ГЛАВА 8. СНЕЙП ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ
Гарри не мог пошевелить ни единым мускулом. Он лежал, укрытый собственным плащом-невидимкой, ощущая, как горячая кровь струится по лицу из разбитого носа, и слушал шум голосов и шагов в коридоре. В первое мгновение Гарри подумал, что кто-нибудь наверняка будет проверять все купе перед отправлением поезда. Но он сразу же осознал, что даже если кто-то заглянул бы в купе, то не смог бы ничего ни увидеть, ни услышать. Лучшее, на что оставалось надеяться, – что кто-то войдет и наступит на него.
Никогда Гарри не ненавидел Малфоя сильнее, чем сейчас, лежа на спине подобно гротескной черепахе и чувствуя, как струйка крови стекает ему в рот. В какую идиотскую ситуацию он умудрился вляпаться… Последние шаги затихали вдали; все спешили по платформе прочь от поезда; он слышал скрип сундуков и громкую болтовню.
Рон и Гермиона наверняка решили, что он сошел с поезда отдельно от них. Когда они прибудут в Хогвартс, займут свои места в Большом Зале, несколько раз проглядят весь стол Гриффиндора и наконец поймут, что Гарри нет, – он будет уже на полпути к Лондону.
Гарри попытался издать какой-нибудь звук, хотя бы промычать, но тщетно. Затем он вспомнил, что некоторые волшебники, например Дамблдор, могли производить заклинания беззвучно; он попытался призвать выпавшую из его руки волшебную палочку, снова и снова произнося про себя «Accio wand!», но безрезультатно.
Ему казалось, что он слышит шелест деревьев, росших вокруг озера, и далекое уханье совы, но ни малейших признаков поисков, ни даже (он слегка презирал себя за то, что надеялся на это) звуков паники, вызванной исчезновением Гарри Поттера. Гарри представил себе караван влекомых тестралями повозок, катящихся к Хогвартсу, и приглушенный смех из повозки Малфоя, где тот рассказывает о своем нападении на Гарри Крэббу, Гойлу, Забини и Пэнси Паркинсон. Им начало овладевать чувство отчаяния.
Поезд качнулся, и Гарри свалился на бок. Теперь вместо потолка перед его глазами был пыльный низ сиденья. Паровоз пробудился к жизни, и пол вагона начал вибрировать. Экспресс готовился к отъезду, и никто не знал, что Гарри все еще на поезде…
Затем он почувствовал, как с него сдернули плащ-невидимку, и услышал идущий сверху голос:
– Салют, Гарри.
Мелькнула красная вспышка, и тело Гарри снова стало его слушаться. Он смог принять более достойную сидячую позу, торопливо вытереть тыльной стороной руки кровь с разбитого лица и взглянуть на Тонкс, державшую только что сдернутый с него плащ-невидимку.
– Нам лучше выбираться отсюда, и побыстрее, – сказала она, в то время как окно вагона закрыла струя пара и поезд тронулся с места. – Пошли, нам надо соскочить.
Гарри поспешил в коридор вслед за ней. Тонкс отворила дверь вагона и спрыгнула на платформу, скользившую под ними все быстрее. Он последовал за ней, с трудом удержал равновесие при приземлении и выпрямился как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как красный паровоз набирает скорость, сворачивает и пропадает из виду.
Холодный ночной воздух омыл его пульсирующий нос. Тонкс глядела на Гарри; он чувствовал себя одновременно сердитым и смущенным от того, что его застали в столь нелепом положении. Не сказав ни слова, Тонкс протянула ему плащ-невидимку.
– Кто это сделал?
– Драко Малфой, – ожесточенно ответил Гарри. – Спасибо… ну…
– Без проблем, – не улыбнувшись, ответила Тонкс. Насколько Гарри мог разобрать в темноте, она имела тот же печальный вид и мышиного цвета волосы, что и при встрече в Берлоге. – Стой тихо, я залечу твой нос.
Гарри был не очень высокого мнения об этой идее; он намеревался зайти к мадам Помфри, в способностях которой по части лечащих заклинаний он был больше уверен; но сказать это вслух было явно невежливо, так что он встал неподвижно и закрыл глаза.
– Episkey, – произнесла Тонкс.
Гарри почувствовал, что его нос стал очень горячим, потом очень холодным. Он поднял руку и осторожно потрогал нос. На ощупь все было в порядке.
– Большое спасибо!
– Тебе лучше снова надеть этот плащ, и мы пойдем к школе, – предложила Тонкс, по-прежнему без тени улыбки. Когда Гарри накинул на себя плащ, она взмахнула палочкой; та извергла огромное серебристое четвероногое существо, немедленно устремившееся прочь в темноту.
– Это был Патронус? – спросил Гарри, вспомнив, как Дамблдор отправлял сообщения таким же способом.
– Да, я отправила в замок весточку, что ты со мной, чтобы там не волновались. Пошли, нечего нам тут прохлаждаться.
Они двинулись по дороге, ведущей к школе.
– Как ты меня нашла?
– Я заметила, что ты не сошел с поезда, и я знала, что у тебя есть плащ-невидимка. Я подумала, что ты зачем-то прячешься. Когда увидела, что на окне того купе задернута штора, я решила проверить.
– А вообще что ты здесь делаешь?
– Я нахожусь в Хогсмиде для обеспечения дополнительной безопасности школы.
– Там только ты или?..
– Нет. Здесь еще Праудфут, Сэведж и Доулиш.
– Доулиш? Тот Аврор, которого Дамблдор атаковал прошлым летом?
– Он самый.
Они тащились вверх по темной пустой дороге по свежим следам повозок. Гарри из-под плаща искоса поглядывал на Тонкс. В прошлом году она была чрезвычайно любознательной (иногда до такой степени, что это слегка раздражало), легко смеялась, много шутила. Теперь она выглядела старше и казалась более серьезной и целеустремленной. Было ли это следствием того, что произошло в Министерстве? Гарри подумал, что Гермиона наверняка предложила бы ему сказать Тонкс что-нибудь одобряющее про Сириуса, например, что это была не ее вина, – но он не мог решиться. Гарри был далек от того, чтобы винить Тонкс в гибели Сириуса; она была виновата не больше, чем кто-либо другой (и намного меньше, чем сам Гарри), – просто он не хотел говорить о Сириусе, если только этого можно было избежать. Так что они продолжали брести сквозь холодную ночь в полнейшем молчании, лишь длинный плащ Тонкс тихо шелестел по земле за их спинами.
Всегда раньше Гарри проезжал здесь в повозке и не осознавал, насколько далеко располагался Хогвартс от станции Хогсмид. Наконец он с огромным облегчением увидел расположенные по обе стороны ворот высокие колонны, увенчанные крылатыми кабанами. Он замерз, проголодался и желал покинуть эту новую, унылую Тонкс. Но когда он протянул руку и толкнул ворота, они оказались запертыми.
– Alohomora! – уверенно произнес он, указав палочкой на висячий замок – но ничего не произошло.
– Это здесь не подействует, – сказала Тонкс. – Дамблдор лично зачаровал эти ворота.
Гарри осмотрелся.
– Может, я через стену смогу перелезть? – предположил он.
– Не сможешь, – скучным голосом ответила Тонкс. – На них на всех сглазы против нарушителей. Этим летом защиту усилили стократно.
– Ну и ладно, – Гарри начал испытывать раздражение от ее нежелания помочь. – Похоже, мне придется спать здесь до утра.
– Кто-то сюда спускается, гляди.
Возле дальней части замка покачивался фонарь. Гарри был настолько рад его видеть, что, как ему в этот момент казалось, он мог вынести даже Филча с его хриплыми нотациями по поводу опоздания и напыщенными речами о том, насколько улучшило бы жизнь Филча регулярное применение им тисков для пальцев. Когда желтое пятно фонаря было в десяти футах от них, Гарри снял плащ-невидимку, чтобы его могли узнать. Только тогда он, ощутив внезапный импульс ненависти, узнал освещенный фонарем крючковатый нос и длинные, сальные черные волосы Северуса Снейпа.
– Так, так, так, – насмешливо процедил Снейп, вытащив волшебную палочку и тюкнув ей один раз по висячему замку, отчего цепи уползли назад и ворота приоткрылись. – Очень мило с твоей стороны наконец появиться, Поттер, хотя ты, очевидно, решил, что ношение школьной мантии будет привлекать к тебе меньше внимания.
– Я не успел переодеться, мои… – начал Гарри, но Снейп его оборвал.
– Нет надобности ждать, Нимфадора, со мной Поттер в достаточной… э… безопасности.
– Я вообще-то Хагриду отправила сообщение, – нахмурившись, сказала Тонкс.
– Хагрид опоздал на пир по поводу начала года, точно так же как и Поттер, так что я принял сообщение вместо него. И кстати, – добавил он, делая шаг назад, чтобы Гарри смог пройти мимо него, – мне было интересно увидеть твоего нового Патронуса.
Снейп с громким лязгом захлопнул ворота прямо перед носом Тонкс и снова ткнул в цепи своей палочкой, так что они с тихим звяканьем поползли на место.
– Я думаю, с предыдущим Патронусом тебе было лучше, – произнес Снейп, не скрывая злорадства в голосе. – Новый на вид совсем слабый.
Снейп развернулся, крутанув вокруг себя фонарь, и в его свете Гарри на мгновение увидел лицо Тонкс; на нем отражались шок и ярость. Затем она снова исчезла в темноте.
– Спокойной ночи, – обратился к ней Гарри через плечо, начав подниматься к школе вместе со Снейпом. – И спасибо… за все.
– До свидания, Гарри.
Примерно минуту Снейп молчал. Гарри казалось, что его тело испускает волны ненависти столь интенсивные, что оставалось загадкой, как Снейп не чувствует ожогов от них. Он ненавидел и презирал Снейпа с самой первой их встречи, но окончательно и необратимо Снейп лишился возможности прощения благодаря своему отношению к Сириусу. Что бы там Дамблдор ни говорил – у Гарри было время подумать этим летом, и он пришел к выводу, что Снейповы ядовитые замечания в адрес Сириуса (что тот-де прячется в безопасном месте, когда остальные члены Ордена Феникса дерутся с Волдемортом) послужили одной из важнейших причин того, что Сириус безрассудно рванулся в Министерство в ту ночь, когда он погиб. Гарри цеплялся за этот вывод, потому что он позволял ему винить Снейпа (что доставляло определенное удовлетворение), а также потому что точно знал: если есть кто-то, кто не жалеет о смерти Сириуса, то это именно тот человек, что шагает сейчас рядом с ним в темноте.
– Пятьдесят очков с Гриффиндора за опоздание, я полагаю, – произнес Снейп. – И, скажем, еще двадцать за твой муглевый наряд. Знаешь, мне кажется, еще ни разу ни один факультет не имел отрицательных баллов в самом начале года: мы еще и до пудинга не добрались. Ты, должно быть, установил рекорд, Поттер.
Ярость и ненависть, кипевшие внутри Гарри, казалось, вот-вот раскалят его добела, но он скорее предпочел бы пролежать неподвижно всю дорогу до Лондона, чем рассказать Снейпу, отчего он опоздал.
– Тебе, конечно, хотелось своим появлением произвести фурор? – меж тем продолжал Снейп. – А поскольку летающего автомобиля в твоем распоряжении не оказалось, ты решил, что ворваться в Большой Зал посреди пира будет наиболее эффектно.
Гарри по-прежнему молчал, хотя ему казалось, что его грудная клетка сейчас взорвется. Он знал, что Снейп пришел забрать его именно для этого – ради этих нескольких минут, когда он мог колоть и терзать Гарри в отсутствие посторонних ушей.
Наконец они добрались до ступеней замка. Огромные дубовые двери распахнулись в просторный выстланный плитами холл, и через открытую дверь Большого Зала их приветствовали звяканье тарелок и стаканов, шум голосов и смех. В голове Гарри мелькнула мысль снова воспользоваться плащом-невидимкой, чтобы занять место за столом Гриффиндора (расположенном, к сожалению, дальше всех от холла), оставшись незамеченным. Однако Снейп словно прочел эту мысль:
– Никакого плаща. Ты можешь смело войти на глазах у всех – чего, я уверен, ты и добивался.
Гарри развернулся и промаршировал прямо через открытую дверь: все, что угодно – только бы избавиться от Снейпа. Большой Зал, с его четырьмя длинными столами факультетов и преподавательским столом во главе, был, как обычно, украшен парящими свечами, отчего тарелки сияли и сверкали. Однако для Гарри это все представлялось мерцающим маревом – он шел настолько быстро, что миновал стол Хаффлпаффа прежде, чем на него начали глазеть. К тому моменту, когда люди стали подниматься со своих мест, стремясь разглядеть его получше, он уже заметил Рона и Гермиону, почти пробежал вдоль скамей в их направлении и втиснулся между ними.
– Где ты… черт, что ты сделал со своим лицом? – спросил Рон, глядя на него квадратными глазами (так же как и все вокруг).
– А что, с ним что-то не так? – Гарри схватил ложку и начал изучать свое искаженное отражение.
– Ты весь в крови! – воскликнула Гермиона. – Дай-ка я…
Она подняла волшебную палочку, произнесла: «Tergeo!» – и словно смыла засохшую кровь.
– Спасибо, – поблагодарил Гарри, ощупывая свое очистившееся лицо. – Как мой нос выглядит?
– Нормально, – встревожено сказала Гермиона. – А не должен был? Гарри, что случилось? Мы были в ужасе!
– Расскажу позже, – коротко ответил Гарри. Он понимал, что Джинни, Невилл, Дин и Шимус прислушиваются к их разговору; даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подплыл вдоль скамьи поближе, чтобы подслушать, что они говорят.
– Но…
– Гермиона, не сейчас, – мрачным, значительным голосом оборвал ее Гарри. Он изо всех сил надеялся, что все решат, что он принял участие в чем-то очень героическом, лучше всего – с участием пары Упивающихся Смертью и одного дементора. Конечно, Малфой разнесет эту историю насколько сможет, но была некоторая вероятность, что она достигнет не очень большого числа гриффиндорских ушей.
Он протянул обе руки мимо Рона, чтобы взять пару куриных ног и пригоршню чипсов, но прежде чем он успел их схватить, они исчезли, сменившись пудингами.
– Да, и ты пропустил Сортировку, – заметила Гермиона; Рон потянулся за большим шоколадным печеньем.
– А что, шляпа сказала что-нибудь интересное? – поинтересовался Гарри, беря кусок пирога с патокой.
– На самом деле, в основном то же самое… Советовала всем объединиться перед лицом общего врага, ну ты понял.
– Дамблдор вообще упоминал Волдеморта?
– Пока нет, но он же всегда оставляет важную часть речи на после пира, верно? Должно быть, уже скоро…
– Снейп сказал, что Хагрид опоздал на пир…
– Ты видел Снейпа? Как это случилось? – спросил Рон между двумя гигантскими кусками печенья.
– Столкнулся с ним, – уклончиво ответил Гарри.
– Хагрид всего на несколько минут опоздал, – сказала Гермиона. – Смотри, он тебе машет, Гарри.
Гарри взглянул на учительский стол и ухмыльнулся Хагриду, который действительно махал ему рукой. Хагриду никогда не удавалось держаться с таким же достоинством, как профессору МакГонагалл, главе Гриффиндора. Последняя сидела рядом с Хагридом; ее голова располагалась где-то между Хагридовым локтем и плечом; на это восторженное приветствование МакГонагалл взирала неодобрительно. К удивлению Гарри, по другую руку Хагрида сидела преподавательница Прорицания, профессор Трелони; она редко покидала свою комнату в башне, и Гарри никогда раньше не видел ее на пиру, посвященном началу года. Вид у Трелони был столь же странный, как обычно, – со всеми ее блестящими бусами, спадающими сзади шалями и глазами, невероятно увеличенными линзами очков. Гарри всегда считал ее чем-то вроде шарлатанки, и тем больше был его шок в конце прошлого года, когда он узнал, что именно Трелони сделала предсказание, из-за которого Лорд Волдеморт убил родителей Гарри и пытался убить его самого. Теперь, узнав это, он в еще меньшей степени, чем раньше, желал находиться в ее компании; к счастью, в этом году он не должен был обучаться Прорицанию. Ее огромные, похожие на два маяка глаза повернулись в его направлении; Гарри поспешно отвернулся в сторону стола Слизерина. Драко Малфой демонстрировал, как он разбивает воображаемый нос, под хриплый хохот и аплодисменты соседей. Гарри опустил глаза и стал смотреть на пирог с патокой; у него внутри снова все горело. Что бы он сейчас отдал за встречу с Малфоем один на один…
– Так чего хотел профессор Слагхорн? – спросила Гермиона.
– Узнать, что именно произошло в Министерстве.
– Так же как и все остальные здесь, – фыркнула Гермиона. – На поезде нас об этом допрашивали, да, Рон?
– Ага, – кивнул Рон. – Все так и рвутся узнать, действительно ли ты «Избранный»…
– На эту конкретную тему идут многочисленные разговоры и среди призраков, – вмешался Почти Безголовый Ник, наклонив свою полуотрубленную голову в сторону Гарри, так что она угрожающе качнулась. – Я считаюсь чем-то вроде специалиста по Поттеру; наши дружественные отношения общеизвестны. Однако я заверил сообщество духов, что не буду докучать тебе расспросами. «Гарри Поттер знает, что может доверять мне с абсолютной уверенностью, – сказал я им. – И я скорее умру, чем предам его доверие».
– Это не очень обнадеживающее заявление, учитывая, что ты уже мертв, – заметил Рон.
– И вновь ты демонстрируешь деликатность, свойственную тупому топору, – оскорбленным тоном сказал Почти Безголовый Ник, взмывая в воздух и направляясь к дальнему концу гриффиндорского стола как раз в тот момент, когда Дамблдор поднялся на ноги за столом преподавательским.
– Самого доброго вечера всем вам! – с широкой улыбкой произнес он, разведя руки, словно желая обнять весь зал.
– Что с его рукой? – ахнула Гермиона.
Она была не единственным человеком, который заметил. Правая рука Дамблдора была такая же почерневшая и мертвая на вид, как в ту ночь, когда он забрал Гарри от Дурслей. По залу пронесся шепот; Дамблдор, истолковав его правильно, улыбнулся и закрыл больную руку своим широким фиолетово-золотым рукавом.
– Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться, – легко сказал он. – Итак… нашим новым студентам – добро пожаловать! Нашим старым студентам – добро пожаловать обратно! Вас ждет еще один год магического образования…
– Когда я видел его летом, его рука выглядела точно так же, – прошептал Гарри на ухо Гермионе. – Но я думал, к этому времени он ее уже вылечит… или мадам Помфри…
– Выглядит так, как будто она умерла, – произнесла Гермиона таким голосом, словно ее вот-вот стошнит. – Но существуют болезни, которые нельзя излечить… Старые проклятия… И есть яды, от которых нет противоядия…
– …а мистер Филч, наш завхоз, просил меня объявить о том, что запрещенным является весь ассортимент предметов, продающихся в магазине под названием «Улетные Уловки Уизли».
Всем желающим играть в квиддич за свои факультеты следует сообщить свои имена главам факультетов в обычном порядке. Кроме того, нам требуются новые комментаторы квиддича, им следует сделать то же самое.
В этом году мы рады приветствовать нового преподавателя, профессора Слагхорна, – Слагхорн поднялся с места; его лысина ярко блеснула в свете свечей, а огромное затянутое в жилет брюхо погрузило в тень стол, – моего бывшего коллегу, который согласился вернуться на свою старую должность преподавателя Зелий.
– Зелий?
– Зелий?
Последнее слово эхом пронеслось через весь зал; люди переспрашивали, пытаясь понять, все ли они расслышали верно.
– Зелий? – дуэтом произнесли Рон и Гермиона, оборачиваясь к Гарри. – Но ты же сказал…
– В то же время профессор Снейп, – Дамблдор слегка повысил голос, чтобы перекрыть общий гул, – займет пост преподавателя Защиты от Темных Искусств.
– О нет! – вскрикнул Гарри так громко, что многие повернули головы в его сторону. Ему было все равно; он не отрываясь гневно смотрел на преподавательский стол. Как после всего того, что случилось, Снейпу могли поручить преподавание Защиты от Темных Искусств? Не было ли общеизвестно все эти годы, что Дамблдор не доверял Снейпу эту работу?
– Но Гарри, ты же говорил, что Слагхорн должен преподавать Защиту от Темных Искусств! – воскликнула Гермиона.
– Я был уверен, что так и будет! – Гарри лихорадочно копался в собственном мозгу, пытаясь понять, когда же Дамблдор говорил ему это, но так и не смог припомнить, чтобы Дамблдор вообще говорил ему что-либо о том, что будет преподавать Слагхорн.
Сидевший справа от Дамблдора Снейп не встал при упоминании своего имени; он просто лениво поднял руку в ответ на аплодисменты стола Слизерина, но Гарри был уверен, что заметил выражение триумфа на столь ненавистном ему лице.
– Что ж, хоть одна хорошая новость, – яростно произнес он. – Через год Снейпа здесь не будет.
– В смысле? – переспросил Рон.
– Эта работа проклята. Никто не продержался больше года… Квиррелл, тот и вовсе помер… Лично я буду держать кулаки за еще одну смерть…
– Гарри! – с шокированным и очень осуждающим видом посмотрела на него Гермиона.
– Может, он в конце года вернется преподавать Зелья, – рассудительно заметил Рон. – Этот тип, Слагхорн, может не захотеть остаться надолго. Хмури вон не хотел.
Дамблдор прокашлялся. Гарри, Рон и Гермиона были не единственными, кто разговаривал, – весь Зал гудел, обсуждая новость об осуществлении самой сокровенной мечты Снейпа. Явно не обращая внимания на сенсационность новости, которой он только что поделился, Дамблдор прекратил говорить о назначениях преподавателей; он подождал несколько секунд, чтобы в Зале вновь установилось молчание, затем продолжил.
– Итак, как известно всем находящимся в этом Зале, Лорд Волдеморт и его сторонники снова сильны и становятся еще сильнее.
При этих словах молчание в Зале, казалось, натянулось как струна. Гарри глянул на Малфоя. Малфой не смотрел на Дамблдора; он игрался с ложкой, своей палочкой заставляя ее порхать в воздухе, словно находил слова директора недостойными своего внимания.
– Я не могу найти слов, чтобы подчеркнуть, насколько опасна нынешняя ситуация и как сильно каждый из нас здесь, в Хогвартсе, должен заботиться о том, чтобы мы все были в безопасности. За лето магические фортификации замка были усилены; мы защищены множеством новых и эффективных способов; но мы все ни в коем случае не должны допускать небрежности и легкомыслия со стороны как студентов, так и преподавателей. Поэтому я призываю вас терпеть все ограничения, которые преподаватели могут наложить в целях безопасности, сколь бы утомительными вам ни казались некоторые из них – в особенности правило о том, что вы не должны находиться вне здания в ночное время. Я заклинаю вас, в случае если вы заметите что-либо странное или подозрительное вне или внутри замка – немедленно сообщите об этом кому-нибудь из преподавательского состава. Я верю, что вы будете вести себя с максимальной заботой о безопасности своей и окружающих.
Голубые глаза Дамблдора прошлись по студентам, после чего он снова улыбнулся.
– Ну а сейчас – вас ждут желанные постели, теплые и комфортные; и я знаю, что главное для вас – хорошо отдохнуть перед завтрашними уроками. Так что давайте пожелаем друг другу спокойной ночи. Баюшки-баю!
С привычным оглушительным скрипом скамьи отодвинулись, и сотни студентов потекли из Большого Зала к своим спальням. Гарри, который совершенно не рвался покинуть зал вместе с пялящейся на него толпой, равно как и оказаться вблизи Малфоя (что позволило бы последнему в очередной раз пересказать историю разбития носа), приотстал, делая вид, что завязывает шнурок на кроссовке, так что большинство гриффиндоров прошло вперед. Гермиона также унеслась вперед – выполнять свои обязанности префекта и пасти первокурсников; но Рон остался.
– Так что все-таки случилось с твоим носом? – спросил он, когда они покинули Зал в самом конце толпы, вдали от чьих бы то ни было ушей.
Гарри рассказал. Рон не смеялся – что свидетельствовало о крепости их дружбы.
– Я видел, как Малфой изображает что-то с носом, – тяжело сказал он.
– Да, ну ничего удивительного, – горько ответил Гарри. – Слушай лучше, что он говорил, прежде чем обнаружил, что я там…
Гарри ожидал, что Рон будет ошеломлен похвальбой Малфоя. Однако Рон был совершенно не впечатлен (проявляя, по мнению Гарри, полное тупоумие).
– Да ладно тебе, Гарри, он же просто выделывался перед Паркинсон… какую миссию мог бы возложить на него Сам-Знаешь-Кто?
– Откуда ты знаешь, что Волдеморту не нужен кто-то в Хогвартсе? Это уже не первый…
– Слышь, прекратил бы ты говорить это имя, Гарри, – раздался позади них неодобрительный голос. Гарри оглянулся и увидел качающего головой Хагрида.
– Дамблдор произносит имя, – упрямо возразил Гарри.
– Ага, ну то ж Дамблдор, скажешь нет? – таинственно произнес Хагрид. – Так че тя угораздило опоздать, Гарри? Я волновался.
– На поезде застрял, – ответил Гарри. – А ты почему опоздал?
– Я был с Гроупом, – счастливым голосом сказал Хагрид. – Ну и малек не уследил за временем. У него щас новый дом в горах, Дамблдор все устроил – отличная большая пещера. Он щас намного счастливее, чем когда был в лесу. Мы здорово с ним беседовали.
– Правда? – Гарри старался не смотреть на Рона; последний раз, когда он видел единоутробного брата Хагрида (злобного великана, обладающего талантом вырывать с корнем деревья), словарь того состоял из пяти слов, причем два из них он выговаривал неправильно.
– О да, он так быстро схватывает, – гордо заявил Хагрид. – Ты офигеешь. Я думаю обучить его мне помогать.
Рон громко фыркнул, но смог превратить этот звук в оглушительное чихание. Теперь они стояли перед дубовыми входными воротами.
– В любом случае, увидимся завтра, первый урок прям после ланча. Приходите пораньше, сможете поприветствовать Бак… в смысле, Уизервинга.
Помахав на прощанье рукой, Хагрид вышел через ворота в ночь.
Гарри и Рон переглянулись. Гарри мог с уверенностью сказать, что Рон испытывает сейчас такое же чувство опустошения, что и он сам.
– Ты не взял в этом году Уход за Магическими Созданиями, так ведь?
Рон покачал головой.
– И ты тоже, да?
Гарри, в свою очередь, качнул головой.
– И Гермиона, – закончил Рон, – тоже не взяла, да?
Гарри вновь качнул головой. Он старался не думать о том, что именно скажет Хагрид, когда узнает, что три его любимых ученика забросили его предмет.