ГЛАВА 4
Чтобы быть хорошим бёрст-линкером, требуется обладать самыми разными умениями, но самое важное из них – умение реагировать на смену обстановки.
Во время боя даже хорошо знакомые дуэльные аватары нередко выкидывают что-нибудь этакое. В такой гипотетической ситуации если ты тормозишь, шансы на победу становятся туманными. Нужно собрать информацию и выработать план действий. От того, насколько быстро это проделываешь, зависит, справится аватар или погибнет.
В основе главной силы Сильвер Кроу, скорости, лежало как раз «умение быстро реагировать» самого Харуюки. И достойное похвалы умение быстро избавляться от растерянности в бою он приобрел не вчера и не сегодня.
Но…
Сейчас мыслительная частота Харуюки упала ниже одного герца, и, кроме как распахнуть глаза и рот, сделать он не мог ничего.
«…Эш Роллер… Эээ… кто?»
И, медленно проворачивая думательные шестеренки, сам себе ответил:
«…Эш-сан… да. Байкер с древним американским мотоциклом. Черепоголовый. Ия-ха-ха, великий я мегалакки.
…Что? Вот это вот и есть внутри Эша-сана? Эта тихая девочка?»
Проторчав в ступоре целых десять секунд, Харуюки наконец кое-как смог прожевать информацию. После чего его мысли вновь застыли. Даже собственные проблемы временно выдуло у него из головы, в сознании все стало белым, лишь карикатурный мотоцикл ехал слева направо.
Слезоглазая девушка еще раз потянула застывшего посреди переполненного торгового центра Харуюки за правое запястье и тихо проговорила:
– Это… Давай… сменим ме… сто.
Харуюки с полностью остановившимися мыслями проводили на парковку под торговым центром, на втором подземном этаже. Он прошел мимо аккуратных рядов электромобилей, и впереди показалась знакомая маленькая машинка. Яркий канареечно-желтый итальянский хетчбэк – машина Скай Рейкер, Фуко Курасаки (на самом деле, конечно, ее мамы).
У девушки, похоже, был временный электронный ключ: она быстро шевельнула правой рукой, поворотники машины мигнули, и запор был снят. Открывшего заднюю дверь Харуюки она впихнула на сиденье, потом сама пристроилась рядом.
То, что ей дали ключ от машины, позволяло сделать уверенный вывод, что она знакома с Фуко. Тем не менее Харуюки никак не мог принять всю эту историю насчет того, что вот эта сидящая рядом девушка с непослушными короткими волосами и есть Эш Роллер, поэтому он просто сидел с пустой головой. По сравнению с этим тот раз, когда он узнал, что явившаяся к нему в дом под видом родственницы Томоко Сайто-тян девочка – на самом деле Красный король второго поколения Скарлет Рейн, ощущался куда реалистичнее.
Тем не менее.
Были обстоятельства, не позволяющие Харуюки сидеть истуканом до бесконечности. С тех пор, как он необдуманно выскочил из дома в футболке и шортах, прошло уже семь минут. Через восемь минут принудительное запирание, удерживающее в квартире семьи Арита Черноснежку и остальных, снимется, дверь откроется, и они все тут же побегут искать Харуюки.
В здоровенном жилом доме найти человека, да еще отключившего нейролинкер от сети, почти невозможно, но ведь среди них есть Тиюри и Такуму. С раннего детства этот дом был их площадкой для игры в салки и прятки, и процент побед Харуюки был катастрофически низким. Особенно Тиюри с ее звериным чутьем: когда на кону стояло мороженое из Эндзии, она вынюхивала, где прячется Харуюки, в считанные минуты. Иными словами, если он собирается решить все сам, из дома ему нужно выбраться в ближайшие десять минут максимум.
После этого мысленного отвлечения мозг Харуюки наконец-то перезагрузился. Он посмотрел на девушку, которая по-прежнему сидела рядом с ним, шмыгая носом, и кое-как сумел проговорить:
– Ээ… эмм, ну… ты недавно сказала «Эш Роллер»… Ты, наверно, знакомая Эша-сана и хочешь от него мне что-то передать… да?
Первым дело он спросил вот это, надеясь на миллионный шанс, что слова «Я Эш Роллер» ему послышались. Но…
Девушка, сжимая в руках белый носовой платок, который она неизвестно когда успела достать, качнула головой с явным отрицанием. Опустив почему-то порозовевшее лицо, она почти беззвучным голосом застенчиво произнесла:
– Это я… и есть.
– …
С трудом Харуюки удалось избежать нового полного затыка мыслей. Однако поверить в слова девушки было абсолютно невозможно.
В громадном Ускоренном мире нередко попадаются люди, у которых образы их самих и их дуэльных аватаров совершенно непохожи. Харуюки сам, можно сказать, из таких. Если знать только сверхтощую фигуру Сильвер Кроу, ни за что не догадаешься, что в реале он – вот этот толстый второклассник средней школы.
Но все это относится к внешнему виду. Тон голоса, жесты, прочие подобные признаки не меняются. Это относилось ко всем бёрст-линкерам, которых Харуюки знал в реале: к Черноснежке и прочим членам «Нега Небьюлас», к Нико и Пард-сан из красного легиона «Проминенс» и даже к тому интригану Даск Тейкеру.
А у сидящей рядом с ним девушки не было с Эш Роллером ни одной общей черты – ну, так выглядело. Манера речи, поведение, характер, а главное, пол – всё полная противоположность. Ну да, тот байкер, как ни посмотри, явно мужской аватар, так ведь? В «Brain Burst» у игроков-девушек всегда, без исключения аватары женского типа…
– А… – вырвалось у Харуюки; когда он додумал до этого места, в памяти его всплыла некая сцена. Резко подавшись вправо, он впервые пристально вгляделся в лицо девушки.
Та чуть съежилась, но на его взгляд ответила своим. Это лицо, в котором сочетались мягкость и чистота… Несомненно, это было лицо девушки, но в то же время проглядывали в нем черты мальчика-ботаника.
Чем-то оно напоминало «настоящее лицо» Эш Роллера под маской его черепообразного шлема.
– …Ты… правда, что ли… Но как…
Вопрос Харуюки прозвучал чертовски туманно.
Слезоглазая девушка ответила не словами, но поступком.
Открыв сумку, лежащую на коленях поверх юбки, она убрала туда платок, а взамен достала кое-что другое. Темно-серого металлического цвета, со сложенными «лапками» – нейролинкер.
«Опа», – подумал Харуюки и кинул взгляд на тонкую шейку девушки. Там уже был симпатичный пастельно-зеленый квантовый терминал. Совсем недавно она движением правой руки отперла машину, так что это было вполне логично.
Но тут возник следующий вопрос.
Мобильное устройство под названием нейролинкер – наследник древних сотовых телефонов и смартфонов; однако он представляет собой нечто большее. Он еще и визитка, и кошелек, и удостоверение личности. Характерные мозговые волны владельца, впаянные в главный чип, являются уникальным идентификатором, и само ношение нейролинкера уже есть доказательство, что это ты, а не кто-то другой. Можно сказать, что этот идентификатор по сути является «номером гражданина».
Выражаясь другими словами, нейролинкер – это персональный ошейник, выданный правительством каждому гражданину. Лишним доказательством служит то, что владение несколькими нейролинкерами запрещено законом. Естественно, самих терминалов можно заполучить и два, и три, способов есть куча, но главный чип выпускается один на человека, и перенос чипа (то есть смена модели) осуществляется только в районных административных центрах и в авторизованных правительством фирмах, поэтому просто заполучить еще одно устройство – бессмысленно. Даже у Черноснежки был всего один нейролинкер. Будь у нее второй, ей вряд ли пришлось бы два года жить вне Глобальной сети, спасаясь от убийц, подосланных шестью королями.
Вот почему Харуюки серьезно удивился, когда девушка достала «второй нейролинкер».
– Э, это… твой? И он это… рабочий? – сипло спросил он, и девушка, совсем чуть-чуть наклонив голову, ответила:
– Он… рабочий. Но он… не мой. Это был… нейролинкер… старшего бра… та.
– С-старшего брата… был?.. – ошарашенно переспросил Харуюки, и загадочная девушка, на этот раз кивнув, развернулась к нему на кожаном сиденье. Ну, поскольку они были в машине, то, естественно, развернулась она только торсом и, тоже естественно, юбка ее слегка задралась, еще больше обнажив белые ноги.
Чувствуя, что ситуация осложнилась до предела, Харуюки поспешно отвел глаза, не зная, куда их пристроить, но девушку это явно не беспокоило. Она выпрямила спину и сделала глубокий вдох. Похоже, она тоже нервничала. Положив серый нейролинкер на юбку, она, словно веля себе держаться, крепко сцепила руки. Еще раз глубоко вздохнув, она посмотрела Харуюки прямо в глаза и, хоть в ее собственных глазах по-прежнему стояли слезы, произнесла чистым голосом:
– Меня… зовут… Рин… Кусакабе.
Одновременно она чуть двинула правой рукой, и в поле зрения Харуюки появился светло-зеленый прямоугольник. Визитка, отправленная через соединение ad hoc. Там были кандзи «Рин Кусакабе». Год рождения 2033 – значит, сейчас она, как и Харуюки, во втором классе средней школы?
– Ээ, это… Харуюки… Арита, – машинально назвался он и нажал на кнопку отправки визитки. Девушка, то есть Рин, кинула быстрый взгляд на полученную визитку и впервые с момента их случайной встречи слегка улыбнулась. Еще больше занервничав, Харуюки почти на автомате задал не самый важный из вопросов: – Д-да, кстати… только что в магазине… как ты поняла, что я и есть Сильвер Кроу?..
– Ну… Когда я разлогинилась в этой машине, через несколько минут пришел голосовой вызов от учителя… Она прикрепила твою фотографию… и приказала… любой ценой не выпустить тебя из дома…
– …Учитель – в смысле, Скай Рейкер-сан… да? – на всякий случай уточнил он, и короткостриженая голова кивнула.
Действительно, какое-то несочетаемое сочетание. Уточненная, по крайней мере на поверхности, богатая девочка из старшей школы (это Фуко Курасаки) – и ее Ребенок, грубый байкер прошлого века. С этой точки зрения, несомненно, девушка перед его глазами имела с Фуко больше точек соприкосновения, однако это не отменяло фундаментального вопроса.
Харуюки усилием воли подавил в себе желание уйти в ступор, а Рин Кусакабе тем временем вновь обхватила руками металлически-серый нейролинкер. От этого ее движения по салону машины распространился слабый цветочный аромат, и мысли Харуюки опять попытались застопориться. Но, едва услышав следующие слова, Харуюки поспешно сел прямо.
– Это… я начну…. С самого начала. Почему я… стала… бёрст-линкером…
«Мой брат Ринта участвовал в гонках ICGP».
Так начала свое объяснение Рин.
ICGP – название гоночной серии для двухколесных машин – иными словами, мотоциклов. Буквы IC обозначают Internal Combustion engine – двигатель внутреннего сгорания. В наше время, когда даже автомотоспорт наводнен электромобилями, гонки на не контролируемых ИИ машинах с бензиновыми двигателями можно назвать старомодными.
Тем не менее по сравнению с бесшумными и поджарыми электрическими гоночными машинами те, с бензиновыми двигателями, с громадным уровнем выхлопа и безумно вращающимися колесами, имеют свою притягательность. Долгие годы они подвергались нападкам как символ уничтожения окружающей среды и сейчас могли вымереть в любой момент, но даже Харуюки несколько раз по ночам, борясь со сном, смотрел по телеку гонки на них.
– Брат на шесть лет старше… меня, и мне говорили… что он был талантливым гонщи… ком. Два года назад, если бы его результаты выросли, на следующий сезон он бы поехал в Европу… и он ухватился за этот шанс…
В глазах говорящей запинающимся голосом Рин снова появились прозрачные капельки.
– Но в последней гонке… в него с внутренней стороны врезалась другая машина… Я пришла поболеть, а он у меня на глазах разби… лся… К счастью, он выжил, но с тех пор… все время без созна… ния… С помощью специального медицинского нейролинкера… его принудительно отправили в Полное погружение… но все равно у него только мельчайшие реакции…
– …
Не очень понимая, как реагировать, Харуюки молча смотрел во влажные глаза Рин.
В гонках на электромобилях с обязательным контролем со стороны ИИ даже малейшие столкновения с другими машинами случаются очень редко. Соответственно, и уровень состязаний не такой захватывающий, без контактной борьбы колесо в колесо, да с искрами. А в ICGP и IC-формулах все наоборот, это-то и привлекает зрителей – но, естественно, и несчастных случаев на порядок больше.
Рин несколько раз моргнула и, успокоив дыхание, продолжила:
– …С того случая брат лежит… в большой больнице в Сибу… е. Я живу в Эготе, в районе Накано, но среднюю школу выбрала… частную в Сибу… е.
– Чтобы… навещать брата? – тихо спросил Харуюки, и Рин кивнула.
– Врач сказал… шансы, что он выздоровеет, будут выше, если в реальном мире как можно больше говорить с ним, держать его за руку, и поэтому… я каждый день на пути из школы захожу в больницу… На летних каникулах тоже хотела каждый день навещать, но мне было неловко только ради этого покупать автобусный проездной… И тогда прошлым летом ответственный врач предложил мне… на время летних каникул взять подработку в больничной столо… вой…
– А, понятно…
Изменения трудового законодательства смягчили ограничения на трудоустройство несовершеннолетних, и подработка учеников средних школ, прежде запрещенная, теперь стала разрешена, хоть и на короткие часы. Впрочем, Харуюки сам не задумывался о том, чтобы зарабатывать деньги, и потому восхищенно вздохнул.
– Круто… Ради брата работать все летние каникулы…
Рин, по-прежнему с глазами на мокром месте, еле заметно улыбнулась и качнула головой.
– Нет… я на работе все время косячу… Только за прошлое лето я десять тарелок и бокалов разбила.
– В-вот как…
– И не то… лько… Один раз я посетительнице… прямо на колени… ледяную воду вылила.
– В-вот… как…
– К счастью, та посетительница… оказалась очень доброй… Всего чуть-чуть старше меня, тоже в средней школе училась, причем неподалеку… и поэтому мы подружились… Она мне разные советы давала, и насчет поступления в старшую школу, и насчет брата…
– …Хмм.
Не в силах понять, куда идет эта история, Харуюки на время позабыл о собственных проблемах и подался вперед. Индикатор времени на правом краю поля зрения показывал, что он все ближе к пределу «пятнадцать минут с тех пор, как он выбежал из дома», но даже этого он сейчас не осознавал.
В прошлом году на летних каникулах – это, значит, примерно десять месяцев назад. Совсем незадолго до того, как Черноснежка завлекла в бёрст-линкеры самого Харуюки. Рин, не сводя с Харуюки влажных глаз, продолжила:
– …После нескольких встреч она… поняла мои… «душевные раны». И сказала. У этого города, Токио, есть еще один облик. Там я, возможно… найду свои ответы…
– Душевные раны… Еще один Токио, – пробормотал Харуюки и лишь теперь с запозданием понял значение этих слов.
Мальчики и девочки с душевными ранами объединяются и сражаются. Виртуальный Токио. Иными словами, речь об Ускоренном мире – скрытом поле боя, созданном программой «Brain Burst».
– Значит… та девушка и есть бёрст-линкер и твой Родитель?..
– Да. Мой… добрый… и строгий… «учитель»…
При этих словах, сопровождаемых кивком, Харуюки вздрогнул.
Он начисто забыл, что вот эта девушка перед ним заявила, что она – Эш Роллер. Если это правда, то среднешкольница, с которой Рин познакомилась в больничной столовке, – бёрст-линкер восьмого уровня, Железная Рука, Скай Рейкер, Фуко Курасаки, ставшая учителем и для самого Харуюки… Получается, так, но…
Представить такое было трудно, но вдруг Рин – подобравшийся к нему с какими-то скрытыми намерениями враждебный бёрст-линкер? Из этого опасения Харуюки не решился произнести вслух имя Рейкер. То ли поняв, то ли не поняв мысли Харуюки из-за этого мгновения нерешительности, Рин опустила глаза и сказала:
– …Когда она мне объяснила условия для установки программы «Брэйн Бёрст», я… я подумала, что это невозможно. Потому что мне мой первый нейролинкер купили перед поступлением в начальную школу…
– То есть… ты завалила первое условие?.. – прошептал Харуюки, и Рин чуть кивнула.
Первое условие, которому надо соответствовать, чтобы иметь возможность установить программу BB, то есть стать бёрст-линкером, – «постоянно носить нейролинкер с самого рождения». На это нередко идут родители, движимые либо энтузиазмом по части воспитания, либо его полной противоположностью.
– Я… это объяснила… но… учитель только улыбнулась и сказа… ла. Что чувствует во мне… яркий свет… силы воли. И что ее… такая интуиция… не подводит…
…Ощущение «ласкового и спокойного управления» в этих словах прямо-таки очень напоминало Фуко. Но какой бы «поистине устрашающей Рейкер-сэнсэй» ни была Фуко, обмануть первое условие вряд ли было под силу даже ей. Харуюки озадаченно склонил голову, и Рин, снова приподняв то, что до сих пор сжимала в руках, сказала:
– …И тогда я… вспомнила. Брат… Ринта… с детства был озорником… Он хотел, чтобы не только он сам, но и я стала гонщицей ICGP, и маленькой мне втихаря надевал свой нейролинкер… показывал мне гоночные видео… Это я от родителей узнала…
– …Классный у тебя старший брат.
Харуюки натянуто улыбнулся, потом озадаченно моргнул. Конечно, старший брат и все такое, но другой человек есть другой человек. Даже если надеть его нейролинкер, он просто не загрузится, разве нет?
Рин, словно угадав вопрос Харуюки, кивнула и ответила:
– …От рождения до примерно года… мозг еще не сформирован, и, похоже, мои мозговые волны толком не считыва… лись. Конечно, так бывает редко, но нейролинкер брата считает хозяйкой и меня тоже… Я с того времени, как начала себя осознавать, до покупки собственного нейролинкера иногда брала нейролинкер брата и читала книжки с картинками… и ходила в Полное погружение. Это… он и есть.
Рин приподняла сжимаемый в руках как нечто драгоценное – металлически-серый, поношенный на вид аппаратик.
Уставившись на него, Харуюки кое-что заметил. До сих пор в полусумраке машины он на это не обращал внимания, но на пластиковом корпусе, помимо царапин и потертостей, обычных при нормальном ношении, была большая трещина в форме молнии, образовавшаяся, видимо, от сильного удара.
– Брат… всегда пользовался самым первым своим нейролинкером, который ему купили в детстве, только корпус сменил на взрослый. С ним он мог быстрее гоняться… Когда он закончил среднюю школу, вместо старшей нырнул в мир мотогонок, и даже тогда… все время…
Хотя гонки серии ICGP, в которых активно участвовал Ринта, брат Рин, и старомодны, без контроля со стороны ИИ, все же гонщикам требуется носить нейролинкеры – для ДР-отображения минимальной необходимой информации и связи с боксами.
Если все так, то устройство, которое сейчас Рин держала в руках…
– Этот нейролинкер… два года назад во время аварии был на твоем брате?.. – прошептал Харуюки. Девушка медленно двинула головой вниз-вверх.
– Директор команды брата… после аварии… подобрал его на трассе. Наверное… хотел, чтобы у меня… он остался на память о брате. Брат выжил, но с тех пор… в коме… Но случилось странное.
Рин смолкла и мягко улыбнулась, потом продолжила:
– …Когда учитель объяснила мне про инсталляцию программы ВВ… я… сняла свой нейролинкер и надела вот этот. В последний раз я его позаимствовала у брата… перед начальной школой… давно, больше восьми лет назад… Я думала, что он больше не загрузится, но… он взял и загрузился.
– !..
Харуюки тихо ахнул. Стало быть, сидящая перед ним Рин Кусакабе – «пользователь двух нейролинкеров», существование которого вроде как недопустимо ни по закону, ни в принципе.
Конечно, если только ты не преступник, скрывающий свою личность для совершения каких-то злодеяний, иметь несколько нейролинкеров просто незачем. Но чтобы выполнить первое условие для установки ВВ, воспользоваться носимым с младенчества нейролинкером – наверно, вариант.
Потому что и первое условие, «носить нейролинкер с рождения», и второе условие, «большой опыт Полного погружения», в конечном итоге требовались для высокой совместимости мозга с машиной и высокой скорости связи. Поскольку между устройствами квантового соединения нейролинкеров существуют различия, ближе всего знаком с телом – нет, с мозгом хозяина тот, который он носит с рождения.
– Значит, «Брэйн Бёрст» у тебя установлен не в зеленом нейролинкере… а в этом, твоего брата?
На вопрос Харуюки Рин мелко закивала.
– Да. Учитель сказала, что попытка инсталляции может быть только одна, и поэтому я была не уверена, но… Я только что сказала, что случилось странное… Когда я надела этот нейролинкер и смотрела на виртуальное пламя, которое создала программа ББ… и ждала, когда она установится… я услышала… голос брата.
– А?..
– «Иди своим собственным путем… А я тебя буду подталкивать…»
Глаза Рин были полны прозрачных капель, но она улыбнулась самой чистой улыбкой с самого начала этого удивительного рассказа. Аккуратно развернула лапки на старом, побитом нейролинкере у себя в руках и продолжила:
– Инсталляция… прошла успе… шно. Но когда… я вместе с учителем пошла на дуэльную арену… когда впервые увидела свой дуэльный аватар… невольно засмея… лась.
Тут она смолкла и еле слышно хихикнула.
– Кожанка, понтовый шлем. Громадный, сверкающий американский мотоцикл. Брат говорил, что если станет чемпионом в Европе, то для себя… будет ездить на таком. Он мне сказал… чтобы я шла своим путем, а аватар… в точности его ме… чта. Вот правда, с самого детства… брат…
Удерживая на ресницах крупные слезы, не давая им упасть, Рин с любовью прижала металлически-серый нейролинкер к груди. Этот жест вызвал улыбку и у Харуюки, и он сказал:
– Ясно… Значит, ты в Ускоренном мире… Эш Роллер… как бы это сказать… отыгрыш роли? Интонации, стиль боя – ты делаешь то, что делал бы твой брат?..
Даже если так, слезоглазая девушка перед ним и байкер прошлого века в Ускоренном мире слишком уж далеки друг от друга; однако Харуюки решил, что он готов принять то, что это просто отражение глубины чувств Рин к своему спящему брату.
Он немного силком пытался впитать в себя ситуацию, когда Рин вдруг глянула на него исподлобья и произнесла нечто неожиданное:
– …Он не особо… странный, да? Стильный… да?
– Ээ?! Стильный… в смысле, Эш-сан?
Короткостриженая голова качнулась, потом пододвинулась ближе. Медленно придвигаясь, Рин тихим, но горячим голосом спросила:
– Тот скелетный шлем… шипастая кожанка… и ракеты на байке – они же все миленькие, правда?
Одетая в форму школы для богатых девочек и вообще имеющая очень благовоспитанный вид, Рин говорила такие немыслимые слова, что, хоть Харуюки и закивал, губы его слегка поджались. После чего Рин, будто придя в чувства, резко отпрянула и застенчиво опустила голову.
– Про… прошу прощения… Я, когда дело касается Ускоренного мира, становлюсь как в трансе… И в дуэли… по правде, то… же. Я так увлекаюсь, что… тридцать минут… пролетают мигом… Даже когда возвращаюсь в реальный мир… что было в дуэли… практически не помню…
– По… нятно…
Снова закивав, Харуюки начал лихорадочно соображать.
Судя по этим словам Рин, «Эш Роллер» – не просто отыгрыш роли, а, может, вторая… личность, личность ее брата, которая помогает ей выдерживать суровые и напряженные дуэли? Харуюки и сам в Ускоренном мире, когда возбуждался, менял свое обычное «боку» на «орэ»[1], да и интонации его становились в полтора раза жестче.
Погрузившийся в свои мысли Харуюки ощутил легкое дуновение воздуха и поднял глаза.
И тут же обнаружил, что Рин, пододвинувшись к нему на кожаном сиденье вплотную, смотрит в упор. Радужки влажных глаз были светло-серыми; Харуюки показалось, будто он заглядывает в самую глубь реки.
– …Но всего одно я помню… даже лучше, чем реальный… мир.
Голос Рин был все таким же тихим и прерывистым, но в герметичном салоне машины прозвучал чисто, как мысленный голос, передающийся по кабелю для Прямого соединения. Харуюки, пытаясь успокоить подскочивший пульс, принялся мысленно повторять: «Эта девочка – Эш Роллер, эта девочка – Эш Роллер».
Придвинув лицо еще на сантиметр, девушка, сидящая внутри байкера прошлого века, слабым, но горячим голосом прошептала:
– Это… ты. С первых боев, когда мы по разу выиграли и проиграли… с того самого дня всегда… твоя фигура, твой голос… из моей памяти не… исчеза… ют…
– Ку… сакабе…сан…
Кое-как остудившиеся мысли снова унесло в красную зону, Харуюки мог лишь с бешеной скоростью моргать. Поле зрения как будто перекрывалось и открывалось диафрагмой камеры, и каждый раз мокрые глаза Рин оказывались чуточку ближе.
– Ты… первым из всех бёрст-линкеров обратил внимание на особенности устройства моего мотоцикла с двигателем внутреннего сгорания… и меня побе… дил. Брат тоже всегда говорил… «Если переднее колесо само крутится, это не мотик». Ты был ниже уровнем, да еще и полным новичком, и тебе проиграть – брат был раздосадован, но… в душе и рад… я так думаю…
Между их лицами оставалось уже сантиметров двадцать, и парализованный на 90% мозг Харуюки не замечал странности в словах Рин. И она тоже, будто не осознавая, что говорит и что делает, продолжала пододвигаться ближе.
– …Но… ярче всего в сердце отпечатывается то… как ты расправляешь крылья и ле… тишь. Быстрее всех… пробиваешь стену воздуха и летишь… совсем как… совсем как на гоночной трассе… на финишной прямой… на шестой передаче… в те времена… брат…
Лишь теперь крупные капли, до сих пор каким-то чудом удерживавшиеся на ресницах Рин, потекли по ее щекам.
Слезы падали с мальчишеского остренького подбородка на футболку Харуюки.
– Я… полюбила смотреть, как ты паришь в небе Ускоренного мира. Полюбила во время дуэлей с тобой гнаться за тобой на полной скорости по земле, когда ты летишь по небу. Твой силуэт… живое воплощение слова «скорость»…
Голос задрожал и прервался. Рин опустила глаза, и с них сорвалось еще несколько слезинок. Она сделала глубокий вдох, на несколько секунд задержала дыхание, а потом продолжила с оттенком горя в голосе:
– И тем не менее. И тем не менее… Я, ни о чем не думая, сделала глупость… и тебя в опасное положение загна… ла…
Эээ, что?
На миг Харуюки озадаченно склонил голову набок и лишь затем вспомнил наконец о собственных проблемах.
Подбиваемый гневом, он призвал «Доспех бедствия», полностью слился с ним, превратился в шестого Кром Дизастера и теперь, чтобы защитить легион, должен отринуть собственную жизнь бёрст-линкера – и все это, как и сказала Рин, произошло из-за того, что он стал свидетелем гибели Эш Роллера в Безграничном нейтральном поле.
Следовало добавить, что Эш оказался в этом положении – когда его раз за разом убивала шестерка китоносцев, Олив Граб и Ко, – потому что он (точнее, она) вопреки указанию своего учителя Скай Рейкер нырнул в Безграничное поле раньше назначенного времени, более того, уже там предпринял опасную одиночную дальнюю поездку.
Но причиной этого послужило стремление спасти своего «младшего брата» Буш Утана. На Утане, как и на Оливе, паразитировал ИСС-кит, но он по собственной воли решил от него отказаться, и, чтобы помочь ему в этом, Эш и начал действовать самостоятельно. Это было необходимо. Как же можно его за это винить…
– А… да, кстати.
Додумав до этого места, Харуюки наконец осознал кое-что, что должен был выяснить намного раньше, и спросил глядящую на него в упор Рин:
– В-вы с Буш Утаном нормально выбрались через портал?
– …Да. Как ты нам и велел, как только мы с У-куном воскресли, сразу побежали к станции Сибуя…
– П-понятно… Слава богу… Я рад…
Харуюки облегченно выдохнул, и тут –
Опущенная голова Рин задрожала, подалась вперед – и уткнулась в грудь Харуюки в футболке.
Харуюки беспомощно застыл, и тут маленькая левая ладошка ласково, но твердо придержала его спину. В этой ситуации, которую сторонний наблюдатель воспринял бы как «двое в машине обнимаются», мантра «эта девочка – Эш Роллер» уже не действовала. Частота работы мозга упала до предела, но, несмотря на это, пульс подлетел до небес, это же противоречие, ведь сердце определяет тактовую частоту головы в «Brain Burst», так?..
Оставшаяся микроскопическая часть думательных способностей Харуюки уходила на подобные бессмысленные рассуждения, и тут он услышал почти беззвучный голос прямо через их прижатые друг к другу тела.
– Я… видела. Ты, чтобы спасти меня с У-куном, призвал страшное Усиленное воору… жение. Это же… «Доспех бедствия», да? Если бы я… не помешала… тебя от него сейчас бы уже очис… тили…
– …
Ни в силах ответить ни «йес», ни «ноу», Харуюки лишь хлопал губами. От волос Рин, находящихся совсем рядом с его дыхательными органами, исходил слабый, но чарующий цветочный аромат.
Вдыхая этот аромат, Харуюки вдруг ощутил, как в груди его вскипает какое-то странное чувство. Что-то похожее на нетерпение и тревогу, но немного другое. Болезненность, словно ткнули мягкой иголочкой…
– …Я, только я… спаслась… а ты… больше никогда не взлетишь в небо Ускоренного мира… Это… неправиль… но.
Харуюки неосознанно попытался было сделать какое-то движение руками, но при следующих словах Рин в последний момент остановил их.
– …Потому что… я до сих пор… могла продолжать сражаться в том красивом и жестоком мире… благодаря тому, что в нем… есть ты. Что я могла смотреть, как ты летишь, и в тебе отражается закат арены «Сумерки» и костры арены «Конец ве… ка». Что когда я ехала на автобусе в школу из школы, то думала о том, как я тебя вызову или ты меня вызовешь… и радова… лась…
Тут ее тихий, но горячий голос прервался, и Рин подняла голову.
Полные слез глаза уставились прямо в глаза Харуюки, и розовые губы девушки – Эш Роллера, байкера, рассекающего на шумном мотоцикле прошлого века, йя-ха-ха-ха-мегалакки заклятого противника Сильвер Кроу – произнесли:
– …Я люблю тебя.
На мгновение организм Харуюки полностью прекратил всякую деятельность – по крайней мере, так ему показалось, – и даже мышцы живота и спины, до сих пор поддерживавшие слабый вес Рин, расслабились.
Оба со стуком повалились на заднее сиденье (Харуюки снизу, Рин сверху). Пятидверный хетчбэк от знаменитого итальянского производителя был достаточно просторен в задней части, но, естественно, Харуюки все равно уткнулся головой в дверь. Однако этого удара для него все равно что не было. Потому что осязательные ощущения всей передней стороны тела вкупе с разрушительной силой только что услышанных слов практически вытряхнули из него душу.
– …Но, но…
То, что он сумел заговорить хоть и хриплым и скрипучим, но все же своим собственным голосом, уже можно было назвать чудом.
– Но я же… в реале… вот такой…
Он таки сумел выдохнуть эти слова, но даже сил подумать, что он жалок, у нынешнего Харуюки не было. Рин, однако, не только не отпрянула, но прижалась к нему еще плотней и со слезами в голосе прошептала:
– Я… честно говоря, твою настоящую личность узнала… некоторое время на… зад.
– Эээ… К-как?
– Просто ты… после нашего боя на Седьмой кольцевой линии… продолжал стоять на пешеходном переходе… там, где появился твой аватар… Я… прямо под тобой… проехала на автобусе.
– …
На это ему было ответить нечего. Когда сражаешься в открытом общественном пространстве, после окончания боя надо сразу же двигаться – это самая что ни на есть азбука. Но у Харуюки была плохая привычка: когда он был слишком взбудоражен боем, то потом еще какое-то время стоял столбом, прокручивая его в голове. И, похоже, Рин, глядя в окно автобуса, благодаря этому его и вычислила.
– Но… тогда тем более… если ты знала реального меня, то почему… почему меня…
– Потому что… у тебя… есть крылья. Не только у дуэльного аватара… у реального тебя… тоже… настоящие. Я… эти крылья… очень хорошо… вижу.
Левая рука Рин, по-прежнему прижатая к спине Харуюки, медленно погладила эту самую спину посередине.
Какое-то неописуемое ощущение прошло по телу Харуюки от пальцев ног до макушки, и у него перехватило дыхание.
Слезы Рин продолжали капать на шею Харуюки, однако на лице девушки появилась чарующая улыбка, и она сказала:
– С того дня я… решила… если… если когда-нибудь… в реале с тобой встречусь… я тебе непременно ска… жу. Что люблю тебя. Что всегда любила, еще с первого уровня. …Я очень рада, что сказала. Очень рада… что напоследок… мы с тобой вдвоем… Правда, очень рада.
– Ээ… Н-напоследок?.. – ошарашенно переспросил Харуюки.
Практически впервые встреченная им девушка по имени Рин Кусакабе сделала глубокий вдох и с решимостью на лице и в голосе сообщила:
– «Доспех бедствия», который ты призвал… я… сотру. Собственным телом… собственной душой… со… тру.
– Э, это… в смысле…
– Твой гнев, ненависть, все это я… приму на се… бя. Все хорошо… Если это будешь ты, то мне ничего не стра… шно.
Рин убрала левую руку со спины Харуюки и сняла с шеи пастельно-зеленый нейролинкер. И тут же надела металлически-серый – принадлежавший прежде ее брату, – который до сих пор сжимала в правой руке.
Как только лапки-крепления ласково прижались к тонкой шейке, освободившаяся правая рука Рин мелькнула в воздухе.
Из сумки она извлекла тонкий XSB-кабель и один его разъем воткнула в свой нейролинкер. А второй – в нейролинкер Харуюки.
Ни времени, ни возможности сказать что-либо у него не было. В поле зрения появилось багровое предупреждение о проводном соединении, потом исчезло – и в тот же миг губы Рин, едва не касающиеся его губ, прошептали короткую команду:
– Бёрст линк.
Все смятение, смущение и непонятная горько-сладкая боль, у которой не было названия, смыло прочь грохотом ускорения мыслей.
[1] «Боку» и «орэ» – в японском языке неформальные мужские формы местоимения «я». Первое является нейтральным, второе – более маскулинным, подчеркивающим «мачистость» говорящего.