ГЛАВА 29. ПЛАЧ ФЕНИКСА
– Пошли, Гарри…
– Нет.
– Те незя так тут и оставаться, Гарри… Давай, пошли…
– Нет.
Он не хотел оставлять Дамблдора, не хотел куда-либо уходить. Рука Хагрида на его плече дрожала. Затем послышался еще один голос:
– Гарри, пошли.
Его руку обхватила другая, гораздо меньшая и более теплая, и потянула вверх. Он механически подчинился. Лишь бездумно плетясь обратно сквозь толпу, он ощутил намек на цветочный аромат и понял, что это Джинни ведет его в замок. Неразборчивые голоса долбили по ушам, всхлипывания, крики и плач пронзительно звучали в ночи, но Гарри и Джинни продолжали идти. По ступеням они поднялись в холл. На периферии Гарриного поля зрения мелькали чьи-то лица, какие-то люди смотрели на него, перешептывались, и, когда они шли к мраморной лестнице, гриффиндорские рубины на полу вокруг них сверкали подобно каплям крови.
– Идем в госпитальное крыло, – произнесла Джинни.
– Я не ранен.
– Это приказ МакГонагалл. Все там сейчас, Рон, и Гермиона, и Люпин, и все остальные…
Страх снова зашевелился в Гарриной груди: он совсем забыл про неподвижные фигуры, мимо которых он тогда пробежал.
– Джинни, кто еще погиб?
– Не волнуйся, из нас никто.
– Но Темный Знак – Малфой сказал, что он перешагнул через тело…
– Он перешагнул через Билла, но он жив, все нормально.
Однако в голосе ее Гарри почувствовал нечто, сулившее недоброе.
– Ты уверена?
– Конечно, уверена… Он… он просто немного не в порядке, вот и все. Грейбэк на него напал. Мадам Помфри сказала, что он никогда… никогда больше не будет выглядеть как раньше… – голос Джинни слегка задрожал. – На самом деле мы не знаем точно, какие будут последствия… В смысле, Грейбэк же оборотень, но в тот момент он не был преображен.
– Но другие… там были еще тела на полу…
– Невилл в госпитальном крыле, но мадам Помфри считает, что он полностью выздоровеет, и профессор Флитвик был без сознания, но он уже в порядке, только немного его шатает. Он настоял на том, чтобы уйти и присматривать за учениками Рэйвенкло. И еще один из Упивающихся Смертью мертв, в него угодило Убивающее проклятие, одно из тех, которые тот огромный блондин рассылал куда попало… Гарри, если бы у нас не было твоего Феликса, думаю, нас бы всех поубивали, но каждый раз в нас это все чуть-чуть не попадало…
Они добрались до госпитального крыла. Первым, кого увидел Гарри, открыв дверь, был спящий на ближайшей кровати Невилл. Рон, Гермиона, Луна, Тонкс и Люпин сгрудились вокруг другой кровати, стоящей в дальнем углу палаты. При звуке открывающейся двери они все повернули голову. Гермиона подбежала к Гарри и обняла его; Люпин также подошел, вид у него был встревоженный.
– Ты в порядке, Гарри?
– Я отлично… Как Билл?
Никто не ответил. Гарри посмотрел через плечо Гермионы и увидел на подушке Билла совершенно неузнаваемое лицо, настолько изрезанное и изорванное, что оно казалось гротескным. Мадам Помфри втирала в раны какую-то резко пахнущую зеленую мазь. Гарри тут же припомнил, как Снейп с легкостью залечил своей волшебной палочкой нанесенные Сектумсемпрой раны Малфоя.
– А их нельзя затянуть каким-нибудь заклинанием или типа того? – спросил он заведующую госпитальным крылом.
– Никакое заклинание с этим не справится, – ответила мадам Помфри. – Я испробовала все, что знаю, но от укусов оборотня лекарства нет.
– Но его же не в полнолуние укусили, – произнес Рон, глядя в лицо брата с таким упорством, словно каким-то образом мог вылечить его взглядом. – Грейбэк не преобразился, так что Билл не должен стать… стать настоящим?..
Он неуверенно посмотрел на Люпина.
– Не думаю, что Билл станет настоящим оборотнем, – сказал Люпин, – но это не означает, что все пройдет без следа. Это не простые ранения. Вряд ли они когда-либо полностью залечатся, и… и, возможно, у Билла теперь будут некоторые волчьи черты характера.
– Но Дамблдор наверняка ведь знает что-нибудь, что поможет, – с надеждой произнес Рон. – Где он, кстати? Билл дрался с этими маньяками, выполняя приказ Дамблдора, Дамблдор ему обязан, он просто не может оставить его в таком состоянии…
– Рон… Дамблдор мертв, – выдавила Джинни.
– Нет! – Люпин с диким видом перевел взгляд с Джинни на Гарри, словно надеясь, что тот опровергнет ее слова, но Гарри промолчал, и он рухнул в кресло рядом с кроватью Билла и закрыл лицо руками. Никогда раньше Гарри не видел, чтобы Люпин терял самообладание; он почувствовал, что видит что-то глубоко личное и что смотреть дальше неприлично. Он отвернулся и поймал взгляд Рона; ответным взглядом он безмолвно подтвердил сказанное Джинни.
– Как он умер? – прошептала Тонкс. – Как это произошло?
– Его убил Снейп, – ответил Гарри. – Я там был, я это видел. Мы вернулись обратно на Астрономическую башню, потому что именно там был Знак… Дамблдору было плохо, он был слаб, но, думаю, он понял, что это ловушка, как только услышал, как кто-то бежит вверх по лестнице. Он меня парализовал, я ничего не мог сделать, я был под плащом-невидимкой – и тут из двери выскочил Малфой и разоружил его…
Гермиона прижала руки ко рту, а Рон испустил стон. Губы Луны задрожали.
– …потом появились еще Упивающиеся Смертью… а потом Снейп… и Снейп это сделал. Авада Кедавра, – продолжать Гарри был не в силах.
Мадам Помфри разрыдалась. Никто на нее не обратил внимания, за исключением Джинни, прошептавшей:
– Шшш! Слушайте!
Всхлипнув, мадам Помфри прижала пальцы ко рту и широко раскрыла глаза. Где-то далеко в темноте запел феникс, запел так, как Гарри никогда раньше не слышал: это был горестный плач ужасающей красоты. И Гарри почувствовал, как он уже чувствовал раньше при звуках пения феникса, что эта музыка была не вовне, а где-то внутри него; это было его собственное горе, магическим образом превратившееся в песню, звучащую над парком и вплывающую в замок через все окна.
Гарри не знал, сколько времени они так простояли, вслушиваясь; равно он не знал, почему это скорбное пение несколько ослабило их боль; но казалось, что прошло много времени к тому моменту, когда госпитальная дверь открылась вновь и в палату вошла профессор МакГонагалл. Как и на остальных, на ней остались следы недавнего сражения: на лице виднелись царапины, мантия в нескольких местах порвана.
– Молли и Артур скоро прибудут, – сказала она, и магия музыки прекратилась: все встряхнулись, словно выйдя из транса. Кто-то снова перевел взгляд на Билла, другие начали тереть глаза, кто-то помотал головой. – Гарри, что произошло? По словам Хагрида, ты был с профессором Дамблдором, когда он… когда это произошло. Он сказал, что профессор Снейп имеет к этому какое-то…
– Снейп убил Дамблдора, – перебил Гарри.
Какое-то мгновение она не отрываясь смотрела на него, затем пошатнулась; мадам Помфри, похоже, полностью пришедшая в себя, подбежала вперед, призвала из воздуха стул и пододвинула его под МакГонагалл.
– Снейп, – слабым голосом повторила профессор МакГонагалл, рухнув на стул. – Мы все удивлялись… но он доверял… всегда доверял… Снейп… Не могу поверить…
– Снейп был превосходным Окклументом, – произнес Люпин непривычно жестким голосом. – Мы всегда это знали.
– Но Дамблдор клялся, что он на нашей стороне! – шепотом воскликнула Тонкс. – Я все время думала, что Дамблдор знал про Снейпа что-то такое, чего мы все не знали…
– Он всегда намекал, что у него железные основания доверять Снейпу, – пробормотала профессор МакГонагалл, вытирая уголки своих слезящихся глаз клетчатым носовым платком. – Я имею в виду… С таким прошлым, как у Снейпа… Конечно, люди не могли не удивляться… Но Дамблдор мне ясно дал понять, что раскаяние Снейпа было абсолютно искренним… Он и слова против Снейпа слышать не хотел!
– Хотела бы я знать, что такого ему наплел Снейп, что смог его убедить, – заявила Тонкс.
– Я знаю, – произнес Гарри, и все разом уставились на него. – Снейп передал Волдеморту информацию, из-за которой Волдеморт стал искать моих маму и папу. Затем Снейп сказал Дамблдору, что он не сознавал, что делает, что ему очень жаль всего, что он натворил, жаль, что они мертвы.
– И Дамблдор этому поверил? – потрясенным голосом спросил Люпин. – Дамблдор поверил, что Снейп сожалеет о смерти Джеймса? Да Снейп ненавидел Джеймса…
– И мою мать он тоже презирал, – кивнул Гарри, – потому что она была муглерожденная… Грязнокровкой ее называл…
Никто не поинтересовался, откуда Гарри все это известно. Все, казалось, остолбенели, пытаясь переварить кошмарную правду о произошедшем.
– Это все моя вина, – внезапно сказала профессор МакГонагалл. Она мяла в руках свой влажный платок; казалось, она была в прострации. – Все моя вина. Я этой ночью послала Филиуса, чтобы он привел Снейпа, я действительно послала за ним, чтобы он пришел и помог нам! Если бы я не поставила Снейпа в известность о том, что происходит, он, возможно, не присоединился бы к Упивающимся Смертью. Не думаю, что он знал, что они в замке, пока Филиус не сказал ему об этом, не думаю, что он вообще знал, что они собирались прийти.
– Это не твоя вина, Минерва, – твердо ответил Люпин. – Нам всем нужна была помощь, мы все рады были думать, что Снейп вот-вот придет…
– Значит, он прибыл на место драки и присоединился к Упивающимся Смертью? – уточнил Гарри, горя желанием узнать каждую деталь двуличия и бесчестности Снейпа, лихорадочно ища новые причины для того, чтобы ненавидеть его, чтобы поклясться отомстить.
– Не знаю точно, как это все произошло, – рассеянно произнесла профессор МакГонагалл. – Все так запутанно… Дамблдор сказал нам, что покинет школу на несколько часов и что мы должны патрулировать коридоры, просто на всякий случай… Ремус, Билл и Нимфадора должны были к нам присоединиться… Вот мы и патрулировали. Все было тихо. Каждый секретный выход из школы был под надзором. Мы знали, что никто не мог влететь по воздуху. На каждом входе в замок стояли мощные заклятья. По правде говоря, я до сих пор не понимаю, как Упивающиеся Смертью смогли войти…
– Зато я понимаю, – и Гарри кратко рассказал о паре Исчезальных шкафов и о магическом проходе, который они образовывали. – Так что они вошли через Насущную Комнату.
Почти против воли он глянул на Рона, затем на Гермиону. Оба выглядели совершенно уничтоженными.
– Я все испортил, – вяло сказал Рон. – Мы сделали, как ты нам сказал: проверили по Карте Мародера и не нашли на ней Малфоя, тогда мы подумали, что он опять в Насущной Комнате, и я, Джинни и Невилл пошли за ней наблюдать… но Малфой мимо нас проскочил.
– Он вышел из Комнаты где-то через час после того, как мы начали дежурить, – добавила Джинни. – Он был один и держал эту мерзкую скрюченную руку…
– Свою Руку Славы, – кивнул Рон. – Помнишь, ту, что дает свет только тому, кто ее держит?
– Как бы то ни было, – продолжила Джинни, – он, должно быть, проверял, чисто ли снаружи, чтобы выпустить Упивающихся Смертью, потому что как только он нас увидел, сразу швырнул что-то в воздух, и сразу стало абсолютно темно…
– Перуанский Порошок Мгновенной Тьмы, – сердито произнес Рон. – От Фреда и Джорджа. Надо будет мне с ними потолковать насчет того, кому они продают свои товары.
– Мы все испробовали – Lumos, Incendio, – сказала Джинни. – Ничто в этой тьме не помогало. Все, что мы могли сделать, – это на ощупь выбраться из коридора, и, пока мы выбирались, мы слышали, как мимо нас пробегают люди. Малфой, разумеется, мог видеть из-за этой своей Руки, и он их направлял, но мы не решались применять проклятия и прочие штуки, боясь попасть друг в друга, а к тому времени, как мы добрались до освещенного участка коридора, они уже убежали.
– К счастью, – хриплым голосом продолжил Люпин, – Рон, Джинни и Невилл наткнулись на нас почти сразу же и рассказали, что случилось. Мы нашли Упивающихся Смертью несколько минут спустя, они направлялись к Астрономической башне. Малфой, очевидно, не ожидал, что так много людей будет патрулировать; во всяком случае, видимо, весь свой Порошок Тьмы он уже израсходовал. Началась драка, они рассеялись, и мы начали их преследовать. Один из них, Гиббон, вырвался и убежал вверх по лестнице башни…
– Чтобы поставить Знак? – спросил Гарри.
– Да, должно быть, это он сделал, они наверняка договорились об этом еще до того, как покинули Насущную Комнату, – кивнул Люпин. – Но не думаю, что Гиббону очень нравилась идея одному там стоять и ждать Дамблдора, потому что он прибежал обратно вниз, чтобы присоединиться к драке, и в него тут же попало Убивающее проклятие, которое перед тем чуть не досталось мне.
– Значит, если Рон вместе с Джинни и Невиллом смотрел за Насущной Комнатой, – с этими словами Гарри повернулся к Гермионе, – то ты была?..
– Около кабинета Снейпа, да, – со слезами на глазах прошептала Гермиона, – вместе с Луной. Мы там болтались неизвестно сколько времени, и ничего не происходило… Мы не знали, что творится наверху, Рон забрал Карту Мародера… Где-то около полуночи в подземелье прибежал профессор Флитвик. Он кричал про Упивающихся Смертью, проникших в замок, думаю, он вообще не осознал, что там были мы с Луной, он просто ворвался в Снейпов кабинет, и мы услышали, как он сказал, что Снейп должен пойти с ним и помочь, а потом мы услышали громкий удар, и Снейп выскочил из комнаты, и он нас увидел, и…
– И что? – поторопил ее Гарри.
– Я так сглупила, Гарри! – высоким шепотом воскликнула Гермиона. – Он сказал, что профессор Флитвик упал, и что нам надо пойти позаботиться о нем, а он… а он должен пойти помочь драться с Упивающимися Смертью…
От стыда она закрыла лицо руками и дальше говорила в пальцы, так что ее голос звучал приглушенно.
– Мы вошли в его кабинет, чтобы посмотреть, чем мы можем помочь профессору Флитвику, и нашли его на полу без сознания… И, ох, сейчас это так очевидно, Снейп наверняка оглушил Флитвика, но мы тогда этого не поняли, Гарри, мы просто не поняли, мы просто отпустили Снейпа!
– Вы не виноваты, – твердо сказал Люпин. – Гермиона, если бы вы не подчинились Снейпу, вероятно, он бы просто убил и тебя, и Луну.
– Значит, он поднялся наверх, – продолжил Гарри; в воображении его встала картина бегущего вверх по мраморной лестнице Снейпа, на бегу извлекающего волшебную палочку, а черная мантия, как обычно, развевалась у него за спиной, – и добрался до места, где вы сражались…
– Нам было тяжело, мы уступали, – тихо промолвила Тонкс. – Гиббон выбыл, но остальные Упивающиеся Смертью, похоже, были готовы драться насмерть. Невилл был ранен, Билла искусал Грейбэк… Было темно… повсюду летали проклятия… Малфой пропал, ему, должно быть, удалось проскочить к лестнице и наверх в башню… Затем часть их побежала за ним, но один из них перекрыл за собой лестницу каким-то непонятным проклятием… Невилл в него врезался, и его отбросило…
– Никто из нас не смог пройти, – произнес Рон, – а этот толстый Упивающийся Смертью продолжал пулять сглазы во все стороны, они отлетали от стен и едва не попадали в нас…
– И тут появился Снейп, – снова продолжила Тонкс. – И тут же раз – и его нет…
– Я видела, как он к нам бежит, но тут меня чуть не задел сглаз этого огромного Упивающегося Смертью, я пригнулась и больше его не видела, – сказала Джинни.
– А я увидел, как он проскочил сквозь этот проклятый барьер, словно его там не было, – произнес Люпин. – Я попытался последовать за ним, но меня отбросило, как и Невилла…
– Он, видимо, знал это заклинание, а мы нет, – прошептала МакГонагалл. – Он же, в конце концов, был преподавателем Защиты от Темных Искусств… Я тогда просто подумала, что он спешит в погоню за Упивающимися Смертью, которые сбегали верх, в башню…
– Ага, он спешил, – злобно сказал Гарри, – но только чтобы помочь им, а не чтобы остановить… и держу пари, что для того, чтобы пройти через этот барьер, нужно было иметь Темный Знак… Так, а что произошло, когда он вернулся обратно?
– Ну, тот большой Упивающийся Смертью как раз пустил сглаз, из-за которого обвалилась половина потолка, и проклятие, перекрывшее лестницу, также было сброшено, – ответил Люпин. – Мы все кинулись вперед – то есть все, кто еще был на ногах, – и тогда прямо из пыли появились Снейп и мальчишка… Естественно, никто из нас на них не напал…
– Мы их просто пропустили, – тусклым голосом произнесла Тонкс. – Мы думали, за ними гонятся Упивающиеся Смертью… а в следующий момент вернулись остальные Упивающиеся Смертью и Грейбэк, и мы снова начали драться… Кажется, я слышала, как Снейп что-то кричал, но не разобрала, что именно…
– Он кричал «все кончено», – кивнул Гарри. – Он сделал то, что хотел.
Повисло молчание. Плач Фоукса все еще разносился по темному хогвартскому парку. Пока музыка плыла в воздухе, в Гаррину голову против воли проникали незваные мысли… Унесли ли уже тело Дамблдора от подножья башни? Что с ним будет дальше? Где оно упокоится? Он сжал кулаки в карманах мантии. Костяшки пальцев правой руки ощутили холодную поверхность поддельного Хоркрукса.
Дверь госпитального крыла распахнулась, заставив всех подпрыгнуть. В палату ворвались мистер и миссис Уизли, сразу за ними вбежала Флер, ее красивое лицо было искажено ужасом.
– Молли – Артур… – произнесла профессор МакГонагалл, вскакивая и спеша им навстречу. – Мне так жаль…
– Билл, – прошептала миссис Уизли, едва увидев изуродованное лицо Билла, и пронеслась мимо профессора МакГонагалл. – Ох, Билл!
Люпин и Тонкс поспешно встали и отошли, чтобы мистер и миссис Уизли смогли подойти ближе к кровати. Миссис Уизли склонилась над сыном и прижалась губами к окровавленному лбу.
– Так вы говорите, его атаковал Грейбэк? – не отрывая взгляда от Билла, рассеянно спросил мистер Уизли у профессора МакГонагалл. – Но он не был преображен? Тогда что это означает? Что будет с Биллом?
– Мы пока не знаем, – профессор МакГонагалл беспомощно взглянула на Люпина.
– Вероятно, какое-то заражение останется, Артур, – сказал Люпин. – Случай очень необычный, возможно, даже уникальный… Мы не знаем, на что он будет похож, когда очнется…
Миссис Уизли взяла у мадам Помфри вонючую мазь и принялась втирать ее в раны Билла.
– А Дамблдор… – продолжил мистер Уизли. – Минерва, это правда, что… Неужели он действительно?..
Профессор МакГонагалл кивнула; Гарри в этот момент почувствовал, как Джинни рядом с ним шевельнулась, и перевел взгляд на нее. Она, чуть прищурившись, неотрывно смотрела на Флер, с застывшим лицом глядевшую на Билла.
– Дамблдор умер, – прошептал мистер Уизли, но для миссис Уизли в этот момент существовал лишь старший сын; она начала всхлипывать, и слезы капали на изуродованное лицо Билла.
– Конечно, не важно, как он выглядит… Это на с-самом деле не очень важно… Но он всегда был такой красивый м-мальчуган… Всегда такой красивый… И он с-собирался жениться!
– И что ви хотьите этим сказать? – неожиданно громко произнесла Флер. – Что значит, он собиралься жениться?
Миссис Уизли с ошеломленным видом подняла свое залитое слезами лицо.
– Ну… это… только…
– Ви думаете, Билль большье нье захочет на мнье жениться? – агрессивно вопросила Флер. – Ви думаете, что из-за этьих укусов он не будет менья льюбить?
– Нет, я совсем не то…
– Потому что он будет! – Флер выпрямилась во весь рост и откинула назад свою серебряную гриву. – Какого-то там оборотня недостаточно, чтобы Билль менья разлюбиль!
– Да, конечно же, – сказала миссис Уизли, – но я просто подумала… после того, как… как он…
– Ви подумали, что я передумаю виходить за Билльа? Или, можьет бить, ви на это надеялись? – ноздри Флер начали грозно раздуваться. – Что мнье за дельо до того, как он вигльядит? Моей красоти вполнье хватит на нас обоих, я так польягаю! Всье, что означают эти шрами – это что мой муж храбр! И это я буду дельять! – яростно добавила она, оттолкнув миссис Уизли в сторону и выхватив у нее из рук мазь.
Отступив поближе к мужу, миссис Уизли со странным выражением лица наблюдала за Флер, вытиравшей раны Билла. Никто не произносил ни слова; Гарри не осмеливался даже двинуться. Как и все, он ждал взрыва.
– У нашей тетушки Мериел, – после долгой паузы произнесла миссис Уизли, – есть очень красивая диадема, гоблинской работы – я уверена, что смогу убедить тетушку одолжить ее тебе на свадьбу. Она очень любит Билла, понимаешь, а к твоим волосам эта диадема подойдет просто замечательно.
– Спасьибо, – скованно ответила Флер. – Я увьерена, что это будет замечательно.
А потом – Гарри не уловил мгновения, когда это произошло – обе женщины обнимались и плакали друг у друга на плече. Абсолютно ошарашенный, недоумевающий, не сошел ли мир с ума, он обернулся: Рон казался таким же ошеломленным, каким Гарри себя чувствовал, а Джинни и Гермиона с изумленным видом смотрели друг на друга.
– Видишь! – воскликнул сдавленный голос. Тонкс в упор смотрела на Люпина. – Она по-прежнему хочет выйти за Билла, даже несмотря на то, что он укушен! Ей плевать!
– Тут большая разница, – едва двигая губами, ответил внезапно напрягшийся Люпин. – Билл не станет полноценным оборотнем. Это совсем другое…
– Но мне тоже плевать, мне плевать! – Тонкс ухватила Люпина за грудки и встряхнула его. – Я миллион раз тебе говорила…
И смысл нового Патронуса Тонкс, и ее мышиного цвета волосы, и то, почему она прибежала в замок искать Дамблдора, едва услышав, что на кого-то напал Грейбэк, – все для Гарри стало ясно. В конечном итоге, вовсе не в Сириуса Тонкс оказалась влюблена…
– А я тебе миллион раз говорил, – Люпин смотрел в пол, избегая встречаться с ней глазами, – я для тебя слишком стар, слишком беден… и слишком опасен…
– Я все время тебе говорила, Ремус, что ты ведешь себя просто нелепо, – заявила миссис Уизли через плечо Флер, похлопывая ее по спине.
– Я не веду себя нелепо, – твердо ответил Люпин. – Тонкс достойна кого-нибудь молодого и здорового.
– Но ей нужен ты, – чуть улыбнувшись, сказала миссис Уизли. – И, в конце концов, Ремус, молодые и здоровые не обязательно такими и останутся, – она печально указала на лежащего между ними сына.
– Сейчас… не самый подходящий момент, чтобы это обсуждать, – произнес Люпин и рассеянно огляделся, избегая чьих-либо взглядов. – Дамблдор погиб…
– Дамблдор был бы счастливее, чем кто-либо другой, если бы убедился, что в мире стало чуть больше любви, – коротко сказала профессор МакГонагалл. В этот самый момент дверь госпитального крыла вновь открылась, и вошел Хагрид.
Виднеющаяся из-под волос и бороды часть его лица была мокрой и заплывшей; он весь трясся от слез, комкая в руке огромный носовой платок в горошек.
– Я… я это сделал, профессор, – давясь слезами, выговорил он. – Уб-убрал его. Профессор Спраут отправила детей обратно по кроватям. Профессор Флитвик щас прилег, но говорит, шо будет в поряде совсем скоро. А профессор Слагхорн сказал, шо Министерство уже в курсе.
– Спасибо, Хагрид, – профессор МакГонагалл тотчас встала и оглянулась на остальных, собравшихся вокруг кровати Билла. – Я должна буду встретить людей Министерства, когда они прибудут. Хагрид, сообщи, пожалуйста, главам факультетов – Слагхорн может представлять Слизерин, – что я жду их в своем кабинете немедленно. И я хотела бы, чтобы ты к нам тоже присоединился.
Когда Хагрид кивнул и, развернувшись, зашаркал прочь из комнаты, она посмотрела на Гарри.
– Прежде чем я встречусь с ними, мне надо с тобой поговорить наедине. Пойдем со мной…
Гарри поднялся, пробормотал Рону, Гермионе и Джинни «скоро увидимся» и последовал за профессором МакГонагалл к выходу из палаты. Коридоры были пусты, единственным звуком было лишь далекое пение феникса. Прошло несколько минут, прежде чем до Гарри дошло, что они направляются не в кабинет профессора МакГонагалл, а в Дамблдоров, и еще несколько секунд ему понадобилось, чтобы сообразить, что конечно, она же была заместителем директора… Судя по всему, теперь она директор… так что комната, охраняемая горгульей, теперь ее…
В молчании они поднялись по движущейся винтовой лестнице и вошли в круглый кабинет. Гарри сам не знал, чего ожидал: может быть, что комната будет задрапирована в черное, или даже что там будет лежать тело Дамблдора. На самом деле кабинет выглядел практически так же, как считанными часами ранее, когда они с Дамблдором покинули его: серебряные инструменты жужжали и пыхтели на своих столиках с веретенообразными ножками, меч Гриффиндора сиял в лунном свете в своем стеклянном шкафчике, Сортировочная шляпа стояла на полке позади стола. Лишь насест Фоукса был пуст – феникс все еще изливал свой плач где-то над парком. И к портретам покойных директоров и директрис Хогвартса добавился еще один… Дамблдор дремал в золотой раме прямо над столом, в своих полумесяцеобразных очках на кривом носу, дремал мирно и спокойно.
Кинув взгляд на этот портрет, профессор МакГонагалл сделала какое-то странное движение, словно пытаясь сохранить контроль над собой, затем обогнула стол и посмотрела на Гарри; ее покрытое морщинами лицо было напряжено.
– Гарри, – произнесла она, – я хотела бы узнать, что вы с Дамблдором делали сегодня вечером, после того как покинули школу.
– Я не могу вам об этом рассказать, профессор, – Гарри ожидал этого вопроса, и ответ у него уже был готов. Именно здесь, в этой самой комнате, Дамблдор сказал ему, что он не должен поверять содержание их занятий никому, кроме Рона и Гермионы.
– Гарри, это может быть важно, – сказала профессор МакГонагалл.
– Это и есть важно, – ответил Гарри, – и даже очень важно, но он не хотел, чтобы я рассказывал кому бы то ни было.
Профессор МакГонагалл свирепо посмотрела на него.
– Поттер, – Гарри обратил внимание на то, что она снова назвала его по фамилии, – полагаю, ты не можешь не понимать, что в свете гибели профессора Дамблдора ситуация несколько изменилась…
– Не думаю, – пожал плечами Гарри. – Профессор Дамблдор не говорил мне, чтобы я перестал выполнять его приказы в случае его смерти.
– Но…
– Хотя одну вещь вы должны узнать раньше, чем придет Министерство. Мадам Розмерта под проклятием Империус, она помогала Малфою и Упивающимся Смертью, именно так ожерелье и отравленный мед…
– Розмерта? – недоверчиво переспросила профессор МакГонагалл, но, прежде чем она смогла продолжить, в дверь позади них постучали, и в комнату один за другим вошли профессора Спраут, Флитвик и Слагхорн, замыкаемые по-прежнему рыдающим и дрожащим от горя Хагридом.
– Снейп! – выплюнул Слагхорн, самый потрясенный, бледный и потный из всех. – Снейп! А я-то его учил! Я думал, что я его знаю!
Но прежде чем кто-либо из них успел ответить, откуда-то сверху со стены раздался резкий голос: на пустовавший до этого момента холст вернулся волшебник с болезненно-желтым лицом и короткой черной челкой.
– Минерва, Министр будет здесь через несколько секунд, он только что Дезаппарировал из Министерства.
– Благодарю, Эверард, – сказала профессор МакГонагалл, после чего быстро повернулась к учителям.
– Я хочу поговорить о том, что произойдет с Хогвартсом, прежде чем он тут появится, – быстро произнесла она. – Лично я не уверена, что школу следует открыть на будущий год. Гибель директора от руки одного из наших коллег – это огромное пятно позора на истории Хогвартса. Это просто ужасно.
– Я уверена, что Дамблдор желал бы, чтобы школа оставалась открытой, – возразила профессор Спраут. – Мне кажется, если хоть один ученик хочет сюда прийти, школа должна остаться открытой для этого ученика.
– Но будет ли у нас этот один ученик после такого? – вопросил Слагхорн, промокая потный лоб шелковым носовым платком. – Родители наверняка захотят оставить своих детей дома, и я не могу их за это осуждать. Лично я не думаю, что в Хогвартсе мы в большей опасности, чем где-либо еще, но вряд ли стоит ожидать такого же мнения от матерей. Они все не захотят разделять свои семьи, это вполне естественно.
– Я согласна, – кивнула профессор МакГонагалл. – И в любом случае неправдой было бы утверждать, что сам Дамблдор никогда не рассматривал ситуацию, при которой Хогвартс мог бы быть закрыт. Когда Тайную Комнату вновь открыли, он рассматривал возможность закрытия школы – и должна сказать, что убийство профессора Дамблдора беспокоит меня куда больше, чем мысль о монстре Слизерина, живущем втайне ото всех в недрах замка…
– Мы должны посоветоваться с управляющими, – своим тихим писклявым голосом произнес профессор Флитвик. На лбу у него была большая шишка, но в остальном, похоже, после потери сознания в Снейповом кабинете он остался невредим. – Мы должны следовать установленному порядку. Нельзя принимать решение в спешке.
– Хагрид, ты пока не высказался, – сказала профессор МакГонагалл. – Как ты считаешь, должен ли Хогвартс оставаться открытым?
Хагрид, на протяжении всего разговора беззвучно плакавший в свой большой носовой платок, поднял свои красные заплывшие глаза и прохрипел:
– Не знаю, профессор… Эт главы факультетов и директор должны решать…
– Профессор Дамблдор всегда высоко ценил твое мнение, – ласково сказала профессор МакГонагалл, – так же как и я.
– Ну… я остаюсь, – крупные слезы по-прежнему стекали из уголков глаз Хагрида в его спутанную бороду. – Эт мой дом, эт был мой дом с тринадцати лет еще. И ежли есть дети, которые хотят, шоб я их обучал, я буду это делать. Но ваще-то… не знаю… Хогвартс без Дамблдора…
Он сглотнул и снова исчез за своим платком. Воцарилось молчание.
– Ну что ж, – подытожила профессор МакГонагалл, выглянув из окна, чтобы проверить, не приближается ли Министр, – в таком случае я должна согласиться с Филиусом, что самое правильное – посовещаться с управляющими, которые и должны принять окончательное решение.
Теперь что касается отправки студентов домой… полагаю, чем скорее мы это сделаем, тем лучше. В случае необходимости мы могли бы обеспечить прибытие Хогвартс-экспресса уже завтра…
– А что насчет похорон Дамблдора? – наконец подал голос Гарри.
– Ну… – голос профессора МакГонагалл дрогнул и потерял свою обычную резкость и отрывистость. – Я… я знаю, что Дамблдор желал быть похороненным здесь, в Хогвартсе…
– Значит, так тому и быть, ведь верно? – настойчиво вопросил Гарри.
– Если Министерство сочтет это разумным, – ответила профессор МакГонагалл. – Ни один директор до сих пор не был…
– Ни один директор не сделал большего для этой школы, – проворчал Хагрид.
– Хогвартс должен стать последним пристанищем Дамблдора, – кивнул профессор Флитвик.
– Совершенно верно, – сказала профессор Спраут.
– И в таком случае, – продолжил Гарри, – вы не должны отсылать студентов по домам до окончания похорон. Они наверняка захотят…
Последнее слово застряло у него в горле, но профессор Спраут закончила фразу за него.
– …попрощаться.
– Отлично сказано, – пропищал профессор Флитвик. – На самом деле! Наши студенты должны отдать последние почести, как надлежит. Отправку по домам мы можем отложить на потом.
– Это вторично, – кивнув, отрывисто сказала профессор Спраут.
– Полагаю… да… – взволнованным голосом сказал профессор Слагхорн; Хагрид испустил сдавленный всхлип, долженствующий означать согласие.
– Он идет, – внезапно произнесла профессор МакГонагалл, глядя из окна вниз на парк. – Министр… и, похоже, с ним целая делегация…
– Можно мне уйти, профессор? – немедленно спросил Гарри.
Он не испытывал ни малейшего желания видеть сегодня Руфуса Скримджера, тем более подвергаться его расспросам.
– Можно, – кивнула профессор МакГонагалл, – и быстрее.
Широкими шагами она подошла к двери и придержала ее, пока Гарри выходил. Он поспешно направился вниз по винтовой лестнице и бросился по пустому коридору; плащ-невидимку он оставил на вершине Астрономической башни, но сейчас это не имело значения – в коридорах не было никого, кто мог бы его увидеть, даже Филча, миссис Норрис и Пивза. Ему не повстречалось ни единой живой души до самого прохода, ведущего в общую комнату Гриффиндора.
– Это правда? – прошептала Толстая Леди, когда он к ней приблизился. – Это действительно так? Дамблдор – мертв?
– Да, – ответил Гарри.
Она испустила вопль и, не дожидаясь пароля, откинулась в сторону и пропустила Гарри внутрь.
Как Гарри и предполагал, общая комната была набита битком. Едва он пробрался сквозь дыру за портретом, сразу же стало тихо. В ближайшей группе студентов он заметил Дина и Шимуса – это означало, что спальня пуста или почти пуста. Ни с кем не заговаривая, ни с кем не встречаясь глазами, Гарри прошел через комнату к двери, ведущей к спальням для мальчиков.
Как он и надеялся, Рон ждал его, сидя на своей кровати, полностью одетый. Гарри сел на свою собственную кровать, и некоторое время они просто глядели друг на друга.
– Они говорят о закрытии школы, – наконец произнес Гарри.
– Люпин предполагал, что они будут об этом говорить, – кивнул Рон.
Снова повисло молчание.
– Ну так что? – очень тихо спросил Рон, словно опасался, что мебель может подслушивать. – Вы нашли его? Достали? Этот… этот Хоркрукс?
Гарри покачал головой. Все, что случилось на берегах того черного озера, казалось теперь старым ночным кошмаром; неужели это действительно произошло, причем всего несколько часов назад?
– Вы его не достали? – упавшим голосом переспросил Рон. – Его там не было?
– Да, – ответил Гарри. – Кто-то его уже забрал и оставил вместо него фальшивку.
– Уже забрал?
Без лишних слов Гарри вытащил из кармана фальшивый медальон, открыл его и протянул Рону. Полное изложение событий подождет… Сейчас это не имело значения… Вообще ничто не имело значения, кроме конца, конца этой бесполезной авантюры, конца жизни Дамблдора…
– Р.А.Б., – шепотом произнес Рон. – Но кто это такой?
– Не знаю, – сказал Гарри и прямо в одежде откинулся на кровать, вперив невидящий взгляд куда-то в потолок. Ему совершенно не было любопытно, кто такой Р.А.Б.; он сомневался, что ему теперь вообще что-либо будет любопытно. И, лежа в своей кровати, он неожиданно осознал, что снаружи воцарилась тишина. Фоукс прекратил петь.
И тогда Гарри понял – не осознавая, как он это понял, – что феникс улетел, покинул Хогвартс навсегда, точно так же как Дамблдор покинул школу, покинул этот мир… покинул Гарри.