Глава 33. История Принца
Гарри оставался коленопреклоненным возле тела Снейпа, просто глядя на него, пока внезапно поблизости не раздался высокий холодный голос – настолько близко, что Гарри с зажатым в руке флаконом вскочил на ноги, решив, что Волдеморт снова вошел в комнату.
Голос Волдеморта отражался от стен и от пола, и Гарри понял, что он обращается к Хогвартсу и ко всем его окрестностям, что обитатели Хогсмида и все те, кто все еще сражался в замке, должны были слышать Волдеморта так же отчетливо, как если бы он стоял рядом с ними, дыша им в затылок, на расстоянии смертельного удара.
– Вы сражались, – произнес высокий холодный голос, – отважно. Лорд Волдеморт умеет уважать храбрость.
Вы понесли тяжелые потери. Если вы продолжите сопротивляться мне, вы все погибнете, один за другим. Я не желаю, чтобы это произошло. Каждая пролитая капля магической крови – это потеря, пустая трата.
Лорд Волдеморт милосерден. Я приказываю моим силам отступить, немедленно.
У вас один час. Попрощайтесь с вашими умершими достойно. Позаботьтесь о раненых.
Теперь, Гарри Поттер, я обращаюсь непосредственно к тебе. Ты позволил своим друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лично. Я буду ждать в Запретном лесу в течение одного часа. Если, когда этот час минует, ты не придешь ко мне, не сдашься, то сражение продолжится. На этот раз я вступлю в битву сам, Гарри Поттер, и я найду тебя, и я покараю каждого мужчину, женщину и ребенка, кто пытался укрыть тебя от меня. Один час.
Рон и Гермиона лихорадочно трясли головами, глядя на Гарри.
– Не слушай его, – сказал Рон.
– Все будет хорошо, – дрожащим голосом проговорила Гермиона. – Давай… давай вернемся в замок – если он пошел в Запретный лес, нам нужно будет придумать новый план…
Она глянула на тело Снейпа, после чего поспешила обратно к входу в тоннель. Рон последовал за ней. Гарри подобрал плащ-невидимку и посмотрел сверху вниз на Снейпа. Он не знал, что ему чувствовать, кроме шока от того, каким образом Снейп был убит, и по какой причине это произошло…
Они пролезли обратно по тоннелю, не произнося ни слова, и Гарри дивился про себя, слышат ли до сих пор Рон и Гермиона у себя в голове слова Волдеморта, как слышал их он. Ты позволил своим друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лично. Я буду ждать в Запретном лесу в течение одного часа… одного часа…
Словно маленькие свертки валялись во множестве на газоне перед замком. До рассвета, вероятно, оставался час или около того, но все по-прежнему было угольно-черным. Троица поспешила вверх по каменным ступеням. Перед ними лежал одинокий ботинок размером с небольшую лодку. Других следов Гроупа и атаковавшего его великана видно не было.
Замок был неестественно тих. Теперь в нем не видно было вспышек света, не слышно ударов, вскриков и воплей. На плитках, которыми был выложен холл, виднелись пятна крови. Изумруды по-прежнему валялись по всему полу, смешавшись с кусочками мрамора и деревянными щепками. Часть перил отсутствовала.
– Где все? – прошептала Гермиона.
Рон первым двинулся в Большой Зал, остальные за ним. В дверях Гарри остановился.
Факультетские столы пропали, и комната была набита народом. Выжившие стояли группами, обняв друг друга за плечи. Раненые лежали на учительском помосте, за ними ухаживали мадам Помфри и еще несколько человек. Флоренций тоже был в числе раненых: из его бока текла кровь, и он дрожал, не в силах встать.
Погибшие лежали в ряд в центре зала. Гарри не видел тела Фреда, поскольку оно было окружено семьей. Джордж стоял на коленях возле его головы; миссис Уизли лежала у него на груди, и ее тело сотрясалось; мистер Уизли гладил ее волосы, в то время как слезы текли по его собственным щекам.
Не сказав Гарри ни слова, Рон и Гермиона отошли. Гарри увидел, как Гермиона подошла к Джинни, лицо которой распухло и было все покрыто какими-то пятнами, и обняла ее. Рон присоединился к Биллу, Флер и Перси, который тут же обнял Рона за плечи. Когда Джинни и Гермиона подошли поближе к остальным членам семьи, Гарри смог разглядеть тела, лежащие рядом с Фредом: Ремус и Тонкс, бледные, неподвижные, мирно лежащие, словно спящие под темным зачарованным потолком.
Большой Зал словно отлетал прочь, съеживался, становился меньше, когда Гарри, шатаясь, отступал от дверного проема. Он не мог дышать. Он не мог решиться посмотреть на другие тела, чтобы узнать, кто еще умер за него. Он не мог решиться присоединиться к семье Уизли, не мог смотреть в их глаза – если бы он сдался тогда, сразу, Фред мог бы не умереть…
Гарри отвернулся и побежал вверх по мраморной лестнице. Люпин, Тонкс… Больше всего он хотел уметь не чувствовать… Он хотел вырвать свое сердце, свои внутренности, все, что кричало внутри него…
Замок был абсолютно пуст; даже призраки, похоже, присоединились к оплакиванию в Большом Зале. Гарри бежал не останавливаясь, сжимая в руке хрустальный флакон с последним воспоминанием Снейпа, и замедлился лишь добравшись до каменной горгульи, охраняющей кабинет директора.
– Пароль?
– Дамблдор! – не думая, ответил Гарри, потому что именно его он стремился увидеть. К его удивлению, горгулья скользнула в сторону, открыв винтовую лестницу за своей спиной.
Но когда Гарри ворвался в круглый кабинет, он заметил изменения. Портреты, висевшие повсюду на стенах, были пусты. Ни один директор или директриса не остался, чтобы увидеть его; похоже, они все унеслись прочь, через другие портреты в замке, чтобы иметь четкое представление о том, что происходит.
Гарри безнадежно глянул на опустевшую раму Дамблдора, висевшую непосредственно за директорским креслом, и повернулся к ней спиной. Каменный Думшлаг лежал в шкафчике, там, где и всегда; Гарри взгромоздил его на стол и вылил воспоминания Снейпа в широкую чашу с нанесенными по краям рунами. Сбежать в чью-то другую голову было благословением, должно было принести облегчение… Даже то, что ему оставил Снейп, не могло быть хуже его собственных мыслей. Воспоминания бурлили, серебристо-белые и странные, и, не раздумывая, с чувством бесшабашного навсенаплевизма, словно это могло уменьшить терзающее его горе, Гарри нырнул.
Он упал головой вперед в солнечный свет, и его ноги наткнулись на теплую землю. Выпрямившись, он увидел, что очутился на почти пустой детской площадке. Единственная огромная труба выделялась на далеком горизонте. Две девочки раскачивались на качелях, а тощий мальчик наблюдал за ними из-за зарослей кустов. Его черные волосы были слишком длинными, а детали одежды настолько не соответствовали друг другу, что это выглядело нарочитым: слишком короткие джинсы, старое, слишком большое пальто, которое могло бы принадлежать взрослому, странная рубашка, больше напоминающая толстовку.
Гарри подошел поближе к мальчику. Снейпу на вид было лет девять-десять, не больше; он был маленький, бледноватый и жилистый. С неприкрытой жадностью он смотрел на младшую из двух девочек, раскачивающуюся все выше и выше – выше, чем ее сестра.
– Лили, не делай так! – крикнула старшая.
Но девочка отпустила качели в высшей точке дуги и взлетела в воздух, в буквальном смысле взлетела, метнула себя в небо, радостно рассмеявшись, и, вместо того, чтобы грохнуться на асфальт детской площадки, она пролетела по воздуху, как цирковая гимнастка, пролетела слишком далеко, приземлилась слишком мягко.
– Мамочка сказала тебе так не делать!
Петуния остановила свои качели, опустив сандалии на землю (те издали хрустящий, скребущий звук), затем соскочила, руки в боки.
– Мамочка сказала, что тебе нельзя, Лили!
– Но я нормально, – все еще хихикая, ответила Лили. – Туньи, смотри. Смотри, что я могу.
Петуния оглянулась. На детской площадке не было никого, кроме них и, хотя девочки и не знали об этом, Снейпа. Лили подобрала упавший цветок под кустом, за которым притаился Снейп. Петуния приблизилась, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока Петуния подойдет достаточно близко, чтобы все разобрать, затем протянула ладонь. Цветок лежал в ней, открывая и закрывая лепестки, подобно какой-то странной, многостворчатой устрице.
– Прекрати! – крикнула Петуния.
– Он же не кусается, – сказала Лили, но сомкнула пальцы на цветке и кинула его обратно на землю.
– Это неправильно, – пожаловалась Петуния, но ее взгляд проследовал за летящим цветком и задержался на нем, когда он упал на землю. – Как ты это делаешь? – добавила она с тоской и жаждой в голосе.
– Это же очевидно, верно? – Снейп более не мог сдерживаться, он выпрыгнул из-за кустов. Петуния закричала и побежала обратно к качелям, но Лили, хотя и явно ошеломленная, осталась на месте. Снейп, похоже, сожалел о своем появлении. Краска залила его бледные щеки, когда он взглянула на Лили.
– Что очевидно? – поинтересовалась Лили.
Снейп был взвинчен и возбужден. Глянув на Петунию, перетаптывающуюся вдалеке возле качелей, он понизил голос и произнес:
– Я знаю, кто ты.
– В каком смысле?
– Ты… ты ведьма, – прошептал Снейп.
Она явно была оскорблена.
– Это не лучший способ говорить с кем-то!
Она повернулась, задрав носик вверх, и двинулась прочь в сторону своей сестры.
– Нет! – воскликнул Снейп. Теперь ярко-красным было все его лицо, и Гарри подивился, почему он не снимет свое невообразимо большое пальто – может, потому что не желал демонстрировать толстовку? Он побежал за девочками, хлопая полами пальто, выглядя нелепо похожим на летучую мышь, совсем как взрослый Снейп.
Сестры рассматривали его, объединившись в своем неодобрении, держась за одну и ту же стойку качелей, словно боялись ее отпустить.
– Это правда, – сказал Снейп Лили. – Ты правда ведьма. Я уже давно на тебя смотрю. Но это совсем не плохо. Моя мама тоже ведьма, а я волшебник.
Смех Петунии был словно ледяной душ.
– Волшебник! – крикнула она; теперь, когда она отошла от шока, вызванного его неожиданным появлением, смелость к ней вернулась. – Я знаю, кто ты. Ты тот мальчишка Снейп! Они живут в Тупике Вертуна около реки, – сообщила она Лили, и по ее тону было ясно, что этот адрес, с ее точки зрения, был неважной рекомендацией. – Чего ты за нами шпионил?
– Я не шпионил, – ответил Снейп; под ярким солнцем ему было жарко и неудобно, и у него были грязные волосы. – За тобой и не стал бы шпионить, по-любому, – злорадно добавил он, – потому что ты мугль.
Петуния, очевидно, не поняла этого слова, но тон, каким оно было произнесено, говорил сам за себя.
– Лили, пошли, мы уходим, – пронзительно заявила она. Лили немедленно подчинилась сестре, но, уходя, взглянула на Снейпа. Он стоял и смотрел, как девочки шагают сквозь ворота детской площадки, и Гарри, единственный, кто мог теперь за ним наблюдать, увидел на его лице горечь разочарования и понял, что Снейп довольно давно планировал этот момент и что все пошло не так…
Сцена растворилась и, прежде чем Гарри успел что-либо сообразить, собралась вокруг него вновь. Теперь он был внутри маленькой купы деревьев. Он мог различить залитую солнцем реку, сверкающую между стволами. Тени деревьев образовывали чашу прохладной зеленой тени. Двое детей сидели по-турецки на земле лицом друг к другу. Снейп на этот раз был без пальто; в полутени его странная толстовка не казалась такой уж нелепой.
– …и Министерство может наказывать того, кто делает магию вне школы, им присылают письма.
– Но я делала магию вне школы!
– Мы можем. У нас еще нет палочек. Они отпускают, если ты еще маленький и не можешь удержаться. Но когда тебе станет одиннадцать, – важно добавил он, – и они начнут тебя учить, то тебе надо будет быть осторожной.
Повисла короткая пауза. Лили подобрала с земли прутик и покрутила его в воздухе, и Гарри догадался, что она воображает вылетающие из него искры. Затем она бросила прутик, склонилась ближе к мальчику и сказала:
– Это правда есть, правда? Это не шутка? Петуния говорит, что ты мне врешь. Петуния говорит, нет никакого Хогвартса. Он правда есть?
– Он есть для нас, – ответил Снейп. – Не для нее. Но мы получим письма, и ты, и я.
– Правда? – прошептала Лили.
– Точно, – кивнул Снейп, и даже несмотря на свою плохую стрижку и странную одежду, он выглядел очень впечатляюще, сидя перед ней, дыша уверенностью в своей судьбе.
– И его правда приносит сова? – прошептала Лили.
– Обычно да. Но ты муглерожденная, так что кто-то из школы наверняка придет и объяснит твоим родителям.
– А есть разница, муглерожденный ты или нет?
Снейп поколебался. Его черные глаза, кажущиеся жадными в зеленоватом сумраке, пробежали по бледному лицу, по темно-рыжим волосам.
– Нет, – ответил он. – Никакой разницы.
– Здорово, – Лили расслабилась: ясно было, что это ее волновало.
– Ты можешь делать столько магии, – произнес Снейп. – Я видел. Все разы, когда я на тебя смотрел…
Его голос увял; она не слушала, но растянулась на усыпанной листвой земле и смотрела на лиственный навес у себя над головой. Снейп смотрел на нее так же жадно, как тогда, на детской площадке.
– Как дела у тебя дома? – поинтересовалась Лили.
Морщинка появилась на переносице Снейпа.
– Отлично, – ответил он.
– Они больше не ссорятся?
– О нет, они ссорятся, – Снейп подобрал горсть листьев и начал рвать их, видимо, не сознавая, что он делает. – Но это будет не так уж долго, и я уйду.
– Твой папа не любит магию?
– Да он все не очень-то любит.
– Северус?
Маленькая улыбка искривила рот Снейпа, когда она назвала его по имени.
– Да?
– Расскажи мне еще про дементоров.
– Зачем тебе про них знать?
– Если я буду делать магию вне школы…
– За это тебя дементорам не отдадут! Дементоры для тех, кто делал очень плохие вещи. Они сторожат волшебную тюрьму, Азкабан. Ты не попадешь в Азкабан, ты слишком…
Снейп снова покраснел и разорвал еще несколько листьев. Затем тихий шорох позади Гарри заставил его повернуться: Петуния, прятавшаяся за деревьями, потеряла равновесие.
– Туньи! – приветливо и удивленно воскликнула Лили, но Снейп вскочил на ноги.
– Ну и кто теперь шпионит? – крикнул он. – Чего тебе?
Петуния едва дышала, случившееся застало ее врасплох. Гарри видел, как она мучительно пытается придумать, что бы сказать побольнее.
– А что это на тебе такое, кстати? – наконец спросила она, тыкая Снейпу в грудь. – Блузка твоей мамы?
Раздался треск: прямо над головой Петунии отломилась ветка. Лили вскрикнула: ветка ударила Петунию в плечо, та качнулась назад и разревелась.
– Туньи!
Но Петуния уже убегала. Лили повернулась к Снейпу.
– Это из-за тебя вышло?
– Нет, – вид у него был одновременно испуганный и вызывающий.
– Нет, из-за тебя! – она пятилась от него. – Из-за тебя! Ты ее ударил!
– Нет… нет, это не я!
Но его ложь не убедила Лили: кинув на него последний испепеляющий взгляд, она побежала прочь от купы деревьев, вслед за сестрой, и Снейп казался унылым и сконфуженным…
И сцена снова изменилась. Гарри огляделся: он стоял на платформе девять и три четверти, и Снейп стоял поблизости, чуть сутулясь. Рядом со Снейпом стояла худая женщина с бледным до желтизны неприветливым лицом. Женщина была очень похожа на него. Снейп неотрывно смотрел на семью из четырех человек, стоявшую неподалеку. Две девочки чуть отошли от своих родителей. Лили, казалось, о чем-то умоляла сестру; Гарри придвинулся поближе, чтобы послушать.
– Мне жаль, Туньи, мне жаль! Послушай… – она поймала руку своей сестры и крепко вцепилась в нее, хотя Петуния и старалась вырваться. – Может, когда я там буду – нет, слушай, Туньи! Может, когда я там буду, я смогу подойти к профессору Дамблдору и убедить его передумать!
– Я – не – хочу – идти! – процедила Петуния, вырывая руку из захвата сестры. – Ты думаешь, я хочу пойти в какой-то дурацкий замок и учиться, чтобы стать…
Ее бледные глаза скользнули по платформе, по кошкам, мяукающим в руках своих владельцев, по совам, хлопающим крыльями и ухающим в своих клетках, по студентам (некоторые из них уже переоделись в длинные черные мантии), загружающим сундуки в алый поезд или радостно приветствующим друг друга после летней разлуки.
– …думаешь, я хочу быть… ненормальной?
Глаза Лили наполнились слезами, когда Петунии удалось высвободить свою руку.
– Я не ненормальная, – сказала Лили. – Ты очень плохо говоришь.
– Вот куда ты идешь, – злорадно повторила Петуния. – В специальную школу для психов. Ты и этот Снейп… шизики, вот вы кто оба. Хорошо, что вас отделяют от нормальных людей. Это для нашей безопасности.
Лили кинула взгляд на родителей, которые с искренним наслаждением, упиваясь зрелищем, рассматривали платформу. Затем она снова посмотрела на свою сестру, и ее голос звучал низко и яростно.
– Ты не считала, что это такая уж школа для ненормальных, когда ты писала директору и умоляла его взять тебя.
Петуния залилась краской.
– Умоляла? Я не умоляла!
– Я видела его ответ. Он был очень любезен.
– Ты не должна была читать… – пролепетала Петуния. – Это мое личное… Как тебе удалось?..
Лили выдала себя, метнув короткий взгляд на стоявшего неподалеку Снейпа. Петуния ахнула.
– Он нашел его! Ты и этот мальчишка пролезли в мою комнату!
– Нет… не пролезли… – теперь уже Лили защищалась. – Северус увидел конверт, и он не поверил, что мугль может написать в Хогвартс, вот и все! Он говорит, что наверняка на почте тайно работают волшебники, и они занимаются…
– Похоже, волшебники суют свой нос повсюду! – теперь Петуния была столь же бледной, сколь до того она была красной. – Ненормальная! – выплюнула она в лицо своей сестре и убежала туда, где стояли ее родители…
Сцена растворилась вновь. Снейп торопливо шел по коридору грохочущего по рельсам Хогвартс-экспресса. Он уже переоделся в свою школьную мантию, вероятно, при первой же возможности избавившись от своей кошмарной муглевой одежды. Наконец он остановился перед купе, в котором разговаривали несколько хулиганистых мальчуганов. На угловом сиденье возле окна, ссутулившись, прижавшись лицом к оконному стеклу, сидела Лили.
Снейп отодвинул дверь купе и уселся напротив Лили. Она глянула на него и снова уставилась в окно. Она недавно плакала.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – сдавленным тоном произнесла она.
– Почему?
– Туньи меня н-ненавидит. Потому что мы видели это письмо от Дамблдора.
– Ну и что?
Она метнула в него взгляд, полный глубокого отвращения.
– Ну и то, что она моя сестра!
– Она всего лишь… – он вовремя опомнился; Лили слишком усердно пыталась вытереть глаза, так чтобы это осталось незамеченным, и не услышала его.
– Но мы едем! – воскликнул он, не в силах подавить восторг в голосе. – Наконец-то! Мы едем в Хогвартс!
Она кивнула, промокая глаза, но тут же против воли улыбнулась.
– Хорошо бы ты попала в Слизерин, – сказал Снейп, приободренный тем, что она чуть повеселела.
– Слизерин?
Один из делящих с ними купе мальчишек, который до этого момента не выказывал ни малейшего интереса ни к Лили, ни к Снейпу, при этих словах оглянулся, и Гарри, внимание которого до того было полностью приковано к паре у окна, увидел своего отца. Он был худой, черноволосый, как и Снейп, но источавший ауру человека, о котором заботились и даже обожали, – ауру, которой Снейп был так явственно лишен.
– Кто хочет быть в Слизерине? Я думаю, я бы просто сбежал, а ты? – обратился Джеймс к мальчику, развалившемуся на сиденье напротив него, и в Гарри что-то дернулось, когда он узнал Сириуса. Сириус не улыбнулся.
– Вся моя семья была в Слизерине, – ответил он.
– Черт, – сказал Джеймс. – А я-то думал, ты нормальный парень!
Сириус ухмыльнулся.
– Может, я нарушу традицию. А ты бы куда пошел, если бы мог выбирать?
Джеймс взметнул невидимый меч.
– Гриффиндор! «Роднит их благородство, бесстрашие в борьбе!»[1] Как мой папа.
Снейп испустил негромкий презрительный смешок. Джеймс повернулся к нему.
– Есть с этим проблемы?
– Нет, – ответил Снейп, хотя его легкая усмешка свидетельствовала об обратном. – Если ты предпочитаешь быть боевитым, а не башковитым…
– А ты куда надеешься попасть, учитывая, что ты ни тот, ни другой? – вмешался Сириус.
Джеймс расхохотался. Лили села прямо, слегка покраснела, и с отвращением посмотрела на Джеймса с Сириусом.
– Пошли, Северус, найдем другое купе.
– Оооооо…
Джеймс и Сириус имитировали ее гордый голос; Джеймс попытался поставить Снейпу подножку, когда тот проходил мимо.
– До свиданья, Соплеус! – послышался голос в тот момент, когда дверь купе захлопнулась…
И сцена растворилась вновь…
Гарри стоял прямо позади Снейпа, и они оба смотрели на освещенные множеством свечей факультетские столы, вокруг которых были видны ряды возбужденных лиц. Затем профессор МакГонагалл произнесла: «Эванс, Лили!»
Гарри наблюдал, как его мать на дрожащих ногах идет вперед и садится на шатающийся стул. Профессор МакГонагалл уронила ей на голову Сортировочную шляпу. Менее чем через секунду после того, как шляпа коснулась темно-рыжих волос, она выкрикнула: «Гриффиндор!»
Гарри услышал, как Снейп испустил тихий стон. Лили сняла шляпу, протянула ее обратно профессору МакГонагалл и поспешила к приветствующим ее гриффиндорам. Но, идя, она оглянулась на Снейпа, и на лице ее он увидел маленькую печальную улыбку. Гарри заметил, как Сириус подвинулся на скамье, чтобы освободить для нее место. Она взглянула на него, явно узнала по поезду, сложила руки и твердо отвернулась.
Перекличка продолжалась. Гарри наблюдал, как Люпин, Петтигрю и Гаррин отец присоединились к Лили и Сириусу за гриффиндорским столом. Наконец, когда лишь дюжину студентов осталось рассортировать, профессор МакГонагалл вызвала Снейпа.
Гарри вместе с ними подошел к стулу и смотрел, как Снейп надевает шляпу себе на голову. «Слизерин!» – проорала шляпа.
И Северус Снейп отправился в другой конец Зала, прочь от Лили, туда, где его приветствовали слизерины, где Люциус Малфой, сияющий значком префекта, похлопал севшего рядом с ним Снейпа по спине…
И сцена сменилась…
Лили и Снейп гуляли через двор замка и, судя по всему, спорили. Гарри поспешил их нагнать, чтобы прислушаться. Когда он до них добрался, он осознал, насколько выше они оба стали: несколько лет уже прошло с их Сортировки.
– …думал, мы друзья? – говорил Снейп. – Лучшие друзья?
– Мы правда друзья, Сев, но мне не нравятся некоторые люди, с которыми ты водишься! Извини, но я ненавижу Авери и Малсибера! Малсибер! Что ты в нем нашел, Сев? Он же страшный! Ты знаешь, что он недавно пытался сделать с Мэри Макдональд?
Лили дошла до колонны и прислонилась к ней, глядя снизу вверх в бледное, худое лицо.
– Ничего особенного, – ответил Снейп. – Просто шутка, вот и все…
– Это была Темная магия, и если ты думаешь, что это смешно…
– А что насчет той фигни, которую затевают Поттер и его дружки? – перешел в атаку Снейп. Он покраснел при этих словах, видимо, не в силах сдержать негодование.
– А при чем тут Поттер? – спросила Лили.
– Они выходят из замка по ночам. С этим Люпином что-то странное. Куда он все время ходит?
– Он болен, – ответила Лили. – Говорят, что он болен…
– Каждый месяц в полнолуние?
– Я знаю твою теорию, – холодным голосом произнесла Лили. – Почему, кстати, они тебе не дают покоя? Какое тебе дело до того, чем они занимаются по ночам?
– Я просто пытаюсь тебе показать, что они вовсе не такие замечательные, как все про них думают.
Под его пристальным взглядом она залилась краской.
– Они по крайней мере не используют Темную магию, – она понизила голос. – А ты просто неблагодарный. Я слышала, что было недавно ночью. Ты хотел пролезть в тот тоннель под Дракучей Ивой, а Джеймс Поттер спас тебя от того, что там внизу было…
Лицо Снейпа исказилось, и он выплюнул:
– Спас? Спас? Ты думаешь, он изображал героя? Он спасал свою шкуру, и своих дружков тоже! Ты не должна… Я не позволю тебе…
– Позволишь мне? Позволишь мне?
Ярко-зеленые глаза Лили превратились в щелочки. Снейп тотчас отступил.
– Я не хотел сказать… Я просто не хочу, чтоб ты выглядела дурой… Он в тебя втюрился, Джеймс Поттер в тебя втюрился! – слова как будто вырывались из него против воли. – А он не… Все думают… Супергерой квиддича… – злость и отвращение сделали его речь бессвязной, и брови Лили все выше и выше вползали на ее лоб.
– Я знаю, что Джеймс Поттер – самодовольный поганец, – врезалась она в тираду Снейпа. – И тебе не нужно мне это говорить. Но юмор в представлении Малсибера и Авери – это просто зло. Зло, Сев. Я не понимаю, как ты можешь с ними дружить.
Гарри усомнился, что Снейп расслышал хоть что-то из ее филиппик в адрес Малсибера и Авери. В тот момент, когда она оскорбила Джеймса Поттера, все его тело расслабилось, и когда они уходили, в шагах Снейпа появилась пружинистость…
И сцена растворилась…
Гарри снова наблюдал за тем, как Снейп выходит из Большого Зала после сдачи С.О.В.[2] по Защите от Темных Искусств, смотрел, как он бредет прочь от замка и случайно оказывается неподалеку от бука, где компанией сидели Джеймс, Сириус, Люпин и Петтигрю. Но на этот раз Гарри не приближался – он знал, что случилось после того, как Джеймс подвесил Северуса в воздух и издевался над ним; он знал, что было сделано и сказано, и ему не доставляло удовольствия слышать это вновь. Он наблюдал, как Лили присоединилась к компании и пришла Снейпу на выручку. Находясь в отдалении, он слышал, как Снейп в своем унижении и ярости выплюнул в нее непрощаемое слово: «Грязнокровка».
Сцена изменилась…
– Извини меня.
– Мне наплевать.
– Пожалуйста, извини!
– Побереги дыхалку.
Была ночь. Лили, одетая в халат, стояла, скрестив руки, перед портретом Толстой Леди, у входа в гриффиндорскую башню.
– Я вышла только потому, что Мэри сказала, что ты грозился остаться здесь спать.
– Грозился. Я бы это сделал. Я не хотел называть тебя Грязнокровкой, это просто…
– …случайно вырвалось? – в голосе Лили не было жалости. – Слишком поздно. Я находила тебе оправдания все эти годы. Все мои друзья не понимают, почему я вообще разговариваю с тобой. Ты и твои маленькие миленькие Упивающиеся Смертью дружки – смотри, ты этого даже не отрицаешь! Ты даже не отрицаешь, что именно этим вы все собираетесь стать! Ты ждешь не дождешься, когда присоединишься к Сам-Знаешь-Кому, верно?
Он открыл рот, но захлопнул его, не произнеся ни слова.
– Я не могу больше обманывать себя. Ты выбрал свой путь, я выбрала свой.
– Нет… Послушай, я не хотел…
– …называть меня Грязнокровкой? Но ты всех таких, как я, называешь Грязнокровками, Северус. Почему я должна отличаться?
Снейп пытался что-то выдавить из себя, но Лили, одарив его презрительным взглядом, развернулась и пролезла обратно через дыру за портретом…
Коридор растворился, но на этот раз, чтобы сцена собралась заново, времени понадобилось больше: Гарри словно летел через движущиеся тени и цвета, пока наконец все окружающее не затвердело. Он стоял в ночи на вершине одинокого холодного холма, и ветер свистел в ветвях немногочисленных лишенных листвы деревьев. Взрослый Снейп тяжело дышал, поворачиваясь на месте, крепко сжимая в руке волшебную палочку, чего-то или кого-то ожидая… Его страх заразил даже Гарри, хотя тот и знал, что ему здесь ничто не сможет угрожать. Гарри глянул через Снейпово плечо, дивясь, чего же мог ждать Снейп…
Слепящий, неровный луч света пролетел в воздухе; Гарри подумал о молнии, но Снейп упал на колени, и волшебная палочка вылетела из его руки.
– Не убивайте меня!
– Это не входило в мои намерения.
Любой звук, сопровождавший Аппарирование Дамблдора, был поглощен воем ветра в ветвях. Он стоял перед Снейпом, мантию трепало вокруг него, его лицо было подсвечено снизу его волшебной палочкой.
– Итак, Северус? Какое сообщение хочет передать мне Лорд Волдеморт?
– Это не… не сообщение… Я пришел сам!
Снейп заламывал руки; его черные волосы беспорядочно метались вокруг головы, он казался слегка безумным.
– Я… я пришел предупредить… Нет, попросить… Пожалуйста…
Дамблдор шевельнул волшебной палочкой. Несмотря на то, что ветви и листва по-прежнему продолжали рассекать воздух вокруг них, тишина обрушилась на то место, где они со Снейпом смотрели друг на друга.
– И что же может у меня попросить Упивающийся Смертью?
– Это… это пророчество… предсказание… Трелони…
– Ах да, – кивнул Дамблдор. – Что ты передал Лорду Волдеморту?
– Все… все, что я услышал! – ответил Снейп. – Поэтому… именно по этой причине… Он думает, что оно про Лили Эванс!
– Пророчество не относилось к женщине, – произнес Дамблдор. – Оно говорило о мальчике, рожденном в конце июля…
– Вы знаете, что я имею в виду! Он думает, что оно про ее сына, он собирается найти ее… Убить их всех…
– Если она так много для тебя значит, – сказал Дамблдор, – конечно же, Лорд Волдеморт пощадит ее? Разве ты не можешь попросить его о пощаде для матери в обмен на сына?
– Я уже… уже попросил его…
– Ты мне противен, – Гарри никогда еще не слышал столько презрения в голосе Дамблдора. Снейп, казалось, чуть-чуть съежился. – Стало быть, тебя не волнует гибель ее мужа и ребенка? Они могут умереть, главное, чтобы ты получил то, чего хочешь?
Снейп молча смотрел снизу вверх на Дамблдора.
– Спрячьте тогда их всех, – наконец прокаркал он. – Укройте ее… их… всех. Пожалуйста.
– А что ты дашь мне взамен, Северус?
– В-взамен? – Снейп уставился на Дамблдора, и Гарри показалось, что он будет протестовать, но после долгой паузы он ответил: – Все.
Вершина холма растворилась, и Гарри стоял в кабинете Дамблдора, и до него доносились ужасные звуки, напоминающие вой раненого зверя. Снейп сидел в кресле, уронив голову на колени, а Дамблдор с мрачным видом стоял над ним. Через одну-две секунды Снейп поднял лицо, и это было лицо человека, прожившего с момента встречи на холме сто лет, полных отчаяния.
– Я думал… Вы собирались… сохранить ее… оставить жить…
– Она и Джеймс доверились не тому человеку, – произнес Дамблдор. – Совсем как ты, Северус. Разве ты не надеялся, что Лорд Волдеморт пощадит ее?
Снейп дышал часто и мелко.
– Мальчик выжил, – сказал Дамблдор.
Снейп едва заметно дернул головой, словно отгоняя надоедливую муху.
– Ее сын остался жив. У него ее глаза, в точности ее глаза. Ты помнишь форму и цвет глаз Лили Эванс, разумеется?
– Не СМЕЙ! – проревел Снейп. – Ее нет… мертва…
– Это раскаяние, Северус?
– Хотел бы я… Хотел бы, чтобы я умер…
– А какая от этого была бы кому-то польза? – холодно спросил Дамблдор. – Если ты любил Лили Эванс, если ты на самом деле ее любил, то твой путь теперь ясен.
Снейп словно смотрел сквозь завесу боли, и понадобилось много времени, чтобы слова Дамблдора дошли до него.
– Что… что вы имеете в виду?
– Ты знаешь, как и почему она погибла. Сделай так, чтобы это не оказалось напрасным. Помоги мне защитить сына Лили.
– Ему не нужна защита. Темного Лорда больше нет…
– …Темный Лорд вернется, и когда это произойдет, Гарри Поттер будет в страшной опасности.
Повисла долгая пауза, и Снейп постепенно восстановил контроль над собой, его дыхание вернулось в норму. Наконец он произнес:
– Хорошо. Хорошо. Но никогда… никогда никому не говорите, Дамблдор! Это должно остаться между нами! Поклянитесь! Я не вынесу… Особенно сыну Поттера… Мне нужно ваше слово!
– Дать тебе слово, Северус, что я никогда никому не открою лучшее, что в тебе есть? – Дамблдор вздохнул, глядя в искаженное яростью и болью лицо Снейпа. – Ну, если ты настаиваешь…
Кабинет растворился и тотчас собрался заново. Снейп перед Дамблдором мерил кабинет шагами.
– Посредственность, самодовольный, как его отец, обожает нарушать правила, в восторге от своей известности, тщеславный невежа…
– Ты видишь то, что ожидаешь увидеть, Северус, – произнес Дамблдор, не поднимая глаз от номера «Тематической Трансфигурации». – Другие учителя говорят, что мальчик скромен, мил и в меру способен. Лично я нахожу его довольно интересным ребенком.
Дамблдор перевернул страницу и добавил, не поднимая головы:
– Приглядывай за Квиррелом, ладно?
Разноцветный водоворот, и все вокруг потемнело, и Снейп с Дамблдором стояли чуть поодаль друг от друга в холле, а последние задержавшиеся на Святочном Балу проходили мимо них, собираясь ложиться спать.
– Ну? – прошептал Дамблдор.
– У Каркарова Знак тоже становится темнее. Он в панике, он боится возмездия – вы знаете, как он помогал Министерству после падения Темного Лорда, – Снейп искоса глянул на крючконосый профиль Дамблдора. – Каркаров собирается сбежать, если Знак начнет гореть.
– Вот как? – мягко произнес Дамблдор, в то время как Флер Делакур и Роджер Дэвис, хихикая, вошли в холл из парка. – Не испытываешь ли ты соблазна присоединиться к нему?
– Нет, – ответил Снейп, упершись взглядом в удаляющиеся фигуры Флер и Роджера. – Я не такой трус.
– Да, – согласился Дамблдор. – Ты намного храбрее, чем Игорь Каркаров. Знаешь, иногда мне кажется, что мы Сортируем слишком рано…
Он ушел прочь, оставив пораженного Снейпа в холле…
И снова Гарри стоял в кабинете директора. Была ночь, и Дамблдор, пошатываясь из стороны в сторону, сидел в троноподобном кресле за своим столом, явно в полубессознательном состоянии. Его правая рука, черная и обожженная, безжизненно свисала вниз. Снейп бормотал заклинания, указывая волшебной палочкой на запястье Дамблдора; в то же время левой рукой он держал кубок, полный густого золотистого зелья, и выливал это зелье Дамблдору в рот. Прошла секунда или две, и веки Дамблдора задрожали и открылись.
– Зачем, – без преамбулы начал Снейп, – зачем вы надели это кольцо? На нем проклятие, вы наверняка это поняли. Зачем нужно было до него хотя бы дотрагиваться?
Кольцо Мерволо Гонта лежало на столе рядом с Дамблдором. Камень треснул; меч Гриффиндора лежал рядом.
На лице Дамблдора появилась гримаса.
– Я… был дурак. Это был такой соблазн…
– Соблазн чего?
Дамблдор не ответил.
– Просто чудо, что вам удалось вернуться сюда! – Снейп был в ярости. – На этом кольце было проклятие невероятной силы, сдержать его – все, на что мы можем надеяться. Я запер проклятие в одной руке пока что…
Дамблдор поднял свою почерневшую, бесполезную руку и осмотрел ее с видом человека, которому показали интересную безделушку.
– Ты отлично все сделал, Северус. Как ты думаешь, сколько времени у меня осталось?
Тон Дамблдора был совершенно будничным; таким же тоном он спросил бы о прогнозе погоды. Снейп помедлил, после чего ответил:
– Не могу сказать. Может, год. Такое заклинание невозможно остановить навсегда. Оно постепенно расползется, это проклятие из тех, что со временем усиливаются.
Дамблдор улыбнулся. Новость, что жить ему осталось меньше года, похоже, его не очень обеспокоила, если вообще обеспокоила.
– Мне повезло, чрезвычайно повезло, что у меня есть ты, Северус.
– Если бы вы только призвали меня чуть раньше, я смог бы сделать больше, купить вам больше времени! – яростно воскликнул Снейп. Он перевел взгляд на разбитое кольцо и меч. – Вы думали, что уничтожение кольца снимет проклятие?
– Нечто вроде этого… Я был безумен, несомненно… – сказал Дамблдор. Он с усилием выпрямился в кресле. – Ну что ж, это делает все намного более очевидным.
Снейп выглядел совершенно озадаченным. Дамблдор улыбнулся.
– Я имею в виду план, который Волдеморт закручивает вокруг меня. Он планирует заставить бедного Малфоя-младшего меня убить.
Снейп уселся на стул, который так часто занимал Гарри, с противоположной стороны стола Дамблдора. Гарри видел, что он хотел еще что-то сказать по поводу прόклятой руки Дамблдора, но тот вежливо и откровенно закрыл тему. Нахмурившись, Снейп произнес:
– Темный Лорд не рассчитывает, что Драко преуспеет. Это всего лишь наказание за последние неудачи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко – заставить их смотреть, как он провалится и заплатит свою цену.
– Короче говоря, мальчик приговорен к смерти так же надежно, как и я, – подытожил Дамблдор. – Далее. Можно предположить, что, как только Драко провалится, эта работа должна будет перейти к тебе?
Повисла краткая пауза.
– Это, я думаю, и есть план Темного Лорда.
– Лорд Волдеморт предвидит момент в ближайшем будущем, когда ему не понадобится шпион в Хогвартсе?
– Он верит, что школа вскоре будет в его власти, да.
– А если она окажется в его власти, – небрежно, словно это был какой-то побочный вопрос, спросил Дамблдор, – обещаешь ли ты мне сделать все, что в твоих силах, чтобы защитить студентов Хогвартса?
Снейп коротко кивнул.
– Хорошо. Теперь вот что. Твоя главная задача – выяснить, что собирается делать Драко. Перепуганный подросток представляет опасность как для окружающих, так и для себя самого. Предложи ему помощь и руководство, он наверняка согласится, он тебя любит…
– …намного меньше, с тех пор как его отец попал в опалу. Драко винит меня, он считает, что я узурпировал положение Люциуса.
– В любом случае попытайся. Я волнуюсь не столько за себя, сколько за случайных жертв тех планов, которые могут прийти мальчику в голову. В конечном итоге, только одну вещь мы сможем сделать, если мы хотим спасти его от гнева Лорда Волдеморта.
Снейп поднял брови и спросил сардоническим тоном:
– Вы намереваетесь позволить ему убить вас?
– Разумеется, нет. Ты должен будешь убить меня.
Повисло длительное молчание, прерываемое лишь странным щелкающим звуком. Феникс Фоукс клевал кусочек кости.
– Желаете, чтобы я сделал это сейчас? – полным иронии голосом поинтересовался Снейп. – Или мне подождать несколько минут, чтобы вы могли составить эпитафию?
– О, не теперь, – улыбнулся Дамблдор. – Осмелюсь предположить, момент со временем представится. С учетом того, что произошло сегодня ночью, – он указал на свою иссохшую руку, – мы должны сделать так, чтобы это произошло в течение года.
– Если вы не имеете ничего против того, чтобы умереть, – грубо спросил Снейп, – почему не дать Драко это сделать?
– Душа мальчика пока что не очень повреждена, – ответил Дамблдор. – Не хочу, чтобы она была разорвана из-за меня.
– А моя душа, Дамблдор? Моя?
– Ты один знаешь, повредит ли твоей душе, если ты поможешь старому человеку избежать боли и унижения, – произнес Дамблдор. – Я прошу этой большой услуги от тебя, Северус, потому что Смерть приближается ко мне так же уверенно, как «Палящие Пушки» к последнему месту в лиге по итогам года. Признаюсь, я предпочел бы быстрый, безболезненный конец долгому и грязному, который настанет, если, к примеру, в этом поучаствует Грейбэк – я слышал, Волдеморт его использует? Или дражайшая Беллатрикс, которой нравится играть со своей добычей, прежде чем она ее съест.
Он говорил легко, но его синие глаза пронзали Снейпа, так же как они нередко пронзали Гарри, словно обсуждаемая ими душа была ему видна. Наконец Снейп снова коротко кивнул.
Дамблдор явно был удовлетворен.
– Спасибо, Северус…
Кабинет исчез, и теперь Снейп и Дамблдор вместе шагали по опустевшему сумеречному хогвартскому парку.
– Чем вы занимаетесь с Поттером все эти вечера, когда вы закрываетесь вместе? – внезапно спросил Снейп.
Дамблдор выглядел усталым.
– А что? Надеюсь, ты не пытаешься дать ему новых наказаний, Северус? Мальчик скоро будет проводить больше времени в наказаниях, чем без них.
– Он опять как свой отец…
– Возможно, это так выглядит, но в глубине души он гораздо больше похож на мать. Я провожу время с Гарри, потому что есть вещи, которые мне нужно с ним обсудить, информация, которую я должен ему передать, прежде чем будет слишком поздно.
– Информация, – повторил Снейп. – Вы доверяете ему… Вы не доверяете мне.
– Это не вопрос доверия. Мое время, как мы оба знаем, ограничено. Очень важно, чтобы я дал мальчику достаточно информации, чтобы он сделал то, что должен сделать.
– А почему мне нельзя иметь ту же самую информацию?
– Я предпочитаю не класть все мои секреты в одну корзинку, тем более в корзинку, которая проводит слишком много времени, свисая с руки Лорда Волдеморта.
– Я это делаю по вашему приказу!
– И ты делаешь это чрезвычайно хорошо. Не думай, что я недооцениваю постоянную опасность, в которой ты находишься, Северус. Передавать Волдеморту то, что выглядит ценной информацией, и в то же время удерживать самое существенное – это работа, которую я не доверил бы никому, кроме тебя.
– И тем не менее вы поверяете гораздо больше мальчишке, который не способен к Окклуменции, который посредственно владеет магией и который имеет прямую связь с разумом Темного Лорда!
– Волдеморт страшится этой связи, – ответил Дамблдор. – Не так давно он один-единственный раз попробовал, каково это на вкус – действительно разделять разум с Гарри. Это была такая боль, какую он никогда не испытывал ранее. Он не будет пытаться овладеть Гарри вновь, я уверен в этом. Только не таким путем.
– Я не понимаю.
– Душа Лорда Волдеморта, столь изувеченная, как сейчас, не может вынести близкого контакта с такой душой, как у Гарри. Это как языком коснуться замерзшей стали, как плоть погрузить в огонь…
– Души? Мы говорим о разумах!
– В случае с Гарри и Лордом Волдемортом, говорить об одном – то же, что говорить о другом.
Дамблдор кинул взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Теперь они находились вблизи Запретного леса, но поблизости от них никого видно не было.
– После того как ты убьешь меня, Северус…
– Вы отказываетесь рассказать мне все, но при этом ожидаете от меня такой маленькой услуги! – прорычал Снейп, и гнев высветился на его худом лице. – Вы слишком многое принимаете как данность, Дамблдор! Возможно, я передумал!
– Ты дал мне слово, Северус. И если уж мы говорим об услугах, которых я от тебя жду, – я думал, ты согласился приглядывать за нашим юным другом из Слизерина?
Снейп выглядел рассерженным; казалось, он готов взбунтоваться. Дамблдор вздохнул.
– Приходи ко мне в кабинет, Северус, сегодня в одиннадцать, и ты перестанешь жаловаться, что я тебе не доверяю…
Они снова были в кабинете Дамблдора; окна были темны, Фоукс сидел тихо. Снейп неподвижно сидел на стуле, в то время как Дамблдор ходил вокруг него и говорил.
– Гарри не должен знать, до самого последнего момента, до момента, когда это будет необходимо, иначе как он найдет в себе силы сделать то, что он должен сделать?
– Но что он должен сделать?
– Это между Гарри и мной. Теперь слушай внимательно, Северус. Настанет время – после моей смерти – не спорь, не перебивай! Настанет такое время, когда Лорд Волдеморт начнет опасаться за жизнь своей змеи.
– За Нагини? – Снейп явно был поражен.
– Именно. Если наступит время, когда Лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять его поручения, но будет держать ее при себе, в безопасности, под магической защитой, тогда, я полагаю, можно будет рассказать Гарри.
– Рассказать ему что?
Дамблдор сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
– Рассказать ему, что в ночь, когда Лорд Волдеморт пытался его убить, когда Лили поместила между ними свою жизнь, как щит – тогда убивающее проклятие отразилось в Лорда Волдеморта, и фрагмент Волдемортовой души был оторван от целого и прикрепился к единственной живой душе, оставшейся в рушащемся здании. Часть Лорда Волдеморта живет в Гарри; именно она дает ему и способность говорить со змеями, и связь с разумом Лорда Волдеморта, которую он никогда не понимал. И пока эта частица души, о которой не подозревает Волдеморт, остается прикрепленной к Гарри и защищенной им, Лорд Волдеморт не может умереть.
Гарри словно наблюдал за двоими мужчинами с противоположного конца длинного тоннеля, они были так далеко от него, их голоса странным эхом отдавались в его ушах.
– Значит, мальчик… мальчик должен умереть? – довольно спокойно спросил Снейп.
– И Волдеморт должен сделать это лично, Северус. Это важно.
Еще одна долгая пауза. Затем Снейп произнес:
– Я думал… все эти годы… что мы защищали его ради нее. Ради Лили.
– Мы защищали его, потому что было важно обучить его, вырастить его, дать ему испытать свои силы, – ответил Дамблдор, по-прежнему не раскрывая зажмуренных глаз. – В то же время, связь между ними все усиливается, она пьет его силы; иногда мне кажется, что он сам это подозревает. Насколько я его знаю, он все подготовит так, что когда он отправится навстречу своей смерти, это воистину будет означать конец Волдеморта.
Дамблдор открыл глаза. Снейп явно был в ужасе.
– Вы сохранили ему жизнь, чтобы он мог умереть в нужный момент?
– Почему ты так шокирован, Северус? Сколько мужчин и женщин умерло у тебя на глазах?
– В последнее время – только те, кого я не смог спасти, – Снейп встал. – Вы использовали меня.
– В смысле?
– Я шпионил для вас, и лгал для вас, я подвергал себя смертельной опасности для вас. Все это, предположительно, было ради того, чтобы сберечь сына Лили Поттер. Теперь вы говорите мне, что откармливали его, как свинью для бойни…
– Это трогательно, Северус, – серьезно сказал Дамблдор. – Ты дорос все-таки до того, что стал заботиться о мальчике?
– О нем? – заорал Снейп. – Expecto patronum!
Из кончика его волшебной палочки вырвалась серебряная оленуха; она приземлилась на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в окно. Дамблдор смотрел, как она улетает прочь, и когда ее серебристый свет угас, он снова повернулся к Снейпу, и в глазах его стояли слезы.
– После стольких лет?
– Всегда, – ответил Снейп.
Сцена сдвинулась. Теперь Гарри видел, как Снейп разговаривает с портретом Дамблдора позади стола.
– Ты передашь Волдеморту правильную дату отбытия Гарри из дома его дяди и тети, – произнес Дамблдор. – Если ты этого не сделаешь, это привлечет подозрения, ведь Волдеморт верит, что ты хорошо информирован. Однако ты должен подбросить идею приманок – это, думаю, должно обеспечить Гаррину безопасность. Попробуй Запутать Мандангуса Флетчера. И Северус, если ты будешь вынужден участвовать в погоне, тебе придется действовать убедительно… Я рассчитываю, что ты останешься на хорошем счету у Лорда Волдеморта как можно дольше, не то Хогвартс будет отдан на растерзание Кэрроу…
Теперь Снейп сидел в незнакомой таверне, голова к голове с Мандангусом. Лицо Мандангуса выглядело загадочно пустым, Снейп сосредоточенно хмурил брови.
– Ты предложишь Ордену Феникса, – прошептал Снейп, – чтобы они использовали приманки. Многосущное зелье. Идентичные Поттеры. Это единственное, что сработает. Ты забудешь, что это я предложил. Ты представишь это как свою собственную идею. Ты понял?
– Я понял, – пробормотал Мандангус, глядя куда-то в пространство…
Теперь Гарри летел рядом со Снейпом на помеле сквозь ясную ночь; его сопровождали другие Упивающиеся Смертью, а впереди были Люпин и Гарри, который на самом деле был Джордж… Упивающийся Смертью возник прямо перед Снейпом и поднял волшебную палочку, нацелив ее точно в спину Люпина…
– Sectumsempra! – выкрикнул Снейп.
Но заклинание, нацеленное на держащую палочку руку Упивающегося Смертью, промазало и попало в Джорджа…
И в следующий момент Снейп стоял на коленях в старой спальне Сириуса. Слезы капали с конца его крючковатого носа, когда он читал старое письмо Лили. На второй странице было лишь несколько слов:
мог когда-то дружить с Геллертом Гринделвальдом. Я лично думаю, что она уже не в себе!
С любовью,
Лили
Снейп взял страницу, несущую подпись Лили и ее любовь, и спрятал ее внутрь своей мантии. Затем он разорвал пополам фотографию, которая также была у него в руках, так что он смог забрать себе ту часть, где смеялась Лили, и швырнуть обратно на пол, под комод, ту часть, на которой были Гарри и Джеймс…
И теперь Снейп снова стоял в директорском кабинете, и Файнис Найджелус вбежал в свой портрет.
– Директор! Они стоят лагерем в лесу Дина! Грязнокровка…
– Не говори этого слова!
– …ну, девчонка Грейнджер, она упомянула название, когда открывала свою сумочку, и я ее услышал!
– Хорошо. Очень хорошо! – крикнул портрет Дамблдора из-за директорского кресла. – Теперь, Северус, меч! Не забудь, он должен быть взят в условиях лишений и при проявлении доблести – и Гарри не должен знать, что это ты его даешь! Если Волдеморт прочтет Гаррины мысли и узнает, что ты действуешь ради него…
– Я знаю, – отрезал Снейп. Он подошел к портрету Дамблдора и потянул за край рамы. Портрет откинулся вперед, открыв позади себя полость, из которой Снейп извлек меч Гриффиндора.
– Вы по-прежнему не собираетесь сообщить мне, почему так важно дать Поттеру меч? – спросил Снейп, накидывая дорожный плащ поверх мантии.
– Думаю, это не нужно, – ответил портрет Дамблдора. – Он знает, что с ним делать. И Северус, будь крайне осторожен, они будут не очень рады твоему появлению после несчастья с Джорджем Уизли…
От двери Снейп повернулся.
– Не волнуйтесь, Дамблдор, – прохладно произнес он. – У меня есть план…
И Снейп покинул комнату. Гарри поднялся вверх из Думшлага, и в следующее мгновение он лежал на покрытом ковром полу в той же самой комнате: Снейп словно только что закрыл за собой дверь.
[1] Цитата из песни Сортировочной шляпы из книги «Гарри Поттер и Философский камень». Перевод Юрия Мачкасова
[2] O.W.L. – Ordinary Wizarding Level (обычный волшебный уровень). Owl – по-английски сова. Я перевел аббревиатуру как С.О.В. – Стандартные Оценки Волшебника.