Предыдущая          Следующая

СУМРАК 4.2

– Подпишите напротив каждого угла, он тупой, прямой или острый, – произнесла Кензи. И вздохнула.

– Ты это знаешь? – спросила я.

Она подняла голову от домашнего задания и закатила глаза.

– Да, я знаю. У меня не хватало слов описать, что я знаю, пока не объяснили в школе, но я это понимаю.

– Сделай задачу интереснее, – посоветовала я. – Добавь сложности, попытайся отвечать как можно быстрее, и еще попытайся довести знание до автоматизма, чтобы над ответом не приходилось думать.

– Острый, острый, тупой, прямой, острый, тупой, острый, прямой, прямой, – протараторила она. – У меня большой соблазн сесть и записать в рабочей тетрадке свои собственные вопросы для учителя, вот только мне пришлось бы посмотреть в инете и убедиться, что какой-нибудь математик не успел дать этому имя. Как это называется, когда круг? Угол триста шестьдесят градусов?

Я нахмурилась.

– Ты заставляешь меня вспоминать, что было семь лет назад. Полный, кажется?

– Полный угол, один оборот, перигон, – произнес Крис.

Все головы повернулись к нему. Он сидел в углу, и стол, стоящий слева от него, был настолько завален всякой всячиной, что сумка, костюм, снэки и тетрадки громоздились прилично выше его макушки. Он сидел на стуле, подняв ноги на сиденье, держа на коленях комикс и телефон. Наушники были на нем, но только один закрывал ухо.

Осознав, что на него смотрят, он насупился.

– Чего?

– У тебя что, реально есть мозг? – спросил Тристан.

– Я это проходил несколько недель назад, – пожав плечами, сказал Крис и снова уткнулся в комикс.

– Я чертовски уверен, что не проходил этого в твоем возрасте, – произнес Крис.

– Я самообучаюсь. В школах не хватает мест, так что нам дают возможность самим заполнять рабочие тетрадки и сдавать их. Я уже не слежу, насколько я ушел вперед. Потому-то у меня и домашки нет. Моя обычная классная работа – и есть моя домашка, и я ее делаю с утра.

– Перигон, – повторила Кензи, склонившись над тетрадью и учебниками с ручкой в руке. – Это звучит лучше всего. Назовем это… гиперперигональным углом.

– Более полный угол, чем окружность? – спросила я.

– Ага, – ответила Кензи. – Если ты хочешь забраться в многомерное пространство, ты как-то должна туда попасть. Поэтому ты делаешь круг, еще более полный, чем обычный круг, и это дает тебе вход, верно? Тут можно дать теоретическое объяснение, если хочешь, но, очевидно, это один из сотни способов, какими я могу растолкнуть границы.

– Угу.

Ручкой на листе бумаги она нарисовала идеальный круг, а потом добавила еще какие-то линии и цифры.

– Ты ведь в курсе, что теперь не сможешь это сдать? – спросила я.

– Все нормально, все нормально, – ответила Кензи. – На этой стадии уже можно начать думать о расположении линз, чтобы использовать лишнее пространство, которое ты себе дала, и реализовать это. Где-то я слышала, что на дно глаза картинки попадают перевернутыми, а мозг их снова переворачивает как надо. Так что запишем что-нибудь, что позволит нам поиграть с этой концепцией…

Ее ручка задвигалась и выписала какую-то математическую формулу.

– …И отсюда мы получаем, что отраженное дополнительное пространство по другую сторону линзы – постоянная величина. Если коротко, мы начинаем говорить о гипер-гиперперигональных углах.

– Гипер – то, что надо, – пробормотал Крис.

– Шш, не трогай ее, – одернула его Света.

Кензи подняла на меня глаза.

– Дальше ты перестанешь понимать, Виктория, потому что я въезжаю в штуки, которые гипер-гипер, но не могу помочь тебе в них въехать.

– Если честно, я перестала понимать где-то минуту назад, – ответила я. – Что это за сердечки, звездочки и яблоки, которые ты вырисовываешь?

– Это алгебра, ну. Ты не обязана использовать Х и Y или А и Б. Представлять переменные можно чем угодно. Мне нравятся сердечки, звездочки и яблоки.

– У меня такое чувство, что, если вскрыть Кензи, у нее вместо серого вещества обнаружится миска хлопьев для завтрака.

Кензи крутанулась на месте, выставив руку и ухватившись за край стола, чтобы остановиться. Воткнув взгляд в Криса, она проговорила:

– А у меня такое чувство, что, если мы вскроем тебя, Крис, мы обнаружим вместо мозга одну из тех опухолей с зубами, глазами и волосами.

– С неплохой вероятностью так и будет, – ответил Крис. – Было бы клево.

– Да, было бы, – очень серьезным тоном сказала Кензи. Снова крутанулась, схватившись за стол, и повернулась к обезображенной домашней работе.

Света подошла к ней, закончив очерчивать контуры спроецированных на маркерную доску лиц. Художественный скетч на игроков, которых мы видели и с которыми столкнулись. На другой части доски были выписаны кое-какие идеи насчет имени.

– Ты не сможешь это сдать, – произнесла Света.

– Я ей это уже говорила, – сказала я.

Кензи подняла на меня глаза.

– Люди часто спрашивают, как работают Механики. Это на самом деле просто. Все, что нужно, – это уже замкнутое кольцо замкнуть еще больше и подобрать нужные линзы, чтобы использовать получившиеся морщинки и вспучивания.

– Легче легкого, – чуть улыбнувшись, сказала я.

Она продолжила выписывать формулы и рисовать линии. Когда доходило до геометрических фигур, у нее была твердая рука. Я праздно подумала, не играет ли в этом роль ее способность. Кензи принялась рисовать пистолет, похожий на ее световой.

Рисунок женского лица был почти до нелепости грубым по сравнению с тем, каким получился пистолет. Кензи зачеркнула глаза, потом написала: «Я дала на дом тоскливый маразм по углам и теперь ослепла навсегдаааа».

Добавив еще несколько «а», она остановилась, зачеркнула «тоскливый» и написала сверху «тупой».

– Кензи, – произнесла Света, вложив в одно это слово поистине впечатляющую дозу разочарования.

Кензи чуть повернула голову, глядя снизу вверх на Свету одним глазом, искрящимся озорством. Потом снова посмотрела на свою работу и добавила «о нет» рядом с головой учительницы.

Я склонила голову, вслушиваясь. Кензи тем временем трудилась с новой энергией.

– Ты слишком увлеклась, – сказала Света.

Я глянула на ящики рядом с Кензи, увидела, что на ящике-проекторе справа от нее горит одна из сторон. Она была направлена к маркерной доске, на которой работала Света, но уже не проецировала туда изображения лиц.

Я потянулась к Кензи и выхватила у нее ручку.

Кензи не протестовала и не пыталась меня остановить, лишь откинулась на спинку кресла. Я взяла и бумагу.

С листом в руке я отошла на несколько шагов, кинула взгляд назад, на проектор, и сделала еще два шага.

Спроецированные изображения записей, механиковых заметок и каракулей исчезли. Я развернула лист и показала его Свете.

Она взяла лист и поэкспериментировала с ним, перемещая его в пределы и за пределы доступности ящика-проектора. Кензи наблюдала, устроившись на краешке своего сиденья, просунув язычок между зубами и легонько его покусывая.

– Хорошо сыграно, – произнесла я.

– Я же сказала, все нормально, – ответила она.

– Да, сказала.

– Пока писала, она заполнила и кое-какие правильные ответы настоящей ручкой, – подметила Света. Она перевернула бумагу, проведя ей по воздуху.

Под прикрытием зачеркивания слова и подписывания над ним «тупой» Кензи реально вписала «тупой» в одно из окошек для ответа.

– Очень хорошо сыграно, – повторила я.

Света передала лист обратно Кензи. Та положила его и двинула рукой. Проектор переместил записи на ее доску, оставив на листе нормальный текст. Кензи перевернула лист и, откинув голову, вздохнула. Не глядя на лист, она проговорила:

– Острый, прямой, тупой, острый, острый, тупой.

Света подошла к ней и положила руку ей на голову.

– А может, вместо домашней работы по математике, которую ты можешь сделать хоть во сне, ты воспользуешься тем, что мы рядом и можем помочь с предметами, в которых ты не так сильна? С чем у тебя проблемы?

– У меня «А» по всем предметам, а по некоторым даже «А» с плюсом. Но с английским я вожусь дольше всего, и чуточку похуже мне дается физра. Когда я получаю плохие отметки, это в основном мне снижают, когда учителя становятся мной сыты по горло.

– Сыты по горло? – переспросила я.

– Миссис Бейер снизила мне балл за то, что я на перемене хотела остаться в классе и поговорить с ней насчет кое-какого проекта, а она сказала, что не может и что ей надо от меня отдохнуть. Она сказала, никаких «если», «и» и «но», я сказала «но», и она скинула мне балл. Я пыталась спорить, и она скидывала по баллу за каждое мое слово. Пять баллов за пять слов, и один за «но» – Крис, молчи[1].

Крис в это время беседовал с Тристаном и Рейном.

– Ты о себе настолько высокого мнения, что думаешь, что я тебя слушаю?

Кензи улыбнулась, слегка закатив глаза.

– Значит, английский? – спросила Света.

– С ним я вожусь дольше всего, – повторила Кензи.

Света посмотрела на меня.

– Как у тебя были дела с английским?

– В районе «Б» с минусом, – ответила я. – В больнице у меня было больше успехов, чем в старшей школе.

– Как так?

– У меня хорошо получалось писать эссе и сочинения, было нормально с символикой, но на уроках в старшей школе каждую тему жевали так долго, что у меня от скуки мозг выворачивался наизнанку. Я начала ненавидеть книги и саботировать саму себя, не делая требуемую работу или не готовясь самостоятельно. Не поступай так, Кензи.

– У меня с английским хорошо, даже с теми темами, на которых мы сидим вечно, – сказала Света. – Я займусь помощью Кензи, а ты подсобишь, окей?

– Конечно, – согласилась я.

В итоге моя роль оказалась даже более пассивной. Света прочла учебник, я нет. Я стояла в сторонке, наблюдая, кидала взгляды на троих парней, которые обсуждали видеоигры (это они начали делать еще до того, как Кензи приступила к домашке), и закатывала глаза.

Рейн вышел из беседы. Достал из пакета маркер и написал в углу своей доски: «Рейн».

Ниже он написал: «Имена»; а следом – «Скреп», «Захват» и «Рычаг».

Я подошла, глядя на написанное.

– Никакой домашки? – спросила я его.

– Предпочитаю делать ее вечером. Когда я ее делаю, семья обычно меня не трогает, и я могу утомить свой мозг и отвлечь себя от того, что будет, когда засну. И от домашки сразу отправляюсь в постель.

Я кивнула.

– Похоже, у тебя уже система. Но если тебе понадобится помощь с учебой, обращайся, рада буду помочь.

– Я довольно фиговый ученик, но кое-как тяну. Думаю, все будет в порядке.

– Ты уверен?

– Ага. В любом случае, не могу представить себе, что буду заниматься чем-то, что очень уж сильно завязано на школьные знания.

– Ты удивишься, как часто они пригождаются, – возразила я.

– Возможно. Но… я не уверен, что могу представить себя живым и здоровым через несколько лет. Отчасти, может, поэтому.

– Из-за твоего кластера?

– Из-за того, что Плащи в целом живут не очень долго. Из-за того, что все катилось под откос еще задолго до Золотого утра, и непохоже, что это кончилось или прекратилось. Каждый день я думаю о том, что Всегубители до сих пор живы. Сломанные триггеры. Опасные люди со слишком большой силой.

– Есть же герои. Люди, которые останавливают этих тварей. Возможно, ты станешь одним из них. Люди умирают, и это паршиво, но не все из них умирают. Не все из нас.

– Наверно, – ответил он. – Может, показаться, будто я напрашиваюсь на вдохновляющий спич, на самом деле нет. Прямо сейчас я сосредоточен на вещах, которые надо сделать. Вроде имени.

Это мне сигнал отойти и не мешаться. Ладно.

– Захват – вполне приличное имя. С правильным костюмом может зайти. Но не уверена, что хорошо сочетается с бластерской способностью.

– Я думал о том, чтобы схватывать что-нибудь в качестве прелюдии к чему-нибудь или откреплять в качестве… В голове это звучало лучше. Пожалуйста, не смейся над моими кошмарными именами или обоснованиями. Когда у тебя четыре способности, придумать имя, которое схватывает все четыре, – тот еще геморрой. Я кручу варианты.

– Вовсе не пытаюсь прикалываться, – сказала я. – Я сама понятия не имею, как себя называть, когда вернусь к костюмной героике.

– Угу, – кивнул он. – Я пытался придумать имена, которые могут ссылаться на руки и на ту часть моей способности, которая ловит и сшибает противника. Типа того. Не знаю.

– «Скреп», кстати, занят, – указала я. – Насчет других не уверена.

Он потянулся к горе всякой всячины, сваленной под его доской, и взял одну из своих механических рук. Она была самую малость тоньше, чем его обычная рука, и самую малость короче. Рисунок пистолета, сделанный Кензи, выглядел более «механиковым», чем это. Проводки, вокруг которых листовой металл, загнутый в грубую рукоподобную форму. Рейн прицепил к плечу текстурированную пластиковую подушечку, к плечу, подмышке и руке выше локтя – ремешки, потом дважды легонько стукнул по руке. Тут же дернулся, на миг оскалив зубы.

– Больно? – спросила я.

– Нервное соединение, плюс немного избыточной энергии при включении. Я мог бы ее поднастроить, чтобы меня не било током, но при этом могу что-нибудь повредить. Руки Эшли сделал кто-то, кто даже не фокусируется на протезах, и все равно они лучше, чем те, что делаю я.

– Возможно, ты сильнее, чем ты думаешь.

– Миссис Ямада считает, что у меня проблемы с самооценкой, но я действительно сосу, так что скорее я слишком хорошо осведомлен о своей реальности. Моя бластерская способность окей, потому что она моя, но она вроде как по принципу «все или ничего» с легким уклоном в сторону «ничего», особенно если я избегаю попыток убивать, а я избегаю.

– Окей, – сказала я. Вспомнила, как он спрыгнул с поезда. Подивилась про себя, насколько он сейчас честен. – Мобильская способность, она позволяет тебе…

– Останавливаться.

Он шагнул назад, затем пробежал трусцой несколько шагов и вдруг застыл, словно заморозился во времени. Однако он не заморозился. Вися под углом, при котором кто-нибудь другой бы упал, он вывернулся и выставил ногу в сторону. И переместился в другом направлении, обратно к своей доске.

– Какие-то ограничения? Если я брошу тебя в полную силу, ты только замедлишься?

– Нет. Остановлюсь. Если я верно рассчитаю время, то могу выпасть из самолета, достичь предельной скорости, а потом остановиться прямо перед тем, как удариться о землю. Она… тогда была бы полезна, она полезна, если я хочу не упасть или поманеврировать немного. Но она не такая уж крутая по меркам способностей.

Значит, он не лгал. Во всяком случае, насчет этого. Способность полезная, но, похоже, довольно ограниченная даже для второстепенной способности.

Должно быть, Рейн прочел что-то в моем выражении лица, потому что он снова запротестовал:

– Она правда не такая уж крутая. Мне приходится ждать между ее применениями, и это не та способность, вокруг которой я могу создать имя или идентичность. Эмоциональная способность не впечатляет и лишена каких-то внешних эффектов, так что и она отпадает.

– Несколько мультитриггеров, о которых я знаю, имеют более… не уверена, какое слово тут подходит. Эзотерические или абстрактные имена. Одного злодея в моем родном городе звали Цирк. При раздерганном наборе способностей решение – просто создать что-то, что обладает собственной идентичностью, а затем подогнать под это свои способности, вместо того чтобы пытаться подогнать свою идентичность под хаотичный набор способностей.

– Идентичность в каком смысле?

– Скажем… если ты держишься позади и применяешь способность Бластера, то, может, какого-то рода эстетика колдуна. Ты можешь носить мантию, многочисленные руки, у тебя есть «магия», и с бластерской способностью, и с эмоциональной.

– Нет, – произнес он тише, чем раньше. Он не отводил глаз от доски. – Так не годится. Это не я, и я не хочу идти этим путем.

– Окей, – сказала я. Скрестила руки, глядя на выписанные Рейном имена. – Если ты любишь видеоигры… там есть эстетика, или персонаж, или тип игры, откуда ты можешь черпануть?

– Я бы тогда беспокоился, не выберу ли что-нибудь, что мне надоест через месяц.

– Просто… – начала я, пытаясь найти какой-нибудь хороший аргумент. – Просто в качестве начальной точки, чтобы была пища для размышлений.

– Игра-космоопера, которую мне дал Крис, одна из вещей, которые он мне дал, чтоб я не свихнулся, когда сижу посередине ничего и не хочу беспокоить Эрин. Крис, каким классом пустоты я играл, ну тем, рабочим?

– Их три. Шахтер, сварщик и монтировщик. Ты играл двумя последними.

Рейн кивнул своим мыслям, затем снова посмотрел на доску.

Начал что-то писать. Дошел до Монтера, когда я сказала:

– Монтировщик и Монтер уже заняты.

Рейн швырнул маркер на пол и сжал в кулаки и механическую, и живые руки.

– Вот суки…

– Извини, что приношу плохие вести, – произнесла я.

– Какой в этом смысл? – спросил Тристан. Он по-прежнему составлял компанию Крису на другом краю комнаты. – Имена заняты, ну и что? Не то чтобы сейчас существовала система, которая навязывала бы это дело. Кензи может звать себя Оптикой, никакого ОПП же нет.

– Но я не хочу, – возразила Кензи. – Это многое осложнит.

– Окей, но чисто ради дискуссии, – сказал Тристан. – Почему она не может, если захочет?

– Монтировщик или Монтер могут быть еще живы, – ответила я. – И мы не знаем, что случится в будущем, когда люди будут подбирать то, что осталось от ОПП. Найти хорошее имя и идентичность, с которой тебе комфортно, трудно, и поэтому Плащи обычно ревностно оберегают свои имена. Путаница и головная боль из-за нее были обычным делом, и нам не стоит это повторять. Люди направляются в ваш город, чтобы в буквальном смысле драться с вами за имя.

– Ты меня все еще не убедила по поводу ОПП, – сказал Тристан. – Их нет. Они уже не вернутся.

– Остатки от них есть. Организации, пользующиеся их данными и методами. Одна полувоенная группировка, следующая правилам и требованиям кодекса справедливости ОПП. Головняка будет много.

Раздался стук в дверь. Света направилась было туда, но Кензи выпрыгнула из кресла и опередила ее, открыв дверь.

Вошла Эшли, и Кензи отдала ей салют. У Эшли был полиэтиленовый пакет с книгами и платьем. Эти вещи она отодвинула в сторону и придерживала, пока Кензи выуживала со дна пакета два дрона с камерами.

– Хорошая работа, – сказал Тристан. – Юрист оставила кое-какие подсказки, но мне очень понравилось, как ты с этим разобралась.

– Получилось очень естественно, – добавила я. – Скорее всего, тебе понравится, какую головную боль ты им устроила, поймав их на лаже. Кензи записала кое-какие их разговоры потом.

Эшли улыбнулась.

– Как прошла поездка? – спросила Света. – Возможно, тебе еще придется мотаться на поезде туда-обратно, надеюсь, это не слишком скучно.

– Нормально. Я почитала книгу. Какой-то младенец разрыдался после того, как посмотрел на меня, было забавно.

– Младенец расплакался? – переспросил Тристан.

– Очевидно, я выгляжу устрашающе.

– Или он разрыдался, потому что он младенец, – сказал Крис. – Младенцы плачут из-за всего подряд. Они тупые.

– Он плакал из-за меня, – заявила Эшли. – Я заставила плакать достаточно много народу, чтобы точно знать, когда это из-за меня.

Крис пожал плечами.

– Доверяю мнению специалиста.

– Это может быть из-за того, что ты другая, – предположила Кензи. – В первом месте, где я росла, во всем квартале жили в основном черные, и я помню, как моя тетя родила ребенка, и он плакал всякий раз, как видел белого. Может, тут то же самое. Только у тебя классные глаза и волосы.

– Кстати об этом, – сказала Эшли. – Глаз. Он мне досаждает.

– А, конечно, сейчас достану, – ответила Кензи. Она подбежала к своему столу, потом обратно к Эшли, а та пригнулась, положив руку девочке на плечо.

Кензи воткнула щипчики в глаз Эшли, ухватила и вытащила оттуда камеру. У камеры была плоская головка, как у гвоздя, но тело больше походило на шпильку, такое оно было длинное и тонкое, и к тому же его по всей длине обвивали двойной спиралью проволочки.

При виде того, как эта штука вытаскивается, меня слегка передернуло. А Эшли, похоже, не возражала.

– Не могу это вынести, – пожаловалась Света. – Может, это потому, что у меня самой, кроме глаз, мало что есть, но все равно буэээ.

Она немного подергалась – то ли ее трясло, то ли она изображала, что ее трясет.

– Она в другой фазе, нытики, – произнесла Кензи. – На самом деле она ничего не протыкает. Для нее глаз – это портал и модель, и она разворачивается в не-пространстве, используя эти рамки.

– Я чувствовала, как она двигается, – сказала Эшли.

– На самом деле она в основном ничего не протыкает, – поправилась Кензи. – Максимум на один – три процента в реальности, они втыкаются. Извини. Я подстрою фазу. Возможно, она реагирует на твою способность.

– У меня регулярные встречи с человеком, который, если ты разрушишь мой глаз, сделает мне замену, – произнесла Эшли. – Так что я не беспокоюсь. Я тебе доверяю.

– Шикарно, – сказала Кензи, протирая камеру-шпильку салфеткой.

Я не была уверена, что это «шикарно». Я знала, кто этот человек. Костерезка.

– Мы смотрели, что могли, пока ты не ушла, а у летающих камер сели аккумуляторы, – сказала я. – А потом беседовали о планах и немного поделали домашнюю работу.

– И думали об именах, – добавил Рейн.

– Отпускали грубые шутки про имена, – сказал Крис. – У Тристана получилась удачная.

– Хорошо, что я это пропустила, – произнесла Эшли.

– Да, к сведению, у тебя есть своя доска, – сообщила ей Кензи. – Можешь делать заметки.

– Мне и так нормально, – ответила Эшли. – О каких планах вы говорили?

– Мы хотели дождаться тебя, прежде чем что-то делать, – сказала я. – Наша постоянная проблема – Ябеда. Она маячит на заднем плане, и ее трудно тряхнуть. Вместо того чтобы позволить ей постоянно нависать, было бы неплохо ее немного подергать. Возможно, удастся сделать это так, чтобы не подсказать ей, кто вы такие или как вы работаете.

– Каким образом? – спросила Эшли.

Я принялась объяснять:

– Кензи может позвонить своим прежним товарищам по команде. Мы предложим обмен. Услуга за услугу. Мы знаем, что людей в Кедровом Крае легко заставить нервничать. Это новая, неизведанная территория, и благодаря тебе мы знаем, что Скакун – ближе всего к боссу, что у них есть, а он неопытен. Мы можем выбить из-под них табуреточку.

– Я дам тебе транскрипцию и саму запись разговора, и ты сможешь сама убедиться в свободное время, – сказала Кензи Эшли.

– Выбить табуреточку? – переспросила Эшли.

– Их легко заставить нервничать, и Ябеда подарила им несколько вопросов, которые они могут задать. Часть они уже истратили, а может, истратили уже все, – ответила я. – Поэтому… мы задействуем группировки героев и кое-каких второстепенных людей. Они по разу зайдут туда с патрулем или легким расследованием, просто покажутся.

– Давление, – произнес Тристан. – Отчасти поэтому и ты патрулируешь, но мы подключаем других людей.

– Мы и сами можем прессинговать, – заявила Эшли. – У нас есть я, у нас есть Крис.

– Студентка-юристка сказала, что тебе надо чуток сбавить обороты, – сообщила Света. – У тебя хорошо получилось быть пугающей и убедительной. Будет лучше, если мы немного помешаем в котелке, потом дадим им сосредоточиться на других вещах, дадим жару сойти. Ниже вероятность, что они начнут расследовать тебя, если сосредоточатся на героях.

Я добавила:

– Глядя, как ты разбиралась со Скакуном, я думаю, что было бы лучше, если бы ты продолжала в том же духе, чем если ты необъяснимо станешь вежливее или спокойнее. Мы сбросим тебя обратно в Кедровый Край, когда они будут заняты по уши, ты сможешь их расстроить и ударить в спину. А может, они даже обратятся к тебе за помощью.

– И это даст нам силу, – сказала Эшли.

– И у нас есть козырь, – произнес Тристан. – Запись разговора с Ябедой. Это тема уже для эндшпиля, но, если окажется, что она копает и уже у нас на хвосте, мы сможем воспользоваться записью, чтобы ей подгадить. Мы можем создать у них впечатление, что она хотела прессовать их, чтобы они израсходовали вопросы и продолжали покупать ее услуги.

Эшли улыбнулась.

Хм. Возможно, если Эшли настолько довольна моей идеей, это не очень хорошо.

Я решила, что уже включила ее в нашу игру и заставила играть достаточно вежливо. Теперь пора склонить ее к более осторожному, умеренному стилю.

– Мы играем неспешно, но можем удерживать на своей стороне силу, можем выбить из-под них табуреточку, и у нас есть способ обломать одного из крупных игроков на стороне плохих парней. Насчет последнего нам стоит посоветоваться со сторонними участниками. Намекнуть «Надзору» или какой-нибудь из крупных команд, что мы втыкаем палки в колеса Ябеде, на случай если они захотят одновременно с этим сделать что-нибудь еще.

– Чем больше народа участвует, тем выше шанс, что шпион получит неверную инфу, – заметил Крис.

– Истинно так, – согласилась я. – Именно поэтому надо добиться того, чтобы мы связывались только с теми, кого знаем и доверяем. С бывшими товарищами по команде. Думаю, можно с уверенностью считать, что люди вроде Шевалье тоже годятся. С другими – мы будем контролировать, какую информацию передаем. Будем играть умно.

– Мне нравится, – сказала Эшли.

– Могу позвонить прежним товарищам, – произнесла Кензи и рухнула обратно в свое компьютерное кресло. Глазошпилечную камеру она убрала в шкатулку. – Не знаю, согласятся они или нет, но попробовать могу.

– Если все остальное не сработает, я могу позвонить Сплаву и спросить, знает ли он кого-нибудь, – предложила Света.

– Варианты есть, – добавила я. – В общественном центре я кое с кем познакомилась. Возможно, они помогут.

– Я тоже кое-кого знаю, – сказала Эшли. – С моих встреч. Могу поспрашивать, когда в следующий раз на них наткнусь.

– Ты уверена? У тебя реально есть друзья среди героев? – спросил Тристан.

– Нет. Но они герои, которым другие доверяют работать с людьми вроде меня, мы беседуем, и я могу обмениваться с ними услугами.

– Это потрясающе, – восхитилась Света.

– Сперва я звоню своим, да? – уточнила Кензи.

Остальные согласились. Крис по-прежнему сидел в углу с телефоном и комиксом, и Тристан подошел к нему, схватил и выкатил вместе с креслом в центр комнаты, чтобы он тоже участвовал. Крис ухмыльнулся.

– Все еще не прошел тот недавний приступ радости? – спросил Рейн.

– Ублажение, не радость. Когда я улыбаюсь, этим ублажаю себя или других.

– Шшш! – одернула всех Кензи. – Я на проводе.

Все смолкли.

– Привет, Песий Зуб, – произнесла Кензи.

Пауза.

– Нашла онлайн.

Пауза. Света в этом перерыве между репликами Кензи кинула в меня обеспокоенный взгляд.

– Технически он онлайн. Разобраться было совсем нетрудно.

Пауза.

– Нет, я не собираюсь тебя донимать. Я сейчас в другой команде, и мы занимаемся своими делами. Угу. Мы звоним людям, которых знаем и доверяем, и обмениваем услуги на услуги, и я подумала попросить тебя, потому что, судя по нашему последнему разговору, ты можешь заинтересоваться.

Пауза.

– А я думала, что он прошел нормально, – произнесла Кензи, улыбнувшись и закатив глаза.

Пауза.

– Я в порядке. Правда. Я не…

Пауза.

– Окей, – сказала Кензи и отодвинула телефон от уха. – Песий Зуб хочет поговорить с лидером группы.

Эшли и Тристан переглянулись.

– Ненавижу телефоны, – произнесла Эшли.

Тристан потянулся к трубке.

– Песий Зуб. Это Козерог. Да. «Рука помощи». Группа из шести человек плюс тренер, частичный член, вроде того.

Пауза.

Кензи развернулась и стукнула по клавише на клавиатуре.

В самом центре нашей группы возникло изображение, и почти все мы попятились.

Неподвижное изображение человека. Его голову покрывал зализанный анубисоподобный шлем или маска. Одеяние тоже было зализанным, но западного стиля. Ничего напоминающего собачьи зубы – иронично.

– Думаю, мы вывели тебя на громкую связь, – произнес Тристан.

– Привет, ребята, – поздоровался Песий Зуб. Голос его был скорее взрослым, чем детским. – Должен признать, я насторожен.

– Вполне естественно, – согласился Тристан. – Я понимаю, что мы свалились на тебя ни с того ни с сего. Послушай, эта ситуация из тех, где ты либо соглашаешься, либо нет, и мы будем не в обиде, если ты решишь, что тут слишком много вопросительных знаков и ты пас. Мы предлагаем услугу за услугу. Мы заинтересованы в кое-каком районе, и мы надеемся, что другие люди будут там появляться, патрулировать. Применяем максимальный прессинг и смотрим, что мы сможем растрясти.

– Что за район?

– Не могу сказать, пока ты не согласишься, но он не слишком опасный.

– Могу предположить несколько мест-кандидатов, особенно если учесть, что вы новая команда и работаете в открытых юрисдикциях. Нью-Броктон либо один из лагерей «Падших», крупный или мелкий.

Кензи что-то написала на бумаге и показала нам лист.

«он умный»

– Даже менее опасно, чем это, – заверил Тристан.

– Мы там показываемся, мы… патрулируем, даем понять, что мы там есть. Каковы последствия?

– Шанс процентов двадцать, что они затеют драку? – предположил Тристан. Он обвел взглядом нашу группу.

– Десять, не больше, и то только если вы там застрянете надолго. Я зашла туда, и им понадобилось полчаса, чтобы показаться, – ответила Эшли. – И прямо-таки на горло они тоже бросаться не будут. В худшем случае – надают тумаков по вашей гордости.

– Теперь у меня ощущение, что это одно из тех мест, куда слетаются второсортные злодеи.

– Без комментариев, – произнес Тристан.

– Да, – сказал Песий Зуб. – И мы в обмен можем попросить о какой-то услуге? Какого рода? Вы сможете где-то патрулировать или помочь нам провести трудный арест?

Кензи указала на себя.

– Во-первых, у нас есть Оптика, которая больше не называет себя Оптикой, – подала голос Света.

– Вам повезло, – ответил Песий Зуб. Кензи села прямее.

– …Но я думаю в других направлениях, – закончил фразу Песий Зуб. Кензи сникла в своем кресле.

– В каких же? – поинтересовался Тристан.

– Я думаю. Козерог, можно я оставлю за собой эту услугу, не называя ее?

Тристан развернулся. Увидев несколько кивков, он ответил:

– Хорошо. Изначально я такой вариант и видел. Других, похоже, это тоже устраивает. Я дам тебе свой номер телефона.

Тристан продиктовал номер. Повисла пауза, когда Песий Зуб его записывал.

– Раз ты в игре, думаю, мы можем назвать тебе место, – произнесла я. Другие кивнули, и я продолжила: – Кедровый Край. Опасный Край на жаргоне злодеев.

– Знаешь, меня давно уже беспокоит, что за ним никто не приглядывает, – сказал Песий Зуб.

– И у меня такое же ощущение, – ответила я.

– С кем я говорю, если можно поинтересоваться?

– Виктория Даллон. Я была Прославленной, и я, так сказать, тренер.

– Я знаю это имя. Привет. Значит, вы хотите расшатать тех типов?

– Это базовая идея, да, – ответила я.

– Базовая идея? Еще до того, как ты это сказала, у меня возникло впечатление, что в этой идее есть и что-то менее базовое. Я прав? В этом действительно есть что-то большее?

– Кое-что, – подтвердила я. – Ничего, что повлияло бы на вас негативно.

Снова заговорил Тристан:

– Мы рассчитываем подключить и других людей, сохранять давление и воздерживаться от личного вмешательства, пока не поймем, каким весом они реально обладают.

– Они мелкие сошки. Такое случается время от времени. Обычно эти ситуации самовозгораются.

Тристан глянул на меня.

Передает мяч мне?

Я сказала:

– Мы знаем, какой у них предположительно вес, и кое-какой есть.

– Интересно.

Я продолжила:

– Лично я не хотела бы, чтобы это возгорелось. Какие-то стычки, вероятно, неизбежны, но, как уже было сказано, эти типы вряд ли будут бросаться на горло. Я хочу стычками и ограничиться.

– Я тоже не хочу видеть возгорания где бы то ни было. Если вы считаете, что это безопасно, и если вы хотите помочь спасению Кедрового Края, думаю, я могу отправить свою команду в один или два патруля.

– Это было бы прекрасно, – сказал Тристан.

– Если что-то случится и ситуация выйдет за пределы наших возможностей, вы нас прикроете либо обратитесь к большим парням?

– Конечно, – подтвердил Тристан. – Скорее последнее. У нас есть дети и другие факторы, и нас с самых разных направлений понукают держаться тихо.

У Эшли сделалось раздраженное лицо.

– Ладно, – произнес Песий Зуб. – Хм. Я знаю еще одну команду, которая, возможно, согласится сделать что-то подобное, если вы хотите привлечь и других. Могу связать вас с ними, но хочу в ответ мелкую услугу. Я уже знаю какую.

– Если они надежны и не разболтают о нашей роли или о том, почему люди интересуются Кедровым Краем. Что за услуга?

– Они надежны. Прежде чем я подключу свою команду, я хочу встретиться с вами лицом к лицу. Прихватим кофе или еще что-нибудь. Прославленная, Козерог и кто у вас еще в роли лидера.

Кензи еще глубже погрузилась в кресло, так что не смогла бы откинуть голову назад, спинка бы помешала. Она склонилась вбок, головой ближе к подлокотнику. Указала пальцем на себя и закатила глаза до белков.

– Думаю, это пойдет, – ответил Тристан. Посмотрел на Кензи – та преувеличенно закивала. – Да. Годится.

– Отлично. Команда, о которой я думаю, – «Аузурь». Корпоративная.

– Я их знаю, – сказала я. – Не уверена, что они мой топовый выбор.

– Я не раскидываюсь рекомендациями с легкостью, – заверил Песий Зуб. – Они дотошные, серьезные, довольно сильные для такой маленькой команды, держат слово и активно ищут возможности пробиться наверх.

– Последнее меня как раз и беспокоит, – ответила я. – Они ищут шанса засветиться, а наша команда предпочитает действовать тоньше. Мы хотим, чтобы злодеи в Кедровом Крае недоумевали, почему герои туда являются, и черпали свои ресурсы.

– И вы увидите, каким ресурсами они обладают.

– Базовая идея такая, да, – подтвердила я.

– Ты снова повторяешь это слово, и я снова осознаю, что у вас реально есть какой-то план. Окей. Думаю, мне это нравится. Значит, «Аузурь» мимо? Это твоя интуиция?

– Можно я отключу твой звук, пока советуюсь? – спросила я. – Я всего лишь тренер, не хочу принимать решений.

– Не вопрос.

Кензи села прямо и стукнула по клавише. Красная буква Х появилась поверх рта и ушей голограммы Песьего Зуба.

Очень странно, что у нее вообще такое есть, подумала я.

– Что там? – спросил Тристан.

– Я собеседовалась в «Аузурь». Они немного мутные. Жадные. Меня они пригласили на интервью, только чтобы добраться до моей семьи – просто один из примеров красных флагов, который пришел в голову. Я чувствую, что, если вы их подключите, они попытаются отколоть что-нибудь яркое или влезть в это дело сильнее, чем вам хотелось бы.

– Если так, я предпочла бы их избегать, – сказала Света.

– Похоже, они плохой образец корпоративной команды, – произнес Тристан. – Но я могу быть пристрастен. Окей. У кого есть мысли? Возражения?

– Мы могли бы использовать их ограниченным образом, – предложила я. – Чтобы они сделали телефонный звонок, но сами там не показывались.

– Телефонный звонок? – переспросил Рейн.

– Да. Можно я посмотрю, что на это скажет Песий Зуб?

– Конечно, – кивнул Тристан. – Включаем звук.

– Песий Зуб, – окликнула его я.

– Слушаю.

– В целях вовлечения «Аузури», но лишь ограниченным образом, что если мы поручим им позвонить кое-кому и спросить об аренде места? Никакого прямого участия, просто поглядим, сообщит ли этот человек злодеям в городе. Злодеи, вероятно, от этого стрессанут.

– Вы хотите нагнать стресса. Да. Это может сработать.

– В идеале мы бы попросили «Аузурь» позвонить, когда они заняты.

– Вы не хотите их видеть в вашей юрисдикции?

– …Да, – ответила я. Чуть не сказала «базовая идея».

– Я тебя услышал. Да. По-моему, прямо сейчас они чем-то заняты. Ходят слухи, что на горизонте война. Земля Ч. Если вы задействуете их на следующей неделе, вряд ли они будут очень проницательными.

– Нам еще нужно решить, кому мы хотим, чтобы «Аузурь» позвонила, чтобы этот человек имел возможность сообщить злодеям. Может оказаться нелегко получить эту информацию за неделю, но – годится.

– У вас есть Кензи. Думаю, на этом фронте у вас проблем не будет.

Я глянула на Кензи, ожидая, что она встрепенется. Она улыбнулась, но не выказала особого энтузиазма от похвалы.

– Мы устроим эту личную встречу, тогда и определимся с деталями, – сказал Тристан.

– Да. Я тебе позвоню после того, как обговорю идею со своей командой и мы определимся с временем встречи. Я не буду говорить, что это Кедровый Край, пока они не согласятся.

– Отлично, – произнес Тристан. – Ну тогда всё.

– Хорошо. До связи, Козерог.

Телефонный разговор завершился.

– Он мне нравится, – сказала я. Повернулась к Кензи. – Хорошая рекомендация.

– Угумс, – кивнула она. – Он захочет вывалить на вас всю суперстыдную грязюку обо мне двухлетней давности. Уэээ.

– Мы знаем эту грязюку, – сказал Рейн. – Большинство из нас.

– Уааа, – вновь простонала Кензи. – Это как когда друзья приходят в гости, и тут родители притаскивают фотоальбом. Только намного-намного хуже, потому что я была уже не младенцем, когда облажалась в присутствии Песьего Зуба, и это гораздо хуже, чем фотка в ванне или с едой по всему лицу.

– Мы знаем твою историю, мы знаем, что ты с тех пор колоссально продвинулась, – ответила Света. – Не могу говорить за других, но для меня ты – это то продвижение и те успехи. Тебя не создают твои худшие дни.

– Брррр, – сказала Кензи.

– Все так? – нажала Света.

– Так, – кивнула Кензи.

– Непохоже, что этот звонок тебе легко дался, – сказала я. – Если Песий Зуб – честный парень, то это правда была очень, очень хорошая рекомендация.

– Он такой. Один из лучших настоящих героев, кого я знаю, – и Кензи чуть улыбнулась.

– Итак, мы можем задействовать две команды, чтобы надавить на Кедровый Край и вынудить его обратиться к Ябеде, – подытожил Тристан.

– Даже если они въедут в то, что происходит, все равно будут чесать в затылке. Герои на твоей земле – не то, что можно игнорить. Если такое игнорить, будешь выглядеть слабым, – заметила Эшли.

Я кивнула.

Не мытьем, так катаньем мы натянем отношения между этой группировкой и Ябедой, и в результате меньше шансов будет (или вовсе не будет), что они позвонят ей, когда мы сами начнем действовать.

Сработало.

Кензи встала со своего кресла и подошла к доске. Принялась копировать сокращенную версию своих недавних механиковых записей.

Она встревожена, это было совершенно ясно. Сейчас она отходила в сторонку, чтобы позаниматься своим творчеством. Похоже, это не самый худший вариант.

На стене оставался вид на Кедровый Край, снимаемый единственной все еще работающей камерой на дроне. Солнечный, в основном заброшенный, слегка неотесанный, покрытый граффити, с попадающимися то тут, то там обломками, которые не убрали после бунта или протеста.

Группа беседовала о том, что необходимо сделать и организовать.

– Тема Рейна требует внимания, – произнес Тристан.

– Мы можем немного поговорить об этом ближе к вечеру, и побольше поговорить завтра. Рейн, предложение эскорта остается в силе.

– Не, – ответил он. – Пока что не хочу играть эту карту.

– Кензи сказала, что кое-какое наблюдение может вести из дома, но, скорее всего, если мы захотим собраться, то здесь, – сказал Тристан. – Кензи будет завсегдатаем. Я могу заходить изредка.

– Я буду здесь, когда не буду там, – произнесла Эшли. – Если я занята чем-то другим, значит, буду здесь для следующего дела.

– Клево, – сказала Кензи, поворачиваясь. Она добавила что-то на доску. – Имя? Все смотрю, все вижу, Всевида.

– Я тоже буду здесь, – сказал Крис. Он встал со своего кресла и сейчас обходил стол Кензи, разглядывая механиковы штучки. – Или в этом районе. Иногда я просто сижу где-нибудь снаружи или ищу подходящее место, где могу почитать комиксы или посмотреть что-нибудь на телефоне.

Я заметила, что Кензи кивнула и покосилась через плечо на Криса.

Она сказала «клево». Я не была уверена, что согласна с ней в этом. Я не вполне это предвидела, но диспозиция сложилась такая, что старшие члены команды будут помогать Рейну, Эшли доступна для дозоров, а значит, Кензи, Крис и Эшли будут продолжительное время проводить вместе.

Иными словами – бывший член «Ордена кровавой девятки» и двое «детей команды».

– Я буду заглядывать регулярно, – пообещала я. – Смотреть, что происходит.

– Угу, – кивнула Света. – Будем чередоваться или типа того? С перекрытием, потому что мы с тобой должны еще тусить вместе.

– Естественно, – улыбнулась я. Она уловила мое беспокойство, хотя бы частично.

– В общем, кто-то из нас будет тут постоянно, – подытожил Тристан.

Беседа потом продолжилась: народ обговаривал детали расписаний и кто в какие дни свободен.

– Я могу заглянуть в Кедровый Край, – предложила я. – Они знают, что я туда уже заглядывала, но нет оснований позволять им считать, что я уже закончила и вычеркнута.

– У тебя геройская чесотка, – сказала Света.

– Это не геройская чесотка, – возразила я. – Просто Ябеда сказала мне проваливать, и, если я не провалю, это будет что-то да значить.

– Это и есть…

– Крис! – перебила ее Кензи.

Крис застыл. Он подобрался к ящику-проектору. На котором была навалена всякая всячина.

– Не трогай мою сумку! – крикнула Кензи куда громче и горячее, чем было необходимо.

– Ничего я не трогаю, – ответил он. – Расслабься.

– Я не собираюсь расслабляться! Назад!

– Что, эта штука взорвется или что? – спросил Крис с усмешкой.

Кензи решительно двинулась вперед, прямо сквозь нашу группу.

– Назад, и оставь мои вещи в покое!

– Я ничего не трогал. Честно.

– Кензи, – вмешалась Света. –  Он правда ничего не трогал.

– И кончай говорить, что мои штуки взорвутся! – произнесла Кензи по-прежнему повышенным голосом. Потом кинула взгляд на Криса и улыбнулась. – Пожалуйста, а? Это правда не смешно.

– Это я виновата, – сказала я. – Я первой подняла эту тему. Я уже имела дело с Механиками, и гиперпространственные технологии заставляют меня нервничать.

– Ты нормально, – ответила Кензи. – Ты была клевой. Ты мне нравишься. Насчет Криса у меня более смешанные чувства. И очень сильные чувства насчет того, как другие лапают мою сумку.

Крис вскинул руки, отступил к креслу, которое Тристан в самом начале пододвинул к краю того пятачка, на котором все стояли, и, оттолкнувшись ногами от пола, поехал на кресле в свой угол.

Я встретилась глазами со Светой. Мы почти что пообщались телепатически: тут потребуется более серьезный присмотр.

Кензи уже копалась в своих вещах – собирала их и раскладывала по порядку. У нее было что-то типа спортивной сумки, белой с розовым кантом и большими пластмассовыми застежками молний. Кензи сложила все в сумку и подняла ее.

– Не хочешь поговорить, Кенз? – спросила я ее.

Она сделала глубокий вдох и тяжко выдохнула, прижимая сумку к груди.

– Ладно.

– Я не настаиваю, – заверила я.

– Все нормально. Да. Поговорить. Ты классная. Некоторые другие нет.

– Это ты о себе? – спросил Крис.

– Крис, ты не помогаешь, – одернул его Тристан.

Я вывела Кензи через запасный выход к пожарной лестнице, которая и обеспечивала доступ в почти необставленную квартиру. Воздух снаружи был намного теплее, чем внутри. День постепенно клонился к вечеру.

– Прости, – сказала Кензи. Она поставила сумку на угол пожарной лестницы, потом прислонилась к перилам, обвив ногу ремнем сумки, и посмотрела вниз.

– Ничего страшного, – ответила я.

– Я правда очень рада, что ты здесь, – проговорила она. – И мне вроде как нравится, что ты не знаешь всех гадостей.

– Тебя тревожит то, что собирается рассказать Песий Зуб?

– Я не люблю попадать в неловкое положение, – ответила Кензи. – А это будет очень, очень неловкое положение.

Мне не нравилось нависать над ней, поэтому я отошла туда, где лестница выходила на маленькую платформу из ржавых плиток и села, прислонившись спиной к стене здания. Не прямо лицом к Кензи, но я могла смотреть на нее с легкостью.

– Я тебя услышала, – сказала я ей. – Я уже говорила, но я признательна, что ты была готова приблизиться к той территории, чтобы помочь нам всем. Мне тоже кое о чем не нравится думать и кое во что ввязываться, и я знаю, чего стоит идти этому наперекор.

– Я об этом даже особо не думала, так что ничего такого, – ответила Кензи.

– Ты в порядке? – спросила я. – Я что-нибудь могу сделать?

– Беседовать уже хорошо, – ответила Кензи, уткнувшись глазами туда, где ремень сумки обвился вокруг лодыжки и ступни. – Ты когда-нибудь… когда-нибудь испытывала такое унижение, что хотела, чтобы земля раскололась и поглотила тебя?

– Думаю, у каждого такое бывало. Это следствие того, что человек еще юный и только нащупывает свой путь.

– Уэээ. Я… я однажды села в лужу очень, очень капитально.

– Угу.

– И тогда не просто одна Земля раскололась, а все вселенные. Я была настолько унижена, что пришелец меня заметил и потянулся между этими Землями прямо мне в голову. И теперь я… теперь все кошмарно и трудно.

– Света и другие, похоже, думают, что ты прогрессируешь.

– Я прогрессирую. В основном все нормально. Я то и дело откатываюсь назад, но беру все под контроль, и кое-какие люди мне в этом помогают.

– Это хорошо, – сказала я. – Это достижение, особенно когда к тебе привязан пришелец. Ты плывешь с якорем на поясе, и все равно ты доплыла до мелководья. Это невероятно.

Кензи кивнула. Не улыбнулась.

– Он увидел меня вскоре после того, как все пошло не так. И потом он увидел меня спустя какое-то время, когда я вступила в его команду, и тогда я была тоже не сказать чтоб суперская. Сейчас, даже если он увидит меня в моей лучшей форме, не знаю, сможет ли он отмахнуться от всего плохого, что он видел раньше.

– Возможно, ты его недооцениваешь, – сказала я.

– Возможно. Но, возможно, я его как раз правильно оцениваю, и, возможно, я реально беспокоюсь, что вот эта классная героиня, которая нам помогает, увидит или услышит о том плохом и тоже не сможет от него отмахнуться.

– Остальные уже слышали часть этого, верно?

– От меня. Это другое.

– Они это услышали, и они хотят видеть тебя в своей команде. Они уважают тебя. Что бы ни произошло, вряд ли слова Песьего Зуба будут иметь больший вес, чем слова Светы, потому что Света потрясающая и я ее безмерно уважаю.

– Она классная, – произнесла Кензи, глядя на свои ноги. – Она лучше всех.

– И… – начала я, но тут же сделала паузу. – Что бы он ни сказал, не думаю, что это будет иметь больший вес, чем то, что говоришь ты. Ведь люди вроде Светы доверяют и уважают тебя, а я доверяю и уважаю ее. Окей?

Кензи шмыгнула носом. Ее слегка сопливило. Она не плакала, насколько я могла видеть, но, возможно, была где-то близко.

– Можно я тебя обниму? – предложила я.

– Не, – ответила она. Наклонилась и подняла сумку. Потом вытянула шею и заглянула в окно.

Стекло было непрозрачным, по поверхности шло размытие. Технология Кензи, поняла я.

– Пошли, – произнесла Кензи. С сумкой в руках она открыла дверь и придержала ее для меня.

Остальные наблюдали. Света как раз направлялась к двери, наверняка чтобы дать нам знать, что происходит.

В центре фокуса камеры были два человека, идущие по Кедровому Краю.

В одном я узнала Зацепа, другая – видимо, женщина из кластера Рейна.

Рейн повернул голову ко мне.

Я догадывалась, о чем он собирается попросить. Он не мог упустить эту возможность добыть информацию. Не мог себе позволить.

 

Предыдущая          Следующая

[1] But (но) созвучно с butt (попа).