Глава 31. Битва при Хогвартсе
Зачарованный потолок Большого Зала был черен и усыпан звездами, и четыре длинных факультетских стола под этим потолком были заполнены непричесанными студентами; некоторые были в дорожных плащах, другие в халатах. То тут, то там сияли жемчужно-белые фигуры призраков. Все глаза, и живые, и мертвые, неотрывно смотрели на профессора МакГонагалл, говорившую с возвышения во главе Зала. За ее спиной стояли остальные учителя, включая пегого кентавра Флоренция, и члены Ордена Феникса, прибывшие для участия в сражении.
– …за эвакуацией будут присматривать мистер Филч и мадам Помфри. Префекты, когда я отдам команду, вы организуете свои факультеты и направите их, не нарушая строя, к месту эвакуации.
Многие из студентов были напуганы. Однако, пока Гарри обходил вокруг Зала, осматривая стол Гриффиндора в поисках Рона и Гермионы, Эрни Макмиллан поднялся из-за стола Хаффлпаффа и крикнул:
– А если мы хотим остаться и драться?
Раздались немногочисленные аплодисменты.
– Если вы совершеннолетние, вы можете остаться, – ответила профессор МакГонагалл.
– А что с нашими вещами? – спросила девочка из-за стола Рэйвенкло. – С нашими сундуками, с совами?
– У нас нет времени, чтобы собирать вещи. Самое важное – вывести вас отсюда в безопасное место.
– Где профессор Снейп? – крикнула девочка от слизеринского стола.
– Он, выражаясь простым языком, смылся, – ответила профессор МакГонагалл, вызвав лавину радостных криков студентов Гриффиндора, Хаффлпаффа и Рэйвенкло.
Гарри прошел через Зал вдоль гриффиндорского стола, все еще пытаясь найти Рона с Гермионой. Пока он шел, лица поворачивались в его направлении, и за своей спиной он слышал многочисленные перешептывания.
– Мы уже поставили защиту вокруг замка, – продолжала профессор МакГонагалл, – но она вряд ли продержится долго, если мы ее не укрепим. Поэтому я вынуждена просить вас двигаться тихо и спокойно и делать то, что ваши префекты…
Но ее последние слова утонули в другом голосе, разнесшемся по всему Залу. Этот голос был высок, ясен и холоден; источник его определить было невозможно – он словно исходил прямо из стен. Как и монстр, которым этот голос когда-то повелевал, он, возможно, дремал здесь веками.
– Я знаю, что вы готовитесь сражаться.
Среди студентов раздались вскрики; некоторые из них вцепились друг в друга, оглядываясь в ужасе, пытаясь найти источник звука.
– Ваши усилия тщетны. Вы не можете со мной сражаться. Я не хочу убивать вас. Я чрезвычайно уважаю преподавателей Хогвартса. Я не желаю проливать волшебной крови.
Теперь в Зале царило полное молчание; это молчание давило на барабанные перепонки, оно казалось слишком огромным, чтобы его могли удержать стены.
– Выдайте мне Гарри Поттера, – продолжил голос Волдеморта, – и никому не будет причинен вред. Выдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу нетронутой. Выдайте мне Гарри Поттера, и вы будете вознаграждены. У вас есть время до полуночи.
Тишина вновь залила всех. Каждая голова повернулась, каждый глаз в зале, казалось, нашел Гарри, и он стоял, застыв, словно в свете тысяч незримых лучей. Затем фигура поднялась из-за стола Слизерина, и он узнал Пэнси Паркинсон; та подняла трясущуюся руку и прокричала:
– Но он же здесь! Поттер здесь! Кто-нибудь, схватите его!
Прежде чем Гарри смог что-то ответить, повсюду началось движение. Гриффиндоры перед ним поднялись и повернулись лицом, но не к Гарри, а к слизеринам. Затем встали хаффлпаффы и, практически одновременно – студенты Рэйвенкло, все спиной к Гарри, все лицом к Пэнси, и Гарри, ошеломленный и охваченный чувством признательности, увидел, как повсюду появляются волшебные палочки, извлекаемые из-под плащей и из рукавов.
– Спасибо, мисс Паркинсон, – отрезала профессор МакГонагалл. – Вы покинете Зал первой, с мистером Филчем. Остальные студенты факультета, будьте любезны пройти следом.
Гарри услышал скрип скамеек и звук шагов слизеринов, выходящих с противоположного от него конца Зала.
– Рэйвенкло, за ними! – призвала профессор МакГонагалл.
Постепенно четыре стола опустели. Стол Слизерина был полностью пуст, но часть самых старших учеников Рэйвенкло осталась сидеть; еще больше народу осталось сидеть за столом Хаффлпаффа, а за гриффиндорским столом осталась половина народу, вынудив профессора МакГонагалл спуститься с учительского помоста, чтобы заставить несовершеннолетних идти своей дорогой.
– Абсолютно нельзя, Криви, уходи! И ты тоже, Пикс!
Гарри поспешил к семье Уизли, сидящей вместе за гриффиндорским столом.
– Где Рон и Гермиона?
– А ты их еще не на-?.. – обеспокоенно начал мистер Уизли.
Тут он прервался, поскольку Кингсли на преподавательском помосте шагнул вперед и обратился к оставшимся.
– У нас до полуночи всего полчаса, так что мы должны действовать быстро! План сражения был согласован между преподавателями Хогвартса и Орденом Феникса. Профессора Флитвик, Спраут и МакГонагалл поведут группы бойцов на три самые высокие башни – башни Рэйвенкло, Гриффиндора и Астрономическую – где у них будет хороший обзор и отличные позиции для наложения заклинаний. Одновременно Ремус, – он указал на Люпина, – Артур, – он показал вперед на мистера Уизли, сидящего за гриффиндорским столом, – и я поведем группы в парк. Нам нужен кто-то для организации защиты проходов в школу…
– …похоже, это работа для нас, – крикнул Фред, показывая на себя и Джорджа, и Кингсли кивком одобрил этот вариант.
– Отлично, командиры сюда, и мы разделим бойцов!
– Поттер, – сказала профессор МакГонагалл, поспешно подходя к нему, пока студенты наводняли возвышение, толкаясь за место и получая приказы, – вы, предположительно, что-то должны искать?
– Что? Ох, – промямлил Гарри. – О… ага!
Он почти забыл про Хоркрукс, почти забыл, что битва нужна была, чтобы он мог его найти; необъяснимое отсутствие Рона и Гермионы на время выбило из его головы все прочие мысли.
– Тогда идите, Поттер, идите!
– Верно… ага…
Гарри ощущал на себе взгляды, когда снова выбегал из Большого Зала в холл, по-прежнему запруженный эвакуирующимися студентами. Он позволил потоку людей отнести себя вверх по мраморной лестнице, но наверху выбрался и свернул в пустой коридор. Страх и паника затуманивали Гаррины мысли. Он пытался успокоиться, сосредоточиться на поисках Хоркрукса, но мысли скакали безумно и бесплодно, словно осы, запертые в банке. В отсутствие помощи со стороны Рона и Гермионы он, казалось, не мог управлять своим мышлением. Гарри шел все медленнее, пока не остановился окончательно посреди пустого коридора. Тогда он уселся на постамент, на котором прежде стояла статуя, и вытащил Карту Мародера из сумочки у себя на шее. Он не находил на ней Рона и Гермиону, хотя вполне допускал, что плотность толпы точек, пробирающихся к Насущной Комнате, могла их скрыть. Он убрал карту, прижал руки к лицу и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться…
Волдеморт думал, что я пойду в башню Рэйвенкло.
Вот оно: твердый факт, то место, откуда можно начать. Волдеморт поместил Алекто Кэрроу в общей комнате Рэйвенкло, и объяснение могло быть только одно: Волдеморт боялся, что Гарри уже известно, что Хоркрукс связан с этим факультетом.
Но единственным предметом, который, похоже, все связывали с Рэйвенкло, была утраченная диадема… а как Хоркруксом могла быть диадема? Как такое могло быть, чтобы Волдеморт, студент Слизерина, нашел диадему, ускользавшую от многих поколений студентов Рэйвенкло? Кто мог сказать ему, где искать, если никто из ныне живущих никогда не видел этой диадемы?
Из ныне живущих…
Гаррины глаза под его пальцами раскрылись. Он соскочил с пьедестала и помчался обратно тем же путем, каким пришел, преследуя свой последний шанс. Звук сотен людей, марширующих к Насущной Комнате, становился все громче и громче, по мере того как Гарри возвращался к мраморной лестнице. Префекты отдавали приказы, пытаясь уследить за студентами своих факультетов; люди толкались и пихались; Гарри увидел Захариаса Смита, который раскидывал первокурсников, стремясь пробраться в начало очереди; многие из младших студентов были в слезах, а многие старшие в отчаянии звали своих друзей и родственников…
Гарри заметил жемчужно-белую фигуру, плывущую через холл внизу, и заорал, пытаясь перекричать общий шум.
– Ник! НИК! Мне надо с тобой поговорить!
Он прорывался вниз через поток студентов, пока не добрался наконец до подножия лестницы, где его поджидал Почти Безголовый Ник, призрак башни Гриффиндора.
– Гарри! Дорогой мой мальчик!
Ник попытался обхватить Гаррины ладони своими; Гарри почувствовал, что его руки словно окунулись в ледяную воду.
– Ник, ты должен мне помочь. Кто призрак башни Рэйвенкло?
Почти Безголовый Ник был явно удивлен и, кажется, слегка оскорблен.
– Серая Леди, разумеется; но если тебе нужны услуги призрака…
– Это наверняка она – ты не знаешь, где она сейчас?
– Дай подумать…
Голова Ника чуть покачивалась на воротнике, когда он поворачивался в разные стороны, всматриваясь поверх голов кишащих вокруг студентов.
– Вот она, Гарри, молодая женщина с длинными волосами.
Гарри посмотрел в направлении, указанном прозрачным пальцем Ника, и увидел высокого призрака женщины. Поймав взгляд Гарри, она подняла брови и уплыла сквозь стену прочь.
Гарри кинулся за ней. Едва вбежав через дверь в коридор, в который она вошла, он увидел ее в противоположном конце, по-прежнему ровно скользящую прочь.
– Эй – подожди – вернись!
Она милостиво остановилась, плывя в воздухе в нескольких дюймах над землей. Гарри предположил, что она была красавицей, с ее волосами по пояс и плащом до пола, но в то же время она выглядела гордой и высокомерной. Приблизившись, он вспомнил ее: мимо этого призрака он несколько раз проходил в коридорах, но никогда раньше с ней не заговаривал.
– Вы Серая Леди?
Она кивнула, но ничего не ответила.
– Призрак башни Рэйвенкло?
– Это правильно.
Ее голос не поощрял к продолжению общения.
– Пожалуйста, мне нужна ваша помощь. Я должен знать все, что вы можете мне сказать об утраченной диадеме.
Холодная улыбка искривила ее губы.
– Боюсь, – сказала она, отворачиваясь с явным намерением уйти, – что я не смогу тебе помочь.
– СТОЙ!
Гарри вовсе не хотел орать, но гнев и паника грозили полностью его поглотить. Он глянул на часы, пока Серая Леди висела в воздухе перед ним: была без четверти полночь.
– Это срочно, – яростно произнес он. – Если эта диадема в Хогвартсе, я должен ее найти, и быстро.
– Ты не то чтобы первый, кто желает заполучить эту диадему, – презрительно ответила она. – Многие поколения студентов постоянно упрашивали меня…
– Это нужно не для того, чтобы получать хорошие оценки! – заорал на нее Гарри. – Это для Волдеморта – для победы над Волдемортом – или вам это неинтересно?
Покраснеть она не могла, но ее прозрачные щеки стали чуть менее прозрачными, а в голосе было чуть больше тепла, когда она ответила.
– Конечно, мне… Как ты посмел предположить?..
– Ну тогда помогите мне!
Самообладание Серой Леди рассеивалось на глазах.
– Это… это не потому что… – пробормотала она. – Диадема моей матери…
– Вашей матери?
Казалось, она была сердита на саму себя.
– Когда я жила, – с трудом выговорила она, – я была Хеленой Рэйвенкло.
– Вы ее дочь? Но тогда вы должны знать, что случилось с диадемой!
– Хотя диадема дает мудрость, – сказала она, явно пытаясь восстановить самообладание, – я сомневаюсь, что она сильно увеличит твои шансы на победу над волшебником, называющим себя Лордом…
– Я же вам только что сказал, мне неинтересно ее носить! – сердито воскликнул Гарри. – У меня нет времени объяснять – но если вам дорог Хогвартс, если вы хотите увидеть конец Волдеморта, вы обязаны рассказать мне все, что вы знаете о диадеме!
Серая Леди оставалась совершенно неподвижной, вися в воздухе, и чувство безнадежности охватило Гарри. Конечно же, если бы она что-то знала, она рассказала бы Флитвику или Дамблдору – они наверняка задавали ей этот самый вопрос. Он покачал головой и попытался было развернуться, но тут она тихо произнесла:
– Я украла диадему у моей матери.
– Вы… вы что сделали?
– Я украла диадему, – шепотом повторила Хелена Рэйвенкло. – Я стремилась стать умной, превзойти мать. Я сбежала вместе с диадемой.
Гарри не знал, как именно ему удалось заслужить ее доверие, и спрашивать он не стал – просто вслушивался изо всех сил. Она продолжила:
– Моя мать, говорят, так никогда и не признала, что диадема пропала, она делала вид, что та по-прежнему у нее. Она скрыла свою потерю, мое страшное предательство, даже от остальных основателей Хогвартса. Затем моя мать заболела – смертельно заболела. Несмотря на мое вероломство, она очень хотела увидеть меня еще хотя бы раз. Она послала человека, который давно любил меня, хотя я отвергала все его ухаживания, чтобы он меня нашел. Она знала, что он не успокоится, пока не сделает этого.
Гарри ждал. Серая Леди сделала глубокий вдох и откинула голову назад.
– Он выследил меня до леса, где я скрывалась. Когда я отказалась вернуться вместе с ним, он впал в ярость. Барон всегда был вспыльчивым человеком. Разозленный моим отказом, завидуя моей свободе, он заколол меня.
– Барон? Вы имеете в виду?..
– Кровавого Барона, да, – и Серая Леди отвернула в сторону свой плащ, обнажив единственное темное ранение на своей белой груди. – Когда он увидел, что наделал, его охватило раскаяние. Он взял оружие, отнявшее мою жизнь, и с его помощью убил самого себя. И все эти века он носит свои цепи в знак раскаяния… как должно, – горько добавила она.
– А… а диадема?
– Она осталась там, где я спрятала ее, когда я услышала, как Барон проламывается через лес мне навстречу. Сокрыла ее в дупле дерева.
– В дупле дерева? – переспросил Гарри. – Какого дерева? Где это было?
– В лесу в Албании. Одинокое место, которое, я думала, было вне досягаемости мой матери.
– Албания, – повторил Гарри. Из неразберихи в его голове чудесным образом родилась осмысленность. Теперь он понимал, почему она раскрыла ему то, что не поведала Дамблдору и Флитвику. – Вы уже рассказали кое-кому эту историю, правда ведь? Другому студенту?
Она закрыла глаза и кивнула.
– Я не имела… понятия… Он был… он льстил. Я думала, он… понимает… сочувствует…
Да, подумал Гарри, Том Риддл наверняка понял бы желание Хелены Рэйвенкло владеть знаменитыми объектами, на которые она не очень-то имела право.
– Ну, вы были не первой, из кого Риддл вытянул информацию хитростью, – прошептал Гарри. – Он мог быть очаровательным, если хотел…
Значит, Волдеморту удалось выманить местонахождение потерянной диадемы у Серой Леди. Он добрался до того отдаленного леса и забрал диадему из тайника, вероятно сразу же, как только он закончил Хогвартс, даже раньше, чем начал работать у Борджина и Беркса.
И не показались ли ему тихие албанские леса отличным убежищем, когда, много позже, Волдеморту понадобилось место, где его бы никто не беспокоил в течение десяти долгих лет?
Но диадема, как только она стала его драгоценным Хоркруксом, не была оставлена в том ничтожном дереве… Нет, диадема была тайно возвращена в ее истинный дом, и Волдеморт наверняка поместил ее туда…
– …в ночь, когда приходил просить о работе! – воскликнул Гарри, закончив свое рассуждение.
– Прошу прощения?
– Он спрятал диадему в замке, в ту ночь, когда он просил Дамблдора разрешить ему преподавать! – пояснил Гарри. Когда он произнес это вслух, все детали внезапно сложились. – Он наверняка спрятал диадему на пути в кабинет Дамблдора или из него! Но все равно попытаться получить работу стоило – тогда у него был бы шанс стырить и меч Гриффиндора тоже… Спасибо вам, огромное спасибо!
Гарри оставил Серую Леди висеть на месте в полном остолбенении. Когда он свернул за угол, направляясь обратно в холл, он глянул на часы. До полуночи оставалось пять минут, и хотя теперь он знал, что было последним Хоркруксом, он нисколько не приблизился к решению вопроса, где он находился…
Многие поколения студентов не смогли найти диадему; это означало, что она была не в башне Рэйвенкло – но если не там, то где? Какой тайник открыл Том Риддл в замке Хогвартса, про который он верил, что он останется тайным вечно?
Поглощенный безумными предположениями, Гарри свернул за угол, но по новому коридору он едва успел сделать несколько шагов, когда окно слева от него раскололось, издав оглушающий грохот бьющегося стекла. Гарри еле успел отскочить в сторону, когда что-то гигантское влетело сквозь окно и ударилось в противоположную стену. Нечто большое и лохматое, скуля, отделилось от новоприбывшего и бросилось на Гарри.
– Хагрид! – заорал Гарри, отбиваясь от приветствий волкодава Фанга, глядя на громадную бородатую фигуру, взбирающуюся на ноги. – Что за?..
– Гарри, ты здесь! Ты здесь!
Хагрид наклонился к Гарри, быстро его обнял (Гаррины ребра хрустнули) и тут же отбежал обратно к разбитому окну.
– Хороший мальчик, Гроупи! – прокричал он сквозь дырку в стене. – Я тя скоро увижу, ты молодец!
Позади Хагрида, далеко в ночи, Гарри увидел вспышки света и услышал странный отчаянный крик. Гарри глянул на часы: была полночь. Битва началась.
– Черт, Гарри, – пропыхтел Хагрид, – эт оно, э? Пора драться?
– Хагрид, откуда ты взялся?
– Услышал Сам-Знаешь-Кого, там в пещере, – мрачно ответил Хагрид. – Голос громкий, э? «У вас время до полуночи, шоб отдать мне Поттера». Я знал, шо ты тут, знал, шо щас начнется. Отвянь, Фанг. Ну вот мы пришли к вам, я и Гроупи и Фанг. Пробились через границу лесом, Гроупи нас нес, Фанга и меня. Сказал ему, шоб он опустил меня у замка, и он запулил меня в окно, шоб он был здоров. Не совсем шо я имел в виду, но… А где Рон и Гермиона?
– Это, – ответил Гарри, – очень хороший вопрос. Пошли.
Они вместе поспешно двинулись по коридору, Фанг гарцевал позади них. Гарри со всех сторон слышал движение в коридорах: бегущие шаги, крики. Через окна он увидел еще несколько вспышек в темном парке.
– Куда мы идем? – пропыхтел Хагрид, громыхая сапогами за спиной у Гарри, так что доски пола тряслись.
– Не знаю точно, – Гарри в очередной раз свернул наугад, – но Рон и Гермиона должны быть где-то рядом.
Перед ними в коридоре уже растянулись первые жертвы боя: две каменные горгульи, обычно охранявшие вход в учительскую, были разнесены вдребезги сглазом, прилетевшим через еще одно разбитое окно. Их останки вяло шевелились на полу, а когда Гарри перескочил через одну из лишенных тела голов, она слабо простонала: «О, не обращай на меня внимания… Я просто тут полежу и рассыплюсь…»
Ее уродливое каменное лицо заставило Гарри внезапно вспомнить мраморный бюст Ровены Рэйвенкло в доме Ксенофилиуса, с этим безумным головным убором – и затем о статуе в башне Рэйвенкло, с каменной диадемой на ее белых локонах…
А едва он достиг конца коридора, воспоминание о еще одном каменном бюсте посетило его: уродливый старый маг, на голову которого Гарри собственными руками надел парик и старую потрепанную тиару. Тело Гарри пронзил шок, горячий, как Огневиски, и он едва не споткнулся.
Наконец-то он знал, где, поджидая его, лежал Хоркрукс…
Том Риддл, никому не доверявший и действующий в одиночку, должно быть, оказался настолько высокомерен, что предположил, что он и только он проник в глубочайшие тайны хогвартского замка. Конечно же, Дамблдор и Флитвик, эти образцовые ученики, никогда не ступали в это конкретное место, но он, Гарри, сошел с протоптанной дорожки, когда учился в школе, – наконец-то нашелся секрет, который знали он и Волдеморт, но который так никогда и не открылся Дамблдору…
Он вернулся к реальности, когда мимо него протопала профессор Спраут, а за ней – Невилл и еще полдюжины человек; на всех были наушники, и у каждого было нечто вроде большого растения в горшке.
– Мандрагоры! – на бегу крикнул Невилл через плечо, обращаясь к Гарри. – Мы их кинем через стены – им это не понравится!
Теперь Гарри знал, куда идти; он ускорился, Хагрид и Фанг галопом мчались позади. Они пробегали мимо одного портрета за другим, и нарисованные фигуры бежали рядом с ними, волшебники и ведьмы, в жабо и в бриджах, в броне и в плащах, втискиваясь в холсты друг друга, громко обмениваясь новостями о событиях в других частях замка. Когда они достигли конца этого коридора, весь замок пошатнулся, и гигантская ваза взорвалась на своем постаменте, и Гарри понял, что замок был схвачен заклинаниями более зловещими, чем наложенные учителями и Орденом.
– Все путем, Фанг – все путем! – проревел Хагрид, но гигантский волкодав обратился в бегство, спасаясь от летящих подобно шрапнели осколков фарфора, и Хагрид утопал прочь вслед за перепуганным псом. Гарри остался один.
Он пробирался через трясущиеся коридоры, держа волшебную палочку наготове, и по одному из коридоров рядом с ним до самого конца из картины в картину мчался маленький нарисованный рыцарь, сэр Кадоган, лязгая своими доспехами и выкрикивая слова ободрения; его маленький толстый пони мчался карьером позади него.
– Хвастуны и разбойники, псы и негодяи, вымети их отсюда, Гарри Поттер, проводи их вон!
Гарри свернул за угол и обнаружил Фреда и с ним небольшую группу студентов, включая Ли Джордана и Ханну Эббот; они стояли рядом с еще одним пустым постаментом, где раньше была статуя, скрывавшая тайный проход. Их волшебные палочки были наготове, и они прислушивались к потайному отверстию.
– Отличная ночка! – прокричал Фред, когда замок содрогнулся вновь, и Гарри пробежал мимо, возбужденный и напуганный в равной степени. Еще одним темным коридором он промчался, и вдруг повсюду оказались совы, и миссис Норрис шипела и пыталась сбить их лапами, несомненно, чтобы вернуть их на законное место…
– Поттер!
Аберфорт Дамблдор стоял перед ним, перегораживая коридор и держа волшебную палочку наготове.
– Через мой бар протопали сотни детей, Поттер!
– Я знаю, мы эвакуируемся, – ответил Гарри. – Волдеморт…
– …атакует, потому что они не сдали ему тебя, да, – кивнул Аберфорт. – Я не глухой, его весь Хогсмид слышал. А что, никому из вас не пришло в голову оставить нескольких слизеринов заложниками? Вы же детей Упивающихся Смертью только что отправили в безопасное место. Может, чуть умнее было бы придержать их тут?
– Это не остановило бы Волдеморта, – ответил Гарри, – и ваш брат никогда бы так не сделал.
Аберфорт что-то проворчал и умчался в противоположном направлении.
Ваш брат никогда бы так не сделал… Что ж, это была правда, подумал Гарри, снова переходя на бег; Дамблдор, столь долго защищавший Снейпа, никогда не стал бы брать студентов в заложники…
И тут он обогнул последний поворот и издал крик, в котором смешались облегчение и гнев: он увидел Рона и Гермиону, несущих в руках охапки больших, изогнутых, грязно-желтых предметов; Рон под мышкой держал помело.
– Где, черт возьми, вас носило? – заорал Гарри.
– В Тайной Комнате, – ответил Рон.
– В Тайной… что? – переспросил Гарри, резко затормозив и едва не потеряв равновесие прямо перед ними.
– Это все Рон, это его идея! – едва дыша, выговорила Гермиона. – Абсолютно блестяще, правда? Мы сидели, после того как ты ушел, и я сказала Рону, даже если мы найдем еще один, как мы от него избавимся? Мы еще от кубка не избавились! И тогда он придумал! Василиск!
– Что васи-?..
– Способ избавляться от Хоркруксов, – просто сказал Рон.
Гаррин взгляд упал на предметы, которые держали Рон и Гермиона: огромные изогнутые клыки, вырванные, как он наконец понял, из черепа мертвого василиска.
– Но как вы туда попали? – спросил он, переводя взгляд с клыков на Рона. – Там же надо говорить на Змееязе!
– Он говорил! – прошептала Гермиона. – Покажи ему, Рон!
Рон издал ужасающий, придушенный, шипящий звук.
– Так ты открыл медальон, – извиняющимся тоном пояснил он Гарри. – Мне пришлось сделать несколько попыток, чтобы ухватить суть, но, – он скромно пожал плечами, – в конце концов мы туда попали.
– Он был потрясающ! – воскликнула Гермиона. – Потрясающ!
– И… – Гарри изо всех сил пытался осознать произошедшее. – И…
– И у нас еще на один Хоркрукс меньше, – сказал Рон, вытаскивая из-под куртки изувеченные останки кубка Хаффлпафф. – Гермиона его долбанула. Я подумал, что она должна была. Она еще этого кайфа не ловила.
– Гений! – закричал Гарри.
– Да ладно, ерунда, – произнес Рон, хотя он явно был доволен собой. – Ну а у тебя какие новости?
При этих словах где-то наверху раздался взрыв; все трое посмотрели вверх, на падающую с потолка пыль. Вдалеке послышался вскрик.
– Я знаю, как выглядит диадема, и я знаю, где она, – быстро проговорил Гарри. – Он спрятал ее точно там, где я спрятал мою старую книгу Зелий, где уже веками все прячут все подряд. Он думал, что он один нашел это место. Пошли.
Стены вновь задрожали. Гарри повел своих спутников обратно через замаскированный вход и вниз по лестнице в Насущную Комнату. Она была пуста, за исключением трех женщин: Джинни, Тонкс и престарелой ведьмы (в которой Гарри немедленно узнал бабушку Невилла) в поеденной молью шляпе.
– А, Поттер, – твердо произнесла она, словно его-то она здесь и ждала. – Расскажи нам, что происходит.
– Все наши в порядке? – спросили в один голос Джинни и Тонкс.
– Насколько мы знаем, – ответил Гарри. – Остался еще кто-нибудь в тоннеле в «Кабанью Голову»?
Он знал, что Комната не сможет трансформироваться, пока в ней находятся те, кто ей пользуется.
– Я была последней, кто прошел, – сказала миссис Лонгботтом. – Я заперла его, я полагаю, неразумно оставлять его открытым, когда Аберфорт покинул свой бар. Вы видели моего внука?
– Он сражается, – ответил Гарри.
– Естественно, – гордо произнесла старая леди. – Извините меня, я должна идти помогать ему.
Она с поразительной скоростью просеменила к каменной лестнице.
Гарри посмотрел на Тонкс.
– Я думал, ты осталась вместе с Тедди в доме своей матери?
– Я не смогла выдержать… ничего не зная… – в лице Тонкс была видна боль. – Она за ним присмотрит… Вы видели Ремуса?
– Он собирался вести отряд бойцов в парк…
Тонкс без единого слова бросилась наружу.
– Джинни, – сказал Гарри, – прости, но нам нужно, чтобы ты тоже вышла отсюда. Только на минуточку. Потом ты сможешь зайти обратно.
Джинни явно была в полнейшем восторге от перспективы покинуть свое убежище.
– А потом ты сможешь зайти обратно! – прокричал Гарри, когда она побежала по лестнице вслед за Тонкс. – Ты должна будешь вернуться!
– Погоди-ка чуток, – внезапно проговорил Рон. – мы кое про кого забыли!
– Про кого? – спросила Гермиона.
– Про домовых эльфов, они все внизу на кухне, верно?
– Ты имеешь в виду, мы должны заставить их драться? – спросил Гарри.
– Нет, – серьезно ответил Рон. – Я имею в виду, мы должны приказать им уходить отсюда. Нам не нужны еще Добби, правильно? Мы не можем приказывать им умирать за нас…
Раздался лязг клыков василиска, посыпавшихся на пол из рук Гермионы. Подлетев к Рону, она обхватила его за шею и поцеловала прямо в губы. Рон отшвырнул в сторону клыки и помело, которые он держал, и ответил с таким энтузиазмом, что приподнял Гермиону с пола.
– Нашли момент? – вяло поинтересовался Гарри, но единственным эффектом было то, что Рон и Гермиона еще сильнее обхватили друг друга и пошатнулись. Тогда он повысил голос: – Эй! Тут у нас вообще-то война!
Рон и Гермиона вынырнули друг из друга, по-прежнему не разжимая объятий.
– Я знаю, приятель, – ответил Рон; вид у него был такой, словно он недавно получил по затылку бладжером, – поэтому сейчас или никогда, верно?
– Да это ладно, что насчет Хоркрукса? – закричал Гарри. – Вам не кажется, что можно бы немного… немного сдержаться, пока мы не возьмем диадему?
– Ага… точно… прости, – и Рон с Гермионой, оба залившиеся краской, принялись собирать разбросанные клыки.
Как только они вышли наверх, стало ясно, что за те минуты, что они провели в Насущной Комнате, ситуация в замке здорово ухудшилась: стены и потолок тряслись сильнее, чем прежде; воздух был наполнен пылью; через ближайшее окно Гарри увидел вспышки красного и зеленого света настолько близко к подножию замка, что понял – Упивающиеся Смертью близки к тому, чтобы ворваться в замок. Глянув вниз, он увидел проходившего мимо великана Гроупа, размахивающего чем-то вроде каменной горгульи, сорванной с крыши; Гроуп ревел от ярости.
– Надеюсь, он на кого-нибудь из них наступит! – сказал Рон, когда поблизости послышались еще крики.
– Если только это не кто-то из наших! – ответил чей-то голос. Гарри обернулся и увидел Джинни и Тонкс, нацеливших волшебные палочки в соседнее окно, где не хватало нескольких стекол. Уже когда он повернулся, Джинни послала метко нацеленный сглаз в толпу сражающихся внизу.
– Хорошая девочка! – проревела фигура, бегущая сквозь пыль им навстречу, и Гарри вновь увидел Аберфорта – тот вел маленькую группу студентов, его седые волосы развевались. – Похоже, они пробивают северные укрепления, они привели своих великанов!
– Вы видели Ремуса? – спросила вслед ему Тонкс.
– Он дрался с Долоховым, – прокричал в ответ Аберфорт, – больше я его не видел!
– Тонкс, – сказала Джинни, – Тонкс, я уверена, с ним все нормально…
Но Тонкс уже умчалась в пылевое облако вслед за Аберфортом.
Джинни беспомощно повернулась к Гарри, Рону и Гермионе.
– С ними все будет хорошо, – произнес Гарри, прекрасно зная, что это были пустые слова. – Джинни, мы скоро вернемся, просто держись подальше от драки, береги себя – пошли! – обратился он к Рону и Гермионе, и они отбежали обратно к участку стены, за которым ждала Насущная Комната, готовая выполнить пожелания следующего вошедшего.
Мне нужно место, где все спрятано, умолял про себя Гарри, и после их третьего прохода дверь материализовалась.
Шум боя словно отрезало, едва они пересекли порог и закрыли за собой дверь: пала тишина. Они находились в помещении размером с собор. Внутри находился словно целый город, образованный огромными башнями предметов, спрятанных тысячами давно исчезнувших студентов.
– И он так и не догадался, что кто-то мог сюда войти? – голос Рона гулко разнесся в тишине.
– Он думал, что только он один, – ответил Гарри. – Не повезло ему, что мне понадобилось спрятать кое-что в свое время… Нам сюда, – добавил он. – Думаю, это где-то здесь…
Он прошел мимо чучела тролля и Исчезального шкафа, который Драко Малфой починил в прошлом году со столь катастрофическими последствиями, затем приостановился, оглядывая переулки, проложенные в горах мусора; он не помнил, куда идти дальше…
– Accio диадема! – в отчаянии крикнула Гермиона, но в их сторону ничего не полетело. Похоже, эта комната, как и хранилище Гринготтса, не желала отдавать спрятанные в ней предметы так легко.
– Давайте разделимся, – предложил Гарри. – Ищем каменный бюст старика, на который надеты парик и тиара! Он стоит на буфете, и это точно где-то здесь…
Они поспешно направились по соседним проходам; Гарри слышал, как эхо шагов его спутников разносится через возвышающиеся груды хлама – бутылок, шляп, ящиков, стульев, книг, оружия, метел, летучих мышей…
– Где-то здесь рядом, – бормотал Гарри себе под нос, – где-то здесь… где-то здесь…
Все дальше и дальше он углублялся в лабиринт, выискивая предметы, которые он запомнил со времени его единственного предыдущего визита в Комнату. Его дыхание громко отдавалось в его же ушах. И тут словно сама душа его задрожала: вот он, прямо перед ним – старый обожженный буфет, в котором он спрятал свой учебник Зелий, а на нем – каменный волшебник, весь в оспинах, со старым пыльным париком и древней выцветшей тиарой на голове.
Он уже протянул руку, несмотря на то, что находился в десяти футах от нее, когда голос у него за спиной произнес:
– Стоять, Поттер.
Гарри резко остановился, едва не потеряв равновесие, и развернулся. Позади него плечом к плечу стояли Крэбб и Гойл, их волшебные палочки были наведены на Гарри. В маленькое окошко между их насмешливыми лицами виднелся Драко Малфой.
– Это моя палочка у тебя в руках, Поттер, – заявил Малфой, просовывая свою собственную в щель между Крэббом и Гойлом.
– Уже нет, – тяжело дыша, ответил Гарри, крепче сжимая боярышниковую палочку. – Кто отобрал, того и палочка, Малфой. А тебе кто свою одолжил?
– Моя мать.
Гарри рассмеялся, хотя ничего особо смешного в ситуации не было. Рона и Гермионы он больше не слышал. Похоже, они в поисках диадемы вышли за пределы слышимости.
– А почему вы трое не с Волдемортом? – поинтересовался Гарри.
– Мы получим награду, – произнес Крэбб; его голос был неожиданно мягким для столь огромной туши; Гарри вообще не мог припомнить, чтобы он когда-либо говорил. Крэбб улыбался, словно маленький ребенок, которому пообещали большую коробку конфет. – Мы задержались, Поттер. Мы решили не уходить. Решили доставить тебя ему.
– Прекрасный план, – Гарри изобразил притворное восхищение. Он не мог поверить, что, будучи так близко, он был отброшен Малфоем, Крэббом и Гойлом. Он начал медленно сдвигаться назад, туда, где на бюсте криво примостился Хоркрукс. Если бы только ему удалось забрать его, прежде чем начнется драка…
– А как вы сюда попали? – спросил он, пытаясь отвлечь их внимание.
– Я весь прошлый год практически жил в Комнате Спрятанных Вещей, – надтреснутым голосом ответил Малфой. – Я знаю, как сюда входить.
– Мы прятались в коридоре снаружи, – проворчал Гойл. – Мы теперь можем делать Дизло-сорные[1] чары! А потом, – его лицо рассекла уродливая ухмылка, – вы появились прямо перед нами и заявили, что ищете дио-дем![2] Что такое дио-дем?
– Гарри? – внезапно эхом разнесся голос Рона откуда-то из-за стены справа от Гарри. – Ты с кем-то разговариваешь?
Движением, похожим на взмах кнута, Крэбб направил волшебную палочку на пятидесятифутовую гору старой мебели, разбитых сундуков, старых книг и мантий и еще непойми чего и крикнул: «Descendo!»
Стена зашаталась и начала рушиться в соседний проход, где стоял Рон.
– Рон! – заорал Гарри; где-то за пределами видимости Гермиона вскрикнула. Гарри услышал грохот бесчисленных предметов, падающих на пол с противоположной стороны шатающейся стены. Он навел волшебную палочку на стену, крикнул: «Finite!» – и она успокоилась.
– Нет! – Малфой остановил руку Крэбба, когда последний попытался повторить заклинание. – Если ты разнесешь всю комнату, ты можешь похоронить эту штуковину, диадему!
– Ну и что? – сказал Крэбб, пытаясь высвободить руку. – Темному Лорду нужен Поттер, кого волнует дио-дем?
– Поттер пришел сюда, чтобы ее забрать, – ответил Малфой, не скрывая раздражения тугодумием своих спутников, – и это должно означать…
– «Должно означать»? Крэбб повернулся лицом к Драко с нескрываемой яростью. – Кого волнует, что ты думаешь? Я не слушаю больше твоих приказов, не, Драко. Тебе и твоему папе конец.
– Гарри? – вновь послышался голос Рона из-за стены барахла. – Что происходит?
– Гарри? – передразнил Крэбб. – Что проис-… нет, Поттер! Crucio!
Гарри прыгнул к тиаре; проклятие Крэбба его не задело, но попало в каменный бюст, отчего тот взлетел в воздух; диадема взмыла вверх и упала куда-то в груду предметов, на которой раньше стоял бюст.
– СТОЙ! – заорал Малфой на Крэбба, и его голос разнесся по всей колоссальной комнате. – Темному Лорду он нужен живым…
– И что? Я ведь не убиваю его, так? – заорал в ответ Крэбб, отбрасывая от себя руку Малфоя, – но если я смогу, я это сделаю, Темный Лорд все равно хочет, чтобы он был трупом, какая разн-?..
Алая вспышка мелькнула в нескольких дюймах от Гарри: Гермиона, выскочив из-за угла, посла оглушающее заклятье в голову Крэбба. Она промахнулась лишь потому, что Малфой рванул его в сторону.
– Это та грязнокровка! Avada Kedavra!
Гарри увидел, как Гермиона нырнула вбок, и ярость, что Крэбб пытался ее убить, вымела из его головы все остальное. Он послал в Крэбба оглушающее заклятье; тот увернулся, выбив при этом палочку из руки Малфоя; палочка исчезла где-то под горой сломанной мебели и ящиков.
– Не убейте его! НЕ УБЕЙТЕ ЕГО! – орал Малфой на Крэбба и Гойла, целившихся в Гарри; на долю секунды они замешкались, и этого для Гарри было достаточно.
– Expelliarmus!
Волшебная палочка Гойла вылетела из его руки и исчезла в недрах бастиона, возвышающегося рядом с ним; Гойл с глупым видом прыгнул туда, пытаясь ее подобрать; Малфой отпрыгнул за пределы досягаемости следующего оглушающего заклятья Гермионы; Рон, внезапно появившийся в конце прохода, послал проклятие Полного Паралича в Крэбба и лишь чуть-чуть промахнулся.
Крэбб развернулся и вновь прокричал: «Avada Kedavra!». Рон отскочил в сторону, дабы уйти от зеленого луча. Лишенный волшебной палочки Малфой укрылся за трехногим гардеробом, в то время как Гермиона понеслась в их направлении, попутно угостив Гойла оглушающим заклятьем.
– Она где-то здесь! – крикнул ей Гарри, показывая на груду барахла, куда упала старая тиара. Поищи ее, а я пойду помогу Р-..
– ГАРРИ! – завопила она.
Нарастающий лавинообразно рев за его спиной сообщил ему, что что-то не так. Он развернулся и увидел, как Рон и Крэбб со всех ног мчатся по проходу в его направлении.
– Любишь погорячее, мразь? – проорал на бегу Крэбб.
Но он, похоже, сам не мог управлять тем, что сделал. Необычайно крупные языки пламени гнались за ними, лизали стены бастионов мусора, обращавшиеся в сажу при одном лишь касании.
– Aguamenti! – во все горло закричал Гарри, но струя воды, рванувшаяся из кончика его волшебной палочки, испарилась в воздухе.
– БЕЖИМ!!!
Малфой схватил оглушенного Гойла и поволок его; Крэбб опередил всех, теперь на его лице был написан ужас; Гарри, Рон и Гермиона мчались за ним, преследуемые огнем. Это был не обычный огонь: Крэбб применил проклятие, о котором Гарри ничего не знал, – когда они свернули за угол, языки пламени свернули тоже, словно они были живые, чувствующие, нацеленные на то, чтобы их убить. Теперь пламя изменялось, образуя гигантское стадо огненных существ: змеи, химеры и драконы взлетали и падали, и снова взлетали, и подбрасывали когтистыми лапами вековой слой мусора, которым они кормились, швыряя его прямо в свои зубастые пасти.
Малфой, Крэбб и Гойл пропали из виду. Гарри, Рон и Гермиона стремительно остановились: огненные монстры окружили их и приближались, когти, рога и хвосты рассекали воздух, жар словно окружал их твердой стеной.
– Что нам делать? – прокричала Гермиона сквозь оглушительный рев огня. – Что нам делать?
– Вот!
Гарри схватил с ближайшей кучи рухляди два тяжелых на вид помела и швырнул одно из них Рону; тот втянул на него Гермиону и уселся сам впереди нее. Гарри перекинул ногу через вторую метлу, и, изо всех сил оттолкнувшись от пола, они взмыли в воздух, на несколько футов разминувшись с щелкнувшим рогатым клювом огненной птицы. Дым и жар казались всепоглощающими; прόклятый огонь под ними пожирал контрабанду, пронесенную поколениями преследуемых студентов, свидетельства тысяч запрещенных экспериментов, секреты бесчисленных душ, искавших убежища в этой комнате. Ни следа Малфоя, Крэбба или Гойла Гарри не видел; он опустился так низко, как только осмелился, над жрущими огненными монстрами, чтобы попытаться найти их, но вокруг не было ничего, кроме огня… Что за страшная гибель… Он никогда этого не хотел…
– Гарри, давай выбираться, давай выбираться! – орал Рон, но разглядеть, где дверь, в черном дыму было невозможно.
И тут сквозь ужасающий рев, сквозь гром всепожирающего пламени до Гарри донесся тонкий жалобный человеческий вскрик.
– Это – слишком – опасно! – вопил Рон, но Гарри уже развернулся в воздухе. Его очки давали ему некоторую незначительную защиту от дыма, и он начал обшаривать взглядом огненную бурю в поисках чего-то живого, руки или лица, еще не обугленного, как деревяшка…
И он их увидел: Малфой, обхватив руками бесчувственного Гойла, примостился на хрупкой башне обуглившихся столов, и Гарри спикировал. Малфой увидел его приближение и поднял одну руку, но едва Гарри схватил ее, он понял, что ничего не выйдет: Гойл был слишком тяжел, а покрытая потом рука Малфоя тут же выскользнула из Гарриной…
– ЕСЛИ МЫ ИЗ-ЗА НИХ УМРЕМ, Я ТЕБЯ УБЬЮ, ГАРРИ!!! – раздался вопль Рона, и в тот момент, когда огромная пламенеющая химера бросилась на них, он и Гермиона втянули Гойла на свою метлу и снова взлетели, крутясь в воздухе; Малфой взобрался на метлу позади Гарри.
– Дверь, давай к двери, к двери! – орал Малфой в Гаррино ухо, и Гарри ускорился, летя вслед за Роном, Гермионой и Гойлом сквозь клубы черного дыма, едва способный дышать. Повсюду взмывали в воздух последние немногочисленные предметы, еще не пожранные пламенем, радостно подбрасываемые созданиями прόклятого огня: кубки и щит, блестящее ожерелье и старая выцветшая тиара…
– Что ты делаешь, что ты делаешь? Дверь там! – закричал Малфой, но Гарри развернулся на сто восемьдесят градусов и спикировал. Диадема, казалось, падала, как в замедленной съемке, вращаясь и сверкая, приближаясь к жадно разинутой пасти огненной змеи, и тут он поймал ее, поймал к себе на запястье…
Гарри снова резко свернул, когда змея бросилась на него, затем взмыл в воздух и полетел прямо туда, где, он надеялся изо всех сил, была открытая дверь. Рон, Гермиона и Гойл пропали из виду, Малфой кричал и сжимал Гарри настолько сильно, что причинял боль. Затем Гарри сквозь дым увидел прямоугольное пятно на стене и направил туда свою метлу. Несколько мгновений спустя свежий воздух наполнил его легкие, и метла врезалась в противоположную стену коридора.
Малфой свалился с метлы и лежал лицом вниз, кашляя, задыхаясь и хрипя. Гарри перекатился и сел. Дверь Насущной Комнаты исчезла; Рон и Гермиона, тяжело дыша, сидели на полу рядом с по-прежнему бессознательным Гойлом.
– К-крэбб, – прокашлял Малфой, как только снова смог говорить. – К-крэбб…
– Он мертв, – хрипло сказал Рон.
Повисла тишина, прерываемая лишь пыхтением и кашлем. Затем несколько громовых ударов сотрясли замок, и мимо них промчалась длинная кавалькада прозрачных фигур на конях; их головы находились у них в руках и яростно кричали. Когда Охота Обезглавленных унеслась прочь, Гарри с трудом поднялся на ноги и огляделся: повсюду продолжалась битва. До него доносились еще крики, помимо издаваемых удаляющимися призраками. Паника вновь вспыхнула в нем.
– Где Джинни? – резко спросил он. – Она была здесь. Она должна была вернуться в Насущную Комнату.
– Черт, ты думаешь, она еще работает после такого пожара?– спросил Рон, но, тем не менее, тоже поднялся на ноги, потирая грудь и осматриваясь. – Может, нам разделиться и поискать?..
– Нет, – покачала головой Гермиона, вновь поднимаясь на ноги. Малфой и Гойл по-прежнему беспомощно лежали на полу коридора, оба без волшебных палочек. – Надо держаться вместе. Предлагаю пойти… Гарри, что у тебя на руке?
– Что? А, да…
Он снял диадему с запястья и поднял ее к глазам. Она по-прежнему была горячая и черная от сажи, но когда он присмотрелся к ней вблизи, он смог разобрать крохотные слова, выгравированные на ней: Ум без меры – ценность кавалера.
Похожая на кровь субстанция, темная и смолоподобная, вытекала из диадемы. Неожиданно Гарри ощутил, как диадема отчаянно завибрировала и распалась в его руках, и в этот момент ему показалось, что он услышал очень тихий, отдаленный крик боли, донесшийся не из парка или из замка, но из штуковины, только что развалившейся под его пальцами.
– Это, значит, был Демонический огонь! – ахнула Гермиона, не сводя глаз с обломков.
– Что?
– Демонический огонь – прόклятый огонь – это одна из субстанций, которые могут уничтожать Хоркруксы, но я никогда, никогда не осмелилась бы его применить, он такой опасный. Откуда Крэбб научился его?..
– Наверняка узнал у Кэрроу, – мрачно ответил Гарри.
– Жаль, что он прослушал, когда они упоминали, как его останавливать, правда, – сказал Рон; его волосы, как и Гермионины, были обожжены, а лицо почернело от сажи. – Если б он не пытался нас всех убить, мне было бы жаль, что он мертв.
– Но неужели вы не понимаете? – прошептала Гермиона. – Это значит, если мы всего лишь достанем змею…
Но она прервалась – коридор внезапно наполнили крики, вопли и безошибочно узнаваемые звуки магических дуэлей. Гарри оглянулся, и его сердце упало: Упивающиеся Смертью прорвались в Хогвартс. Фред и Перси как раз, пятясь, вышли из-за угла, сражаясь с людьми в капюшонах и масках.
Гарри, Рон и Гермиона кинулись на помощь: лучи света летели во всех направлениях, и человек, дерущийся с Перси, слишком быстро попятился; его капюшон свалился, и они увидели высокий лоб и серебряные пряди волос…
– Здравствуйте, министр! – прокричал Перси, посылая сглаз точно в Тикнесса (тот уронил палочку и вцепился в мантию у себя на груди, явно испытывая жуткое неудобство). – Я вам уже говорил, что увольняюсь?
– Да ты шутишь, Перс! – крикнул Фред, и противостоящий ему Упивающийся Смертью рухнул под тяжестью трех независимых оглушающих заклятий. Тикнесс свалился на пол, из его тела повсюду вырастали крошечные иглы: он словно превращался в некую разновидность морского ежа. Фред радостно смотрел на Перси.
– Ты правда пошутил, Перс… По-моему, я последний раз слышал, как ты шутишь, когда тебе было…
Воздух вокруг взорвался. Они стояли все вместе: Гарри, Рон, Гермиона, Фред и Перси, а также два Упивающихся Смертью у их ног, один оглушенный, второй Трансфигурированный; и в эту долю секунды, когда опасность, казалось, на время отступила, мир раскололся. Гарри почувствовал, как он куда-то летит, и все, что он мог сделать, – это изо всех сил держаться за тонкую деревянную палочку, которая была его единственным оружием; он услышал крики и вопли своих спутников безо всякой надежды узнать, что с ними стало…
И тут мир сформировался вновь, мир боли и полутьмы. Гарри был наполовину погребен в заполнивших коридор обломках. Коридор подвергся ужасающей атаке: холодный воздух дал ему понять, что часть стены замка рухнула; а ощутив что-то горячее и липкое на щеке, он понял, что обливается кровью. Затем он услышал страшный крик, вцепившийся в его внутренности, крик, выражающий такую муку, которую не могло причинить ни проклятие, ни огонь. Он встал, пошатываясь, более напуганный, чем он был за весь сегодняшний день, более напуганный, возможно, чем он был за всю свою жизнь…
И Гермиона пыталась подняться на ноги, выгребаясь из кучи обломков, и три рыжеволосых человека вместе лежали на полу, там, где стена раскололась. Гарри ухватился за Гермионину руку, и они вместе, шатаясь и спотыкаясь, направились к ним сквозь мешанину камня и дерева.
– Нет – нет – нет! – кричал кто-то. – Нет! Фред! Нет!
И Перси тряс брата, и Рон, стоя на коленях, склонился рядом с ними, и глаза Фреда смотрели, но не видели, и тень последней усмешки все еще была видна на его лице.
[1] Игра слов. Гойл называет Disillusionment Charm «Diss-lusion Charm». Diss – несправедливая критика, «наезд», lusion созвучно с lesion – рана. Я слово «Дезиллюзорные» тоже трансформировал по созвучию.
[2] Снова игра слов. Диадему (diadem) Гойл произносит как «die-dum». Die – Умереть.