Предыдущая          Следующая

 

ГЛАВА 11

На следующий день, 21 июня, в пятницу, в семь вечера.

В гостиной семьи Арита, как и накануне, собрался легион «Нега Небьюлас» в полном составе, все шестеро. К сожалению, а может, к счастью, Эш Роллера, то есть Рин Кусакабе, не было. Судя по всему, поскольку вчера она нарушила комендантский час и вернулась домой после восьми вечера, сегодня отец категорически запретил ей на что-либо отвлекаться после школы.

 

– Я всегда думала, чего это она почти не дуэлится по вечерам, с ее-то персонажем… – понимающе сказала Тиюри, и Фуко, Родитель Рин, захихикала.

– Это дитя ничего толком водить не умеет – даже велосипед, не то что электроскутер. В Ускоренном мире есть несколько аватаров с «идеальным соответствием», но с «идеальным несоответствием», думаю, Рин такая одна.

– А-ха-ха, точно! Ну, хотя к «несоответствию» Хару тоже очень близок!

Эта внезапная атака заставила Харуюки выронить сомэн из палочек.

Поскольку заставлять маму Тиюри готовить им громадную тарелку еды было нельзя, сегодня они ужинали тем, что приготовили сами. Впрочем, это свелось к тому, что парни сварили сомэн, а девушки сделали соус и приправу. Всей работы было на двадцать минут, но в жаре и влажности конца июня ужинать ледяным сомэном было совершенно бесподобно. Особенно в компании товарищей.

В очередной раз взяв лапши из большой стеклянной миски и с хлюпаньем отправив ее в рот вместе с нарезанным имбирем, Харуюки возразил:

– У меня и Сильвер Кроу полно общего. Эээ… уязвимость к дробящему урону, большой расход топлива, не любим, когда бьет статикой…

«UI> Словом, одни слабости», – напечатала Утай Синомия, проворно вернув палочки на подставку, и все хором рассмеялись.

Пятнадцать минут спустя, прибравшись на столе, вся компания переместилась на диванчики. На лицах у всех проявилось легкое напряжение.

Усевшаяся на главном месте Черноснежка обвела остальных взглядом и спокойным тоном произнесла:

– Как я уже объяснила, вчера вечером благодаря усилиям Харуюки-куна из него была выпущена остаточная негативная инкарнация – энергия, необходимая для существования «Доспеха бедствия». В настоящий момент доспех представляет собой просто Усиленное вооружение без собственной воли… по идее.

Черноснежка кинула взгляд на Харуюки, и он кивнул.

События, произошедшие накануне после того, как все разошлись, Харуюки в общих чертах описал в текстовом мейле сегодня на большой перемене. …Впрочем, ему пришлось опустить деталь насчет приглашения к Черноснежке домой.

– Однако с точки зрения системы доспех по-прежнему представляет собой объект с паразитическими свойствами, обитающий в глубине аватара Харуюки-куна. Если мы его полностью не отсечем с помощью очистительной способности Утай, твердолобые шесть королей не поверят, что доспеха уже нет. …Утай?

Под обращенным на нее взглядом самая младшая из всех присутствующих девочка с решительным выражением лица застучала по голографической клавиатуре.

«UI> Предоставь все мне. Потому что я сейчас здесь именно ради этого. …Но, поскольку цель – доспех уровня «семи регалий», процедура очищения, вероятно, потребует соответствующего времени. Думаю, не меньше часа».

– Да. Следовательно, задачей остальных четверых будет всеми силами защищать Харуюки-куна и Утай от атак энеми или, хотя вероятность этого мала, других бёрст-линкеров до конца процедуры очищения. Конечно, мы выберем место, удаленное от маршрутов крупных энеми, но, как известно, их притягивает «запах инкарнации»…

Черноснежка смолкла, и с полной надежды улыбкой эстафету подхватил Такуму.

– Если так произойдет, то мы компенсируем очки, которые потратим на погружение в Безграничное поле.

– Хи-хи, вот именно. А если совсем прижмет, мы отманим энеми в Синдзюку и дадим им там пообниматься с какой-нибудь охотничьей партией из синего легиона.

На эти слова, произнесенные улыбающейся «ужаснаводящей Рейкер-сэнсэй», остальные ответили несколько натянутыми улыбками, и на этом совещание завершилось. Как и накануне, в качестве меры предосторожности все подсоединили свои нейролинкеры кабелями к домашнему серверу семьи Арита.

За эту неделю Харуюки нырял в Безграничное нейтральное поле уже четвертый раз. Но, когда все хором выкрикнули команду «Анлимитед бёрст», в груди его была не тревога и не страх – там теплом расходилось чувство веры в товарищей.

 

С мощью, которой обладал один из четырех «Элементов» первого «Нега Небьюлас», «жрица очистительного огня» Ардор Мэйден, она же Утай Синомия, Харуюки был знаком более чем хорошо. Вооруженного ИСС-китом Олив Граба она победила, оставшись без царапинки, Буш Утана, тоже с китом, сожгла вместе с полем вокруг него, и даже энеми-рыцаря, стража главного здания крепости императора, поймала в ловушку озера магмы – пламя Мэйден было, несомненно, одним из сильнейших по боевой мощи оружий в Ускоренном мире.

Однако сущность силы Утай была не в «разрушении». Это Харуюки узнал на собственном опыте.

Местом для очищения был выбран Коэндзи – не квартал, а давший ему название большой буддийский храм недалеко от дома Харуюки. Все думали, что, поскольку Ардор Мэйден жрица, более подходящим местом был бы синтоистский храм, но сама она сказала, что и с буддийским никаких проблем, да и, собственно, синтоистских поблизости все равно нет, так что без вариантов.

Впрочем, омываемая лунным сиянием арены «Лунная ночь» территория храма создавала невероятное ощущение святости, и фигура жрицы в белом платье и красных хакама смотрелась как нельзя более уместно. Утай, попросив Харуюки встать в центре просторной площадки, сама встала перед ним метрах в трех и вытянула вперед правую руку.

В тонких пальцах поселились крохотные огоньки, тут же они преобразились, приняли форму белого веера. С довольным щелчком веер разложился, и жрица плавно повела его слева направо.

Тут же справа-спереди, слева-спереди, справа-сзади и слева-сзади от Харуюки вспыхнули ярко-красные огни. Под взглядами Черноснежки, Фуко, Тиюри и Такуму, которые стояли поодаль затаив дыхание, Утай снова поместила веер перед собой и ножкой в форме носка таби[1] сделала шаг…

– «Трагичной сакуры… трагичной сакуры грехи, о да спадут как сожаленья…»

Как только чистая песня разнеслась в холодном воздухе Безграничного поля, четыре огня, окружающих Харуюки, вспыхнули яростно. Все поле зрения залило багровым, физическое давление приподняло тело Сильвер Кроу больше чем на метр над землей.

Однако Харуюки не чувствовал ни капли страха – он просто вверил себя этой силе. Ни жара, ни боли не было, полоса хит-пойнтов в верхнем левом углу поля зрения тоже не укорачивалась. И тем не менее он явственно ощущал, что невероятная сила огня что-то сжигает – нет, «изгоняет». Выражаясь словами Черноснежки, сжигался сейчас, видимо,  «паразитический статус объекта» в системе, но Харуюки, омываемый огнем, мысленно произносил такие слова, как «узы» и «привязанность».

Да – конечно, изначально в спине Сильвер Кроу поселился паразитирующий доспех. Потом обитающий в доспехе псевдоразум, «зверь», стал раз за разом обращаться к Харуюки, их слияние становилось все глубже, и в конце концов Харуюки пробудился как шестой Кром Дизастер. Но в то же время нельзя сказать, что в его собственном сердце не зародилась «тяга», желание обрести эту силу – невероятную разрушительную мощь, которой обладал доспех. Напротив – не будь этой тяги, едва ли он смог бы настолько глубоко слиться с доспехом.

Харуюки ощутил, как прохладное пламя, созданное инкарнацией Утай Синомии, выжигает в нем слабые остатки того упрямства. Закрыв глаза, разведя в стороны руки и ноги, он мысленно прошептал тому, кто на время стал его товарищем по борьбе:

 

«Эй, «зверь».

Я тебя вовсе не ненавидел. Сражаться вместе с тобой… было очень здорово.

Если когда-нибудь… в другой форме мы повстречаемся снова, давай тогда устроим бой. Хоть один на один, хоть командный… но настоящий бой».

 

Ответа не было. Но Харуюки показалось, будто где-то далеко-далеко раздался вой – это облаченный в темное пламя яростный и прекрасный «зверь» завыл на луну.

 

Красивый танец Ардор Мэйден длился полтора часа.

Вмешательства энеми или других бёрст-линкеров, которого они опасались, не было. Движения жрицы постепенно замедлялись, наконец полностью прекратились; огненные колонны тоже рассыпались на множество огоньков, которые растворились в ночном ветре.

Опустившийся на землю Харуюки заметил, что в руках у него появились два маленьких предмета. Прозрачно-серебряно блестящие в лунном сиянии прямоугольные карты.

На одной блестели выбитые слова «STAR CASTER», на другой – «THE DESTINY». Меч и – доспех. Именно такова была изначальная форма «двойной звезды», которая, появившись на заре Ускоренного мира, изменила судьбы стольких бёрст-линкеров. То, что они снова оказались запечатаны в виде карт, означало, что «Доспеха бедствия» «THE DISASTER» больше нет в этом мире…

Крепко сжимая в руках две карты, Харуюки сделал несколько шагов вперед и, встав перед явно вымотавшейся морально Утай Синомией, низко поклонился.

– …Спасибо, Мэй-сан. Теперь все… закончилось…

– …Я не одна этого достигла. Все получилось потому, что ты, Ку-сан, попрощался с «Доспехом» как положено.

При этих словах маленькая рука ласково погладила шлем Харуюки. Подняв голову, он увидел за спиной Утай Черноснежку, Фуко, Тиюри и Такуму, и все они улыбались.

Ардор Мэйден сделала несколько шагов назад, и ее поддержала Скай Рейкер. Взамен к Харуюки беззвучно подскользила Блэк Лотус и, энергично кивнув, сказала:

– Кроу, ты отлично поработал. Теперь на завтрашнем собрании семи королей никто не посмеет тебя критиковать. Думаю, главной темой совещания будут ИСС-киты, Общество исследования ускорения и как с ними справиться, а ты сможешь удалиться с гордо поднятой головой. …Ну а судьбу этих двух Усиленных вооружений, думаю, решать тебе. Все тщательно обдумай и прими решение.

Харуюки был рад такому безусловному доверию со стороны командира легиона, однако слегка качнул головой.

– Нет, я, это… уже решил.

– Хоо?

Отведя взгляд от склонившей голову набок Черноснежки, Харуюки обвел глазами всех друзей и продолжил:

– Ребята и особенно Мэй-сан, я прошу прощения, я понимаю, что вы все устали, но… Не могли бы вы мне помочь еще немного?

 

Сперва Харуюки прикоснулся к своей полосе хит-пойнтов и вызвал меню «Инстр.»; в почти пустой рюкзак он временно убрал две карты.

Затем он разнес несколько подходящих объектов за территорией храма и заполнил шкалу спецатаки. Взяв в правую руку Утай, а в левую Тиюри, он немного поднялся в воздух, и на его ногах повис Такуму. Черноснежка пристроилась на спину Фуко, снарядившей Усиленное вооружение «Гейл Трастер».

В таком виде шестеро отправились на юг по Седьмой кольцевой линии. Пройдя Сэтагаю и достигнув улицы Мэгуро, они повернули на восток. Так, избежав центральной части города, они добрались до своей цели – Сибаура-футо близ Токийского залива.

Харуюки опустился на севере парковки в Сибауре возле эстакады Сюто и, ожидая, когда Фуко, несущая Черноснежку, нагонит его своими сверхдальними прыжками, принялся оглядывать окрестности, отчаянно сравнивая их со смутными картинами из воспоминаний.

Склады близ причалов, превращенные ареной «Лунная ночь» в прекрасные храмоподобные строения. Пронзающую их скопление широкую дорогу пересекала с запада на восток еще одна…

– …Здесь, – пробормотал он и, повернувшись к ничегошеньки не понимающим друзьям, сказал: – В общем, где-то на этом перекрестке должен был упасть один предмет.

– Предмет?.. Какой-то объект, но не карта?

На вопрос Такуму Харуюки кивнул.

– Но ведь предметы, которые падают на землю в Безграничном поле, при первом же «переходе» исчезают, не? – спросила на этот раз Тиюри.

Харуюки кивнул, но тут же покачал головой.

– Ээ, обычно да, но… я слышал, оооочень важные предметы, даже если происходит переход, сохраняются и не исчезают много дней… даже много лет. Да, семпай?

Он повернулся к Черноснежке, и, возможно, самый ветеранистый бёрст-линкер из присутствующих чуть кивнул.

– Мм, именно так. Но… набор предметов с бесконечной прочностью очень ограничен. Знак прохождения квеста командира легиона… ключи от четырех больших донжонов…

– И ключ от дома.

На это спокойное добавление от Фуко Харуюки энергично кивнул и воскликнул:

– Вот именно! Я хочу поискать ключ!

 

Поверхность земли арены «Лунная ночь» покрывает гладкий тонкий слой мелкого, сухого белого песка. Нельзя сказать, что эти условия хорошо подходят для таких поисков, но, во всяком случае, они намного лучше, чем на арене «Гнилой лес», где повсюду болота, или на арене «Чистилище» с ползающими тут и там противными насекомыми. С этой мыслью Харуюки изо всех сил рылся обеими руками в песке, покрывающем просторный перекресток.

По правде сказать, никаких гарантий того, что где-то здесь лежит ключ, не было. Но было убеждение, что что-то… или кто-то привел его сюда. Тот долгий сон, который он видел в крепости императора… Если последний акт той печальной истории действительно произошел, то ключ просто обязан был найтись здесь. Когда Харуюки был маленьким, они с родителями поднялись на гору Окутама, и там он подобрал крохотный обсидиановый наконечник стрелы. Как и то орудие каменного века, этот ключик наверняка лежал сейчас и ждал, когда его кто-нибудь отыщет.

В сотый раз гладящие песок кончики пальцев вдруг к чему-то прикоснулись.

Харуюки тотчас застыл, а потом принялся осторожно раскапывать песок и наконец подобрал это что-то. Это был – за целую вечность, примерно за семь тысяч лет, не приобретший ни пятнышка, крохотный блестящий серебристый ключик.

– …Есть… – пробормотал Харуюки и встал. Заметив это, друзья прекратили поиски и подошли к нему. Выставив перед собой сверкающий в лунном свете маленький предмет, чтобы все его видели, он снова сказал: – Вот оно. То, что я искал.

– Кроу… этот ключ, он от чего?

На вопрос Тиюри Харуюки легонько кивнул, потом ответил:

– Я вас отведу. Конечно, это не мой дом, но… думаю, владельцы меня простят.

 

Найденный ключик Харуюки тоже бережно отправил в рюкзак, а потом отправился к месту назначения. Впрочем, на этот раз лететь далеко не потребовалось. От Сибаура-футо они перебрались по Радужному мосту на Одайбу и двинулись на юг. Опустился Харуюки к северу от того места, где в реале был парк Акацки-футо.

Рядом с узкой дорожкой стоял домик, чуть отличающийся по цвету от других объектов-строений. Если бы у Харуюки не было только что найденного ключа, он не то что прикоснуться к этому домику – найти его не смог бы. Потому что это был «дом игрока», и доступ к нему принадлежал лишь бёрст-линкеру, купившему за безумные деньги ключ от него в одном из раскиданных по всему Безграничному нейтральному полю магазинов.

Этот дом с белоснежными каменными стенами, тускло освещенными лунным сиянием, чем-то походил на дом Черноснежки, где накануне вечером побывал Харуюки. Углубившись на несколько шагов в скромный передний дворик, он обернулся к товарищам и объяснил:

– Это дом Кром Фалкона-сана и Сафран Блоссам-сан.

Услышав эти слова, все пятеро распахнули глаза. Историю «Доспеха бедствия» Харуюки им обрисовал лишь в общих чертах, но все равно они, похоже, всё поняли. И почему Харуюки взял на себя труд искать ключ, и почему привел их сюда.

– …Значит, тот перекресток в Сибаура-футо… – прошептала Утай, и Харуюки кивком подтвердил:

– Ага. Именно там Блоссам-сан потеряла все очки и покинула Ускоренный мир… И в том же самом месте был окончательно уничтожен первый Кром Дизастер, в которого превратился Фалкон-сан. Я подумал, что, у кого бы из них ни был этот ключ, он обязательно должен оставаться там.

– Понятно… Да уж, чтобы отправить два Усиленных вооружения в вечную спячку, лучшего места и не найти… – пробормотала Черноснежка, посмотрела Харуюки в лицо и одобрительно кивнула.

Харуюки тоже кивнул в ответ, потом открыл рюкзак и материализовал поочередно три объекта. Держа ключ в правой руке, а два других предмета в левой, он медленно подошел к домику.

Ему даже не понадобилось вставлять ключ в скважину: едва он подошел, как симпатичная дверь беззвучно отворилась.

– …Прошу прощения, – пробормотал он и вошел.

Внутри дома он увидел со вкусом кастомизированную мебель и мелкие вещицы; даже в бледном лунном свете обстановка выглядела весьма уютной. Но все-таки в застоявшемся за долгое время воздухе ощущался дух одиночества. Естественно. Ведь двоих, живших в этом доме, в Ускоренном мире уже не было…

Кинув взгляд через плечо, Харуюки увидел, что Черноснежка и остальные молча стоят и смотрят на него – видимо, они решили подождать перед входом. Раз так, не следовало заставлять их долго ждать. Утай сильно устала после долгого процесса очищения, а ведь она по его милости составляла ему компанию уже больше двух часов.

Снова повернувшись в комнату, Харуюки прошептал:

– …Блоссам-сан. Благодаря тому, что ты меня спасла, я смог вернуться к тем, кто мне дорог. …Фалкон-сан, я буду и дальше думать о том, чего ты желал, что ты пытался разрушить. …Спасибо.

Облечь переполнявшую его тучу эмоций в эти слова – максимум, что позволили его хилые ораторские умения. Тем не менее он верил, что передал тем двоим то, что должен был передать. Харуюки сделал шаг вперед, подошел к столу, за которым двое влюбленных когда-то вместе ели, беседовали, смотрели друг на друга, и положил на него две карты. А рядом с ними положил серебряный ключ.

– …Прощайте.

Отступив на шаг, он развернулся и пошел к ожидающим за дверью товарищам.

Перед тем, как выйти, ему почудилось, что кто-то его окликнул.

Снова оглянувшись, Харуюки увидел…

Возле стола стоял худощавый металлический аватар, довольно похожий на Сильвер Кроу, но немного более темного серебряного цвета. А рядом с ним на белом стуле сидел золотой женский аватар.

На коленях у девушки свернулся, блаженно жмурясь, маленький черный котенок.

Три фигуры, полупрозрачные в лунном свете, туманно мерцали. Однако Харуюки был убежден, что это не просто галлюцинация. Юноша с девушкой и рожденный их воображением котенок наконец вернулись туда, куда должны были вернуться.

«Прощайте. Может, когда-нибудь еще встретимся».

Борясь с подступившими слезами, Харуюки вновь мысленно пробормотал эти слова и широко шагнул правой ногой вперед, чтобы воссоединиться с ожидающими за дверью друзьями.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Таби – традиционый японский носок с отдельным большим пальцем.