ГЛАВА 5
«HERE COMES A NEW CHALLENGER!!!»
Перед глазами возникла, тут же вспыхнула и исчезла надпись, пала виртуальная тьма, и у Харуюки возникло мощное предчувствие, какую арену он сейчас увидит.
Наконец металлические стопы аватара опустились на твердую землю. Дождавшись, пока исчезнет чувство падения, он осторожно приподнялся.
Естественно, он по-прежнему находился на просторной парковке на втором подземном этаже своего собственного дома.
Однако электромобили, ровными рядами стоящие здесь в реальном мире, были все раздавлены, сожжены, проржавели, рассыпались. У стоящего слева от Харуюки желтого компакта, обожаемой машины Фуко, был оторван капот, и в открытом двигательном отсеке горел слабый огонь – грустное зрелище.
Поскольку бой только начался, эти разрушения не были причинены кем-либо. Если присмотреться – и бетон под ногами был весь в трещинках, толстые колонны и стены тоже полуразрушены, из них выглядывала арматура. Скорей всего, если выбраться и посмотреть снаружи, само здание тоже окажется полуразвалившимся, и обратно он вряд ли сможет вернуться. Этот образ «полной разрухи» был визитной карточкой предугаданной Харуюки арены «Конец века».
И тут…
Метрах в двадцати от Харуюки в сумраке раздался громкий рев двигателя.
Тут же он сменился характерным асинхронным звучанием V-twin на холостом ходу. Вспыхнул глаз фары и озарил Харуюки теплым желтым светом.
Харуюки машинально кинул взгляд на руки-ноги и, убедившись, что они покрыты тонкой, гладкой серебряной броней Сильвер Кроу, тихонько выдохнул. Раз Усиленное вооружение «Зе Дизастер» не постоянного ношения, значит, пока он не даст голосовую команду, оно не появится… по идее…
– !..
В следующий же миг Харуюки понял, что его ожидания слишком наивны.
Сильвер Кроу был не полностью таким, как прежде. Десять тонких пальцев на руках, изначально не очень-то приспособленных к ближнему бою, сейчас преобразились в острые как бритва когти. Ступни тоже заканчивались тремя когтями каждая, эти когти крепко впивались в бетон. Поспешно он прикоснулся руками к голове – шлем вроде сохранил родную округлую форму, но в районе висков Харуюки нащупал выпуклости, похожие на остатки визора.
Да – «Доспех» уже не был просто Усиленным вооружением, он, похоже, слился с самим аватаром. Стоит только эмоциям и поступкам Харуюки дать ему шанс, и он с легкостью вырвется на свободу и вмиг превратит Харуюки в безжалостного разрушителя.
Едва он это понял и содрогнулся всем телом, как из глубины спины донеслось его тихое, но яростное «ррр». Он пробудился, предчувствуя сражение и убийство?
«Эй, «зверь», – отчаянно произнес Харуюки. – Хотя бы во время этого боя веди себя послушно!»
Убедившись таким образом, что он – это более-менее он, Харуюки повернулся к фаре и сказал:
– Эмм… Эш… сан.
Наездник, силуэт которого виднелся за мощным лучом фары, молчал, но, похоже, пристально разглядывал Харуюки. Черепоподобная маска шлема время от времени оранжево взблескивала, отражая огни горящих вокруг машин.
«Неужели под этим скелетом… на самом деле девушка, моя ровесница.
И неужели… она мне только что призналась».
За примерно четырнадцать лет жизни Харуюки это был второй раз, когда ему всерьез признавались в любви. Первой была, естественно, Черноснежка, его Родитель, мечница и глава легиона. Прямо перед тем, как спасти Харуюки от налетающего автомобиля, она сказала ему: «Харуюки-кун, я люблю тебя».
«Тогда… а может, и сейчас тоже… почему такая девушка, как Черноснежка-семпай, такого меня…» – от этой мысли он не мог избавиться полностью. Конечно, он был от счастья на седьмом небе, ведь он и сам обожал Черноснежку.
Однако он считал, что сейчас его чувства следует отнести к категории то ли «преклонение», то ли «любовная почтительность». Когда-нибудь – сейчас-то он коротышка, плакса и трус, но когда-нибудь, может, он станет выглядеть достойным ее человеком, и вот тогда он ответит на ее чувства. Так, продолжая оставаться в, можно сказать, «режиме самоограничения», Харуюки ни разу не выложил Черноснежке своих собственных чувств.
И вот – несколько минут назад.
В тесном герметичном салоне машины Харуюки получил второе в своей жизни признание. Рин Кусакабе, ничуточки не сдерживая себя, естественным голосом, исключающим электронные формы обмана, заявила, что любит его.
Харуюки понятия не имел, как на это реагировать и вообще как это принимать. Но вроде бы превращение из реального себя в дуэльный аватар благодаря этому внезапному вызову через Прямое соединение чуточку охладило ему голову.
То, что внутри Эш Роллера находится девушка по имени Рин.
И то, что эта Рин искренне призналась ему в любви.
Эти два факта нужно пока отложить. Главное, о чем надо думать прямо сейчас, – это последние слова Рин. Она сказала, что сама сотрет «Доспех бедствия». Но, насколько было известно Харуюки, Эш Роллер умениями из категории «очищение» не обладал.
Значит, она в соответствии с добавленными после этого словами «приму на себя весь твой гнев и ненависть» собиралась, так сказать, принести себя в жертву «Доспеху» и тем самым ублажить и успокоить Кром Дизастера – так, что ли? Решила в такой вот форме взять на себя ответственность за возрождение Дизастера?..
– …Эш-сан… нет, Рин-сан.
Поскольку это была дуэль через Прямое соединение, без зрителей, Харуюки мог свободно обращаться к противнику по настоящему имени.
– Я очень счастлив… что ты пытаешься меня спасти. Но – тебе вовсе необязательно чувствовать какую-то свою вину за «Доспех бедствия». Этот доспех, то есть этот зверь, во мне живет уже несколько месяцев. Просто сейчас я его на эмоциях призвал…
Кинув взгляд на устрашающе острые когти правой руки, Харуюки попытался было продолжить, но его прервал тяжелый, но спокойный рокот мотора.
Двигатель внутреннего сгорания задрожал, и создаваемая им мощь медленно завращала толстое заднее колесо. В двух десятках метров впереди из тьмы показался здоровенный американский мотоцикл. Поджарый наездник сидел на стальном коне, расслабленно положив руки на руль и опустив черепообразную маску, так что выражения лица было не разглядеть.
– Рин… сан… – снова попытался было позвать Харуюки, но тут…
Черные кожаные перчатки с силой сжали рукояти. Правая рука выкрутила газ, левая выжала сцепление. Двигатель взрывоподобно зарычал, заднее колесо бешено закрутилось, подняв облако белого дыма.
– …Ри-Рин… сан?..
Пораженный Харуюки в третий раз произнес ее имя. Но сказать что-либо еще он не успел. С убойной дистанции в десять метров здоровенный американский мотоцикл, чуть приподняв переднее колесо, понесся на него.
Слева была машина Фуко. Справа – громадный джип. Без шансов на бегство. Харуюки стоял столбом, когда мотоцикл его с грохотом безжалостно переехал. Точнее сказать, отшвырнул.
Ничего уже не понимая, не имея возможности подготовиться к обороне психологически, Харуюки отлетел на несколько метров и грохнулся на землю пятой точкой. Подскочил вверх, выбив сноп искр, – и тут же прямо перед ним снова возникла серая шина.
Бам! Бух!
Бам! Бух!
Дважды подряд по широкой подземной парковке разнеслись звуки удара, а затем тяжелого падения. В третий раз Харуюки упал не на ягодицы, а на спину и распластался. От силы ударов и психологического шока у него все крутилось перед глазами, но, увидев внезапно появившийся над ним силуэт, он таки сумел воскликнуть:
– О, оуаа?!
Но тут же на живот Харуюки обрушилось громадное резиновое колесо, то есть передняя шина мотоцикла. Придавленный чудовищным весом, он мог лишь трепыхаться, махая руками и ногами. Благодаря трем ударам и этому давлению шины его полоса хит-пойнтов сократилась уже почти на сорок процентов.
«Сначала заявление, что она меня всегда любила, а теперь вот это?! Или это она от учителя унаследовала такое убийственное проявление любви?»
Когда Харуюки успел кое-как додумать до этого места, в полутора метрах над ним…
Сидящий скрестив руки в седле американского мотоцикла череполицый наездник произнес хриплым голосом, абсолютно непохожим на голос Рин Кусакабе из реального мира:
– Ах ты ворона ощипанная… Как ты ваще посмел лапать мою сестренку!..
– А… Аааааааа?! – завопил Харуюки.
Ну потому что как тут не завопить?
Этим дуэльным аватаром, который сейчас склонился над Харуюки и глядел на него полным ярости взглядом из-под черепообразной маски, управлял не «брат», а как раз-таки «сестренка». Рин ведь сказала, правда? Ее брат, гонщик ICGP по имени Ринта Кусакабе, два года назад попал в аварию и с тех пор лежит в коме в больнице.
Раз так, то, естественно, он никак не может в Полном погружении гулять по Ускоренному миру в качестве бёрст-линкера. И вообще, ведь в машине-то ускорила Харуюки через Прямое соединение как раз сестра, Рин Кусакабе! Конечно, в самом ли деле она ученица средней школы для девочек, как выглядит, или нет, Харуюки не удостоверился, и сама Рин открытым текстом не заявила «я девушка», но все равно – какого черта Эш Роллер заявляет, что Харуюки «лапал его сестренку»?!
– Ээ, это, т-т-т-ты же Рин-тян… да? – выдавил Харуюки, терпя давление переднего колеса, от которого скрипела его нагрудная броня. Ответ байкера прошлого века был –
– Чтооо, «Рин-тян»? Кто тебе позволил звать сестренку по первому имени! Тебе и по второму, нет, даже по третьему имени ее звать терарано еще!
«Вообще-то «первое имя» – это просто имя, и после него идет «фамилия»…»
Он вставил бы подковырку, как обычно, но сейчас такой возможности не было абсолютно. Ярость байкера выходила далеко за рамки отыгрыша роли. Похоже, сейчас в Эш Роллере обитала личность не Рин, сестры, а Ринты, ее старшего брата. Точнее, следовало полагать, что до сих пор все время в Ускоренном мире сражался с Харуюки, обменивался с ним оскорблениями, а иногда и просто беседовал – именно брат.
Значит, это… то, что называется «раздвоение личности»? Девушка Рин Кусакабе, как только ныряет в Ускоренный мир, превращается во вторую личность, сконструированную из ее воспоминаний о брате, так, что ли?..
Пока он стремительно прокручивал в голове эти рассуждения, его полоса хит-пойнтов, медленно укорачивающаяся от тяжелой нагрузки, перевалила наконец за 50% и окрасилась в желтый.
Тут же Харуюки услышал его недовольное рычание в глубине спины. Плохо; если так пойдет дальше, «зверь», с трудом усыпленный после того, как он бушевал в Безграничном нейтральном поле против Айрон Паунда и Грин Гранде, снова пробудится. Рин перед боем сказала, что отдаст себя «Доспеху бедствия» и тем самым ублажит его, но на практике сделать это оказалось невозможно. Сначала надо выбраться из этого положения, когда его давят, и прийти к положению, когда он может с Эшем нормально говорить.
– Э, э, этоэтоэто, Эш-сан… не, братан! – отчаянно воскликнул Харуюки, изо всех сил пытаясь приподнять обеими руками тяжеленное колесо. – Нну, ну, это, Рин-тя-… ой, нет, твою сестру, эээ, нууу…
Если внутри нависшего над ним байкера прошлого века все-таки есть личность той девушки, то нельзя ли как-нибудь до нее достучаться, вытащить на поверхность? Пока это намерение проходило через хаотичные думательные контуры в его голове, видимо, там произошла какая-то странная трансформация, и…
– До-до-до-доверь мне свою сестренку, пожалуйста!!!
…вот такой возглас вырвался у Харуюки изо рта.
Едва Эш это услышал, его глаза засияли красным светом. Да нет – реально вспыхнули.
– Что… сказал?..
– А… н-не, ну это, я хотел сказать…
– Заткнииииииись, шатааааааап[1]!!!
Одновременно с этим выкриком в эшевском стиле, больше похожим на боевой клич, байкер, до того сидевший скрестив руки, положил их на рукояти мотоцикла. Двигателю подбавили топлива, и раздался рев выхлопа.
– Тыыы! Раскалил! Радиатор гнева великого меня! Докраснааа!!!
Изо рта череповидной маски хлынула струя белого пара – ну, такое возникло ощущение.
Два глушителя выплюнули струи огня, и прижимавшее Харуюки к полу переднее колесо взмыло вверх. Если Харуюки получит еще один удар, его хит-пойнты свалятся в опасную зону. Пытаясь этого избежать, Харуюки задрыгал руками-ногами, но он уже вмялся в бетонный пол сантиметров на десять, и выбраться не получилось.
– Уа… уа… погоди, стоп, джаст-э-момент[2]!!!
Обращать хоть какое-то внимание на этот выкрик у пылающего гневом старшего брата не было ни малейшего основания.
С грохотом опустившаяся толстая шина разнесла шлем Харуюки на мелкие осколочки… нет, не разнесла, в последний момент изменила траекторию и вмазалась в капот стоящей рядом немецкой машины. Ржавая железная пластина продавилась, и изнутри вырвался шикарный столб огня.
Он тут же исчез, лишь угольки остались тлеть, отражаясь в хромированной поверхности машины. Эш Роллер, лишь чуть-чуть сбавив тон, прорычал:
– Я и с тобой хочу то же самое сделать на ту маунтин…
Харуюки секунду подумал, и до него дошло: аа, «яма-яма»[3].
– …Но ты, ворона, недавно меня спас в Безграничном нейтральном поле, и за мной должок… так что здесь я тебя оставлю вот так. Бат-но! Если ты еще раз к сестренке подойдешь, я из тебя якитори сделаю… нет, куриное тянконабэ![4] Ду ю андерстэнд?!
– По-по-по-понял, йессэр!
Машинально отдав честь, Харуюки затем выбрался из углубления в полу и наконец перевел дух. Поднял голову и уставился на черепообразную маску Эш Роллера, тоже опустившего колесо на пол.
Харуюки помялся, но решил, что кое-что он все-таки обязан спросить. Поэтому, сев на пол и сделав глубокий вдох, он произнес:
– Да… это… Эш-сан. Ты… вообще кто?
Харуюки и Эш Роллер сели бок о бок на багажник стоящего немного поодаль большого раздолбанного американского седана.
Таймер вверху поля зрения показывал, что осталось еще шестьсот секунд – десять минут. А пятнадцать минут с того момента, как Харуюки, выскочив из квартиры, запер дверь, должны были вот-вот истечь. Если он хочет оторваться от товарищей по легиону и в одиночку решить вопрос с «Доспехом бедствия», нужно как можно скорей выбежать с подземной парковки и прочь из дома.
Но Харуюки не собирался уходить с этой дуэльной арены, пока не разгадает загадку бёрст-линкера по имени Эш Роллер. Праздное любопытство – пожалуй, так можно было сказать, но дело было не только в этом. За восемь месяцев, что он топтал землю Ускоренного мира, они с Эш Роллером провели бесчисленное множество боев, выигрывали, проигрывали; Эш стал его, так сказать, «заклятым соперником», и вот теперь, встретившись с ним в реале, он чувствовал, что просто обязан разобраться в его ситуации, насколько возможно.
К счастью, «зверь» все еще дремал. Если сейчас больше не драться, то в этом бою он уже не проснется. Сидя слева на просторном багажнике и чуть покачивая ногами, Харуюки терпеливо ждал ответа Эша.
Вскоре…
– …Это все только догадка учителя…
Вот такие несколько внезапные слова качнули сумрак арены «Конец века».
– Воспоминания о том, как мы, бёрст-линкеры, здесь, в Ускоренном мире, сражаемся и разговариваем, не все хранятся вот здесь, в черепушке…
– Э… что?! Если память хранится не в голове, то где тогда?..
Доведя свой обалделый возглас до этого места, Харуюки резко закрыл рот. Потом снова открыл и робко высказал то, что пришло ему в голову:
– …Может… в нейролинкере… да?
– Йес. Ну, не вся, конечно. Те воспоминания, которые нужно воспроизводить, ключевые, так сказать, может, хранятся в нейролинкере, а не в голове… Ну, так учитель думает.
Немного попереваривав слова Эша, Харуюки тут же замотал головой.
– Но, но, но ведь странно тогда. Ведь тогда бы мы всё забывали про Ускоренный мир, как только снимем нейролинкеры.
– Снять нейролинкер, да? Но скажи, Кроу, откуда снять?
– Ну, с шеи, конечно.
– Зетс райт[5], с шеи. Не с головы… и тем более не с мозга. Эти машинки к нашим мозгам подсоединены по беспроводу.
Тут Эш Роллер прервался и рукой в кожаной перчатке постучал по макушке своего шлема и по шее.
– Конечно, если его нормально не подсоединить к шее, то он ни загрузиться, ни работать не сможет, так? Но это потому, что он измеряет расстояние до мозга и уровень сигнала спинного мозга и запирается в этом состоянии. Не знаю, ты в курсе или нет… ну, я-то сам был не в курсе, пока учитель не рассказала… Еще до того, как нейролинкер вышел на рынок, была здоровенная экспериментальная установка, «Соул…» – как-то так она называлась, так вот, она в итоге смогла подключиться к мозгу подопытного с десяти метров.
– С де… де… десяти метров?!
Снова изумившись, Харуюки захлопал губами под серебряным забралом.
«Если это правда и если современный нейролинкер тоже обладает такой способностью, то его и не обязательно надевать как ошейник поблизости от продолговатого мозга. Можно надеть на руку, на грудь, да вообще положить в карман или в сумку и так с легкостью носить? В смысле, ведь такой потливец, как я, летом просто упаривается. Даже если я подкладываю подушечку, она вмиг пропотевает, меня еще в начальной школе обзывали «Арита-мокрита»…»
– Не, не, дело не в этом.
Выпихнув печальные воспоминания прочь из головы, Харуюки отчаянным усилием привел мысли в порядок.
– Эээ… то есть, Эш-сан, ты хочешь сказать вот что? Даже когда мы снимаем нейролинкер с шеи, он все равно втихаря общается с нашим мозгом и воспроизводит воспоминания об Ускоренном мире… так?..
– Учитель так и предположила. Но знаешь… ведь иначе никак нормально не объяснишь, почему я – это вот такой я.
При этих словах Харуюки сглотнул слюну и хриплым голосом робко уточнил:
– …Ну, то есть… ты все-таки не Рин-тя-… эээ, не Рин Кусакабе-сан… а ее брат Ринта Кусакабе-сан, бывший гонщик ICGP, да?..
Ответа пришлось ждать больше десяти секунд.
Эш Роллер молча разглядывал свои кожаные перчатки с серебристыми заклепками, потом, словно пытаясь что-то ощутить, развернул кисти тыльной стороной вверх и несколько раз сжал-разжал пальцы.
– …Без понятия. Ай хэв но айдиа[6], – коротко пробормотал он.
Этот ответ стал для Харуюки некоторой неожиданностью. Потому что ведь Эш совсем недавно говорил о Рин как о «сестренке», так ведь?
Поняв сомнение Харуюки, байкер добавил:
– По крайней мере… у меня нет воспоминаний, как я был мотогонщиком в реале. Вообще нет воспоминаний до того момента, как я стал бёрст-линкером. Самое первое… как я наблюдал, как неуклюже сражается этот аватар.
– Ээ… на, наблюдал?.. Со стороны, в смысле?..
– Йес. В самой первой дуэли… этим аватаром явно управляла сестренка… малышка Рин. А я был поблизости и смотрел. Не как зритель… Как бы это сказать, в виде бесплотного духа? Совсем рядом, прозрачный, и так вот висел в воздухе…
Тут Харуюки невольно застыл. Глядя на череповидное лицо Эш Роллера, при виде которого дети наверняка расплакались бы, он хрипло выдавил:
– …П-привидение?
– Не-не! Натуральный я с двумя длинными ногами! В смысле, если б у меня не было ног, я б ни тормозить не мог, ни передачи переключать!!!
Черный гоночный ботинок пнул бампер машины, которую они использовали в качестве скамейки; от него отвалилась ржавая номерная пластина, упала на пол и тут же, рассыпавшись на множество полигонов, исчезла.
– К-короче, так… В этом первом бою я висел в воздухе и думал. Малышка Рин, какая же она медленная и неуклюжая. Это была первая мысль вот этого меня, который сейчас с тобой разговаривает. Я глядел, как она неумело управляет байком руками, и в итоге просто не выдержал… Сзади приблизился, встал как бы в тандеме, хотел ей показать, смотри, вот так надо сидеть на байке, и как-то незаметно…
– …Слился с ней?..
На этот боязливый вопрос Эш медленно качнул шлемом вниз.
– Я… честно говоря, точно и сам не знаю, кто, блин, я такой. Однозначно ясно одно: создала этот дуэльный аватар моя сестренка, Рин Кусакабе. Так что, наверно, я «старший брат» Рин. Но как, блин, это так получилось?.. Что, «Ринта Кусакабе», который все это время лежит где-то в больнице, супердистанционно связывается с твоим нейролинкером и вот так вот с тобой сидит болтает? Или я искусственная, виртуальная личность, которую Рин создала, чтобы сражаться в этом мире? Сколько об этом ни думаю, ответы не идут…
Тихий вздох. И, совсем по-детски болтая ногами в грубых ботинках, полный загадок байкер продолжил свой монолог:
– Если правда, что я виртуальная личность, то такого вот «меня» взаправду не существует. …Но знаешь, Кроу. Я думаю, так было бы и к лучшему…
– Э… ээ, это… Но если так, то, может, когда-нибудь…
Нынешний «Эш Роллер», возможно, просто исчезнет.
Эти слова Харуюки проглотил, однако Эш их как будто услышал. Чуть кивнув, он пробормотал:
– Да и пускай. …Ну, в смысле, если я правда Ринта Кусакабе… то мои мечты стать чемпионом уже сгорели, но эти угольки… мои шины, превратившиеся в пепел, «эш», я не могу перестать крутить, «ролл», и ради этого я использую сознание, нет, душу сестренки, разве не так? По возрасту я в бёрст-линкеры не гожусь, но все равно взамен сестренки вольно колешу по Ускоренному миру, разве не так? Так нельзя… У нее… у нее должна быть своя дорога, а я все равно…
Он попытался крепко сжатым кулаком ударить себя по колену. Но, прежде чем он успел махнуть им вниз, Харуюки машинально перехватил его руку за запястье.
– Нет… все не так, Эш-сан.
Он несколько раз качнул серебряным шлемом из стороны в сторону.
– Наши… сражения в Ускоренном мире – это не компенсация за вещи, которых у нас нет в реальном, и за мечты, от которых мы отказались. Мы деремся, чтобы встретиться лицом к лицу со своими ранами и слабостями, принять их и снова идти вперед… вот ради чего мы здесь. Настоящий ты Ринта Кусакабе-сан или нет… Ты, вот такой, здесь существуешь! Существуешь и уже провел сотни дуэлей со мной и другими бёрст-линкерами! Уже это… уже воспоминания об этом – никакие не иллюзорные и не виртуальные!..
Даже выпаливая все это, Харуюки плохо понимал, что сам хочет сказать.
Тоска Рин Кусакабе по лежащему в коме старшему брату Ринте и то, что она воспользовалась нейролинкером Ринты, вместе породили настоящее чудо – бёрст-линкера по имени Эш Роллер. Но именно потому, что это чудо, оно нестабильно, и он мжет перестать быть нынешним Эшем в любой момент.
Но… но даже если так, неизменным останется то, что первый бой, первое поражение и первая победа у Сильвер Кроу были именно с Эш Роллером. Абсолютно неизменным.
Охваченный рвущимися из груди эмоциями и не понимающий, как облечь их в слова, Харуюки продолжал отчаянно сжимать левую руку Эша.
Байкер не пытался вырываться – просто молча смотрел на руку Сильвер Кроу, сжимающую его запястье. Не на тонкие, хрупкие пальцы, какие были раньше, а на злобную когтистую лапу.
– Я… недавно в Безграничном нейтральном поле уже приготовился потерять все очки, – вдруг тихо произнес он. – Атаки Олив Граба и компании были слишком круты… Скорей всего, я и с одним Оливом бы не справился. Хорошо бы хоть малыш Утан сумел сбежать, но это было нереально… Я решил, что сейчас мы вылетим из Ускоренного мира вдвоем. Если бы вылетел только я, который все равно не знает, он вообще существует или нет, то еще ладно… Но как подумал, что исчезнет У, который только-только проснулся, и Рин, которая в этом аватаре тоже где-то есть… так стало жалко… И тут появился ты. Ты должен был понимать, что с тобой станет, если ты призовешь «Доспех бедствия», но все равно… все равно ты его призвал и его силой спас меня и У. И тогда я подумал… к черту детали, все равно я… жутко лакки, что стал бёрст-линкером… что могу сражаться в этом мире…
Глядя на байкера прошлого века, который до этого места еще смог кое-как, запинаясь, договорить, но тут уже полностью увял, Харуюки тоже ощутил острую боль в груди.
Эш смущенно потер правой рукой нос своей череповидной маски и, вернув прежний тон, продолжил:
– Малыш У, прежде чем уйти в портал, тоже сказал. Поблагодари, сказал, от меня Сильвер Кроу. И… извинись, сказал. Он, похоже, тоже все понял. Сила – это не то, что тебе дает кто-то…
– Да… уж. Сила – это процесс… Сколько бы ты ни проигрывал и ни валялся на земле, все равно не сдаваться и глядеть в небо… Вот доказательство силы…
Харуюки, словно затянутый в свои мысли, бормотал, и тут…
Левая рука Эш Роллера, до сих пор удерживаемая правой рукой Сильвер Кроу, вывернулась и сама вцепилась в запястье Кроу.
Поняв, что на его кисть, превратившуюся в когтистую лапу, пялятся, Харуюки машинально попытался высвободиться. Однако черная перчатка держала крепко, она даже не дернулась. Оставаясь в такой позе, Эш Роллер вперил в лицо Харуюки серьезный взгляд из-под череповидной маски и произнес:
– Именно. Мне учитель тоже так говорила. Но, Кроу, это ведь сейчас и к тебе относится.
– Э… сейчас… ко мне?..
– Именно. Ты решил, что больше не сможешь отделить «Доспех бедствия» от своего дуэльного аватара, и теперь пытаешься стереть его вместе с собой. Именно так.
На эти слова Эша, попавшие прямо в яблочко, Харуюки мог лишь слегка кивнуть.
Даже сейчас, когда они вот так сидели, в глубине спинного мозга жило смутное предчувствие, что «зверь» вот-вот пробудится и начнет бушевать. Стоит Харуюки проснуться как Дизастеру, и он яростно набросится на Эш Роллера. Удержаться от этого ему могло бы помочь разве что то, что здесь не Безграничное нейтральное поле, изначальные охотничьи угодья «зверя». И то, что в Харуюки сейчас вовсе не было боевого духа.
Но это опасное равновесие запросто могло рухнуть в любой момент. Если, допустим, сейчас Эш Роллер нанесет хоть один серьезный удар, Харуюки… то есть «зверь», вполне возможно, отреагирует. А каждый раз, когда Харуюки становится Дизастером, слияние оказывается все глубже. Где именно точка невозврата, он не знал, но, судя по тому, что было с предыдущим Дизастером, Черри Руком, довольно скоро «Доспех» начнет вмешиваться в личность Харуюки Ариты уже в реальном мире.
Именно поэтому Харуюки запер дверь своей квартиры и убежал один. Если бы в торговом центре его не перехватила Рин Кусакабе, реальная ипостась Эш Роллера, сейчас он, видимо, уже нырнул бы в Безграничное поле из какого-нибудь дайв-кафе.
Почувствовав, видимо, это намерение Харуюки, Эш чуть опустил голову. Но тут же снова ее поднял и тихо, но твердо заявил:
– …Кроу, не то чтобы я не понимал, что ты думаешь. Но… не кажется ли тебе вот что? Даже то, что ты стал Кром Дизастером, – это часть какого-то процесса. Мне… не кажется, что то, что в тебе поселился «Доспех», – это простая случайность. Кому, как не тебе, под силу разбить это проклятие, которое так долго висит над Ускоренным миром… и поэтому тебя избрали, я так думаю…
Едва Харуюки услышал эти слова, в ушах его раздался чей-то далекий голос.
Все будет хорошо. Кто-кто, а ты наверняка справишься… Ты, кого я так долго ждала…
Однако Харуюки, крепко зажмурив глаза под серебряным забралом, попытался вымести этот голос из памяти.
Это было ни на чем не основанное предположение, но «девушка», голос которой Харуюки когда-то слышал, по-видимому, не могла появляться, когда «зверь» возбужден. Значит, пока «Доспех бедствия» не вернется снова к состоянию семени, встретиться с ней еще раз не получится. А вернуть его к семени, вероятно, уже невозможно.
«Ее надежды я тоже не оправдал».
Сделав мысленно это горькое признание, Харуюки тихо пробормотал:
– …Жаль, но… мне проклятие «Доспеха» снять не под силу. Я… когда увидел, что Олив Граб и его компания атакуют тебя, Эш-сан, и Утана, то ощутил дикую ярость к ним, а уж потом – желание спасти вас. И от этой ярости я и призвал «Доспех»… Я не стал дожидаться, пока вы воскреснете, потому что если бы остался на месте, то и на вас бы наверняка набросился. То, что сейчас я с тобой вот так нормально разговариваю… это, наверно, вообще чудо, шанс на миллион…
Даже после того, как Харуюки смолк, Эш Роллер какое-то время не выказывал никакой реакции.
Прошло почти десять секунд, и наконец он выпустил запястье Сильвер Кроу и сомкнул перчатки между коленями.
– …Как сестренка… Рин очень смутно помнит, что происходит в Ускоренном мире, так и я тоже почти не осознаю, что она делает в реале, о чем думает…
Вот какие слова вырвались из-под опущенного шлема. Харуюки, не в состоянии даже догадываться, какая логика позволяла сосуществовать двум сознаниям по имени «Рин» и «Ринта», лишь безмолвно слушал.
– …Поэтому что думает Рин… точнее, чего она хотела, когда вызвала тебя на дуэль через Прямое соединение, я тоже точно не знаю. И она должна была этого ожидать. Как только она произнесла команду на ускорение и перенеслась на дуэльную арену, управление аватаром перешло к моей личности… Поэтому сейчас я могу сделать только одно…
Тут его голос прервался, и Эш Роллер на багажнике развернулся к Харуюки всем телом.
Правой рукой он медленно поднял череповидное забрало шлема. «Истинное лицо» дуэльного аватара под ним с узкими бледно-зелеными глазами-линзами обладало тонким, мальчиковым дизайном. Снова увидев это лицо, Харуюки не мог не заметить смутного сходства с Рин Кусакабе в реальном мире.
Эш этими глазами какое-то время сверлил невидимые, по идее, с той стороны глаза Харуюки, потом – повесил голову. И тихо произнес:
– Прошу тебя, ворОна… Сильвер Кроу. Не уходи из Ускоренного мира. Ты… «надежда». И для учителя Рейкер, которая передала тебе свою мечту о небе, и, конечно, для других членов «Нега Небьюлас», который сейчас потихоньку набирает силу… и для сотен других бёрст-линкеров, которые дрались с тобой и хоть выигрывали, хоть проигрывали, но всегда смотрели задрав головы на то, как ты летишь над ареной, как птица.
– …Надежда, – повторил Харуюки голосом, который и голосом-то нельзя было назвать, и Эш, по-прежнему сидящий опустив голову, кивнул.
– Да. Я не говорю о каких-то конкретных надеждах, там, добраться до девятого уровня или стать королем. Твои крылья – уникальная сила в Ускоренном мире, но сейчас уже никто не думает, типа, она «гнет принцип «равный уровень, равный потенциал»», или что ты читер, или еще что. Ты… как бы это сказать…
Его хриплый голос смолк, но тут же снова ожил:
– …Такой же, как мы. Начал перваком, не знающим, где право, где лево, иногда бывал на грани полной потери очков, иногда тебя давили, но постепенно ты набирал силу… И когда мы точно так же бессильно опускались на землю, то смотрели в небо, а там летел ты. С трудом уворачиваясь от пуль и ракет, ты тянул руки вперед и изо всех сил летел. Отражая своим серебряным телом свет закатного солнца или луны… ярко сверкал в небе… Хе-хе, что, блин, я такое несу…
Эш Роллер, сжав правую руку, поскреб себя по голове. Упрямо уткнувшись взглядом в пол, он сделал еще одну паузу, потом снова продолжил:
– Короче… в общем, когда я видел, как ты летишь, я говорил себе, что и мне надо больше стараться. И не только я… Во время гонки через «Гермес Корд» сотни зрителей видели, как ты превратился в Дизастера, но все как один решили ничего не говорить… потому что они все в тебя верят. Уж ты-то… не проиграешь «Доспеху бедствия», ты разорвешь это проклятие и снова будешь весело лететь в небе. Вот почему… вот почему…
Тут наконец байкер поднял голову. В светло-зеленых глазах-линзах проступили маленькие капельки света, эти глаза, несомненно, очень походили на глаза Рин Кусакабе, смотрящей на Харуюки в упор в реальном мире.
– …Вот почему не сдавайся, Кроу. Не думай о том, чтобы забиться в какой-нибудь уголок Безграничного поля и там стереть себя вместе с «Доспехом». У тебя есть Лотус-сэнсэй, учитель Рейкер, а еще синий амбал и зеленая трещотка… так много надежных друзей, правда ведь? Если ты так вот возьмешь и исчезнешь, что будут думать товарищи по легиону… Да нет, что будет думать вся та уйма бёрст-линкеров, которые все это время смотрели, как ты летишь!..
Почти перешедший на крик Эш Роллер после этих слова снова низко опустил голову.
«Но.
Но если я полностью превращусь в Кром Дизастера и начну нападать на других бёрст-линкеров без разбора… награду могут назначить не только за меня, но и за дорогих мне людей», – не обращая мысли в голос, пробормотал Харуюки.
На собрании семи королей на прошлой неделе заместитель командира фиолетового легиона «Орора Овал», кнутовщица Астер Вайн сказала очень жесткие слова, однако заместитель командира «Нега Небьюлас» Скай Рейкер нашла что ответить. Она сказала, что среди бёрст-линкеров из маленьких и средних легионов копится недовольство шестью большими легионами, погрузившими Ускоренный мир в застой. И что если большие легионы, не стесняясь в средствах, раздавят бунтарку Блэк Лотус и ее легион, то дым недовольства мигом превратится в пламя.
Этот риск верхушка больших легионов, скорей всего, осознавала. Потому-то они и не назначали награду за Харуюки, Такуму и остальных просто как за «подчиненных Блэк Лотус».
Но если он, став шестым Кром Дизастером, не уйдет из легиона, это будет другая история. Можно будет придумать уйму предлогов, чтобы назначить награду за головы всех членов легиона – например, обвинение в желании повысить его боевую мощь за счет силы «Доспеха бедствия». Если и думать о том, как от этого защититься, то получится, что Черноснежка, Такуму и остальные вынуждены будут собственными руками уничтожить Харуюки. Как Красный король Нико, со слезами на глазах убившая «Мечом правосудия» пятого Дизастера, Черри Рука…
Именно потому, что Харуюки любил своих товарищей, он не хотел ставить их перед таким выбором.
– Я сожалею только о том… что и путь легиона, и собственный рост, и вообще все бросаю на полдороги, чтобы исчезнуть из Ускоренного мира… – пробормотал Харуюки, сдавив переполняющие грудь противоречивые эмоции и еще более мощное чувство обреченности. – …Но когда я не смогу больше контролировать «Доспех»… когда перестану быть собой, будет уже поздно. Возможно… до сих пор все бёрст-линкеры, которые становились Кром Дизастером, сначала думали, что смогут контролировать эту силу. Приручить этого жуткого «зверя» и использовать его немыслимую силу на благо своих товарищей. Но… в итоге «Доспех» поглотил их всех. Они нападали без разбора на кучу других бёрст-линкеров… не узнавали даже друзей… и в конце концов короли уничтожали их, как вредных зверей, и они исчезали.
Коротко вздохнув, он уставился на собственные руки, превратившиеся в когтистые лапы.
– И потом… если исчезнуть вот так, то Ускоренный мир покидает только бёрст-линкер, в котором «Доспех» обитал, а сам «Доспех» переходит в список снаряжения того, кто его убил, и паразитирует там в виде семени, он выживает. Вот почему… сколько лет с ним не борются, а «цикл бедствия» разорвать не могут. И следующий Кром Дизастер начинает рассыпать вокруг все ту же боль и печаль… Вот чтобы этому положить конец, мне остается только нырнуть в Безграничное поле, уйти куда-нибудь далеко-далеко, где никого нет… и убиться об энеми до полной потери очков…
Бамм!!!
Слова Харуюки прервал металлический грохот.
Это Эш Роллер стукнул крепко сжатым правым кулаком по багажнику, который служил им скамейкой.
– Ээ… Эш-са-…
– Раз так… я с тобой, – сдавленно произнес он.
Харуюки не нашел что ответить.
– Твои крылья жрут слишком много топлива, ты далеко не улетишь. Садись на байк великого меня, и доедем куда угодно – хоть до Хоккайдо, хоть до Кюсю. Но, знаешь если ты так далеко заберешься, возвращаться в Токио будет геморно… Принять яду и сразу в рай – так что великий я, наверно, тоже с энеми пообщаюсь, а? Хе-хе, мы с тобой неразрывно связаны, с начала и до конца, так и будем вместе… Неплохо, дааа…
Как только деланно веселые слова Эш Роллера оборвались – из глаз Харуюки тоже потекла горячая влага.
Он безостановочно мотал головой, а виртуальные слезы текли и текли под зеркально-серебряным шлемом. Из горла вырвался тонко дрожащий, как у маленького ребенка, отчаянный голос:
– …Как же… Эш-сан, ты исчезнешь вместе со мной… зачем это…
– Ты ж сам сказал только что!!! – выкрикнул байкер тоже мокрым голосом и, подняв правую руку от багажника, вцепился Харуюки в шейную броню. – Когда ты исчезнешь вместе с «Доспехом бедствия», в Ускоренный мир вернется покой… Ты серьезно думаешь, что будет такой вот хэппи-энд?! Твой Родитель, друзья, учитель… и малышка Рин – как они будут плакать, страдать, грызть себя – об этом ты вообще подумал?!
– …Даже если…
Пусть они и были сейчас на обычной дуэльной арене, вываливать свои чувства все равно было опасно. Но, даже понимая это, Харуюки все равно не стал сдерживать полный безумных эмоций крик:
– Даже если так, что делать-то!!! Так вот и слиться с «Доспехом», перестать узнавать Родителя и друзей, бездумно бушевать, сеять вокруг бедствие и в конце концов все равно погибнуть… Это, ты считаешь, правильный итог?! Если уж так, то здесь и сейчас, пока я – все еще я…
«Исчезнуть будет лучше».
За миг до того, как он произнес эти слова, его как громом ударило, и у него перехватило дыхание.
«То же самое.
Сейчас я говорю то же самое, что Такуму вчера».
На нем, как и на Харуюки, паразитировала темная сила, только в виде ИСС-кита; этой устрашающей силой он перебил ФА-группировку «Супернова Ремнант». А потом, боясь, что необратимо изменится, стал думать о том, чтобы решить все своими руками.
И этому Такуму Харуюки вроде как сказал: не сдавайся, продолжай сражаться. Борись с ИСС-китом ради меня, Тию, ради всего легиона.
Если сейчас Харуюки все бросит и исчезнет один где-то в пустыне Безграничного поля, те слова окажутся полной ложью. И потом, даже если «Доспех бедствия» исчезнет, нависшая над Ускоренным миром угроза ИСС-кита никуда не денется. Сейчас Харуюки обладал некоторой информацией о месте, где хранится главное тело кита, Токио Мидтаун Тауэре, и о его страже, энеми класса «легенда» архангеле Метатроне. Хотя бы этой информацией он обязан был поделиться с легионом.
«Но. Если я еще раз встречусь с ними со всеми лицом к лицу. Я… снова убежать уже не смогу, это точно.
Что же делать. Что же мне делать…»
– Дерись. Цепляйся, не сдавайся до последнего, – внезапно раздался шепот у него в ушах. Голос Эш Роллера, положившего руки ему на грудь. – Как в нашем с тобой втором бою, стисни зубы и дерись до конца. Кроу, уж ты-то сможешь. Ведь малышка Рин в тебя влюбилась. Если будешь лапать сестренку, я тебя не прощу, но если заставишь ее плакать, я тебя еще больше не прощу.
– …
Харуюки медленно выпустил скопившийся в груди воздух – и чуть-чуть улыбнулся.
– …Ерунда какая-то.
– Заткнись. Говорю на правах старшего брата! – чуть застенчиво воскликнул Эш и легонько отпихнул от себя Харуюки.
Они разом глянули на таймер вверху поля зрения – как-то незаметно пролетело уже больше 1700 секунд. Еще минута с небольшим, и эта дуэль закончится.
Полоса хит-пойнтов укоротилась только у Харуюки, и поэтому Эш Роллер шевельнул рукой, намереваясь предложить ничью, но Харуюки его остановил.
– Я недавно в Безграничном поле заработал уйму очков, так что сейчас угощаю.
– …Ладно, но только при условии, что ты не будешь лапать Рин.
– Не, не буду!
После этой короткой пикировки Харуюки вдруг кое-что вспомнил и, повернувшись, сказал:
– А, да… Эш-сан.
– …Чё?
– Эээ… Ты недавно объяснил, что имя твоего аватара означает, что ты продолжаешь крутить шины, которые сгорели и превратились в пепел, но мне кажется… что все немножко не так.
Он отвел взгляд и посмотрел на стоящий неподалеку здоровенный американский мотоцикл. Несомненно, цвет задней шины был не черным, как у синтетической резины, а пепельно-серым, напоминающим не то металл, не то керамику, но ощущения хрупкости, как от сгоревшего уголька, не было вовсе.
– У меня… от твоего имени вот какое ощущение: ты человек, который катит, «ролл», по земле, которая выжжена до пепла, «эш», и прокладывает новую дорогу.
На слова Харуюки Эш Роллер какое-то время молчал.
Потом наконец фыркнул и в своей обычной грубой манере произнес:
– Че, это как для распашки землю выжигают, что ли? Не, это вообще не в стиле мегакульного великого меня… Хотя ладно, сгодится и так. Если когда-нибудь в реале встретимся, с меня сто иен за идею.
– …Спа… спасибо.
Но под «реалом» он, скорей всего, имел в виду встречу не с сестренкой, Рин Кусакабе… а со старшим братом, про которого они даже не знали, существует ли он…
И на эту не очень-то оптимистичную мысль наложилась пламенеющая надпись «TIME UP!!!».
Первым, что ощутил Харуюки, вернувшись в реальный мир после полновесных тридцати минут (то есть 1.8 секунды реального времени) дуэли, был странный душевный покой.
Если говорить о том, что было в самом бою, то его трижды переехал мотоцикл Эш Роллера, и всё, а после этого они только сидели на багажнике американской машины и беседовали. Говорили о разных серьезных вещах, но чего-то вроде вывода так и не сделали. Что сейчас делать Харуюки, осталось невыясненным.
И тем не менее тревога, сожаление и отчаяние, переполнявшие его грудь до начала боя, на время утихомирились. Лежа с закрытыми глазами, Харуюки наслаждался заполнившим все тело ласковым теплом.
Несколько секунд спустя он осознал наконец, что это чувство тепла – не психологическая иллюзия и не электронная обманка, и резко застыл.
Спину его подпирало обитое натуральной кожей эластичное заднее сиденье машины Фуко. На нем Харуюки лежал навзничь. А сверху на Харуюки было нечто мягкое и приятно пахнущее. Ощущение было одновременно эластичное и пластичное, совершенно суперское, в сто раз притягательней, чем от подушки итальянской машины.
Робко приоткрыв глаза, Харуюки обнаружил у себя на животе некий предмет одежды цвета слоновой кости. Точнее сказать, летний кардиган с эмблемой неизвестной Харуюки школы. Еще точнее – облаченный в этот кардиган торс девушки, его ровесницы.
– …И…
Издав нечто вроде икания, Харуюки медленно сместил взгляд выше. Узкий клетчатый бант. Тонкая белая шея, на ней – металлически-серый нейролинкер. Мальчишеский остренький подбородок, тонкие губы, прямой нос среднего размера – и бледно-серые глаза.
Девушка с глазами на мокром месте, лежащая на Харуюки всем телом, точнее даже, прижимающая его к сиденью, держала в правой руке штекер XSB-кабеля для Прямого соединения. Глядя на Харуюки в упор, она прошептала:
– П-прощу проще… ния. Брат… наговорил разных га-…
– …Э, эээ… эмм… – ошеломленный своим физическим положением и вербальной информацией, Харуюки все-таки сумел выжать изо рта голос, чтобы попытаться взять ситуацию под контроль. – Эммм, нуу… для начала, это, ты… нашу дуэль только что… помнишь?..
Она ведь вроде сказала, перед тем как к нему подсоединиться. Во время боя она как в трансе и почти не помнит происходящего. Значит, когда она ныряет в Ускоренный мир и переходит в личность «брата», отчетливых воспоминаний об этом у нее не остается – по крайней мере, Харуюки так предполагал.
Однако девушка – Рин Кусакабе, реальное воплощение бёрст-линкера по имени Эш Роллер – чуть кивнула.
– Сейчас… пока что пом… ню. Пока ношу… нейролинкер брата…
– А, вот… оно что…
Почувствовав, видимо, громадный вопрос, упакованный в эту короткую реплику Харуюки, Рин моргнула мокрыми глазами и тихим голосом пояснила:
– Я сама уже не знаю… «брат», который появляется в Ускоренном мире, – это в самом деле мой брат… Ринта Кусакабе, который спит в больнице в Сибуе… или это воображаемая личность, которую я создала… Но учитель мне ска… зала. Все, что происходит в Ускоренном мире, обязательно имеет какой-то смысл. Если я как Эш Роллер буду сражаться вместе с «братом», то когда-нибудь я найду важные ответы.
– …Ясно…
Рин до сих пор не сказала прямо: «учитель», которого она упоминала, – это Фуко Курасаки или нет? Но, услышав эти слова, Харуюки больше не сомневался. Фуко, по убеждению Черноснежки, была «обладательницей чистой позитивной инкарнации», то есть больше, чем кто-либо, верила в силу надежды, уз и любви. Слова, которые сказала сейчас Рин, подходили ей как нельзя лучше.
Стало быть, посетительницей больничной столовой, где Рин прошлым летом на каникулах подрабатывала официанткой, была Фуко Курасаки; на нее Рин и вылила холодную воду. Дом Фуко вроде как был недалеко от границы районов Сугинами и Сибуя, а значит, ничего удивительного, что на техобслуживание кибернетических ног она ходила в больницу Сибуи.
Более-менее разобравшись, Харуюки кивнул. Рин продолжала пристально глядеть на него в упор.
В ее серых глазах снова скапливались слезы. Потом предел поверхностного натяжения оказался пройден, и капли одна за другой стали падать на щеки Харуюки.
– …Почему.
– А?..
Харуюки не понял смысла ее бормотания. Рин с исказившимся лицом снова спросила:
– Почему ты не атако… вал? Я тебя вызвала, думала, что пускай ты на меня нападешь, пускай я погибну. Если ты меня разорвешь в клочья и этим хоть чуть-чуть успокоишь «Доспех бедствия», который в тебе обитает… Так я подума… ла, но…
От этих внезапных слов у Харуюки перехватило дыхание.
Да – точно, перед самым началом дуэли через Прямое соединение Рин прошептала, что примет на себя гнев и ненависть, чтобы заставить «Доспех» исчезнуть. И по тому, как развивались события, так вполне могло получиться… Исчез бы «Доспех» или нет, в любом случае Харуюки мог бы впасть в буйство и наброситься на Рин со всей силы.
Однако в самом начале дуэли Эш Роллер, «надежный старший брат», захватил инициативу, заявив насчет «лапаешь мою сестренку», и у Харуюки возникло ощущение, что у «зверя» просто не было возможности пробудиться. Конечно, орать он не собирался, но если чуть подумать – именно эта безбашенная атмосфера составляла самую суть многочисленных сражений Эш – Кроу…
– Я… не могу на тебя нападать, – ответил Харуюки и, невольно полуулыбаясь, мягко покачал головой.
– Э…
– Потому что… Эш-сан – мой дорогой… друг.
Слова он подбирал очень тщательно, но Рин, по-прежнему готовая вот-вот расплакаться, склонила голову и повторила:
– …Друг.
Уловив в этом голосе самую малую тень недовольства, Харуюки поспешно продолжил:
– А, ага. Очень дорогой. …Поэтому даже если я полностью… подчинюсь «Доспеху», стану Кром Дизастером…
Он отчаянно выдавливал из горла слова, противоречащие его же недавним мыслям.
– …Я не смогу разорвать в клочья Эша-сана, никогда. Мне этот парень… нравится.
И тут же…
В глазах Рин снова появились слезы, причем вдвое многочисленней, чем прежде, и чуть другого оттенка.
Словно пытаясь догнать падающие капли, маленькое лицо уткнулось в левую щеку Харуюки. В ушах ощутился голос пополам с горячим дыханием.
– …Я… счастлива. Что ты познакомился со мной в реале… Я боялась, что ты будешь думать обо мне плохо, я ведь в другом легионе… Я могла с тобой только драться, в обычных дуэлях и территориальных сражениях… и все равно… ты такие слова мне сказал…
Тепло и сладкий запах прижимающегося к нему тела снова вымели все мысли прочь из головы Харуюки.
Даже в этом состоянии он сумел-таки подумать остатками рассудка: «При следующей встрече Эш-сан меня точно убьет», – однако правая рука, будто сама по себе, не подчиняясь голове, поднялась, прикоснулась было к тонкой спине Рин…
– …Те свои слова повтори еще раз, пожалуйста.
Этот голос, прозвучавший в ухе, заставил Харуюки остановить руку. Он поспешно напряг память и хрипло выдавил:
– Эээ… Эш-сан – дорогой друг…
– После.
– Поэтому я ни за что не причиню ему…
– После.
– Мне этот парень…
Тук-тук.
Внезапно раздался тихий, но твердый двукратный стук.
Харуюки обратил взгляд наполовину расфокусированных глаз наверх.
Сначала он посмотрел на окно левой задней двери, потом на заднее. Стекло с настраиваемым уровнем тонировки, несколько минут назад определенно выставленное на максимальное затемнение, в какой-то момент стало полностью прозрачным.
И по ту его сторону – широко улыбалась – девушка с натуральными длинными волосами.
Палец, которым она только что постучала в стекло, задвигался, манипулируя голографическим окном, и тут же дверца машины с тихим щелчком отперлась. Мгновенно открыв дверцу снаружи, девушка просунулась в салон головой и грудью и, нависнув над лежащим на сиденье Харуюки, вновь медово улыбнулась и сказала:
– Как я рада снова тебя видеть, Ворон-сан ♡.
Тут Рин, по-прежнему лежащая на Харуюки, опустив лицо, вздрогнула всем телом.
Харуюки тоже задеревенел и, надев на лицо конвульсивную улыбку, кое-как ответил девушке – заместителю командира «Нега Небьюлас», Железной Руке, Скай Рейкер, Фуко Курасаки:
– А… при… привет… я тоже…
«Все нормально, пока еще нормально, все еще не настолько плохо, чтобы удирать! Потому что Рин Кусакабе которая сейчас с похвальным упорством цеплялась за Харуюки получила приказ задержать его от самой Фуко значит ей можно объяснить что это просто прямое продолжение того самого приказа да если ей так сказать она наверняка поймет».
Харуюки отчаянно крутил в голове эти мысли, начисто забыв, что изначально именно что удрал от товарищей по легиону.
Но тут…
Из-за спины Фуко слева высунулась Тиюри и оценила положение Харуюки.
Харуюки привиделось, что от ее ног поднимается алый оверрей, и он перевел взгляд на противоположную дверцу в поисках пути к бегству. Но, обнаружив там стоящую скрестив руки фигуру командира легиона, снова впал в полный ступор.
Правая дверца с хлопком открылась. Черноснежка, так же как Фуко, нагнулась над Харуюки и, улыбаясь давно не применявшейся «сверхледяной черноснежной улыбкой», прошептала:
– Мы не помешали, Харуюки-кун?
Харуюки, обладающий, как считалось, самой высокой скоростью реакции среди всех бёрст-линкеров, изо всех сил напряг мыслительные контуры в поисках ответа, но выдавить смог лишь одно:
[1] Shut up – (англ.) «заткнись».
[2] Just a moment – (англ.) «одну секундочку».
[3] Японское слово «яма-яма» означает «очень сильно», но дословно переводится как «две горы», что Эш и произнес по-английски (two mountains).
[4] Якитори – жареный куриный шашлычок. Тянконабэ – блюдо из различных богатых белком ингредиентов (обычно птица, рыба, тофу и овощи), сваренных в горшке.
[5] Thatвр™s right – (англ.) «правильно».
[6] I have no idea – (англ.) «понятия не имею».