ЯД 29.3
– Мы знали, что так будет, – произнес Легенда.
Я обернулась. Мои руки были заняты: я взяла с пояса туго свернутое покрывало и накинула на одного из раненых.
Раненых в итоге оказалось на удивление много. Человек двадцать из корабля, который был разрушен лишь частично, еще восемнадцать с отсеченными ногами. Без малого сорок «Драконьих зубов» с нетяжелыми ранениями – у них доспехи приварились к лицам, туловищам, рукам и ногам. Сайон попробовал свой обычный набор атак, и они от этих атак уклонились. Повышенная физическая сила от костюмов, прогностическая технология от встроенных ИИ.
Тогда он применил способность, от которой они не могли уклониться, которую не могли заблокировать. Свет, идущий во всех направлениях и плавящий материал их костюмов.
«Котла», который мог бы укрепить их группу, не было. Был бы он, то место вполне могло бы стать нашим плацдармом. А так – группа рассыпалась, и Сайон направился к ближайшему порталу.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Когда мы прогнозировали, как пойдут дела со Всегубителями, мы сказали, что вынуждены будем перегруппироваться, консолидировать силы. Каждый бой будет приводить к потерям, значит, нам придется оставлять некоторые позиции, переводить занимавших их людей, чтобы поддерживать численность.
– Это ожидаемо, – согласилась я.
Оставленный аванпост. Мир, за которым присматривали Бунтарь и Дракон, мы как раз сейчас покидали – отрезанный ломоть. Там все еще оставалось в живых огромное количество людей, но они были распределены по всему миру, а когда наши силы размазаны, организовать качественную оборону нереально.
– Если и есть сейчас что-то позитивное, – продолжил Легенда, и его тон изменился, будто он заставлял себя говорить не очень мрачно, – так это то, что, по словам Ябеды, у нас есть прогресс. На взгляд так не скажешь, но мы выгрызаем из него куски. Сильнейшие из нас выживают, мы перегруппируемся, смотрим, что срабатывает, и к следующему бою мы будем сильнее.
«Вот только он неразборчив. Он убивает тех, кто действительно может его доставать, потому что он реагирует. Мы не становимся сильнее благодаря тому, что сильнейшие выживают и сплачиваются. Единственная разница между этим боем и следующим в том, что нас будет меньше».
Я удержала язык за зубами.
– Бунтарь и Дракон присоединятся к вам здесь, чтобы компенсировать ваши потери. Как минимум у вас будет Левиафан. А мы с Шевалье будем от вас в нескольких минутах.
«Несколько минут – это слишком долго», – подумала я. Но не хотела говорить очевидное, не хотела спорить.
Я пыталась быть хорошей, не создавать проблем при общении с человеком, который может остро воспринимать то, что я несколько лет назад убила одного из самых близких его товарищей.
Кроме того, я сознавала, что этой мелкой беседой Легенда, скорее всего, пытается приободрить раненых. А возможно, и самого себя.
Легенда сделал паузу, углубившись в перевязывание раны.
– Я следил за твоей карьерой, – наконец произнес он. – Видел тебя на поле боя, когда ты сражалась со Всегубителями, старыми и новыми. Букашек трудно не замечать.
– Я ничего особенного не представляю.
– Ты убила мозг Александрии, – возразил Легенда. – Это заслуживает внимания.
– Справедливо, – кивнула я. Из-под множества ремешков, удерживающих сложенные покрывала на моем поясе, мне удалось извлечь еще одно и накрыть следующего раненого. Легенда подвинул край покрывала, пришедшийся на поврежденную ступню пациента.
– Я хотел узнать, кто этот человек, убивший Ребекку. Я следил за всем, что ты делала в Протекторате, искал подробности о твоем прошлом. Я не удивлюсь, если это покажется тебе пугающим…
– Думаю, я понимаю. Вы с ней были близки.
– Я думал, что мы с ней близки. В итоге, однако, между моими чувствами и реальностью оказался провал. И подозреваю, что он все еще никуда не делся. Когда проходишь с человеком много через что, когда вместе с ним что-то возводишь, образуются узы.
– Угу, – кивнула я и оглянулась. Там была Мей, одна из девочек, за которыми присматривали Шарлотта с Форрестом, а с ней подручный Рэйчел и щенок. Они утешали ребенка из другого поселения, которого обожгло тем же эффектом, какой расплавил костюмы «Драконьих зубов». Ожоги не были кошмарными, но они не давали определить цвет кожи и пол ребенка.
Но ребенок чесал щенка за ухом. Рэйчел стояла рядом, сложив руки на груди, прямая и зловещая. Я ощутила что-то вроде нежности, подпорченной чем-то вроде нерешительности, как будто не могла позволить себе слишком цепляться за дружбу и семейность, потому что Рэйчел может умереть еще до конца сегодняшнего дня. Это чувство было острее, чем в прошлом, но все равно знакомым.
Я снова повернулась к Легенде – тот смотрел на меня.
– Угу, – повторила я.
– Это не всегда приводит к самым разумным решениям.
– Да, не всегда, – согласилась я. Мне пришлось убраться с дороги, когда какие-то врачи пробежали мимо нас с новыми инструментами и снаряжением. Отделение расплавленных материалов от обожженной плоти было нелегкой задачей, и многие желали с этим помогать.
– Я всегда знал, что под всем этим кроется что-то неправильное, но находились более крупные проблемы, на которых следовало сосредотачиваться. Заканчиваешь разбираться с очередной атакой Всегубителя или с потенциальной войной, где паралюди с обеих сторон, а это требует всей твоей сосредоточенности. Когда разберешься с происходящим или с последствиями, чувствуешь себя выжатым как лимон, но должен восстановиться, ведь на плечах у тебя целая организация, которой надо управлять. Ни на минуту не получается остановиться, глубоко вдохнуть и сказать: «Вот сейчас я займусь этим сомнением, которое меня грызет с недавнего времени». Сейчас – тот момент, когда эта не-очень-полная-правда, которую они применили, пока мы были по горло в индонезийских суперсолдатах-киборгах, более или менее приоткрывается.
– Думаю, я отлично понимаю, о чем ты.
– Вполне возможно, что понимаешь, – согласился Легенда.
– Но ты не должен забивать себе этим голову, – сказала я.
– Если не уделять этому должного внимания, как добиться того, чтобы оно не превратилось в заколдованный круг?
– Никак. Просто оглядываешься на причины делать тот или иной выбор, когда ты его делал, осознаёшь, что не занимался своими подозрениями и сомнениями потому, что в тот момент у тебя были более важные приоритеты, и примиряешься с этим.
– А у тебя получается? Примиряться?
– Я на пути к этому, Легенда.
– Не уверен, что я хочу идти этим путем, – произнес он. – Не поможешь? Подержи его ногу?
Я кивнула.
Кровавое месиво. Ступня превратилась в нечто неузнаваемое. Скорее всего, этот человек ее потеряет.
Но Легенда все равно ухаживал за ногой очень бережно. Почти нежно. Я пыталась держать ногу на весу так же чутко.
Солдат вскрикнул от боли, когда Легенда очистил ногу, с помощью лазера срезав кусочек плоти, на котором держался ошметок ботинка. Я взяла раненого за руку.
– Ты пришла сюда не просто так, – сказал Легенда.
Я подняла глаза.
– Не для того, чтобы заботиться о раненых, – продолжил он. – И ты не очень уделяешь внимание присмотру за Адской Гончей. Да, ты можешь скрытно наблюдать за ней с помощью своего роя, да за всеми скрытно наблюдать, кто в твоей досягаемости, но я не думаю, что ты пришла сюда именно за этим.
Я начала было отвечать, но солдат стал пинаться раненой ногой – почти непроизвольная нервная реакция. Мне пришлось выпустить его руку, чтобы как можно неподвижнее держать ногу.
Мы ее осторожно опустили на койку. И я очень нежно накрыла солдата покрывалом.
– У тебя есть какой-то вопрос или вопросы, – произнес Легенда. – Но ты их не задаешь, потому что тебя беспокоит ответ. Либо это что-то деликатное, либо ты сдерживаешься по какой-то другой причине.
Я вздохнула.
– Если у тебя не найдется ответа, то я не уверена, что знаю, что делать дальше.
– Значит, это что-то, что знаю только я?
– В целом, да. Прямо сейчас у нас доступ к не очень-то большому числу людей.
– Окей. Что тебе нужно знать?
– Порталы «Котла».
– Закрыты. Их создает парачеловек, которого зовут Проводником. Доктор говорила, что слеп и глух к своему непосредственному окружению, но, по-моему, более вероятно, что это как-то связано с другим парачеловеком, с которым она его поставила в пару. С кем-то, кто дает ему восприятие сенсорной информации. Думаю, Доктор слишком долго держала Проводника рядом с этим парачеловеком, и это разрушило либо атрофировало его другие чувства. Одно из тех самых сомнений, которые меня давно грызли, но я не проверял.
Мы прошли мимо Рэйчел, ее подручного и Мей. Я легонько кивнула Рэйчел, и мы вышли наружу.
Над заколоченными окнами находилась разбитая вывеска. Похоже, Ябеда осуществила несколько сделок и попыталась подготовить это поселение к тому, чтобы оно стало городом, как обычный город на Земле Бет. Части оборудования были уже на месте, но мебель еще не завезена, еда не доставлена. Пустое фастфудное заведение, превращенное в импровизированный госпиталь.
«Ешь свежее?» – подумала я. Да уж, это вряд ли.
Я обвела взглядом сцену. Плащи все еще пытались оправиться после сражения, и, опять-таки, стояли в основном монстры и психи, а остальные сидели, приходя в себя, успокаивая дыхание, собираясь с духом.
Нилбог беседовал с Гластиг Уэнье.
Четверо Сердцеежек вместе с Чертовкой и Шкодой. Чертовка без маски проводила злым взглядом Костерезку, которая в компании Маркиза и Панацеи спешила в фастфудное заведение, откуда мы с Легендой только что вышли.
Лун был один. Он выглядел разозленным, расстроенным и чуть ли не более возбужденным, чем перед или во время битвы. Он не отрывал глаз от Левиафана, расположившегося у воды, но у меня не сложилось впечатления, что именно Левиафан был причиной расстройства.
Париан и Фехта были вместе, Фехта без маски. Они приуютились между двумя большими ящиками с продовольствием, переплетясь пальцами рук; Фехта положила голову на плечо Париан.
Ябеда общалась с Валетом Треф в тени Симург. Что до самой Симург, то она была занята сооружением новых механиковых устройств, заимствуя способности Механиков поблизости от себя.
Виста сидела на крыше двухэтажного дома. Ее глаза были закрыты, руки отведены назад, и она опиралась на них, чуть отклонившись. Лицо она запрокинула к небу.
Поблизости виднелись и другие Плащи, выглядящие немного серьезнее, сосредоточенные на делах. Шевалье был с Бунтарем и Дракон, Черной Кадзе, Святым, Масамунэ и Канарейкой. Некоторые из них отделились от группы и направились к нам.
– Если тебе это поможет, – продолжил Легенда, – я не думаю, что Проводник мертв. На данный момент его способность уже прерывалась дважды. Один раз – после землетрясения. Он сам не пострадал, но его партнер… В общем-то, это и послужило подсказкой, что партнер существует. Его двери разом закрылись, как только землетрясение ударило по их базе. Вряд ли его способность из тех, которые продолжают работать после смерти хозяина, если ее так легко прервать, когда он жив.
– То есть, раз двери в некоторых местах все еще открыты, значит, он жив.
– Жив, но не может или не хочет применять способность, – уточнил Легенда.
Я кивнула.
– Значит, это что – «Котел» удирает, или тут действуют какие-то другие игроки?
Выражение лица Легенды изменилось. Я уже слышала, как он говорил, что его гнетут сожаления, но сейчас его лицо лучше, чем что-либо, сказало мне, что это правда.
– Хотел бы я считать, что второе.
– Но ты не знаешь.
– В том, что относится к «Котлу», я остаюсь в неведении.
– А что у Сатира? – спросила я. – Он же расследовал со своей командой, так?
– Да, расследовал, но он предпочитает хранить радиомолчание, как и все люди Притворщика, и это было задолго до того, как команды Вегаса порвали с Протекторатом. Они утверждали, что это потому, что, если они оставят открытые каналы, неизбежно найдется какой-нибудь парачеловек, который их раскроет. А сейчас… что ж, так ведь, как правило, и было? Секреты, обманы, заговоры.
– Да, но… – я пыталась придумать, как сказать повежливее то, что я хотела сказать.
– Но?
– При всем уважении, и я это на полном серьезе, потому что я действительно тебя уважаю, уважаю, что ты участвовал в сражениях, и понимаю твои мотивы…
– Ты тратишь слишком много времени, подслащивая свои слова, – прервал меня Легенда. – Уверяю тебя, я смогу справиться с тем, что ты собираешься в меня кинуть. Я все время думаю о себе еще хуже.
– Я не нахожу себе места от нетерпения. Только и всего. Сайон будет атаковать снова, и я не собираюсь быть здесь в это время, – сказала я.
– Тебе нужен портал, чтобы убраться отсюда, – уточнил Легенда.
– Нет, – поправила его я. – Я не хочу сбежать. Я хочу действовать.
– Мы действуем, – возразил Легенда.
– Мы реагируем.
– Если у тебя есть идеи чего-нибудь упреждающего, полагаю, нам всем стоит их выслушать.
– Ничего конкретного, – покачала головой я.
– Даже что-нибудь неконкретное.
– Я хочу найти «Котел». У них есть запасные планы, которые мы точно знаем, что они пока не реализовали, и у них есть ответы, которыми они пока не поделились.
– «Котел» очень хорошо умеет убеждать людей, что у него есть ответы, а потом разочаровывать, – сказал Легенда. – Поверь человеку, который знает. А. Я опять за свое, да? Говорю как старик.
Он улыбнулся, и я тоже легонько улыбнулась.
– Это ты старик? – спросил Шевалье, чья группа как раз присоединилась к нам.
– Тейлор только что пыталась очень вежливо намекнуть мне, что я своими воспоминаниями и сожалениями трачу ее время.
– У тебя есть какие-то более полезные занятия? – спросил меня Бунтарь.
– Бунтарь, – произнесла Дракон укоризненно. Она была в броне, но без шлема. Лицо было настоящим. Безыскусным, но настоящим.
«Она ИИ. Фальшивая личность. Что еще сказал Святой? Она нас обманывает? Это все актерство?»
– …вышло плохо, – говорил тем временем Бунтарь. Очень размеренно он добавил: – Мне искренне любопытно, что ты делаешь, Шелкопряда.
Дракон чуть улыбнулась, словно подумала о чем-то, чем не стала делиться с другими.
Сомнения, посеянные Святым, рассеялись.
На девяносто процентов.
– Я как раз говорила Легенде, что хочу разыскать «Котел», – сообщила я. – Один из чикагских Защитников сказал, что посылать на расследование Сатира – все равно что послать лису сторожить курятник.
– У Сатиричного определенно есть связи с «Котлом», – заговорила Дракон. – Если уж на то пошло, Притворщик поддерживает связи с его группой. Если «Котел» действительно удирает или затевает что-нибудь тайное, весьма возможно, что Сатиричный в этом участвует или собирается участвовать.
Шевалье переложил пушкомеч в другую руку и воткнул острие в землю. Оружие выглядело другим. Доспехи выглядели другими. Золотые и черные, а раньше были золотые и белые.
– Это также означает, что Плащи Лас-Вегаса могут хорошо знать, как работает «Котел», и замечать подсказки, которые другие пропустили бы. Мы послали их вместе с другими, кому можем доверять. Пока они докладывают по расписанию.
Я раскрыла рот, но Шевалье опередил меня, продолжив:
– …С мерами предосторожности против Странников и Мастеров.
Я нахмурилась.
– Импровизация – твоя сильная сторона, – сказал мне Шевалье. – У нас есть небольшая передышка. Мы считаем, что он сейчас бьет по другому миру, по одному из тех, к которым у нас нет доступа. Мы перегруппируемся, разбираемся, кто где должен быть, и пытаемся организовать все так, чтобы мобилизоваться быстрее. Я не могу приказать тебе что-либо делать. И не стал бы, если бы мог. Но здесь ты была бы нам полезна.
– Здесь мы проигрываем, – ответила я. – Легенда сохраняет оптимизм, но… не думаю, что мы можем обманывать себя и дальше. Сайон разрывает нас на куски, не особо напрягаясь при этом. Если мы отбиваемся, если не сдерживаемся, он бьет по нам сильнее, как ударил по «Гильдии». Он всегда может нас превзойти, и он всегда может решить, что ему достаточно, и просто снести весь континент. Это не тот рецепт, который в конце концов принесет победу.
– Сдается мне, это даже не самое худшее, – сказала Ябеда, отвязавшись наконец от Валета Треф и присоединившись к нашему разговору. – Он эволюционирует, взрослеет. Если это вообще можно так назвать. Он был чистым листом, потом почти что младенцем, сея разрушения, примерно как младенец осваивает движения рук, словно напоминая самому себе, что он может… А в этой битве он был как ребенок… за исключением момента с Дамой Мечей. Это предполагает, что он почти добрался до отроческой фазы. Что-то более сложное, чем банальные страх и восхищение. Чувство потери, отчаяние. Он начнет искать способы делать нам по-настоящему больно.
– Вместо того, чтобы просто нас уничтожить? – спросил Легенда. – Пытки?
– Психологические, эмоциональные, физические пытки с большей собственной вовлеченностью. Пока он не повзрослеет. Затем он, вероятно, уничтожит нас, полностью и окончательно. Я удивлюсь, если при его скорости развития мы протянем больше двух дней.
– Ты говоришь о нем так, будто он человек, – заметил Святой.
– Он и есть человек, – ответила Ябеда. – Это единственная причина, почему он все это делает, и это наш единственный способ по-настоящему его понимать, и это его главный способ понимать нас. Вот почему он это сделал. У него наш обобщенный биологический макияж. Он думает, он чувствует, он мечтает, он страдает, но все это зарыто так глубоко под горами, и горами, и горами мощи и безопасности, что не вытесняет его. Все это никогда не было подвергнуто воздействию реального мира, поэтому его человеческая сторона не развилась и не созрела.
– Это слабость? – спросил Шевалье.
– Да, но не та слабость, которой мы сможем воспользоваться. Он слишком осторожен, он бы это предвидел. Скорее всего, уже адаптировался, нашел обход. Со стороны такого существа, как он, было бы ужасно тупо принимать в себя особенности своих мишеней и одновременно с этим принимать в себя их уязвимости. То, что мы это знаем, может помочь, но это не то слабое место, на которое мы можем нацелиться, чтобы его прикончить. Это имеет нулевой смысл.
– Мы знаем много подобных вещей, – сказала я. – Много кусочков информации о его поведении, о том, кто он есть и что он есть. Но многое из этой информации ненадежно. Его здорово беспокоило размножение моих клонов-обманок во время боя на нефтяной платформе, а сейчас ему было на них насрать.
– Он развивается, эволюционирует. Меняет фокус, – вставила Ябеда.
– Мы знаем так много важных деталей, – продолжила я. – Но нужно знать больше. Нам нужен способ, который позволит отделять правду от лжи или определять, что перестало быть правдой. Не знаю, что мы предпримем, чтобы его остановить, но думаю, что любые мои планы начнутся с «Котла» и им же окончатся.
Я обвела взглядом группу. Мужчины и женщины, все в броне, которая, похоже, делала их сильнее, кряжистее или выше. Легенда был сравнительно небольших габаритов, но компенсировал это исходящей от него аурой, даже сейчас, когда выглядел уставшим и вымотанным. Полет, обыденное парение, к которому он был склонен, добавляло ему чуточку роста.
Я сама отнюдь не была коротышкой, но ощущалось, словно мы с Ябедой – простые смертные среди великанов. Особенно внушительно выглядел Бунтарь. Его язык тела был мне знаком – то, как он естественно расставил ноги, держа руку на оружии.
Даже место, где мы стояли, навевало воспоминания. Мы находились на северном краю Бея.
– Да. План имеет смысл, – согласился Бунтарь. – Доверяю его тебе.
Дракон потянулась к нему и пожала его руку.
– Что тебе требуется? – спросил у меня Бунтарь.
– Я подумывала о том, чтобы взять некоторых из Плащей, которые не могут или не станут участвовать в битве с Сайоном, – ответила я. Мой взгляд упал на Канарейку.
– Меня? – взвизгнула Канарейка.
– Кого угодно, но Плащей вроде тебя, – пояснила я. – Плащей поддержки, которые не могут поддерживать в нынешних обстоятельствах. Странников, которые не могут применять свои способности к Сайону. Такого рода Плащей.
– А если ты не сможешь добраться до «Котла»? – спросил Шевалье. – Не хочу слишком критиковать, но твои действия, когда вы взяли под контроль Симург, были… чересчур крутыми. И ты сказала бывшему товарищу по команде Защитников, что не собираешься оставаться героиней. Не хочу говорить тебе, что не буду сотрудничать, как не хочу говорить кому угодно, что не буду сотрудничать, но ты просишь дать тебе в руки большую силу, направив к тебе Плащей. Я… не уверен, что чувствую себя уверенно, давая тебе Плащей, поскольку не знаю, как ты их используешь.
– Не позволишь ли ты мне поговорить с другими Плащами? – предложила я. – Ты не обязан направлять их ко мне, но, возможно, я их попрошу?
– Я не собираюсь стоять у кого-либо на пути, – ответил Шевалье. – Не буду плохим парнем. Но мне предстоит вести эту битву, и я должен сделать все, что смогу, чтобы удостовериться, что дела не пойдут хуже. Если какой-то Плащ должен уйти, если ему недостает храбрости встать и сражаться, я не собираюсь его заставлять. Попытаюсь убедить, но заставлять не буду. И, если они считают, что от них будет больше пользы где-то в другом месте, останавливать их я тоже не буду.
– Это меня устроит, – кивнула я.
– Что еще?
– Доступ к компьютерам, – ответила я. – Инструменты. Снаряжение. «Стрекоза».
Бунтарь достал из кармана нож. Развернул и протянул мне рукоятью вперед.
Я взяла было оружие, но Бунтарь отвел руку.
– Обрати внимание на предохранитель и кнопку включения.
Я увидела один из переключателей, затем взяла нож.
– Держи его подальше от жара. Если ростки начнут склеиваться, скорее всего, забились воздухозаборники. До них можно добраться, отвинтив крышечку на торце рукояти. Прогрей при примерно пятистах градусах, чтобы прочистить, затем тщательно пропылесось. Обрати внимание на то, сколько времени потребуется росткам, чтобы достичь максимальной длины… Ты это увидишь, потому что на кончиках они более светлого оттенка серого. Оптимальное время – три и семь десятых секунды. Если меньше, значит, что-то не так с…
– Нож не должен так уж сильно деградировать уже на следующий день, – перебила его Дракон. – И у нас есть запасные благодаря Масамунэ.
– Насчет моего полетного ранца ты был не так красноречив, – заметила я.
– Тогда я включил документацию, – ответил Бунтарь.
– Спасибо, – поблагодарила я. Нашла ножны от моего старого ножа, закрепила на поясе за спиной и убрала новый нож.
– Где «Стрекоза»? – спросил Бунтарь. Я указала.
Дракон сказала что-то на японском Черной Кадзе и Масамунэ. Они кивнули.
Бунтарь с деловым видом направился к «Стрекозе»; мы с Дракон, Канарейкой и Ябедой пошли следом. Бунтарь, казалось, был почти счастлив, что ему есть на чем сосредоточиться. Проблема, которую можно решить.
Он искренне доверяет мне? Не появилась ли в нем толика надежды, когда я собралась исследовать ситуацию с «Котлом»?
Он по-прежнему держался за оружие, хотя бой не должен был начаться в ближайшее время.
Я представляла себе его мировосприятие, ощущение безопасности, которое давало ему его оружие, сто решений под боком. Возможность защищать себя, защищать других, выбраться из опасной ситуации. Это было вполне разумно.
Дракон же, напротив… Что служило безопасным одеялом ей?
Нечто другое. Я не могла это сформулировать. Но она проиграла Святому, «Драконоборцам». Ее захватили, по сути, убили. Убил человек, который считал ее недочеловеком.
Учитель изменил ее. Не настолько, чтобы она стала его рабыней, но что-то с ней произошло, и это, несомненно, сыграло большую роль в том, как здесь и сейчас она была отстранена от реальности.
Я оглянулась на Святого, Масамунэ и Черную Кадзе. Святой садился по-турецки спиной к куску разрушенного корабля. Спокойный, расслабленный.
– Как ты выдерживаешь, находясь рядом с ними? – спросила я у Дракон.
– Держи врагов ближе, – ответила она напряженным голосом.
– Не забудь ту часть, которая про друзей, – сказала я.
Она чуть качнула головой.
– Не забуду.
– Когда мы ждали начала битвы, я ходила туда-сюда, искала людей, которых должна была поблагодарить. Дорогих мне людей, с кем у меня, возможно, больше не будет шанса поговорить. Нескольких дорогих людей я пропустила. Папу… вас двоих. Я знаю: единственная причина, почему я получила шанс стать героиней, единственная причина, почему меня не отправили в тюрьму, – то, что вы поручились за меня, вы согласились возить меня взад-вперед, хоть это и нарушало ваше расписание. Вероятно, я этого даже не заслуживала, но вы меня поддерживали. Я просто… мне никогда нормально не удавалось говорить спасибо, чтобы это звучало так же искренне, как я чувствовала.
– Думаю, для нас это было не менее полезно, чем для тебя, – ответила Дракон. – Тебе нужно было вступить в Защитники, чтобы… искупить вину, назовем это так? То же самое и для нас.
– Для меня, – вмешался Бунтарь.
– У меня были свои сожаления, – возразила Дракон.
– У тебя не было выбора.
– И все равно сожаления, – повторила она, повернув голову к Канарейке, и та чуть улыбнулась. Тогда Дракон посмотрела на меня.
Может ли искусственный человек выглядеть усталым? Выглядеть раненым в том смысле, что недавние события нанесли ей какую-то серьезную рану?
Мы остановились рядом со «Стрекозой». Я спустила аппарель, отдав приказ букашкам, управляющим механизмом.
Когда аппарель открылась, я импульсивно обняла Дракон. Вернув любезность, которую она оказала мне когда-то.
– Начнем тебя готовить, – произнес Бунтарь.
– Подключите меня, пока этим занимаетесь? – у Ябеды это прозвучало как вопрос. – Как-нибудь сделай, чтобы я смогла коммуницировать с ней и с теми, кто рядом.
– Сделаю.
Ябеда кинула взгляд на меня.
– Возражения?
– Все нормально.
***
Мы описали два круга, прежде чем сесть. Пещера чуть выше уровня воды, доступная только с воздуха.
Встречающая группа включала в себя Экзальта и Гуляку из ядра Протектората, а также половину команды Вегаса. Никта, Леонид, Бутонка и Шип. Доминант размахивал жезлом, прислушиваясь к регулярным звуковым сигналам.
– О боже, наконец-то. Хоть как-то можно отвлечься от бибиканья, – произнесла Бутонка. Миниатюрная девушка с прической в виде аккуратно наслоенных волн розового с зеленым у корней.
– Что-нибудь нашли? – спросила я.
– Никаких признаков, что тут когда-то открывались порталы. Похоже, это труднее, чем взламывать проходы Вертлявца, – ответил Доминант. – Либо они нам дали неверные инструкции. А у тебя как дела, Шелкопряда?
– Нормально.
– Ты в черном, – заметил он.
– Это теперь все будут комментировать? – спросила я.
– Это достойно комментария. Как бой?.. Не, проехали. Можно догадаться.
– Вероятно, – кивнула я.
– Мрачная компания, – сказала Бутонка. – Я в курсе, что черный – самое то при конце света, но блин. Всего один человек с чувством стиля.
Я оглянулась через плечо. Голем – в серебряном и черном металле, на нем маска с торжественным выражением лица. Манжета – тоже в темном металлическом костюме. Чертовка – в своей темно-серой маске и черном трико, которое ей реально шло. Теневая Охотница – в черном облегающем трико вроде того, которое я дала Чертовке, а также в свободном плаще с тяжелым капюшоном. Всё из паучьего шелка, только маска ее собственная, как и арбалет. Следом Рэйчел – куртка, топ и штаны сплошь черные, только меховая оторочка возле плеч по краям капюшона белая. По обе стороны от нее были Охотница и Ублюдок. Лун оставался в «Стрекозе», но я знала, что на нем лишь маска и джинсы. Босой, без рубашки.
Канарейка, похоже, единственная из нас удовлетворяла стандартам Бутонки. Желтые доспехи, шлем в руке, волосы и перья открыты взгляду.
– Я тебя помню. Злая Канарейка? – сказал Шип и улыбнулся. Над его зубами, несомненно, потрудились профессионалы. Симпатичный на вид, но не в моем вкусе. Волосы, торчащие шипами, и костюм, совмещающий татуировки колючей проволоки с настоящей колючей проволокой там, где кожа обнажена. Около двадцати пяти лет, волосы обесцвечены почти до полной белизны, джинсы стираны в кислоте. Простая маска, черная, закрывающая верхнюю половину лица, лишь кольцо колючей проволоки на уровне бровей. Характерная фишка Мыслителей – всячески украшать лоб. Шип был провидцем, проявляющим наибольшую эффективность посреди хаоса и буйства эмоций, да и в остальных ситуациях вполне компетентным.
Глаза Канарейки округлились.
– Ты помнишь мой сценический псевдоним?
– Ты была знаменитостью, – ответил он. – Все то судилище. Тебя…
Лицо Канарейки мигом осунулось.
– …просто ограбили, – закончил Шип.
– Кретин, – сказала Бутонка. – Можно подумать, она хочет, чтобы ее помнили вот так.
– Я музыку тоже помню, – запротестовал Шип.
– Мда, – произнесла Канарейка и почесала в затылке, избегая зрительного контакта. – Ну, в любом случае, это не имеет значения, верно? Это было давно, и сейчас у нас поводы для беспокойства получше.
– «Вульгаришоу», – сказал Шип. – «Твои звуки»? «Безлинейная»?
– Скорее всего, ты жульничаешь, – заметила Канарейка.
– Могу спеть слова, – предложил Шип.
– Тогда я буду уверена, что жульничаешь. Я сама почти не помню слова.
– Не поверю в это ни на секунду, – заявил Шип. – Ээ, ребята? Поддержите меня. Моя способность ведь не дает мне возможность жульничать, правда?
– Не дает, – подтвердила Бутонка. – Он в натуре такой. И никто из нас тоже не может ему подсказывать.
Я покосилась на Гуляку – та лишь немного закатила глаза. Экзальт выглядел устало. Он поймал мой взгляд и прокомментировал:
– Не бери в голову. Мы пользуемся неадекватными инструментами, чтобы найти портал, который существовал когда-то и точного местонахождения которого мы не знаем.
Чертовка подтянула маску вверх, так что та легла ей на макушку.
– Найти прозрачную иголку снаружи от стога сена.
– Хорошо сказано, – кивнул Леонайн[1].
– Не вдохновляй ее, – попросила я его.
Он лишь улыбнулся, что заставило и Чертовку, в свою очередь, ухмыльнуться мне.
Шип бормотал слова песни, и, по правде сказать, ему это хорошо удавалось. Канарейка пыталась скрыть, что она довольна как слон. Это было мило. Мило и чуточку зловеще, если учесть, кто эти двое.
Кое-какие факты всплыли уже после того, как Плащи Вегаса покинули Протекторат и Защитников. Ничего определенного, но они породили вопросы, на которые пока что не было ответов. Скорее всего, уже и не будет, поскольку сейфы для улик и архивы по всей Земле Бет были уничтожены. Проблемы, разрешившиеся чуточку слишком аккуратно. Исчезнувшие люди – как плохие парни, так и свидетели.
– Если я лев, а ты коза… – говорил тем временем Леонайн.
– Я гарантирую, что я опасней тебя, – огрызнулась Чертовка.
Я чувствовала, что остальные в группе не находят себе места.
– Мы дадим вам знать, если что-то появится, – произнесла Гуляка, словно тоже это заметила. Чуть улыбнулась – натянуто или виновато. – Давайте не будем тратить время впустую. У нас конец света, так проведите его с теми, кто вам дорог.
Ее взгляд переместился на Манжету с Големом, держащихся позади. Эта пара – герои нашей группы, можно сказать. Они острее других воспринимали предательство Плащей Вегаса, даже сейчас.
Они смотрели друг на друга.
Я тоже остро воспринимала то предательство. Не то чтобы я считала себя героиней. Но я была там.
– Если ты возвращаешься, я мог бы пойти с тобой, – сказал мне Экзальт. Я здесь только подменяю Гуляку. Я смогу участвовать в будущей битве.
– Конечно, – согласилась я. – Но я хотела бы услышать пароль. От Гуляки.
– Правильно мыслишь. Владычество, шесть-два, лекало, – ответила Гуляка.
– Какого цвета был пирог на мое семнадцатилетие? – спросила я.
– Ты серьезно? Ты сама-то помнишь? За это я заслуживаю отдельной похвалы. Потому что забочусь о своих Защитниках. Он был белый.
– А глазурь? – спросила я.
– Синяя. А ты его почти не ела, – произнесла Гуляка чуть разочарованно.
Я удовлетворилась и кивнула.
– Теперь… ты, Леонайн.
– Я? – Леонайн издал смешок. – В каких фокусах ты нас подозреваешь?
– Он один из Плащей Вегаса, – произнесла Чертовка очень медленно, как будто я была умственно отсталой.
– Я в курсе, что он один из Плащей Вегаса. Но думаю, что надо перекрыть все возможные варианты. Как звали твоего воспитателя в детском саду?
– Ты это заучила? – спросил Шип. – Покопалась во всех наших досье в поисках чего-нибудь малоизвестного?
Он говорил оскорбленным тоном. Все головы повернулись ко мне.
– Тебя это чем-то не устраивает? – спросила я.
Он нахмурился, но покачал головой и, сунув руки в карманы, прислонился к стене рядом с Канарейкой.
– Нет. Никаких проблем.
– Ричи, – произнес Леонайн. – Миссис Ричи.
– Отлично, – кивнула я. – Отлично. А теперь давайте прекратим это гребаное актерство.
– Я же дал тебе ответ, который ты хотела, – сказал Леонайн с ухмылкой. – Какого тогда хера?
– Шип? – обратилась я к нему. – Подними правую руку.
Он поднял. На его пальцах были букашки.
– Он двигал рукой. Язык одноручных жестов. Полагаю, в вашей команде каждый им владеет.
– Я думал о музыке Канарейки, – сказал мне Шип. Он шагнул вперед, положив при этом руку на плечо Канарейки. Она развернулась, и теперь они оба стояли лицом ко мне. – Клавиши фортепиано. Мнемонический инструмент. Вот что наша команда применяет.
– Ты малость чересчур параноидальна, – заявила Чертовка. – Самую малость.
– Они вешали нам лапшу с самого начала, – ответила я. – Мужчины строили глазки тебе и Канарейке, скорее всего, решив, что с этими целями у них получится. Гуляка… я бы предположила, что она под принуждением какого-то рода.
– Не малость, – поправилась Чертовка. – Многость.
– Возможно, Ябеда поучаствует в беседе, – предложила я. – Ябеда?
«В основном ты права. Экзальт, Гуляка, Доминант, Леонайн, Бутонка – все фальшивые».
– Да ладно, – у Чертовки отвисла челюсть. – Ни хера себе.
– Конец спектакля, – сказала я. – Мы знаем.
Один за другим Плащи Вегаса изменились. Изменилась плоть, и они приняли идентичный облик.
Шесть копий Сатиричного. Остались только Шип и Никта.
Один из Сатиричных глянул на двоих оставшихся.
– Берегите себя. Я скоро к вам подойду.
– Я знаю, – ответил Шип.
Сатир посмотрел на нас, словно впитывая глазами нашу внешность.
– А с вами, полагаю, мы еще столкнемся. Рано или поздно.
А потом Сатиры умерли. Плоть иссохла, и они повалились. Ударившись о землю, они превратились в кровавое месиво, словно переспелые помидоры, только с зубами и попадающимися время от времени ссохшимися внутренними органами.
Самодублирование, и каждый дубликат обладает способностью к смене внешности.
Я нагнулась и подобрала устройства, которые были на головах клонов Гуляки, Экзальта и Доминанта. Наушники, телефоны…
– Гуляка, – произнесла Манжета тихо.
– Где настоящие? – спросил Голем.
– С настоящим Сатиром, – предположила я.
– А откуда он узнал пароли?
Ему ответила Ябеда:
«С пирогом угадал. Белый и синий, цвета костюма Шелкопряды. Выглядело разумно. Что Тейлор мало съела… ну, достаточно посмотреть на нее. Остальное… пытки? Принуждение иными способами?»
– Пытки? – спросила я.
Шип чуть поднял голову, но не сказал и не сделал ничего, чтобы мне возразить.
– Гадость, – произнесла себе под нос Чертовка. – Гадость, гадость, гадость. Ему сколько, сорок? А он за мной ухлестывал.
– Где портал? – спросила я у Шипа, игнорируя Чертовку.
– Да нет тут портала. Или ты не следила за разговором?
Я взглянула на Никту.
– Вы знаете, к чему все придет, если вы не захотите сотрудничать. Обстоятельства слишком тяжелые. Мы вас вырубим, и ваша способность прекратит действовать. Так что почему бы вам самим не снять иллюзию и не позволить нам увидеть портал?
– Моя способность работает, когда я вырублена, – сказала она.
Я достала нож. Не специальный, другой.
– Эй, – произнес Голем и положил руку мне на запястье. – Эй, эй, эй.
– Она блефует, – невозмутимо сказал Шип. – Она страшная, у нее репутация, но сейчас она блефует. Не сделает этого, нереально.
– По-моему, ты катастрофически недооцениваешь, как я сейчас зла, – сообщила я ему и сама удивилась тому, насколько это была правда. От вскипающего гнева я даже растерялась. – Занимаетесь всей этой херней, бьете людей в спину, втыкаете палки в колеса системе, когда мы пытаемся спасти человечество?
– Мы тоже его спасаем, – возразил Шип. – Сатир и другие, они сейчас разбираются с ситуацией. Дайте им… еще два-три часа, и угрозы будут нейтрализованы, «Котел» окажется в безопасности, ну, настолько в безопасности, насколько это возможно, если учесть всех раненых и убитых от рук вторгшейся группировки. Если вы туда отправитесь, то просто испортите деликатную операцию по эксфильтрации.
– Вторгшейся? – переспросил Голем.
– Девианты. Пятьдесят третьи. Группа Сплава.
Сплав? Нет. Когда я обитала в Броктон-Бее, он был одним из немногих приличных людей там. Респектабельный, честный, добрый. Он отдал мне часть при первой нашей встрече, потому что мы оба готовились сражаться со Всегубителем.
В жопу это все.
Либо Шип пудрит мне мозги, либо положение дел на редкость херовое. В жопу это все.
– Именно из-за таких, как вы, мы заслуживаем проиграть, – сказала я, сжимая нож. – На каждом шагу люди отказываются сотрудничать, отказываются просто говорить правду. С самого первого дня. Вы та причина, почему человечество заслуживает, чтобы его стерли.
– Отлично, – ответил Шип. – Но все равно ты не станешь тыкать этим ножом в любого из нас.
Это было сказано самодовольным тоном человека, способного видеть будущее.
Я покосилась на Канарейку. На ее лице было написано, что она оскорблена.
– Я понял, – проговорил Шип. – Вижу, на что напрашиваюсь. Если это поможет – я действительно помню музыку.
Рэйчел шагнула вперед, чуть подтолкнула меня, чтобы отодвинуть с дороги, и стукнула Шипа.
Тот повалился без сознания.
Голем принялся фиксировать его на полу пещеры каменными руками.
Я перевела взгляд на Никту.
– Ее тоже.
Голем потянулся в свой костюм, и каменные руки схватили Никту.
– К потолку, – решила я в последнюю секунду.
– Ладно, – кивнул Голем. Появились новые руки и подняли Никту выше. Она немного подергалась, но к тому моменту, когда поняла, что Голем делает, она уже была на небезопасной высоте.
Ее приковало к потолку каменными руками за руки и за ноги, а также еще одной рукой, обнявшей ее на уровне ключиц.
– Какого хрена? – спросила она.
– Сдается мне, ни у кого из твоих друзей нет способностей, которые могли бы сломать эти руки, – сказала я.
– Какого хрена? – повторила она. Проверила оковы на прочность. – Какого хера?!
– Надейся, что мы выберемся оттуда, – предложила я. – Ябеда?
«Уверена, что он слева от тебя. Для начала сделай десять шагов в ту сторону».
Я кивнула.
Мы последовали ее указаниям.
Как только мы добрались до ближайшей стены и нажали на нее, иллюзия разбилась, рассеялась безвредным дымом.
После исчезновения барьера я почувствовала, как изнутри веет теплом, и увидела темный, не освещенный коридор.
Я взглянула на сокомандников.
«Может, человечество и заслуживает проиграть, но с этими ребятами мы непременно победим», – пообещала я себе.
[1] В оригинале одного и того же персонажа зовут то Леонид (Leonid), то Леонайн (Leonine). Последнее переводится как «львиный» (впрочем, имя Леонид тоже происходит от «льва»).