Предыдущая          Следующая

СУМРАК 4.1

Эшли исследовала Опасный Край не торопясь. В основном ее внимание привлекали магазины и люди в них. Магазин с припасами для тех, кто живут на окраинах и в палаточных городках; магазин подержанных книг, где продавались книги, взятые из домов в старом мире, по десять долларов за полную коробку; закрытый магазин детской одежды.

Люди, замечавшие Эшли, быстро отводили глаза или занимались своими делами.

Она остановилась возле маникюрного салона и заглянула внутрь. Там были ряды уютных на вид кресел с маленькими столиками перед ними и ванночками для ног под каждым креслом. Реклама на витрине изображала разнообразно украшенные ногти.

Эшли вытянула руку перед собой – ее черный лак для ногтей контрастировал с разноцветным узором «Шевалье» в виде тонких золотых завитков на серебряном фоне. Эшли передвинула руку, чтобы сравнить с образом «Александрии».

Затем отошла от витрины и двинулась дальше по улице. Заглянула в окна еще нескольких закрытых зданий, прошла мимо бара, где человек за стойкой притворился, что ее не видит, потом мимо магазина подержанной одежды. Тут она приостановилась, затем вошла.

Просмотрела черные платья и юбки, сняла с вешалок несколько штук и перекинула через руку.

– Мэм? – обратилась к ней продавщица, молодая женщина. Она, похоже, была в ужасе. – Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Я дам вам знать.

– Да, пожалуйста. Я буду за кассой.

Эшли продолжила рассматривать вещи, выбирая платья, пока их не набралось восемь. Подошла к примерочным и остановилась, глядя на табличку, гласящую, что в зону примерочных можно брать с собой не больше трех предметов.

Она вошла в зону, но не стала заходить ни в одну из кабинок. Остановилась перед зеркалом и начала прикладывать платья к себе. Сделала паузу, когда звяканье колокольчика возвестило о том, что открылась входная дверь. Мужской голос что-то спросил, продавщица что-то ответила.

Эшли оставила шесть платьев там, где они были, два взяла с собой и вернулась на женскую половину магазина.

– Дева-жди-беды, – произнес мужчина. На нем была маска с оленьими рогами по углам, ветвящимися и уходящими в буйно вьющиеся волосы. Чтобы лицо сливалось с маской, он его окрасил, но в этом окрашивании присутствовали разные цвета, например золотой над глазами и черный на нижних веках и под ними. На нем была куртка, которая не выглядела бы неуместной в истории про Робин Гуда, с изображением оленьей головы с единственным рогом, идущим от ключицы вдоль ворота и через плечо. – Что привело тебя в Кедровый Край?

– Кедровый Край или Опасный Край?

– Зависит от того, кого ты спрашиваешь. Некоторые из наиболее колоритных местных предпочитают последнее.

– Плащи.

– Плащи. Да. Полагаю, ты здесь в большей степени ради них, нежели ради шопинга.

– Я здесь ради того, чтобы увидеть, что здесь есть, – ответила Эшли. Отвернулась от него, чтобы еще поизучать одежду. Приподняла рукав платья, которое все еще висело на стойке, – платье непрозрачное, но рукав тюлевый, с вплетенной в него тесьмой.

– И?

– И пока что я не впечатлена.

– Что ты ожидала увидеть, чего не видишь?

– Организацию. Своевременную реакцию на мое появление. Я тут хожу уже почти полчаса, и ты первый, кто показался.

– Мы предпочитаем скрытность.

– Ощущается как беззубость. Прибежище для злодеев, и вы позволяете людям разгуливать тут, не пытаясь их остановить?

– Мы не сводили с тебя глаз.

– Глаза – не зубы.

– Некоторые – вполне зубы, если добавить способностей. Может быть, перенесем эту дискуссию на свежий воздух?

Эшли взглянула на два платья у себя в руке. Одно повесила туда, где оно было изначально, а со вторым подошла к кассе.

– Эмм, – произнесла продавщица. – Можете взять так. Это за счет заведения.

– Правда? – переспросила Эшли.

– Политика магазина. Владелец рассчитывает, что в случае будущих проблем вы сохраните позитивное мнение о нашем магазине. Пакет нужен?

Эшли взглянула на платье, затем покачала головой и перекинула платье через плечо. Посмотрела на злодея с рогами.

– Давай поговорим снаружи.

– Сейчас подойду.

Она вышла из магазина, обернулась через плечо – злодей втихаря передавал купюры продавщице, та согласно наклонила голову.

Улицы были в основном пусты, почти без машин, что припаркованных, что едущих. При некоторых магазинах виднелись тоннели или проулки, ведущие к парковкам, но и там машин было мало. Парковки предназначались для персонала, а во многих магазинах персонал состоял из одного человека.

– Я Скакун, кстати говоря, – представился Скакун, выйдя из магазина.

– Посланец.

– Я… нет. Не посланец, – ответил он. – Если Кедровый Край и можно назвать чьим-то, то моим.

– Когда ты впервые поднял идею о месте сбора, я там была.

– Значит, ты знаешь, чем мы занимаемся.

– Я ушла на середине твоей речи.

– Ээ, – вырвалось у Скакуна.

Из переулка выехала машина, свернула за угол и поехала по улице, не замедлившись, когда проезжала мимо них.

– Обычно, когда один злодей наносит визит на территорию другого, он каким-то образом выказывает уважение.

– Обычно, – ответила Эшли, – человек, удерживающий территорию, делает что-то, чтобы заслужить уважение. Обычно, когда кто-то поднимает тему уважения, он готов подкрепить свои слова. Собираешься ли ты подкрепить свои слова и доказать мне, что ты заслуживаешь хотя бы формального выказывания уважения?

Скакун не ответил немедленно. Двое стояли и сверлили друг друга взглядами.

– Похоже, ты будешь из трудных, – произнес наконец он.

– Если ты полагаешься на обычаи и ожидания, то да, буду. Если ты покажешь мне, что заслуживаешь моего времени и уважения, то я дам тебе их. Если ты думаешь, что я дам их тебе, потому что ты заправляешь этой территорией, то ты будешь глубоко разочарован. Я могу даже вытеснить тебя.

– Это опасная игра, Дева-жди-беды. Угрожаешь, заставляешь людей показывать свои карты. Ты не знаешь, какие козыри у других в рукаве.

– У меня есть предположения. Ты появился один, без телохранителя, без группы поддержки. Ты появился поздно. Ты не можешь подкрепить свою репутацию.

– Возможно, у тебя ошибочные представления о том, что здесь за территория.

– Ну так просвети меня, – сказала Эшли. Это прозвучало почти как угроза.

– Идем. Прогуляйся со мной.

Они пошли по тротуару. В этом квартале треть магазинов была закрыта.

В начале их прогулки говорил Скакун.

– У любого сообщества Плащей есть свои правила. Стандарты и обычаи, которые приносят пользу всем его членам. Я не военачальник. Я управляю очень разношерстной группой. Если кто-то создает проблемы, если кто-то испытывает нас, я могу и буду указывать этой разношерстной группе направление или корректировать правила. Я могу и буду нацеливать на этого кого-то одну из огромного множества способностей, имеющихся в нашем распоряжении. Некоторые из них опасны, некоторые коварны, некоторые даже не относятся к паралюдским способностям.

– Политические.

– Экономические. Социальные, – произнес Скакун. – Возможно, я не военачальник, возможно, я даже не воин, но у меня длинные руки. Всего несколько слов, и тебе, возможно, будет чрезвычайно трудно найти работу среди паралюдей. Возможно, ты обнаружишь, что люди не хотят тебя рекрутировать или вести с тобой дела.

– Предполагается, что я должна забеспокоиться? Скакун, я не стремлюсь присоединяться к какой-либо команде. Я не стремлюсь покупать или продавать жалкие наркотики или проституток. Когда я решу действовать, я буду возглавлять команду, а не присоединяться к команде, и люди потянутся ко мне вне зависимости от того, что ты будешь говорить. Они будут вести бизнес со мной, потому что не останется другого выхода. Я готова вскрыть твой блеф.

– И стать первой, кого я сделаю примером для остальных? Нет. Я немножко интриган, немножко политик, и я очень хороший бизнесмен. Но если ты собираешься иметь дело со мной, ты должна знать, что превыше всего этого я торговец. Если говорить о блефе – я отлично в нем разбираюсь, Дева-жди-беды. Я знаю, что ты пришла сюда, потому что хочешь чего-то.

– Хотела. Я закончила шопинг, я оценила тебя, и я оценила твой район.

– Что-то выманило тебя из уютной квартирки в неприметном районе, отвлекло от регулярных встреч с психотерапевтами и «Надзором». Твоя многолетняя история до Золотого утра – это повторяющаяся закономерность: ты не высовываешься, сидишь тихо, совершаешь преступления ради пищи и одежды, а потом тебе становится скучно и не сидится на месте. Именно тогда ты традиционно начинаешь создавать проблемы. Тебе сейчас не сидится на месте?

– Ты читал мое досье. Если ты ожидаешь, что такой уровень доступа должен меня устрашить, ты будешь разочарован.

– Я думаю, что тебе скучно. Я знаю, что ты болталась возле «Каюты», или «Берлоги», если ты предпочитаешь называть ее так. Я знаю, что ты любишь проводить время в кофейне. Я знаю, что, когда тебе не сидится на месте, ты часто ищешь людей, с которыми проводить время. «Бостонские самоцветы», «Орден кровавой девятки». Мы знаем, как эти истории закончились.

– Я жива, а многие из них мертвы.

– Я бы сформулировал это иначе, но пусть так, – произнес Скакун. – Если ты здесь чего-нибудь хочешь, тебе следует спросить.

– Я думала, что, возможно, захочу найти здесь подходящее местечко, но раз ты так протормозил при моем появлении, то, возможно, протормозишь и с тем, чтобы не давать героям появляться на моем пути.

– Ты хочешь себе место в сообществе?

– И безопасность, уверенность, что ко мне не будут цепляться. Ты знаешь о встречах. Именно благодаря им меня оставили на свободе, в то время как остальные бывшие члены «Ордена кровавой девятки» до сих пор под замком. На встречах они меня изучают, я им это позволяю, и я хочу так и оставить – только в те дни и в то время. Я не хочу, чтобы за мной следили или меня исследовали, когда я не обязана.

– У нас есть самые разнообразные меры безопасности. Если ты выберешь переехать сюда и если мы тебе это позволим, думаю, ты будешь удовлетворена.

– Пустые заверения.

– Более твердые гарантии появятся только тогда, когда мы будем знать, что можем доверять тебе в той или иной степени. Естественно, мы не собираемся делиться деталями с посторонними. Ты можешь развернуться, вступить в соперничающую группу и поделиться этой информацией с ними.

– А чтобы стать менее посторонней, потребуются инвестиции времени и доверия. На этой стадии будет трудно выйти. Невозвратные затраты.

– В таком случае, похоже, мы в тупике.

– Похоже.

– Следовательно, я могу ожидать, что ты покинешь это место как можно быстрее.

– Я покину это место, когда буду готова, – ответила Эшли. Развернулась и зашагала в другом направлении, к другому магазину одежды.

 

⊙

 

– Переключись на верхнюю камеру. Я хочу посмотреть, что говорит и делает Скакун.

– Я спроецирую на другую стену, – сказала Кензи. – Главную камеру хочу оставить на Эшли.

Она нажала несколько кнопок. Одна из сторон ящика-проектора за ее столом зажглась, проецируя изображение на стену. Сперва картинка была расплывчатой и плохо различимой из-за освещения в комнате, как могло быть с любым спроецированным изображением, но она тут же стала четкой, как на экране ЖК-телевизора. Взгляд на улицу сверху.

Изображение разделилось на два; каждое показывало Скакуна в один и тот же момент, но с разных ракурсов: одно прямо сверху, другое позволяло кое-как видеть лицо.

Главная камера показывала вид из глаз Эшли на стене перед и над столом Кензи. Изображение дергалось при каждом шаге Эшли и периодически затемнялось, когда она моргала.

Тристан заносил в комнату вещи. Комната служила команде временным обиталищем. В углу, где располагался стол, Рейн раскладывал части механических рук, а Крис наблюдал.

В центре комнаты стояли Света, Натали (студентка, будущий юрист) и я. Мы смотрели, что показывают камеры.

Натали стояла скрестив руки. Ее волосы были короче, чем у большинства парней, у лба красовался завиток, очки казались чересчур крупными, лоб был наморщен от беспокойства или концентрации. Ее выбор одежды наводил меня на мысль, что она покупала по журнальному каталогу, не читая пояснений по каждому предмету. На ней была облегающая блузка из слегка отражающего материала с черной лентой, завязывающейся у горловины. Еще была прямая юбка от талии до колен, темные колготки и опрятные деловые туфли без каблука. В такого рода одежде модель в журнале выглядит потрясающе, но Натали была ростом пять футов два дюйма, не обладала талией как таковой, и одежда подчеркивала оба этих факта.

– Что думаете? – спросила я.

– Думаю, будет очень трудно объяснить судье, почему ваш агент взял одежду в магазине бесплатно, – ответила Натали. – Думаю, объяснить это вы сможете, но выглядит как замаскированный рэкет, и вам это бросят в лицо.

– Эй, Тристан. Можно я возьму одну из этих маркерных досок? – спросила я.

– Конечно.

К маркерной доске пока что не были прикручены ни ножки, ни ролики, так что для меня ее держала Света. Я выписала пункт о платье «за счет заведения».

– Кроме того, мне не нравится угрожающий тон. При устройстве западни многое позволяется, но, если ваш агент угрожает целям, явно или неявно, ради проникновения в их среду, это ставит многое под удар. Они перекрасятся и скажут, что вынуждены были делать то, что делали, потому что женщина в черном, способная убивать людей, всего лишь указывая на них рукой, велела им это.

Я тоже записала.

– Скажем ей сбавить агрессию. Кензи, через сколько мы сможем с ней связаться?

Кензи крутанулась в своем компьютерном кресле, подтянув ноги к груди, чтобы они не врезались в край стола. Потом выставила ногу и пнула один из ящиков справа от стола. На ящике появилась полоска, идущая наискось.

– Шестьдесят процентов. Эммм… Пятнадцать минут, прежде чем мы будем абсолютно уверены, что они не подслушивают через сотовые вышки или интернет.

– Вообще-то она меня сильно беспокоит как агент под прикрытием.

– Она не агент под прикрытием, – возразил Тристан. – Она просто там находится. Держит ушки на макушке, держит глаза открытыми.

– Это и называется «агент под прикрытием», – сказала Натали.

– Она не вступает ни в какую команду, ни в чем не участвует, – произнес Тристан.

– Никакого шпионажа, никакого немедленного риска, – добавил Крис.

– Меня беспокоит, – повторила Натали. – Просто сообщаю.

Эшли как раз изучала расположенный на главной улице книжный магазин. Наш пробный камень.

На другом экране Скакун встречался с еще тремя людьми.

Кензи кинула на них взгляд и стукнула по клавише. Возникли окошки с трехмерными моделями каждого лица, включая маску. Молодая женщина в фиолетовом плаще и с торчащими сквозь капюшон рожками, худая женщина с ржавыми гвоздями вместо зубов и женщина в белом жакете и с медицинской маской на лице.

Я назвала их имена:

– Панта и Гвоздезубка. Третья – возможно, Горькая Пилюля, но она никогда не показывала лицо, и в досье нет ее фото. Звук есть?

Кензи нажала другую клавишу.

– Это убьет аккумулятор летающей камеры. У нас будет минута или две, а потом я должна буду вернуть ее домой. Или у нас будет три минуты, и я верну ее до половины пути, а потом кому-нибудь придется туда пойти и забрать ее там, куда я посажу.

– Ладно.

«…затевает?» – раздался из динамика голос Панты.

«Оглядывается. Она думала перебраться сюда, но ей не понравилось, как много времени нам потребовалось, чтобы появиться», – ответил Скакун.

«Она же в курсе, что мы за ней наблюдали, да?»

«Нет. И ей на это накласть. Я ей сказал в лоб, а ее больше парило, что мы не появились раньше. Если она продолжит тут болтаться, станет проблемой».

«Какого сорта проблемой?»

Тристан, Рейн и Крис прервали свои занятия и подошли ближе, чтобы тоже посмотреть и послушать.

«Она быстро перешла на тему захвата власти в этом районе. Мы работаем мягко, а она, похоже, из тех, кто уважают только твердую руку. Тут есть нечто большее, связанное кое с чем, что мы слышали от… ключевых голосов. Я предпочел бы продолжить эту беседу в каком-нибудь более приватном месте».

«Ты хочешь, чтобы я с ней разобралась?» – спросила Гвоздезубка.

«Нет», – ответил Скакун.

«Тогда почему я здесь?»

«Потому что я думаю, что вы с ней похожи. Ты уважаешь силу, ты знаешь, как работает власть. Ты имела дело с пугающими клиентами. Если мы в итоге будем взаимодействовать с ней еще, особенно если она переедет-таки в этот район, думаю, мы захотим, чтобы ты была активнее, больше с ней взаимодействовала».

«Это я могу. Она была в «Ордене»?»

«Короткое время, а ты была в Птичьей клетке. Думаю, во многом применимы одни и те же принципы».

Гвоздезубка хмыкнула – хриплый, свистящий звук.

«Никогда не думала об этом. Наверно, так».

«Если эта наша посетительница окажется проблемной, я не хочу, чтобы ты вступала с ней в схватку».

«Почему?» – спросила Гвоздезубка.

«Потому что я не знаю, что из этого получится. Я предпочитаю совершать действия, результат которых знаю заранее».

«Пофиг», – сказала Гвоздезубка.

Панта издала неясный звук, затем придвинулась к Скакуну и обвила его рукой. Он тоже обвил ее рукой.

«Не пофиг. Мне нравится такое мышление».

«Спасибо», – сказал ей Скакун.

«Мне любопытно, что это за тема, которую ты не хочешь обсуждать на улице, – произнесла Панта. – Зайдем внутрь?»

«Зайдем. Гвоздезубка, ты свободна. Спасибо, что пришла. Пилюля, я хочу спросить тебя насчет кое-какой работы по экспорту-импорту. Можешь к нам присоединиться?»

Никакого звука от Горькой Пилюли не последовала, камера поймала лишь кивок.

Группа разделилась, и Гвоздезубка зашагала прочь. Остальные трое направились в переулок. Летающая камера сдвинулась с места, пытаясь заглянуть в этот переулок, но успела увидеть лишь закрывающуюся дверь.

Картинка сменилась, как только Кензи застрекотала по клавиатуре. Теперь на стене отображалась схема района. Кензи пометила здание, куда вошли злодеи, красной подсветкой и маленькой иконкой флажка, потом начала печатать заметку.

– А ты можешь получать звук изнутри зданий? – поинтересовалась я.

– Вроде как нереально, – ответила Кензи.

– И это очевидно, – добавил Крис.

– У меня есть одна камера с хорошим воздушным камуфляжем, которую я очень не хочу, чтоб она пострадала, потому что на ее сборку ушел целый уикенд и куча всякой всячины. Есть еще две, у которых нет особого камуфляжа, они просто покрашены под цвет неба, и их я могу использовать, только если небо нужного цвета или если я не против, чтоб их заметили. Они могут быть уничтожены, и их поломка меня не так уж сильно расстроит. Мне понадобится пара дней, чтобы встроить в любую из них более продвинутый звук, и это будет означать, что я кладу много яиц в одну корзину или делаю бросовую камеру уже не такой бросовой.

– Но ты можешь это сделать? – спросила я.

– Визуал у меня лучше получается, но да, я могу.

– Даже если мы решим, что это стоит соорудить, пройдет какое-то время, прежде чем у нас будет такого рода микрофон онлайн, – заметил Рейн.

– Это звуковая камера, а не микрофон, – поправила его Кензи. – Но – да. И я пытаюсь разобраться с телепортаторами и с камерами большей дальности, и мне надо починить кое-что из старого, чтоб оно было готово, если понадобится, и все это мне реально надо делать, а если я делаю это, то не делаю никаких прикольных штук.

Эшли на экране остановилась, чтобы что-то написать.

«СКОРО УХОЖУ»

Коротким импульсом способности она уничтожила бумажку вскоре после того, как написала.

Кензи зафиксировала кадр с запиской, потом переписала ее, добавив к логу сбоку экрана, где уже были две короткие записки, которые Эшли сделала на пути в Кедровый Край.

– Что я могу сказать об Эшли? Она провоцирует, – произнес Тристан. – По тому, что я заметил в этом разговоре, она с ходу поставила под сомнение лидерские качества Скакуна, вынудила его показать себя, дала нам представление об их структуре власти. Она почти заставила его говорить о мерах противодействия наблюдению, но он достаточно умен, чтобы держать это в основном под крышкой.

– Вероятно, у него есть какие-то, о которых мы не слышали и не беседовали, – сказала я.

– Пока она этим занималась, друзей она точно не завела, – заметил Рейн.

– Нам и не нужно, чтобы она заводила друзей, – возразил Тристан. – Она не собирается внедряться. Не в явной форме. Она просто… там находится. Изучает, что как.

Я сказала:

– Моя интуиция говорит мне, что, если она будет давить на том же уровне, что и сейчас, люди начнут нервничать или подозревать. Неплохо было бы  сказать ей отступить, обождать немного, прежде чем наносить новый визит или вступать в контакт.

– Я мог бы ее подменить, – предложил Крис.

– Надо подождать, пока мы не обустроимся понадежнее, – сказал Тристан.

– Есть вообще-то несколько препятствий, с которыми нам надо разобраться, – указала я. – Прошу прощения, что взяла маркерную доску.

– У нас еще много маркерных досок, потому что мы решили, что по одной будет у каждого члена команды и одна у тебя, Виктория, – ответил Рейн. – По две у Кензи и у меня, потому что мы Механики, а у Механиков никогда не бывает слишком много поверхностей, на которых можно что-то записывать.

– Угумс, – кивнула Кензи. Стремительно болтая ногами, она была полностью поглощена своими компьютерами, коробкой справа от нее, ящиком-проектором на дальнем краю стола и изображениями с камер, проецируемыми на стену. Одно из изображений, показывавшее вид сверху на здание, куда вошел Скакун, стало красным, потом черным, а потом вовсе исчезло, уступив место изображению с другой камеры, следящей за Гвоздезубкой.

– А ты можешь спроецировать лица, которые захватила, на доски? – спросила Света.

Кензи вывела изображения, потом подвинула одно из них, так что оно очутилось на доске у края. Ей пришлось обернуться через плечо, когда она водила мышкой, чтобы убедиться, что картинка на нужном месте.

Света скинула руку и, обвив щупальцем маркер, медленно вычертила на доске основные черты лица, волосы и контуры маски Скакуна.

Я кинула взгляд на Натали.

Ее лоб, с которого не сходили морщины, наморщился еще сильнее, когда она, подняв брови, переводила взгляд с доски на доску, с экрана на экран.

– Рекомендую сперва двигаться медленно. Я дам вам некоторые общие, не юридического плана советы бесплатно. Это интересно и связано с тем, чем я хочу заниматься в перспективе.

– Окей, – сказала я. – Это классно. Однако я не уверена, насколько медленными будут начальные действия. Команде нужно избавиться от некоторых помех, прежде чем она получит больше свободы.

Света повернула голову.

– Ты про то, о чем говорили «Прозорливые»?

– Да, – кивнула я. – Мы располагаемся на самых задворках Кедрового Края, и мы не сможем зайти внутрь, пока не преодолено несколько барьеров. Эшли или Крис не могут проводить там сколь-нибудь значительное время, пока мы не разделаемся со «Скоростными», Птичьим Мозгом и Мертвым Мозгом, и мы не можем перенести штаб-квартиру на территорию врага, если они ее непременно найдут и выпотрошат. В идеале надо бы и с вовлечением Ябеды что-то сделать.

– Я всегда думал о Ябеде как о неизбежной силе, с которой нам придется иметь дело, – сказал Рейн.

– Кое-что сделать все-таки можно, – ответила я. – Можем это обсудить после того, как Натали уйдет.

– Вообще-то мне действительно пора идти, – произнесла Натали. – У меня завтра с утра занятия, а во второй половине дня работа в штаб-квартире «Надзора».

Занятия. Меня чуть кольнуло обидой от того, что у нее это есть.

– Хорошо. Спасибо, что зашли поздороваться.

– Это интересно, – повторила она, морща лоб в своем обеспокоенном стиле. – Но я серьезно рекомендую вам быть осторожными.

– Настолько осторожными, насколько возможно, – ответила Света.

Натали кивнула.

– Рада была со всеми вами познакомиться. Если понадоблюсь, у вас есть мой номер.

Раздался хор прощальных голосов. Я проводила Натали до запасного выхода из здания, где располагалась пожарная лестница. Она была довольно крутая, и Натали спускалась, одной рукой придерживая сумочку, а другой цепляясь за перила, ставя на ступеньку одну ногу, затем на эту же ступеньку другую.

Все ее поведение внушало мне смутное беспокойство. Я пока что в ней толком не разобралась – она провела в нашей временной штаб-квартире всего десять минут, и большую часть этих десяти минут она просто наблюдала.

Я испытывала облегчение от того, что она доступна, если нам понадобится, и облегчение иного рода от того, что она ушла. Другие тоже, похоже, чуть расслабились.

– Натали, кажется, неплохой человек, – произнесла Света.

– Мне тоже, – согласилась я.

Секунда ушла у меня, чтобы списать номер Натали с моего телефона в угол прислоненной к стене маркерной доски, которой я пользовалась. Рядом я записала номер Гилпатрика, а под ним пометку: «Только в чрезвычайной ситуации».

Патруль – это ресурс, Гилпатрик тоже. Однако я не хотела злоупотреблять этой картой. Гилпатрик и так уже был слишком добр, рекомендуя меня, когда я искала работу.

Написав в верхнем углу эти номера и добавив к ним свой, ниже я написала: «Препятствия».

Мы уже обсудили базовую информацию по основным игрокам. «Скоростные», Птичий Мозг, Мертвый Мозг, Горькая Пилюля. Я была уверена, что есть и другие, о которых мы еще узнаем. Скакун был ближе всех к роли босса местного значения, которого нам необходимо скинуть.

В гипотетическом мире, где все идет идеально, я бы не отказалась включить и Ябеду как часть всего. Я не была уверена, что мои надежды простираются так далеко.

Я выписала эти имена – людей, которых наша группа должна сбить, прежде чем полноценно обоснуется.

Дальше я написала: «Команда. Нужно название и лого».

– Ооо, – вырвалось у Кензи.

Она наблюдала, как я выписываю разные вещи; ее внимание уже не было сосредоточено на компьютерах.

– Дай-ка, – произнес Тристан, подойдя к моей доске. Он приподнял ее и создал оранжевые искры. Они отвердели и превратились в ножки, держащие доску на удобной высоте.

– Придумать себе имя – это не горит, – сказала Света.

– Не горит, – согласилась я. – Но сделать это надо. Будет легче взаимодействовать с другими героями, когда вы что-то заимеете. Ты берешь себе какое-то кодовое имя?

– Скорее всего, – ответила она. – Я не уверена, что хочу идти по кукольному пути. Слишком близко к Манекену. А много хватательных, тянущих имен уже разобрано.

– Напряги мозг, подумай изо всех сил, посмотри, что удобно ощущается, – произнесла я. – Кензи, Тристан, вы тоже. Вероятно, вы не сможете пользоваться своими старыми кодовыми именами.

– Я была Оптикой, – сказала Кензи. – Я старым именем не могу пользоваться, вряд ли. Оно принадлежало ОПП.

– Вот именно, – кивнула я.

– Думаю, я Козерогом пользоваться могу, – сказал Тристан. – Когда мы обратились за разрешением к первому Козерогу, права были переданы нам с Байроном, а не «Руке помощи».

– Ты уверен? – спросила я.

– На девяносто девять процентов.

– Это упрощает дело.

– Наблюдатель, Зрачок, Выведыватель, – проговорила Кензи.

– Это кошмар, – заметил Крис.

– Эмм. Смотрящая. Свидетельница, Смотровая Щель?

– О да, – отреагировал Крис. – Щель. Вообще никаких коннотаций.

– Созерцательница? – спросила Кензи, не отводя глаз от экрана компьютера. – Зрительница. Зрица. Вуайер?

– Вуайер. Идеально, – ответил Крис, наполнив голос сарказмом. – Малышка Кензи подглядывает через окно, как ты переодеваешься. Мы можем сделать это нашей фишкой.

– Какого рода фишкой? – поинтересовался Рейн.

– Ты можешь быть Лапальщиком, – ответил Крис. – Света – Хентай, или Тентаклевая Любовь, или еще что-нибудь.

– Уээ, – откликнулась Света. – И отстойно к тому же.

Крис улыбнулся, явно не обеспокоившись тем, что он обеспокоил Свету.

– Я мог бы быть…

– Коротышка в Кудряшках? – спросил Рейн.

Раздалось несколько смешков.

– И Виктория, ей тоже нужно имя, она в некотором роде тоже член команды, – продолжил Крис.

– Я в шоке, просто в шоке от того, что Крис наконец-то принялся участвовать, как только речь зашла о непристойностях, – сказала Света.

– А я нет, – заявила Кензи. – Это прям самый натуральный, стопроцентный Крис.

Я улыбнулась. Крис дал мне войти в беседу, и, если я намерена поладить с этими людьми, я должна что-то из этого извлечь.

– Если ты хочешь дать мне отдаленно непристойное имя, привязать его к ауре, привлекающей внимание, и к тому, что меня трудно вскрыть, когда моя защита включена?

– У тебя есть идея? – спросил Крис.

– Жемчужина.

– Это… действительно трудноуловимо, – сказал он. – Слабовато как-то.

Я пожала плечами.

– А я не поняла, – пожаловалась Кензи.

– Мне это нравится, потому что Кензи не понимает, и я не буду чувствовать себя странно, говоря это рядом с ней, – сказала я.

– Хорошая линия мышления, – согласилась Света. – Одобряю.

Она выставила кулак, и я стукнулась о него своим.

– Спасибо.

– Я вообще-то согласна с Крисом, – заявила Кензи. Она уже развернулась и что-то искала онлайн. – Жемчужина как двусмысленность – довольно слабо.

– Но работает, – возразила я. – Подходит. Это должно как-то учитываться.

Нашу пикировку прервало покашливание. Все головы повернулись к Тристану.

– Думаю, я уложу на лопатки вас всех, – сообщил он.

– Ну конечно, уложишь, – ответил Рейн.

– Даже если не уложишь, все равно скажешь, что уложил, – добавил Крис. – А потом похеришь шутку, настаивая, что победил, даже если твоя идея – полный отстой.

– Я на сто процентов уверен, что выиграю, – сказал Тристан. – Я придумал самое непристойное имя. Гарантирую.

– Сто процентов – это довольно-таки сильная уверенность, – заметила Света.

– Даже на сто десять процентов уверен, – заявил Тристан.

– Ну тогда выкладывай, – сказал Крис.

Тристан выпрямился, поправил броню на груди, снова прокашлялся, выдерживая паузу.

– Ты настраиваешь нас на разочарование, – произнес Рейн.

Тристан прокашлялся опять, наигранно; теперь уже все, от Светы до Криса, закатили глаза.

– Влажные Юные Рогоносцы, – проговорил Тристан.

То, что никто не захотел рассмеяться сразу, кое о чем говорило. Первым сломался Крис: он упал со стула еще до того, как испустил первый смешок. Я захихикала – наполовину над Тристаном, наполовину над тем, в каком восторге, похоже, был Крис.

– Это отвратительно, – заявила Света, но она улыбалась.

– Тристан сам отвратительный, так что вполне логично, что он это и выдал, – сказал Рейн. – И то, что у него вот такое представление о тонкости, тоже говорит о многом.

– Это такой же тонкий намек, как кирпич в окно, – произнесла Света.

– Да ладно вам, – сказал Тристан. – Вы поливаете меня таким количеством херни и вообще меня не хвалите. Здесь я заслужил победу. Это классно.

Крис все еще был на полу – он молотил кулаком по половицам, пытаясь сдержать смех.

Я глянула на Кензи – та сидела спиной к нам, зарывшись лицом в ладони и тоже пытаясь не смеяться.

Эти маленькие связующие моменты – незрелые, глупые, но такие драгоценные. К маркерной доске я вернулась с улыбкой на лице.

Мой взгляд снова обратился к именам тех, кого группа должна убрать, тех, кто нам мешают, или тех, чье положение обрекает скрытный сбор информации на неудачу с самого начала.

Дальше я написала: «Ситуация Рейна».

Он нуждается в защите. Я добавила трех членов его кластера, а потом провела от них стрелку снова к Ябеде.

Улыбка исчезла с моего лица, когда я посмотрела на ее имя. Все сходится к Ябеде. Она – громадное препятствие.

Света встала рядом со мной и тоже посмотрела на доску.

– Отвлеки меня от этих извращенцев.

Я маркером нанесла точку возле имени Ябеды.

– У тебя к ней некоторая враждебность, – заметила Света.

– У меня к ней очень большая враждебность, – ответила я. – Много чего заметно упростилось бы, если бы мы смогли что-то с ней поделать. Я вот думаю…

– У тебя есть какая-то идея? – спросила Света.

– Да, – ответила я и развернулась. – У меня есть идея. Нет ли у вас случайно контактов или кого-то, кого вы можете попросить об услуге? Конкретно среди Плащей.

– Возможно, – ответила Света. – Сплав, его друзья. Но мне немного неохота к ним обращаться.

Я кивнула. Понятно, что ей неохота. Света хотела стоять на собственных ногах. А этот путь – нечто прямо противоположное ее желаниям.

– А в чем дело? – спросил Рейн.

– Друзья, связи, – пояснила Света. – Плащи, к которым мы можем обратиться. У Виктории есть какая-то идея.

– У меня есть, – сказала Кензи, уловив наш разговор и немного встрепенувшись. – Или могут быть. Я могу попытаться. А для чего?

– Сделать первый ход такого рода, какой не создаст головную боль для юриста, – ответила я. – Но друзей мы так не заведем.

– Похоже, это уже становится закономерностью, – заметил Рейн.

Если нам не под силу обезглавить змею, может, удастся вырвать ей зубы.

 

Предыдущая          Следующая