ИНТЕРЛЮДИЯ 3
Точка медленно и осторожно пробиралась по магазину. Она положила руку на пол для дополнительного баланса и лучшего распределения веса, потом скользнула этой рукой слева направо и обратно, проталкивая ее через слой пыли – та собралась кучкой и упала ей на тыльную сторону ладони.
Она была рада, что надела перчатку без пальцев – это позволяло ей ощущать тонкие детали, при этом сохраняя ладонь в чистоте и тепле. Пол был прохладным и влажным. Внешняя стена здания пропускала дождь, и дождевая вода проложила себе путь в одном уголке магазина, разрезав пыль тонкими ручейками. Где-то было влажно, где-то сухо, но везде сыро и грязно. И всегда бесцветно.
Именно отсутствие цвета злило ее больше всего.
Это был один из крупных магазинов, где все было составлено в высокие стопки и башни под и на металлических стеллажах. Освещалось это флуоресцентными лампами, которые мигали. Гудение, издаваемое ими, было стабильнее, чем свет.
Угрожающий звук. Угрожающий, злой свет.
Безопаснее было карабкаться по башням из картонных коробок, чем идти по полу или касаться дерева и металла полок.
Забравшись на полку повыше, Точка остановилась, пытаясь понять, как лучше всего подниматься дальше, минимизируя опасные контакты. Наконец она решила рискнуть схватиться за металлическую перекладину, подтянуться и встать на картонные поддоны с пластиковыми бутылками, составленные в башни выше человеческого роста.
Точка плохо умела читать, но различала этикетки. Пилюли. Скорее всего, витамины. Если они здесь, то рядом, возможно, есть что-нибудь получше. Она обыскала ближайшие башни и в конце концов нашла коробки с нарисованными мультяшными персонажами. Около голов мультяшных персонажей были немультяшные изображения, сверкающие и одноцветные.
Стараясь не шуметь, Точка открыла коробку и пошарила внутри. Пластиковая бутылочка, а в ней… разноцветные жевательные витаминки.
Точка вытаскивала содержимое бутылки и запихивала в рот, пока у нее почти не перестали смыкаться челюсти. На нос и рот обрушились искусственные вкусовые ощущения. Из-за усилий по жеванию глаза закатились до упора.
Громкий звук вынудил ее застыть на месте.
Кто-то открыл дверь. Она услышала громкие шаги.
Она забралась глубже в башни с витаминами, вслушиваясь и всматриваясь.
– Ээээй! – раздался протяжный возглас. Точка напряглась, прислушиваясь к эху, отражающемуся от стен здания.
Точка ждала.
– Есть тут кто-нибудь?!
Она молча ждала, глядя в щелочки между коробками и пластиковыми бутылками.
Раздался другой голос:
– Свет горит, а дома никого?
– Может, просто вышли, или компания беженцев сюда заглянула на пути к порталу. Могли наладить питание и покопаться тут, а остальное оставить для других.
Точка вздрагивала с каждым шагом ботинка по плиткам пола. Она слышала, как люди шарят, снимают с полок коробки и разбирают их содержимое. Какие-то предметы упали на пол.
Точка перебралась в другое место, подальше от этих людей. Это не помогло: они продолжали разведывать магазин и постепенно приближались к ней, затаившейся на высокой полке.
– …названия, которые ты не можешь произнести, хватай это в первую очередь.
– Почему? Консерванты?
– Консерванты, именно. Высматривай товары с неправильными названиями.
– Неправильными названиями?
– Если это называется не «мыло», а «кирпичик чистоты», значит, туда напихали столько всякой гадости, что называть это мылом стало незаконно. Для нас это дерьмо – настоящее золото, потому как из-за химикатов оно хранится. А раз оно хранится, мы сможем перепродать это дома.
– А мыло разве портится?
– Может. Я уж лучше возьму говно с дурным названием, которое хранится, чем принесу домой что-то более законное, а там узнаю, что оно протухло.
– Разумно.
– Мы тебя научим всем фокусам. Это хорошая халтурка, поверь мне.
– Угу. Эй, это что, холодильники?
– Ага. Но я бы особо не надеялся. Питания, скорей всего, не было несколько месяцев, а то и год, прежде чем кто-то снова подключил это здание.
– Как думаешь, у них есть мороженое? Или другая заморозка?
– Тебе не нужно мороженое, забыл? Тебе нужны…
– Замороженные десерты типа сырков или что-то вроде того.
– Теперь ты въезжаешь.
Точка смотрела, как более молодой из двоих трусцой направлялся к, почти наверняка, своей скорой гибели. Он открыл стеклянную дверь холодильника и принялся перебирать картонные коробки.
Точка увидела, как в задней части холодильника зажигаются зеленые огоньки, один за другим, вроде бы случайным образом.
Старший из двух заметил и остановился.
– Джексон! – заорал он.
Сквозь стену проломилась машина. Шести футов в высоту, шести футов в ширину, с двумя ногами, она пронеслась мимо металлических стеллажей, мимо продуктов в коробках, сквозь стеклянные двери, сквозь металл, к которому эти двери крепились, и врезалась в Джексона.
Обе ноги сломались. Судя по тому, как он ударился об пол, рука, возможно, тоже сломалась.
Одна механическая нога выбросилась вперед и потащила Джексона обратно через дыру в стене. Другая протянулась и принялась поливать кровавое пятно какой-то белой жидкостью.
Наставник Джексона бежал прочь, а машина только начала вытирать кровь, когда сквозь стены с запозданием пробились еще две. Они приостановились, как будто решая, чем заняться, а потом на колесах, установленных в подбрюшье, покатили по полу, выставив наготове по две передних конечности.
Когда машины приблизились к наставнику Джексона, на лице каждой из них появились отверстия. Мужчина, крича что-то своим друзьям, находящимся где-то в здании, свернул за угол, образованный полками и стопками.
Он совершил ошибку, ухватившись за металлическую подпорку с краю одного из стеллажей. Подпорка сдвинулась, развернулась и дернулась вверх. Машина закамуфлировала клинок, чтобы он выглядел как окрашенная в красный цвет железка, и теперь он глубоко врезался наставнику Джексона в руку. Машина, управляющая клинком, задвигалась. Она была одета в картонную коробку.
Точка сделала мысленную зарубку по этому поводу. Она продолжала наблюдать, держась неподвижно.
Люди бежали, собираясь вместе. Они с трудом уклонялись от машин, используя углы помещения и свой маленький размер, чтобы держаться в безопасности, пока машины из стены с холодильниками катили по проходам.
Это не имело значения. Они были уже мертвы.
Точка слышала ахи и вскрики. То тут, то там в действие приводилось оружие. Стаи дротиков, клинки из неприметных отверстий, проволока.
Ахов и охов стало больше, они теперь звучали напряженно, движения собирателей замедлились. У тех, кто поняли, что происходит, не было голоса, чтобы сообщить об этом остальным.
Газ. Без цвета, без запаха. Люди ловили воздух ртом, изо всех сил пытаясь наполнять легкие, но машины заливали первый этаж магазина чем-то тяжелее кислорода. И люди тонули.
Точка потеряла семью именно таким вот образом. Она уже повидала, как это мучительно, и она знала, как мучительно смотреть, как умирает от этого газа кто-то, кто тебе дорог.
Она не спеша разбирала коробки с витаминами, пряча добычу в сумку. Хорошо, что жевательные витаминки не гремели. Пробираясь по полкам, она набрала и других вещей, включая бинты и еще какие-то бутылки.
Ее внимание привлек взрыв.
Кто-то в костюме.
Еще один взрыв, затем еще два, и одна из больших машин, вышедших из стены с холодильниками, упала.
Женщина в костюме, по-видимому, предупрежденная кем-то из умирающих, взобралась на один из стеллажей, повыше, где еще был воздух. Она метнула синий огонек, и тот сдетонировал при контакте со следующей машиной.
В глубине, где располагались холодильники, часть холодильников и стена за ними уже были восстановлены. Еще две больших кубических машины протиснулись через оставшиеся бреши в стене, после чего выдвинули колеса и поспешили в направлении женщины в костюме.
Точка спустилась пониже, чтобы лучше видеть. Важно было знать, как далеко зашло дело с этим зданием.
Вся зона позади холодильников уже исчезла. Мигающие зеленые огни, провода, компьютеры и металл, которому были приданы такие формы, чтобы он мог служить каркасом. Машины медленно, но верно очищали ресурсы и отстраивались.
В противоположном углу здания героиня пробралась за стену из консервных банок. Ураган флешетт пробил бумагу безо всякого сопротивления – металла в банках давно не было, лишь этикетки и сумбурно приделанные крышки. Машины уже всё забрали, а потом поставили ширму, чтобы то место выглядело как нетронутое.
Героиня рухнула на пол. У нее были пробиты лицо и плечо.
«И ты тоже умираешь», – подумала Точка.
Вопреки всему, однако, героиня сумела задержать дыхание. Она вскочила на ноги и побежала.
Точка осторожно карабкалась по башням товаров, избегая подозрительных поверхностей. Одним глазом она высматривала вещи, которые могли бы ей пригодиться, другим следила за героиней.
Канцелярский нож, забытый кем-то из прежних работников магазина. Полезно. Точка его взяла.
Одна из машин сменила позу. Две ноги уперлись в пол перед ней, задняя часть осталась на полу. Лицо широко открылось, и оттуда вылетели ракеты. Десять, нет, двенадцать металлических баллончиков, оставляющих после себя в воздухе струи пара, описывали ленивые дуги или даже зигзаги, прежде чем нашли нужное направление.
Каким бы хаотичным ни выглядел их полет, они не попали ни во что, куда не должны были. Они прокладывали себе путь между упаковками пасты и коробками хлопьев, между металлическими опорами стеллажей, сквозь двухдюймовые щели под стеллажами.
Героиня открыла огонь по полкам, обрушив на пол ливень из их содержимого, который мог заблокировать ракеты. Часть ракет сдетонировала. Остальные проложили путь через падающие обломки, и героиня стала стрелять в них.
Некоторые ракеты не сдетонировали, но это на самом деле не были ракеты. Это были обманки.
Героиня попятилась и заметила двух новоприбывших, еще две большие машины- «солдата». Она побежала к входной двери.
Но машины победили ее еще в тот момент, когда она дала им знать о своем существовании.
Героиня добралась до двери, и тут металлический штырь пробил ей ладонь.
«Взорви его, потеряй руку», – подумала Точка. Она вдруг осознала, что непроизвольно болеет за героиню.
Героиня сражалась, но для этого ей пришлось остановиться. Новые штыри пронзили ей предплечье, потом вторую кисть.
Героиня применила способность, выстрелила в стеллажи, но угол был неудачным. Машины смотали тросики, прикрепленные к штырям, и героиню подтянуло вверх – руки раскинуты в стороны, ноги болтаются.
Точка сидела и наблюдала. Съев еще жевательных мультивитаминов, она разглядывала машины. Она наблюдала за тем, как беспорядок постепенно устраняется, коробки ставятся на свои места, товары выстраиваются в ровные ряды, а участки пола, разбитые ракетами, стыкуются между собой, как фрагменты пазла.
То тут, то там, в глубоких вмятинах и щелях ракеты-обманки оставили свою нагрузку, но не взрывчатку. Это выглядело как прожилки металла в камне. Спустя недели и месяцы они «вылупятся», явив миру машинерию, создавшую себя там, внутри. А пока что их замуровали. Более мелкие машины заполнили щели чем-то белым, что потом застынет, с черными мазками, имитирующими пятнышки в плитках. Лезвие соскребло лишнее, маленькое сопло покрыло это место пылью, чтобы оно не отличалось от окружающих участков пола.
Если всмотреться, можно заметить, где пол выглядит иначе, но надо реально всматриваться с близкого расстояния.
Уничтожать машины было не очень трудно. Группы, к которым принадлежала Точка, иногда это делали. Трудность была в том, что машины пускали корни всюду, куда бы ни приходили. Всякий раз, как они достигали нового места, они там появлялись и появлялись – из стен, пола, камней, деревьев. Требовалась старательность и внимательность, чтобы выскрести машины из этого всего, а пока эта старательность прикладывалась, машины появлялись в других местах, шли и проникали в это место с флангов.
Зеленые огоньки повсюду гасли, машины засыпали. Точка решила, что двигаться уже безопасно.
Она по-прежнему держалась наверху, пока всё еще активные машины продолжали работать внизу. Она подобралась поближе к героине и приостановилась, наблюдая. Время от времени женщина дергалась или дрыгала ногами, но машины не реагировали. Кровь стекала по ногам и капала с пальцев на пол. Каждый раз, когда крови скапливалось достаточно, чтобы капнуть и расплескаться по полу, одна из машин выскакивала, брызгала на это место аэрозолем, затем протирала и убиралась в свое укрытие под полкой.
Точка прыгнула. Она приземлилась женщине на плечо, и лицо героини исказилось в бессловесном крике от неожиданного добавочного веса на ее искалеченные руки.
Потом женщина взглянула на Точку, и ее выражение лица снова изменилось. Страх, тревога.
Точка была маленькая, размером всего-навсего с голову этой женщины, и она была яркая. Ее одежду украли у кукол и старательно сшили воедино. Хвост с меховой кисточкой на конце покачивался, удерживая канцелярский нож.
– Помоги мне.
Точка покачала головой.
– На меня рассчитывают другие люди. У меня больная сестра, ей нужны деньги, которые я получу за эту работу.
– У меня тоже кое-кто есть, – прошептала Точка. Она высунула язык, лизнула свой нос и убрала язык обратно. – И некоторые тоже больные.
Героиня издала тихий стон, опустив голову, потом проговорила:
– Я помогу тебе, я… я уговорю людей оказать вам медицинскую помощь. Мы можем обменяться.
Точка вытянула руку и нажала на рычажок, выдвигающий лезвие канцелярского ножа.
– Я сделаю что угодно, – сказала героиня.
Точка остановилась.
– Что угодно, – повторила героиня, воспользовавшись паузой.
– Мой король, – произнесла Точка. – Где?
– Твой король?
– Да.
– Я могу тебя отвести.
– Нет, не можешь, – возразила Точка. Она прижала нож к груди обеими своими пятнистыми руками – красные пятнышки на изжелта-белой коже. – Ты умираешь здесь. Машины большие и сильные. Я нет. Если я иду за помощью, ты умираешь раньше, чем я прихожу обратно.
– Пожалуйста.
– Скажи мне, где мой король, и я буду быстро. Милосердно.
– Я не… дело не во мне. Ты можешь… ты можешь дать им знать, что Армия машин продвинулась уже так далеко на север? Их не должно было быть по эту сторону ущелья Релея.
– Они меня убивают сразу, как видят.
– Придумай что-нибудь? Пожалуйста? Я скажу тебе, где твой король, я помогу тебе, но ты должна им сообщить. Необходимо, чтобы «Надзор» их остановил, пока они не укоренились.
«Слишком поздно», – подумала Точка.
Женщина, похоже, приняла молчание за согласие, хоть это было и не так.
– Скорее всего, в штаб-квартире «Надзора». Она… она на Гимель, куда идет множество поездов. Ближайший отсюда поезд тоже туда идет. Поищи здание, перед которым статуя рыцаря с мечом.
Точка перехватила канцелярский нож обеими руками.
– Расскажи «Надзору». Дай им знать, чтобы они приняли меры. Скажи, что это передала Полировка. Это может спасти жизнь твоему королю.
Точка приостановилась.
– Да, – произнесла она.
Потом полоснула женщину по горлу, и кровь хлынула из артерии. Она открыла рот так широко, что зубы на верхней и нижней челюстях стали смотреть в одну и ту же сторону, и сильно, глубоко укусила, крепко вогнав зубы в плоть. Она жадно глотала кровь.
Витамины, белок, питательные вещества. Она наполнит себя здесь, потом навестит братьев и сестер. А потом отправится на свою миссию.
Внизу машины смывали кровь. Когда героиня провисит тут, наверху, в стороне от всех, достаточно долго, чтобы увериться, что ее способность не доставляет проблем, ее тоже уберут.
Точка ощутила прилив энергии, ее внимание стало острым, как канцелярский нож. Она знала, где их король.
Король Ринке. Нилбог.
⊙
Она цеплялась за дно вагона. Земля внизу выглядела сплошным размытым пятном, в котором иногда попадались камни и ветки.
Те из ее рода, кто рисковали пробраться в цивилизацию людей, обычно не возвращались. Она знала, что идет на риск. Знала, что ее шанс – один процент. Поэтому со всеми распрощалась.
Главным остался Черное Пятно. Ему в последнее время нездоровилось; возможно, слишком нездоровилось, чтобы возглавлять группу. Ему было тринадцать, а значит, он уже старик, и после обсуждения (она говорила на ломаном английском и добавляла жесты, он общался чириканьем) он согласился. Она подозревала, что он принял решение, потому что надеялся, что она каким-то образом приведет с собой их короля. Для Черного Пятна это был единственный шанс переработаться и стать частью новой жизни.
Вторым после главного стал Комок. Он был ранен год назад, когда наткнулся на людей. Сейчас он едва мог двигаться. Когда он умрет, группа сможет перемещаться свободнее, а пока – они его не оставят.
Комок был одним из немногих больших, кто еще оставались.
Точка хвостом выудила жевательную витаминку, прижатую к животу под туникой. Витаминка прилипла к коже, ее пришлось отдирать. Точка жевала ее медленно и тщательно.
Она хотела пить. Она не предвидела, что будет так сильно будет терять влагу. От жевания пошла слюна, но, к сожалению, часть вытекла через уголки широкого рта.
Здесь была дырка, которая пахла говном. Дырка вела внутрь поезда, но Точка не хотела туда лезть. Говно ее не беспокоило, но запах помешал бы ей оставаться незамеченной.
Она скаут и шпион, гонец к плененному королю.
Она будет терпеть. Она цеплялась за болты и перекладины, выгибая спину, когда видела ветку или камень, который мог бы ее задеть, и жевала.
Поезд замедлил движение. Точка сменила позу, повернула уши, чтобы улавливать больше звуков. Теперь каждая деталь, которую она сможет уловить, будет иметь значение. Она на враждебной территории.
Поезд остановился. Двери зашипели, открываясь, и толпа начала выбираться наружу. Точка выглядывала между колесами вбок и вверх, рассматривая беженцев и собирателей, а также мужчин, и женщин, и мальчиков, и девочек – людей в форме, ходящих туда-сюда.
Она упала на рельсы и перебралась в темный уголок, собирая на себя пыль и грязь, чтобы скрыть цвета ее пятен и одеяния.
Она была слишком крупна, чтобы проскочить через платформу. Будет ли подходящий момент? Она ползла вдоль перрона, ища вентиляционные люки, трещины или еще что-нибудь, куда она могла бы протиснуться.
Слишком новое здание, слишком ухоженное. Ничего даже примерно напоминающего царство руин, которое она знала все пять лет своего существования.
Единственный раз она видела так много людей, когда они вторглись в королевство. Она видела, как каждая компания людей садилась на разных остановках, но раз все они сходят здесь и больше путей нет? Это наверняка конец. И их место назначения, и ее.
Она дрожала в предвкушении, пока толпа людей с поезда рассасывалась.
Ботинки серьезнее, чем туфли. Одинаковые ботинки – самые серьезные. Одинаковые ботинки Точка ассоциировала с вооруженными людьми, работающими вместе с людьми в костюмах. Когда люди в одинаковых ботинках и люди в костюмах собираются вместе, это часто для того, чтобы убивать ее племя.
Она спасет своего короля.
Точка пробиралась под самым краем платформы, выступающим в сторону поезда. Когда поезд уедет, она окажется открыта взглядам?
Ради короля она сделает все.
Ее оружие было наготове. Канцелярский нож. Он все еще пах кровью героини. Полировки.
Мысли о крови напомнили ей о том, как сильно она хочет пить.
– Господи, – произнес один в ботинках. – Идет.
Кто-то простонал.
– Добрый день, – произнес женский голос.
– Добрый, – последовал краткий ответ.
– У ваф «заяц».
Точка застыла.
– Заяц? – переспросил другой голос. Раздался звук удара, тихий.
– Ффо-фо маленькое.
– Это как в тот раз, когда ты заставила нас остановить поезд, затормозила весь город, заставила нас отправить под поезд саперного робота с камерой, и все для того, чтоб показать нам какую-то раздавленную белку, застрявшую в механизме?
– Я здефь не флучайно. Эфо моя рабофа.
– Всякий раз, как ты дергаешь за наши цепочки, ты теряешь доверие, а ты их дергала уже немало. И почти ничего не сделала, чтобы это доверие восстановить.
– Я не дергаю фвои цепочки, Адам, – ответила женщина. – Я фпециализируюфь на замечании маленьких вещей, и я знаю, какая маленькая и корофкая цепочка у фебя.
Раздался смех.
Точка стала думать, есть ли у нее какие-то варианты. Она никак не сможет притвориться раздавленным зверьком. Что она будет делать, если поезд поедет?
– А ты правда можешь видеть короткие, эмм, цепочки? – спросила другая женщина.
– Беф комменфариев.
– Думаю, мы сможем спустить на рельсы камеру. Она должна быть наверху, на станции. Обыщем тут по-быстрому. Не хочешь сходить за ней, Адам?
– Не вопрос.
– Я позвоню им, попрошу задержать поезд, пока мы ищем. Держись рядом, Крыска?
– Меня зовуф Крыфолофка. Буду держацца рядом.
Точка двигалась вдоль вагона, пока не нашла дырку рядом с той, что для сранья. Эта дыра не вела внутрь вагона, там путь преграждала решетка, задерживающая волосы и прочий мусор, но места хватило, чтобы Точка пролезла туда почти целиком.
Она ждала, вслушиваясь, пока не услышала лязг.
В группе она с самого начала выполняла роль скаута. Спустя какое-то время стала лидером, но в душе по-прежнему была скаутом. Исследовать новые места, придумывать, как обходиться с ловушками, с таящимися врагами.
Она имела дело с Армией машин. Эта маленькая игрушка ее не остановит.
Когтистыми пальцами ноги (включая один противостоящий) она выковыряла из решетки часть волос.
Терпение. Осторожность. Машины предсказуемы, после того как покажут свои трюки. Задача в том, чтобы узнать эти трюки, оставшись необнаруженной и непойманной.
Точка смотрела, как машина проходит под ней. Потом упала из своего укрытия и почти беззвучно приземлилась прямо позади машины. Приложив всю свою силу, она перевернула машину, затем накрутила волосы на колесо и, потянувшись вверх, привязала их к железке возле дыры, где камень или ветка, мимо которых проехал поезд, оставил зазубрину.
Машина зацепилась, попалась, но достоверным образом.
Точка метнулась прочь, пока голоса комментировали ситуацию, пытаясь разобраться в произошедшем. Человек спрыгнул между платформой и поездом и низко нагнулся, глядя между колес, выискивая глазами маленький дрон с камерой.
Платформы уже почти опустели, и большинство взглядов было устремлено на дрон и его проблему.
Точка высунула голову, опустив уши и прижав их к телу, виляя хвостом под собой, а затем метнулась к вентиляционному отверстию.
Один из людей рванулся к ней. Туфли проскользили по гладкому полу платформы, когда человек занял позицию между Точкой и отверстием.
– Не фак быффро, – произнесла женщина. Точка, пробуксовав по полу, остановилась.
Женщина была маленькой по человеческим меркам и носила костюм, закрывающий почти все тело. Ее маска была примерно конической формы, но бумага или проволока, поддерживающая форму острого кончика, в какой-то момент была повреждена или помята, и нос немного опустился. Выглядело как мордочка грызуна с ушами по бокам, отогнутыми назад и прижатыми к голове. Глаза за отверстиями в маске были большие, темные и влажные. Если Точка чуть расфокусировала зрение, ей казалось, что за отверстиями вообще ничего нет. Темные волосы спускались перед ушами и по затылку. Несмотря на заостренную маску, женщина носила капюшон или шляпу с острым кончиком, направленным в противоположную сторону.
На ней была джинсовая куртка с потертым воротником, рубашка в полоску и пояс из тонкой цепочки, с которого свисали мышеловки. Гольфы, тоже в полоску, были такими длинными, что почти доходили до обрезанных джинсовых шорт.
Точка была готова признать, что если уж ей суждено умереть, то, по крайней мере, от руки кого-то с хорошим вкусом.
– Фы не пройдешь, – заявила Крысоловка.
Точка оставалась на месте, не шевелясь.
– Фы умеешь говорифь? – спросила Крысоловка.
– Да, – ответила Точка.
– Мне нравяцца фвои цвефа.
Точка выставила руки перед собой и посмотрела на них.
– Уверена, фы крафивая, когда чиффая.
– Да, – снова сказала Точка. Она знала, что красивая. Она не выглядела интересно, зато умела говорить и пользоваться руками, ступнями и хвостом, а еще у нее был красивый узор – пятнышки, давшие ей имя.
– Я хочу, шфобы фы офправилафь домой, – сказала Крысоловка. – Ефли мы будем драцца, я выиграю. Я фпециализируюфь на факих, как фы.
– Я здесь доставить послание, – сообщила Точка. – И все.
– Какое пофлание?
– Полировка. Она пошла в магазин. Там была Армия машин. Она хотела, чтобы я рассказала. К северу от ущелья Релея. Их застали врасплох.
– Я думала, эфо сделал фвой народ, – произнесла Крысоловка.
– Нет, – сказала Точка. – Я наблюдала.
– Фы не помогла?
– Слишком маленькая, слишком слабая.
– Эфо не оправдание. Полировка была хорошая. Добрая ко мне. Я буду по ней фкучафь.
Точка оставалась на месте. Она оглянулась. Ничто не указывало, что люди, обыскивающие под поездом, вообще поняли, что ее там больше нет.
– Фпафибо за фообщение.
– Теперь я пойду, – сказала Точка. – Но можно попить? В горле совсем пересохло.
– Идем. Вендинговый авфомаф. Фы факие видела?
Точка видела, но все равно покачала головой.
Крысоловка протянула руку. Точка насторожилась, однако рискнула подобраться ближе.
– Поздоровайфя ф Рафпуфиным, – сказала Крысоловка. – Пока пофиди в моем кармане.
В другое время и в другом мире Точка, возможно, осталась бы.
Но она должна была спасти короля. Короля, обожаемого его народом. Поистине великого человека.
Когда Крысоловка потянулась в карман и зазвенела монетками, Точка увидела свой шанс. Она спрыгнула на землю, шмыгнула под вендинговый автомат и понеслась вдоль стены к вентиляционному отверстию.
Большие люди часто медленные. Крысоловка нет. Быстрая реакция. Быстрая в целом.
Но Точка была быстрее. Если бы у отверстия уже не был отогнут уголок решетки, она не смогла бы пробраться внутрь. А так она протиснулась, и пальцы Крысоловки в перчатке сумели схватить лишь кончики волос на кончике хвоста. Точка вырвалась.
Крысоловка сдвинула маску вбок, сунула пальцы в рот и свистнула.
– Проблема!
Но Точка уже была в своей стихии.
Она неслась по пыльным трубам, пробираясь по нутру здания. Периодически в трубы заглядывал свет фонариков, освещая те или иные участки. Точка избегала почти всех этих лучей, перемещаясь то в одну сторону, то в другую, и наконец нашла еще одно удобное место, где два куска металла не были плотно скреплены. Она протиснулась в щель и протащила за собой сумку.
Еще через минуту она осознала две вещи.
У Крысоловки были друзья.
Удобные отверстия в трубах и те, что вели из труб внутрь стен, существовали из-за этих друзей.
Точке уже доводилось иметь дело с крысами, но эти крысы были очень уродливые и очень большие. При определенном освещении их даже можно было бы принять за очень уродливых маленьких собачек. Точка всегда любила историю, которую король читал вслух из детской книжки-страшилки. Дети подобрали собаку, а собака оказалась мексиканской крысой.
Здешние крысы явно были такого же рода и пахли так же, как карман Крысоловки.
Точка достала канцелярский нож, выдвинула лезвие и смерила взглядом своих противников.
Три крысы против нее и ее ножа.
Это могла бы быть равная схватка, но на стороне Точки была преданность королю.
Она спасет своего короля.
⊙
Здание, где держали ее короля, было достойно того, чтобы о нем слагали истории. Статуе не хватало цвета, но оно создавало правильную атмосферу. Из ран Точки сочилась кровь, но она говорила себе, что так и полагается в подобных историях. Героиня у подножия твердыни злобной империи, плененный король. У нее все болело от сражений, уже проведенных, а впереди ждал главный вызов.
Проникнуть внутрь было не трудно, проникнуть вверх – да. Трубы были забраны решетками и снабжены камерами, а люди, когда она пришла, уже были настороже и бдительно следили за этими самыми трубами.
Ей оставалось только ждать.
Терпение скауту необходимо. То, что каждый дюйм ее тела болел от сражения с крысами, придавало терпению чуточку иную окраску. Она уже бывала ранена, и бывала ранена так, что даже дышала с трудом.
Вдох, выдох. Каждый раз, как она это проделывала, на шаг приближал ее к выздоровлению. Она знала, что ее путь долог, но выжить было важно.
Особенно важно было выжить сейчас.
Он уже близко.
Она освободит ее, и он возвестит о новом веке величия ее самой и ее племени. Возможно, она даже обретет место подле него, сможет быть рядом с ним во все времена.
Она даже не знала, на что это будет похоже. Прежде, еще в старом королевстве, она приходила в экстаз, всего лишь увидав его мельком.
Вдох, больно, выдох, опять больно; сменив позу, она ощутила все свои царапины и укусы. Вдох, выдох, еще раз удостовериться, что там, где она сейчас, ее не отыщут.
Она лизала раны и лизала пыль и грязь, чтобы собственные цвета были ярче. Она лизала свои руки и проходилась влажными ладошками по волосам, приглаживая их.
Она приехала поездом рано утром, а теперь ждала, когда солнце поднимется высоко. С каждым вдохом она была все ближе к тому, чтобы поправиться и снова мочь двигаться.
В своей сумочке она покопалась в поисках повязок. Они были маленькие, с липкими краями. Она взяла с собой цветные, с мультяшными картинками – на удачу; а теперь клала их на раны вместе с кусочками ваты и ткани, чтобы впитывать кровь.
Людей, которые приходили и уходили, было, казалось, больше, чем звезд на небе, но, возможно, восприятие Точки играло с ней шутки.
Людской поток ослаб. Некоторые возвращались быстро, и от них пахло едой. Дневной прием пищи, значит. Точка дождалась, когда все вернулись и приступили к работе, заторможенные от еды в желудках, и лишь тогда стала действовать.
По нижней стороне лестницы вверх, на второй этаж. В щель между кабинкой и стеной. Похожим образом – на третий этаж.
Путь с четвертого этажа на пятый преграждала охрана. Поднявшаяся суета дала Точке шанс проскользнуть. Помогло, что она была маленькая, и еще больше помогло, что она была опытная.
Теперь она исследовала. Пятый этаж не очень походил на тюрьму. Шестой был к тюрьме ближе – больше охранников, больше компьютеров, больше мониторов.
Она услышала голос и уловила знакомое имя.
– …Ринке.
– Не вижу смысла. Он сломанный человек.
Точка вцепилась рукой в грудь, прямо над сердцем.
– Он великий человек. И это не меняется от того, сломан он или нет.
– Я не вижу смысла, Рили. Не думаю, что я что-нибудь приобрету, и не думаю, что самые дорогие мне люди будут в восторге от того, что я с ним якшаюсь.
– Ты якшаешься со мной.
– Кто-то же должен проверять твою работу.
– Ладно, пофиг. Я собираюсь пойти поговорить с ним. Думаю, тебе стоит к нам присоединиться. Мою работу можешь проверить позже, мы управимся быстро.
Пара зашагала прочь. Точка удостоверилась, что опасности нет, и последовала за ними.
На седьмой этаж, потом еще выше. Все тело болело, каждое движение давалось тяжелее, чем было до того, как Точка начала взбираться наверх этого чудовищного здания, но она знала, что уже близка к цели.
Столовая с множеством столиков, сбоку от нее кухня. Пахло здесь сотней разных видов еды.
Девушки по дороге почти не говорили. Младшая была на пороге взрослости, но от нее пахло кровью и болезнью. Блондинка, на ней платье.
Старшая уже перешла порог взрослости. Ее руки были покрыты полосками или еще какими-то отметинами, она была почти вся в веснушках, каштановые волосы стянуты за затылком в хвост. На ней были джинсы и топ в тонкую полоску, а в руках она держала, прижимая к телу, сложенную куртку.
– Тебе это не кажется грустным? Вот так проводить время рядом с ним?
– Грустным? – переспросила Рили. – Нет. Это… обнадеживает.
– Каким образом?
– Наш мир – сумасшедший, свихнувшийся, перевернутый, вывернутый наизнанку. Думаю, он это понимает. Он живет в таком мире. Не в его нафантазированной версии.
– А по-моему, он живет целиком в фантазии.
Рили издала смешок.
Еще один контрольно-пропускной пункт. Пара прошла сквозь него, а Точке пришлось остаться, провожая их взглядом. Сама она проникнуть туда не могла. То место было запечатано, как ее старое королевство. Какое там было слово?
Карантин.
Она нашла вентиляционные трубы и полезла по ним. Трубы тоже оказались запечатаны. Карантин.
Она злилась, ведь она подобралась так близко. До короля уже рукой подать, а она не может к нему прикоснуться. Прямо сейчас он что-то говорит, а она не может его услышать.
Терпение, сказала она себе.
Терпение. Скаут обязан быть терпеливым. Она здесь, чтобы освободить его, снова дать ему силу, даже если это будет означать, что он разберет ее на части и обратит в какой-то иной вид жизни, который сможет использовать. Достижение этой цели всегда было чем-то, что должно потребовать времени.
Точка проверяла трубы и наконец нашла одну с щелью, которой можно воспользоваться. Она принялась за работу: вбила в щель лезвие ножа и расшатывала, пока не смогла просунуть туда пальцы. Силой рук расширила ее еще больше, ощутила, как воздух выходит мимо отодвинутой ею резиновой заглушки, и поняла, что пробилась через защиту карантина.
Еще поработав, она смогла просунуть туда руку. Винты скрипели о металл, когда она мимо них протискивалась.
Она пробралась внутрь стены, а двигаясь в стене, достигла двухслойного окна с проволочной сеткой между слоями. Глядя через край толстого стекла, она могла видеть искаженную картину происходящего за окном.
Девушка и женщина, сидящие за столом, отделенные от короля Ринке еще одной толстой стеклянной стеной.
Почти в отчаянии Точка исследовала внутреннее пространство стен в поисках щелей, чего угодно, чем можно было бы воспользоваться. Все было запечатано, все перекрыто.
Ответом оказалась электрическая розетка. Точка принялась работать над ней, крошить когтями герметик, крепивший ее к стене, и наконец расшатала достаточно, чтобы мог проходить звук. Позже, когда все стихнет, она и сама сможет тут пролезть.
– …Тогда Красная королева и Алиса.
– Или ты можешь обращаться ко мне по имени.
– Мне очень нравится Алиса. Она, знаешь ли, была хаотичной силой в мирах, которые посещала. Она расспрашивала, она бросала вызов. Революционерка в абсурдных мирах, томящихся в плену собственных обычаев и загадок.
– Эта гипотетическая Красная королева и я – подруги, ты в курсе? – сказала Алиса Рили.
– Не уверена, что я готова зайти так далеко, – произнесла Красная королева.
– В той истории они были и подругами, и врагами, – сообщил король Ринке.
– Знаешь, Джейми, я сказала вот этой вот королеве, что ты один из тех, кто по-настоящему понимают. Я сравнила тебя с нашей подругой Валькирией. Королева и Валькирия хорошо знакомы.
– Такое сравнение мне льстит, дорогая Алиса. Я не удивлен, что они знакомы. У королев хорошие связи.
– Меня уже начинает тошнить от того, что меня называют королевой.
– Дорогая моя, в твоих руках вся сила в мире. Ты можешь двигаться в любом направлении, какое выберешь.
– Выбор меньше, чем тебе кажется.
– Но ты здесь, не так ли?
– Я… думаю, что я здесь потому, что мне поставила мат она. Она намекнула, что будет тратить мое время впустую, если я не подыграю.
– Даже королеве очень легко поставить мат, если она ведет себя не как королева.
– Я начинаю думать, что недостаточно умна, чтобы удержаться в темпе этой беседы.
Алиса Рили рассмеялась.
– Ты должна навестить меня еще раз, Красная королева. Попить чайку. Составить старику компанию.
– Ты больше чем просто старик, – произнесла Алиса.
– Король без королевства, – ответил король Ринке.
– Падший король – все равно король, – возразила Алиса.
Король Ринке захихикал. Точка, прячущаяся в стене, улыбнулась этому проявлению радости.
– Да, я это помню, – произнес король Ринке.
– Нам скоро уходить, – сказала Алиса. – Мы допили чай, и у нас есть работа. Красная королева должна проверить созданный мною, эээ, флакон с надписью «Выпей меня», убедиться, что он безопасен.
– Пожалуйста, не создавай ничего такого, – попросила королева. – Я страшно не хочу увидеть, как оно пойдет не так.
– Моя работа не идет не так. Спасибо. Было замечательно повидаться с тобой, король гоблинов. Сожалею, что визит был коротким. Я в основном хотела познакомить вас двоих.
– Интересный опыт, – сказала королева.
– Что ты будешь делать дальше, Красная королева? Что ты будешь делать, увидев, что задумала наша Алиса?
– Я… видимо, буду рядом с отцом, буду говорить с некоторыми из самых влиятельных людей во всех известных мирах, и я увижусь с родителями, пытаясь распрощаться с ними, но не в силах оторваться, или здороваясь с теми, кто меня отталкивают, и буду и дальше на каждом шагу чувствовать себя так, будто я не там, где надо.
– Ты королева. У тебя такая огромная сила. Ты можешь пойти куда угодно, если ты готова применить эту силу. Ты страдаешь потому, что пытаешься быть кем-то, кем не являешься. Прими это как совет от короля, потерявшего королевство, королеве, еще не обретшей свое.
– Мне не нравится то, что происходит, когда я пытаюсь применить силу, чтобы что-то обрести.
– Тогда воспользуйся положением. Само то, что ты королева, дает тебе власть по умолчанию. Если ты будешь находиться в нужных местах, перемены придут сами собой. Воспользуйся этим. Прими это. События могут начать развиваться в том направлении, в каком ты надеешься.
Последовала пауза.
– Я уже говорила нечто подобное, – произнесла Алиса.
– Да, – ответила королева. – Меня беспокоит, что единственные люди, желающие со мной разговаривать, говорят похожие вещи, а я не уверена, что это именно те, к кому стоит прислушиваться.
– Король без королевства, – сказал король Ринке.
– Давайте на этом остановимся, – произнесла Алиса. – Пожалуй, всё.
Произошла легкая суета – двигались стулья, тарелки стучали по поверхности. Это девушка с женщиной собирались и вставали со своих мест.
– Приходи еще, Красная королева.
– Не могу ничего обещать, но в этом здании я буду часто, так что это не за рамками возможного.
Послышались разные другие звуки, потом захлопнулась дверь.
Точка, прижав колени к груди и обернув вокруг себя хвост, чувствовала тепло и счастье; слова короля окутывали ее, заполняли изнутри.
С трудом она осмелилась сдвинуть розетку, пробраться сквозь нее, разбить одни чары и попытаться обрести другие.
Но она должна спасти своего короля.
У него был телохранитель, сильный мужчина-солдат, выше короля ростом, мускулистый и явно тупой. Он заметил Точку раньше, чем король, и, вытянув руку, прикоснулся к руке короля.
– А, – произнес король Ринке. На его лице было печальное выражение. – Они бдительно следили за мной большую часть утра. Полагаю, причиной была ты.
Точка не знала, что сказать или сделать.
– Подойди. Ты умеешь говорить? – спросил король. Он сел, и телохранитель придержал его стул рукой. Король вытянул ногу прямо в сторону Точки.
– Да, – ответила она. Она запрыгала вперед так же беспорядочно, как сердце запрыгало в ее груди. Она подбежала к его ноге и по ноге, по нему, к нему. Когтистые пальцы рук и ног вцепились в ткань рубашки. Его седеющая бородка защекотала ей голову и спину.
Она чувствовала его запах – от него пахло домом, семьей и любовью. Она ощутила его руку у себя на спине, и эта рука погладила ее.
Она, возможно, заплакала бы, не будь она так обезвожена, не будь столько энергии и жидкостей ее тела истрачены на кровотечение и исцеление. Каждая боль – от многих часов цепляния за трясущийся поезд, от драки с крысами, от лазания по зданию, от пролезания через запечатанные препятствия – вся эта боль превратилась в тусклую, пульсирующую уверенность, что она все сделала верно.
– Ты очень старалась, чтобы попасть сюда.
– Да, – кивнула она.
– Ты третья из тех, кто забрались так далеко. Одна из всего двух, кто умели говорить.
Третья? Она хотела спросить, но боялась услышать ответ.
– Я ведь тебя не создавал, верно? Ты была рождена. Ты похожа на приплод Польки.
Она резко кивнула, потершись головой о его рубашку, в которую вцепилась еще сильнее. Он знал ее. Он не знал ее, но знал, откуда она, а значит, он знал ее.
– Третья Полька?
– Четвертая, – ответила она. – Но спасибо, что думаете, что я похожа на третью. Она была самая красивая и умная.
– Четвертая тоже была умная, – произнес он и погладил ее.
– Я пришла спасти вас, – сказала она. – Вы можете использовать меня как материал.
– Я не стал бы так поступать, – ответил он. – Только не с таким красивым, благородным и храбрым созданием, как ты. Нет.
Она почувствовала, как слезы выступают на глазах. Благородная. Высшая похвала.
– Нет, – повторил он. Погладил ее всю, от головы и ушей до хвоста, а потом наклонился, держа ее за руки и плечи, и поставил ее на пол.
– Нет, – повторил он в третий раз.
И тогда она поняла, чему именно он говорит «нет».
– Вы нужны нам.
– Нет.
– Другие болеют и умирают. Они хотят, чтобы их переработали.
– Нет, – сказал он. – Нет, дочь Польки. Я слишком стар, и за мной слишком плотно следят. Даже сейчас они смотрят и слушают. У нас был шанс, и, когда наше королевство было на пороге войны, твой король выбрал не тех союзников. Алиса, навестившая меня только что, была одним из них.
Слезы уже текли, но это не были слезы радости.
– Мы проиграли. Я под надежным контролем.
– Но…
– Нет, – снова сказал он. Погладил ее, потом, крепко держа одной рукой за плечи, другой потянулся к своему чаю. Ласково и осторожно поднес чашку к ее рту. – Пей. Тебя мучает жажда. Ты выглядишь измотанной. Кофеин поможет.
Она послушно стала пить.
– А потом ты должна уйти. Возвращайся. Найди остальных. Заботься о них. Будь ласковой с людьми, которых встретишь. Столь немногие из них понимают силу, столь многие из них ею сейчас наделены.
Он наклонил чашку, и она снова принялась пить.
Она подобрала ноги под себя и встала обеими своими ногами на обе его.
Обняла его, запустив руки в его бородку, вцепившись в рубашку. Его рука прижалась к ее спине, ее хвост обвился вокруг его запястья.
Так тихо, как только могла, она прошептала:
– Вы так говорите потому, что они слушают. Наверняка вы хотите быть свободным.
Она ощутила, как рука на ее спине задвигалась, вновь оттягивая ее прочь. Она откинулась на эту руку, чтобы видеть его лицо.
Теперь она поняла, почему Алиса сказала, что он «сломанный».
– Я говорил с моей Алисой и с Валькирией о разных вещах, но вернуть себе старое королевство или начать строить новое – такого нет ни в одном из многочисленных пространств возможностей или фантазий.
– Но…
– Нет, – сказал он в последний раз, и боль в его глазах стала доказательством этого слова.
Как она прыгнула к нему, когда ее сердце трепетало от радости, так сейчас она отпрыгнула от него из-за этой боли, как его, так и ее.
– Твое имя, дитя? – спросил он.
– Точка.
Он улыбнулся.
– Точка – Полькина дочка. Хорошо звучит.
Она кивнула, но улыбаться не хотелось.
– Возвращайся домой, благородная точка. Сделай так, чтобы мы могли гордиться. Скажи остальным то, что они должны услышать.
Она вцепилась рукой в грудь, прямо над сердцем, и развернулась уходить. В стену. Тем же путем, каким пришла. Каждая болячка, порез и царапина ощущались сильнее; боль охватила ее всю.
Спускаться было так же трудно, как до того подниматься, но сейчас у нее не было цели, к которой идти.
Обратно к Черному Пятну с его болезнью и надеждой на перерождение? Обратно к Комку, слабеющему с каждым днем?
Чтобы сказать им что?
Скорее всего, ее ждут новые крысы. И другие вещи. Новая боль. Новые машины, пробирающиеся на их территорию.
Она очень не хотела признавать это, но другие были мертвы. Она была в числе сильнейших из оставшихся, о ком она знала. Были еще племена и группы, были армии, но они сражались за королевство, в котором очень долгое время не было короля.
Боль и обида превращались внутри нее в черный гнев.
Она подумала о машинах, о последних словах Полировки. Что, если Точка предупредит людей о машинах, это может спасти ее короля.
К тому времени, как она, двигаясь медленно, достигла шестого этажа, в ее голове укоренилась идея, точно так же как машины укореняются в камнях и металле, сеют там свои семена, которые распускаются и заставляют камень трескаться, как яичная скорлупа, выпуская из себя шестеренки и тысячу других движущихся деталей. Машины, которые делают машины, которые прячутся, и обманывают, и шаг за шагом продвигаются вперед с бесконечным терпением.
Маленькие создания способны на многое. У нее тоже есть своя сила.
Ей требовалась цель, которая вела бы ее вперед, и этой целью, этим предназначением стало – вернуться в тот магазин, найти кусочек машины и поместить его в поезд.
Машины вылупятся в самом сердце всех известных миров, и люди тоже потеряют свое королевство.
Именно эта ненависть и жажда мести толкали ее вперед теперь, когда это перестал делать ее король. Эти чувства вскипали в ней, оставляя мокрые дорожки на щеках, пока она ползла вперед, от укрытия к укрытию, от тени к тени.
С лестницами было трудно. Между шестым и пятым этажами было открытое пространство, через которое трудно пробираться. На ступенях кто-то сидел.
Красная королева.
Точка нашла место, где можно сесть и выждать, и устроилась. Она наблюдала за той, кого король назвал королевой, и зализывала раны – как реальные, так и метафорические. Хотела бы она быть настолько интересной по дизайну, чтобы вылизывать свое собственное сердце.
Что-то – вырвавшееся от боли пыхтение, хриплый выдох, шевеление – заставило королеву посмотреть на нее.
Их взгляды встретились.
– Нас предупредили насчет тебя, – произнесла Красная королева. – Ты не собираешься устраивать проблемы, а?
Точка покачала головой.
– Ты ранена. Подойди.
Точка заколебалась. Потом все-таки подобралась ближе. Вздрогнула, когда королева двинула рукой.
– Все в порядке. Отодвинь волосы. Я прикоснусь сбоку к твоей шее.
Точка провела пальцами по волосам, сдвинув их в сторону. Ощутила прикосновение к шее.
Боль в местах порезов и укусов потускнела. Саднящие мышцы и суставы запели в эйфории, когда они стали нормальными, а эндорфины, заполнившие ее тело, чтобы помогать, остались.
Точка потянулась руками и хвостом и обвилась вокруг руки Красной королевы. Она уставилась на татуировки, черные и красные, идущие по одной руке вдоль солнечного луча. Недостаточно цветные, но… не плохие. У Точки тоже были пятнышки, но совершенно другого рода.
– Почему ты грустная? – прошептала Красная королева.
– Моему королю я не нужна, – ответила Точка.
– Можно? – спросила Красная королева, двинув рукой, и Точка увидела. Она кивнула и закрыла глаза, когда Красная королева стала ее гладить. Другое, более легкое касание.
– Я тоже застряла, – произнесла Красная королева. – Я закончила работу на сегодня, но кое-кто, от кого я должна держаться подальше, сейчас как раз внизу. Думаю, я знаю, как это чувствуется.
– Если бы я могла иметь только что-то одно, я бы пожелала быть рядом с ним.
– Да.
– Как с другом, или господином, или королем, или кем угодно.
– Да.
– Но я не могу.
– А твой гнев? Что мы будем делать с ним?
Точка могла бы удивиться, но король Ринке назвал эту женщину королевой, а королевы способны на великие дела.
Она держала рот на замке. Хоть и ошеломленная, все-таки она была не тупая.
– Как насчет того, чтобы… в обмен на исцеление, которое я тебе дала, ты составила мне компанию на какое-то время?
Осторожно, медленно Точка взобралась на колени Красной королевы.
Та продолжала ее гладить, и каждое движение руки было как вдох-выдох, как один шажок на пути к лучшему самочувствию.
Даже когда рука перестала двигаться и просто легла Точке на плечо, Точка, глядя на недостающие кончики пальцев, почувствовала себя чуточку лучше.
Они сидели еще долго, даже после того, как для Красной королевы путь был открыт. Лишь когда по лестнице стали подниматься какие-то люди, им пришлось покинуть это место. Красная королева прижала Точку к себе, натянула куртку и застегнула ее поверх Точки, и это было хорошо, ухо Точки было у самого сердца Красной королевы.
Красная королева смотрела сверху вниз на лестницу, одной рукой помогая Точке удерживаться под курткой.
– Я помогу тебе с твоим гневом, если ты поможешь мне с моим.