Предыдущая          Следующая

ЗАРАЖЕНИЕ 11.8

Я видела, что Док Кью раздражался все сильнее, по мере того как в его кабинет входили новые люди.

Десять человек всего. Восемь из них – те, кто набились в машину и фальшивую «скорую», которые прислал Змей. Лиза, я, Брайс, Шарлотта, Минор, Сенегал, Челюсть и Брукс. Еще двое, водители, зашли, чтобы убедиться, что всё в порядке, после чего вышли обратно и остались на страже перед входом.

Добрый доктор окинул взглядом нашу группу, приказал положить Брайса на ближайшую койку, потом вздохнул и сказал, что залатает остальных после того, как закончит с парнем. Лиза предложила мне быть следующей, и это означало, что мне пришлось сесть на кровать в дальнем углу. Это оказалось удачным решением сразу по нескольким причинам: Лизе это дало возможность приватно поговорить с Минором, а мне – перекинуться словами с Шарлоттой.

Доктор Кью велел остальным членам отряда Минора выйти, пока их не позовут, – стало быть, снаружи сторожило еще больше народу. Мне подумалось, не слишком ли их много, – наши телохранители могли навлечь на нас больше проблем, чем их отсутствие, просто потому, что привлекут к себе внимание.

Шарлотта явно была напугана. И, возможно, имела для этого все основания. Она наверняка понимала, что прикоснулась к такой информации и к таким подробностям, что мы не можем ее просто взять и отпустить.

Я пересела на кровати по-турецки, поправив подушку позади себя, чтобы не упираться в спинку. Указала перед собой и велела Шарлотте:

– Сядь.

Она подчинилась, но села на самый краешек, свесив ноги и вывернувшись ко мне лицом, словно хотела иметь возможность убежать в любой момент.

Немного поразмыслив, я нахмурилась и сказала:

– Я не знаю, что с тобой делать.

– Тебе ведь и не надо ничего делать? – у нее это прозвучало как просьба.

– Ты первый человек, кто знал меня и кто сейчас знает про все это, – тут я сделала паузу. – Или кто знал про меня.

Она уткнулась взглядом в свои ладони.

– Я… я не… я ничего не видела.

– Шарлотта, – я снова нахмурилась. – Посмотри на меня. Прямо в глаза.

Она нехотя сделала это.

– Я не дура, – сказала я ей. – Это клише очень миленькое, но суть не меняется: мы обе отлично знаем, что ты видела все. И это серьезно.

Она посмотрела на картину слева от нас: на врача, Брайса, Лизу и Минора. Склонившись ко мне, она прошептала почти горестно:

– Почему ты привела меня сюда?

– Потому что ты уже видела слишком много. Это было неизбежно. Мы не могли скрыть это от тебя, не оставив тебя там, а этого никто из нас не хотел, правда?

Она покачала головой, лицо ее поугрюмело.

Увидев это, я ответила на ее предыдущий вопрос:

– Я привела тебя сюда, потому что хотела, чтобы ты знала: наша группа – это не несколько детишек в костюмах, которые бегают по городу. Мы организация.

– Я не хочу этого знать! – произнесла она, стискивая руками штанину.

– Тебе нужно, – начала я. Я собиралась продолжить, но отвлеклась: в комнату вошла еще одна группа солдат. Они внесли белую холодильную камеру и поставили возле койки Брайса. Забыв о своих мыслях, я наблюдала, пытаясь понять, в порядке ли паренек.

Камеру открыли; из нее извлекли и повесили на стену рядом с Брайсом пакеты с кровью. Как только это было сделано, солдаты молча унесли камеру.

Я вздохнула.

– Послушай, Шарлотта, я тебе не враг.

– Ты спасла мне жизнь, – сказала она.

– Ну, это, может, преувеличение. Я спасла тебя от тех типов, которые бы тебя, наверное, изнасиловали…

Я увидела, как она вся съежилась.

– …Прости, – жалко извинилась я.

– Ты злодейка, – произнесла она, и мне понадобилась секунда, чтобы понять, что это скорее non-sequitor[1], чем упрек за напоминание о том, что с ней едва не случилось.

– Я злодейка, – согласилась я.

– И ты мне сейчас скажешь, что, если я хоть раз открою рот, ты меня убьешь.

– Это тоже вариант. Или, говоря теоретически, я могла бы причинить боль тебе или твоим близким.

Она сникла, что было весьма впечатляюще, если учесть, что и до моих слов она была не сказать чтоб сверхэнергичной. Похоже, у нее не осталось сил даже бояться.

– Я не собираюсь идти этим путем, – сказала я ей. – Я не хочу быть таким плохим парнем.

Шарлотта подняла на меня глаза.

– Я сейчас буду импровизировать, и ты меня прости, если мои идеи будут немного грубоваты… но на ум их приходит две. Первая: ты уезжаешь. И я снимаю тебя с крючка.

– Уезжаю? Из города?

Я кивнула.

– Уезжаешь из Броктон-Бея. У тебя тут есть семья?

– Мама. Она учится, чтобы пойти в строительную команду.

– Ты уедешь из города вместе с мамой. Оставишь позади все вот это: разрушенный город, то, что было в торговом центре, меня – все.

– И я буду обо всем молчать, – закончила она мою мысль.

– Да. Ты будешь держать язык за зубами. Потому что если ты будешь обсуждать вещи, которых не должна знать? Вот эти солдаты, хакеры, кроты, которые у нас есть в полиции, ФБР и правительстве, вон та моя подруга-телепатка – они тебя найдут.

Я увидела, что она стиснула штанину чуть сильнее.

– И поверь мне, Шарлотта, я вовсе не хочу причинять тебе зло. Но от меня тут уже ничего не будет зависеть. Я здесь далеко не босс. А те, у кого власть? Они будут со всем этим разбираться. Они разберутся с тобой.

– Я ничего не скажу. Правда.

– Я знаю. И я знаю, что ты даже не намекнешь на то, что тебе известно, – разве что психотерапевту и при абсолютной уверенности, что это конфиденциально. Вот что я предлагаю.

Она повесила голову.

– Я… не думаю, что смогу вот так уйти. Я хотела, еще до всего этого, но мой зейди[2], мой дедушка, он отказывается уходить, и он не может сам о себе позаботиться, когда город в таком состоянии. Поэтому мы и не эвакуировались.

– Ты можешь рассказать маме и дедушке часть того, что произошло. Что тебя схватили «Торговцы»,  что ты сбежала, что ты не чувствуешь себя в безопасности.

Она поджала колени к груди и зарылась в них лицом.

– Нет.

– Окей. Тогда остается вариант номер два.

– Я… – начала она, но смолкла, когда я подняла руку.

– Ничего не говори, пока я не объясню. А то я собьюсь и забуду, что хотела сказать. Ты будешь работать на меня. Любые сомнения и возможности, которые заставили тебя сейчас напрячься? Ничего этого не будет. Ты будешь в безопасности. Безопаснее, чем была раньше. И тебе не придется делать ничего незаконного, если только сама не захочешь.

– Но все равно если я буду помогать тебе, я буду косвенно поддерживать преступность.

– Будешь. Но, думаю, мой подход тебя удивит. Я не стремлюсь причинять зло невинным. Я не толкаю тяжелую наркоту, не крышую никого за деньги.

– Тогда чем ты занимаешься?

Забавно, как все идет по кругу. Я вспомнила свой разговор с «Темными лошадками» при нашей второй встрече. Тот самый разговор, который привел к тому, что я к ним вступила.

– Боюсь, полная картина прилагается только к членству, – повторила я Лизину фразу из той беседы.

– У меня нет особых вариантов, да?

– Есть. Больше, чем ты думаешь. Я не требую ответа прямо сейчас. Подумай немножко. Ты останешься здесь по крайней мере до тех пор, пока твои ссадины и царапины не осмотрят.

Шарлотта перевела взгляд на свои руки. Ее костяшки и кончики пальцев были сбиты, на шее сбоку виднелся неглубокий порез.

– Об этом можно не переживать.

– Это при нынешнем-то состоянии города? Ты схватишь инфекцию, если об этом не позаботиться. Расслабься. Веришь или нет, но здесь и сейчас ты в большей безопасности, чем была последние несколько недель. Дыши ровно и думай о том, как ты собираешься поступить.

Она кинула взгляд по сторонам, и я видела, что она мне не верит. Все же она посмотрела мне в глаза и кивнула.

Что ж, я пока что не решила проблему с Шарлоттой, но, по крайней мере, я к ней подступилась. Если быть честной с самой собой, одна из причин, почему я сказала ей не давать ответ немедленно, – это было желание выиграть время, чтобы подумать.

Возможно, это была плохая идея, потому что, как только я осталась наедине со своими мыслями, во мне стала нарастать тревога. Я беспокоилась. Не только о Шарлотте, но и о своей территории. А вдруг «Торговцы» на нее напали, пока меня не было? Лиза сказала, что они почти все будут на вечеринке, но полной уверенности у меня быть не могло. Мрак, конечно, приглядывал за территорией за меня, но он наверняка устал, и он не знает ее так же хорошо, как я.

Я почти сожалела, что ушла ради всего вот этого, ради Брайса, хоть и знала, что поступила бы так снова.

Если что-то меня и успокаивало, то вид Лизы с двумя командирами отрядов. Она немного посмеялась и положила пальцы на руку второго капитана, которого звали Рыбон. Заметив, что я на нее смотрю, она улыбнулась и подмигнула.

Когда Доктор Кью сделал все, что мог, для Брайса, он переключил внимание на меня. Я обзавелась очередными швами, на этот раз на руке, что было забавно. Еще мне пришлось увидеть, как он обрабатывает дезинфицирующей пеной все мои порезы и ссадины; это саднило просто адски.

Он почти закончил, когда в дверь постучали. Там стоял Челюсть, который, как я и просила, привел Сьерру. Она тут же подошла к койке Брайса.

– Его рука, – сказала она.

– Там было жарко, – произнесла Лиза, шагая ей навстречу. – Это не мы начали, но дела пошли погано.

Сьерра молча кивнула, потом повернулась к Брайсу. Опустилась на колени возле его койки и взялась за здоровую руку.

– Прости, – сказала Лиза.

Сьерра помотала головой; ее дреды закачались.

– Нет. Я понимаю. Рука – не ваша вина. Он здесь, и он живой благодаря вам.

– Нет. Я прошу прощения потому, что должна сказать тебе то, что слушать будет трудно. Но тебе надо это знать.

Сьерра подняла взгляд, ее брови наморщились от беспокойства.

– Они его накачали наркотиками? Грязные иглы? Они его… Он…

– Они его пальцем не тронули, – заверила ее Лиза. – Но это потому, что он не был одной из их жертв. Он был одним из них.

Сьерра помотала головой.

– Нет. Вы просто неправильно поняли.

– Те люди, которые напали на церковь? Он был с ними. И покалечился он, когда помогал им драться за приз, который предлагали их лидеры.

– Нет, – Сьерра вновь помотала головой. – Он не стал бы!

Лиза пожала плечами, не в силах найти слова, чтобы ее убедить.

Теперь Сьерра явно была рассержена. Она встала, глядя Лизе в лицо.

– Нет! Где Рой? Где ваш босс?

Я колебалась. Моя секретная личность, какая бы она ни была, и так уже трещала по швам. Не то чтобы я была к ней так уж привязана, поскольку в последнее время я не очень много времени была «Тейлор», но в уголке моего сознания всегда таилось беспокойство, что я сжигаю мосты в том плане, что не смогу вернуться домой, или что я выдаю какие-то зацепки, которые позволят кому-то выследить папу и причинить ему вред.

С другой стороны, я понимала, что Сьерра на грани срыва. Я не могла предвидеть, расплачется ли она, ударит Лизу или скажет что-нибудь лишнее, но ее действия могли вызвать острую реакцию солдат, а это было недопустимо. Поэтому я встала с койки.

– Сьерра, – окликнула я ее.

Она крутанулась в мою сторону и уставилась на меня. Я смотрела, как изменилось ее выражение лица, когда она поняла, кто я.

– Вы ранены, – произнесла она, едва ли не ошарашенная осознанием этого. Насколько же погано я выглядела, если мои раны отвлекли ее от брата? Или дело в самом осознании того, что суперзлодей может быть ранен?

– Дела пошли погано, – сказала я. Потом с нажимом добавила: – Лиза не лгала.

Сьерра покачала головой.

– Это же бессмысленно. Он не стал бы. Только не этот мальчик, с которым я выросла, с которым мы вместе ужинали.

Лиза из-за ее спины ответила:

– Его родители были в больнице, его дома и школы не стало; он был просто перепуганным, сбитым с толку мальцом, которому предложили общину и силу изменить мир. Это то же самое, что культы делают. Они охотятся на людей, когда те уязвимее всего, на людей, которые заблудились, которые потеряли корни, которые голодны и слабы. Легко недооценить, как просто им подобраться к человеку.

– Черт! – Сьерра развернулась и пнула койку Брайса. – Это что, оправдание? Ни хера, он так просто не отделается! Вы сказали, он к ним вступил! Ему вовсе не промыли мозги, когда он, блин, решил пойти с ним!

Она снова пнула койку, да так сильно, что та отодвинулась на дюйм-два.

Я увидела, что Доктор подался вперед, среагировав на нападение на свою мебель и пациента, но Минор, Челюсть и Рыбон двинулись раньше.

– Парни, стойте, – приказала я им.

Они остановились. Это было странновато – то, что люди меня слушались. Сьерра повернулась и увидела солдат; на лице ее мелькали самые разные эмоции.

– Он не отделается просто, – сказала я. – Он потерял большую часть кисти. Я не врач, но, возможно, он потеряет и остальное, в зависимости от того, как там с кровообращением.

– Он потеряет все остальные пальцы, кроме большого, – произнес Доктор.

– Ну вот, значит, он проживет всю оставшуюся жизнь с этим напоминанием о собственном идиотстве, – сказала я Сьерре. – Реальный вопрос сейчас – что мы с ним будем делать.

Сьерра была настолько сосредоточена на темах ответственности, вины и предательства, что, кажется, у нее ушло несколько секунд, чтобы осознать проблемы, возникшие теперь, после возвращения ее брата. Я видела, как ее ударила сама мысль, что она может снова пережить потерю брата и снова испытать ту же боль и тревогу, едва ему представится возможность ускользнуть опять.

Дока Кью вся эта драма, похоже, не волновала. Едва он более-менее уверился, что Сьерра не будет больше тревожить его пациента, как поднялся и зашагал к Шарлотте, чтобы начать латать ее. Я подошла к Сьерре и отвела ее от койки брата в дальний угол комнаты, поблизости от Шарлотты и врача, где она не будет путаться ни у кого под ногами.

– А вы не могли бы его взять к себе? – спросила она, как только мы остановились.

– Могу ли я предложить ему койку? Теоретически да. Но он ведь просто снова сбежит. Не то чтобы ему было куда бежать, но…

Я смолкла, когда увидела растерянность на ее лице.

– Возможно, «Торговцев» больше нет.

– Благодаря вам?

Я покачала головой.

– Благодаря кое-кому другому. Их лидеры капитально сели в лужу, им будет трудновато заставить своих сторонников уважать их после того, как им надрали задницы так, как надрали. Преступники, скорее всего, по-прежнему будут на улицах, но они будут уже не такими организованными. Добавим грызню между собой, соперничество группировок, жадность… В общем, настолько целеустремленными они уже не станут.

– Но та девушка сказала, мой брат был с теми людьми из церкви; он может снова их найти, или они найдут его.

– О них можно больше не думать, – сообщила я ей.

Ее глаза округлились.

– Из-за того, что я попросила вас сделать?

Какой здесь правильный ответ? По-моему, что бы я сейчас ни сказала, это может ее оскорбить. Если я скажу «да», не придет ли она в ужас? Если я скажу «нет», не сочтет ли она это неудачей с моей стороны?

– В небольшой степени из-за этого, да, – признала я, сохранив туман.

Сьерра наморщила лоб.

– Послушай, – сказала я. – Мне надо возвращаться на свою территорию. Если тебе нужно место, где жить, можешь пойти со мной, но сперва мы должны решить, что делать с Брайсом.

– А вы не могли бы подержать его взаперти? Пока он не наберется уму-разуму?

– Я бы так сделала, если бы считала, что это что-то даст. Но если его запереть, он только разозлится и обидится, и потом еще сильнее захочет удрать.

– Но он удерет в любом случае.

– Вероятно. Он не поверит, если я расскажу ему о его дружках.

И то, что Лиза уже соврала ему про Сьерру, тоже выйдет боком, мысленно добавила я.

– И что же нам делать?

Я не знала, что ей ответить. Обернулась и позвала через всю комнату:

– Лиза!

Она прервала беседу с Минором и Рыбоном и подошла к нам.

– Да?

– Мы беспокоимся, что пацан сбежит. У тебя есть идеи, что тут может сработать?

Она пожала плечами.

– Что если дать ему то, чего он хочет?

– А именно?

– Он хочет адреналина, он хочет чувствовать себя взрослым, он хочет уважения и, может быть, чуть-чуть силы как раз в тот момент своей жизни, когда он, возможно, чувствует себя довольно-таки бессильным – когда он лишился дома, семьи, безопасности и так далее.

– Окей. И мы этого достигнем с помощью?..

– Если ты дашь добро, я его рекрутирую.

– На вид монументально плохая идея, – признала я.

– Мои солдаты будут держать его в узде. От Сенегала и Брукса я буду держать его подальше. Минор, Притт и Челюсть смогут присмотреть за ним и вдолбить в него какую-никакую дисциплину, и они отлично сумеют выследить его, если он надумает смыться. Я буду держать его подальше от неприятностей – пусть он собирает информацию и служит лишней парой глаз на улице. Сперва он будет это все ненавидеть – мало того, что он кусок руки потерял, так еще и солдаты его прессуют, – но, думаю, втянется, когда начнет делать что-то конкретное. Какой пацан не хочет стать секретным агентом?

У меня оставались сомнения, но я не хотела разносить Лизину идею. Поэтому перевела взгляд на Сьерру и спросила:

– Что думаешь?

Она нахмурилась.

– Можно, чтобы это было временно? Я не хочу, чтобы он в чем-то увяз и не мог развязаться, даже когда школы снова заработают и мы попытаемся снова жить нормально.

– Это можно сделать временным, – заверила ее Лиза.

– Он не пострадает.

– Один из этих ребят будет с ним девяносто процентов времени, – Лиза указала на Минора, Челюсть и Рыбона.

Я увидела, как Сьерра кинула взгляд на меня, на мои раны, и поняла, о чем она думает. Тем не менее эту тему она развивать не стала.

– Окей. Но я тоже присоединюсь, чтобы приглядывать за ним.

– Я бы с удовольствием взяла еще одного рекрута, – улыбнулась Лиза и повернулась ко мне, – но она заметила тебя первой.

Сьерра переводила взгляд между мной и Лизой, потом спросила Лизу:

– Ты не работаешь на Рой?

– Хочешь верь, хочешь нет, но мы партнеры, – ответила Лиза. – Мы контролируем разные территории.

– А. Две территории.

– Девять, – поправила ее Лиза. – Девять злодеев, девять территорий. В городе не становится лучше, и люди у власти неспособны ничего сделать, так что мы берем все в свои руки.

– Вы пытаетесь все наладить?

– Некоторые из нас. Большинство. Одни хотят помочь, как вот Рой, другие делают это потому, что знают: когда тут все снова завертится, мы будем частью этого, – и Лиза ухмыльнулась.

Я подхватила:

– Это в общих чертах то, что мы делаем. Ты слышала, что я сказала людям на моей территории. Я стараюсь обеспечить людей едой, я хочу дать им безопасность, и я хотела помочь тебе и твоему брату. Если ты согласишься работать на меня, то в этом и будешь мне помогать.

Сьерра покачала головой.

– Я сказала, что присоединюсь, только потому, что хотела приглядывать за братом.

Лиза пожала плечами.

– Тогда предлагаю тебе сделку. Ты вступишь в группу Рой, а я дам тебе контактный номер. Этот телефон будет у того, кто присматривает за Брайсом, и он будет держать тебя в курсе где угодно и когда угодно. Или даст тебе самой с ним поговорить, если ты захочешь.

– Это не…

– Не идеальный вариант, да. Но Рой, скорее всего, позволит тебе ходить на мою территорию, чтобы видеться с Брайсом, когда ты захочешь…

– Конечно, – вставила я.

– …И скажу тебе прямо: у него в голове сейчас чувство вины, что он тебя предал, плюс обида, плюс он сейчас в том возрасте, когда люди бунтуют против родителей, а ты для него ближе всего к родителю… В общем, может, будет и лучше, если ты дашь ему пространство.

Я увидела слабое изменение в выражении лица Сьерры, увидела, как она кинула взгляд на Брайса и насупила брови. Слова Лизы ее задели. Они были правдивы, факт, но мне надо будет как-нибудь помягче довести до Лизы, чтобы она впредь действовала поделикатнее.

– Окей, – сказала мне Сьерра. – Но я могу уйти в любой момент.

– Можешь, – ответила я.

– И я уйду сразу, как только вы нарушите сделку, или когда Брайс пострадает.

– Верю.

Она протянула мне руку, и я ее пожала.

– Теперь иди, – сказала мне Лиза. – Я отправлю к тебе Сьерру с одним из моих мальчиков, когда она закончит навещать Брайса и убедится, что он устроен. Я знаю, тебе не терпится проверить свою территорию.

Я кивнула.

– Спасибо. И за то, что помогла найти Брайса, и за вот эту работу здесь.

Она ухмыльнулась и помахала мне рукой.

– Пустяки.

Я коротко обняла Лизу и направилась к Шарлотте.

Тут переговоров не было. Шарлотта находилась достаточно близко от нас, чтобы слышать часть беседы, и она видела кусочек со Сьеррой. Что бы она ни увидела конкретно, это явно придало ей уверенности. Она уже не выглядела такой нерешительной, как раньше, и протянула мне руку для пожатия.

– Ты уверена?

– Ага.

– Потому что ты ведь правда можешь уехать из города.

Она покачала головой.

– Мой дедушка должен оставаться здесь. Он провел в родном доме всю последнюю половину своей жизни, и, думаю, переезд его убьет.

– Ну, если ты уверена… – сказала я. Она кивнула.

Я пожала ей руку.

 

***

 

– Мрак? – крикнула я, как только мы с Шарлоттой вошли в мое логово. – Надень маску! Я с гостем!

Несмотря на довольно смелое отношение Лизы к этому делу и мою собственную уступку обстоятельствам, раскрывать и его секретную личность смысла не было.

– Хорошо! – откликнулся он сверху. И вскоре спустился с лестницы в шлеме. Едва увидев меня, он остановился. – Что произошло?

– Небольшая драчка, – ответила я. Мне уже выдалась возможность глянуть на себя в зеркало, и я знала, что синяк на моей скуле шикарно переливается желто-зелеными оттенками. – У тебя тут проблемы были?

Мрак покачал головой. Он не кутался в тьму, поэтому его голос, когда он отвечал, звучал нормально.

– Все тихо. Поручение хотя бы успешно выполнила?

– Достаточно успешно. Это Шарлотта, одна из моих новых… подчиненных.

Как мне вообще их называть? Подручными, подчиненными, миньонами?

– Уже рекрутируешь? – он тихо присвистнул.

– Двое новеньких. Вторая девушка тоже скоро подойдет.

– Тебе бы лучше притормозить. Я только когда пришел сюда, услышал, что ты сделала, чтобы взять тут все под контроль. Я опасался, что ты спровоцировала войну и оставила меня разбираться, пока Лиза не сказала мне, что основные угрозы заняты в другом месте.

– Извини.

– Серьезно, ты продвигаешься чересчур быстро. Мы с Чертовкой еще только начали выживать банды и прочих преступников с нашей территории. И еще даже не говорили, кого будем рекрутировать и как.

– Я объясню попозже?

– Это необязательно.

– Я хочу объяснить. Просто… попозже.

– У меня ощущение, что я тут лишняя, – заговорила Шарлотта. – Тут есть куда мне пойти, чтобы не действовать вам на нервы?

– На кухню, если хочешь есть, или… – я оборвала фразу, увидев, как она просияла от этой идеи. Я указала в сторону кухни. – Вон там. Бери что хочешь, угощайся.

Приятно было видеть ее радость, когда она начала рыться в кухонных шкафчиках и находить всякую всячину от закусок до пасты и газировки. Мы с Мраком переместились в комнату, заставленную ящиками с припасами; оттуда мы могли видеть Шарлотту, но не были от нее в прямой слышимости.

– Если ты так напрягаешься, чтобы показать мне, что ты стараешься…

– Не поэтому.

– Окей. Но серьезно, тебе вовсе не нужно кому-то что-то доказывать. Ты в курсе, что Ябеда мне только что позвонила? Десять минут назад?

Десять минут назад я как раз вышла от доктора и направилась к себе в логово вместе с Шарлоттой.

Я нахмурилась.

– И что она сказала?

– Изгрызла меня всего за то, что я был с тобой слишком суров после… откровений в больнице, и за то, что я тебя отшил. По сути, назвала меня ослом.

У меня затеплели уши.

– Сказала же ей не лезть.

– В общем, она влезла, и думаю, что правильно сделала. Я действительно был немного твердолобым.

Я пожала плечами. Не могла с ним согласиться, не обидев его, но и возражать тоже не стала. Я тоже была по-своему упряма.

Он предложил:

– Может, будем считать, что мы квиты? Я уже говорил, но повторю: думаю, мы можем когда-нибудь стать лучшими друзьями. Мне хотелось бы продвигаться к этому, если ты не против. Если не чувствуешь какой-то неловкости или…

Я ощутила, что краснею все больше, и поспешила перебить его, прежде чем он вновь поднимет тему моего идиотского признания.

– Все нормально. Да. Давай так и сделаем.

– Хорошо, – он хлопнул меня по плечу. Знак дружбы, товарищества, плюс легкое удостоверивание, что я на расстоянии вытянутой руки. Или это только мое воображение?

С этим жить можно. Это в миллион раз лучше, чем тихая враждебность и обида, которую я ощущала от него в последнее время.

– Ничего, если я буду как-нибудь заглядывать? – спросил он. – Чтобы мы держали друг друга в курсе или просто потусили вместе?

– Потусить – это то, что надо, – ответила я, чувствуя неубедительность своего ответа.

– Я пойду спать. Сегодня был долгий день. Береги себя, ладно? – сказал он вместо прощания, направившись к двери.

– Ты тоже, – кивнула я.

Когда я вошла в кухню, Шарлотта держала в одной руке пачку тостерных штруделей[3], а в другой – упаковку теста для печенья. Она ополоснула лицо, и от макияжной штукатурки остались лишь следы. Она выглядела на сто лет моложе и спросила меня, как маленький ребенок:

– Можно я воспользуюсь твоей плитой?

– Вперед. Но на меня тоже сделай, – улыбнулась я.

Мой новый миньон принялся разбираться с плитой, а я смогла позволить себе минутную паузу. Сомнения и неуверенность все еще меня грызли, но я не чувствовала вины за то, что не добилась сегодня большего прогресса. Я сделала все, что могла, чтобы продвинуться вперед по пути к спасению Дины. И Лиза, и Брайан признали, что я иду семимильными шагами, и это вселяло надежду, что Змей тоже впечатлится.

Дела шли неидеально, но они шли лучше. Я в нормальных отношениях с Брайаном, я продвигалась со своими планами, Лиза тоже продвигалась со своими, и немножко, совсем чуть-чуть, но я чувствовала, будто наконец-то шагнула к той мечте, которая была у меня в начале года, – мечте стать супергероиней.

Я злодейка. Я отдала приказ оставить человека умирать. Может, когда я посплю и смогу мыслить яснее, то, что я бросила Томаса, будет тяготить мою совесть сильнее, чем сейчас. Может, нет. Но я сделала и что-то для того, чтобы помочь людям, без всякой задней мысли. Я вернула Сьерре брата, я спасла Шарлотту. Это меня радовало.

В общем и целом? Если не вдаваться в каждую мелочь? Впервые за долгое время я испытывала осторожный оптимизм. Впервые за недели, а то и за месяцы мне казалось, что, может быть, все в итоге и получится.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Non-sequitor – (лат.; правильно – non-sequitur) утверждение, не следующее логически из предыдущих.

[2] Зейди или зейде – (идиш) «дедушка».

[3] Тостерный штрудель – выпечка в виде тоста с начинкой, которая продается в замороженном виде, разогревается в тостере и поливается глазурью, продающейся в комплекте.