ГЛАВА 12. СЕРЕБРО И ОПАЛЫ
Где же Дамблдор и что он сейчас делает? В течение следующих нескольких недель Гарри видел директора лишь дважды. Он редко появлялся во время трапез; Гарри был уверен, что Гермиона права, утверждая, что Дамблдор каждый раз покидает школу на несколько дней подряд. Не забыл ли он об уроках, которые, предположительно, он должен давать Гарри? Дамблдор сказал, что эти уроки должны привести к чему-то, что имеет отношение к пророчеству; Гарри эти слова ободрили и немного успокоили, теперь же он ощущал себя покинутым.
В середине октября пришло время их первого в этом году визита в Хогсмид. Гарри частенько думал, останутся ли эти прогулки по-прежнему разрешены, учитывая все эти усиленные меры безопасности вокруг школы. К его радости, их не запретили; всегда было приятно на несколько часов покинуть школу и школьный парк.
В день, когда должен был состояться этот визит, Гарри проснулся рано. Погода за окном была отвратительная, и он коротал время до завтрака, читая свое «Продвинутое Зельеделие». Обычно Гарри в постели учебников не читал; такое поведение, как справедливо замечал Рон, было совершенно неприличным для любого, кроме Гермионы, которая была просто повернута на этом. Однако Гарри склонялся к тому, что экземпляр «Продвинутого Зельеделия», принадлежавший Принцу-Полукровке, вряд ли можно было считать учебником. Чем больше Гарри углублялся в книгу, тем больше осознавал, сколько же там всего; не только полезные подсказки и упрощения при зельеварении, заработавшие ему столь блистательную репутацию у Слагхорна, но и впечатляющие сглазы, записанные на полях; судя по многочисленным вычеркиваниям и вариантам, Принц сам их все изобрел.
Гарри уже испытал несколько изобретенных Принцем заклинаний. Так, например, одно заклятие вызывало чрезвычайно быстрый рост ногтей (Гарри опробовал его на Крэббе в школьном коридоре, с весьма приятным результатом); еще был сглаз, прилепляющий язык к нёбу (он был применен Гарри дважды к ни о чем не подозревавшему Аргусу Филчу, что вызывало всеобщие аплодисменты); и, наконец, возможно самое полезное из всех – Muffliato, заклинание, заполнявшее уши всех находящихся поблизости неразборчивым гудением, что позволяло вести длительные разговоры во время уроков, не боясь подслушивания. Единственным человеком, не находившим эти заклинания забавными, была Гермиона; она смотрела на это все с явственным неодобрением и отказывалась участвовать в разговоре, если Гарри применял на кого-либо заклинание Muffliato.
Усевшись в кровати, Гарри развернул книгу боком, чтобы получше рассмотреть записи, относящиеся к заклинанию, которое, видимо, вызвало у Принца определенные затруднения. Там было много вычеркнутых слов и исправлений, а в конце, втиснутая в угол страницы, надпись:
Levicorpus (нвбл)
Слушая, как дождь и ветер неистово стучатся в окна и как храпит Невилл, Гарри не отрываясь смотрел на буквы в скобках. Нвбл… это должно было означать «невербальное». Гарри засомневался, сможет ли он применить данное конкретное заклинание; с невербальными заклинаниями у него по-прежнему были трудности, что Снейп с удовольствием комментировал на каждом занятии ЗоТИ. С другой стороны, до сих пор Принц проявлял себя гораздо лучшим учителем, нежели Снейп.
Направив палочку куда-то в пространство, Гарри сделал ей движение вверх и мысленно произнес: «Levicorpus!»
– Ааааааааррр!
Мелькнула вспышка света, и комната наполнилась голосами: вопль Рона разбудил всех. Гарри в панике отшвырнул «Продвинутое Зельеделие»; Рон висел в воздухе вверх ногами, словно подцепленный за лодыжку невидимым крюком.
– Прости! – закричал Гарри, в то время как Дин и Шимус хохотали во все горло, а вывалившийся из кровати Невилл поднимался с пола. – Погоди – я щас тебя спущу…
Он потянулся за учебником зельеварения и в панике начал его лихорадочно перелистывать, ища нужную страницу; наконец он ее нашел и расшифровал неразборчивое слово, записанное под заклинанием; молясь, чтобы это оказался противосглаз, Гарри изо всех сил подумал: «Liberacorpus!»
В комнате вспыхнуло вновь, и Рон бухнулся на свой матрас.
– Прости, – слабым голосом повторил Гарри; Дин и Шимус продолжали хохотать.
– Завтра, – приглушенным голосом попросил Рон, – я предпочел бы, чтобы ты поставил будильник.
К тому времени, когда они оделись, закутавшись в несколько связанных миссис Уизли свитеров и взяв в руки плащи, шарфы и перчатки, шок Рона прошел, и он решил, что новое Гаррино заклинание чертовски забавное; настолько забавное, что он попотчевал этой историей Гермиону сразу же, как только они сели завтракать.
– …и тут вспыхнуло еще раз, и я снова приземлился на кровать! – ухмыльнулся Рон, накладывая себе сосисок.
Гермиона выслушала эту анекдотическую историю без малейшей тени улыбки, после чего с ледяным видом повернулась к Гарри.
– Это заклинание совершенно случайно не из той твоей книжки по зельеварению? – поинтересовалась она.
Гарри хмуро глянул на нее.
– Всегда подозреваешь худшее, да?
– Оттуда?
– Ну… допустим, оттуда, ну и что с того?
– Стало быть, ты просто-напросто решил опробовать незнакомое и неизвестно кем вписанное в книгу заклинание и посмотреть, что получится?
– Ну и что с того, что оно вписано в книгу от руки? – Гарри предпочел не отвечать на остальную часть вопроса.
– А то, что оно, возможно, не одобрено Министерством Магии, – ответила Гермиона. – А еще, – добавила она, увидев, как Гарри и Рон возвели очи горе, – мне начинает казаться, что этот Принц – малость подозрительный тип.
Тут же и Гарри, и Рон ее перебили.
– Это была просто шутка! – воскликнул Рон, опрокидывая бутылку с кетчупом над своими сосисками. – Просто прикольная шутка, Гермиона, только и всего!
– Подвешивание людей вверх ногами за лодыжки? – спросила Гермиона. – Кто тратит время и силы на придумывание таких заклинаний?
– Фред и Джордж, – пожал плечами Рон. – Это в их стиле. И еще, э…
– Мой папа, – тихо произнес Гарри. Он только сейчас вспомнил.
– Что?! – воскликнули Рон и Гермиона одновременно.
– Мой папа применял это заклинание. Я… мне Люпин рассказывал.
Это последнее было неправдой; на самом деле Гарри видел, как его отец применял это заклинание к Снейпу, но он никогда не рассказывал Рону и Гермионе про эту конкретную свою экскурсию в Думшлаг. Теперь, однако, его посетила замечательная мысль. Не мог ли Принц-Полукровка оказаться?..
– Может, твой папа и применял его, Гарри, – гнула свою линию Гермиона, – но не только он. Мы видели, как целая куча народу его применяла, на случай если ты забыл. Подвешивали людей в воздухе. Заставляли их летать, спящих, беспомощных.
Гарри уставился на нее. Ощутив внезапную слабость, он тоже вспомнил поведение Упивающихся Смертью во время Кубка мира по квиддичу. Рон поспешил ему на выручку.
– Это было совсем другое, – стойко парировал он. – Они этим злоупотребляли. А Гарри и его папа просто прикалывались. Просто тебе не нравится Принц, Гермиона, – добавил он, сурово ткнув в ее сторону сосиской, – потому что он лучше тебя в Зельях…
– Это тут совершенно ни при чем! – покраснев, ответила Гермиона. – Я просто считаю, что это очень безответственно – применять заклинания, когда вы даже не знаете, для чего они; и прекратите наконец говорить об этом «Принце» так, словно это его титул! Держу пари, это просто дурацкое прозвище, и вообще мне он совсем не кажется такой очаровательной персоной!
– Не понимаю, с чего ты это все взяла, – возбужденно сказал Гарри. – Если бы это был подрастающий Упивающийся Смертью, он не стал бы хвастаться тем, что он «Полукровка», разве не так?
Произнося это, Гарри вспомнил, что его отец был чистокровный, но он выкинул эту мысль из головы; об этом он будет волноваться позже…
– Упивающиеся Смертью не могут все быть чистокровными, сейчас просто не нашлось бы столько чистокровных волшебников, – упрямо заявила Гермиона. – Я полагаю, большая их часть – полукровки, притворяющиеся чистыми. Они только муглерожденных ненавидят, если б вы с Роном к ним присоединились, они были бы только рады.
– Ну уж мне они никак не позволили бы стать Упивающимся Смертью! – возмущенно произнес Рон и с такой яростью ткнул вилкой в сторону Гермионы, что насаженный на нее кусок сосиски слетел и попал в голову Эрни Макмиллану. – Вся моя семья – кровоотступники! Для Упивающихся Смертью это так же плохо, как муглерожденные!
– Ну а меня они, конечно, всю жизнь мечтают заполучить в ряды, – саркастически добавил Гарри. – Мы бы с ними были лучшими друзьями, если б только они раз за разом не пытались меня пришить.
При этих словах Рон рассмеялся; даже Гермиона не смогла подавить улыбку. Отвлечение от темы неожиданно появилось в форме Джинни.
– Эй, Гарри, меня попросили передать тебе вот это.
«Это» оказалось свитком пергамента, на котором знакомым косым бисерным почерком было написано гаррино имя.
– Спасибо, Джинни… это следующий урок с Дамблдором! – сообщил Гарри Рону и Гермионе, развернув пергамент и быстро прочитав его содержимое. – В понедельник вечером! – неожиданно на душе его стало легко и радостно. – Пошли с нами в Хогсмид, Джинни? – предложил он.
– Я иду с Дином – может, там увидимся, – ответила она, помахала им рукой и отошла.
Филч, как обычно, стоял у дубовых входных ворот, сверяя выходящих со списком имен тех, кто имел разрешение на посещение Хогсмида. Процедура заняла больше времени, чем обычно, поскольку Филч по три раза проверял каждого Сенсором Секретности.
– Кому какое дело, если мы проносим Темную фигню ИЗ Хогвартса? – требовательно спросил Рон, с опаской глядя на длинный тонкий Сенсор Секретности. – Не лучше ли вам проверять, что мы принесем ОБРАТНО?
Эта тирада стоила ему нескольких дополнительных тычков Сенсором, отчего он продолжал дрожать, уже когда все трое вышли наружу под дождь и ветер.
Прогулка до Хогсмида не доставила им ни малейшего удовольствия. Гарри обернул шарф вокруг носа и рта; открытая часть лица быстро окоченела, и кожа стала очень чувствительной. Дорога к деревне была заполнена студентами, согнувшимися против злого ветра. Несколько раз Гарри задался вопросом, не лучше ли им было остаться в тепле общей комнаты; а когда они наконец-то добрались до Хогсмида и обнаружили, что магазин шуток Зонко закрыт, Гарри практически окончательно уверился, что ничего хорошего из этой прогулки не выйдет. Рон указал закутанной в толстую перчатку рукой на милосердно открытые «Медовинки», и Гарри с Гермионой, пошатываясь от ветра, пошли в битком набитый магазин вслед за ним.
– Слава богу, – поежился Рон, когда их окутал теплый, пахнущий ирисками воздух. – Давайте никуда больше отсюда не пойдем.
– Гарри, мо’мальчик! – прогудел голос прямо у них за спиной.
– О нет, – прошептал Гарри. Троица развернулась и посмотрела на профессора Слагхорна, одетого в колоссальных размеров меховую шапку и пальто с таким же меховым воротником. Слагхорн сжимал в руках большую коробку ананасовых цукатов и, казалось, занимал собой по меньшей мере четверть магазина.
– Гарри, ты пропустил уже три моих скромных ужина! – произнес Слагхорн, добродушно тыкая его пальцем в грудь. – Так не пойдет, мо’мальчик, ты должен там появляться! Мисс Грейнджер от них в восторге, так ведь?
– Да, – беспомощно кивнула Гермиона, – они действительно…
– Так почему ты не приходишь вместе с ней? – потребовал ответа Слагхорн.
– Ну, у меня квиддичные тренировки, профессор, – ответил Гарри, который действительно назначал квиддичные тренировки всякий раз, как получал от Слагхорна приглашения, перевязанные светло-фиолетовыми ленточками. Эта стратегия позволяла ему не оставлять Рона в одиночестве, а после они частенько развлекались, когда Джинни изображала Гермиону, стиснутую между МакЛэггеном и Забини.
– Что ж, я надеюсь, что вы выиграете свой первый матч после столь усердной работы! Но немного отдыха еще никому не вредило. Теперь, как насчет вечера понедельника? Ты же вряд ли захочешь тренироваться в такую погоду…
– Не могу, профессор, у меня… э… в тот вечер встреча с профессором Дамблдором.
– Вновь неудача! – драматическим голосом воскликнул Слагхорн. – Ну ладно… Ты не сможешь избегать меня вечно, Гарри!
И, царственно взмахнув рукой, он вперевалку вышел из магазина, обратив на Рона ровно столько внимания, сколько он обратил бы на кучку тараканьих яиц.
– Поверить не могу, что ты увильнул еще от одного ужина, – покачала головой Гермиона. – Ты знаешь, они не настолько плохи… Иногда там даже забавно… – тут она заметила выражение лица Рона. – Ой, глядите – у них тут появились Сахарные перья Делюкс – их хватает на несколько часов!
Довольный, что Гермиона сменила тему, Гарри выказал новым сверхдлинным Сахарным перьям гораздо больший интерес, чем при нормальных обстоятельствах, однако Рон по-прежнему выглядел угрюмым и лишь пожал плечами в ответ на вопрос Гермионы, куда он хочет пойти дальше.
– Пошли в «Три Помела», – предложил Гарри. – Там должно быть тепло.
Они вновь замотали лица шарфами и вышли из магазина. После сладкого тепла «Медовинок» ветер резал лица, словно ножом. Улица была не очень-то запружена; никто не задерживался потрепаться, все просто спешили по своим делам. Исключение составляли два человека, стоящие немного впереди них, прямо напротив «Трех Помельев». Один из них был очень высокий и худой; вглядевшись сквозь залитые дождем стекла очков, Гарри узнал бармена, работавшего в другом пабе Хогсмида, «Кабаньей Голове». Когда Гарри, Рон и Гермиона подошли ближе, бармен плотнее закутался в плащ и удалился, оставив второго, более низкорослого мужчину вертеть что-то в руках. Они подошли уже менее чем на фут, когда Гарри наконец сообразил, кто это.
– Мандангус!
Приземистый кривоногий человек с длинными спутанными рыжеватыми волосами подпрыгнул на месте и уронил древний саквояж; тот раскрылся, извергнув из себя что-то напоминающее содержимое витрины лавки старьевщика.
– А, привет, ‘Арри, – сказал Мандангус Флетчер, крайне неубедительно пытаясь выглядеть беззаботным. – Ну, не буду тя задерживать.
После чего он завозился, пытаясь собрать с земли содержимое саквояжа с видом человека, изо всех сил стремящегося удалиться поскорее.
– Ты это все продаешь? – спросил Гарри, наблюдая, как Мандангус хватает кучу грязного вида предметов, валяющихся на земле.
– Ну, надо ж на че-то жить-то, – ответил Мандангус. – Дай-ка мне вон то!
Рон нагнулся и подобрал что-то серебряное.
– Погоди-ка, – медленно произнес он. – Это выглядит знакомо…
– Спасибо! – Мандангус выхватил кубок из роновой руки и засунул его обратно в сак. – Ну, увидимся… АЙ!
Гарри схватил Мандангуса за глотку и прижал к стене паба. Крепко держа его одной рукой, другой он вытащил волшебную палочку.
– Гарри! – взвизгнула Гермиона.
– Ты взял это из дома Сириуса, – обвиняюще заявил Гарри, стоя нос к носу с Мандангусом и вдыхая исходящий от него неприятный запах старого табака и спирта. – Там был фамильный герб Блэков.
– Я… нет… что?.. – просипел Мандангус, лицо которого медленно приобретало фиолетовый оттенок.
– Что, вернулся в ту ночь, когда он умер, чтобы обобрать дом?! – прорычал Гарри.
– Я… нет…
– Отдавай сейчас же!
– Гарри, ты не должен! – вскрикнула Гермиона, когда лицо Мандангуса стало синим.
Послышался звук удара, и Гарри почувствовал, как его рука отлетела от горла Мандангуса. Глотая воздух и шипя, Мандангус схватил свой упавший саквояж, затем – БРЯК – Дезаппарировал.
Гарри выругался во весь голос, разворачиваясь на месте, чтобы посмотреть, куда делся Мандангус.
– ВЕРНИСЬ, ТЫ, ВОРЮГА!..
– Бесполезно, Гарри.
Из ниоткуда вдруг возникла Тонкс; ее мышиного цвета волосы были мокры от дождя.
– Мандангус сейчас, должно быть, уже в Лондоне. Орать бесполезно.
– Он тырил вещи Сириуса! Он их тырил!
– Да, но тем не менее, – сказала Тонкс, которую эта информация, похоже, абсолютно не взволновала, – тебе надо уйти с холода.
Она проследила, чтобы Гарри, Рон и Гермиона прошли в «Три Помела». Оказавшись внутри, Гарри тут же взорвался вновь: «Он тырил вещи Сириуса!»
– Я знаю, Гарри, но, пожалуйста, сядь, люди смотрят, – прошептала Гермиона. – Иди и сядь, я принесу что-нибудь выпить.
Через несколько минут, когда Гермиона вернулась к их столу с тремя бутылками Масляного эля, Гарри все еще кипел.
– Неужели Орден не может контролировать Мандангуса?! – яростным шепотом спросил Гарри друзей. – Неужели они не могут хотя бы не давать ему красть все, что плохо лежит, когда он находится в штаб-квартире?
– Шшш! – отчаянно прошипела Гермиона, оглядываясь, чтобы проверить, не слушает ли кто; поблизости сидела пара магов, взиравших на Гарри с большим интересом, и неподалеку к столбу небрежно прислонился Забини. – Гарри, я бы на твоем месте тоже разозлилась, я знаю, что это он твои вещи крадет…
Гарри подавился Масляным элем; он на какое-то время совершенно забыл, что владеет домом двенадцать по площади Гриммолд.
– Точно, это мои вещи! – заявил он. – Понятно, что он был не рад меня видеть! Ну ладно, я расскажу Дамблдору, что происходит, он единственный, кого боится Мандангус.
– Отличная мысль, – прошептала Гермиона, явно довольная тем, что Гарри постепенно успокаивался. – Рон, что там такое интересное?
– Ничего такого, – быстро ответил Рон, тут же отвернувшись от бара; Гарри догадался, что он пытался найти привлекательную пышнотелую женщину, работающую в баре, мадам Розмерту, к которой он давно питал некоторую слабость.
– Мне кажется, это «ничего такого» сейчас в задней комнате, пополняет запасы Огневиски, – ядовито сказала Гермиона.
Рон проигнорировал этот укол, потягивая эль в исполненном достоинства (как, видимо, ему казалось) молчании. Гарри думал о Сириусе и о том, что тот все равно ненавидел эти серебряные кубки. Гермиона барабанила пальцами по столу, переводя глаза с Рона на бар и обратно.
Как только Гарри осушил свою бутылку, она предложила:
– Ну что, будем считать сегодняшнюю программу завершенной и пойдем обратно в школу?
Гарри и Рон кивнули; прогулка сложилась неудачно, и чем дольше они сидели, тем сильнее портилась погода. Вновь они поплотнее завернулись в плащи и шарфы и натянули перчатки; вслед за Кэти Белл и ее подружкой вышли из паба и направились обратно по главной улице. Пока они устало тащились к Хогвартсу по замерзшей грязи, мысли Гарри ни с того ни с сего перекинулись на Джинни. Они не пересеклись с ней, думал Гарри, несомненно потому, что она с Дином уютно устроилась в чайном магазинчике мадам Паддифут, пристанище счастливых парочек. Сердито наклонив голову навстречу косым струям воды, он продолжил идти.
Прошло некоторое время, прежде чем Гарри осознал, что доносимые до них ветром голоса Кэти Белл и ее подружки становятся все громче и пронзительнее. Гарри искоса глянул на их размытые фигуры. Девушки спорили о чем-то, что Кэти держала в руках.
– Это тебя совершенно не касается, Линн! – услышал Гарри голос Кэти.
Дорога свернула; дождь усилился, заливая Гаррины очки. В тот момент, когда он поднял руку в перчатке, чтобы стереть с них воду, Линн удалось вцепиться в сверток, который держала Кэти; та потянула его обратно, и сверток упал на землю.
Неожиданно Кэти взмыла в воздух; не так, как Рон, комично подвешенный за лодыжку, а грациозно, раскинув руки, словно собираясь полететь. Но тем не менее что-то в этом было не так, что-то жуткое… Ветер полоскал ее волосы вокруг головы, но глаза ее были закрыты, а лицо ничего не выражало. Гарри, Рон, Гермиона и Линн остановились как вкопанные, не отводя от Кэти глаз.
Затем, в шести футах над землей, Кэти издала ужасающий вопль. Ее глаза распахнулись, но что бы она ни видела или чувствовала, это причиняло ей страшную муку. Она кричала не останавливаясь; Линн тоже закричала и, ухватив Кэти за лодыжки, попыталась притянуть ее обратно к земле. Гарри, Рон и Гермиона устремились на помощь, но как только они схватили Кэти за ноги, та свалилась на них; Гарри и Рон исхитрились ее поймать, но девушка извивалась настолько отчаянно, что они с трудом ее удерживали. Все, что им удалось, – это положить Кэти на землю, где она металась и кричала, явно не в состоянии узнать кого-либо из них.
Гарри оглянулся; вокруг не было ни души.
– Оставайтесь здесь! – крикнул он остальным, пытаясь перекрыть вой ветра. – Я пойду за помощью!
Он рванул в направлении школы; ему никогда раньше не доводилось видеть, чтобы кто-то вел себя так, как Кэти сейчас, и ему не приходило в голову никаких идей, что бы могло это вызвать; не снижая скорости, он прошел поворот и врезался во что-то напоминающее огромного, вставшего на задние лапы медведя.
– Хагрид! – выдохнул он, выпутываясь из живой изгороди, в которую отлетел.
– Гарри! – воскликнул Хагрид, облаченный в свое огромное грубое пальто из бобровых шкурок; капли воды виднелись в его бровях и бороде. – А я тока что ходил к Гроупу, он так быстро все схватывает, ты не…
– Хагрид, там человек ранен, или проклят, или что-то типа…
– Че? – переспросил Хагрид, склоняясь ниже, чтобы сквозь завывание ветра расслышать гаррины слова.
– Там человек проклят! – завопил Гарри.
– Проклят? Кто проклят – не Рон? Гермиона?
– Нет, это не они, это Кэти Белл – сюда…
Они вдвоем побежали по дороге обратно. Скоро они обнаружили маленькую группу людей, окружающих Кэти, которая по-прежнему корчилась и кричала, лежа на земле; Рон, Гермиона и Линн вместе пытались ее успокоить.
– Назад! – крикнул Хагрид. – Дайте я на нее гляну!
– С ней что-то случилось! – всхлипнула Линн. – Я не знаю что…
Секунду Хагрид смотрел на Кэти, затем без единого слова нагнулся, взял ее на руки и побежал к замку. Спустя несколько секунд пронзительные вскрики Кэти затихли вдали, и все, что они по-прежнему слышали, был вой ветра.
Гермиона поспешила к рыдающей подружке Кэти и обняла ее за плечо.
– Тебя Линн зовут, да?
Девушка кивнула.
– Это произошло неожиданно, или?..
– Это было, когда порвался сверток, – всхлипнула Линн, показывая на лежащий на земле промокший сверток из коричневой бумаги; сверток приоткрылся, и изнутри блестело что-то зеленое.
Рон нагнулся и протянул руку, но Гарри схватил ее и потянул обратно.
– Не прикасайся к нему!
Он сел на корточки. Из бумаги кокетливо выглядывало украшенное опалами ожерелье.
– Я видел эту штуку раньше, – произнес Гарри, не отрывая взгляда от ожерелья. – Когда-то давно она была на витрине у «Борджина и Беркса». Там было написано, что это ожерелье проклято. Похоже, Кэти до него дотронулась. – Он поднял голову и посмотрел на Линн, начавшую шататься. – Как оно попало к Кэти?
– Ну… из-за этого мы и спорили. Она вышла из туалета в «Трех Помельях» со свертком в руках, сказала, что это подарок кое для кого в Хогвартсе и что она должна его отнести. Она так странно выглядела, когда это говорила… О нет, о нет, конечно, она была под Империусом, а я этого не заметила!
Линн вновь ударилась в слезы. Гермиона мягко похлопала ее по плечу.
– Она не сказала, кто передал это ей, Линн?
– Нет… она не хотела мне говорить… Я сказала, что она ведет себя как дура, и чтобы она не несла его в школу, но она ничего не слушала, а… а потом я попыталась его у нее отнять, и… и… – и Линн испустила стон отчаяния.
– Давайте пойдем к школе, – сказала Гермиона, по-прежнему одной рукой обнимая Линн. – Там мы сможем узнать, как она. Давай…
Гарри мгновение помешкал, затем размотал с лица шарф и, не обращая внимания на «ах!» Рона, осторожно обернул шарфом ожерелье и поднял его.
– Надо будет показать это мадам Помфри, – пояснил он.
Следуя по дороге за Гермионой и Линн, Гарри лихорадочно размышлял. Уже войдя на территорию школы, он заговорил, не в силах больше удерживать мысли в голове.
– Малфой знает про это ожерелье. Оно было в витрине «Борджина и Беркса» четыре года назад; когда я прятался от Малфоя и его отца, я видел, как Малфой его рассматривал. Вот что он покупал в тот день, когда мы за ним следили! Он вспомнил его и вернулся за ним!
– Я… я не знаю, Гарри, – неуверенно произнес Рон. – В «Борджин и Беркс» ходит куча народу… и вроде эта девушка сказала, что Кэти получила его в женском туалете?
– Она сказала, что она вышла из туалета с ним, не обязательно она его получила именно там…
– МакГонагалл! – предостерегающе произнес Рон.
Гарри поднял голову. Действительно, по каменным ступеням им навстречу спешила профессор МакГонагалл.
– Хагрид утверждает, что вы четверо видели, что случилось с Кэти Белл, – прошу вверх, в мой кабинет! Что ты там держишь, Поттер?
– Это то, до чего она дотронулась, – ответил Гарри.
– Боже правый, – встревоженно сказала профессор МакГонагалл, забирая ожерелье из рук Гарри. – Нет, нет, Филч, они со мной! – поспешно добавила она в адрес Филча, нетерпеливо шаркающего к ним через холл с Сенсором Секретности наперевес. – Отнеси это ожерелье профессору Снейпу немедленно, и ни в коем случае не дотрагивайся до него, оставь его в шарфе!
Гарри и остальные последовали за профессором МакГонагалл вверх по лестнице и затем в ее кабинет. Залитые дождем окна дребезжали в своих рамах; в комнате было холодновато, несмотря на огонь, весело потрескивающий на каминной решетке. Профессор МакГонагалл закрыла дверь и быстро обошла свой стол, оказавшись лицом к Гарри, Рону, Гермионе и по-прежнему всхлипывающей Линн.
– Ну? – резко спросила она. – Что произошло?
С многочисленными остановками, пытаясь справиться с плачем, Линн рассказала профессору МакГонагалл, как Кэти пошла в туалет в «Трех Помельях» и вернулась оттуда, держа в руках неподписанный сверток; как Кэти выглядела немного странно; как они спорили о том, насколько разумно доставлять неизвестно что; и как этот спор закончился борьбой за сверток, который в результате порвался. Дойдя до этого места, Линн стала настолько подавленной, что добиться от нее еще хоть слова было невозможно.
– Хорошо, – мягко сказала профессор МакГонагалл. – Линн, пожалуйста, поднимись в госпитальное крыло и попроси мадам Помфри дать тебе чего-нибудь успокаивающего.
Как только она вышла из комнаты, профессор МакГонагалл вновь повернулась к Гарри, Рону и Гермионе.
– Что произошло, когда Кэти коснулась ожерелья?
– Она поднялась в воздух, – ответил Гарри, прежде чем Рон или Гермиона смогли заговорить. – Потом начала кричать, а потом свалилась. Профессор, можно мне пойти к профессору Дамблдору, пожалуйста?
– Директор до понедельника отсутствует, Поттер, – с удивленным видом ответила профессор МакГонагалл.
– Отсутствует? – рассерженно повторил Гарри.
– Да, Поттер, отсутствует! – резко произнесла профессор МакГонагалл. – Но я уверена, что все, что ты хочешь сообщить об этом ужасном происшествии, ты можешь рассказать и мне!
Какую-то долю секунды Гарри колебался. Профессор МакГонагалл не располагала к тому, чтобы поверять ей секреты; Дамблдор, хоть и был во многих отношениях более пугающим, оказался бы предпочтительнее, ибо вряд ли высмеял бы его теорию, какой бы дикой она ни была. Однако это был вопрос жизни и смерти, и не время было волноваться о том, будут над ним смеяться или нет.
– Я думаю, что ожерелье Кэти дал Драко Малфой, профессор.
По одну сторону от него Рон потер нос с явно смущенным видом; по другую Гермиона сделала движение ногой, словно стремясь немного увеличить дистанцию между собой и Гарри.
– Это очень серьезное обвинение, Поттер, – после паузы (которая потребовалась ей, чтобы выйти из шока) произнесла профессор МакГонагалл. – Есть ли у тебя доказательства?
– Нет, – ответил Гарри, – но… – и он рассказал ей о том, как они следили за Малфоем до «Борджина и Беркса» и как подслушали разговор между ним и Борджином.
Когда он закончил говорить, профессор МакГонагалл выглядела несколько смущенной.
– Малфой что-то отнес в «Борджин и Беркс» для ремонта?
– Нет, профессор, он только хотел, чтобы Борджин рассказал ему, как что-то починить, с собой у него этого не было. Но не в этом дело, суть в том, что он тогда же что-то купил, и я думаю, это и было то ожерелье…
– Ты видел, как Малфой выходил из магазина с похожим свертком?
– Нет, профессор, он сказал Борджину придержать это для него в магазине…
– Но Гарри, – перебила Гермиона, – Борджин спросил тогда, хочет ли он забрать это с собой, а Малфой ответил «нет»…
– Ну разумеется, потому что он не хотел его касаться! – сердито ответил Гарри.
– В точности он тогда произнес: «Как бы я выглядел, неся эту штуку по улице?», – заметила Гермиона.
– Ну вообще-то он действительно выглядел бы немного по-идиотски в этом ожерелье, – встрял Рон.
– Ох, Рон, – безнадежно сказала Гермиона. – Оно было бы тщательно завернуто, так что ему не пришлось бы его касаться, и он бы легко мог спрятать его под плащом, и никто бы не увидел! Я думаю, то, что он зарезервировал в «Борджине и Берксе», было либо очень громким, либо громоздким; что-то, что точно привлекло бы к нему внимание, если бы он понес это по улице, и он об этом знал – и вообще, – повысила голос она, прежде чем Гарри смог вмешаться, – я же спросила Борджина об этом ожерелье, неужели не помнишь? Когда я туда вошла и попыталась выяснить, что Малфой просил его придержать, я же его видела. А Борджин просто назвал мне цену, он не сказал, что оно уже продано или что-то такое…
– Ну, ты была настолько очевидна, что он через пять секунд понял, что тебе нужно, разумеется, он не собирался тебе говорить – и вообще, Малфой мог заказать его позже…
– А ну хватит! – оборвала их профессор МакГонагалл, прежде чем разозленная Гермиона открыла рот, чтобы парировать. – Поттер, я признательна за то, что ты мне это рассказал, но мы не можем обвинять Малфоя просто потому, что он посетил магазин, где могло быть приобретено это ожерелье. То же самое может быть верно в отношении сотен людей…
– Что я и говорил… – пробормотал Рон.
– …и в любом случае, мы в этом году применили здесь такие строгие меры безопасности, я не верю, что ожерелье могло попасть внутрь школы без нашего ведома…
– …но…
– …и более того, – поставила точку профессор МакГонагалл, – мистера Малфоя сегодня не было в Хогсмиде.
Гарри неподвижно таращился на нее, резко остывая.
– Откуда вы знаете, профессор?
– Потому что он отбывал у меня наказание. Он не сделал домашнюю работу по Трансфигурации дважды подряд. Так что спасибо за то, что ты высказал мне свои подозрения, Поттер, – сказала она, проходя мимо них, – но сейчас мне надо идти в госпитальное крыло проведать Кэти Белл. Желаю вам всем приятного дня.
Она открыла дверь кабинета и удерживала ее рукой. Им не оставалось ничего, кроме как без единого слова по очереди пройти мимо нее.
Гарри был сердит на своих друзей за то, что они приняли сторону МакГонагалл; тем не менее он не мог не присоединиться к ним, когда они начали обсуждать произошедшее.
– Как ты думаешь, кому Кэти должна была передать ожерелье? – спросил Рон, когда они поднимались по лестнице в общую комнату.
– А кто его знает, – ответила Гермиона. – Но кто бы это ни был, ему крупно повезло. Никто не смог бы открыть сверток, не коснувшись ожерелья.
– Оно могло предназначаться куче народу, – сказал Гарри. – Дамблдору – Упивающиеся Смертью с удовольствием бы избавились от него, он должен быть одной из их главных целей. Или Слагхорну – Дамблдор считает, что он был очень нужен Волдеморту, и они теперь вряд ли довольны, что он на стороне Дамблдора. Или…
– Или тебе, – с обеспокоенным видом закончила Гермиона.
– Это вряд ли, – возразил Гарри, – иначе Кэти просто повернулась бы и дала его мне там, на дороге, разве не так? Я был прямо за ее спиной всю дорогу от «Трех Помельев». Доставить сверток куда-то вне Хогвартса имело бы гораздо больший смысл, с учетом того, что Филч обыскивает всех входящих и выходящих. Удивляюсь, почему Малфой сказал ей отнести его в замок?
– Гарри, Малфоя не было в Хогсмиде! – сказала Гермиона, аж притопнув ногой от расстройства.
– Ну значит, это был его сообщник, – ответил Гарри. – Крэбб или Гойл – или, если хорошенько подумать, скорее всего еще какой-нибудь Упивающийся Смертью; теперь, когда он один из них, у него есть дружки куда лучше Крэбба с Гойлом…
Рон и Гермиона обменялись взглядами, в которых явственно читалось: «спорить с ним бесполезно».
– Диллиграут, – твердо проговорила Гермиона, когда они подошли к Толстой Леди.
Портрет распахнулся, пропуская их в общую комнату. Она была заполнена людьми и пахла сырой одеждой; похоже, из-за плохой погоды многие вернулись из Хогсмида пораньше. Однако беспокойного гудения, наполненного страхом и версиями, не было; очевидно, новости о происшедшем с Кэти пока не распространились.
– Если хорошенько подумать, это трудно назвать очень уж хитрым нападением, – заметил Рон, буднично выпихнув какого-то первокурсника из удобного кресла у огня и усевшись в него. – Проклятие даже до замка не дошло. Никакой защиты от дурака.
– Совершенно верно, – согласилась Гермиона, ногой вытолкнув Рона из кресла и предложив первокурснику усесться обратно. – Этот план был совсем не продуман.
– Но с каких это пор Малфой считается одним из величайших мыслителей мира? – задал риторический вопрос Гарри.
Ни Рон, ни Гермиона ему не ответили.