ГЛАВА 8. ВОПЛОТИТЬ СКАЗАННОЕ В ДЕЛА
– Но знаешь, Яэгаси-кун. По-моему, это был перебор, – сказала, присев на скамейку возле головы Тайти, староста Майко Фудзисима. – Чтобы спасти котенка, который залез на дерево и не мог слезть, ты полез на дерево сам, да вдобавок еще, когда котенок таки свалился оттуда, ты прыгнул следом и оказался под ним – такое только в книжках можно увидеть.
– Даже если так…
Тайти был уверен, что, если бы не «высвобождение желаний», он бы до такого не дошел.
– Так или иначе, травм, похоже, нет. Честно говоря, высота была приличная. Если бы на внешкольном мероприятии кто-то пострадал, это был бы позор для меня как старосты, – и Фудзисима, словно не веря в произошедшее, глубоко вздохнула.
– …Прошу прощения, что заставил волноваться.
– Но, Яэгаси-кун, я, кажется, понимаю, почему тебя любят. Ты по-любому дуралей, но когда смотришь, что ты творишь, это трогает. А, только не пойми меня неправильно: это вовсе не означает, что я влюбилась.
«Я не такая легкомысленная девушка», – добавила она затем и цинично улыбнулась.
Блин… даже непонятно, как на такое реагировать.
– Ну… Ой, Инаба-сан идет. …Уаа.
Похоже, исчезнувшая непонятно куда Инаба вернулась. Тайти тоже повернул голову, но Фудзисима закрывала обзор, так что удостовериться он не мог. Что означало это «уаа»?
– В общем… как-то… у меня возникло ощущение, что я здесь буду только мешать… Мне это подсказывает интуиция миссионера любви. …Пожалуй, я сейчас исчезну. Еще увидимся, Яэгаси-кун.
– Эй, Фудзисима… Что ты имеешь в виду?..
Но Фудзисима, оставив эту многозначительную реплику, удалилась.
– Что за дела… – пробормотал лежащий на спине Тайти и снизу вверх посмотрел на Инабу.
– О, Ина-… – начал он, но осекся.
Лицо Инабы было мокрым от пота. Волосы растрепались, несколько прядей налипло на щеки. Она тяжело дышала.
Тело тоже представляло собой то еще зрелище. Упала она, что ли? – на черный свитер налипли сухие листья и древесные щепки. И, может, она за что-то зацепилась – рукава местами были порваны.
Но главное – из глаз Химэко Инабы катились сверкающие капельки.
Ни разу до этого момента Тайти не видел, чтобы Инаба лила слезы. На грани слез – такое бывало. Даже когда речь шла о том, что Нагасэ умрет, она ради них всех не плакала, а держалась твердо.
И вот эта Инаба сейчас, с красными глазами и шмыгающим носом, плакала.
Неужели он заставил Инабу так сильно за себя волноваться?
Тайти напряг все силы и, приподнявшись, заизвинялся:
– Прости, Инаба! И, п-пожалуйста, не плачь, вот! Я вообще, нисколечко не травмировался, и – угяо?!
На его живот обрушился удар локтем. Невиданной силы.
– Оэээээ!.. Г, гх… слу-… ты… это уже слишком… Вот теперь я травмировался…
Его чуть было не вырвало карри, но кое-как он сумел удержаться.
– Хаа… хаа… Я уж думал, помру… Ты вообще что…
– Ты заставил меня волноваться, идиот!
И после этих слова Инаба расклеилась совсем.
Не обращая внимания на испачканную одежду, она села прямо на землю. Тонкие плечи затряслись, и она разрыдалась.
Такая хрупкая. Такая слабая. Такая разбитая. Такая… милая.
Тайти мягко положил руку Инабе на плечо. Мягко, чтобы не сломать.
Вскоре Инаба вытерла слезы и тихо пробормотала:
– Когда это закончится и мы вернемся в школу… приходи на задний двор восточного корпуса, надо поговорить.
■□■□■
Когда пришло время, все погрузились на автобусы и вернулись в школу. Некоторые слишком активно интересовались, что же произошло, но от них удалось отболтаться.
Когда прозвучала команда разойтись, Инаба поймала Иори и сообщила ей, что собирается сделать. Иори спокойно кивнула и ответила: «Удачи». «Ты правда не возражаешь?» – спросила Инаба, опустив продолжение «ты потрясающе уверена в своем превосходстве». Ну и девчонка. Однако затем она сказала «спасибо» совершенно искренне.
Она вправду гордилась тем, что Иори Нагасэ – ее подруга. Когда она это сказала, Иори ответила: «И-Инабан… это не в твоем стиле… и мне как-то… неловко, жутко неловко!» – и куда-то убежала. Хорошо бы это не из-за «высвобождения желаний»…
Так или иначе, время пробежало быстрее, чем она ожидала. Этот тип честный – скорее всего, он ее уже ждал. Инаба чувствовала себя виноватой.
Она направилась к восточному корпусу. Ходьба по школьной территории в повседневной одежде вызвала странноватые ощущения.
Свернув за угол, она наконец прибыла к месту назначения.
Вот он.
Стоит спиной к ней.
Она слегка замедлила шаг.
…Хотела лишь слегка замедлить, но невольно стала красться. Ну не дура? Отсюда уже можно было и позвать. Но почему подать голос было так трудно?
Расстояние сокращалось.
Он все еще не замечал.
Расстояние сокращалось.
Он все еще не замечал.
Хруп.
Она наступила на веточку, и та сломалась.
Ей показалось, что у нее остановилось сердце.
Услышав звук, Тайти Яэгаси обернулся.
– А… Привет, Инаба, – чуть неловко произнес он и побежал к ней.
Не иди сюда.
Не беги сюда.
Я же к тебе иду, поэтому ты стой неподвижно.
Такое неразумное требование металось у нее в голове, но Тайти, нисколько этим не смущаясь, подбежал к ней и лишь тогда остановился.
Их разделяло чуть больше метра.
Это и есть нынешняя дистанция между ними двумя.
…Чего это она так поэтично выражается? Дура, что ли?
– Ты хотела о чем-то поговорить? – спросил Тайти.
Чуть подожди. Мне же тоже надо морально подготовиться.
Она посмотрела на Тайти прямо. Сделала глубокий вдох. И –
Слова почему-то не вышли.
Она отвела от Тайти взгляд.
Почему?
Она пришла сюда и все равно боится?
Но если она не скажет, то не сможет идти вперед. Если она не облечет свои чувства в слова, то никак их не передаст. Хотя она сама не могла сказать нужные слова, но при этом злилась, что другие ее не понимают.
Но…
То, что она пытается сказать сама, несомненно, разрушит ту связь между ними, которая есть сейчас. И, раз сказав, назад это она уже не вернет. Возможно даже, что она причинит боль себе и окружающим.
А главное – она, возможно, будет отвергнута. И если ее отвергнут, сможет ли она по-прежнему стоять прямо и идти вперед? Она не знала.
Риск есть. И с ним за компанию идет боль.
Но.
Она уже решила.
Она всего лишь выразит свои чувства. И на этом закончит. Хоть и боится, но скажет. Раскроется полностью. Не сбежит. Не спрячется. Не сдастся. Не поддастся страху. Итак… как же это сказать? Ой, она об этом даже и не думала. С чего начать объяснять? Сколько всего объяснять? Как сделать, чтобы он понял ее чувства? Одна фраза? Одно слово? Причина? Повод? Как ему показать? Что ему показать? Полный хаос. Голова кругом. Кровь стучит. Рассуждать уже невозможно. Мысли рассыпаются. Логика теряет смысл. Но сказать надо, и как можно быстрее. Быстрее. Придумывать фразу уже некогда. Она сама не уверена, что эту фразу проговорит. Ну и ладно. Хватит одного слова. Одного, самого важного слова. Пять букв? Пяти букв хватит. Всего пяти букв – хватит. А раз всего пяти букв хватит, открой рот и…
– …Люблю.
Аа, таки сказала.
■□■□■
Тайти услышал самые тяжелые пять букв за всю свою жизнь. Всего пять букв, но они несли с собой признание, содержащее все чувства Инабы. И в голове его закрутились самые разные вопросы.
Да ладно? Почему? Почему сейчас? А что Нагасэ? Она ведь всегда пыталась сводить его с Нагасэ, и все-таки? Что будет с другими отношениями?..
На какое-то мгновение он правда подумал: что будет, если такое случится?
Но лишь на короткое мгновение. Ему хотелось, чтобы он всего лишь что-то недопонял.
Он думал, что это самообман.
Потому что – ну в каком месте Инаба может его любить? Ясно же, что она совершенно выдающийся человек.
Это не означало, что он, и Нагасэ, и остальные – люди второго сорта. Но от Инабы исходило ощущение взрослости.
Поэтому он продолжал считать, что ничего такого быть не может.
Инаба в определенном смысле была самым уважаемым для него человеком. Конечно, даже она не была совершенством. Имелись у нее и слабости. Он это понимал. Понимал, но все равно Инаба была для него потрясающим человеком. Он узнавал от нее самые разные вещи. Что он сам может дать вот такой Инабе? Так он считал. Был убежден.
Он же, очевидно, был эгоистом, думающим только о себе.
Он вообще думал ли по-настоящему о человеческих чувствах?
Свои идеалы. Свои желания. Свои мысли о том, что правильно. Все это он лишь наваливал на других, не так ли?
Он решился посмотреть на Инабу – дрожащую всем телом, отводящую глаза, напряженную, страшно напуганную, молчащую, из последних сил произнесшую лишь пять букв.
До сих пор он не замечал. Не замечал, насколько сильные чувства испытывает к нему Инаба.
Поскольку она не говорила, он не понимал. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, большой ошибкой было бы считать это оправданием собственного непонимания. Ему следовало уделять больше внимания своей подруге. Тогда он что-то смог бы. Потому что ведь он живет не в вакууме.
Тайти взял себя в руки.
Прямо перед ним, опустив глаза и дрожа, вся красная, стояла Инаба.
Плохо. Он ведь все еще ничего не ответил. Сколько еще он будет заставлять ее ждать?
Шок был, мягко говоря, грандиозным, мысли затормозились. В голове царил хаос. Паника. В сознании крутились фигура Нагасэ, дела КрИКа, дела класса. Самые разные варианты, вытекающее из них множество предполагаемых ситуаций, громадное влияние, которое это все окажет на членов КрИКа…
Инаба вдруг подняла голову.
Она дрожала, глаза ее были в слезах, однако эти раскосые глаза смотрели на Тайти прямо.
Весь остальной мир разом унесло куда-то.
Тайти думал лишь о том, как принять искренние чувства Инабы и вернуть ей свои.
Он заговорил:
– Я… правда очень счастлив, что ты… Инаба, сказала, что любишь меня. Честно, всей душой горжусь этим.
Тут он смолк.
И продолжил:
– Но сейчас… все-таки я люблю Нагасэ.
Сейчас он хотел быть рядом с той улыбкой.
Повисло молчание.
Как сейчас отреагирует Инаба, гадал Тайти. И тут Инаба весело рассмеялась.
Искаженное, но все же невероятно прекрасное лицо.
– Вот как… Понятно. Но… вот это «сейчас» – оно означает, что ты можешь и передумать?
На этот раз улыбка ее была довольной, даже торжествующей.
– Н-нет… я не это имел в виду, но…
– Но на самом-то деле вы с Иори пока что не встречаетесь, и вообще не факт, что вы с Иори останетесь вместе на всю жизнь. Это ведь всего-навсего школьная любовь. В нее запросто можно вмешиваться.
И за этим последовала улыбка, как у шалопая-озорника.
– И еще: Иори я это все уже сказала. Так что не беспокойся. У нас с ней будет честный поединок, так что тебе нет нужды волноваться за нас обеих. Делай то, что тебе по душе. С остальным мы как-нибудь разберемся.
– Эй… эй, погоди-ка! Разговор как-то слишком быстро идет! Что… что это значит?! Как будто ты и Нагасэ деретесь за меня…
– Абсолютно точно. Ты уж постарайся, Тайти Яэгаси. Раз уж ты заставил двух лучших девушек в тебя влюбиться.
Она высунула язык и очень зловредно улыбнулась.
– П-погоди! Погоди-погоди-погоди-погоди! …Мне неловко! Жутко неловко! Неловко! Вот честно, что же… делать-то!..
– Еще меня спрашивает, что делать, вот дурак.
При этих словах Инаба подошла ближе на шаг, потом еще на шаг. И остановилась, едва не врезавшись в Тайти.
Она положила левую руку на его правое плечо. Придвинулась губами к левому уху Тайти.
Инаба была так близко, что Тайти даже показалось, будто она к нему прильнула. Ее горячее дыхание пощекотало его мочку уха.
– Смотри у меня. Я заставлю тебя в меня влюбиться.
Голос Инабы раздался у Тайти прямо в мозгу. Как будто Инаба в него проникла.
– Один раз ты это уже сделал. …Второй раз давай сделаем вместе?
Вдруг она резко ухватила Тайти за подбородок. Ее лицо придвинулось вплотную. Блестящие черные волосы. Большие раскосые глаза. Длинные ресницы.
Их губы соприкоснулись.
Горячо. Мягко.
И в следующее мгновение после того, как Тайти это почувствовал, их губы разошлись.
– …Сразу атака на упреждение. Со следующей недели буду ходить в кружок, имей в виду.
И, соблазнительно улыбаясь, Инаба облизала губы.
Честно… сердце Тайти колотилось так, что он думал – помрет.
■□■□■
Повернувшись спиной к стоящему в ступоре Тайти, Инаба удалилась.
Спокойно и элегантно, чтобы Тайти не догадался, что ее сердце чуть не взорвалось.
Но сколько она ни думала, а ноги сами собой несли ее все быстрее и останавливаться не желали.
Все-таки она удержалась от того, чтобы перейти на бег, пока не свернула за угол.
И лишь тогда понеслась со всех ног.
Бежать. Бежать. Бежать. Она бежала с такой быстротой, с какой, возможно, еще никогда не бегала.
Сегодня она бегала слишком много. Хотя и была домашним ребенком. Уже какое-то время у нее болели мышцы. Но она не обращала на это внимания.
Она нашла укрытие в тени северного корпуса.
За секунду убедившись, что вокруг никого нет, она села на землю.
– Ааа… Чуть не… умерла со стыда… Все-таки поцеловала…
В одиночестве глядя в землю, она закричала, потом рассмеялась:
– А-ха, ха-ха-ах-ха-ха-ха-ха-ха-хах-ха!
Во рту оставалось ощущение Тайти. Что делать? Вытереть? Слизнуть? Выплюнуть?
Телу жарко-жарко-жарко-жарко-жарко. В груди давит-давит-давит-давит. Как-то выдохнуть бы. Поскорее бы выдохнуть. Это и есть «любовь»?..
Она была вся во власти эмоций. Рациональности как не бывало. Она стала полной дурой.
Аа, но…
Это было на удивление… неплохо.