Глава 13. Комиссия по Регистрации Муглерожденных
– А, Мафальда! – воскликнула Амбридж, глядя на Гермиону. – Тебя Трэверс прислал, верно?
– Д-да, – пискнула Гермиона.
– Отлично, ты прекрасно подойдешь, – с этими словами Амбридж вновь повернулась к волшебнику в черном и золотом. – Значит, эта проблема решена, Министр, если Мафальду нам выделили для ведения протокола, мы можем начать прямо сейчас, – она сверилась со своим блокнотом. – Сегодня у нас десять человек, и один из них – жена сотрудника Министерства! Тц-тц… даже здесь, в самом сердце Министерства! – она вошла в лифт рядом с Гермионой, так же как и двое других волшебников, слушавших беседу Амбридж с Министром. – Мы поедем прямо вниз, Мафальда, все необходимое ты найдешь в комнате заседаний. Доброе утро, Альберт, ты разве не выходишь?
– Да, разумеется, – ответил Гарри глубоким басом Ранкорна.
Гарри вышел из лифта. Золотые двери за его спиной с лязгом захлопнулись. Оглянувшись через плечо, Гарри успел увидеть уплывающее вниз встревоженное лицо Гермионы, двух волшебников по обе стороны от нее и бархатный бант Амбридж где-то в районе Гермиониного плеча.
– Что привело тебя сюда, Ранкорн? – поинтересовался новый Министр Магии. В его длинных черных волосах и бороде мелькали серебряные пряди, а огромные надбровные дуги оставляли в тени сверкающие глаза, вызывая у Гарри в воображении картину краба, выглядывающего из-под камня.
– Мне нужно перекинуться парой слов с… – Гарри замешкался на долю секунды, – …Артуром Уизли. Мне сказали, что он на первом уровне.
– А, – кивнул Пиус Тикнесс. – Его таки поймали на связи с Врагом общества?
– Нет, – ответил Гарри, во рту которого внезапно пересохло. – Нет, такого не было.
– А, ну ладно. Это только дело времени, – заверил его Тикнесс. – Если тебя интересует мое мнение, кровоотступники – такое же зло, как и Грязнокровки. Ну, удачи, Ранкорн.
– Удачи, Министр.
Гарри проследил за тем, как Тикнесс удаляется по покрытому толстым ковром коридору. В то же мгновение, когда Министр исчез из виду, Гарри вытащил из-под своего тяжелого черного плаща другой плащ, невидимку, накинул его на себя и устремился по коридору в противоположном направлении. Ранкорн был столь высок, что Гарри вынужден был скрючиться в три погибели, чтобы быть уверенным, что его ноги не высовываются из-под плаща.
Внизу живота у Гарри все пульсировало от страха. По мере того как он проходил мимо все новых и новых сверкающих деревянных дверей с маленькими табличками, указывающими имена и должности обитателей расположенных за ними кабинетов, на него все больше начинала давить мощь Министерства, его сложность, его непостижимость. План, который они с Роном и Гермионой столь тщательно вынашивали в течение последних четырех недель, стал казаться ему совершенно детским и смехотворным. Они сосредоточили все свои усилия на том, чтобы пробраться внутрь, избежав обнаружения; ни на мгновение они не задумались о том, что делать, если они вынуждены будут разделиться. И вот теперь Гермиона застряла на судебном заседании, которое, несомненно, продлится не один час; Рон изо всех сил пытается применить магию, которая, не сомневался Гарри, была ему совершенно недоступна, притом что от его успеха, вероятно, зависит свобода женщины; а он, Гарри, бродит по верхнему этажу, отлично зная при этом, что его добыча только что уехала на лифте вниз.
Он остановился, прислонился к стене и попытался сообразить, что делать дальше. Тишина давила на него: здесь не слышалось ни обрывка разговора, ни звука шагов; покрытые фиолетовым ковром коридоры были беззвучны, словно на все это место кто-то наложил чары Muffliato.
Ее кабинет должен быть где-то здесь, подумал Гарри. Ему казалось совершенно невероятным, чтобы Амбридж хранила свои украшения в собственном кабинете, но, с другой стороны, надо было быть дураком, чтобы не обыскать его и не удостовериться. Поэтому Гарри вновь направился по коридору. Навстречу ему попался лишь один нахмуренный волшебник, который бормотал указания своему перу, порхавшему перед ним в воздухе и писавшему что-то на длинном свитке пергамента.
Внимательно изучая имена на дверях, Гарри свернул за угол. Посередине следующего коридора располагался широкий холл. В холле находилось около дюжины ведьм и волшебников; все они сидели рядами за партами, сильно смахивающими на школьные, только гораздо лучше отполированными и не изрисованными. Гарри приостановился, чтобы понаблюдать за ними – зрелище было завораживающим. Сидящие синхронно совершали сложные движения волшебными палочками, и между ними во все стороны летали квадратики цветной бумаги, напоминая маленькие розовые воздушные змеи. Несколько секунд спустя Гарри осознал, что в их действиях был определенный ритм, что бумаги летали по одному и тому же маршруту; еще через несколько секунд до него дошло, что он наблюдает не что иное, как создание брошюры, что бумажные квадратики были страницами, которые у него на глазах собрались вместе, сложились, магически скрепились между собой и аккуратными стопками приземлились рядом с каждой ведьмой и волшебником.
Гарри осторожно подкрался поближе, хотя работники были столь сосредоточены на своих действиях, что вряд ли они смогли бы расслышать приглушенные ковром шаги, и стащил готовую брошюру из стопки рядом с молодой ведьмой. Забрав брошюру под плащ-невидимку, он начал ее рассматривать. На розовой обложке золотом было выдавлено название:
ГРЯЗНОКРОВКИ
и опасность, которую они представляют для мирного чистокровного общества
Под названием было изображение алой розы с глупо улыбающимся лицом среди лепестков, которую злобно душил какой-то зеленый сорняк с клыками. Имени автора на обложке брошюры не было, но, рассматривая ее, Гарри вновь ощутил покалывание в шрамах на тыльной стороне правой ладони. Молодая ведьма рядом с ним тотчас подтвердила его подозрения, когда, по-прежнему размахивая палочкой, сказала:
– Кто-нибудь знает, старая жаба весь день будет допрашивать Грязнокровок?
– Осторожнее, – нервно оглядываясь, произнес сидящий рядом с ней волшебник; одна из страниц выпала из общего танца и упала на пол.
– А что, у нее уже и магические уши появились в придачу к глазу?
Ведьма глянула в сторону сверкающей двери красного дерева, ведущей в холл, где трудились брошюровщики; Гарри посмотрел туда же, и ярость взметнулась в нем подобно змее. В том месте, где на муглевой входной двери находилась бы замочная скважина, в дерево был вставлен большой круглый глаз с ярко-синей радужкой; этот глаз был чертовски знаком всякому, кто знал Аластора Хмури.
На долю секунды Гарри забыл, где он находился и зачем; он даже забыл, что невидим. Он подошел прямо к двери, чтобы рассмотреть глаз. Тот не двигался, слепо уставившись прямо вперед. На табличке под глазом было написано:
Долорес Амбридж
Старший помощник Министра
Ниже была еще одна, более яркая табличка:
Глава Комиссии по Регистрации Муглерожденных
Гарри оглянулся на дюжину брошюровщиков: хотя они и были сосредоточены на своей работе, вряд ли они не заметят, если дверь пустого кабинета сама по себе вдруг откроется прямо перед их носом. Поэтому он извлек из внутреннего кармана странный объект, напоминающий внешне резиновый рог, но с маленькими ножками, которыми он отчаянно махал. Присев на корточки под своим плащом, Гарри поместил Подрывную Приманку на пол.
Она немедленно усеменила прочь, прямо под ногами ведьм и волшебников, сидящих перед Гарри. Через несколько секунд, проведенных Гарри в ожидании, с рукой, уже положенной на ручку двери, послышалось громкое «бабах», и из-за угла выплыло огромное едко пахнущее облако черного дыма. Молодая ведьма в первом ряду закричала; она и ее коллеги вскочили на ноги, озираясь в поисках источника шума; розовые страницы разлетелись в разные стороны. Гарри повернул ручку, вошел в кабинет Амбридж и закрыл дверь у себя за спиной.
Ему показалось, что он провалился в прошлое. Комната в точности напоминала кабинет Амбридж в Хогвартсе: расшитые занавески, салфеточки и засохшие цветы были везде, куда только падал глаз. На стенах висели все те же тарелочки с орнаментом, и на них были все те же рахитичные котята кислотных расцветок, игриво подпрыгивающие и резвящиеся с тошнотворной грацией. Письменный стол был покрыт расшитой цветочками тканью с оборками. Позади глаза Хмури находилось телескопическое сооружение, позволявшее Амбридж следить за работающими по другую сторону двери. Гарри заглянул в телескоп и увидел, что там по-прежнему все сгрудились вокруг Подрывной Приманки. Он выдернул телескоп из двери, извлек из него волшебный глаз и убрал его к себе в карман. Затем он снова повернулся лицом в комнату, поднял волшебную палочку и прошептал: «Accio медальон».
Ничего не произошло, но Гарри этого и ожидал; вне всякого сомнения, о защитных чарах и заклятьях Амбридж знала все. Так что он поспешил к ее столу и начал выдвигать ящики. Он находил перья, блокноты и волшебный скотч; заколдованную тесьму, которая, извиваясь по-змеиному, пыталась выползти из ящиков и которую надо было запихивать обратно силой; вычурную резную шкатулку, набитую запасными бантами и клипсами; но никаких следов медальона.
Позади стола располагалась картотека; Гарри начал осматривать ее. Подобно картотеке Филча в Хогвартсе, она была набита папками, на каждой из которых было написано имя. Лишь добравшись до самого нижнего ящика, Гарри нашел что-то, что отвлекло его от обыска – папку мистера Уизли.
Он извлек папку и открыл ее.
АРТУР УИЗЛИ
Статус Крови: Чистокровный, но с неприемлемыми промуглевыми взглядами.
Известен как член Ордена Феникса
Семья: Жена (чистокровная), семеро детей, двое младших учатся в Хогвартсе
NB: Младший сын в настоящее время дома, серьезно болен, подтверждено инспекцией Министерства
Статус Наблюдения СЛЕЖКА. Все перемещения отслеживаются. Высокая вероятность связи с Врагом общества №1 (ранее гостил в семье Уизли)
«Враг общества номер один», пробормотал себе под нос Гарри, возвращая на место папку мистера Уизли и захлопывая ящик. У него зародилось подозрение, что он догадывается, кто имелся в виду – и точно: едва он выпрямился и оглядел кабинет в поисках новых потенциальных укрытий, он заметил на стене фотографию своей персоны с надписью «ВРАГ ОБЩЕСТВА №1» поперек груди. К портрету была прикреплена маленькая бумажка с котенком, нарисованным в уголке. Гарри подошел поближе, чтобы прочесть, что на ней написано, и обнаружил пометку Амбридж: «Наказать».
Более рассерженный, чем когда-либо, Гарри приступил к ощупыванию внутренностей ваз и горшков с засохшими цветами, но медальона не было и там, что, впрочем, его не удивило. В последний раз он обшарил взглядом кабинет, и сердце его на мгновение остановилось. Из маленького прямоугольного зеркала, стоявшего на книжном шкафу рядом с письменным столом, на него смотрел Дамблдор.
Гарри бегом пересек комнату и схватил его, но в тот же самый момент осознал, что это было вовсе не зеркало. Дамблдор тоскливо улыбался с глянцевой книжной обложки. Гарри не сразу заметил надпись, выведенную узкими зелеными буквами поверх его шляпы: «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора», так же как и несколько меньшую надпись поперек груди: «Рита Скитер, автор бестселлера «Армандо Диппет: мастер или монстр?»»
Гарри раскрыл книгу наугад и обнаружил фотографию на всю страницу: два подростка безудержно хохотали, держа руки друг у друга на плечах. Дамблдор, теперь с волосами по локоть, отрастил маленькую эспаньолку, весьма похожую на бородку Крама, так раздражавшую Рона. Парень, предававшийся беззвучному веселью рядом с Дамблдором, казался радостным и буйным. Его золотые волосы кудрями падали на плечи. У Гарри мелькнула мысль, не был ли это молодой Доудж, но, прежде чем он успел взглянуть на подпись, дверь кабинета отворилась.
Если бы Тикнесс не смотрел через плечо в тот момент, когда входил, у Гарри не было бы времени на то, чтобы накинуть на себя плащ-невидимку. Собственно, ему показалось, что Тикнесс успел все же заметить краем глаза какое-то движение, поскольку секунду или две он оставался неподвижным, с любопытством взирая на то место, где только что пропал Гарри. Вероятно, решив, что увидел он лишь Дамблдора, почесывающего нос на обложке книги (Гарри в последний момент успел вернуть ее на место), Тикнесс наконец подошел к столу и показал волшебной палочкой на перо, стоящее в полной готовности в чернильнице. Оно немедленно выпрыгнуло и начало выводить записку, адресованную Амбридж. Медленно-медленно, едва осмеливаясь дышать, Гарри спиной вперед выбрался из кабинета в холл пред ним.
Брошюровщики по-прежнему кучковались вокруг останков Подрывной Приманки; те продолжали вяло ухать и испускать дым. Гарри поспешил прочь по коридору, но успел услышать, как молодая ведьма произнесла:
– Держу пари, оно сюда пролезло из Экспериментальных Чар, они такие неосторожные, помнишь ту ядовитую утку?
Быстро направляясь к лифтам, Гарри прокручивал в голове возможные варианты своих действий. Ему никогда не казалось вероятным, чтобы медальон был здесь, в Министерстве, и вытащить его местоположение из Амбридж магическим путем, пока она сидела в забитом людьми суде, надежды тоже не было. Следовательно, их первоочередной задачей было покинуть Министерство, прежде чем их обнаружат, и попытаться снова в другой день. Первое, что нужно было сделать, – это найти Рона, а уж затем они смогут изобрести способ вытащить Гермиону из комнаты заседаний суда.
Лифт прибыл пустым. Гарри запрыгнул в него и стянул с себя плащ-невидимку, едва он начал спускаться. К Гарриному колоссальному облегчению, когда лифт со скрежетом остановился на втором уровне, в него вошел абсолютно мокрый и совершенно безумный на вид Рон.
– Д-доброе утро, – заикаясь, сообщил он Гарри, едва лифт снова тронулся.
– Рон, это я, Гарри!
– Гарри! Черт, я уж забыл, на что ты похож, – а почему Гермиона не с тобой?
– Ей пришлось идти вниз на судебное заседание вместе с Амбридж, она не могла отказаться, а…
Но прежде чем Гарри смог закончить фразу, лифт остановился; двери открылись, и внутрь вошел мистер Уизли, беседуя с пожилой ведьмой, светлые волосы которой были взбиты так высоко, что напоминали муравейник.
– …конечно же, я понимаю, что ты говоришь, Ваканда, но боюсь, я не смогу участвовать в…
Мистер Уизли оборвал речь на полуслове, едва заметил Гарри. Очень странно было видеть мистера Уизли, глядящего на него с такой неприязнью. Двери лифта закрылись, и все четверо медленно поехали дальше вниз.
– А, привет, Редж, – поздоровался мистер Уизли, оглянувшись на звук капель, стекающих с мантии Рона. – Твою жену ведь сегодня допрашивают, да? Э… что с тобой стряслось? Почему ты такой мокрый?
– Дождь в кабинете Йексли, – ответил Рон. Он обращался к плечу мистера Уизли; Гарри был уверен, что Рон боится, что мистер Уизли его узнает, если они посмотрят друг другу прямо в глаза. – Я не смог его остановить, и они меня послали за Берни… Пилсуортом, кажется, они сказали…
– Да, в последнее время дождит во многих кабинетах, – покивал мистер Уизли. – Ты пробовал meteolojinx recanto? Блетчли это помогло.
– Meteolojinx recanto? – шепотом повторил Рон. – Нет, не пробовал. Спасибо, п-… в смысле, спасибо, Артур.
Двери лифта открылись; пожилая ведьма с муравейником на голове вышла, и Рон прошмыгнул мимо нее и исчез из виду. Гарри попытался выйти за ним, но его путь оказался закрыт Перси Уизли, который как раз вошел в лифт, уткнувшись носом в бумаги, которые он читал.
Только когда двери снова с лязгом захлопнулись, Перси осознал, что едет в одном лифте с отцом. Глянув поверх бумаг и заметив мистера Уизли, он мгновенно стал красным, как редиска, и вылетел из лифта сразу же, как только его дверь снова открылись. Гарри снова попытался выйти, но на сей раз путь ему преградила рука мистера Уизли.
– Одну минуточку, Ранкорн.
Двери лифта закрылись, и они снова поехали вниз. Мистер Уизли сказал:
– Я слышал, ты предоставил информацию о Дирке Кресуэлле.
У Гарри сложилось впечатление, что столкновение с Перси отнюдь не способствовало уменьшению гнева мистера Уизли. Он решил, что лучше всего ему сейчас притворяться тупым.
– Не понял? – переспросил он.
– Не притворяйся, Ранкорн, – яростно выпалил мистер Уизли. – Ты поймал волшебника, который подделал свое генеалогическое древо, так?
– Я… а что если и так?
– А то, что Дирк Кресуэлл в десять раз больше волшебник, чем ты, – тихо произнес мистер Уизли, в то время как лифт продолжал ехать вниз. – И если он выйдет из Азкабана живым, тебе придется перед ним ответить, не говоря уже об ответе перед его женой, сыновьями и друзьями…
– Артур, – перебил его Гарри, – ты ведь знаешь, что за тобой следят?
– Это угроза, Ранкорн? – громко поинтересовался мистер Уизли.
– Нет, – ответил Гарри, – это факт! Следят за каждым твоим шагом…
Двери лифта открылись. Они достигли Атриума. Мистер Уизли одарил Гарри уничтожающим взглядом и вылетел из лифта. Гарри, потрясенный, остался на месте. Желал бы он изображать кого-нибудь другого, не Ранкорна… Двери лифта лязгнули.
Гарри вытащил плащ-невидимку и снова натянул его на себя. Он должен попытаться вытащить Гермиону самостоятельно, пока Рон разбирается с дождливым кабинетом. Когда двери открылись, он вышел в освещенный факелами каменный проход, совершенно непохожий на выложенные коврами и обшитые деревом коридоры наверху. Лифт с лязгом уехал вверх. Гарри слегка передернуло, едва он глянул на чернеющую вдалеке входную дверь Департамента тайн.
Он снова пошел вперед, направляясь не к черной двери, но к проходу, находящемуся, насколько он помнил, по левую руку и ведущему к лестнице, по которой можно было спуститься в комнаты для заседаний. Пока он пробирался по ступеням, его мозг буксовал перед огромным количеством возможностей: у него по-прежнему оставалась парочка Подрывных Приманок, но, возможно, было бы лучше просто постучаться в дверь, войти под видом Ранкорна и попросить Мафальду на два слова? Разумеется, он не знал, был ли Ранкорн достаточно влиятелен, чтобы это ему сошло с рук, и даже если это удастся, невозвращение Гермионы может привести к ее розыску, прежде чем они выберутся из Министерства…
Задумавшись, Гарри не сразу обратил внимание на неестественный холод, охватывающий его тело, словно он опускался в туман. С каждым шагом становилось все холоднее и холоднее; мороз хлынул ему в горло и начал разрывать его легкие. И тут он ощутил, как чувства отчаяния и безнадежности наполняют его, заполняют каждый уголок его тела…
Дементоры, подумал он.
Как только Гарри достиг подножия лестницы и свернул вправо, глазам его открылась жуткая картина. Темный проход между комнатами заседаний был забит высокими черными фигурами в плащах, лица которых были скрыты под капюшонами, а их хриплое дыхание было единственным звуком, висевшим в воздухе. Насмерть перепуганные муглерожденные, приведенные сюда для допросов, сидели, скрючившись и дрожа, на жестких деревянных скамьях. Большинство закрывало лица руками, вероятно, инстинктивно пытаясь защитить себя от жадных ртов дементоров. Некоторых сопровождали члены семей, другие были одни. Дементоры скользили перед ними взад-вперед, и холод, безнадежность и отчаяние этого места давили на Гарри, словно проклятие…
Сопротивляйся, сказал Гарри самому себе, но он прекрасно знал, что не сможет призвать Патронуса, не выдав себя. Так что он просто двинулся вперед, так тихо, как только мог, и с каждым Гарриным шагом его мозг все больше цепенел, но Гарри заставлял себя думать о Роне и Гермионе, которые нуждались в его помощи.
Двигаться сквозь строй высоких черных фигур было очень страшно: безглазые лица, скрытые под капюшонами, поворачивались ему вслед, и он был уверен, что они его чувствуют – вероятно, ощущают присутствие человека, в котором все еще живет надежда, живет сопротивление…
И вдруг, совершенно внезапно, заледенелую тишину расколол звук распахнувшейся двери. Это была одна из дверей с левой стороны коридора, и оттуда донеслись гулкие звуки.
– Нет, нет, я полукровка, полукровка, говорю же вам! Мой отец был волшебником, он был волшебником, посмотрите его досье, Арки Алдертон, он известный конструктор метел, посмотрите про него, я вам говорю – уберите от меня руки, уберите руки…
– Это последнее предупреждение, – мягкий голосок Амбридж, магически усиленный, с легкостью перекрыл отчаянные вопли мужчины. – Если вы продолжите сопротивляться, вы будете подвергнуты поцелую дементора.
Мужчина перестал кричать, но сухие всхлипы продолжали разноситься по всему коридору.
– Уведите его, – сказала Амбридж.
Два дементора появились в дверях комнаты заседаний; их гниющие, покрытые струпьями руки сжимали бицепсы волшебника, который, судя по всему, был близок к обмороку. Они ускользили вместе с ним по коридору, и темнота, которую они словно порождали за своей спиной, скрыла их из виду.
– Следующая – Мэри Каттермоул, – приказала Амбридж.
Маленькая женщина встала со скамьи; она дрожала с ног до головы. Ее темные волосы были стянуты в пучок на затылке, она была одета в длинную простую мантию. В лице ее не было ни кровинки. Когда она проходила мимо дементоров, Гарри заметил, как ее передернуло.
Он действовал инстинктивно, без какого-либо плана, просто потому что ему невыносимо было видеть это зрелище – как она совершенно одна идет в подземелье. Когда дверь уже начала закрываться, Гарри скользнул в комнату вслед за миссис Каттермоул.
Это была не та комната, в которой его однажды допрашивали по поводу неправомочного применения магии. Она была гораздо меньше, хотя ее потолок был столь же высок; это вызывало клаустрофобное ощущение, словно Гарри находился на дне глубокого колодца.
Здесь были еще дементоры, они распространяли свою леденящую ауру по всему помещению. Они стояли, словно безликие стражи, в углах, наиболее удаленных от высокого помоста. Здесь за балюстрадой восседала Амбридж; Йексли сидел по одну сторону от нее, Гермиона, столь же белая, как миссис Каттермоул, – по другую. У подножия помоста расхаживал взад-вперед серебристого цвета мохнатый кот, и Гарри догадался, что он должен был защищать допрашивающих от чувства отчаяния, испускаемого дементорами: это чувство было предназначено обвиняемым, никак не обвинителям.
– Садитесь, – своим нежным, шелковым голоском произнесла Амбридж.
Миссис Каттермоул рухнула на единственный стул в центре комнаты, прямо перед помостом. Едва она села, из ручек стула выщелкнулись цепи и приковали ее.
– Вы Мэри Элизабет Каттермоул? – спросила Амбридж.
Миссис Каттермоул слабо кивнула.
– Замужем за Реджинальдом Каттермоулом из Департамента Магического техобслуживания?
Миссис Каттермоул разрыдалась.
– Я не знаю, где он, он должен был встретиться со мной здесь!
Амбридж не обратила на ее слова ни малейшего внимания.
– Мать Мейзи, Элли и Альфреда Каттермоулов?
Миссис Каттермоул начала всхлипывать еще сильнее, чем прежде.
– Они боятся, они думают, что я не вернусь домой…
– Не старайтесь, – выплюнул Йексли. – Отродье Грязнокровок не заслуживает нашего сочувствия.
Всхлипы миссис Каттермоул скрыли звук шагов Гарри, когда тот осторожно пробирался к ступеням, ведущим на помост. В тот момент, когда он прошел то место, где патрулировал кот-Патронус, он ощутил изменение температуры: здесь было тепло и приятно. Гарри не сомневался, что это был Патронус Амбридж, и так ярко он сиял потому, что она была здесь абсолютно счастлива, была полностью в своей стихии, блюдя извращенные законы, в составлении которых сама же и участвовала. Медленно и очень осторожно Гарри проложил свой путь вдоль помоста позади Амбридж, Йексли и Гермионы и наконец уселся за спиной у последней. Он опасался, что застанет Гермиону врасплох. Он подумал было о наложении Muffliato на Амбридж и Йексли, но даже произнесенное шепотом, это заклинание могло заставить Гермиону подпрыгнуть. Тут Амбридж повысила голос, обращаясь к миссис Каттермоул, и Гарри воспользовался шансом.
– Я у тебя за спиной, – прошептал он Гермионе в ухо.
Как он и предполагал, она настолько сильно дернулась, что чуть не опрокинула бутылочку с чернилами, которыми должна была вести протокол допроса, но и Амбридж, и Йексли сосредоточились на миссис Каттермоул, и это прошло незамеченным.
– Ваша волшебная палочка была изъята у вас сегодня по прибытии в Министерство, миссис Каттермоул, – говорила в это время Амбридж. – Восемь и три четверти дюйма, вишня, сердцевина из волоса единорога. Знакомо ли вам это описание?
Миссис Каттермоул кивнула, промокая глаза рукавом.
– Не могли бы вы рассказать нам, у какой ведьмы или волшебника вы взяли эту палочку?
– Я… взяла? – всхлипнула миссис Каттермоул. – Я не б-брала ее ни у кого, я к-купила ее, когда мне было одиннадцать лет. Она… она… она меня выбрала.
Она заплакала еще сильнее.
Амбридж засмеялась мягким, детским смехом, вызвав в Гарри желание напасть на нее. Она наклонилась над барьером, чтобы лучше видеть свою жертву, и что-то золотое качнулось вперед вместе с ней и закачалось над пустотой: медальон.
Гермиона заметила его и слабо пискнула, но Амбридж и Йексли, по-прежнему поглощенные своей добычей, были глухи к чему-либо другому.
– Нет, – заявила Амбридж, – нет, это вряд ли, миссис Каттермоул. Волшебные палочки выбирают только ведьм и волшебников. Вы не ведьма. У меня есть ваша анкета, которую вам посылали, – Мафальда, передай ее мне.
Амбридж протянула вперед руку: в этот момент она была настолько похожа на жабу, что Гарри удивился, не обнаружив перепонок между ее толстыми короткими пальцами. Руки Гермионы дрожали от ужаса. Она некоторое время рылась в куче документов, выложенных на стул рядом с ней, пока наконец не извлекла свиток пергамента с именем миссис Каттермоул.
– Какой… какой милый, Долорес, – произнесла она, указывая на кулон, сверкающий в складках кофточки Амбридж.
– Что? – вскинулась Амбридж, глянув вниз. – Ах, да – старая фамильная реликвия, – она похлопала по медальону, покоящемуся на ее внушительном бюсте. – Эта «С» означает «Селвин»… Я в родстве с Селвинами… Вообще-то немного есть чистокровных семей, с которыми я не в родстве… и жаль, – добавила она, повысив голос и пробегая глазами анкету миссис Каттермоул, – что то же самое нельзя сказать про вас. Профессии родителей: зеленщики.
Йексли издевательски рассмеялся. Пушистый серебряный кот у них под ногами продолжал расхаживать взад-вперед, дементоры ожидали приказа в углах комнаты.
Именно из-за лжи Амбридж кровь ударила Гарри в голову и вычистила оттуда остатки осторожности – именно из-за того, что медальон, который она забрала в качестве взятки у мелкого преступника, использовался ей теперь как дополнительное доказательство ее чистокровного происхождения. Он поднял волшебную палочку, даже не озаботясь спрятать ее под плащом-невидимкой, и прокричал: «Stupefy!»
Мелькнула вспышка красного света; Амбридж рухнула и ударилась лбом о край балюстрады; бумаги миссис Каттермоул слетели с ее коленей на пол; серебряный кот внизу исчез. Ледяной воздух ударил их, как порыв ветра. Йексли, сбитый с толку, оглянулся в поисках источника неприятностей и увидел висящую в воздухе гаррину руку и волшебную палочку, нацеленную на него. Он попытался выхватить свою собственную палочку, но было слишком поздно.
– Stupefy!
Йексли ничком рухнул на пол.
– Гарри!
– Гермиона, если ты думаешь, что я собирался сидеть тут, пока она делает вид…
– Гарри, миссис Каттермоул!
Гарри крутанулся на месте, скинув плащ-невидимку; дементоры внизу вышли из своих углов, они стремительно скользили к женщине, прикованной к стулу. То ли из-за исчезновения Патронуса, то ли осознав, что их хозяева потеряли контроль над ними – но их, похоже, ничто не сдерживало. Миссис Каттермоул испустила ужасающий вопль, когда склизкая, покрытая струпьями рука ухватила ее за подбородок и запрокинула ее лицо вверх.
– EXPECTO PATRONUM!
Серебряный олень взмыл в воздух из кончика Гарриной волшебной палочки и понесся навстречу дементорам, немедленно отступившим и растворившимся в тенях. Исходящий от оленя свет, более яркий и более согревающий, чем от кота, заполнил все подземелье, когда олень галопом кружил по комнате.
– Забирай Хоркрукс, – сказал Гарри Гермионе.
Он сбежал по ступеням вниз, засовывая плащ-невидимку обратно к себе в сумку, и подбежал к миссис Каттермоул.
– Вы? – прошептала она, уставившись в его лицо. – Но… но Редж сказал, что это вы подали мое имя для допроса!
– Правда я? – прошептал Гарри, потянув цепи, сковывающие ее руки. – Ну, значит, я передумал. Diffindo! – ничего не произошло. – Гермиона, как мне избавиться от этих цепей?
– Подожди, я тут пытаюсь кое-что сделать…
– Гермиона, тут вокруг полно дементоров!
– Я знаю, Гарри, но если она очнется, а медальона не будет… Я хочу сделать дубликат… Geminio! Вот… это ее обдурит…
Гермиона скатилась вниз.
– Давай посмотрим… Relashio!
Цепи клацнули и убрались в ручки стула. Миссис Каттермоул казалась столь же напуганной, как и раньше.
– Я не понимаю, – прошептала она.
– Ты пойдешь отсюда вместе с нами, – сказал Гарри, поднимая ее на ноги. – Иди домой, хватай детей и беги; если придется – беги из страны. Замаскируйся и беги. Ты видела, каково здесь – ты здесь не получишь справедливого слушания.
– Гарри, – спросила Гермиона, – как мы выберемся отсюда мимо всех этих дементоров за дверью?
– Патронусы, – ответил Гарри, указывая палочкой на своего: олень снизил скорость и, по-прежнему ярко сияя, подошел к двери. – Столько, сколько мы сможем создать; давай твоего, Гермиона.
– Expec… expecto patronum, – проговорила Гермиона. Никакого эффекта.
– Это единственное заклинание, с которым у нее когда-либо были проблемы, – сообщил Гарри полностью ошеломленной миссис Каттермоул. – К несчастью… Ну давай, Гермиона…
– Expecto patronum!
Серебряная выдра вырвалась из кончика палочки Гермионы и грациозно поплыла по воздуху, присоединившись к оленю.
– Вперед, – скомандовал Гарри и пошел впереди Гермионы и миссис Каттермоул в направлении двери.
Когда Патронусы выскользнули из комнаты, снаружи раздались крики шокированных людей, ждавших там своей участи. Гарри огляделся; дементоры отступали по обе стороны от них, исчезая в темноте, расступаясь перед серебряными созданиями.
– Было принято решение, что вы все должны вернуться домой и скрыться вместе со своими семьями, – сообщил Гарри ожидающим муглерожденным, ослепленным светом Патронусов и все еще слегка пошатывающимся. – Уходите за границу, если сможете. Просто убирайтесь как можно дальше от Министерства. Это… э… новая официальная политика. А теперь, если вы просто проследуете за Патронусами, вы сможете покинуть Министерство через Атриум.
Им удалось без помех подняться по каменной лестнице, но когда они подходили к лифтам, Гарри начали охватывать дурные предчувствия. Если они ввалятся в Атриум в сопровождении серебряного оленя и порхающей вокруг него выдры, да еще группой в два десятка человек, половина которых обвиняется в муглерожденности – он не мог не подозревать, что они, несомненно, привлекут к себе нежелательное внимание. Едва Гарри успел прийти к этому неприятному выводу, как один из лифтов с лязгом остановился прямо перед ними.
– Редж! – вскрикнула миссис Каттермоул и бросилась в объятия Рона. – Ранкорн меня выпустил, он напал на Амбридж и Йексли, и он сказал нам всем уехать из страны, я думаю, нам лучше так и сделать, Редж, правда. Пошли скорей домой, заберем детей и… А почему ты мокрый?
– Вода, – пробормотал Рон, высвобождаясь из объятий. – Гарри, они знают, что в Министерство кто-то проник, что-то говорят про дырку в двери кабинета Амбридж, я думаю, у нас минут пять, если это…
Патронус Гермионы исчез с легким хлопком; она повернула свое застывшее от ужаса лицо к Гарри.
– Гарри, если мы тут застрянем…
– Не застрянем, если будем двигаться быстро, – ответил Гарри. Он обратился к группе позади, безмолвно таращащейся на него.
– У кого есть палочки?
Примерно половина людей подняла руки.
– Отлично, каждый из вас, у кого нет палочки, должен держаться кого-то, у кого она есть. Мы должны идти быстро – прежде чем они смогут нас остановить. Пошли.
Они ухитрились втиснуться в два лифта. Гаррин Патронус стоял на страже перед золотыми дверями, когда они захлопнулись и лифты поехали вверх.
«Уровень восемь», – произнес спокойный женский голос. – «Атриум».
Гарри мгновенно понял, что у них проблемы. Атриум был полон людей, переходящих от камина к камину и закрывающих их.
– Гарри! – взвизгнула Гермиона. – Что нам теперь?..
– СТОП! – прогремел Гарри, и мощный бас Ранкорна разнеся по всему Атриуму; волшебники, закрывающие камины, замерли на месте. – За мной, – прошептал он перепуганным муглерожденным; те всей толпой двинулись вперед, Рон и Гермиона шли по бокам.
– В чем дело, Альберт? – нервно спросил тот самый лысоватый волшебник, который ранее вывалился из камина вслед за Гарри.
– Эта группа должна покинуть Министерство, прежде чем вы закроете выходы, – заявил Гарри, придав голосу всю внушительность, на какую только он был способен.
– Нам сказали закрыть выходы и никого не…
– Ты смеешь мне возражать? – проревел Гарри. – Может, ты хочешь, чтобы я и твое генеалогическое древо отдал на проверку, как Дирка Кресуэлла?
– Прости! – лысоватый волшебник, охнув, попятился. – Я ничего такого не хотел сказать, Альберт, но я думал… я думал, они здесь для допроса и…
– Их кровь чиста, – заявил Гарри, и его глубокий голос внушительно прогремел по всему залу. – Чище, чем у многих из вас, осмелюсь заявить. Уходите отсюда! – прикрикнул он на муглерожденных; те поспешили к каминам и начали попарно исчезать. Волшебники Министерства отступили назад, некоторые выглядели сконфуженными, другие – напуганными и недовольными. И тут…
– Мэри!
Миссис Каттермоул оглянулась через плечо. Настоящий Редж Каттермоул, бледный и изнуренный, но по крайней мере переставший блевать, выскочил из лифта.
– Р… Редж?
Она перевела взгляд со своего мужа на Рона, тот громко выругался.
Лысоватый волшебник таращил глаза, с глупым видом переводя взгляд с одного Реджа Каттермоула на другого.
– Закрыть выходы! ЗАКРЫТЬ!
Йексли вырвался из другого лифта и уже бежал в направлении группы людей у каминов, в которых уже исчезли все муглерожденные, за исключением миссис Каттермоул. Увидев, что лысоватый волшебник поднимает свою волшебную палочку, Гарри огрел его своим огромным кулаком, отправив в кратковременный полет по воздуху.
– Он помогал муглерожденным сбежать, Йексли! – прокричал Гарри.
Коллеги лысоватого волшебника подняли крик; Рон воспользовался моментом, схватил миссис Каттермоул, втолкнул ее во все еще открытый камин, и они исчезли. Сбитый с толку, Йексли переводил взгляд с Гарри на ударенного им волшебника. Настоящий Редж Каттермоул тем временем закричал:
– Моя жена! Кто это был с моей женой? Что вообще происходит?
Гарри увидел, как голова Йексли поворачивается, увидел, как на жестоком лице отражается осознание истины.
– Давай! – проорал Гарри Гермионе; он схватил ее за руку, и они вдвоем прыгнули в камин, пропустив над головами проклятие, пущенное Йексли.
Несколько секунд они вращались, после чего пробкой вылетели из унитаза в кабинку. Гарри распахнул дверь; Рон стоял рядом с рукомойниками, все еще борясь с миссис Каттермоул.
– Редж, я не понимаю…
– Отпусти, я не твой муж, ты должна идти домой!
В кабинке у них за спиной послышался шум. Гарри оглянулся и увидел только что появившегося там Йексли.
– УХОДИМ! – заорал Гарри. Он ухватил Гермиону за кисть руки, а Рона за предплечье, и крутанулся на месте.
Тьма обволокла их вместе с ощущением сжимающих тело обручей, но что-то было не так… Рука Гермионы, похоже, выскальзывала из его руки…
Гарри начал уже думать, задохнется он или все-таки нет, он не мог дышать, не мог видеть, единственными реальными предметами в целом мире оставались лишь рука Рона и пальцы Гермионы, постепенно выскальзывающие из его пальцев…
И тут он увидел дверь дома двенадцать по площади Гриммолд с молоточком в форме змеи, но, прежде чем он смог перевести дыхание, раздался вскрик и мелькнула фиолетовая вспышка; рука Гермионы внезапно вцепилась в Гаррину, словно тиски, и все опять провалилось во тьму.