Глава 3. Отъезд Дурслей
Звук захлопнувшейся входной двери разнесся по лестнице, и громкий голос выкрикнул: «Эй, ты!»
К Гарри подобным образом обращались шестнадцать лет, и ни малейшего сомнения в том, кого именно зовет его дядя, у него не было; тем не менее он не стал отвечать сразу же. Он по-прежнему не сводил взгляда с осколка зеркала, в котором, как ему казалось в течение какого-то мгновения, он видел глаз Дамблдора. И лишь когда дядя проревел «ПАРЕНЬ!», Гарри медленно поднялся на ноги и направился к двери спальни, остановившись лишь затем, чтобы добавить осколок разбитого зеркала в рюкзак, наполненный вещами, которые он собирался брать с собой.
– Многовато времени у тебя ушло! – прокричал Вернон Дурсли, когда Гарри вышел на лестницу. – Давай сюда вниз, мне надо с тобой поговорить!
Гарри направился вниз по лестнице, запустив руки в карманы джинсов. Добравшись до гостиной, он обнаружил там всех трех Дурслей. Они были одеты в дорожную одежду: дядя Вернон – в бежевую куртку на молнии, тетя Петуния – в ладное розовое пальто, а Дадли, огромный светловолосый мускулистый кузен Гарри – в кожаную куртку.
– Чего? – поинтересовался Гарри.
– Сядь! – приказал дядя Вернон. Гарри удивленно поднял брови. – Пожалуйста! – добавил дядя Вернон, слегка вздрогнув, как будто это слово оцарапало ему горло.
Гарри сел. Ему показалось, что он догадывается, к чему все идет. Его дядя начал ходить взад-вперед, тетя Петуния и Дадли с озабоченным видом провожали его взглядами. Наконец дядя Вернон остановился перед Гарри – его большое фиолетовое лицо приобрело сосредоточенный вид – и сказал: «Я передумал».
– Как я удивлен, – ответил Гарри.
– Не смей говорить таким тоном!.. – пронзительно начала тетя Петуния, но дядя Вернон взмахом руки заставил ее замолчать.
– Все это смахивает на дешевую комедию, – заявил дядя Вернон, уставившись на Гарри своими поросячьими глазками. – Я решил, что я не верю ни единому слову. Мы остаемся здесь, мы никуда не едем.
Гарри взглянул на своего дядю и ощутил раздражение пополам с весельем. За последние четыре недели дядя Вернон передумывал каждые двадцать четыре часа, упаковывая, распаковывая и перепаковывая багажник своего автомобиля с каждой сменой настроения. Больше всего Гарри понравился момент, когда дядя Вернон, не зная, что Дадли после предыдущей распаковки добавил в свой чемодан несколько гантелей, попытался запихнуть его обратно в багажник и упал, рыча от боли и отчаянно ругаясь.
– Ты утверждаешь, – произнес дядя Вернон, возобновив свои циркуляции по комнате, – что мы – Петуния, Дадли и я – мы все в опасности. От… от…
– Некоторых из «моей шатии», ага, – согласился Гарри.
– Ну а я этому не верю, – повторил дядя Вернон, вновь остановившись прямо перед Гарри. – Я не спал полночи, обдумывая все это, и я считаю, что это заговор, чтобы завладеть домом.
– Домом? – повторил Гарри. – Каким домом?
– Этим вот домом! – крикнул дядя Вернон, и вена у него на лбу начала пульсировать. – Нашим домом! Цены на дома сейчас скачут, как сумасшедшие! Ты хочешь, чтобы мы отсюда убрались, и тогда ты сделаешь какой-нибудь фокус-покус, и мы глазом не успеем моргнуть, как все бумаги будут переправлены на тебя, и…
– Вы совсем свихнулись? – воскликнул Гарри. – Заговор, чтобы завладеть этим домом? Вы правда такой тупой, каким кажетесь?
– Не смей!.. – взвизгнула тетя Петуния, но Вернон вновь успокоил ее движением руки: оскорбления, нанесенные его фигуре, явно были ничем по сравнению с угрозой, которую он обнаружил.
– Чисто на случай если вы забыли, – произнес Гарри, – у меня уже есть дом, мне его мой крестный оставил в наследство. Так зачем мне нужен этот? Хранить счастливые воспоминания?
Ему никто не ответил. Гарри подумал, что этот аргумент впечатлил-таки его дядю.
– Ты утверждаешь, – дядя Вернон снова начал ходить по комнате, – что этот Лорд Как-его-там…
– Волдеморт, – нетерпеливо перебил Гарри, – и мы это обсуждали уже сотню раз. Это не утверждение, это факт, Дамблдор говорил вам в прошлом году, и Кингсли, и мистер Уизли…
Вернон Дурсли сердито поднял плечи, и Гарри предположил про себя, что его дядя пытается избавиться от воспоминаний о неожиданном визите двух взрослых волшебников, состоявшемся через несколько дней после возвращения Гарри на летние каникулы. Появление на пороге Кингсли Шаклболта и Артура Уизли оказалось для Дурсли исключительно неприятным сюрпризом. Правда, Гарри вынужден был признать, что, поскольку мистер Уизли однажды уже разнес половину их гостиной, вряд ли следовало ожидать, что его новое появление приведет дядю Вернона в восторг.
– …Кингсли и мистер Уизли тоже все вам объяснили, – безжалостно продолжил Гарри. – Когда мне исполнится семнадцать, защитные чары, которые держат меня в безопасности, спадут, и это оставит вас беззащитными точно так же, как и меня. Орден уверен, что Волдеморт нападет на вас, либо чтобы выпытать у вас мое местонахождение, либо в надежде, что, если вы будете у него в заложниках, я приду и попытаюсь вас освободить.
Дядя Вернон и Гарри встретились взглядами. Гарри был уверен, что в этот самый момент они оба думали об одном и том же. Затем дядя Вернон снова начал вышагивать, а Гарри продолжил.
– Вы должны укрыться, и Орден хочет вам помочь. Вам предложена очень серьезная защита, лучшая, какая только возможна.
Дядя Вернон ничего не ответил, лишь продолжил ходить взад-вперед. Солнце за окном низко нависло над бирючинными оградами. Соседская газонокосилка снова встала.
– Мне казалось, там у вас есть Министерство Магии? – внезапно спросил Вернон Дурсли.
– Да, есть, – удивленно ответил Гарри.
– Ну вот, почему тогда они не могут нас защитить? У меня такое впечатление, что мы, невинные жертвы, не виновные ни в чем, кроме того, что взрастили человека, которого хотят убить, – мы можем рассчитывать на защиту правительства!
Гарри рассмеялся; он просто не смог удержаться. Так это было похоже на его дядю – возложить свои надежды на власти, даже в мире, который он презирал и которому не верил.
– Вы же слышали, что говорили мистер Уизли и Кингсли, – ответил Гарри. – Мы думаем, что в Министерство уже проникли.
Дядя Вернон прошагал к камину и обратно, дыша так тяжело, что его здоровенные черные усы дрожали; лицо его по-прежнему оставалось фиолетовым от сосредоточенности.
– Ну ладно, – заявил он, в очередной раз остановившись перед Гарри. – Ну ладно, предположим, в порядке спора, что мы примем эту их защиту. Я по-прежнему не понимаю, почему нас не может охранять этот тип, Кингсли.
Гарри не без труда удержался от того, чтобы возвести очи горе. Этот вопрос ему тоже задавали уже полдюжины раз.
– Как я уже говорил, – процедил он сквозь зубы, – Кингсли охраняет муг-… в смысле, вашего Премьер-министра.
– Вот именно – он лучший! – воскликнул дядя Вернон, указывая на черный экран телевизора. Дурсли видели Кингсли в новостях, когда он незаметно шел позади муглевого Премьер-министра, посещавшего больницу. Это, а также тот факт, что Кингсли постиг искусство одеваться как мугль, не говоря уже об уверенности, которую внушал всем его низкий, медленный говор, заставило Дурслей относиться к Кингсли так, как они определенно никогда не относились к другим волшебникам; хотя, с другой стороны, они никогда его не видели с серьгой в ухе.
– Так вот, он уже занят, – произнес Гарри. – Но Эстия Джонс и Дедалус Диггль более чем пригодны для этой работы…
– Если б мы еще видели их резюме, – проворчал дядя Вернон, но тут терпение Гарри лопнуло. Поднявшись на ноги, он направился к дяде, в свою очередь указывая на телевизор.
– Эти несчастные случаи вовсе не случайны – все эти аварии, и взрывы, и железнодорожные катастрофы, и что там еще случилось с тех пор, как мы последний раз смотрели новости. Люди пропадают, и умирают, и за всем этим стоит он – Волдеморт. Я снова и снова это вам повторяю, он убивает муглей просто ради смеха. Даже туман – его вызывают дементоры, а если вы не помните, что это такое, спросите своего сына!
Руки Дадли дернулись вверх, прикрыв рот. Увидев, что на него смотрят и родители, и Гарри, он медленно опустил руки и спросил: «Их теперь… больше?»
– Больше? – рассмеялся Гарри. – Больше, чем те два, что напали на нас, ты имеешь в виду? Конечно, их больше, их сотни, может, теперь уже тысячи, судя по тому, как они впитывают страх и тоску!..
– Ну хорошо, хорошо, – выплюнул Вернон Дурсли. – Ты нас убедил…
– Надеюсь, что так, – перебил Гарри, – потому что как только мне исполнится семнадцать, все они – Упивающиеся Смертью, дементоры, может быть, даже Преисподы[1], то есть мертвые тела, зачарованные Темным волшебником, – все они смогут вас найти и наверняка нападут. И если вы вспомните последний случай, когда вы пытались скрыться от волшебников, я думаю, вы согласитесь, что вам нужна помощь.
На короткое время воцарилось молчание, сквозь которое, казалось, пробилось из далекого прошлого эхо выламывания деревянной двери Хагридом. Тетя Петуния смотрела на дядю Вернона; Дадли не сводил глаз с Гарри. Наконец дядю Вернона прорвало.
– Но как же моя работа? Как же Дадлина школа? Я не думаю, что эти вещи имеют значение для кучки бездельников-волшебников…
– Вы все еще не поняли? – заорал Гарри. – Они вас запытают и убьют, как моих родителей!
– Папа, – громко заявил Дадли. – Папа – я пойду с этими из Ордена.
– Дадли, – сообщил Гарри, – впервые в жизни ты сказал что-то умное.
Он знал, что сражение выиграно. Если Дадли достаточно напуган, чтобы принять помощь Ордена, его родители пойдут вместе с ним: о том, чтобы разлучить их с их Даддиком, не могло быть и речи. Гарри глянул на часы, стоявшие на камине.
– Они будут здесь минут через пять, – произнес он и, когда ни один из Дурслей не ответил, покинул комнату. Перспектива расставания – возможно, навсегда – со своими тетей, дядей и кузеном была как раз тем, на что он мог смотреть с некоторым воодушевлением, но тем не менее определенное чувство неловкости в воздухе витало. Что можно сказать друг другу после шестнадцати лет взаимной нелюбви?
Вернувшись в спальню, Гарри начал бесцельно возиться со своим рюкзаком, затем просунул пару совиных орешков через прутья клетки Хедвиг. Они с глухим стуком упали на дно; Хедвиг их проигнорировала.
– Мы скоро уйдем, действительно скоро уйдем, – заверил ее Гарри. – И тогда ты снова сможешь летать.
Раздался звонок в дверь. Гарри застыл на месте, затем кинулся вон из комнаты и вниз по лестнице: было бы слишком оптимистично рассчитывать, что Эстия и Дедалус смогут самостоятельно поладить с Дурслями.
– Гарри Поттер! – пропищал возбужденный голос, едва Гарри открыл дверь; оттуда ему низко поклонился маленький человечек в светло-лиловом цилиндре. – Большая честь для меня, как всегда!
– Спасибо, Дедалус, – Гарри чуть сконфуженно улыбнулся черноволосой Эстии. – Как хорошо, что вы согласились на это… Они здесь внутри, мои тетя, и дядя, и кузен…
– Здравствуйте, родственники Гарри Поттера! – радостно воскликнул Дедалус Диггль, шагнув в гостиную. Дурслей такое обращение совершенно не обрадовало; Гарри начал подозревать, что они сейчас опять передумают. Дадли при виде ведьмы и волшебника плотнее прижался к матери.
– Я вижу, что вы уже упаковались и готовы. Замечательно! Наш план, как Гарри вам уже говорил, очень прост, – Дедалус извлек из жилетного кармана колоссальных размеров часы и внимательно посмотрел на них. – Мы отъедем до того, как отъедет Гарри. Из-за опасности применения магии в вашем доме – поскольку Гарри все еще несовершеннолетний, это дало бы Министерству повод арестовать его – мы отъедем на машине, скажем, миль десять, и только потом Дезаппарируем в безопасное место, которое мы для вас подобрали. Вы умеете водить авто, я полагаю? – вежливо поинтересовался он у дяди Вернона.
– Умею ли?.. Разумеется, я, черт побери, очень даже умею водить машину! – выплюнул дядя Вернон.
– Очень выдающееся умение, сэр, очень, лично я был бы в полнейшем замешательстве от всех этих кнопочек и ручек, – сказал Дедалус. У него явно сложилось впечатление, что таким образом он льстит Вернону Дурсли; последний буквально на глазах, с каждым словом Дедалуса, терял уверенность в плане.
– Даже машину водить не умеют, – буркнул он себе под нос, неодобрительно шевеля усами, но, к счастью, ни Дедалус, ни Эстия его, судя по всему, не услышали.
– А ты, Гарри, – продолжил Дедалус, – подожди здесь, пока прибудет твоя охрана. При подготовке произошли некоторые изменения…
– В каком смысле? – перебил Гарри. – Я думал, Психоглазый[2] должен был прийти и забрать меня с помощью Совместного Аппарирования?
– Так не выйдет, – кратко ответила Эстия. – Психоглазый все объяснит.
В этот момент раздался громкий скрипучий голос, который прокричал: «Поторапливайтесь!» Дурсли, на лицах которых было написано полнейшее непонимание, подпрыгнули на месте. Гарри вертел головой, ища источник голоса по всей комнате, прежде чем осознал, что он исходил из карманных часов Дедалуса.
– Совершенно верно, мы работаем по очень плотному графику, – кивнул своим часам Дедалус и засунул их обратно в жилет. – Мы пытаемся приурочить твой отъезд к Дезаппарированию твоей семьи, Гарри; таким образом, чары будут сняты в тот момент, когда вы все уже направитесь в безопасное место. – Он повернулся к Дурслям. – Ну что, мы все упаковались и готовы ехать?
Ни один из них не ответил; дядя Вернон по-прежнему стоял в шоке, не сводя глаз с выпуклости в кармане Дедалусова жилета.
– Наверно, нам лучше подождать снаружи, в прихожей, Дедалус, – пробормотала Эстия; она явно ощущала, что нетактично оставаться в комнате во время сцены прощания Гарри и Дурслей, полной любви и, возможно, даже слез.
– Да ладно, не надо, – прошептал Гарри, но тут дядя Вернон сделал все дальнейшие объяснения бессмысленными, громко произнеся:
– Ну… значит, это… до свидания, парень.
Он выбросил вперед правую руку, чтобы пожать руку Гарри, но в последний момент понял, что для него это будет слишком, и просто сжал ее в кулак и начал качать этим кулаком вверх-вниз, напоминая метроном.
– Готов, Дидди? – спросила тетя Петуния, придирчиво осматривая защелку своей сумочки, словно избегая встречаться взглядом с Гарри.
Дадли не ответил – просто стоял на месте, приоткрыв рот и чем-то слегка напоминая Гарри великана Гроупа.
– Ну пошли тогда, – сказал дядя Вернон.
Он уже почти дошел до двери гостиной, когда Дадли пробормотал: «Я не понимаю».
– Чего ты не понимаешь, Попкин? – повернулась к своему сыну тетя Петуния.
Дадли указал своей огромной окорокоподобной рукой на Гарри.
– Почему он с нами не едет?
Дядя Вернон и тетя Петуния застыли на месте, уставившись на Дадли с таким видом, словно он только что изъявил желание стать балериной.
– Чего? – громко переспросил дядя Вернон.
– Почему он тоже не едет? – повторил Дадли.
– Ну, он… он не хочет, – ответил дядя Вернон и, повернувшись к Гарри, добавил: – ты ведь не хочешь, правильно?
– Ни в малейшей степени, – заверил Гарри.
– Ну вот видишь, – обратился к Дадли дядя Вернон. – Теперь пошли, мы уходим.
Он вышел из комнаты, они услышали, как открылась входная дверь, но Дадли по-прежнему не двинулся с места, и тетя Петуния, сделав несколько неуверенных шагов, также остановилась.
– Ну что еще? – пролаял дядя Вернон, вновь появляясь в дверях.
Похоже было, что Дадли боролся с собственными мыслями, слишком сложными, чтобы он мог обратить их в слова. Спустя несколько мгновений тяжелой внутренней борьбы он наконец спросил:
– Но куда он тогда пойдет?
Тетя Петуния и дядя Вернон переглянулись. Дадли их явно пугал. Молчание прервала Эстия Джонс.
– Но… ведь вы же знаете, куда направится ваш племянник? – с изумленным видом спросила она.
– Конечно, знаем, – ответил дядя Вернон. – Он уйдет с кем-то из вашей шатии, так? Ладно, Дадли, пошли в машину, ты слышал этого человека, мы спешим.
Вновь дядя Вернон промаршировал до входной двери, и вновь Дадли за ним не пошел.
– Уйдет с кем-то из нашей шатии?
Эстия явно чувствовала себя оскорбленной. Такую реакцию Гарри уже встречал: ведьмы и волшебники были просто парализованы, узнав, насколько мало знаменитый Гарри Поттер интересует его ближайших родственников.
– Все нормально, – заверил ее Гарри. – Это не имеет значения, честное слово.
– Не имеет значения? – повторила Эстия, и ее голос пошел вверх, предрекая бурю. – Эти люди что, не понимают, через что ты прошел? В какой опасности ты находишься? Какое уникальное место ты занимаешь в сердцах всех, кто борется с Волдемортом?
– Э… неа, не понимают, – подтвердил Гарри. – Они считают, что в доме я занимаю место зря, да, но я привык к…
– Я не считаю, что ты только зря занимаешь место в доме.
Если бы Гарри не видел, как шевелятся губы Дадли, он бы не поверил своим ушам. Пораженный, он смотрел на Дадли в течение нескольких секунд, прежде чем осознал, что да, это именно его кузен произнес; Дадли, в свою очередь, покраснел. Гарри был смущен и ошеломлен.
– Ну… э… спасибо, Дадли.
Дадли вновь, похоже, боролся с мыслями, слишком неуклюжими, чтобы их можно было выразить, после чего пробормотал:
– Ты спас мне жизнь.
– Не совсем так, – произнес Гарри. – Твою душу тот дементор забрал бы, да…
Он с любопытством посмотрел на своего кузена. Они практически не общались между собой в это лето, да и в предыдущее тоже, поскольку Гарри приезжал в Оградный проезд на очень короткий срок и проводил время в основном у себя в комнате. Сейчас, однако, до Гарри дошло, что чашка холодного чая, на которую он наступил этим утром, возможно, вовсе не была ловушкой. Хотя Гарри был весьма тронут, но в то же время он ощутил облегчение от того, что Дадли явно исчерпал свои возможности по выражению чувств. Открыв рот еще раз или два, Дадли покраснел еще больше и замолчал.
Тетя Петуния разрыдалась. Эстия Джонс кинула на нее одобрительный взгляд, сменившийся на оскорбленный, когда тетя Петуния бросилась вперед и обняла Дадли, а не Гарри.
– А… ах ты мой хороший, Даддерс… – всхлипывала она на его широкой груди, – М-мой милый м-мальчик, с-сказал спасибо…
– Но он вовсе не сказал спасибо! – неодобрительно воскликнула Эстия. – Он только сказал, что Гарри не просто занимал место в доме!
– Да, но от Дадли это все равно что «я тебя люблю», – ответил Гарри, разрываясь между раздражением и желанием рассмеяться, глядя, как тетя Петуния продолжала стискивать в объятиях Дадли, словно он только что вытащил Гарри из горящего здания.
– Так мы идем или нет? – взревел дядя Вернон, в очередной раз появляясь в дверях гостиной. – Мне казалось, что у нас плотный график!
– Да – да, так и есть! – Дедалус Диггль все это время наблюдал за происходящим с весьма озадаченным видом, но после слов дяди Вернона явно взял себя в руки. – Нам действительно уже пора. Гарри… – он бросился вперед и пожал гаррину руку двумя своими. – …Удачи. Я надеюсь, мы еще встретимся. Все надежды волшебного мира на тебя.
– О, – ответил Гарри. – Ага. Спасибо.
– Прощай, Гарри, – Эстия тоже пожала ему руку. – Наши мысли будут всегда с тобой.
– Надеюсь, все будет хорошо, – сказал Гарри, глянув на тетю Петунию и Дадли.
– О, я уверен, что мы в конце концов станем друзьями не разлей вода, – весело произнес Дедалус, взмахнув шляпой и покинув комнату. Эстия последовала за ним.
Дадли мягко освободился от объятий матери и подошел к Гарри, который подавил возникшее у него желание припугнуть его магией. Затем Дадли протянул ему свою огромную розовую руку.
– Черт возьми, Дадли, – сказал Гарри на фоне возобновившихся всхлипов тети Петунии, – неужто дементоры сделали из тебя другого человека?
– Нинаю, – пробормотал Дадли. – До свидания, Гарри.
– Ага, – Гарри протянул свою руку и обменялся с Дадли рукопожатием. – Может, увидимся еще. Береги себя, Большой Ди.
Дадли почти удалось улыбнуться, после чего он неуклюже выбрался из комнаты. Гарри расслышал его тяжелые шаги по гравийной дорожке, затем хлопнула дверь автомобиля.
Тетя Петуния, чье лицо было погружено в носовой платок, при этом звуке огляделась. Похоже, она совсем не ожидала остаться наедине с Гарри. Поспешно запихнув мокрый носовой платок в карман, она сказала: «Ну – пока» – и зашагала к двери, не глядя на него.
– Пока, – ответил Гарри.
Тетя Петуния остановилась и оглянулась. Какое-то мгновение Гарри испытывал необычное чувство, что она хочет ему что-то сказать: она окинула его странным, неуверенным взглядом, и, казалось, слова вот-вот сорвутся с ее губ, – но затем, чуть дернув головой, она поспешила прочь из комнаты вслед за мужем и сыном.
[1] Inferi. Название происходит от «inferno» – ад, преисподняя.
[2] «Mad-Eye» Moody. Mad – безумный, психованный. Eye – глаз. Moody – унылый, угрюмый. Я перевел фамилию как «Хмури» – единственная фамилия, которую я перевел, ибо по-русски она звучит несколько неприлично.