Предыдущая          Следующая

КАРА 19.7

Герои заняли позиции и открыли огонь по Ехидне. Разница между этим и сражением, которое шло прежде, была заметна. Мала, но заметна. Плащи не общались между собой, и командная работа из-за этого страдала. Плащам вроде девушки с красными молниями и Летописца было трудно находить, к кому бы применять свои способности.

Я не хотела, чтобы кто-то на бегу или на лету наткнулся на замороженную нить, поэтому собрала на каждой из них густое скопление самых безвредных и бесполезных букашек, и в результате нити стали выглядеть черными трубами полуфутовой толщины.

Рядом со мной появился Хроноблокер. Он был в порядке, хотя по поврежденному костюму и не скажешь.

– Я могу еще чем-то помочь? – спросил он. – Еще какую-нибудь ловушку?

Я покачала головой.

– Она растворяет нити, как только они ее касаются, и, кроме того, там все слишком хаотично. Кто-нибудь обязательно пострадает.

– Усек, – ответил он.

Но остался стоять на месте. Прошла минута непрерывного обстрела Ехидны. Она была не в полной боевой форме, у нее оставалось немного Плащей, пригодных для клонирования, и, похоже, она не решалась разгоняться или делать какие-то резкие движения, опасаясь, что рядом с ней есть еще замороженные нити.

– Почему ты мне не сказала? – спросил Хроноблокер.

– Что я что-то задумала? – уточнила я. – Наверное, какая-то часть меня подумала, что если ты поймешь, что я делаю, то, может, не заморозишь пистолет.

– Это несправедливо. По-моему, я не давал тебе поводов считать меня настолько мстительным.

– Не давал, – признала я. – Может, я не хотела, чтобы ты ей как-то себя выдал или сделал что-нибудь, что мог бы заметить Эйдолон. Я сама толком не знаю, почему так поступила.

– Стало быть, на самом деле ты не делаешь ничего такого, что не делают те типы. Когда доходит до дела, ты так же подозрительно относишься к нам, как мы с тобой друг к другу.

– Возможно, – согласилась я. – Тут… многое требуется обдумать. Что ты вообще собираешься делать дальше?

– Не знаю, – ответил Хроноблокер.

Из одной точки на небе стремительно разошлось подряд несколько неоново-зеленых концентрических кругов. Они расширялись во все стороны, пока не исчезли за горизонтом. Эйдолон вступил в бой с клоном Александрии и уж не знаю, каким способом, но, похоже, прикончил его. Остался один клон.

Ехидна отрыгнула кучу клонов, и я добавила своих букашек к огневой мощи, которую герои на них обрушили.

Некоторые проскальзывали сквозь неплотный периметр, образованный героями, но их тут же отстреливали.

– Видимо, Ябеда рассказала тебе про особенности моего умения? – спросил Хроноблокер.

– Ты о чем?

– Дальность? Я удивлен, что ты знала, что она сработает через соединенные части. Черт, да я сам не был уверен, что смогу дотянуться настолько далеко. Видимо, сегодня один из редких дней, когда моя способность работает на пике? Но ты про это каким-то образом знала?

Я глянула через плечо на Ябеду. Она выбиралась из фургона, а вместе с ней – Разрывашка, Лабиринт и четверо «Странников»: Солнечная Балерина, Баллистик, Генезис в инвалидной коляске и блондин, который внешне напоминал Оливера, но не совсем. Ябеда обменивалась фразами с Регентом. Получала свежую информацию?

– Ты не отвечаешь, – подметил Хроноблокер.

– Не уверена, что знаю, какой ответ ты хочешь от меня услышать.

– «Да, Хроноблокер», – произнес он, добавив фальцета в свой голос и поднеся ко рту руку, согнутую на девяносто градусов в запястье. – «Конечно, мы знаем, как работают ваши способности, лучше, чем вы сами. Как иначе мы бы смогли надирать вам задницы так часто?»

После чего он изобразил смех леди из высшего света, скорее произнося смешки, чем издавая их. Стоящая поблизости женщина-Плащ (я ее узнала – Астролог из команды Нью-Йорка) метнула в нас испепеляющий взгляд, а потом вернулась к своему занятию, метанию каких-то снарядов с неба.

– Я говорю совсем не так, – произнесла я, стараясь, чтобы мое раздражение не проявилось в голосе.

– Мне показалось, это хорошо подходит одному из богатых криминальных боссов Броктон-Бея, – ответил Хроноблокер.

Меня слегка застала врасплох эта сторона Хроноблокера, вернее, то, что он показал ее мне. Он использует юмор как защитный механизм? Или, точнее, попытки юморить как защитный механизм? От Плаща, выбравшего себе имя, смахивающее на «хреноблокер», такого вполне можно было ожидать. Но позволить мне увидеть что-то, помимо упертого защитника мира, – это нечто другое. Он демонстрировал доверие, слегка приопуская щит?

А может, это и в самом деле просто защитный механизм, а защищаться ему, прямо скажем, есть от чего. Возможно, всего час назад он чувствовал, что будущее расстилается перед ним – карьера в Защитниках, потом карьера в Протекторате, а с ней – деньги, слава, любые бонусы, любые бумаги, которые ему могут потребоваться, чтобы скрыть свою реальную личность. А сейчас никто не имел представления, что как сложится дальше.

В небе взорвалось еще одно кольцо. Клон Александрии номер два готов. Легенда и Эйдолон снизились в направлении Ехидны, держась на приемлемом расстоянии.

Чем бы Эйдолон ни бил клонов – если учесть то, какую площадь накрывали эти атаки, и тот факт, что они вынесли Александрию, похоже, это оружие неприменимо близ поверхности земли, поскольку оно бы снесло целые городские районы.

Ябеда подошла ко мне. Другие, кто ее сопровождали, остались поодаль.

– Это вы двое сделали? – спросила она, указав на Ехидну. Правая и левая половины чудовищной туши состыковались не вполне симметрично.

– Ага, – кивнула я.

– Ты ведь осознаёшь, что, если ты отколешь это свое драматичное самопожертвование, Мрак этого не перенесет? Он сейчас опирается на тебя, как на костыль. Ты не можешь взять и выбить этот костыль у него.

– Он сильнее, чем ты сейчас говоришь, – пробормотала я. При этом я ела глазами Хроноблокера, остро осознавая, что он вслушивается. Ябеда тоже не могла этого не осознавать, а значит, она пыталась до меня что-то донести. – Может, перенесем эту беседу куда-нибудь в другое место?

– Давайте я оставлю вас наедине? – предложил Хроноблокер. – Я просто хотел сказать, что вы можете на меня рассчитывать, если захотите повторить этот маневр, но ты говоришь, что это неосуществимо.

– Неосуществимо, – согласилась я. – Но все равно спасибо.

– Если понадоблюсь, дай знать, – сказал он.

Александрия держала в руках обожженную стальную балку, добытую из разрушенного здания поблизости. Она не летела, она шагала вперед, прокладывая путь среди собравшихся Плащей благодаря размеру этой балки и своей ауре власти.

Под взглядами подчиненных она держалась прямо, с гордо поднятой головой. К счастью для нее, на ее черном костюме не были видны пятна и разводы от рвоты Ноэли.

Она с размаху ударила балкой Ехидну, как обычный человек ударил бы по мячу бейсбольной битой, и Ехидна, потеряв равновесие, врезалась в дом. Балка не погнулась, как тот светофорный столб. Эта железяка была рассчитана на то, чтобы выдерживать вес зданий.

Ехидна открыла одну из пастей, наверняка чтобы испустить порцию рвоты, но Александрия крутанула балку и вогнала ее конец прямо в эту пасть. Балка прошила Ехидну насквозь и вышла у монстра из брюха.

Прежде чем Ехидна успела как-то среагировать или отплатить, Александрия взмыла вертикально вверх и присоединилась к Легенде и Эйдолону.

Эта атака как таковая не внесла каких-то радикальных изменений. Что-то другое? Символ? Сигнал для нас?

Ехидна взревела и бросилась вперед – но наткнулась на силовое поле. Поле разбилось, Ехидна остановилась, и балка вошла еще глубже.

Я бы соврала, сказав, что мы сейчас были в полной силе. Слишком много раненых. И тем не менее мы ее прижали. Я видела Ноэль на спине Ехидны – она, выгнув шею, смотрела на меня. Ехидна, то ли получив от нее сигнал, то ли благодаря общему знанию, избегала резких движений. Она терпела обрушивающиеся на нее атаки, но не рисковала налететь на еще одну замороженную шелковину.

Честно говоря, у нее до сих пор был некоторый перевес. Ни одна из наших атак не замедляла ее всерьез. Она регенерировала быстрее, чем мы наносили урон, а наша сторона уставала, истощала ресурсы. Мы не несли потерь, но и не выигрывали бой.

С нашим нынешним организационным раздраем – лишь вопрос времени, когда ехидна выплюнет еще один клон, способный перевернуть ход боя.

– Мы должны ее прикончить, – сказала я.

– Солнечная Балерина, скорее всего, сможет это сделать, но ее надо будет уговорить. Лабиринт начнет готовиться, пока мы ждем Скраба, – ответила Ябеда.

– Где он?

– Малость опасно везти его с собой в машине. Мы в другую машину его посадили, и он взорвал мотор. Тогда мы сварганили сани, и он скоро приедет – все зависит от того, сколько раз им придется останавливаться и заменять цепь.

– Он откроет дверь?

– «Откроет» – думаю, неправильное слово.

– А какое правильное?

– Я бы сказала, это ближе к применению тарана, чем дверной ручки.

– С пространствами, – произнесла я.

– Сквозь пространства. Выбить дверь, не разнеся дом.

– Не вижу разницы между одним и другим, – сказала я. – И как мы определим, какое место лучше?

– А это, – ответила Ябеда, – задача Лабиринт.

Я видела Лабиринт. Разрывашка была рядом с ней и, похоже, словами направляла процесс. Арки и стены вздымались, точно волны, и, встречаясь друг с другом, занимали свои места. Все это смахивало на церковь, хоть и всего четыре шага в ширину.

– Ты считаешь, что Скрабу будет легче пробиться сквозь это.

– Ответ положительный, – кивнула Ябеда.

– Но как пробиться в правильное место?

– С этим, – ответила Ябеда, – нам придется положиться на удачу и обоснованную догадку.

– Не очень убедительно, – сказала я. – Слушай, что происходит? Ты меня беспокоишь. Едва не добилась, чтоб тебя подстрелили, причем дважды? Провоцировала Триумвират? Потратила хрен знает сколько денег, чтобы затащить сюда Разрывашку, и это после финансового удара, который ты получила в том гамбите с солдатами и Змеем? А теперь еще это? Межпространственная дыра?

– Это мой стиль.

– Да, ты и раньше действовала безбашенно, провоцировала Прославленную, с Джеком доигралась, что он тебя порезал. Но это уже одиннадцать баллов из двенадцати.

– Мы оба раза выбрались живыми.

– В этом не было необходимости. В каждом из тех случаев были другие варианты действий.

– Не так много, как тебе кажется, – сказала Ябеда.

Ехидна снова взревела, причем все пасти издавали чуть разный звук, и вместе получался диссонансный шум, от которого почти все присутствующие вздрогнули. Сплав вырвался из ее бока, держа в руках двух Плащей.

Все еще пять Плащей внутри, констатировала я. Сплав выбрался наружу и повалился наземь. Он явно уже не пойдет внутрь за следующими.

Ябеда взяла меня за руку и повела прочь от места схватки, туда, где мы могли бы поговорить наедине. Я с помощью букашек указала нескольким Плащам задней линии направление на клонов, влетевших в переулок. Странно было участвовать в скоростной погоне, стоя при этом на месте, однако Плащи уже сокращали дистанцию до своей добычи.

– Я просто ищу ответы, – сказала я Ябеде. – Межпространственная дыра, провоцирование героев, трата, судя по всему, громадных денег, которых, я уверена, у тебя нет. Я… я вроде как могу понять, что ты сейчас чувствуешь некоторую бесцельность, некоторую расфокусированность. Может, это и проявляется как безрассудство. У меня тоже есть такие чувства. Мы победили Змея, а ведь очень многое из того, что мы делали раньше, мы делали именно с этой конечной целью. Так что я понимаю, если ты просто не уверена, куда теперь двигаться.

– Вот только ты беседовала с героями, и ты делала это для того, чтобы помочь себе заякориться, понять, на каком ты свете, – сказала Ябеда. – А я нет.

– И это все? Тебе нужно поговорить с кем-то?

– Нет. Я не это имела в виду, – ответила она. Потом вздохнула. – Да. В некотором роде. Это только часть. С кем, блин, мне говорить, кто понимает вещи на том же уровне, что и я? Ты серьезно думаешь, что я пойду найду психотерапевта, сяду рядышком с ним и не разберу его на части быстрее, чем он разберется во мне?

– Ты можешь поговорить со мной, – сказала я.

– Нет, когда ты часть проблемы, часть того, с чем я должна разобраться.

– Это нечестно, – сказала я ей.

– Нечестно, – признала Ябеда.

Ехидна исторгла на оборонительную линию целую гору клонов. Реакция героев была лишь чуть медленнее, чем должна была быть. Отряды по-прежнему не действовали как отряды. Легенда и Эйдолон прикрывали огнем сверху, но держались в стороне от остальных, и это «в стороне» был совсем не таким, как у нас с Ябедой.

– Дело не в тебе, – сказала Ябеда. – Скорее в моих отношениях с тобой.

– Это случайно не тот момент, где ты признаешься в неувядаемой любви ко мне, а?

– Пф. Нет.

– Тогда что? Или это останется еще одним твоим секретом?

– Все хорошие секреты рано или поздно выплывают наружу, по крайней мере, так сказал Регент. Кстати, для протокола: я ожидала, что так произойдет. В этом одна из причин, почему я вот так все вывалила: чтобы у нас оказалась выгодная позиция, в случае если самый сок таки выльется.

– Не уверена, что готова на это купиться, – заметила я.

– Тебе и не нужно. Это только одна из причин. И я понимаю, что давно уже должна была дать более глубокое объяснение, но мне необходимо еще немного покрутить его в голове, доработать, чтобы я смогла им поделиться и при этом все не запороть.

– Твой триггер? – спросила я.

– Отчасти. Пожалуйста, давай это отложим на после того, как проделаем дырку в реальности и остановим псевдо-Всегубителя?

– Просто скажи мне, что это не очередная твоя обоснованная догадка.

– Это не она. Кроме той части, где нам, возможно, удастся найти верную вселенную.

– Когда ты говоришь, что это не «обоснованная догадка», это потому что ты уверена или потому что это необоснованная догадка?

– Я в основном уверена.

Я вздохнула, причем достаточно громко, чтобы Ябеда услышала.

Она схватила меня за руку и потащила в сторону фургона, в котором приехала. Церковь, которую возводила Лабиринт, здорово разрослась, а Скраб старательно держал дистанцию, составляя компанию Слизняку Грегору, Тритоньеру, Клевер и Огнемет. Они выглядели неважно – ожоги, ссадины, повязки. Ябеда что, оторвала их от какого-то задания?

– Привет, Эр, – с улыбкой сказала Ябеда.

Разрывашка не вернула улыбку.

– Ты ведь в курсе, что я выслежу тебя, излуплю, свяжу и оставлю в подарок властям, если мы не получим свою плату?

– Ты получишь свою плату в ту же минуту, когда я доберусь до компа, не поджаренного Птицей-Разбойницей, – ответила Ябеда. – Не ссы.

– Есть у меня серьезные сомнения, – сказала Разрывашка. Потом кинула взгляд на Ехидну и добавила: – Но при взгляде на ситуацию я могу понять, что у вас тут некоторая спешка. Как все это работает?

– Очень просто, – ответила Ябеда. – Но мы должны отвести отсюда Лабиринт. И тогда я тебе покажу.

Разрывашка метнула в нее ядовитый взгляд и поспешила к Лабиринт, по пути отскочив от вырастающей из земли стены, которая присоединялась к общей структуре. Земля вокруг храмоподобной башни изменилась, она стала устлана вычурным ковром из, похоже, искусственных цветов. Лепестки из сусального золота, стебли из черно-серого железа. Шипы, я заметила, были настоящими, они торчали из земли, как иглы. Опасно там ходить.

Пока Разрывашка уводила Лабиринт в безопасное место, я положила руку Ябеде на плечо, чтобы привлечь ее внимание.

– Ты уверена?

– У меня есть теория. После зацепок насчет пассажиров, которые мы получили совсем недавно, насчет способностей, как это все работает, у меня появляется представление об общей картине. Чтобы выяснить все полностью, думаю, я могу потратить лет десять, но основы? Сдается мне, многие способности куда более разносторонние, чем знают их обладатели, потому что у них не было шанса этим воспользоваться.

Над нами Легенда атаковал Ехидну в ту же точку, куда только что нанес удар другой плащ, и в боку Ехидны образовалась рана. Как только лазерный луч прервался, Грация впрыгнула в эту рану, схватила открывшегося там Плаща и, оттолкнувшись, вместе с плащом вырвалась наружу.

Еще один Плащ выдохнул в сторону Ноэли облако, похоже, кислотного газа – должно быть, он хотел замедлить регенерацию. Без особого успеха.

– И на чем она основана? – спросила я у Ябеды.

– Это всё части целого, – ответила она рассеянно. Сейчас она была сосредоточена на других. – Скраб! Подойди ближе к башне! Все остальные, назад! Лабиринт, не применяй больше способность! Сдерживайся!

Немало голов повернулось в нашу сторону. Люди наверняка и раньше замечали башню, но сейчас тут еще и происходило что-то.

Скраб подошел ближе, и один из его взрывов разорвал воздух. Вскоре последовал еще один – он пришелся на участок измененной улицы.

И, будто в воздухе вспыхнул какой-то газ, вся структура мгновенно взлетела. Миг – и осталось лишь белое ничто, такое же неопределяемое, как тьма Мрака, осознаваемое лишь благодаря своим краям, но с нулевой глубиной и прочими измерениями. Скраб услал прочь всю структуру, а заодно и все, что изменилось на земле, но взамен не вернулось ничего.

Дверь была сорвана с петель.

Я почти ожидала, что поднимется сильный ветер и пустота на той стороне начнет все в себя засасывать, как космический вакуум. Но возникло лишь ощущение легкого ветерка, когда воздух заполнил это место.

Александрия приземлилась возле нас с такой энергией, что я едва не потеряла равновесие. Теперь все взгляды, не обращенные на Ехидну, были обращены на нас.

– Что вы сделали?

– Пробили дыру, – ответила Ябеда.

– Это я вижу. Не спросили разрешения? Не обдумали последствия? Закройте ее сейчас же.

– А кто сказал, что мы можем ее закрыть? – спросила Ябеда.

– Идиотка, – выплюнула Александрия. Она схватила Ябеду за шею. Могла убить ее, просто сжав руку, но не стала. Угроза.

– Эй, полегче, – прорычал один из Плащей с периферии происходящего. Этого мужчину я не знала. Он был в оранжевом костюме с красными металлическими когтями. Александрия обернулась к нему, и он добавил: – Совсем недавно твой партнер назвал болванами нас всех.

На заднем плане Ехидна издала скрежещущий вопль. Она пыталась проломиться сквозь толпу, но теперь боевые порядки держались. На этот раз наша сторона не была застигнута врасплох, к тому же в пределах ее досягаемости были только те Плащи, которых она не могла поглотить. Остальные держались на удалении.

Все-таки она не Всегубитель. Никого из тех не удалось бы вот так поймать, получить преимущество. У них есть другие средства, другие способы давить на нас, полностью независимые от их собственных умений. Бегемот генерирует ураганы и фоновую радиацию, у Левиафана есть волны, у Симург – крик.

– Это был не он, – ответила Александрия. – Не Эйдолон это сказал.

– Достаточно близко, – возразил Плащ. – Отпусти ее. Ты не можешь раскидываться властью, которой у тебя нет.

– На данный момент я все еще генеральный директор ОПП, а также лидер команды Протектората, присматривающей за вторым по величине городом Соединенных Штатов. Это осталось неизменным. Когда это все закончится, я приму все последствия, какие должна принять, но сейчас я все еще во главе.

– Твоя власть не значит ничего, если другие ее не принимают, – произнесла Ябеда, глядя Александрии прямо в глаза. – Поставь меня на землю.

– Я не могу позволить, чтобы это зашло дальше, чем сейчас.

– На случай, если ты не заметила, – сказала Ябеда, – «дальше» заходить уже некуда. Мы дошли уже практически до конца. Осталось только выяснить, мы сейчас откололи полезный трюк или очень полезный трюк.

– Полезный? – переспросила Александрия.

– В худшем случае там будет место, куда мы сможем закинуть Ехидну. Место, где она не сможет никому причинить вреда.

– Или?

– Или Лабиринт придет к выводу, что может с этим работать.

Дыра затуманилась, цвета стали сгущаться в формы. Я видела, как Разрывашка стоит рядом с Лабиринт, скрестив руки.

– Лабиринт… Влиятель-двенадцать, – произнесла Александрия.

– Она самая, – подтвердила Ябеда. – Не будешь любезна убрать руку с моего горла?

Александрия выпустила шею Ябеды, но положила руки ей на плечи. Угроза никуда не делась, но стала не такой явственной.

– Там глубоко, – произнесла Лабиринт. Голос ее звучал тихо, будто с большого расстояния. – Так много всего. Миры, которых я не создавала.

– Все части целого, – задумчиво проговорила Ябеда. – Окей, Лабиринт. Мир, который мы ищем, не самый глубокий из всех. По правде сказать, он очень, очень близко к поверхности. Когда ты будешь вдавливаться в этот мир, это будет легче. Как будто этим путем уже кто-то ходил, и не однажды.

– Таких миров два.

Если бы не мои букашки, я бы не заметила. Александрия среагировала, застыла, чуть сильнее выпрямила спину.

Позади нас Ехидна взревела и бросилась на окружающий ее барьер из льда и силовых полей.

Я повернулась к Александрии.

– Что?

– Я ничего не говорила, – ответила она. Ее руки все еще лежали на плечах Ябеды.

«Тебе и не нужно было», – подумала я. Но я не знала, как использовать эту информацию, и мне не хотелось никого отвлекать от насущных вопросов.

– Смотрите, – сказала Лабиринт. – Один вот такой…

Изображение сдвинулось. Я была не единственной, кто зашагал вокруг, чтобы найти лучший обзор через это окно. Ландшафт по ту сторону был другим – зеленые холмы и далекие пляжи. Броктон-Бей до того, как стал городом. Дома были, но маленькие и компактные, наполовину заросшие.

Вновь едва заметная реакция от Александрии.

– …А вот второй.

Другой ландшафт. Город, как Броктон-Бей, но с другими зданиями. Целый, неповрежденный. Вид открывался, похоже, на местную улочку, где нет оживленного движения. Видимо, в том Броктон-Бее улицы располагаются в других местах.

– Земля Алеф, – произнесла Ябеда.

Мир «Странников»?

– Ты с ума сошла? – спросила Александрия. – Есть санкции, договоры, перемирия. Если ты откроешь эту дыру к Земле Алеф, это может привести к войне между вселенными.

– Если бы эта война была возможна, она бы уже произошла, – возразила Ябеда. – Целый другой мир, полный ресурсов, – слишком жирная возможность, чтобы пройти мимо. Конечно, на нашей стороне выше чистая боевая мощь, раз этак в сто, но на их стороне уйма атомных бомб. Война с нулевой суммой.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься.

– Я понимаю вот что: происшествия случаются, и все, кто нас сейчас слышат, назовут этот конкретный портал между вселенными случайным происшествием, потому что это сохранит общее спокойствие. Еще я понимаю, что это сохранит Броктон-Бей на карте. При любых других обстоятельствах люди будут и дальше пытаться разнести город по кирпичику, заявлять, что его слишком дорого восстанавливать, что у криминала здесь слишком много власти. Кидали бы законопроект за законопроектом, пока во власти не случится нужное сочетание людей, не удастся подмазать нужные руки, и тогда Броктон-Бей сотрут с лица Земли бульдозерами.

– Это и сейчас возможно, – заметил кто-то из Плащей.

– О, несомненно, теоретически, – сказала Ябеда. – Но на практике вариантов сейчас два. Либо мы распространяем информацию, и вокруг этой простенькой дверки разворачивается целая субиндустрия: добыча и обмен информацией между мирами, исследования, куча еще всего, жители города, которые терпели бедствие за бедствием, получают работу, получают отстроенные заново дома, в конечном итоге получают второй шанс.

– Либо мы оставляем всё в секрете, – завершила я ее мысль. – И ничего из этого не получаем.

– Либо мы оставляем всё в секрете, – согласилась Ябеда. – Делаем как хочет Александрия, всё заметаем под коврик, всё как любит большая страшная секретная организация.

Я видела, что Плащи вокруг нас следят за разговором. Десять – пятнадцать человек из самых разных городов США и Канады.

– Ты понятия не имеешь, что творишь, – заявила Александрия.

– Подставляю тебе ножку?

– Ты ставишь на кон все. Всех нас, весь наш мир. Даже если игнорировать возможность нашей первой межпространственной войны…

– Предательница! – оборвал ее чей-то выкрик со стороны.

Александрия повернула голову в попытке отыскать виновника. У меня сложилось впечатление, что она не привыкла выслушивать оскорбления. Плащей поблизости становилось все больше. Мисс Милиция подошла сюда с поля боя, но не отводила глаз от того места, где застряла Ехидна. На противоположной стороне пятачка, где были врата, Слизняк Грегор конвоировал связанных Солнечную Балерину и Баллистика.

– Не могу не согласиться с Александрией, – сказала Разрывашка. – Это безрассудно.

– Более чем, – согласилась Ябеда. – Но я не уверена, что ты слышала полную версию событий. Я сама ее слышала из вторых рук, и я была с тобой с того времени, как прибыл твой вертолет. Когда мы в прошлый раз столкнулись с Тритоньером, вы искали всякую грязюку насчет «Котла». По-прежнему ищете?

Глаза Разрывашки сузились.

– А что?

– Не меньше десяти минут назад злой двойник Эйдолона признал полную ответственность. Триумвират, большинство верхушки Протектората. Похищали людей из других вселенных, ставили на них опыты, чтобы разрабатывать те или иные коктейли для пробуждения способностей, потом выкидывали жертв сюда. Теперь, может, тебе будет понятнее, почему народ так зло смотрит на Александрию.

Разрывашка кинула взгляд на Александрию.

– Слишком это просто, так вот все выяснить.

– Это не вся история, – ответила Ябеда. – Даже не половина. Но ты должна это знать, прежде чем решить, принять ее сторону или нет.

Разрывашка нахмурилась.

– Это не… Нет. Может, она и правда стоит за всем этим. Ладно. Но это не отменяет того, что она, возможно, права. Пусть лучше Лабиринт найдет какую-нибудь другую вселенную, чтобы подсоединиться. Может, такую, где другую сторону врат блокирует какая-нибудь гора, если мы не сможем их закрыть.

– Почему обязательно быть такой разумной, а? – спросила Ябеда. – Худшее из обоих миров.

– Это не война, – огрызнулась Разрывашка.

– Прекратите, – обронил Шевалье. Люди расступились, давая ему пройти к нам. – Есть другие заботы. Мне сообщили, что сделка такова: «Странники» сделают все от них зависящее, чтобы уничтожить Ехидну. Если это не удастся, мы изыщем способ переправить ее через дыру туда, где она не сможет причинить никому вреда. Это наш первый приоритет.

Раздались согласные перешептывания.

– Хочешь отправиться домой, Балерина? Большой Б? – спросила Ябеда. – Генезис? Оливер?

Баллистик, Генезис и Оливер пожирали глазами проем. Солнечная Балерина мотала головой.

– Что?

Солнечная Балерина сказала:

– Я… Это же будет уже не дом, правда? Я уже не я. Не могу вернуть все так, как было. Я убивала людей. Случайно, но убивала. У меня способности. Если я вернусь туда, я уже не буду Мариссой. Я буду… Солнечной Балериной. Я стану знаменитой. Если кто-нибудь обо мне узнает или если между мирами просочится какая-нибудь информация в прессе, которая им намекнет…

– Им необязательно знать, – сказала Ябеда.

– Не знаю… не знаю, смогу ли я.

Я вмешалась:

– Ты сейчас говоришь о возвращении домой или о том, чтобы убить Ноэль?

– Она моя лучшая подруга… была.

– Она уже не Ноэль, – произнесла я.

Солнечная Балерина помотала головой.

– Иди, – сказала ей Ябеда. – Она сама несчастна от своего положения. Сделай это, затем отправляйся домой. Обними маму, придумай какое-нибудь объяснение, почему тебя не было, а потом вернись к нормальной жизни. Никогда больше не применяй способность, если не хочешь. Может, рано или поздно сможешь убедить себя, что всего этого и не было никогда.

– Это не так просто.

– Конечно. Но это на порядок лучше, чем оставаться здесь, ведь правда? – спросила Ябеда.

– Она моя подруга.

– Была, – сказала я. – Большая разница.

Солнечная Балерина посмотрела на гору из льда, камня и силовых полей. Ехидна своими когтистыми лапами пробивала барьеры, но их тут же ставили заново.

– Там… у нее внутри есть кто-нибудь?

– Там… – начала было Ябеда. Я послала букашку ей в рот, прямо в глотку, и она поперхнулась.

– Нет, – солгала я. – Я отслеживала букашками. Сплав и другие вытащили всех.

«Кого могли, всех спасли». Если Сплав выключился, а больше никто не способен освободить маленькую группку, которая все еще там, значит, так тому и быть.

Никто меня не поправил. Они знали, но не поправили.

Солнечная Балерина повесила голову. И направилась к Ехидне, сложив ладони чашечкой перед собой.

– Все с дороги! – крикнул Шевалье. – Не стойте на пути!

Плащи стали отступать. Последние заплатки были накинуты на холм из камня, силовых полей и льда, после чего сделавшие это Плащи развернулись и кинулись бежать.

Солнечной Балерине понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сформировать миниатюрное солнце. Когда оно возникло, девушка подняла его над головой, и оно стало быстро расти.

Когда жар добрался до меня, я вынуждена была попятиться. Я увидела, что лед тает, хотя до него была добрая сотня футов.

Ехидна взревела и бросилась всем телом на стенки своей временной тюрьмы. Камни и глыбы тающего льда посыпались. Она начала высвобождаться; вот уже открылась верхняя половина тела. Плащи открыли огонь с дистанции, целясь в передние конечности, чтобы ограничить мобильность Ехидны. Александрия выпустила Ябеду, скинула плащ и полетела вперед, чтобы помочь удержать Ехидну на месте.

– Марисса! – заорала Ехидна гортанным голосом из пяти пастей сразу. – Марс! Слишком рано! Я хочу убить их! Хочу убить их всех! Убить этот мир! Разнести эту вселенную, которая сделала это со мной! Еще рано, Марс!

Солнце полетело вперед, по пути плавя мостовую, и наконец поглотило Ехидну, Александрию и тюрьму из льда и камня.

Почти минуту оно висело неподвижно, оглушая нас треском и шипением.

Потом мигнуло и исчезло. Ехидны там больше не было. Лишь фрагменты ступней стояли на земле, кости и когти были обожжены дочерна, и все это разваливалось и рассыпалось, как любая другая часть, отделенная от снабжавшего Ехидну энергией ядра.

Александрия стояла там же и тяжело дышала. Ее костюм сгорел, остались лишь металлические элементы, включая шлем, пояс и металлическое белье; все они, раскаленные, плавились и стекали по коже.

Но Солнечная Балерина уже отворачивалась, не желая видеть все это собственными глазами. Она стянула маску и отшвырнула в сторону. Светлые волосы рассыпались по плечам, наполовину закрыв опущенное лицо.

Часть за частью она сняла костюм, ничуть не смущаясь наблюдающей толпы. Каждый отброшенный элемент тонул в расплавленной земле вокруг нее или дымился при контакте. Закончив, она осталась лишь в топе и махровых шортах. Земля все еще светилась и дымилась от жара, когда она приближалась, но становилась холодной и твердой за ее спиной.

Солнечная Балерина шагнула в портал, не произнеся ни слова, а затем сконфуженно обернулась. Сделала еще несколько шагов, свернула за край портала, точно за угол, и пропала из виду.

Другие «Странники» последовали за ней. Оливер и Генезис выглядели обычными людьми – он без костюма, она без монструозной фигуры. Они просто прошли насквозь.

Баллистик задержался на долгие секунды.

– А что с Плутом?

– Он арестован. И отправится в Птичью клетку, – ответил Шевалье.

– Отлично. Потому что он нам не нужен, – произнес Баллистик.

И прошел через портал, по-прежнему в костюме.

– Ты можешь его закрыть? – спросила Разрывашка, когда Баллистик исчез из виду.

– Нет, не могу, – ответила Лабиринт. – Могу выбрать другой мир. Тогда войны точно не будет. Или могу сделать, как ты сказала, найти место, где дыру заслоняет гора.

– Это пожалуйста, – сказала Ябеда, ухмыляясь. – На самом деле это может оказаться даже более полезным. Вы представляете, каким значимым может стать Броктон-Бей, если мы сможем добраться до целого необитаемого мира, добывать ресурсы, а Броктон-Бей будет терминалом, через который надо будет проходить?

Разрывашка нахмурилась.

– Ты использовала нас.

– Я наняла вас. Не моя вина, что ты не запросила больше денег.

Разрывашка обвила рукой плечи Лабиринт.

– Ты можешь найти мир, где нет людей?

– Я… да. Есть мир, где много деревьев. Я ищу повсюду, но никого не нахожу. Даже через океан. Только животные.

– Пойдет, – сказала Разрывашка. Обернулась к Ябеде. – Это не ради тебя. Только потому, что я не потерплю, чтобы она была в ответе, если Всегубитель найдет беззащитный мир.

– Премного благодарна, вне зависимости от мотивов, – ответила Ябеда и улыбнулась.

Разрывашка лишь нахмурилась и повернулась, уводя Лабиринт прочь.

– Подождите, – позвал кто-то.

Сплав, краснокожий парень и Лощина. Они нагнали «Экипаж Разрывашки».

Какими бы словами они ни обменивались, возможности услышать их у меня не было. Ни при каких обстоятельствах «монстры» не могли больше служить Протекторату. А Разрывашка была известной величиной, человеком, который, как все отлично знали, всегда хорошо относился к тем, кого я сейчас называла про себя созданиями «Котла».

Я даже приблизительно не могла догадаться, каким путем они теперь пойдут, но сейчас, несомненно, им есть о чем поговорить.

В разговоре с Ябедой я упомянула, что после освобождения Дины чувствовала себя потерянной. Не находила себе места – кажется, так я тогда выразилась. Сейчас все здесь в большей или меньшей степени чувствовали то же самое. Никогда еще будущее не было таким туманным.

Я увидела Александрию, стоящую в стороне от всех. Эйдолон подобрал тяжелый плащ, который она отбросила, и сейчас помогал ей накинуть его на плечи. Смотрела на это не только я, но Александрии на это было наплевать. Она стояла, как живое воплощение уверенности.

Она была едва прикрыта, одной рукой сцепляла полы плаща перед собой. Ниточки остывшего металла виднелись в ее волосах, в бровях, в ресницах здорового глаза. Они подчеркивали морщинки в уголке глаза – металл затек и в них. Второй ее глаз представлял собой покрытую шрамами развалину, в наиболее глубоких впадинах которой тоже скопился застывший металл. Виднелись комочки, оставшиеся от расплавленных металлических стержней, которые наверняка прежде удерживали на месте высококлассный протез. Механикова производства, если ей удавалось скрывать эту травму, играя роль генерального директора ОПП.

Теперь, когда Ехидна не разделяла наши ряды, все выстроились неровным полукругом, в середине которого стояли Александрия и Эйдолон.

– Никто не должен знать, что сегодня произошло, – с убийственным спокойствием произнесла Александрия.

Кто-то с издевкой спросил:

– Ты хочешь, чтобы мы хранили твой секрет?

– Не секрет, – ответила Александрия, ничуть не смутившись от насмешки. – Ехидна. В ней оставалось четверо пленников, когда ее вычистили. Еще больше было ранено или убито в бою или в результате атаки Птицы-Разбойницы. Мы не можем это замолчать. И не должны. Это были хорошие Плащи. Но нельзя рассказывать полную историю.

– Не тебе это требовать, – заявила девушка, генерировавшая лед. – Ты не вправе.

– Не буду спорить, – ответила Александрия. – Все, что мы делали, мы делали из правильных мотивов. Понимаю, без контекста это выглядит мерзко.

Кто-то из переднего ряда плюнул ей в лицо. Александрия даже не моргнула. Она позволила плевку стечь вокруг разбитой пустой глазницы, как и с расплавленным металлом до того.

– Если наружу просочится информация о клонах, последствия будут слишком разрушительными. Мы потратили десятилетия, взращивая иллюзию, что мы герои. Десятилетия мы расшатывали представление, что мы машины для убийства. Природа этого боя грозит открыть, какой чудовищный урон даже самые скромные из нас, паралюдей, могут причинять обычным людям. Речь не только о клонах и о том, что они делали, но и о том, что мы, в свою очередь, делали с клонами. Мы не можем разрушить имидж, который так тщательно создавал Протекторат, иначе против нас поднимется весь мир.

– А сам Протекторат? – жестким голосом спросила Мисс Милиция.

– Что Протекторат?

– Его связь с «Котлом». Он не может остаться таким же, как сейчас.

– Он должен остаться, – ответила Александрия. – Слишком многое зависит от Протектората, даже в глобальном масштабе. Если он развалится, пострадает весь мир. Другие команды на всей планете пропадут без ресурсов, которые мы поставляем. Если для сохранения Протектората потребуется моя отставка, я уйду. Я подпишу свою отставку с поста генерального директора ОПП сразу же, как только доберусь до своего кабинета. Я соглашусь подвергнуться постоянному наблюдению до того момента, когда смогу перестать быть Александрией, если вам не нравится, что я продолжу служить Протекторату в костюме. Эйдолон, уверена, поступит так же. Гибель Мирддина послужит достаточным оправданием нашей отставки.

– А что насчет Легенды? – спросила Мисс Милиция.

Александрия запрокинула голову и устремила взор туда, где в небе неподвижно висел Легенда.

– Он был осведомлен лишь о самых базовых вещах. О том, что «Котел» продавал способности, но не о том, как мы их испытывали. Он не знал о нашей связи с «Девяткой».

– Он выдумывал для вас оправдания, – сказала Мисс Милиция. – Лгал нам. Мы не можем доверять ему точно так же, как и вам.

– Я знаю. Но что он будет делать дальше, решать ему. Я вам говорю только то, что знаю, а я знаю, что он знал намного меньше, чем Эйдолон и я.

– Этого недостаточно, – заявил кто-то из Плащей. – Вы совершали преступления против человечности. Вас, мерзавцев, надо судить.

– Сделайте это, и расплата ждет весь мир. Каждый Плащ окажется под пристальным наблюдением – и со стороны других паралюдей, и со стороны общественности. Команды распадутся, доверие пошатнется, и я искренне сомневаюсь, что в таком состоянии мы выдержим еще хотя бы два нападения Всегубителей.

Плащи вокруг меня запереглядывались. Я слышала сердитые перешептывания, мой рой ощущал, как люди гневно сжимают кулаки.

– А пленники? Люди из других миров, которых похищал «Котел»? – спросила Мисс Милиция.

– Каждый, у кого достаточный уровень доступа, должен знать, что количество людей с физическими мутациями резко снизилось. Мы прекратили эксперименты.

– По твоему утверждению, – вмешалась Ябеда.

– По моему утверждению. Скажи мне, что я лгу, Ябеда, – произнесла Александрия.

Ябеда покачала головой.

– Мы нужны вам, – сказала Александрия. – Если не для помощи, которую мы можем оказать перед лицом угроз класса S, то для имиджа, для идеи. Я верю, что каждый из вас достаточно разумен, достаточно здравомыслящ, чтобы это понять. Вы можете нас преследовать, но, заверяю вас, оно того не стоит.

– А «Котел»? – спросил кто-то.

– Как я уже сказала, мы были связаны с ними лишь незначительно. Если хотите попытаться преследовать их и добиться правосудия за то, что произошло с захваченными людьми, пожалуйста. Но знайте, что в этом мы вам помочь не сможем. Мы не сможем дать вам ни доступ к ним, ни информацию, поскольку они вне вашей досягаемости, а после всего этого будут и вне нашей досягаемости тоже.

Я словно задеревенела. Александрия была воплощением всего, что я презирала. Власть, правительство, большие шишки, служащие самим себе, неприкасаемые. Повсюду вокруг слышались сердитые голоса, каждый старался перекричать других. В их числе был и Шевалье, а вот Мисс Милиция молчала.

Ябеда молчала, что странно.

– Я… – начала было я, но мой голос утонул в других.

Мой рой шумно зажужжал. Люди вздрогнули и подскочили на месте, когда букашки стали выдвигаться из тех мест, где я их более-менее укрыла: на локтях, под броней доспехов…

Я вышла из толпы навстречу Александрии, а затем повернулась к ней спиной, к Плащам лицом. Так много глаз было устремлено на меня.

– Она права, – сказала я, и рой разнес мой голос для пущего эффекта.

Поднялся сердитый гул, и вновь я заставила рой двигаться и яростно жужжать, пока голоса не прекратились.

– Я не оратор, поэтому скажу кратко. У меня долгая история отношений с Протекторатом, мне приходилось злиться на них много больше, чем вам. Если бы не они, я не была бы сейчас той, кто я есть, и это не комплимент, ничуть. Но Александрия права. Не насчет «Котла», не насчет опытов на людях. Про это я ничего не знаю. Но она права в том, что мы не должны принимать поспешных решений. Всё проговорите со своими сокомандниками, только потом решайте, что делать дальше. Возможно, лидеры команд и отрядов должны собраться вместе и прийти к единогласному решению. Не знаю. Но… не позволяйте гневу толкнуть вас на действия, которые повлияют на всех. Пожалуйста.

Прошла секунда.

– Ты же не из ОПП, верно? – спросил кто-то из Плащей.

– Да, – ответила я.

– Значит, тебе завтра не придется проснуться и пойти на работу, притворяясь, что все нормально?

– Не придется.

– Не придется работать бок о бок с кем-то и думать, не соврали ли они тебе про свой триггер? Может, они получили способности из бутылочки, которая появилась только благодаря тому, что какие-то психопаты, – он выплюнул это слово в сторону Александрии, – решили экспериментировать на невинных людях, а результаты продать ради прибыли?

– Да. О таком мне беспокоиться не придется.

– Тогда какого хера ты нам тут указываешь, что делать, а?

– Успокойся, Дуэлянт, – сказала Мисс Милиция.

– Ничего, – произнесла я. – Ты прав. Не мне давать вам советы, – я посмотрела на Мисс Милицию и Шевалье. Хроноблокер был чуть позади них. – Благодарю, что выслушали. Удачи.

Атлант подлетел ко мне. Я окутала себя букашками и взлетела. Лишь поднявшись на приличную высоту и полностью укрывшись в гуще роя, я остановилась и села.

Я увидела парящего в воздухе Легенду. Он смотрел вниз, сжав кулаки. Судя по его виду, он страдал.

Будь у меня хоть малейшее понятие, что сказать, я, возможно, подлетела бы к нему. Но не подлетела.

Я приказала Атланту нести меня прочь от дискуссии, которая могла предопределить историю, а возможно, даже судьбу всего мира.

 

***

 

Я сидела на перилах своего балкона. Перила, завешенные полотенцами, скрывали Атланта, который служил мне подставкой для ног, пока я скармливала ему еду, в которой он давно нуждался. В руках я держала по развернутому листку бумаги.

Не было сил оставаться там еще. Я сказала что могла, никакой особой пользы это не принесло, но я была слишком вымотана, ставки слишком высоки, и к тому же Дуэлянт был прав. Последствия, возможно, накроют весь мир, но в конечном итоге решать, что будет дальше, должен Протекторат. Мне не нравилось чувствовать себя настолько беспомощной.

Подо мной какие-то детишки с моей территории несли коробки со сладостями, которые я заказала два дня назад. Они взяли больше, чем им полагалось, но они раздадут сладости другим людям на моей территории, людям, которые, весьма вероятно, давно уже не держали в руках шоколадку или пакетик ирисок.

Я добиралась до северных кварталов зигзагами, но клонов в пределах своей досягаемости не обнаружила; никаких признаков активности моего роя. Я заглянула домой, проверила букашками, как там что; папа был дома и в более-менее нормальном состоянии.

Я скоро загляну домой. Однако там нет безопасности. А здесь есть. Моя территория, рядом люди, о которых я заботилась, которых защищала, за которых сражалась. Здесь у меня на душе легче, чем рядом с папой.

Я ощутила приближающуюся фигуру, обернулась и взглянула на Лизу.

– Я поднимусь?

Я указала на дверь и проследила за тем, как Лиза прошла мимо Шарлотты и поднялась по лестнице. Она вышла на балкон и, вспрыгнув, села на противоположный от меня край перил.

– Земля, где дыра в другую вселенную, принадлежит мне, – сказала Ябеда. – Точнее, записана на фальшивое имя от Змея, и я знаю обходик, чтобы получить над ней контроль.

Я кивнула и спросила:

– Что совещание? Они решили что-нибудь?

– Легенда свалил первым. Потом Александрия и Эйдолон. Когда я ушла, герои все еще разговаривали.

– Окей, – сказала я. Это само по себе ничего не значило, однако было лучше, чем альтернатива. Чем дольше они говорят, тем сильнее остынут горячие головы.

Вопреки логике я почти что желала, чтобы у «Котла» оказались достаточно длинные руки, чтобы заткнуть несколько сердитых голосов. Оставалось надеяться, что эти голоса слишком малочисленны и далеки друг от друга, чтобы информация проникла в общество.

– Рекс, – произнесла Ябеда.

– А?

– Его звали Регги, но в старшей школе он увлекся спортом. Там его начали звать Рекс, и в конце концов это имя стали использовать все. Не хочу, чтобы это прозвучало обидно, но ты и он во многих отношениях полные противоположности. Он был этаким популярным парнем, очаровашкой.

– Твой парень?

Она коротко хохотнула.

– Мой брат.

– Ой.

– Моя семья была довольно состоятельной, думаю, это уже всплыло.

– Угу.

– Когда вы такие богатые, когда на вас работают люди, которые делают всё по дому и занимаются всем тем, что обычно делают семьей, иногда остаться семьей трудно, знаешь?

«Не особо знаю», – подумала я, но кивнула.

Лиза посмотрела на меня странно, но не стала уточнять.

– Доходит до такого, что, знаешь, твой клевый старший братец проводит с тобой время только потому, что это его обязанность как брата. И, когда ты это понимаешь, это вроде как ранит. Оскорбляет. По-моему, я это стала понимать примерно в то время, когда поступила в старшую школу. Я прекратила принимать эти формальные проявления братства. Мы были братом и сестрой, жили в одном доме, ходили в одну школу. Наши дороги пересекались, но мы не взаимодействовали. Мы были чужаками друг для друга. Он застрял в роли популярного старшеклассника, а я в некотором роде презирала его за это.

– За то, что он не был тебе братом?

– Не знаю, – пожала плечами Лиза. – Скорее за то, что он вел себя как брат, чем за то, что не был настоящим братом. За то, что он был популярным парнишкой, любимым парнишкой, наследником семейного бизнеса.

– И что произошло дальше?

– Я стала замечать, что он в неважной форме. Улыбки казались фальшивыми, он легче раздражался. Что-то в нем копилось.

– Что это было?

Лиза снова пожала плечами.

– Я размышляла об этом так долго, что навоображала кучу вариантов и сбилась с курса. Даже своей способностью – не могу разобраться.

– И что-то случилось?

– Постепенно он все больше отдалялся. Больше улыбок было фальшивыми, он становился все злее, все безрассуднее. А потом однажды он покончил с собой.

За углом кричали и вопили какие-то играющие дети. Один пацан обстреливал другого шоколадными драже. Второй вскрикивал от боли.

Мои букашки окутали мальчишку с шоколадом, и они оба застыли. Принялись оглядываться в тщетной надежде увидеть меня, потом бросились в ближайший переулок, забыв про ссору.

– Мне жаль, – сказала я.

– Мне тоже, – вздохнула Лиза. – Я так долго пыталась в этом разобраться, но не смогла. Можно предположить, что звезда спорта – гей, но этого не было. Что-то другое. Я проболталась родным, что замечала что-то, и они начали винить меня. У них горе, да, но это ведь не оправдание, согласна?

Я кивнула.

– Обзывали меня тупицей, идиоткой, – Лиза отвела взгляд. – Это становилось чересчур, я как будто угодила в скороварку, куда бы я ни шла, все было связано с ним, и всегда было это ощущение, будто все знают, что я что-то знала, но не сказала, не сделала ничего, чтобы помочь. Думаю, мой триггер произошел, когда я спала, ворочаясь в постели и видя сны обо всем этом. А потом бах! – я проснулась и стала понимать разные штуки, плюс заимела убийственные мигрени в качестве побочки. Может, если б я быстрее поняла, что это способность, я бы сохранила ее в тайне, а так отец пронюхал. И тут же развернулся на сто восемьдесят. Изображал любовь, скрывал настоящие чувства, и все ради того, чтобы заставить меня применять способности на благо семьи.

Лиза пожала плечами.

– Я и так видела слишком много мерзостей, еще даже до способности. Видеть еще больше? Видеть, когда люди притворяются, при том что все пока что не отошли от самоубийства Рекса? Это было слишком. Я взяла у предков больше денег, чем следовало, и сбежала.

– И в конце концов тебя нашел Змей.

Она кивнула.

– А я в конце концов нашла тебя. Мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы ухватить, что происходит. И не понадобилось много времени, чтобы заметить, что от тебя исходит такое же ощущение, какое было от Рекса. Может быть, я сделала все, что могла, чтобы спасти тебя, потому что не смогла спасти его.

– Ты недавно сказала, что не могла поговорить со мной о проблеме, потому что я и была проблемой.

– Я это увидела, когда ты нажала на спусковой крючок, прикончила Змея. Ты спасла Дину и потом рассказала мне, как потерянно себя чувствовала после этого. Но ты нашла новую точку опоры. Ты смогла драться с Ехидной. Спасать город. А я? Когда ты застрелила Змея, я поняла, что моя миссия закончена. Я помогла тебе выбраться из того же капкана отчаяния, в каком был Рекс. Не знаю, та дорога, на которую я помогла тебе выйти, хорошая или плохая, но я закончила.

– Но почему такая безбашенность? Почему такой риск?

– Потому что я сделала то, что должна была, помогла тебе, но все равно чувствую себя как глупая, самозацикленная маленькая девчонка, которая допустила, чтобы ее старший брат умер. Неосознанно, но, возможно, я чувствовала, что должна повышать ставки. Откалывать что-нибудь драматичное. Показать всем, что, даже когда рядом эти умные психи вроде Александрии и Разрывашки, я все равно самый умный человек в комнате.

– И ты правда чувствуешь себя самым умным человеком в комнате? – спросила я.

Лиза вперила взор в городской ландшафт.

– Может… может, когда пойдет межпространственная торговля. Ты можешь себе это представить? Со мной и тобой в роли главных боссов? На нас будет смотреть весь мир.

Я спрыгнула с перил и, обойдя Атланта, зашагала к Лизе. Обвила ее руками, и она вернула объятие.

Я смяла бумажки в кулаках.

 

Предыдущая          Следующая