Предыдущая          Следующая

ВЗГЛЯД 3.6

Групповое сообщение (@ Кензи Мартин, Крис Элман, Рейн Фразиер, Света Карелия, Тристан Вера, Эшли Стиллонс)

Я: Доброе утро всем. Собираюсь сегодня заглянуть в штаб-квартиру Надзора.  Порасспрашивать людей, затем поговорю с одним родственником насчет того, что вам может понадобиться сделать в плане закона.

Я: Чтобы не говорить о вас без вас, может быть, кто-нибудь хочет присоединиться? Вы можете принимать решения и участвовать в обсуждениях.

Эшли С: у меня встреча

Света К: Я могу пойти. Я там хорошо все знаю.

Кензи М: я приду! ты идешь утром или во второй половине?

Кензи М: если надо, могу попросить родителей позвонить в школу и отпросить меня на день

Света К: Я не хочу, чтобы твои школьные занятия страдали.

Я: Вторая половина дня

Кензи М: я круглая отличница, я могу пропустить один день

Света К: Не можешь.

Я: Лучше всего держаться правил прежних дней. По возможности сохранять оценки на том уровне, где они были до вступления в команду. Если сможешь ради этого пропустить учебную группу, то ОК. Встречаемся в 2

Кензи М: клс

Рейн Ф: Я не успею

Тристан В: участвую

Я: Значит, Света, Тристан, Кензи и я. Крис, если захочешь, тоже приходи. В 2 часа дня перед главным входом. Выбирайтесь заранее, забастовка транспортников может сбить планы

 

⊙

 

Мне пришлось сесть на поезд, чтобы добраться до штаб-квартиры «Надзора». Она представляла собой настоящую неприступную крепость, расположенную рядом с крупнейшим скоплением порталов на Гимель – вполне возможно, крупнейшим вообще во всех известных мирах.

Задрав голову, я смотрела на рыцаря в латных доспехах, склонившего голову и положившего обе руки на навершие меча, острие которого касалось земли. Полотнище частично закрывало его ноги, словно флаг, обернутый вокруг поясницы; достаточно длинное, чтобы спереди доходить до колен, а сзади свисать до лодыжек. Позади фигуры в воздухе висели два щита, высота и расположение которых вызывали ассоциацию со сложенными крыльями.

Обычно эту фигуру упрощают, когда уменьшают в размерах для изображений на веб-сайтах и бейджах; руки и щиты располагаются W-образно, в виде первой буквы названия[1]. Сейчас передо мной была четырехэтажная статуя, встроенная в фасад здания.

Мне вспомнился спич Гилпатрика. Пять фунтов пистолета, пятнадцать фунтов брони? Нет. Здесь, в этом масштабе, было пятьдесят тонн меча и сто пятьдесят тонн брони и щитов. Каждый дюйм и каждый фунт этой конструкции дышал символизмом.

– Это нечто, согласись? – спросил Тристан.

– Да, – ответила я. – Это нечто.

Я повернулась глянуть на него. Он только что подошел и встал рядом. Волосы он слегка пригладил. У меня возникло впечатление, что он начал одеваться конкретно к этому событию, но другие его импульсы по поводу стиля взяли верх. На нем была классическая рубашка из красного шелка с пуговицами в два ряда через равные интервалы. Носил он ее очень небрежно, закатав рукава и оставив расстегнутыми верхние пуговицы. Рубашку он дополнил симпатичной парой черных джинсов и выкрасил волосы в красный цвет, близкий к цвету рубашки.

– Мне это напомнило видео, которое одно время ходило по сети. Шевалье и последняя битва с Бегемотом, – сказал Тристан.

– Абсолютно, – согласилась я. – И, думаю, намеренно. Это хороший ментальный образ – тяжелая битва и большие улучшения, которые затем следуют.

– И катастрофа, которая последовала затем?

Я посмотрела на Тристана, насупившись.

– Это реальность, – добавил он.

– Немного пессимистично, – произнесла я. Кинула взгляд назад. Заметила Свету, которая поднималась по ступеням от тротуара к небольшому возвышению перед зданием. – Эй!

На ней было черное платье-халтернек и колготы. Она восстановила часть краски на руках и плечах – возле шарового сустава и на оболочке каждой руки краска свежо блестела.

– Вижу, вы приоделись, – заметила я.

– Немного попереписывались, – ответил Тристан. – Думаю, при этом слегка друг друга разогрели.

– Я после вчерашней беготни и лазания по деревьям как раз занималась обновлением краски, – произнесла Света. – И начала слишком мудрить.

– Ты здорово выглядишь, – сказала я.

– Спасибо. Ты тоже.

Мое одеяние очень напоминало то, в котором я ходила искать работу.

Кензи взбежала по ступеням и присоединилась к нам последней. Гольфы, юбка в полоску и легкий синий свитер поверх блузки, которая выглядывала из-под ворота. Заколка в волосах была похожа на лук со стрелой, но двумерная и металлическая.

– Ты забежала домой переодеться? – спросил Тристан.

– Нет, – ответила Кензи.

– Ты что, правда надела это в школу?

– Выглядит симпатично, большое спасибо, – сказала она.

– Согласна, – произнесла я. – Я могла бы надеть что-то похожее, когда сама была в возрасте Кензи.

– Что тебя не задирали, я могу понять, – сказал мне Тристан. – Твои родители супергерои.

– Меня тоже не задирают, – заявила Кензи. – Да если бы и задирали, я была б не против. Это хотя бы означало бы, что одноклассники обращают на меня внимание.

– А они не обращают? – спросила Света.

– Такое чувство, будто каждый занят своими делами, – ответила Кензи. Подняла глаза на статую, рельефно выдающуюся из фасада штаб-квартиры «Надзора». – Всё еще не оправились от недавних потерь.

– Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы не допустить потерь в будущем, – сказала я.

– Абсолютно, – согласилась Кензи.

Внутри здания по обе стороны вестибюля стояли статуи ключевых членов «Надзора». Шевалье, Нарвал, Валькирия, Легенда, Пепельная, Каменная Стена, Ас и Мисс Милиция. Здание было устроено так, что люди на втором, третьем и четвертом этажах могли стоять у стеклянного ограждения и смотреть сверху вниз на вестибюль и наоборот. Наверху во всех возможных направлениях ходили люди в деловых костюмах, а те, кто внизу, могли изучать содержимое сувенирных магазинов или ждать экскурсий.

По краям вестибюля располагались большие табло, похожие на схемы в торговых центрах, но здесь отображались иконки всех команд под эгидой «Надзора». Возможно, это были сенсорные экраны. Табло «Авангарда», «Прозорливых», «Служителей», «Пастырей» и более мелких команд вроде «Царей горы», «Штурманов» и «Навигаторов». Табло «Служителей» все еще оставалось, но было темным, на экране просматривалась лишь тусклая иконка команды. Табло «Пастырей» передвинули вперед, на более значимое место.

Здесь было темнее, чем раньше в офисах ОПП. Эстетика прежнего ОПП всегда была преимущественно белой, с черными трафаретными буквами и иконками и небольшими вкраплениями хрома или зеркала, если требовалось подчеркнуть технологичность. Здесь царил темный камень с золотым или медным обрамлением, а освещение напоминало мне кинотеатр, где светильники размещены на высоком потолке и настроены так, чтобы свет не бил в глаза. Место было прозрачным и открытым, оно создавало иллюзию, что барьеров очень мало (например, стеклянное ограждение) и что любой желающий может с первого этажа пройти куда угодно безо всяких контрольных пунктов и проверок службы безопасности.

– Куда мы идем? – спросила Света.

– Сперва я хочу заглянуть к маме, посмотреть, есть ли у нее время на короткую беседу.

– Где она?

– Юридический отдел или взаимодействия. Я здесь была дважды, но в первый раз они все еще обустраивались тут, а из второго раза я мало что помню.

Света медленно повернулась, затем указала направление.

– Хорошо, – сказала я. – Спасибо.

– Ты сейчас с родителями в хороших отношениях? – поинтересовалась Света.

– Я… – начала я. – Нет.

– А она вообще поможет? – спросил Тристан.

– Не знаю, – ответила я. – Не думаю, что это плохие отношения такого типа, когда сразу говорят нет.

– Это плохие отношения такого типа, когда ты приглашаешь с собой кого-нибудь, чтоб не пришлось париться, что предки будут вести себя супердурацки? – спросила Кензи.

– Если бы у меня было хоть какое-то представление, что она может сказать или сделать, было бы легче, – ответила я. – Думаю, все будет в порядке.

Лестницы на второй этаж шли, начинаясь с обеих сторон от стола ресепшен, вокруг статуи, копирующей ту, что стояла перед зданием. Пропускной пункт находился на втором этаже, более или менее скрытый за статуей и ее постаментом. Стеклянные стенки отделяли пешеходную дорожку от кабинетов и департаментов, расположенных вдоль внешней стены.

– Имена? – спросил мужчина за столом.

– Виктория Даллон, Света Карелия, Кензи Мартин, Тристан Вера, – сообщила я.

– Цель?

– У нас назначена встреча с «Прозорливыми» на пятом этаже. Я также надеялась заглянуть к маме на работу. Не уверена, она сейчас в юридическом отделе или в отделе взаимодействий.

– Ее имя?

– Кэрол Даллон.

– Секунду.

Мужчина позвонил по телефону. Я ожидала, немного нервничая, борясь с разгорающимися эмоциями. Гнев, расстройство, разочарование, тревога.

Кензи, положив подбородок на ограждение, разглядывала вестибюль внизу. Света стояла рядом с ней, Тристан сбоку.

– А Сплав получит свою статую? – спросил Тристан.

– В ближайшее время нет, – ответила Света. – Это больше про людей, которые вложили годы, а он только недавно вступил. Но у него уже есть предварительные штучки в сувенирном магазине.

– Что, серьезно? Круто. Мы должны заглянуть в сувенирку, прежде чем уйдем.

– Ты такой ребенок, – произнесла Кензи и показала Тристану язык. Он протянул руку в попытке встрепать ей волосы, но она увернулась.

– Виктория, так вас зовут? – спросил мужчина за столом.

– Да, – ответила я.

– Ваша мать говорит, что вы можете подняться. Она в юридическом отделе на третьем этаже. Она возьмет свой перерыв, когда вы придете, так что у вас будет около пятнадцати минут.

Я удержалась от того, чтобы вздрогнуть. Пятнадцать минут – это слишком много. Но если я скажу это вслух, возникнут проблемы.

– Отлично.

– Дайте мне пять секунд, и я выдам ваши гостевые ID-карты. Не могли бы ваши друзья подойти к столу?

Мы выстроились перед столом. Принтеру много времени не понадобилось – четыре карточки он выплюнул за четыре секунды.

– Проверьте, пожалуйста, что имена написаны верно, и… похоже, есть какая-то проблема с мисс… Кензи?

Он перевернул карточку. Поперек лица Кензи, от скулы до края лба, шла полоса искажения. Она выглядела как сильный артефакт сжатия изображения, как бывает с картинками, которые сжимали слишком много раз, но была настолько плотная, что ее глаза, нос и скула были скрыты почти полностью.

– Не хотите еще раз попробовать? – спросила Кензи. Она сцепила руки за спиной, держа в одной руке телефон. Я заметила, что экран на мгновение вспыхнул.

Мужчина несколько секунд стрекотал по клавиатуре, потом развернулся и взял карточку, выплюнутую аппаратом. Кивнул и протянул Кензи карточку с уже прикрепленным шнурком. Фото в порядке.

Мы направились к лестнице на третий этаж.

– Я не знала, что они будут нас снимать, – произнесла Кензи.

– Что ты вообще затеваешь, так вот скрывая лицо? – спросил Тристан.

– Естественно, это я не нарочно, это побочный эффект технологии, которую я ношу.

На третьем этаже было меньше помещений, дружелюбно приглашающих гражданских, и больше людей в деловых костюмах. На стеклянной стене виднелась надпись. «303 – ЮРИДИЧЕСКИЙ», больше ничего.

Давно, еще в нашем старом доме, у мамы был кабинет, где хранилось не меньше сотни юридических томов с различными делами, прецедентами и черт знает чем еще, и плюс книги, которые мы сделали сами, переплетя самыми разнообразными способами, сохранив информацию о разных командах, плюс дела паралюдей, которые мы скачали из инета и распечатали, плюс многое другое.

Здесь было похоже: такого же рода тяжелые дубовые столы, какие тогда были у мамы в кабинете, полки, настольные лампы и разбросанные бумаги, которые предстояло собрать и скрепить. Папки, ящички с папками, юридический ураган, словно великан чихнул в юридической конторе.

Мама, возможно, была здесь одной из самых старших. Многие из юристов выглядели молодо; в два часа дня пиджаки были сняты и повешены на спинки стульев, рукава закатаны, идеальные прически – чуточку не идеальны. Мама много говорила, руководя и организуя других.

Когда мы стояли в дверях, к нам подошла молодая женщина.

– Если вы хотите предъявить обвинение «Надзору» или дать свидетельские показания, вам нужно пройти на второй этаж в отдел учета. Я знаю, это сбивает с толку.

– Моя мама – Кэрол Даллон, я просто зашла кое о чем ее спросить. Люди на ресепшене сказали, что это можно.

– Ой, ух ты, смотрю на вас и прямо вижу семейное сходство. Ваша мама классная, знаете?

– Знаю, – ответила я, на миг непроизвольно вскинув брови.

Женщина ушла, чтобы сообщить маме.

Я смотрела, как мама идет к нам, и мое беспокойство нарастало. Трудно было разделить эту сцену и этот образ с моими воспоминаниями, как я была на улице возле маминого дома, мою тогдашнюю боль и другие чувства.

Мама улыбнулась, реагируя на присутствие моих спутников.

– Виктория. Приятный сюрприз.

– Я вчера вечером беседовала с папой. Он предположил, что ты – подходящий человек, кого можно спросить насчет того, чем занимаются эти люди.

– А, – произнесла мама. Мои слова ее, похоже, почти не смутили. – Только по делу?

– Более или менее, – ответила я.

Боже, она меня все еще бесила. Почему-то еще больше бесила оттого, что держалась вежливо и буднично.

– Я рада помочь вам по любому вопросу, – заверила она. – Единственная проблема, что я не могу отложить дела прямо сейчас. Мы ожидаем телефонного звонка от людей из будущего правительства, а мой коллега отошел на поздний обед.

– Мне не нужно, чтобы ты отложила дела, – сказала я. – Эти ребята организуют свою команду. Папа предположил, что они будут справляться лучше, если смогут консультироваться с каким-нибудь юристом перед всеми серьезными действиями. Удостоверяться, что обвинения не развалятся.

Мама окинула взглядом трех моих спутников. Кензи приветственно приподняла руку.

– Это что, Света?

– Здравствуйте, миссис Даллон.

– Я тебя сразу и не узнала. Не могу поверить, – сказала мама. Она подошла к Свете, взяла ее кисти рук и приподняла. – Какая красивая работа.

– Я довольна, – произнесла Света, чуть наклонив голову.

– А роспись… это твоя? Я помню, ты работала над чем-то подобным в один из моих визитов.

– Моя.

– Она изумительна.

– Вдруг ты знаешь кого-нибудь, кого можешь нам порекомендовать? – спросила я более напряженным голосом, чем хотела бы.

– Могу поспрашивать. Вы будете им платить?

– Думаю, придется, – ответила я.

– Прямо сейчас мы изрядно перегружены. Я ничего не могу обещать.

– Не думаю, что команда планирует какие-либо крупномасштабные действия в самом начале карьеры, – сказала я. – Если кто-то окажется доступен через месяц или два, будет приемлемо.

– Посмотрю, что я смогу сделать, однако не удивлюсь, если мы будем заниматься этим же самым и через два месяца.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался Тристан.

– Лоббируем по поручению «Надзора». Правительство прямо сейчас разбирается, какие будут законы, и мы пытаемся найти наиболее эффективный подход, как разбираться с законом и с паралюдьми, как они взаимодействуют в новом мире. Множество прецедентов, цитируем прошлую историю, черпаем из законов Земли Бет.

– Звучит как тяжелый труд, – сказал Тристан.

– Мы создаем юридическую ткань нового мира. Это действительно тяжелый труд.

– Ну так что, сможешь кого-нибудь прозвонить? – спросила я. – Идеально было бы, чтобы мы могли доверять его способности держать язык за зубами. Это не будет тяжелый труд.

– Я поспрашиваю. У нас есть несколько бывших студентов-юристов, которые сейчас на перепутье, – ответила мама и выразительно посмотрела на меня. – Им пригодятся лишние деньги, и они должны обладать достаточными знаниями системы в ее нынешнем состоянии. Они даже немного в курсе законодательной системы, которая может у нас сложиться, если здесь у нас все получится.

– Спасибо, – сказала я. – Мы обсудим с командой, я загляну в книги и мы посмотрим, сможем ли мы платить этому человеку справедливые деньги.

«Придерживаться деловой стороны».

– Может, придешь сегодня на ужин? – предложила мама. – Мы сможем поговорить. Если у меня будет лучшее представление о том, чем вы занимаетесь, я смогу найти более подходящую персону.

– Я предпочла бы обойтись без этого, – ответила я.

– Коммуникация – ключ ко всему. Мы должны поговорить.

– В другой раз, – сказала я. И мысленно добавила: «Через несколько недель или месяцев».

– Окей, – кивнула она. – Я хотела бы пригласить твою сестру, посидеть вместе.

Мое достоинство и изящество смыло в мгновение ока. Внезапный, болезненный толчок из реальности куда-то еще. Яркий свет юридического отдела показался слишком ярким, темные тени и тускло освещенная внутренность штаб-квартиры «Надзора» и вестибюля – слишком темными.

Сейчас мне было очень, очень трудно отделить свое воспоминание о том, как я была снаружи дома, а она внутри, от вот этого и убедить себя, что здесь поблизости ее нет.

– Не, – выдавила я. Слишком тихо.

– Виктория…

– Мама, – произнесла я, на сей раз очень резко. – Ты хочешь, чтобы этот разговор пошел в том же направлении, что и тот, на барбекю?

– Это зависит от тебя, – ответила она.

Я захотела брякнуть что-нибудь, о чем потом пожалею.

– Пока, мам. Удачи с твоей работой.

Она, похоже, хотела еще что-то сказать, но лишь улыбнулась и произнесла:

– И тебе с твоей.

Я развернулась уходить, и остальные двинулись за мной.

Мы немного прошли по этажу между офисами по правую руку и ограждением по левую. Когда достаточно удалились от юротдела, я прислонилась к ограждению, обхватила одну руку другой и сильно сжала.

Света обняла меня с одного бока. Кензи подошла с другой стороны и положила ладошку мне на спину.

– Я в порядке, – выдавила я.

Немедленного ответа не последовало.

– Она никогда не была в числе моих любимых людей, – произнесла Света.

– Похоже, раньше ты с ней ладила.

Света покачала головой, так что волосы разлетелись чуть в стороны.

– Ты всегда была очень расстроена, когда она должна была приходить, и ты была расстроена, когда она пропускала визиты. И после ее прихода ты тоже была расстроена.

– Я была расстроена постоянно.

– Это были различные типы расстроенности.

– Семья – это трудно, – сказал Тристан. – Иногда так просто отстой.

– Угу, – согласилась Кензи. – Семья может быть лучше всего, а может быть хуже всего.

Левая рука Светы соскользнула с моего плеча и упала на голову Кензи с легким стуком.

– Ай, – сказала Кензи.

Пальцы Светы приподнялись, потом опустились, погладив девочку.

Я выпрямилась; Света чуть отодвинулась и убрала руку, давая мне свободу стоять ровно.

– Надеюсь, это вас на шаг приблизит к тому, чтобы быть командой со всем, что вам необходимо. Теперь мы должны пойти побеседовать с «Прозорливыми». Посмотрим, сможем ли мы с вами сделать остальные шаги.

– О чем мы будем говорить с «Прозорливыми»?

– О юрисдикциях, – ответила я. – Но, возможно, будут и другие темы: финансы, продажа информации.

– Звучит неплохо, – сказал Тристан. – Кенз, ты готова говорить о том, какого рода инфу ты можешь собирать?

– Думаю, да.

Пятый этаж не был организован вокруг дыры в полу, как предыдущие. Здесь не было ни вида на вестибюль, ни стеклянных ограждений, ни еще чего-нибудь того же сорта. У лестницы располагался еще один пропускной пункт. Мы с нашими гостевыми карточками на шнурках прошли без проблем. Перед нашим прибытием освещение, видимое с лестницы, изменилось.

«Надеть маски».

Схема этажа больше походила на нормальное офисное здание; коридоры были увешаны постерами и фотографиями членов и лидеров команд, самих команд, а также новостными статьями в рамках. В коридоре справа от нас виднелась надпись «ПАСТЫРИ», пастуший посох на всю его длину и бордовая полоса света от ламп, расположенных на нижней стороне посоха. Стены в красно-коричневых тонах; статьи и фотографии – все о «Пастырях».

Коридор слева от нас был отведен «Прозорливым». Синие и черные цвета и освещение, члены и достижения «Прозорливых» на стене.

Открылась дверь, и в коридор вышло несколько «пастырей».

– Твою ж мать, – вырвалось у одной из них.

– Блин, – буркнул себе под нос Тристан.

Это была лунная девушка, которую я видела на собеседовании со «Служителями». Та, которая пыталась оттащить меня от «Падших». Не скажу, что испытала энтузиазм, встретив ее сейчас.

– Тристан, – произнесла она. – Только не говори мне, что ты собеседуешься в какую-то команду.

– Не собеседуюсь, – ответил он. – У меня уже есть команда.

Девушка поджала губы.

– История отношений, Лунная Песнь? – спросил один из них.

– Да, – ответила Лунная Песнь. – Взнос в курсе.

– Угу, – подтвердил еще один парень (видимо, тот самый «Взнос»). На нем было что-то вроде гипермодернизированной версии полного доспеха и плащ с капюшоном поверх одного плеча. Однако это не был старинный доспех. Это были бронесекции поверх трико, а плащ был скроен так, чтобы плотно прилегать к телу, слишком угловатому для «текущей» ткани, с сияющими линиями вдоль острых углов. – История отношений – это мягко сказано.

– Мы опаздываем на встречу, – произнес Тристан.

– Вы те ребята, которые должны говорить с «Прозорливыми», – сказал кто-то еще. – Они упомянули что-то такое.

– Да, – кивнула я. Потом, осознавая «окно» в разговоре, продолжила: – Снова привет, Лунная Песнь.

– Привет, – ответила она. – Напомни, как тебя зовут?

– Виктория.

– Виктория, ты кажешься приличным человеком. Что ты делаешь в одной компании с этим ублюдком?

– Ух ты, – произнес Тристан.

– Просто помогаю, – ответила я.

– Он в этом не нуждается, и он этого не заслуживает.

– Что бы ни было в прошлом, у него есть второй шанс, как и у всех. Он хочет помогать людям, и я собираюсь помогать ему в этом.

– Он один из монстров, от которых людей надо помогать спасать, – заявила Лунная Песнь. – Ты ведь это понимаешь, да?

– Это несправедливо, – вмешалась Кензи.

Она собиралась прыгнуть вперед, на защиту Тристана, но остановилась, когда Тристан преградил ей путь рукой.

– Мы со Взносом его арестовывали, – сказала Лунная Песнь. – Вы же знаете это, да?

Я увидела, как на челюсти Тристана выступили жилки. Он ответил:

– Я знаю. Я помню.

– Я хочу увидеть Байрона, – заявила Лунная Песнь.

– Не тебе решать. Его очередь будет позже.

Что-то вздрогнуло, и я почувствовала, как зашевелились мои волосы. Свет дальше по коридору словно бы стал тусклее, и у меня засосало под ложечкой, как при интенсивной воздушной акробатике.

– Ты хочешь затеять драку здесь? – спросил Тристан.

Взнос переступил ногами, шагнул чуть вперед и сцепил руки перед пахом. Со слегка склоненной головой, он немного напоминал эмблему «Надзора».

Я тоже шагнула вперед, чтобы встать между ними, и вновь у меня засосало под ложечкой. Моя нога подогнулась, и я чуть не упала.

Волосы мои теперь парили, ноги напрягались, почти заклинившись на месте в попытке удерживать меня прямо.

Манипуляция силой тяжести, причем какая-то смесь нулевой гравитации и повышенной.

Вместо ходьбы я полетела, и все равно было трудно удерживать позу. Я остановилась, когда оказалась между Тристаном и теми двумя.

– Вы не конструктивны.

– Виктория, – обратилась ко мне Лунная Песнь. – Я расскажу тебе, что будет дальше.

Я снова почувствовала смещение гравитации, попытку опустить меня на пол, и включила силовое поле, чтобы е подвернуть лодыжку и не стукнуться слишком сильно. Я была рада, что моя юбка не из тех, какие могут задраться, а плотно облегает бедра, но живот мой оказался открыт.

– Тристан вступает в команду, и все, с кем он встречается, от него текут. Он хорошо умеет держаться перед камерами, он хорошо делает геройские дела, он сильный. Он получает приличные оценки, он заводит друзей, он находит союзников и обрабатывает их. Потому что так и делают социопаты. На самом деле они его не заботят.

– Социопат? – переспросил Тристан. – Ты увлекаешься самообманом так же сильно, как и прежде.

– Он шутит и очень мило твердит о своем соревновательном духе, он любит побеждать, и обычно он побеждает, так что ты не видишь, что, когда дела идут плохо, он не умеет достойно проигрывать. Он нацеливается на что-то, что он хочет заполучить, – он это получает. Нацеливается на что-нибудь еще – получает это. Но в один прекрасный момент он не получает то, чего хочет. Например, статус лидера команды или ключевую роль в предстоящем мероприятии. И тогда он начинает использовать людей, которых обрабатывал. Как правило, это люди в отчаянии. Уязвимые.

Я подумала о Рейне, которого Тристан называл другом. Или в счет идет вся команда?

– Это называется «полагаться на людей, когда у тебя проблемы».

– Это называется «манипуляция». И ты в этом хорош, – возразил Взнос.

– Идите на хер, – сказал Тристан. – Отключите способность и дайте нам пройти. У нас дела.

– Лунная Песнь, – произнесла Света. – Думаю, ты не знаешь Тристана так хорошо, как тебе кажется.

– К вам это тоже относится, – ответила Лунная Песнь. – Мне вас очень жаль, если он уже заработал ваше хорошее отношение. Потому что этот ублюдок из тех, кто, чтобы прикрыть свою задницу, нанимает людей, которые убивают одним взглядом, и натравливает их на товарищей по команде. Он любит побеждать и побеждает любой ценой.

– Мы знаем эту историю, – сказала Света.

– Сомневаюсь, что вы ее знаете во всей полноте. Вы, когда ее обсуждали, разделяли время пятьдесят на пятьдесят между ним и Байроном? – спросила Лунная Песнь. Не дожидаясь ответа, она продолжила: – Нет. Потому что это так не работает.

– Я дал Байрону возможность, – возразил Тристан.

– Разумеется, – ответила Лунная Песнь. – Я знаю, как это бывает. Как с психотерапевтом «Руки помощи», верно? Ты получаешь свой черед, Байрон получает свой, ты заходишь для дополнительного совета, берешь контроль, и каким-то образом у психотерапевта команды возникают в голове странные мысли насчет Байрона. Ты высказываешь предположения, и, когда наступает черед Байрона, ему приходится защищаться, избавляться от этих заранее составленных впечатлений. У него нет собственного времени с психотерапевтом, потому что он вынужден пытаться исправить урон, который нанес Тристан, когда очередь была его.

– Все, что я делал, – заговорил Тристан, у которого жилки выступили на шее, – это пытался разобраться во всем этом дерьме. В той ситуации, в которой мы находимся, разбираться приходится с очень многим, и почему-то всю работу делаю я.

– Да, манипулировать всеми вокруг тебя – большая работа, верно? – спросила Лунная Песнь.

– Прекратите, – потребовала я. – Прекратите это. Сейчас же.

Я надавила быстрым импульсом ауры.

– Пожалуйста, – добавила Света свой голос к моему.

– Я хочу услышать, что Байрон в порядке, от самого Байрона. И мне насрать на время Тристана.

– Ай, в жопу всё, – сказал Тристан. – Ладно.

Он размылся, глаза превратились в багровые точки, потом стали цвета морской волны.

Байрон, в толстовке и джинсах.

Гравитационный эффект исчез.

– Привет, Байрон, – поздоровалась Кензи тихо.

– Привет, Кензи.

– Ты в порядке? – спросила Лунная Песнь.

– У меня были недели и получше, но отношения с братом вполне терпимые, – ответил Байрон. Он ссутулился и сунул руки в карманы толстовки. – Ты малость перегнула палку.

– Я должна была проверить.

– Я знаю, – сказал Байрон.

Позади нас раздался какой-то шум, и я обернулась посмотреть.

«Прозорливые». Анелас и кто-то незнакомый.

– Почему вы не заходите? – спросил Анелас. – Заходите в кабинет. Лунная Песнь? Можно на пару слов?

Административный офис «Прозорливых» – не то помещение, где я была у них на интервью. Их штаб-квартира находилась в другом месте, а здесь было нечто иное – пространство для встреч, для бумажной работы, взаимодействий с другими командами и так далее. Выглядело это как офисы.

Лунная Песнь, Взнос и незнакомый член «Прозорливых» тут же зашли в один из кабинетов и закрыли за собой дверь. Жалюзи были повернуты под таким углом, что я видела, где они стоят, но не выражения лиц. И что они говорили, я тоже не слышала.

Анелас прошел в заднюю комнату, потом вернулся к нам в коридор. Посмотрел на нас, на оставшихся людей из компании Лунной Песни.

– Пошли. Будем держать дистанцию, пока все не уляжется.

Наша группа вошла в заднюю комнату – она оказалась оснащена кофеваркой, микроволновкой, единственным столом и несколькими приятными стульями.

– Я очень хотел встретиться с тобой снова, Виктория, – произнес Анелас. – Жаль, что это произошло при не самых лучших обстоятельствах.

– Да, – согласилась я.

– Я собираюсь пойти поговорить с другими. Ничего, если я пока оставлю вас тут?

– Не проблема, – ответила я.

Анелас вышел из комнаты. Кензи рухнула вперед, лбом на стол, вытянув руки перед собой.

Байрон сменился на Тристана.

– Нет, – тихо произнес Тристан. – Пока я здесь, Лунная будет рвать и метать с пеной у рта. Уступаю место, пока она не уйдет.

Они вновь поменялись. Байрон, ссутулившись, сел на стул.

– Я этого не знала насчет терапии, Байрон, – сказала Света.

Байрон пожал плечами.

– Ты поэтому не хочешь участвовать в сессиях с миссис Ямадой?

– Отчасти, – ответил он. – Послушайте, я не хочу демонизировать Тристана или еще что-нибудь, как Лунная очень хорошо умеет. У него есть хорошая сторона, но большую часть времени мне приходится беречь силы, чтобы бороться с более грубыми сторонами. Мелкие, базовые вещи.

– Как ты считаешь, он социопат? – спросила я.

– Нет, – ответил Байрон. – Но я думаю… он худший из всех, с кем можно оказаться в одном теле.

– Могу ли я или мы что-нибудь сделать, чтобы облегчить тебе жизнь? – спросила я.

– Я работаю над камерой, которая будет заглядывать в Тристана и находить Байрона или наоборот, – сообщила Кензи, не поднимая головы. – Пока не очень получается, но я обязательно разберусь.

– Спасибо, Кенз. Нет, облегчить никак. Вы можете… действовать широкими мазками, можете быть осторожными и не говорить мимо моего лица, чтобы передать что-нибудь Тристану, и никогда не делать противоположного, когда Тристан впереди. На то, что реально важно, это никак не влияет. С этими проблемами разбираться только мне.

– С каким проблемами? – спросила я.

– Он… упрямый, деструктивно упрямый, он цепко держит в голове свое представление о том, что должно быть, и если тебя это не устраивает, то ты, скорее всего, будешь очень несчастной, потому что изменить ничего не сможешь.

– Такое описание немного напоминает мне маму, – произнесла я.

– Да, но от мамы ты можешь уйти, верно? – спросил Байрон.

– Верно, – согласилась я. И вздохнула.

– Я очень ценю этот вздох. Возможно, ты понимаешь, – сказал он и запрокинул голову, упершись затылком в стену. – Он живет состязанием, знаешь ли. Вероятно, он станет потрясающим героем. Поставь перед ним какой-то вызов, и он отдаст себя всего, чтобы только надрать ему задницу.

– Но?

– Таков он. Такой он есть по характеру. Не знаю, есть ли тут «но». Это реальность, и реальность то, что я для него вызов, и он полон энергии в том, что касается перетягивания каната с этим нашим общим телом в качестве каната. Он от этого в каком-то смысле кайфует, а я… измотан, побит.

– Мы на твоей стороне, – заверила Света. – Не только на стороне Тристана. Мы на стороне Козерога, и мы вкладываемся в поиск ответа для вас обоих.

– Я это ценю. Но мне это не нравится. В лучшем случае это будет… еще больше изматывать. Я окажусь еще больше побит и измочален. В худшем случае… Лунная Песнь может оказаться права.

– В лучшем случае, – сказала я, – Тристан будет делать то, что он хорошо умеет делать. Что произойдет, если у него не будет этой отдушины?

Ответа я не получила.

В дверь постучали. Анелас, член «Прозорливых» с темой кинжала.

– Вы не могли бы к нам присоединиться? – спросил он.

Мы перешли из обеденной комнаты в кабинет, где сидели лидер команды, Лунная Песнь и Взнос.

Лидер стоял у своего стола, поставив ногу на стул. Он выглядел довольно крупным, и на его глазной повязке виднелся символ «Прозорливых». Немного пиратский облик – кожанка, множество поясов, длинные черные волосы, стянутые в матросский хвост. Костюм украшали золотые прожилки.

– Просим прощения за сумятицу, – извинился Взнос. – Старые отношения. Проблема так толком и не разрешилась, когда случилась катастрофа, и мы разошлись в разные стороны, оставив положение дел неясным.

– Ничего страшного, – сказала я.

– У нас была беседа с «Пастырями», – произнес лидер «Прозорливых». – Они объяснили часть той истории. Это загрязняет воды.

– Мы понимаем, – ответила Света. – И сожалеем об этом.

– Они выдвинули предложение, чтобы мы удостоверились, что оба брата Козерога согласны с этим вашим планом.

– Лунная, почему ты хочешь меня в это втянуть? Это мне не помогает. Я не хочу иметь к этому никакого отношения, что бы они ни делали.

– Я всегда буду сражаться за то, чтобы у тебя был голос.

– Я не хочу говорить, – заявил Байрон. – Я хочу игнорировать эту сторону моей реальности и беречь силы для тех сражений, в которых она понадобится.

– Это значит «нет»? – спросил лидер «Прозорливых».

– Нет, – ответил Байрон. На миг он, казалось, замялся. Посмотрел на меня. – Блин.

Произнося это слово, он не разорвал зрительный контакт со мной. Я приподняла брови.

– Я не хочу мешать тебе давать этим людям их шанс, – добавил Байрон.

– Ты ручаешься за них? – спросил лидер «Прозорливых».

– Да.

Байрон поставил точку в своих словах, уступив место Тристану.

– Меня это устраивает, – произнес Тристан, сменив позу так, чтобы не смотреть на Лунную Песнь.

– Хорошо, – сказал лидер «Прозорливых». – «Пастыри», спасибо, что уделили нам время.

Взнос и Лунная Песнь вышли. Остались только Анелас, лидер, Кензи, Тристан, Света и я.

Я оглядела кабинет и обнаружила статью. Там была фотография лидера и подпись «Бодряк».

– Вы действительно хотите этим заниматься? – спросил Бодряк.

– Они для этого подходят, – ответила я. – Они умеют собирать информацию и находить способы раскалывать самые крепкие орешки. Механиковы устройства и люди на земле, которые не привлекут лишних взглядов в окрестностях Опасного Края. Они добывают инфу, продают ее вам и, если захотите, работают вместе с вами над раскалыванием самого орешка. Может быть совместная операция, может быть сольная, или так, или так.

– А ты участвуешь? – спросил он.

– Если понадоблюсь, при крупных операциях я добавлю свою силу к их.

– Говоря откровенно, многое из этого может и сработать, – произнес Бодряк. – Когда «Надзор» собрал нас всех вместе, он распределил территории с помощью жребия. Мы сейчас фокусируемся на других вещах, а с Опасным Краем связываться неудобно.

– Если вы предоставите скромное финансирование, просто чтобы покрыть услуги юриста, будете покупать их инфу и снабжать необходимыми ресурсами, они обеспечат вам реальные аресты. Для вас чистый выигрыш, а эти ребята будут делать всю черновую работу.

– Если это сработает, – заметил Бодряк.

– Да, – согласилась я.

– Мы умеем усердно работать, – сказала Кензи. – Мы реально хорошо знаем свое дело.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил Бодряк. Его интонации чуть изменились, намекая, что он привык общаться с детьми в определенном контексте. – Но перед вами множество преград.

– Мы уже проводили предварительное расследование, – добавил Анелас. – Чтобы понять, как мы можем исправить Опасный Край. Они увязаны с кое-какими делами в более общем масштабе.

– Ябеда, – произнесла я.

– С одной стороны, она, – подтвердил Анелас. – Но она скорее из тех, с кем вам придется иметь дело где-то в будущем. Как только вы их как следует напугаете, они свяжутся с ней. Они уже один раз позвонили ей насчет нас, и она обратилась к нам в попытке убедить нас оставить то место в покое.

– И? – спросила я.

– И мы оставляем его в покое, вернее, оставляли, пока вы не прислали ваше предложение, – ответил Бодряк.

Я кивнула. Не самая приятная информация, но логичная. Я подивилась, что повлияло на их решение.

– С другой, более близкой стороны, вам предстоит иметь дело кое с кем еще. Вам придется их преодолеть, прежде чем вы сможете хотя бы начать свой проект.

– Кто?

– «Скоростные», – ответил Анелас. Он развернулся, потянулся к папке, положил на стол и подтолкнул к нам.

– Я их знаю, – сказала я. Папку я предоставила просматривать Свете, Тристану и Кензи.

– Пару раз в день они применяют свои временнЫе способности. Прочесывают местность, заглядывают в каждый уголок и в каждую щель. Вы не сможете открыть там свою лавочку.

– Это, видимо, Секундная Стрелка, – сказала я.

– Они применяют Последнего Часа, чтобы скрывать другие дела. Даже если вы избежите поимки при прочесывании, вы не сможете ни смотреть, ни слушать, если они проводят встречи в закрытых пузырях времени.

– А Последняя Минута все еще в группе? – спросила я.

– Да.

Гребаные времеманипуляторы, подумала я.

– Значит, есть над чем поработать заранее.

– У них два Мыслителя, Мертвый Мозг и Птичий Мозг, они работают командой. Если они будут проверять, вы не сможете заслать туда агентов под прикрытием. Вас отследят, и ваших агентов тщательно обследуют.

Еще несколько папок хлопнулись на стол.

– Способности осложняют жизнь, а способностей там у них много, – произнес Анелас.

– Горькая Пилюля, Механик, – продолжил Бодряк. – Ожидается, что участников в Опасном Крае будет много, а это означает как минимум сыворотку правды.

Я посмотрела на других членов нашей группы.

– Вы правда считаете, что вам это по плечу? – спросил Бодряк.

– Говорю только за себя – меня перспектива этой работы возбуждает еще больше, чем до того, как вы начали рассказывать, ЧТО против нас, – ответил Тристан.

– У меня уже есть кое-какие идеи, – сказала Кензи. – Не насчет временщиков, но идеи есть.

– Временщиков мы вышибем первыми, – заявил Тристан. – Без вопросов. Мы должны. И мы сможем.

Я посмотрела на Свету, до сих пор сидевшую тихо.

– Я хочу это сделать, – произнесла она, встретившись с Бодряком взглядом.

– Тогда мы передадим вам свои данные в качестве стартовой точки. Если в итоге все кончится катастрофой, вся ответственность на вас, вы держите нас в курсе всего, и…

– В обмен, – перебила я, – вы даете нам доступ к своим костюмным мастерским.

– Я могу делать костюмы, – сказала Кензи.

– Без батареек? – спросила я.

– Ой.

– Дайте нам доступ к производству костюмов. Я знаю, что оно у вас есть, и знаю, что вы делитесь им с другими.

Анелас и Бодряк переглянулись.

– Окей, – кивнул Бодряк.

– И дайте нам благословление на работу на этой территории, – добавила я.

– Я не уверен, что мне нравится то, что я увидел раньше, – произнес Бодряк. – Благословление – возможно, слишком сильное слово.

– У всех паралюдей есть свои проблемы, – сказала я.

Бодряк, похоже, задумался на секунду.

Потом протянул руку.

Мы пожали ее, каждый по очереди.

Пока без названия, без определенности с костюмами, без кодовых имен.

Но мы уже команда, у которой есть задача. Мы будем ее решать.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Оригинальное название организации – Wardens.