И в союзе с Тем-Чье-Имя-Нельзя-Произносить он тоже не был. Я хочу сказать, – добавил он оправдывающимся тоном, еще быстрее вертя котелок, – все факты указывали… было более пятидесяти свидетелей… но неважно – как я уже сказал, он мертв. Убит, правильнее сказать. В помещении Министерства Магии. Ну, конечно, будет проведено расследование…

К своему великому удивлению, в этот момент Премьер почувствовал короткий импульс жалости к Фаджу. Правда, этот импульс почти сразу же утонул в волне самодовольства при мысли, что, хотя у него, Премьера, и есть проблемы по части материализации из каминов – но зато в правительственных учреждениях при его руководстве никого еще не убивали… по крайней мере, до сих пор…

Пока Премьер-министр исподтишка поглаживал крышку стола, Фадж продолжил:

– Но Блэк уже в прошлом. А в нынешнем – у нас война, Премьер-министр, и надо предпринимать какие-то шаги.

– Война? – нервно переспросил Премьер. – Надеюсь, это все же некоторое преувеличение?

– Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить теперь воссоединился с теми своими последователями, которые сбежали из Азкабана в январе, – Фадж говорил все быстрее, вертя свой котелок с такой скоростью, что он превратился в зеленое марево. – Как только они стали действовать в открытую, начался хаос. Брокдейлский мост – он это сделал, Премьер-министр, он угрожал массовым убийством муглей, если я не перестану ему мешать и…

– Хорошенькие дела! Так это из-за вас все те люди погибли, а мне приходится отвечать на вопросы о ржавых тросах, коррозии ферм и о бог знает чем еще! – вспыхнул Премьер.

– Из-за меня?! – воскликнул Фадж, покраснев. – Вы хотите сказать, что сами бы поддались на такой шантаж?

– Наверное, нет, – ответил Премьер, встав и начав вышагивать взад-вперед по кабинету. – Но я бы предпринял все возможные меры для поимки шантажиста, прежде чем он совершит столь жестокое преступление!

– Вы действительно думаете, что я не предпринимал все возможное? – гневно вопросил Фадж. – Каждый Аврор[4] в Министерстве пытался – и пытается – найти его и захватить его сторонников! Но мы сейчас говорим об одном из самых могущественных волшебников в истории, о волшебнике, который избегал поимки в течение почти трех десятилетий!

– Я так понимаю, вы собираетесь сказать, что и ураган на Западе – тоже его рук дело? – спросил Премьер-министр, с каждым шагом распаляясь все больше. Обнаружение причин всех этих кошмарных трагедий и, в то же время, невозможность сообщить об этом публично приводили его в бешенство; не исключено, что это было даже хуже, чем если бы во всем действительно было виновато правительство.

– Это был не ураган, – уныло ответил Фадж.

– Извините! – рявкнул Премьер, припечатывая к ковру шаг за шагом. – Вывороченные с корнем деревья, сорванные крыши, погнутые фонари, ужасные ранения!..

– Это были Упивающиеся Смертью, – сказал Фадж, – последователи Того-Чье-Имя-Нельзя-Произносить. И еще… еще мы подозреваем участие великанов.

Премьер внезапно остановился, как будто налетел на невидимую стену.

– Чье участие?

На лице Фаджа появилась гримаса.

– В прошлые разы он использовал великанов, когда хотел произвести особенно сильный эффект. Отдел Дезинформации работает круглые сутки, несколько команд Обливиаторов пытаются модифицировать память всем муглям, которые видели, что там на самом деле произошло; большая часть Департамента по регулированию и контролю над магическими созданиями прочесывает Сомерсет, но найти великана пока не удается – настоящая катастрофа.

– Да неужто! – яростно произнес Премьер.

– Не буду отрицать, что моральный дух в Министерстве весьма низок, – продолжил Фадж. – Со всеми этими делами, а потом мы еще лишились Амелии Боунс.

– Кого лишились?

– Амелии Боунс. Главы Департамента поддержания магического правопорядка. Мы думаем, что Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить убил ее лично, потому что она была очень одаренной ведьмой, и… и, судя по всему, там был настоящий бой.

Фадж прокашлялся и, как показалось, не без усилий перестал крутить котелок.

– Но это убийство было в газетах! – воскликнул Премьер-министр, разом остыв. – В наших газетах. Амелия Боунс… там было сказано, что это была одинокая женщина средних лет. Кошмарное было убийство, да? И об этом много писали. Полиция в полном тупике.

Фадж вздохнул.

– Ну конечно, в тупике. Убита в комнате, запертой изнутри, не так ли? Мы, с другой стороны, отлично знаем, кто это сделал, но это, увы, ни на йоту не приближает нас к его поимке. А потом еще была Эммелин Вэнс, возможно, об этом вы еще не слышали…

– Еще как слышал! – ответил Премьер. – Вообще-то это произошло буквально здесь, за углом. В газетах это была тема дня: «нарушение закона и порядка за пазухой у Премьер-министра»…

– И как будто этого всего недостаточно, – продолжал Фадж, не прислушиваясь к Премьеру, – повсюду шляются толпы дементоров, нападающих на людей, куда ни глянь.

В более счастливое (увы, минувшее) время Премьер бы не понял этой фразы, но сейчас он был мудрее.

– Я полагал, что дементоры охраняют заключенных в Азкабане, – осторожно произнес он.

– Охраняли раньше, – устало ответил Фадж. – Но не теперь. Они покинули тюрьму и присоединились к Тому-Чье-Имя-Нельзя-Произносить. Не буду утверждать, что это не было для нас ударом.

– Погодите, – припомнил Премьер, чувствуя, как его наполняет ужас, – вы же мне говорили, что эти твари вытягивают из людей всю радость и надежду?

– Именно так. И в придачу – они размножаются. Именно от них весь этот туман.

Премьер почувствовал, что у него дрожат колени, и рухнул на ближайший стул. Слабость охватила его от одной мысли о невидимых тварях, бросающихся на людей во всех городах и селах и сеющих чувства отчаяния и безнадежности в его избирателях.

– Послушайте-ка, Фадж! Вы просто обязаны что-то с этим сделать! Это ваша прямая обязанность как Министра Магии!

– Мой дорогой Премьер-министр… неужели вы думаете, что после всего этого я по-прежнему Министр Магии? Меня уволили три дня назад! Две недели подряд все магическое сообщество требовало моей отставки. За все время, что я был Министром Магии, они никогда еще так не объединялись! – закончил Фадж, попытавшись выдавить некоторое подобие улыбки.

На какое-то мгновение Премьер-министр не нашелся, что ответить. При всем своем возмущении тем положением, в котором он оказался, он все же почувствовал жалость к подавленному человеку, сидящему перед ним.

– Извините, – в конце концов проговорил он. – Могу ли я что-то сделать?..

– Это очень любезно с вашей стороны, Премьер-министр, но – нет, ничего. Меня послали сюда, чтобы ввести вас в курс последних событий и представить вам моего преемника. Вообще-то я думал, что он прибудет раньше – но, конечно, он сейчас так занят… столько дел…

Фадж оглянулся и посмотрел на маленького уродца в длинном кудрявом серебристом парике, который в этот момент ковырял в ухе кончиком пера. Поймав взгляд Фаджа, портрет сообщил:

– Он скоро прибудет, сейчас только закончит письмо Дамблдору.

– Ну, желаю ему удачи в этом деле, – заявил Фадж, впервые на памяти Премьера с горечью в голосе. – Я за последние две недели писал Дамблдору дважды в день, но он и ухом не ведет. Если б только он согласился уговорить мальчишку, я все еще мог бы оставаться… Ну что ж, возможно, Скримджеру[5] повезет больше.

Фадж обиженно замолчал, но тишина почти сразу же была нарушена портретом, который неожиданно произнес своим жестким официальным голосом:

– Премьер-министру муглей. Запрашиваю встречу. Срочно. Будьте любезны ответить немедленно. Руфус Скримджер, Министр Магии.

– Да, да, конечно… – рассеянно отозвался Премьер и лишь моргнул, когда огонь в камине снова стал изумрудно-зеленым, поднялся и выплюнул из себя на старинный ковер второго вращающегося волшебника.

Фадж снова встал на ноги. Немного замешкавшись, Премьер сделал то же самое, наблюдая за новоприбывшим. Тот выпрямился, отряхнул свою длинную черную мантию и огляделся вокруг.

По первому, довольно дурацкому впечатлению Премьера, Руфус Скримджер чем-то напоминал старого льва. В его гриве рыжевато-коричневых волос и в кустистых бровях мелькали седые пряди; желтоватые глаза остро смотрели из-за очков в проволочной оправе; и шагал он размашисто, пружинисто и грациозно, несмотря на легкую хромоту. Он производил впечатление человека проницательного и жесткого; Премьеру показалось, что он понимает, почему в это опасное время магическое сообщество предпочло видеть лидером Скримджера, а не Фаджа.

– Здравствуйте, – вежливо произнес Премьер, протягивая руку.

Скримджер коротко пожал протянутую руку, одновременно сканируя глазами комнату, затем извлек из своей мантии волшебную палочку.

– Фадж все вам рассказал? – спросил он, подойдя к двери и коснувшись замочной скважины волшебной палочкой (Премьер услышал, как замок щелкнул).

– Э… да, – ответил Премьер-министр. – И если вы не возражаете – я бы предпочел оставить дверь незапертой.

– А я бы предпочел, чтобы нас никто не прерывал, – коротко возразил Скримджер, – и не подсматривал за нами, – добавил он, указывая палочкой на окна (занавески тут же задернулись). – Так, поехали: я сильно занят, так что давайте сразу к делам. В первую очередь нам надо обсудить вашу безопасность.

Премьер-министр выпрямился во весь рост и заявил:

– Меня абсолютно удовлетворяет та система безопасности, которая у нас сейчас есть, большое сп-…

– Нас не удовлетворяет, – отрезал Скримджер. – Муглям не понравится, если их Премьер-министр окажется под проклятием Империус. Новый секретарь в вашей приемной…

– Если вы предлагаете мне избавиться от Кингсли Шаклболта, то я категорически против! – горячо воскликнул Премьер. – Он потрясающе хорошо работает, справляется вдвое быстрее, чем остальные вместе взятые!

– Это потому, что он волшебник, – без намека на улыбку ответил Скримджер. – Высококвалифицированный Аврор, прикрепленный к вам для вашей защиты.

– Э, минуточку! – возмутился Премьер. – Вы не можете просто так брать и помещать ваших людей ко мне в офис, я сам решаю, кто должен у меня работать…

– Я полагал, Шаклболтом вы были удовлетворены? – холодно напомнил Скримджер.

– Да, удовлетворен… в смысле, был…

– Тогда проблем нет, не так ли? – осведомился Скримджер.

– Я… ну ладно… пока Шаклболт работает… э… безупречно, – запинаясь, сказал Премьер, но Скримджер, похоже, уже не слушал.

– Теперь насчет Херберта Чорли, вашего замминистра, – продолжил он, – того самого, который забавлял публику, изображая из себя утку.

– Насчет него что? – спросил Премьер.

– Очевидно, он действовал под неудачно наложенным проклятием Империус. Оно повредило его мозги, но он по-прежнему может быть опасен.

– Но он всего лишь крякал! – слабо возразил Премьер. – Я уверен, что немного отдыха… возможно, пить поменьше…

– Непосредственно сейчас его осматривает команда лекарей в Больнице магических болезней и травм св. Мунго. Пока что он попытался задушить троих из них, – продолжал Скримджер. – Думаю, мы правильно удалили его от муглей на некоторое время.

– Я… ну ладно… но он поправится, да? – озабоченно спросил Премьер.

Скримджер лишь пожал плечами, направляясь обратно к камину.

– Ну что ж – это все, что я хотел вам сказать. Я буду держать вас в курсе происходящего, Премьер-министр – или, по крайней мере, поскольку я, скорее всего, буду слишком занят для личного визита – пришлю Фаджа. Он дал согласие остаться работать в качестве советника.

Фадж попытался выдавить улыбку, но безуспешно; он выглядел так, словно у него болят зубы. Скримджер уже копался в кармане в поисках того таинственного порошка, от которого огонь становился зеленым. Премьер-министр безнадежно смотрел на этих двоих, пока наконец у него не вырвались слова, которые он пытался подавить весь вечер:

– Но ради всего святого – вы же волшебники! Вы можете применять магию! Вы же можете сделать… ну… все можете!

Скримджер медленно развернулся на месте и кинул неверящий взгляд на Фаджа, который на этот раз смог изобразить улыбку, мягко ответив:

– Проблема состоит в том, что противная сторона тоже может применять магию, Премьер-министр.

С этими словами оба волшебника, один за другим, ступили в ярко-зеленый огонь и исчезли.

 

Следующая

 

---

[1] Fudge – выдумка; помадка; вздор (здесь и далее прим. Ushwood)

[2] Для одежды волшебников Роулинг использует два термина: cloak и robes. Первый означает предмет верхней одежды, второй – одежду, которую носят в помещениях. Хотя в принципе оба слова можно перевести как «мантия», я во избежание путаницы перевожу cloak как «плащ», а robes – как «мантия».

[3] В оригинале – игра слов: Премьер принял имя Sirius за «serious» (серьезный)

[4] Auror. Термин происходит от имени Aurora – богини утренней зари в древнеримской мифологии

[5] Scrimgeour – фамилия происходит от scrimmage – драка