КАРА 19.5
Мрак, созданный Ехидной, переключил внимание на нас. Его тьма скопилась вокруг него, а потом хлынула вперед, точно цунами из нефти. Я уже была на Атланте и поднималась в воздух. Я не могла изменить того факта, что Козел Отпущения оставался в фургоне, и, если мы разделимся…
Я полетела следом за волной тьмы, отслеживая ее путь, когда она натолкнулась на фургон Козла Отпущения, и пытаясь угадать, где он в итоге окажется.
Тьма ударилась в стену, и фургон появился, вновь материальный. Многих героев переправило на два – три квартала от тех мест, где они стояли.
Мое сердце колотилось в груди, когда я поморгала и удостоверилась, что не ослепла. Если бы псевдо-Мрак отрубил способность Козла Отпущения или нанес достаточно сильный удар, чтобы разрушить эффект, я бы оказалась в худшей форме, чем прежде.
Я могла видеть, я могла дышать. Козел Отпущения в фургоне был в порядке.
Псевдо-Мрак нас разметал. Наши боевое построение, изначально плотное, теперь рассыпалось по нескольким кварталам, и людям было на удивление трудно приходить в себя. Один из командиров смог организовать свой отряд и задать ему верное направление, прежде чем Мрак Ехидны ударил по ним вновь.
Мои возможности были здесь ограничены.
Я собрала своих букашек и начала работать над тем, чтобы остановить псевдо-Мрака.
У меня были заранее заготовлены шнуры. Я сплела несколько штук вместе, создав стофутовый трос, и послала букашек нести его вперед.
Минуту спустя самые быстрые из летающих букашек уже обвивали трос вокруг шеи псевдо-Мрака, а остальные кусали и жалили. Он едва реагировал – разве что прихлопывал насекомых, когда они на него садились.
Надо его к чему-то привязать. Телефонный столб? Это его не остановит и даже не помешает делать то, что он сейчас делал, – разрушать наши боевые порядки. А если он может телепортировать самого себя, то в долгой перспективе это его вовсе не задержит.
Легенда, Эйдолон и Александрия в компании других летающих героев вступили в схватку. Судя по скоординированности их действий, это они спланировали заранее. Александрия пошла в атаку первой, описав вокруг Ехидны дугу и спикировав на одну из задних ног. Нанеся удар, она прилипла. Благодаря собственной силе и одному из лазеров Легенды ей удалось высвободиться прежде, чем Ехидна успела развернуться и окутать ее собой.
Эйдолон начал действовать еще до того, как Александрия освободилась. Он испустил пузырь, который раздувался на лету. Ехидны он достиг, уже будучи вдвое крупнее ее, занимая пространство от тротуара до тротуара. Цвета вокруг Ехидны поблекли, ее движения замедлились до десятой доли от прежнего.
Эффект искажения времени. Легенда воспользовался этой возможностью и выпустил двадцать отдельных лучей. Каждый из них вылетел уверенным, несгибаемым пучком, но потом развернулся в воздухе и обрушился на Ехидну. Каждый был тщательно нацелен таким образом, чтобы пройти через центр ее тела и избежать тех мест, где она держала поглощенных жертв, а то и вырезать этих жертв из нее.
Один луч повернул вниз, а потом резко вправо; он врезался в землю непосредственно справа от Мрака-телепортатора. Луч рванулся к псевдо-Мраку, и тот с помощью своей тьмы телепортировался в безопасное место, заодно оборвав созданный мною трос.
Я велела букашкам подобрать трос и переправить его туда, куда телепортировался псевдо-Мрак. Я знала, что пытаться связать телепортатора бессмысленно, но можно было попробовать как-то помешать ему применять способности, допустим, в критический момент связать ему лодыжки… хоть что-то, что могло бы помочь. Помимо этого, мне оставалось лишь надеяться, что его доконает яд.
Ехидна попыталась двинуться вбок, однако лучи Легенды следовали за ней неотступно, растя в размере и числе. Тридцать, сорок, пятьдесят… и каждый пронзал ее плоть, словно она была из снега, не больше. Не то дым, не то пар клубился вокруг нее, когда плоть обугливалась и кипела. Возможно, искажение времени влияло и на лазерные лучи тоже, но это не имело значения, раз они летели со скоростью света изначально.
Ехидна сделала финт вправо и тут же ринулась влево, однако прицел Легенды не сбился ни малейшим образом, а замедляющий эффект Эйдолона отплыл в сторону вслед за Ехидной. Тем не менее она двигалась быстрее, чем Эйдолонов пузырь. Медленно, но верно, пока куски ее плоти отделялись от тела и падали на землю, она пробиралась к периметру эффекта.
Александрия пролетела низко над землей; она ударила по светофору и тут же подхватила его. Секунда – и она превратилась в размытое пятно, еще секунда – и она как будто двигалась со скоростью бегущего человека. Ворвавшись в зону замедляющего эффекта, Александрия понеслась прямо к Ехидне.
Замах был как в замедленном кино, но и движения Ехидны тоже. Александрия ударила металлическим столбом, и Ехидна двигалась так, будто получила удар в полную силу. От мощи удара ее передние лапы оторвались от земли, и она поднялась на дыбы; собачьи морды исказились от боли и ярости.
Лазеры облетали Александрию, проходя в считаных сантиметрах от нее. Она, даже не вздрогнув, опустилась к самой земле позади Ехидны, руками и коленом выпрямила погнувшийся столб, а затем вонзила его сзади в ногу Ехидны, туда, где пытался выбраться один из героев. Рассекающие лазеры Легенды и столб-рычаг помогли его высвободить. Александрия подхватила его, прежде чем он упал на землю, и отбросила в сторону.
Другие герои увидели это и заняли нужные позиции, прежде чем он долетел до края Эйдолонова эффекта. Он приобрел нормальную скорость, и герои его поймали.
Мрак Ехидны закутал все вокруг во тьму, и Легенда открыл огонь туда, откуда эта тьма изливалась: по первому этажу продуктового магазина поблизости. Мои букашки обнаружили псевдо-Мрака в дальнем его конце и спустя считаные секунды, которые ушли, чтобы организоваться, соединили концы троса. Теперь он был чуть короче ста футов. Если я привяжу его к раме ближайшего окна, а псевдо-Мрак попытается бежать, то, возможно, трос собьет его с ног. Но ничего этого не получилось.
Псевдо-Мрак телепортировал Ехидну к себе, избавив ее и от атак Легенды, и от торможения Эйдолона. Тьма окутала их обоих, дав Ехидне секунду, чтобы перевести дух и регенерировать.
Мрака нужно вывести из игры. Я попыталась представить себе, что будет дальше, предугадать их следующий ход. Ноэль снова ринется в схватку. Либо псевдо-Мрак поможет ей в этом с телепортацией, либо…
Я привязала второй конец троса к костной пластине, выступающей из тела Ехидны сбоку.
Эйдолон указывал на здание, за которым материализовалась Ехидна; указывал двумя пальцами, отставив большой палец, словно изображал пистолет. Легенда понял сигнал и открыл огонь, засыпав первый этаж здания бесчисленным множеством лазерных лучей.
Психо-Мрак укрылся, пригнувшись за мусорным баком. В тот же момент Ехидна сделала ровно то, на что я надеялась: понеслась вперед. Трос натянулся; силой и внезапностью рывка псевдо-Мрака сбило с ног.
Я не завязала на конце нормальную петлю, однако трос таки был накинут ему на шею. Я где-то читала, что при повешении петля убивает, ломая шею, а не душа жертву, если только она правильно завязана и жертва падает с приличной высоты.
Сейчас падения не было, но трос вокруг шеи был, а существо на другом его конце весило не меньше пятидесяти тонн, а может, вдвое больше. Ехидна разогналась с нуля до пятидесяти в один миг, и псевдо-Мрак тут же обмяк, мертвый либо совершенно бессознательный. Мои букашки обрезали трос и стали удерживать его наготове.
Ехидна пока что не применяла свою способность. Она поглотила достаточно много Плащей, но что-то ее сдерживало. Может, ее регенерация тянула материю из того же источника, который создавал клонов, и она не могла их создавать, залечивая одновременно такой тяжелый урон, какой наносил Триумвират? А может, там какой-то другой недостаток.
«Плечи» ее нижнего тела скребли и терли по стенам домов, когда она неслась переулками. На бегу она пнула и опрокинула мусорный контейнер, потом цепанула пожарную лестницу с такой скоростью и силой, что та оторвалась от кирпичной стены.
Она была уже почти на самой границе досягаемости моей способности, когда путь ей преградил Мирддин. Он взмахнул посохом, и вокруг него появилась группа героев. В их числе были Тектон и Шевалье.
Герои вокруг меня пытались снова разобраться по командам. Я осознала, что фургон, где сидит Козел Отпущения, кто-то ведет. Причем в неправильном направлении.
Я начертила букашками стрелку на «торпеде» и стала молиться, чтобы тот Плащ, который сидел сейчас за рулем, кто бы это ни был, свернул в нужную сторону.
Видя, как герои мучаются в попытках организоваться и страдают от нехватки повязок, которые бы указывали им направление и давали важную информацию, я тут же решила, что должна направлять не только фургон.
Я начала чертить стрелы и буквы.
Сотню раз в сотне мест написала букву «Е» со стрелой, указывающей в сторону Ехидны. Велела множеству роев насекомых летать над Ехидной строями, кругами, восьмерками, вертикальными и горизонтальными. Образовались буквы и слова. Ехидна, Мирддин, Шевалье. После «ш» должно идти «е» или «и»? Не могла вспомнить. «Жи, ши пишется через и», вроде так, но вдруг тут про другое.
Я помотала головой, чтобы проснуться, и попыталась заново сфокусироваться на месте сражения.
Ехидна ринулась в атаку на Мирддина и сопровождающих его героев. Он своим посохом начертил что-то в воздухе. Мои букашки ощутили вибрацию, увидели белую дымку светового источника.
Знак, который Мирддин нарисовал, взорвался, ударив Ехидну в правый бок. Этого оказалось достаточно, чтобы сбить ее с курса, и она врезалась плечом в угол здания. Ее тело протащилось по стене, пока ей не пришлось остановиться, чтобы отлипнуть.
Шевалье навел на нее свой пятнадцатифутовый меч и нажал на спусковой крючок. У центра тяжести меча грянула вспышка выстрела, и ядро угодило между глаз одной из монструозных голов Ехидны. С помощью мозаичного зрения своего роя я получила представление о нанесенном уроне, о брызнувшем кровавом фонтане.
Я слишком устала, чтобы и дальше настолько сильно сосредотачиваться на букашках. Мое самоосознание плыло. Чисто машинально я продолжала менять положение стрелок, показывающих героям на Ехидну, но, помимо этого, мне приходилось прикладывать усилия, чтобы держаться поблизости от Козла Отпущения, и плюс я хотела удостовериться, где Сука и остальные наши. Атлант слушался моих бессознательных приказов, но это означало, что я оставалась на опасном расстоянии от Козла Отпущения. Нужно действовать надежнее.
Однако стрелки, которые я рисовала для каждого из героев, действовали. Теперь герои двигались в сторону Ехидны целенаправленно, и фургон с Козлом Отпущения тоже ехал в правильную сторону. Я засекла, как несколько командиров отрядов отдавали приказы. Плащ, способный передавать свою речь на большие расстояния, сообщал информацию Мирддину и Шевалье.
Ябеда была на земле, но к месту сражения не двигалась. Она держала в руках мобильник и безостановочно в него говорила – передавала информацию. Я уловила только кусочек – не могла уделять ей слишком много внимания. Это было насчет Ноэли.
Шевалье и Мирддин составили очень эффективную пару. Способность Шевалье делала его доспехи практически непробиваемыми, а пушкомеч гигантским, и то, и другое – многократно более плотным и/или крупным, чем оно должно быть, но при этом герой мог обращаться с ними, как будто они обычные. Он махал мечом, словно тот вообще ничего не весил, а когда он находил возможность ударить кулаком в перчатке, эффект всегда был гораздо сильнее, чем можно было от такого удара ожидать.
Несколько напоминало Фенью и Менью, только здесь точкой приложения был не он сам, а его снаряжение, и он был чуть более разносторонним.
Что до Мирддина, то он сочетал разносторонность с чистой мощью, и это производило сокрушительный эффект. У него был полный рукав козырей, и он без стеснения переключался от одного к другому. Ехидна выплюнула поток тел и кровавой плоти – Мирддин начертил в воздухе темный знак, и все, что вылетело из Ехидны, засосало в него. Я ощутила, как Шевалье и Тектон вбили свое оружие в ближайшие поверхности, чтобы и их не затянуло туда же, и схватили своих не столь умелых соратников. Затем моих букашек понесло в эту щель и грубо раздавило о летящие туда же обломки, оставив меня временно слепой в той окрестности. Новые букашки прилетели туда извне, позволив мне увидеть, как Шевалье наносит по Ехидне серию мощных ударов клинка и выстрелов. Когда Ехидна попыталась наступить на него, он прервался и бросился в переулок, и тут же Мирддин выпустил все, что всосал, в виде плотного снаряда из крови, грязи, раздавленных тел и мертвых букашек.
Возможно, самым крутым в партнерстве этих двух героев было то, что в него с легкостью вписывались другие. Герои с дальнобойными способностями могли свободно атаковать Ехидну, пока эти двое сражались с ней, а герои вроде Тектона обеспечивали дополнительную поддержку, например, разрушая землю у нее под ногами. Сейчас она была слишком крупна, чтобы Тектон мог ее поймать в ловушку, но у него получалось заставлять ее спотыкаться или обрушивать на нее ливень из бетонных обломков с соседних зданий.
Триумвират полетел прямо на Ехидну, и Легенда открыл огонь – его лазерный луч я увидела с расстояния в три квартала. При этом он убил часть букашек, которыми я выписывала слова в воздухе. Это была моя и его вина в равной мере.
Ехидна была более-менее поймана, принуждена пятиться, но не могла развернуться, поскольку ей мешали стены домов переулка. Эйдолон скинул позади нее еще один замедляющий пузырь, а Александрия снизилась до уровня земли, встала за спиной Ехидны и воткнула металлический фонарный столб в колено одной из ее задних ног.
Мне было нечего делать, кроме как помогать остальным организовываться. Я чертила стрелки и слова достаточно высоко над домами, чтобы все, кто приближались к месту сражения, могли понять, что Александрия и Шевалье окружили Ехидну.
Атлант донес меня до места событий – поодаль от Триумвирата, но достаточно близко, чтобы я видела, что происходит в переулке.
Ехидну молотили, и двигаться она могла всего в четырех направлениях. Она могла направиться вверх – единственный доступный ей вариант, не включающий в себя прохождение сквозь твердую поверхность, зато он включал в себя движение прямо навстречу лазерным лучам, которыми Легенда поливал ее с неба. Могла направиться вниз – пробиться сквозь мостовую и то, что ниже. Даже если там есть ливневка или еще какое-нибудь подземное пространство, куда можно проникнуть, Ехидна, несомненно, получала сейчас слишком много урона, чтобы позволить себе это, плюс она была слишком крупной, чтобы вместиться туда, – разве что там есть большие подземные полости.
Значит, ей оставалось направиться влево либо вправо, сквозь стены из кирпича или бетона. Я осмотрительно расположила свой рой на стенах, чтобы сразу понять, если она разобьет какую-нибудь при прорыве, но в то же время держала их в стороне от ее вероятных траекторий. Клонированные букашки представляли наименьшую из наших проблем, однако я не собиралась пополнять ее арсенал.
Своими указаниями я подтянула героев ближе к месту боя. Теперь мне требовалось сообщить об угрозе.
Я придвинула букашек ближе к Плащам и заговорила через них. Рой был сильно разрежен, поэтому голос получился слабый и тонкий – настолько, что я не была уверена, что его слышно за шумом боя в переулке.
«Внимание», – прожужжал рой.
Немало героев вздрогнуло.
«Ждите моего сигнала, – сообщила я. – Ей придется прорываться сквозь стены».
Многие отряды находились в переулке или рядом с ним, но в бою не участвовали. Стрелками и движениями роя я изо всех сил старалась показать направления на участки стен, куда Ехидна может направиться, а на ближайших к ней зданиях изобразила восклицательные знаки.
Ждать, пока ее терпение лопнет, долго не пришлось. Она попыталась двинуться на Шевалье, но ее отогнали Тектон, Мирддин и пара дальнобойных Плащей. Отступать значило наткнуться на Александрию, которая била и колола светофорным столбом.
Когтистая лапа пробила кирпич и дерево, и Ехидна ринулась в здание слева от себя. Она была слишком высока, так что ей пришлось пригнуться, и все равно она пробивала себе путь сквозь перекрытие между первым и вторым этажами. Выбранный ею путь вел ее туда, где бой начался и где сейчас поджидало большинство героев.
Она смогла пробрести сквозь кирпич и бетон (здание за ее спиной сложилось), но иметь дело с группой Плащей оказалось труднее. Силовые поля блокировали ее передвижение, а полдесятка мощных ударников вроде Грации выжидали возможность атаковать со спины.
Через мгновение после первой волны атаки сквозь Ехидну прорвались копии рукопашников, созданные Летописцем.
Ехидна повалилась навзничь и могла видеть Легенду, Александрию и Эйдолона прямо над собой.
Некоторые Плащи не вышли из ближнего боя – такие, как Сплав и Вантон, которых Ехидна не могла поглотить и на которых не действовали дистанционные атаки других Плащей. Они присоединились к атакам Триумвирата на поверженного врага.
Ехидна блеванула, но не так, как в прошлые разы. Ее струя была настолько забита телами, что не была собственно струей. Слизистая рвота изливалась из четырех пастей в объеме, который превосходил объем ее собственного тела. Что хуже, если в прошлые разы она состояла процентов на девяносто из жидкости и на десять из людей, то теперь было наоборот.
Легенда обрушил лазерные лучи на гору извивающихся, тянущих руки тел, но Ехидна уже поднималась на ноги; тут же она бросилась в дом позади себя. Последним маневром она нанесла достаточно серьезный урон, и обратный вояж привел к тому, что стена обрушилась. Плащи на земле применили самые разные способности, чтобы спасти себя и своих товарищей.
Я могла бы остаться и помочь раненым, однако фургон с Козлом Отпущения продолжал ехать, и меня тревожило, что может произойти, если Ехидне удастся выбраться отсюда. Она была ранена, но регенерировала, и тела лились из ее пасти непрерывно. Лучше всего оставить раненых и умирающих на попечение менее мобильных Плащей. От меня больше пользы в бою, хоть ее и не особо много в принципе.
Ехидна двигалась в хорошем темпе. Лишь быстрейшие из Плащей могли сравниться с ней в скорости, а из них мало кто был также способен замедлить ее, чтобы их могли нагнать остальные.
За ней тянулся след из клонов. Все они были Плащами, и, хоть и были неодеты и бездоспешны, некоторым требовалось нанести немало ударов, чтобы прикончить. Что хуже, как минимум один из тех, кого Ехидна поймала, обладал способностью того же сорта, что Призма. Самодубликатор. В общем, это была груда тел, где один из двадцати мог копировать самого себя и, может, трое-четверо из двадцати были крепкими или почти неуязвимыми.
Я присоединилась к героям, убивающим или добивающим клонов, пока эти психованные твари не успели организоваться. Они грудились сплошной мешаниной конечностей, голов и туловищ, и каждый был липким от рвотных жидкостей. Мой рой добрался до них и принялся безжалостно наносить максимальный урон, на какой только я была способна.
Мирддин догнал Ехидну и ударил ее одним из своих «заклинаний». Ехидна мгновенно исчезла под громовой раскат, а Мирддин застыл прямо в воздухе.
Судя по его сдержанному дыханию и отсутствию радостной реакции, Мирддин сосредотачивался. Ехидна не умерла, ее лишь временно удерживали. Я была готова спорить, что это тот же самый эффект, с помощью которого Мирддин перенес на поле боя в переулке Шевалье, Тектона и других своих товарищей.
Пока суд да дело, нам остальным требовалось разобраться с клонами, и как можно быстрее. Они выглядели более хлипкими, чем прежде, им недоставало отдельных частей тела. Были клоны без ушей, клоны без носов, клоны без части пальцев. Кожа у этих незавершенных клонов была такой тонкой, что выглядела полупрозрачной, волос у большинства либо вовсе не было, либо были, но такие редкие, что это не играло роли. Там, где мои букашки впивались в кожу, она, как правило, рвалась и кровоточила, словно мокрая бумага.
Если мой рой представлял собой армаду крохотных хирургов, наносящих урон в стратегических точках, то псы Рэйчел были полной противоположностью. Бентли прокладывал дорогу сквозь толпу клонов, точно живой бульдозер. Он не бежал в полную силу, но и не тормозил. Остальные псы, каждый размером с пони, бежали следом, привязанные цепями к сбруе Бентли. Псы дрались между собой за право атаковать и ранить клонов, но я видела, что Рэйчел прикладывает все усилия, чтобы никто из них не убивал.
Прежде она и с Ублюдком делала так же. Это имело определенный смысл: она не хотела, чтобы псы привыкли убивать до того, как будут полностью выдрессированы.
Впрочем, клоны, хоть и хлипкие, не были совсем уж беспомощны. Все же способности у них были. С помощью букашек, остававшихся на участниках сражения, я могла сосчитать павших. Минус два героя, раненых или умирающих; еще один скончался.
Мы были в меньшинстве и не могли позволить себе терять одного человека за двадцать уничтоженных клонов. Ехидна во время своей последней эскапады создала их не меньше сотни. И когда она снова появится, то создаст еще сотню, если мы не найдем решение.
Легенда нашел удобную позицию и открыл шквальный лазерный огонь по груде тел. В то же время Александрия последовала тем же путем, что до того Ехидна, делая зигзаги влево-вправо и убивая одним ударом даже самых крепких Плащей.
В самый разгар этого хаоса заговорил динамик, стоящий на одном из фургонов. Тем же голосом, который исходил из повязок.
«Распространена следующая информация, на настоящее время неподтвержденная. Ехидна в состоянии берсерка. Контроль у монстра, не у девушки. Внутри нее сейчас семнадцать Плащей. Ее скорость регенерации и производства клонов происходит из центрального ядра в нижнем теле, поставляющего неограниченное количество биологического материала. Часть тела, отделенная от ядра, умрет. Уничтожение ядра целиком приведет к гибели ее самой…»
Ябеда, подумала я. Она передала собранную ею информацию.
Козел Отпущения находился вне фургона и что-то кричал. Сплав был в числе Плащей, пришедших ему на помощь. Своей железной хваткой он держал женщину-клона, зажимая ей рот рукой.
Тектон с Вантоном тоже двинулись к нему, чтобы помочь. Козел Отпущения задрал голову ко мне и сделал приглашающий жест.
Указав на землю.
«Было бы проще, если бы он это просто сказал». Я нашла свободный пятачок на крыше и приземлилась.
В ту же секунду, когда я коснулась твердой поверхности, Козел Отпущения дотронулся обеими руками до пойманного Сплавом клона.
Как и в прошлый раз, на меня накатила волна ощущений. По всему телу пронеслись фантомные ощущения всех мыслимых текстур.
Вот почему он велел мне приземлиться. Он волновался, что я могу потерять контроль над способностью, а возможно, и над Атлантом, и упаду.
Мне оставалось лишь терпеть. Букашек я могла контролировать до какой-то степени, но летать мне вряд ли удалось бы. Одна из женщин-клонов вырвалась из схватки, и мои букашки как атаковали ее, так и указывали Плащам-преследователям нужное направление. Она разделилась на четыре копии. Герои убили три, однако последняя выжившая снова разделилась на квартет.
Если бы я думала о том, чтобы ее сдержать, то, возможно, натянула бы тросы на каждом основном перекрестке, разрезая их, если и когда там понадобится проходить героям. Но сейчас я не могла остановить ее бегство, и мне оставалось лишь пытаться ослепить ее, задушить и отвлечь, пока герои, следуя моим указаниям, сокращали дистанцию.
Но она была хлипкой, как и большинство клонов. Мандибулы рвали ее тонкую, как бумага, кожу, а другие букашки отыскали ее яремную вену.
Она умерла, истекая кровью из шеи. Успела создать дубликаты себя, но с той же раной.
Плащи добрались до нее. Один пробормотал:
– Кудзу.
– …Не она, Дуэлянт, – ответил второй.
В другом месте Регент разбирался с прочими клонами. Он ловко спотыкал наиболее мобильных, сближался с ними и казнил быстрым ударом ножа.
Ощущения по-прежнему атаковали меня. Теперь они были глубже. Вкусовые, зрительные, слуховые… Всё, что есть в этом мире, фрагменты миллиона различных ощущений. Разобрать что-либо в этом шуме было почти невозможно. Нужно найти убежище в чувствах роя, отделиться от тела…
Если бы я не старалась так отчаянно, возможно, и пропустила бы. Это было незаметнее, чем в первый раз, когда я это услышала. Тонкий звук, который мои собственные уши не слышали. Даже многие из насекомых его не замечали.
С помощью своего роя, каждой букашки в пределах четырех кварталов, я прожужжала предупреждение:
– Птица-Разбойница!
Некоторые из Плащей отреагировали достаточно быстро. Сорвали шлемы с визорами, отбросили рабочие повязки и мобильники. Кто-то поднял барьеры из силовых полей. Я сама сорвала маску и завернула в ткань, болтающуюся вокруг ног.
Были и другие – те, кто слишком увязли в бою, и те, кто полагались на снаряжение с кремниевыми чипами, от которого не могли избавиться достаточно споро.
Получилось не так мощно, как предыдущая масштабная атака Птицы-Разбойницы: в городе было меньше стекла, разносящего эффект. И все же я услышала громкий хруст, с которым разбилось все стеклянное в этой половине города. По нам прокатилось цунами разрушения, оставляя позади множество раненых. Атака была слабее, но не слабой.
Тектон был обездвижен – разрушение коснулось частей его костюма. Клон и Козел Отпущения лежали, пораженные осколками ветрового стекла фургона. В Шевалье тоже что-то попало: осколок стекла проник сквозь щель в визоре, и он, несмотря на частичную слепоту, изо всех сил старался драться с тремя клонами, не попадая при этом в сокомандников.
Я проверила собственное состояние. Дышалось нормально, и я не ослепла. Несмотря на то, что Козел Отпущения вышел из строя.
Он перевел условия на клона? Я теперь в безопасности?
Уверенности в этом у меня не было, как и в том, что я могу позволить себе рискнуть и выбраться за пределы ста пятидесяти футов от Козла.
Направление, откуда пришла атака… Птица-Разбойница осталась позади, на базе, и применила свою способность оттуда. Я предполагала, что это из-за того, что Ехидна ее съела, но более чем возможно и то, что они нашли другой путь. Временная потеря сознания? Или, может, Ехидна ее съела и тут же выплюнула, достаточно ослабив, чтобы Регент не смог ее использовать. Подробности мне пришлось бы выяснять у Регента, а сейчас мне было не до того.
Сейчас имелись более серьезные поводы для тревоги. Боевые порядки были сломаны, а много клонов все еще стояло на ногах – просто потому, что их было больше изначально. У них было небольшое, но все же преимущество: клоны не носили и не держали ничего стеклянного. Преимущество наготы.
Геройские боссы пытались организоваться. Мирддин по-прежнему удерживал Ехидну вне схватки, Триумвират быстро переговаривался, решая, оставаться ли им наготове для возвращения Ехидны в нашу реальность или помогать с клонами. Легенда, разговаривая, не прекращал стрелять, а Эйдолон испускал синие искры, которые летели вперед.
Клоны надвигались на Козла Отпущения и Тектона. С ними был Сплав, однако его одного было недостаточно.
Я направила Атланта вниз, на дорогу. Сама стояла на его спине и встряхивала маску, чтобы выпали все осколки стекла, а потом осторожно ее надела. Сплав кинул на меня взгляд и кивнул, когда я остановилась слева от него, формируя вместе с ним оборонительную линию.
Руки Сплава начали преобразовываться в длинные клинки; с такой досягаемостью он мог прикрывать больше пространства.
Я сошла с Атланта и позволила ему стоять отдельно, подняв косоподобные передние конечности. Он в бою не так уж хорош, но клоны хлипкие, а лишние два оружия – лучше, чем ничего. Я выхватила нож и дубинку из их хранилищ в вещевом отсеке и взмахом разложила дубинку на всю длину. Это чуть увеличило мою досягаемость и позволило отойти еще на шаг от лежащего Козла Отпущения и застрявшего Тектона. В итоге мы со Сплавом и Атлантом образовали нечто вроде треугольника.
То, что я стояла на земле, добавило к ситуации некую толику реалистичности. С технической точки зрения, я была лучше информирована о телах, о численности врага, когда применяла свою способность. Здесь же я видела лишь толпу. Герои и клоны сражались, земля была усеяна умирающими, покалеченными и погибшими. В помощи нуждалось огромное количество людей, до которых я не могла добраться лично.
До них могли добраться мои букашки. Я делала что могла, пытаясь слепить тех, кого надо, ранить и калечить клонов всякий раз, когда находила уязвимость. Большинство уязвимых клонов уже были вне схватки, нам оставалось разбираться с наиболее проблемными. С дубликаторами, с самыми крепкими и с самыми мобильными.
Я сражалась с дубликатором. Еще одна Кудзу, как та, которую я убила раньше, если только не было другой азиатки-дубликатора с японоподобным именем. Она была уязвима, но умела драться. Лучше меня. Моими преимуществами было оружие и броня. Ее преимуществом – настырность.
Моя дубинка расколола череп одного клона, как перезревшую тыкву, нож вонзился другому в грудь, пройдя мимо кости, словно это была гибкая веточка, а не что-то более твердое. Я пнула ее в грудь, чтобы высвободить нож, и пропустила болезненный пинок сбоку в колено, прежде чем успела ответить. Я упала, попыталась ударить ножом атакующую Кудзу, но она схватила меня за запястье. Удар дубинкой она тоже перехватила. Я заплела ей ноги и боднула ее в лицо, одновременно вернувшись в стойку. Ее лицо было мягче, чем моя маска.
Она упала, и тут четвертая Кудзу создала три новых дубля – я не успела добраться до нее и атаковать. Один из них пнул меня довольно сильно – мне пришлось прислониться к доспехам Тектона, чтобы не упасть. Мой рой атаковал ту Кудзу, которая держалась позади, и новые дубли чувствовали ту же боль, но все-таки они были свежими, не уставшими, не раненными в предыдущих раундах.
Сплав дрался с неуязвимым типом, который дымился, а его руки были настолько горячи, что раскаляли тело Сплава. Он сцепился со Сплавом, и все попытки героя его стряхнуть были безуспешными. Клон запустил пальцы в грудь Сплава, и добела раскаленный металл закапал на землю. Он искал внутренние органы.
Мне очень не хотелось выделять туда букашек, когда я сама сражалась с клонами Кудзу, но все же сколько-то я отправила к Сплаву. Они облепили клона и нашли плоть, которую можно повреждать.
– Его спина, Сплав! – крикнула я. – Его перед твердый, но все, что смотрит от тебя, уязвимое!
Одна из Кудзу воспользовалась моим отвлечением и стукнула меня. Я в ответ ударила ножом, но не насмерть.
Сплав высвободил одну руку, потянулся этому типу за спину и начал впиливаться ему в затылок. На клинке образовались зубцы, чтобы легче было пилить. Сплав наткнулся на что-то жизненно важное, и клон осел на землю.
Сплав развернулся ко мне, чтобы помочь с клонами Кудзу.
Россыпь лазерных лучей Легенды разрывала все вокруг нас, хотя сам он был отсюда в нескольких кварталах. В трех Кудзу, с которыми я сражалась, попали лазеры, а Сплав прыгнул и заколол четвертую. Наименее пострадавшая из них завибрировала и разделилась на свежую четверку.
«Клоны клонов», – подумала я. Оставалось лишь мысленно ругаться. Мои легкие не горели так, как прежде, но дыхалки все равно не хватало.
В целом наша сторона выигрывала, но выигрывала небыстро. Почти треть наших свалилась от атаки Птицы-Разбойницы, еще скольких-то мы потеряли в хаосе, который за этим последовал.
Так что именно сейчас был самый подходящий момент, чтобы в нашу реальность вернулась Ехидна.
Эйдолон и Легенда делали все, что могли, с дистанции, и теперь им пришлось иметь дело с Ехидной, а всем прочим оставалось разбираться с недобитыми клонами.
Легенда открыл массированный лазерный огонь по куче клонов, изливающихся из пастей Ехидны.
Один из клонов Кудзу выкрикнул:
– Прикройте меня! У меня есть!
Где-то четверть оставшихся клонов вырвалась из своих схваток, в том числе та Кудзу, с которой дралась я.
Черт, они еще и совместно работают.
Наши делали все, что могли, чтобы их остановить, однако эти клоны до сих пор оставались в строю потому, что их трудно убить. Мои букашки атаковали ту Кудзу, сама я погналась за ними и ударила ножом в спину одну, потом другую, но тут раненое колено меня подвело, и я упала, опершись им о землю. Сука и ее псы ринулись в скопление клонов, разрывая и раздирая, но этого было недостаточно.
Шевалье находился недалеко от меня. Его пушкомеч открыл огонь; каждый выстрел отдавался в моих ушах болезненно громким взрывом и укладывал наповал четыре-пять клонов. Лазеры Легенды вгрызались в их толпу, Эйдолон сбросил замедляющее поле, чтобы выиграть время.
Слишком мало, слишком поздно. Клоны мчались по прямой в сторону Ехидны, в сторону Легенды, Александрии, Эйдолона, Мирддина.
Кудзу, которая кричала, оказалась рядом с Ехидной, и язык обхватил ее за шею. Ее втянуло в пасть Ехидны, и там она остановилась, явно к чему-то готовясь.
Шевалье прицелился и выстрелил. Промах.
Выстрел Мисс Милиции попал в цель – пуля пробила горло Кудзу спереди.
Однако смерть Кудзу была не мгновенной, клону хватило времени на последний жест. Ехидна завибрировала и разделилась на четыре копии.
Четыре копии Ноэли.
У меня перехватило дыхание, как только я осознала смысл того, что сейчас произошло. Мне удался лишь слабый дрожащий выдох.
Конечно, они тут же начали ссыхаться и умирать, как и клоны Кудзу, медленно, но верно, однако все-таки их было четыре.
Вот каково главное оружие Ехидны. Баллистик говорил про ее чувство тактики, но то относилось к Ноэли. А здесь была Ехидна, и она слишком далеко ушла от Ноэли для большей части тактических изысков.
В способностях естественным путем возникают вариации, и отсюда происходит широкий спектр Плащей. Почти каждая способность атакующая, почти от каждой есть какая-то польза. Это норма, стандарт.
Но есть исключения. Существуют костерезки, ползуны, ехидны, легенды, александрии и эйдолоны. Благодаря чистому везению они наткнулись на способности, поднявшие их на две головы над всеми остальными. Поймали правильный вариант, были в правильной ситуации, чтобы применять эту способность.
Если один Плащ из ста попадает в такого рода стандарт и в результате оказывается настолько более крутым и разносторонним, то Ехидна может создать сто Плащей, и с хорошими шансами один из этой сотни будет таким же исключительным.
Ехидна-дубль развернулась и понеслась прямо на нас – промчалась сквозь клонов, чтобы добраться до наших войск на земле. Поднялись силовые поля, Шевалье открыл по ней огонь в попытке остановить, и мы все попытались отступить с ее дороги. Я взлетела на Атланте.
Другие две Ехидны, включая оригинал, начали драться с главными героями. Выбросились языки, и Легенда перерубил их лазерами. Клоны Ехидны выплюнули фонтаны только из жидкости, без других клонов, и Александрия приняла этот удар на себя.
Эйдолон создавал синие искры, которые летали вокруг него, но, когда Александрия начала проигрывать в своих стараниях не дать рвоте добраться до ее товарищей, он переключился на замедляющее поле. Он опустил его на двух Ехидн. Третья, которую он не поймал, блеванула в него, и он выпустил маленькое силовое поле, чтобы отбить эту атаку.
В этой струе рвоты спрятался узкий язык – скрытая атака. Цепкий язык поймал Эйдолона за руку.
Эйдолона потянуло к Ехидне и ударило по им же созданному силовому полю с такой силой, что на миг он оказался оглушен. Силовое поле и замедляющие поля исчезли, и внезапно возросшая скорость противника застала Александрию врасплох.
Прилипнув к его спине, она начала вырываться на свободу с помощью одного из лазеров-ножей Легенды. Струя рвоты вынудила Легенду прервать попытки спасти товарищей и отступить ради собственной безопасности. Он вычистил партию клонов, по-прежнему создаваемых оригинальной Ехидной.
Секундой позже один из дублей Ехидны прыгнул на другого, и Александрия оказалась зажата между ними.
Настоящая Ехидна закрыла пасти, и рвота прекратилась. Она наступила на язык, держащий Эйдолона, потом на самого Эйдолона.
Легенда делал что мог, но, хоть три Ехидны-дубля смахивали скорее на ходячих мертвецов, чем на что-либо еще, ни одной из этих гор мяса он не мог нанести сколь-нибудь длительного урона. Мисс Милиция и Шевалье тоже вели огонь с дистанции, как и герои на моей стороне поля боя, но Ехидны-дубли своими телами блокировали этот огонь почти полностью.
Ехидна впилась глубоко в дубля; она рвала плоть, пока не добралась до лакомого кусочка, застрявшего между телами. До Александрии. Я видела, как работают мышцы ее горла, когда она проглотила героиню.
Каждый из дублей понесся в последнюю безрассудную атаку, а потом развалился.
Безмолвие спустилось на всех присутствующих.
Двое из наших лучших – пойманы.
Ехидна чуть откинулась назад, затем плюнула, словно отхаркивая кусочек пищи, которым подавилась.
Александрия. Наверняка она, судя по длинным черным волосам. Женщина встала, и я увидела, что у нее нет глаза. Она рукой зачесала волосы набок, так что они прикрыли половину лица, и я услышала перешептывания.
– Директор Коста-Браун, – прошептал кто-то в толпе.
Глава ОПП и Александрия – одно лицо.
Я не могла заставить себя удивиться. Не знаю, то ли это из-за шока, из-за сосредоточенности на бое, шансы выиграть который упали чертовски резко, то ли просто из-за обыденности того факта, что ОПП настолько коррумпирован и несбалансирован, что ему недостает главного уравновешивающего фактора.
Мисс Милиция прицелилась и выстрелила. Пуля отрикошетила от лба Александрии, выбив искру.
Александрия качнула головой.
Еще один кашель, еще один плевок.
Эйдолон. Я не могла понять, то ли он от природы такой непривлекательный, то ли это из-за легких деформаций клона. Он выглядел таким маленьким, таким ниже среднего.
Эйдолон встал. Мисс Милиция выстрелила в него дважды, и его отбросило на ногу Ехидны.
Его тело на миг вспыхнуло, и рана стала меньше. Еще вспышка – и она почти полностью исчезла. Каждая новая вспышка убирала урон сильнее предыдущей. Эйдолон, пошатываясь, снова встал на ноги.
– В атаку! – выкрикнул Шевалье, разбив потрясенное молчание. – Пока он не набрал полную силу!
Мы ринулись вперед. У нас не было выбора. Если мы не победим сейчас, проиграют все.