ГЛАВА 1. АПРЕЛЬ 1
1
Пришла весна, уже завтра у третьеклассников начнется новый триместр, и только теперь наконец-то переезд завершился.
Называть это «переездом», пожалуй, было бы преувеличением. Расстояние было меньше ста метров по горизонтали и чуть больше десяти по вертикали – мелкое перемещение, не более того. Да и переносить необходимо было только мои личные вещи…
Я не стал обращаться к фирмам, а за несколько дней своими силами перетаскал все коробки. А с тем, что я не мог перетащить в одиночку, мне любезно помогли дядя и тетя Акадзава.
Пятый этаж шестиэтажного дома «Фройден Тобии», квартира Е-9. Мое новое жилище.
Аккуратная квартира, двухкомнатная с отдельной кухней, она казалась пустой, даже когда туда внесли все мои пожитки, – слишком просторная для живущего самостоятельно ученика средней школы. Конечно, я был признателен дяде и тете за заботу, но вдобавок чувствовал себя немножко виноватым. На предложение тети помочь и с уборкой я ответил:
– Спасибо. Но я сам управлюсь.
И «спасибо», и «сам управлюсь» были совершенно искренними.
Поужинав в доме напротив, я в одиночестве вернулся сюда, в эту целиком мою квартиру…
Последнее, что я сегодня сделал, это достал принесенную с собой большую спортивную сумку. Открыл ее и извлек обернутый в банное полотенце почерневший деревянный ящичек. Открыл крышку и тихо оглядел содержимое.
Содержимым была одна-единственная кукла.
Красивая девочка в черном платье. Всего-навсего так называемая шарнирная кукла, ростом сантиметров сорок, но это была одна из самых драгоценных моих вещей.
Ящичек с куклой я временно поставил на край книжной полки, где пока что не было книг, а потом…
Без какой-либо цели вышел на балкон.
Вечерний воздух первых дней апреля прилично холодил щеки, и дыхание было белым.
В небе горело лишь несколько звезд. Сегодня, кажется, было полнолуние, однако луны из-за облаков было не видать.
Положив руки на ограждение балкона, прислушиваясь к себе, я выпрямился. Тихо, ритмично дыша, впитывал глазами окружающее пространство.
Было уже больше восьми вечера, и на улице стемнело.
На переднем плане несла черные воды река Йомияма. То тут, то там горели уличные фонари. За рекой виднелась группа ярких огней. Там торговый квартал Акацки?
Два года и семь месяцев прошло с тех пор, как я вернулся в этот город. Лежащий в низине маленький городок под названием Йомияма.
На свет я появился в здешнем роддоме. Меньше года прожил здесь, в Йомияме. Потом мы переехали в расположенный поодаль приморский городок Хинами, и до лета шестого класса начальной школы я жил там.
Хоть я и жил здесь раньше, но был тогда младенцем, поэтому никаких воспоминаний у меня не сохранилось. Радость возвращения – этого тоже не было. Скорее мной владело ощущение, как в чужой стране. А еще тревога и страх перед незнакомым… Это было, но за два года и семь месяцев здорово поубавилось.
Но…
Отведя взгляд от пейзажа вечерней Йомиямы, я обратил его себе под ноги. Невольно задержал дыхание и зажмурился.
Но с завтрашнего дня…
Завтра, в зависимости от обстоятельств, я…
Не открывая глаз, я снова попытался задержать дыхание, на этот раз сознательно…
Из комнаты послышался тихий электронный звук. Сигнал мобильника?
2
Неужели от нее?
При этой мысли мое сердце забилось чуть быстрее, и я взял серебристый мобильник. Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. На дисплее отображался незнакомый номер…
– Привет, это Со? Это я, Ягисава. Моя мобила сдохла, поэтому звоню с домашнего.
Нобуюки Ягисава.
Учится в Северной средней школе Йомиямы (сокращенно – «Северный Ёми»), как и я. В первом и втором классах мы с ним были в одной параллели, и вот сейчас нас опять распределили в одну параллель – третью. У нас с Ягисавой было нечто общее; когда мы убедились в этом сразу после знакомства, между нами возникла несколько необычная дружба.
– Что стряслось? – поинтересовался я. Она вообще редко звонит по телефону… Так я себя мысленно уговаривал. – Даже домашний телефон напряг…
– Да ничего особенного… Просто подумал, может, ты беспокоишься? Завтра ведь первый триместр начинается.
– Пф. И тебе страшно?
– Страшно. Как начну представлять возможные ситуации… Хотя, ну, «возможная ситуация» вряд ли случится.
– Ты уже не в первый раз это говоришь.
– Да, я тот еще оптимист.
– Ну, тогда обо мне тебе беспокоиться нечего.
– Эй, я хотел, чтоб ты ответил, что на это и есть друзья.
В голосе Ягисавы, вопреки словам «я тот еще оптимист», мне послышалась нотка страха. Хотя, может, это просто мое воображение.
– Если забивать голову «возможной ситуацией», именно сейчас ты сам себя загонишь под жуткий прессинг.
– Мда. …Ладно, забей, – нарочито спокойным голосом ответил он.
– Я спокоен. Потому что ведь париться не о чем.
– …
– Кстати, в зависимости от того, что будет завтра. Оптимизм – это хорошо, но… Ты понимаешь?
– Ээ…
– Насчет «возможной ситуации», ты уверен? С полдороги убегать нельзя.
После небольшой паузы я услышал ответное «А… ну да». Чуть сдувшимся голосом. Я сказал «Ладно, пока» и повесил трубку.
Где-то через час после этого мне снова позвонили. Это была тетя Акадзава.
– Со-кун? Забыла тебе сказать: утром приходи к нам завтракать. Не вздумай проспать и убежать в школу голодным.
Это было ее главной задачей. Когда я покорно ответил «Хорошо», она продолжила:
– Одежду для стирки приноси к нам каждый день. Ванна у тебя там есть, можешь ее принимать, как тебе нравится.
Похоже, ее много чего волновало. Хотя всего два часа назад мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
– Тебе одному не скучно? – с искренней заботливостью спросила тетя.
– Я в полном порядке. В конце концов, мне осенью уже пятнадцать будет, – так же искренне ответил я.
– Если будут какие-то проблемы, не стесняйся… хорошо? Или к нам обращайся, или, если что-то срочное, к Маюко-сан этажом выше.
– Да. Спасибо, тетя.
Тетя и дядя Акадзава, которые стали заботиться обо мне три года назад, в 1998, были действительно хорошими людьми. Зная мои обстоятельства, они изо всех сил старались проявлять деликатность по отношению ко мне и к моим чувствам.
Я, конечно же, был им очень благодарен. Но иногда их забота и доброта меня напрягали, это факт.
– Ладно, до свидания. Спокойной ночи, Со-кун.
– Ага. Спокойной ночи.
Со – имя, данное мне родителями. Фамилия у меня сейчас Хирацка, но, скорее всего, я ее сменю.
Когда выкину старую фамилию, новая, видимо, будет Акадзава? Скорее всего, но вообще-то это еще не решено.
3
Человеческие взаимоотношения – штука довольно запутанная, поэтому давайте-ка разложим их на простые составляющие.
Я слышал, что семья Акадзава, любезностью которой я сейчас пользуюсь в Йомияме, с давних времен была крупным землевладельцем в окрестностях Тобии. У Акадзавы из прошлого поколения (хотя он еще жив), Хиромунэ Акадзавы, три сына: старший Харухико, средний Нацухико и младший Фуюхико. Тот, кого я зову «дядя Акадзава», – это старший, Харухико, а «тетя Акадзава» – это его жена Саюри.
Харухико, старший сын, и Саюри живут вместе с Хиромунэ, уже вышедшим на пенсию по старости. Именно в их дом в квартале Тобии – очень древний дом, говоря по-старомодному, «родовой особняк Акадзавы» – я и переехал два года и семь месяцев назад. В доме семьи Хирацка в Хинами я больше не живу… А точнее, меня оттуда выперли.
В том же квартале, что и родовой особняк Акадзавы, всего в паре минут ходьбы, располагается «Фройден Тобии». По правде сказать, это дом для квартиросъемщиков, управляет которым Нацухико-сан, средний сын. Если вкратце, не вдаваясь в детали – с апреля одна из квартир этого дома будет служить мне в качестве рабочего кабинета, а заодно и спальни…
«Маюко-сан этажом выше», которую только что упомянула в телефонном разговоре тетя Акадзава (Саюри-сан), – это живущая в пентхаусе на правах хозяйки дома жена Нацухико-сана. Вообще-то для меня Нацухико-сан и Маюко-сан – тоже «дядя Акадзава и тетя Акадзава», но я их так не зову, а то был бы полный хаос.
Поэтому… в общем…
Третий из сыновей Хиромунэ Акадзавы, Фуюхико – не кто иной, как мой отец. Но он умер четырнадцать лет назад, когда я еще не родился. Более того (эту историю я узнал только когда пошел в среднюю школу), он тогда помешался и покончил с собой.
4
Пораскрывав коробки и прочее, в чем переносил свои вещи, я достал все самое необходимое; к этому времени уже наступила ночь.
Поскольку завтра будет только церемония открытия, в сумку я почти ничего не сложил. Рубашку и школьную форму, извлеченные из коробки, повесил на вешалку, и на этом срочные приготовления были закончены.
Хоть я и живу в квартире один, по сути, это «временное жилище вне дома»: ведь в квартире нет ни телевизора, ни холодильника, а раз у меня есть мобильник, то и домашний телефон не требуется. Но чтобы подключить ноутбук к Интернету, я договорился о пользовании телефонной линией.
Приняв душ и передохнув немного, я открыл ноутбук на столе в гостиной и включил его. С одной-единственной целью: проверить мейлы. Но…
Свежих мейлов было два.
Первый – бесплатный е-мейл-журнал «Новости Йомиямы». Он выходит два раза в месяц. Содержание – обычно всякая дурацкая местная информация и извещения, но где-то год назад, найдя его, я почему-то подписался.
Второй был от Сюнске Коды.
Мы с ним вместе учились в первом классе средней школы и вместе ходили в биологический кружок. С апреля его назначили председателем этого кружка. Естественно, он дружил и с Ягисавой, с которым я недавно говорил по телефону.
Больше половины письма было посвящено планам кружковой деятельности. Он был методичным парнем, поэтому в том, что он пишет такие письма, не было ничего удивительного. Но…
В самом конце мейла была неожиданная фраза, заставшая меня врасплох.
Буду молиться, чтобы завтра и потом не было никаких опасностей.
Особые обстоятельства класса 3-3 были, что называется, «для внутреннего пользования», но до его ушей все же что-то добралось? Рассуждая нормально – это неестественно, что такая информация не передается, но…
Просмотрев оба мейла, я взял лежащий рядом с ноутом мобильник. После звонка тети Акадзавы, то есть Саюри-сан, больше мне никто не звонил.
Тихонько вздохнув, я вернул взгляд на экран ноутбука.
Если не телефонный звонок, то хоть мейл бы пришел – похоже, я на это немало надеялся. От нее. От Мей Мисаки.
Когда мы с Мей в последний раз говорили?
В этом году был всего один… нет, два раза.
Первый – в начале года; мы немного пообщались по телефону.
Второй раз был в начале февраля, когда я зашел в кукольный магазин «Пустые синие глаза в сумраке Ёми» в районе Мисаки. Тогда мы говорили вживую.
При той встрече в феврале мы с ней немного пообсуждали то самое. Поскольку мне вскоре предстояло перейти в третий класс, от этой темы никак нельзя было уйти.
Потом, через несколько дней после выпускной церемонии и конца учебного года, когда я узнал, что с апреля буду учиться в классе 3-3, я набрался смелости и сам попытался ей дозвониться. Но сколько я ни набирал номер, связи не было. В самом начале апреля я даже отправился в тот магазин в Мисаки, но на двери была картонка с надписью «Закрыто»…
Я предположил, что они всей семьей уехали в какую-то длительную поездку. И даже если нет – она ведь тоже с апреля будет учиться в третьем классе, только старшей школы. Наверняка она страшно занята множеством вопросов, касающихся своего настоящего и будущего… Вот поэтому.
Я решил ограничиться лишь одним мейлом с информацией.
Что предчувствие, которое уже давно мной владело, оправдалось. Что меня отправили-таки в третью параллель третьего класса.
Конечно, я не собирался вопрошать, за что мне это все. Хотя бы потому, что хоть я и попал в третью параллель, но не факт еще, что нынешний год будет «таким годом».
Я снова тихонько вздохнул и собрался уже закрыть крышку, как вдруг…
Раздался негромкий звук. Извещение о новом мейле.
У меня вырвалось «ой», и я вцепился в мышь. Посмотрел, что за мейл.
Темы письма не было. А отправитель…
– Ой, – снова вырвалось у меня.
Имя отправителя – «Mei M». То есть это от Мей Мисаки.
Со-кун,
школа ведь уже завтра?
Береги себя.
В этот момент меня охватила не столько радость, сколько, пожалуй, слабое чувство облегчения.
Впившись глазами в строчки на экране, я увидел за ними ее – Мей Мисаки. Только почему-то это была не та она, с которой мы встречались в феврале, а та, пятнадцатилетняя, скрывавшая левый глаз под повязкой, с которой я общался летом три года назад…
– …Не беспокойся, – беззвучно произнес я.
Сомкнул пересохшие губы. Выпрямился, насколько смог.
– Не беспокойся. Я все сделаю как надо.
5
По привычке, приобретенной после переезда в Йомияму, я по будним дням просыпаюсь в полседьмого утра. Даже если сильно устал или плохо себя чувствую. На всякий случай я ставлю будильник, но и без будильника просыпаюсь.
Пробудившись, я вылезаю из постели не сразу.
Лежа в кровати на спине, я какое-то время смотрю в потолок. Проверяю свое дыхание, температуру, сердцебиение. Таким образом я фокусирую сознание на «реальности», в которой живу. Это, несомненно, эффект того странного опыта, приобретенного мной три года назад, а может, остаточный симптом. …Я это осознаю.
Даже когда я стал спать в другой квартире, эта последовательность от пробуждения до подъема не изменилась.
– Так, – пробормотал я, кивнул и сел.
Я живой.
«Реальность» понедельника, 9 апреля 2001 года н.э. …Да, ОК.
Одевшись, я вышел из квартиры и запер дверь.
Рядом с дверью была табличка с номером квартиры, «Е-9», под ней – металлическая рамка для таблички с фамилией. Я был не уверен, что туда вписать, поэтому пока не вписал ничего. С почтовым ящиком в вестибюле то же самое.
Похоже, вчера тетя Саюри-сан зашла поздороваться к обоим моим соседям, так что вряд ли они думают, что сюда заселился какой-то подозрительный тип. Почта мне в принципе почти не приходила, а та, что приходила, до сих пор поступала в дом напротив, так что тут, видимо, проблем не будет.
В этом доме первый этаж обозначается латинской буквой А, второй – буквой В… словом, в алфавитном порядке. На этаже Е, то есть на пятом, у большинства других квартир есть таблички с фамилиями, и у них другая планировка, чем у Е-9: они, похоже, рассчитаны на семьи.
По безлюдному в столь ранний час коридору я пошел к лифтовому холлу.
Мой взгляд естественным образом упал на дверь Е-1, ближайшую с той стороны от холла. У этой двери, как и у моей Е-9, не было таблички с фамилией, но…
…Здесь.
Моим сердцем завладел вопрос.
«Здесь»?
Эта квартира…
На мгновение весь мир вдруг окутался тьмой.
В этот самый момент я ощутил тихое, за гранью слышимости «щелк».
Как будто… Странная, наверное, метафора, но как будто кто-то за гранью нашего мира, наблюдая за этой сценой, нажал на кнопку фотоаппарата. Или, скажем, включил нечто вроде «стробоскопа тьмы».
Этот подозрительный образ внезапно всплыл у меня в сознании, но тут же исчез…
Особых поводов для беспокойства не было. Ведь спустя мгновение все уже закончилось. Ноль целых и сколько-то тысячных секунды, сверхкороткий миг. Видимо, я просто моргнул и собственное моргание вот так воспринял.
И…
Вопрос, который только что завладел моим сердцем, стал уже и не вопросом вовсе, вообще ничем.
– Мм. Ясно.
Я утвердительно кивнул и, придерживая сумку, нажал на кнопку вызова лифта.
6:50 утра. …До отправления в школу еще полно времени.
6
Заглянув в родовой особняк Акадзавы, я послушно переправил в живот завтрак, и, хотя до отправления в школу по-прежнему оставалось время…
– Ладно, я пошел.
Сообщив это тете как можно более невинным тоном, я вышел из дома. Еще дольше, чем я, пользующийся благорасположением этого дома Куроске (черный кот, возраст – около восьми лет), подошел ко мне, мяукая. Проводить меня собрался… хотя вряд ли?
Постоянно направляться отсюда прямо в школу я не собирался. Если идти прямо, это занимало не больше пятнадцати минут, но я делал крюк, спускался к реке Йомияма и, если только погода не была совсем уж кошмарная, проводил там какое-то время в одиночестве. Это началось прошлым летом и вроде как вошло в ежедневную привычку, так что…
Сегодня утром река Йомияма текла очень спокойно. Поскольку серьезных дождей в последние дни не было, воды в реке было мало – пожалуй, даже вброд можно перейти.
На небе висело несколько облачков, но холодно не было. Стандартная школьная форма, включая рубашку с длинным рукавом и стоячим воротником, была в самый раз. Лишь иногда порывы ветра приносили прохладу, и я непроизвольно ежился.
Как всегда, я медленно зашагал по дорожке, спускающейся к реке. По пути в одном месте стояло несколько каменных скамеек; там я и сел.
Посмотрев на другой берег, я увидел там стоящие красивым рядом деревья сакуры. Полный цвет совсем недавно прошел, и лепестки начали опадать под ветром. Смотрелось приятно.
Сделав из больших и указательных пальцев обеих рук прямоугольное окошко, я посмотрел на очерченную им картину. И в сознании раздался мысленный щелчок фотоаппарата. Будь у меня с собой фотоаппарат, я бы, конечно, захотел это заснять, но и воображаемым аппаратом снимать подобные приятные картины мне не то чтобы не нравилось.
«Куэээ», – послышался птичий крик.
Покрутив головой, я увидел, как на маленькую отмель выше по течению опустился автор этого крика. Неожиданно крупная птица.
Белые перья, длинная шея, длинные ноги… Цапля?
Так я подумал в первый момент, но нет, она отличалась от белой цапли, которую мне случалось видеть. Крупнее, и цвет, если присмотреться, не белый, а голубовато-серый. Ото лба к затылку шла черная полоска, крылья тоже частично черные… Тоже цапля, но серая, что ли?
Здесь я такую птицу видел впервые.
Машинально я встал со скамейки и поймал птицу в воображаемый видоискатель…
Как вдруг в голове возникла смутная мысль.
В общем-то… мне хотелось бы держать в руке настоящую однолинзовую зеркалку, посещать с ней разные уголки Земли и делать подобные фотки. Конечно, такое желание во мне обитало. Как и в Тэруе-сане – Тэруе Сакаки, моем дяде по материнской линии, умершем три года назад.
И тем не менее, переехав в Йомияму и поступив в среднюю школу, я послушался совета дяди и тети участвовать в какой-нибудь кружковой деятельности… и выбрал биологический кружок, а не фотографический.
Думаю, этот выбор не был ошибкой. Я не должен гнаться за образом Тэруи-сана – так я в тот момент решил. И вот поэтому… поэтому…
– …Еще рано.
Немного времени у меня еще оставалось.
Сперва надо было еще кое-что сделать. Кое-что я должен был преодолеть.
Сидя на скамейке прямо, я прикрыл глаза.
И шелест воды, и звук ветра, и его ощущение на коже странным образом слегка отошли от «реальности». Птица, еще раз крикнув, взлетела, но и этот звук донесся откуда-то издалека.
Какое-то время посидев так с закрытыми глазами и почувствовав, что мое сердце достаточно успокоилось, я поднялся со скамейки.
Серой цапли было уже не видать, вместо нее у поверхности воды летела стайка белых птичек.
Вскоре показался пешеходный мостик под названием Идзана-баси. Старый мост, ширины которого хватало ровно на то, чтобы двое могли разойтись, с деревянным настилом и перилами, выглядел довольно опасным.
Дойдя до него, я вернулся на дорожку, ведущую от берега наверх, и тут…
– Хирацка-кун, – окликнул меня чей-то голос. – Хирацка-куун!
За набережной, метрах в десяти. Там я увидел фигуру, машущую над головой правой рукой. Это…
Школьница в форме Северного Ёми. Ее длинные волосы заколыхались, когда она потрусила в мою сторону. Ее звали…
Юйка Хадзуми.
Я ее знал, в первом классе мы с ней учились вместе. Во втором – в разных классах, а сейчас нас опять распределили вместе, в третью параллель. Честно говоря, мы с ней почти не общались, но имя и лицо я, естественно, помнил.
Однако останавливаться я не стал, а зашагал вперед в одиночестве.
Почему вообще она в это время оказалась в этом месте? Я немножко подумал об этом, но… в принципе, меня это не должно особо волновать.
– Ой, – слегка всполошенно произнесла Хадзуми и побежала за мной. – Да погоди же, Хирацка-кун!
Тут я все-таки остановился. Ну, убежать всегда успеется.
Вскоре Хадзуми поравнялась со мной и остановилась рядом. С первого класса среди сверстников она слыла красоткой. Оставляя в стороне вопрос, вписывается ли она в общие стандарты «красотки», – у нее было маленькое лицо и очень правильные черты. Для ее возраста ощущение создавалось довольно взрослое.
Ростом она была с меня, а я среднего роста для парня. Спадающие на грудь волосы были каштанового цвета, но естественный это цвет или нет, я не знал.
– Уф, Хирацка-кун, – с некоторым беспокойством глядя на меня сбоку, произнесла Юйка Хадзуми. – Почему? Я тебя звала, а ты все равно вперед шел.
Слова прозвучали немного по-детски, вопреки исходящему от нее ощущению взрослости. Когда я не ответил, она…
– Ну скажи, почему? – и еще более по-детски склонила голову чуть набок. – Я слышала, ты каждое утро ходишь тут по берегу, поэтому…
Мм? Вот в чем дело? Она специально выбрала время и пришла сюда?
– Эй, Хирац-…
– Я упражняюсь, – ответил я. Не поворачиваясь к ней, как можно более безразличным тоном. – Пока еще ничего окончательно не ясно, но скоро я отправлюсь в школу, и если…
– Если… – шепотом повторила она и на пару секунд смолкла. – Эээ, в смысле, если в классе будет парт и стульев не хватать, да?
– Именно. На этот случай.
Тут я впервые посмотрел ей в лицо. И спросил:
– Понимаешь, да?
– …Да, – робко кивнула Хадзуми, но тут же улыбнулась и сказала: – Поэтому-то я и хочу тебе сказать: «Рассчитываю на тебя», поэтому.
– За этим ты специально сюда пришла?
– Ага.
Ее щеки чуть розовели. Хотя, может, это она раскраснелась от бега, пока меня догоняла.
– Это… угу, спасибо, – сказал я. – Так или иначе, скоро мы всё поймем. Вот на тогда и прибереги свое «Рассчитываю на тебя».
На этом наш с Хадзуми разговор и закончился. Идти вместе в школу было как-то неловко, поэтому…
– Ладно, пока, – произнес я и, хотя Хадзуми еще пыталась что-то сказать, оставил ее одну и снова пошел вниз, к реке.
– А, еще, – все-таки добавил я. – Хадзуми-сан, не могла бы ты обращаться ко мне «Со»? Я не люблю, когда меня зовут по фамилии, «Хирацка».
7
В 8:45 утра я пришел в школу.
Начало церемонии открытия было запланировано на девять.
У входа в корпус А (главный корпус, где были кабинет директора, учительская и тому подобное) располагалась доска объявлений, где был выписан состав всех классов на этот учебный год. выдавали также распечатки таблиц. Информацию о классе 3-3 всем его ученикам уже сообщили, но на всякий случай я удостоверился, что мое имя там есть. И после этого отправился в спортзал, где должна была состояться церемония.
Все новые классы выстроились в колонны… и, стоя в одной из них, я изо всех сил старался не встречаться глазами с другими учениками. Всех их, начиная с Ягисавы, с которым вчера говорил по телефону, я видел еще в начале марта, когда состоялась «встреча для передачи опыта», а потом «встреча по контрмерам».
Не встречался взглядом и, конечно, не раскрывал рта… стоял в самом конце колонны и, почти не вникая в то, что говорят со сцены учителя, просто ждал, когда выйдет положенное время. «Присутствовал телом, но не душой». Пожалуй, это в прямом смысле так и было.
Когда церемония закончилась, ученики отправились по своим кабинетам. Кабинет класса 3-3 располагался на третьем этаже корпуса С.
Когда я вошел в кабинет, там было уже больше половины класса. Однако гвалта, подобающего такой ситуации, не было. Несколько человек тихо перешептывались, большинство молчало…
На доске не было написано ничего. Несмотря на самое начало учебного года, одна из потолочных флуоресцентных ламп слабо мигала… В этом мерцании аккуратные ряды парт и стульев казались какими-то зловещими.
Никто не пытался сесть. И сумки на парты тоже никто не клал.
– Пока что все разойдитесь по местам, – произнесла какая-то девушка.
Отчетливая речь, довольно резкий голос… Кому он принадлежит?
Щелк.
С этим тихим звуком весь мир на краткое мгновение словно погрузился во тьму. «Аа, вот как», – осознал я. Она – один из «безопасников», избранных на мартовской «встрече по контрмерам»…
– В порядке, указанном в распечатке… Хотя какая разница, в общем, как-нибудь разойдитесь по местам.
Несколько учеников покорно задвигались.
Большинство переглядывалось, тревожно склонив головы набок; некоторые почему-то кидали взгляды на меня. «»Возможная ситуация» на самом деле невозможна» – так отшутившийся Ягисава был в их числе, и не он один. …Внезапно я увидел, что Хадзуми, с которой я встретился сегодня на берегу реки, тоже косится в мою сторону, будто хочет что-то сказать.
Полностью игнорируя все это, я направился к задней двери класса.
На случай, если возможное произойдет…
Да. Потому что сейчас мне садиться за парту рядом со всеми – опасно.
Нужно ли мне проявлять такую осторожность или нет, неизвестно. Насколько строги существующие законы – этого тоже до сих пор никто не знает. Но…
В глубине души я решил, что на всякий случай буду придерживаться этого плана действий.
Наконец-то вошла учительница.
К этому времени по партам разошлась… почти половина учеников?
– Доброе утро, ребята, – положив руки на учительскую кафедру, произнесла классная руководительница Канбаяси-сэнсэй (возраст – лет сорок, плюс-минус. Преподает естествознание. Вероятно, незамужняя). – Благодарю за участие в церемонии открытия. Полагаю, во время церемонии вы все сильно волновались.
Как и во время мартовской встречи, весь класс охватило нервное напряжение.
Не только нас. Сэнсэй наверняка тоже сейчас страшно нервничала. Возможно даже, настолько сильно, что хотела убежать отсюда куда подальше.
Постоянно поправляя пальцем дужку изящных очков в металлической оправе, Канбаяси-сэнсэй обвела взглядом затихший класс.
– В любом случае, ребята, разойдитесь по партам. Садитесь там, где вам удобнее.
Такое же указание, что и от безопасника. Лишь теперь до сих пор не рассевшиеся ученики подчинились. Один только я не двинулся с места, остался стоять перед задней дверью класса. Я держался до последнего, впрочем, это естественное намерение, сэнсэй тоже должна была понять.
И вскоре…
Ситуация прояснилась. Все, кроме меня, сидели, и в этот момент…
За каждой партой, на каждом стуле в классе сидело по ученику. Количество точно совпадало. А значит, одному оставшемуся стоять, то есть мне, места не нашлось. …Одного комплекта из парты и стула не хватило.
– Аа… – вырвался дрожащий тихий вскрик у стоящей за кафедрой Канбаяси-сэнсэй. И одновременно у нескольких учеников тоже вырвалось нечто подобное… выражая самые разные эмоции.
За самой последней партой в ряду у окна сидела Юйка Хадзуми. Все смотрели прямо вперед, не оборачиваясь ко мне, и только она кинула взгляд в мою сторону.
Почувствовав этот взгляд, я молча кивнул.
Затем перевел взгляд на Канбаяси-сэнсэй на кафедре. Заметив это, сэнсэй отвела глаза и тоже чуть кивнула. Я, не произнеся ни слова, вышел из класса. Я должен сделать то, за что ответствен лишь я один. В этом году, в этом классе я «тот, кого нет».
Оптимизм Ягисавы в итоге оказался слишком оптимистичным. Два года подряд были «обычными», но это не означало, что все закончилось. Мир вступил в двадцать первый век, но это не означало, что все закончилось. Ничто и не обязано было закончиться.
Уникальный «феномен» этого класса, начавшийся со «смерти» Мисаки 29 лет назад, сейчас, 29 лет спустя, все еще продолжается… И – да, как я давно уже предчувствовал, нынешний, 2001 год оказался «таким годом».
8
– С лучшими намерениями все стали действовать абсолютно неправильно. В том, что касалось «смерти» Мисаки.
В памяти у меня всплыли слова, которые сказала Мей Мисаки при нашей встрече в феврале. Как и мои слова тогда.
– Смерть есть смерть. Ее надо принять и смириться. И тем не менее…
Это и послужило толчком ко всему, так она мне сказала.
На общем фото, сделанном после выпускной церемонии, оказался Мисаки, которого не должно было быть в этом мире, и со следующего года начался таинственный «феномен», захвативший класс 3-3 Северного Ёми.
Сперва в начале учебного года выяснилось, что в кабинете не хватает одного комплекта из парты и стула. А причина этого…
– В классе оказалось на одного человека больше. Незаметно для всех.
Некоторые познания об этом «феномене» у меня были еще до поступления в среднюю школу. Мне рассказал три года назад Тэруя-сан, ныне покойный.
Тем не менее тогда, в феврале, когда я вот-вот должен был стать третьеклассником Северного Ёми, я просто не мог лишний раз не проверить всю информацию. С помощью нее – Мей Мисаки, которая сама училась в классе 3-3 в «таком году».
– Кто этот добавившийся «лишний», понять было невозможно. Как бы ни расследовали, кого бы ни расспрашивали… Все, что имело к этому отношение, от списка класса до школьных и городских документов, до воспоминаний окружающих, – все было изменено и подделано так, что «лишний» вписывался безукоризненно.
Документы подделаны.
Воспоминания изменены.
– В этом «феномене» бывают «такие годы» и «обычные годы»… То есть не каждый год это происходит. Пока что происходит примерно раз в два года или чаще, но есть ли регулярность, непонятно. Даже если ты будешь в классе 3-3, но год окажется «обычным», то никаких проблем. Но если это будет «такой год»…
– Начнутся «катастрофы», да?
– Да. В тот год, когда проникает «лишний», класс оказывается во власти безумных несчастий. Каждый месяц как минимум один, а чаще несколько «причастных людей» умирают – оказываются притянутыми «смертью».
Смерть в авариях, от болезни, суицид, убийство… самые разные формы. «Причастные люди» – это, если вывести правило из множества прошлых инцидентов, «члены класса и их родственники до второй степени родства». Сами ученики, их родители, братья-сестры и бабушки-дедушки.
Почему, черт побери, когда в класс проникает «лишний», начинаются эти «катастрофы»?
– Потому что «лишний» – на самом деле «мертвый».
Вот как объяснила Мей:
– Когда двадцать девять лет назад произошла эта история с Мисаки, похоже, класс 3-3 стал ближе к «смерти». Похоже, он стал таким местом, точкой притяжения для «мертвых людей».
«Мертвый» в классе – это результат того, что весь класс близок к «смерти». Можно сказать и наоборот: если в классе есть «мертвый», то класс ближе к «смерти». Поэтому…
– Люди, причастные к классу 3-3, легче умирают, их легче притягивает к себе «смерть».
Существование этого безумного «феномена» и «катастроф» школой официально не признается. О таких ненаучных вещах, как «проклятие», общественная организация просто не может говорить публично, однако неофициально в прошлом были попытки принимать разные «контрмеры».
Например, смена кабинета. Думали, что «проклятие» привязано к конкретному месту, а именно к кабинету класса 3-3. Из этого ничего не вышло. «Феномен» и «катастрофы» привязаны к классу 3-3, а не к кабинету.
Например, смена названия параллелей с «1, 2, 3…» на «A, B, C…». Из этого тоже ничего не вышло. «Феномен» и «катастрофы» пришлись на «третью по счету параллель третьего класса», то есть на класс 3С.
Был и такой год, когда третью параллель пропустили, назвали параллели 1, 2, 4, 5, 6. Но, естественно, и из этого ничего не вышло. Вместо пропущенной третьей параллели в тот год «феномен» ударил по четвертой, и «катастрофы» начались уже там…
Перепробовав самые разные «контрмеры», десять с лишним лет назад, похоже, нашли-таки более или менее действенную. Это…
– Взамен добавившегося «лишнего» сделать кого-то одного из класса «тем, кого нет». Таким образом, класс возвращается к правильной численности. Цифры сходятся. «Лишний», которого изначально быть не должно, есть, но эта деформация вроде как нейтрализуется «тем, кого нет».
Вот каким было объяснение Мей.
– Если все проходит гладко, то даже в «такой год» «катастрофы» не начинаются. Было несколько случаев, когда эта «контрмера» срабатывала и никто не умирал. Поэтому-то в классе 3-3 каждый год…
«Встреча по контрмерам», которая была в конце марта. Ее организовала Канбаяси-сэнсэй, собрала нас всех и…
Сперва были избраны люди, ответственные за противодействие всему, что связано с «феноменом» в целом, – безопасники. А следом, на случай если год окажется «таким», выдвигались кандидаты, готовые взвалить на себя бремя «того, кого нет»…
…«Тот, кого нет».
Человек, являющийся частью класса, но с которым все обращаются так, будто его не существует.
Все ученики класса и все учителя, преподающие в этом классе, его (или ее) полностью игнорируют как несуществующего. С начала учебного года и до выпускной церемонии – постоянно.
Кто в этом году возьмет на себя эту важную роль на случай «возможной ситуации»?
Если никто не вызовется добровольно, не скажет «Я возьмусь», это решится обсуждением. Или, если решить не смогут, будет жребий… В разные годы процесс несколько разный, но, в общем, происходят те или иные выборы. Однако же…
– Я берусь, – без колебаний поднял я руку в тот момент. – Я стану «тем, кого нет».
В удивленных взглядах, обращенных на меня, были неоднозначные эмоции.
– Ты уверен? – спросила Канбаяси-сэнсэй, глядя так же удивленно, как и остальные. – Ты действительно хочешь…
– Да, – сев прямее и встретив все взгляды, ответил я. – Всё в порядке.
С апреля и почти целый год я буду в классе «тем, кого нет». Если это поможет защититься от «катастроф»…
Если так, я с радостью за это возьмусь. Никогда я не дрожу и не убегаю.
Предполагая такую ситуацию, я давно уже собирал волю в кулак.
Ничего особенного. Воспоминаний о своем опыте трехлетней давности мне вполне хватит, чтобы при общем согласии и поддержке сыграть роль «того, кого нет».
«Я смогу», – энергично убеждал я самого себя.
«Я – смогу. Сделаю как надо. Все увидят, что я смогу».
Но…
Дальше события стали развиваться неожиданным образом.
– Погодите, пожалуйста, сэнсэй.
Это вмешалась девушка, избранная безопасником, ее звали Это. На лице ее были нескрываемые тревога и страх, а взгляд выдавал беспокойные мысли.
– Достаточно ли этого?
Вот какой вопрос она задала.
– Действительно ли одной этой «контрмеры» достаточно?
За этим последовало новое обсуждение, и в результате…
В «контрмеры» этого года было внесено одно серьезное изменение.