ГЛАВА 5
Первым, что ощутил Харуюки, вернувшись в реальный мир, был не вес его тела, вдавленного в диван, и не тепло воздуха (спасибо работающему кондиционеру) – а касающиеся левой щеки тонкие пальцы.
Он резко распахнул глаза.
Прямо перед ним было звездное небо, на которое он всего несколько часов назад смотрел во внутреннем саду крепости императора. Нет, неправильно. Это были черные как ночь глаза, наполненные искорками света, точно звездами.
Эти глаза медленно моргнули; с длинных ресниц скатилась крохотная капелька влаги – и исчезла в воздухе. Одновременно раздался тихий шепот:
– …Ты вернулся, Харуюки-кун?
Какое-то время Харуюки молча смотрел на прекрасное лицо человека, которого он уважал и любил больше всех на свете, – мечницы, командира легиона «Нега Небьюлас», Черного короля, Блэк Лотус, Черноснежки, – потом наконец хрипло ответил:
– Да, семпай. …Я вернулся.
Очнулся Харуюки в квартире 2305 на двадцать третьем этаже дома, расположенного в северном Коэндзи, Сугинами, – в общем, в гостиной семьи Арита.
Харуюки сидел на центральном диванчике из нескольких, стоящих возле южного окна. Черноснежка была прямо перед ним; опершись левой рукой о спинку дивана, она подалась вперед и правую руку мягко положила Харуюки на щеку. В этой руке она сжимала кончик XSB-кабеля, а другой конец серебристого провода тянулся к разъему в стене.
Эта панель предназначалась для проводного подсоединения к домашнему серверу семьи Арита. Во время этого погружения вся компания подключилась к Глобальной сети не по беспроводному соединению, а как раз через домашний сервер по кабелю. Сейчас Черноснежка выдернула этот кабель из нейролинкера Харуюки, и именно поэтому он и Утай вернулись в реальный мир без помощи портала.
Не отрывая пальцев от щеки Харуюки, Черноснежка тихо прошептала:
– …Это были очень долгие тридцать секунд. Я просто места себе не находила: может, все это время вы с Утай в крепости императора спасаетесь бегством от энеми, а может, раз за разом умираете и возрождаетесь?
Едва Харуюки осознал, что ее голос чуточку дрожит, как в груди у него вспухли эмоции.
Сев ровно, он сделал глубокий вдох и произнес:
– Семпай… Тогда… когда Судзаку нацелилась на меня… Прости, что я нарушил твой приказ отступать. Но… но я хотел обязательно…
Он твердо решил по возвращении в реальный мир как следует извиниться, но когда дошло до дела, языковых возможностей ему категорически не хватило. Он закусил губу, потом открыл рот, потом снова закусил губу.
Тут Черноснежка убрала левую руку с дивана, кабель в правой руке положила и обеими освободившимися руками ласково обняла Харуюки за плечи. Бледные, но очаровательные губы приоткрылись, точно бутон лотоса, и девушка улыбнулась.
– Все нормально, Харуюки-кун. Именно потому, что ты – это ты, я могу вверить тебе будущее моего легиона. Ты даже пламени Судзаку не испугался, а продолжал лететь вперед. Почему же я должна винить тебя за такую храбрость?..
– …Сем… пай…
Сражаясь с переполняющими грудь эмоциями, Харуюки только и мог, что смотреть Черноснежке в глаза. Крепко сжав руки в кулаки, он попытался перевести эти эмоции в слова:
– …Семпай. Я… я мог лететь только потому, что семпай все время говорила мне лехиххефурехифу…
…И с таким трудом составленное предложение закончилось пшиком.
Потому что две протянувшиеся сзади руки защипнули ему щеки и со всей силы потянули.
– Эй! Сколько еще… – начала ущипнувшая его за левую щеку Тиюри, а ущипнувшая его за правую щеку Фуко подхватила:
…вы двое будете этим заниматься?!
Три минуты спустя.
Переместившись с диванов к обеденному столу, они расселись вокруг него: Харуюки и Утай с юга, Такуму и Тиюри напротив них, Черноснежка слева, Фуко справа, – таким образом, весь состав легиона был в сборе.
7:35 вечера.
С начала «операции по спасению Ардор Мэйден» не прошло и десяти минут реального времени. Однако Харуюки казалось, будто в Безграничное нейтральное поле по команде «Анлимитед бёрст» он отправился аж вчера.
Нет, поскольку он внутри крепости императора проспал шесть часов, такое ощущение было вполне естественно. Более того, пока Харуюки спал, он вроде как видел очень долгий сон. Как будто он прожил не шесть часов, а несколько дней… или даже несколько лет чужой жизни.
– …Для начала – ребята, поздравляю с отличной работой, – прервали мысли Харуюки слова Черноснежки. Он поспешно присоединился к общему хору:
– Ура!
Отпив приготовленного Тиюри café au lait, Черноснежка оглядела всех присутствующих и продолжила:
– Второй этап операции «Очищение от «Доспеха бедствия»», «Спасение Ардор Мэйден», к сожалению, полностью успешным считать нельзя. Вина за это полностью лежит на мне, не сумевшей до конца удерживать на себе внимание Судзаку. …Я глубоко извиняюсь.
При этих словах командир легиона попытался было низко поклониться, но тут остальные члены хором закричали: «Да нет же!»
После чего заместитель командира Фуко Курасима, Скай Рейкер, заявила:
– Сат-тян, тогда ведь Ворон-сан абсолютно не атаковал Судзаку, но она все равно переключилась на него. Такого никто не мог ожидать. Могу предположить, система устроена так, что добавочный хейт генерируется не на того, кто нанес Судзаку наибольший урон, а на того, кто глубже всех проник на ее территорию…
Услышав эти слова, Черноснежка подняла было голову, но тут же, словно в задумчивости, вновь опустила.
Короткое молчание, робко подняв правую руку, нарушил Харуюки.
– Эээ… учитель. Насчет этого добавочного хейта, о котором ты сказала…
«Хейт», то есть «ненависть» – понятие, численно объясняющее логику, по которой энеми выбирает, кого атаковать. Естественно, хейт генерируется на бёрст-линкеров, наносящих энеми прямой урон, но также и на тех, кто препятствует ему непрямыми атаками и кто усиливает других игроков; и энеми атакует того из противников, на которого у него в данный момент самый большой хейт. …Это общая точка зрения.
Судзаку, хоть ее и звали «монстром суперкласса» и «одним из четырех богов», все-таки была всего-навсего энеми и, значит, должна была выбирать себе цели по этой же логике. То, что сейчас она переключилась с Черноснежки на Харуюки, по мнению Фуко, объяснялось тем, что на игрока, близко подобравшегося к южным воротам, у Судзаку генерировалось больше хейта, чем на игрока, непосредственно ее атакующего.
– Что, Ворон-сан? – Фуко склонила голову набок, качнув своими густыми, длинными волосами. Харуюки спросил запинаясь:
– …У Судзаку… нет, у всех четырех богов, включая Судзаку, ИИ ведь не более продвинутый, чем у остальных энеми, так? То есть тут не ИИ, а… как бы это сказать…
Раздосадованный собственной неспособностью облечь в слова то, что он хотел сказать, Харуюки хлопал губами, когда…
Сидящая рядом с ним Утай Синомия, единственная из всех державшая чашку с горячим молоком, поставила эту чашку на стол, и ее руки затанцевали в воздухе.
В появившемся внизу поля зрения Харуюки полупрозрачном окне с потрясающей быстротой побежали розовые строчки:
«UI> Мне кажется, Арита-сан хочет сказать вот что. Быть может, у четырех богов есть собственная воля, выходящая за рамки ИИ?»
– Да… да! Вот именно так! – закивал Харуюки, но тут же осознал всю нелепость своего предположения и втянул голову в плечи, приготовившись принимать со всех сторон лучи насмешки и досады.
Но, к его удивлению, никто из сидящих за столом друзей не улыбнулся и не хмыкнул. Даже Такуму, который лично Судзаку не видел, задумчиво прищурил глаза за стеклами безоправных очков.
Посреди повисшего молчания десять пальцев Утай вновь забегали по виртуальной клавиатуре.
«UI> По крайней мере, со времени атаки на четырех богов первого «Нега Небьюлас» алгоритм поведения Судзаку точно изменился. Два года назад Судзаку, вне всяких сомнений, выбирала целями тех, кто наносил ей наибольший урон. Сат-тин, сестрица Фуу, вы атаковали Бякко у западных ворот – там было так же?»
– …Все как ты сказала, Уиуй, – кивнув, пробормотала Фуко. – Насколько я помню, Бякко тоже, откуда бы ее ни атаковали, держала внимание только на главном атакующем отряде.
– Д… так и было. Именно поэтому мне удалось отвлечь ее на себя и тем самым дать отступить остальным, – ответила сидящая напротив Фуко Черноснежка. Потом, прищурив глаза, продолжила: – Но… Безусловно, на этот раз в поведении Судзаку было кое-что, что не объясняется разницей в уровне хейта… Однако и впечатления, что ею кто-то управлял извне или что просто случился сбой в алгоритме, тоже не возникло…
Сидящий напротив Харуюки Такуму, поднеся правую руку к подбородку, сказал:
– Но, командир, это как будто… Судзаку поняла, что на этот раз наша цель – не победить ее, а выручить Синомию-сан, так? В таком случае это уже за гранью возможностей ИИ… Как и сказал Хару, это следует называть уже… «разумом», рассудком…
Снова на несколько секунд повисло молчание.
Наконец Черноснежка чуть улыбнулась. А потом еще тише произнесла:
– …Сейчас ответа на этот вопрос нам не найти. Но я могу еще кое-что добавить. Когда Судзаку в ответ на мою инкарнационную атаку пошла вперед, то прямо перед тем, как она переключилась на Харуюки-куна… я, по-моему, тоже это увидела. Эта птица раскрыла клюв, словно насмехаясь надо мной…
…Да.
У Харуюки тоже было четкое ощущение, будто он кое-что услышал. Прямо перед тем, как выпустить огненное дыхание, Судзаку беззвучно произнесла. «Жалкая букашка, испепелю».
– Но зато! – энергично воскликнула Тиюри, первой среди задумавшихся друзей вскинувшая голову. – Воля там у этой птицы или разум – даже если это настоящая богиня, все равно она нас не сделала, правда ведь?! Операция не полностью успешна, да, но ведь и не провалена, Черно-семпай. В конце концов, и Хару, и Уй-тян оба живы, правда? Живы, да еще и через те ворота проникли, правда? Эй, Хару, – сжав кулаки и сверкая своими кошачьими глазами, она подалась вперед. – Я уже сгораю от любопытства! Как там, внутри крепости императора?! Там что-то интересное было?! Давай живо все выкладывай, с начала и до конца!
От этого внезапно начавшегося допроса Харуюки совершенно растерялся. Черноснежка слева от него улыбнулась и сказала:
– Ха-ха-ха… Тиюри-кун, как всегда, сразу берет быка за рога. Думаю, нашлась бы целая куча бёрст-линкеров, готовых заплатить за этот рассказ десять… нет, даже сто очков; даже я с трудом сдерживаюсь.
– Хи-хи, точно. Прямо передо мной сидят бёрст-линкеры, сумевшие не только пролезть в абсолютно неприступную крепость, но и выбраться оттуда живыми с информацией о том, что там внутри. У меня уже давно сердце колотится.
С этими словами Фуко театральным жестом прижала руки к груди.
Харуюки, криво улыбнувшись правым уголком рта, первым делом переглянулся с сидящей рядом Утай. Четвероклассница начальной школы, бывшая в первом «Нега Небьюлас» одним из «четырех Элементов», чуть кивнула, словно говоря, что доверяет вести рассказ Харуюки.
«Если подумать – чтобы рассказать все, что произошло в крепости императора, через чат, придется так работать руками, что пальцы отвалятся. Значит, остается взяться за дело мне!» – собравшись с духом, Харуюки еще раз глянул на часы и для начала сказал:
– Эммм… Чтобы рассказать все с начала и до конца, думаю, уйдет много времени. Ребята, у вас с комендантским часом проблем нет?
Время подходило уже к восьми вечера вторника, но никто, включая маленькую Утай, не ответил, что есть.
Тянущаяся от южных ворот крепости императора на север мощенная булыжником дорога и патрулирующие ее отряды устрашающих энеми-воинов.
Гигантское главное здание с множеством красивейших скользящих панелей внутри. Громадный зал в глубине этого здания и два пьедестала посреди него. Выгравированные на пластинках Большой Медведицы названия «Зе Дестини» и «Зе Инфинити».
Когда Харуюки дошел до этого места, Черноснежка и Фуко вдруг переглянулись. Однако перебивать не стали, и, поскольку к главной части Харуюки еще не подобрался, он не стал обращать на это внимания и продолжил рассказ.
Внезапно раздавшийся в зале голос и его обладатель – темно-синий аватар-самурай.
Громадное подземное помещение, куда он отвел их по лестнице.
И дрожащее вдалеке золотое сияние. Седьмая регалия, «Флактуэтинг лайт»…
Прошло больше получаса, когда Харуюки с помощью Утай, периодически вставлявшей комментарии, добрался до конца истории – до выхода из Безграничного нейтрального поля через дисконнект.
Пока Харуюки, звучно переведя дух, осушал вторую чашку café au lait, никто не произнес ни слова. И лишь через несколько секунд после того, как чашка была поставлена на стол, Черноснежка наконец прошептала:
– …Владелец пятой регалии, «Инфинити»… Трилид Тетраокисайд… Фуко, ты слышала когда-нибудь это имя?
Фуко, старейший, наряду с Черноснежкой, из собравшихся здесь бёрст-линкеров, покачала головой.
– Нет, и про это Усиленное вооружение, и про этого бёрст-линкера я слышу впервые. Я и самих этих английских слов, «трилид» и «тетраокисайд», не знаю. Чисто по ощущениям могу сказать, что… это похоже на химическую формулу.
Если уж единственная среди них ученица старшей школы не знала этих слов, то откуда знать остальным, ходящим в начальную и среднюю?
– Позвольте я выясню.
Произнесший эти слова Такуму, поправив дужку очков, пробежался пальцами по виртуальному рабочему столу. С его впечатляющими навыками поиска ему и десяти секунд не потребовалось, чтобы найти нужное слово. Он поднял голову и сказал:
– Рейкер-сан правильно сказала. Это формула… «тетраоксид трисвинца».
…Впрочем, по названию представить себе, что это за вещество, было трудно. Харуюки, наморщив брови, тихо спросил у сидящего напротив него Такуму:
– Таку, свинец – это же металл… да?
– Да, – с ужасно ласковой улыбкой кивнул его лучший друг. Поняв, что это был глупый вопрос, Харуюки засмущался, потом прокашлялся и, сделав серьезное лицо, произнес:
– Но тот парень… Трилид был на металлика совершенно непохож. Очень красивый, прозрачный цвет… темно-синий, может, индиговый… Плюс оружие – в общем, ощущение типичного синего игрока…
Вспомнив благородную фигуру юного самурая, Харуюки озадаченно склонил голову набок. Черноснежка слева от него, сцепив пальцы на столе, сказала:
– В любом случае наша основная цель – не разгадать тайны крепости императора, а вытащить оттуда Утай и Харуюки-куна. Если мы до следующего воскресенья не очистим Сильвер Кроу от «Доспеха бедствия», который на нем паразитирует, Харуюки-кун станет вторым человеком в Ускоренном мире, за чью голову назначена награда.
Кинув взгляд на Харуюки, она на миг улыбнулась.
– …Естественно, даже если это случится, я им не позволю так уж легко на тебя охотиться.
– …Семпай…
Они снова вошли в режим гляделок, но тут Тиюри захлопала в ладоши.
– Так, кончили-кончили! …Кстати, Черно-семпай, у меня, еще когда я впервые услышала про эту награду за голову, вопрос один возник…
– К-какой же, Тиюри-кун? – и Черноснежка прочистила горло.
Тиюри развела руками и спросила:
– Я не понимаю, как вообще шесть королей собираются убедиться, что «Доспех бедствия» из Хару вычищен? Чей-то список предметов другим игрокам не виден, и потом, «Доспеха» ведь в принципе нет в этом списке?
– Д-да, кстати… – вырвалось у Харуюки. Хотя речь шла о нем самом, до сих пор этот важнейший вопрос ему даже в голову не приходил. Как это можно назвать, если не глупостью?
Видя такое состояние Харуюки, Черноснежка чуть неловко улыбнулась, но тут же вернула серьезное выражение лица и ответила:
– Скорее всего, на воскресное собрание пригласят какого-нибудь бёрст-линкера со способностью «умение видеть статусы других». Его короли и попросят удостовериться, что Сильвер Кроу чист.
– …Вот… как…
Фуко напротив нее медленно кивнула. Всегда спокойно улыбающиеся глаза на мгновение остро вспыхнули.
– …«Четырехглазый аналитик». Давно она не появлялась, но, думаю, мы ее увидим.
Фуко назвала ее не по имени бёрст-линкера, а по прозвищу. И едва Харуюки услышал это прозвище…
У него словно что-то дернулось в голове.
Безусловно, он это все слышал впервые. И имени этого он не знал, и что есть такая способность – «видеть статус человека». И тем не менее в памяти что-то болезненно запульсировало. Это ощущение пошло по спинному мозгу и добралось до некоей точки в спине.
Тум. Тум. Тупая боль, и одновременно с ней – чей-то далекий… голос.
…Уничтожь…
…Всех их уничтожь, сожри… Выпусти… мою ярость…
Незаметно для себя он сжал правую руку настолько сильно, что ногти впились в ладонь. И вдруг к нему прикоснулось что-то мягкое.
Повернув голову, он увидел, что Утай легонько обхватила его кулак под столом. В ее больших глазах чувствовалась тень тревоги.
Харуюки поспешно развел руками и кивнул, словно сообщая, что все в порядке. К счастью, остальные четверо продолжали говорить на тему «очищения» и, похоже, странности в поведении Харуюки не заметили.
– …В худшем случае, может быть, Ардор Мэйден «очистит» Сильвер Кроу внутри крепости императора? Это возможно сделать до воскресного собрания? – предложил Такуму.
Утай вернула руки на голографическую клавиатуру.
«UI> Не скажу, что это невозможно, но применять высокоуровневые инкарнационные приемы внутри крепости императора мне бы очень не хотелось. Есть опасность, что сильные волны инкарнации привлекут высокоуровневых энеми».
– Хм… Высокоуровневые энеми вроде классов «зверь» и «легенда» к инкарнационным атакам очень устойчивы и при этом повышенно агрессивны к тем, кто их применяет. Видимо, локальные странности в среде, вызванные системой инкарнации, приводят к усиленной генерации хейта… От охранников крепости императора стоит ожидать еще более острой реакции, – заметила Черноснежка, потом выпрямилась на стуле и, окинув остальных взглядом, продолжила: – В общем, мы должны до воскресенья вытащить Сильвер Кроу и Ардор Мэйден из крепости императора. Для этого, полагаю, лучше всего попросить помощи у бёрст-линкера по имени Трилид Тетраокисайд, хоть мы и не понимаем, кто он такой. Утай, Харуюки-кун, когда вы снова встретитесь с ним в четверг, передайте, что Черный король и легион «Нега Небьюлас» обещают заплатить ему за помощь достойную цену.
Было уже почти десять минут десятого, когда Черноснежка закрыла собрание словами «Сегодняшнюю миссию объявляю законченной».
Поскольку Фуко, ненадолго забежав домой, приехала сюда на машине, она решила подвезти Утай и Черноснежку, и они втроем ушли первыми – на подземную парковку. Потом Тиюри, прихватив поднос, некогда загруженный сэндвичами, убежала в свою квартиру двумя этажами ниже, и в коридоре на двадцать третьем этаже остались только Харуюки и Такуму.
– Пока, Хару. Завтра в школе увидимся.
С этими словами Такуму зашагал было в сторону крытого перехода между корпусами дома, когда…
– Таку… У тебя со временем как, нормально? – тихо окликнул его Харуюки.
Его старый друг остановился и развернулся, вопросительно склонив голову набок. Харуюки, запинаясь, спросил:
– Слушай… у тебя на этой неделе сколько было боев?
– А? Ммм, по пути из школы два-три в день… Всего, думаю, где-то к десятку… – ответил Такуму, потом, видимо сообразив что-то, заморгал и тихим голосом продолжил: – А… если тебя волнует наш вчерашний разговор, что мы с Ти-тян будем снабжать тебя очками, если за тебя назначат награду, то не беспокойся. Мой процент побед сейчас такой же, как и раньше, Ти-тян в последнее время сражается все лучше. Если мы будем валять дурака, она нас и по уровню обгонит.
С этими словами Такуму самоуничижительно улыбнулся. Харуюки поспешно замотал головой:
– Д-да нет, я вовсе не об этом. Эээ… Таку, ты за эти десять боев… ничего странного не заметил?..
Услышав этот весьма туманный вопрос, Такуму посмотрел удивленно, но тут же на губах его появилась чуть натянутая улыбка.
– Этот вопрос сам по себе странный. Ты говоришь «что-то», и я даже не знаю, что именно мне нужно вспомнить.
– А… А, ну, это да…
Харуюки поскреб в затылке и тоже смущенно улыбнулся.
Конкретно Харуюки хотел спросить вот что: «Применял ли какой-нибудь из твоих противников приемы, выходящие за рамки обычной дуэли?» Если еще детальнее, то: «Не применял ли кто-нибудь инкарнационных атак ближнего или дальнего боя с черной аурой?»
Накануне, в понедельник, после школы Харуюки и Утай во второй боевой зоне Сугинами провели бой два на два.
Противниками их были двое из зеленого легиона, Буш Утан и Олив Граб. Непосредственный противник Утана, Харуюки, сначала выигрывал благодаря «мягкой технике», в которую его посвятила Черноснежка, – «атакующей защите».
Но затем – Утан снарядил странное Усиленное вооружение и с легкостью перевернул ход боя. Он применил две инкарнационные техники: «Дарк блоу», удар окутанным темной аурой кулаком, и «Дарк шот», дистанционную атаку темным лучом из ладони, – и поставил Харуюки на грань поражения, ему нечего было противопоставить этим атакам. Если бы Харуюки сражался не в паре с Утай, то, скорее всего, он бы так и проиграл.
Расположенное в груди Утана глазоподобное Усиленное вооружение – так называемый «ИСС-кит», или «набор для изучения инкарнационной системы», – ему, по его словам, кто-то передал.
Достаточно его снарядить, и системой инкарнации, которую, по идее, необходимо изучать очень долго, можно пользоваться сразу же – такая ситуация подрывает сами основы Ускоренного мира. С этой мыслью Харуюки сегодня по пути в школу запросил закрытую дуэль у «старшего брата» Утана, байкера Эш Роллера, и сообщил ему все обстоятельства. После чего Эш с нетипично серьезным лицом сказал ему вот что.
Если этот «ИСС-кит» можно размножать бесконечно, то не исключено, что предпринимать что-либо уже поздно. Если его распространяют втихаря, то, возможно, этих китов уже существует столько, что с ними не справиться.
Так что в определенном смысле проблема ИСС-китов даже серьезнее, чем проблема паразитирующего на Харуюки «Доспеха бедствия». Сегодня перед началом операции по спасению Ардор Мэйден Харуюки вполне мог поднять тему появления этого кита. И даже несколько минут назад, когда Черноснежка объявила о завершении сегодняшней части операции, он мог это сказать.
Однако Харуюки ни того, ни другого не сделал. Как минимум потому, что сначала хотел, чтобы все члены легиона полностью сосредоточились на спасательной миссии.
Но это была не единственная причина. В нем словно жило какое-то нежелание посвящать товарищей в тему ИСС-китов.
Возможно, это чувство вины за то, что он не мог сказать то, что должен был, и побудило Харуюки окликнуть Такуму.
Уж Такуму-то… Его лучший друг, с которым они когда-то обнажили друг другу душу, с которым он всерьез сражался, с которым потом вместе боролся с Даск Тейкером… Вот человек, с которым можно разделить незаметно навалившийся на него груз. Так думал Харуюки, но…
Глядя снизу вверх на высокую фигуру своего друга детства в полусумрачном коридоре, Харуюки попытался было все выложить – и вновь обнаружил, что его рот как будто заклеен.
«…Почему? Почему я не могу решиться?
…Это же Такуму, правда? Мой несравненный друг, партнер по передней линии легиона. Мой лучший партнер, который всегда спокойно помогает тупоголовому мне. Разве это не лучший кандидат, с кем в первую очередь стоит обсудить дело насчет ИСС-китов?
И тем не менее у меня какое-то смутное предчувствие – почему?»
Не сводя взгляда с озадаченно смотрящего на него Такуму, Харуюки сделал глубокий вдох и подавил в себе необъяснимую робость.
– Я…
Уже после того, как он начал, его язык задеревенел, а в горле засаднило. Решительно игнорируя все это, Харуюки продолжил:
– Я, это, Таку. Сейчас в Ускоренном мире творится что-то странное… наверно. Рассказывать долго, давай еще у меня поговорим.
Когда они вдвоем вернулись в гостиную и Харуюки промочил горло оставшимся в перколяторе кофе, он, словно в трансе, рассказал всю историю, и странная неловкость наконец отступила.
Буш Утан. ИСС-кит. И инкарнационная атака в виде темной волны.
Дослушав рассказ, Такуму какое-то время молча сидел, опустив голову, опершись локтями о стол и сцепив руки на лбу. Когда долгое молчание стало для Харуюки уже невыносимо, Такуму наконец поднял голову.
В его глазах за стеклами очков не было ничего, помимо обычного умного блеска. Ощущая беспричинное облегчение, Харуюки спросил:
– Ну, что думаешь?
– Хмм… Честно говоря, так вот внезапно все это переварить довольно трудно… – пробормотал Такуму и сделал глоток холодного кофе. – После тренировок Красного короля я на собственной шкуре почувствовал, как тяжело овладевать системой инкарнации. Я даже сам не помню, сколько раз я проделывал дыру в собственной левой руке, когда пытался остановить свою же пику.
Инкарнационная техника аватара Такуму, Сиан Пайла, называлась «Голубой клинок». Заключалась она в том, что Такуму выстреливал из Усиленного вооружения в своей правой руке, «Пайл драйвера», пику, ловил ее левой рукой и превращал в меч. Ради того, чтобы ловить пику, символ раны в его душе, требовались не просто тренировки с множеством повторений – требовалось противостоять лицом к лицу своим мучительным воспоминаниям.
– Да уж… Я тоже, пока не научился пробивать стену старой Токийской телебашни, тренировался чуть ли не до потери пульса. Только и думал: быстрее, еще быстрее…
Они оба смотрели куда-то в пространство. В силу некоторых причин Такуму обучал системе инкарнации командир легиона «Проминенс», Красный король Скарлет Рейн, однако в своем спартанском подходе она ничуть не уступала обучавшей Харуюки Скай Рейкер.
Пройдя через эти трудности, Харуюки и Такуму смогли освоить только по одной базовой инкарнационной технике: первый – «повышение дальности атаки», второй – «повышение силы атаки».
– …А этот ИСС-кит достаточно только снарядить, и ты сразу сможешь применять и «Дарк блоу» с «повышением силы атаки», и «Дарк шот» с «повышением дальности»… так? – сипло произнес Такуму и опустил взгляд на левую руку, после чего на губах у него появилась улыбка, какой Харуюки у него до сих пор не видел. – …Что недостижимо, того не достигнешь, как ни старайся. Это главный принцип «Брэйн Бёрста»… Я всегда так думал. Дуэльный аватар с жестокой отчетливостью показывает нам пределы наших же тел из плоти и крови. Именно поэтому эта игра стала нам второй реальностью…
– …Таку?..
Удивленный этими довольно неожиданными словами своего друга, Харуюки склонил голову набок. Такуму вдруг поднял голову; на его губах уже была прежняя умная улыбка.
– А, извини. Не беспокойся. …Да, действительно, если это Усиленное вооружение будет распространяться, это будет очень серьезно. Баланс «дуэлей» и «территориальных сражений» полностью рухнет.
– Да… верно, – кивнул Харуюки и, отпихнув в сторону беспричинное неуютное ощущение, продолжил: – Пользоваться инкарнацией в обычных дуэлях – уже серьезно, но эта сила вообще непобедимая. Честно говоря… новичкам по части инкарнации вроде нас такие противники просто не по зубам. На вчерашнем собрании семи королей говорилось, что, возможно, следует раскрыть существование системы инкарнации всем бёрст-линкерам, но… если ИСС-кит будет так широко распространяться, будет ли смысл, как сейчас, изучать инкарнацию с азов?.. Они как будто…
– Как будто сыграли на упреждение, да?
Такуму, угадав те слова, которые пытался найти Харуюки, с еще более непонятным выражением лица подтянул к переносице дужку очков.
– Но, Хару, в таком случае получается вот что. Те, кто неделю назад во время гонки через «Гермес Корд» продемонстрировали огромному числу зрителей всю мощь системы инкарнации, – это те же, кто сейчас участвуют в распространении ИСС-китов…
– !..
Харуюки, до сих пор даже не задумывавшийся о такой возможности, резко привстал на стуле – тот аж заскрипел. Распахнув глаза, он шепотом произнес название организации, на которую намекал Такуму:
– …Общество исследования ускорения?..
– Я об этом сразу подумал. Впервые они объявились в апреле этого года. Свои удары нанесли Даск Тейкер в школе Умесато и Раст Джигсо в Акихабара Батлграунд, которые умело пользовались нелегальными мозговыми чипами-имплантатами. Может, и другие таким же методом вторгались в какие-то закрытые сети.
Вспомнив мощь «вора», заставившую, хоть и на время, сдаться Харуюки и его товарищей, он содрогнулся всем телом и кивнул. Но при этом ему в голову пришел вопрос, о котором он раньше не задумывался.
– Но… Таку, если подумать, это странно. В апреле они оба активно инкарнацию не применяли. Даск Тейкер подключал свою фиолетовую волну, только когда ты, Таку, загнал его в угол в бою… а Раст Джигсо, по-моему, вообще до конца боя не применял. А ведь с них сталось бы атаковать инкарнацией с самого начала…
– Надо полагать, они себя сдерживали. Но я уверен, что причина этой сдержанности – не та, о которой нас предупреждали Красный король и Рейкер-сан, – что «злоупотребление инкарнацией может привести на темную сторону».
На эти слова Такуму Харуюки снова закивал.
Силу, порождаемую системой инкарнации, можно представить математически как плоскость XY, разделенную на четыре квадранта.
Ось Х соответствует направлению, в котором приложено воображение: на себя или на окружающий мир. Ось Y соответствует свету/тьме воображения: порождено оно надеждой или отчаянием. Таким образом, первый квадрант, верхний правый, – это «позитивная инкарнация, направленная наружу»; второй, верхний левый, – «позитивная инкарнация, направленная на себя»; третий, нижний левый, – «негативная инкарнация, направленная на себя»; и четвертый, нижний правый, – «негативная инкарнация, направленная наружу».
И «Лазерный меч» Харуюки, и «Голубой клинок» Такуму, и далеко превосходящий их по уровню «Разящий удар» Черноснежки, и вообще почти все атакующие инкарнационные приемы относятся ко второму квадранту. Они происходят из «надежды внутри самого себя». Источником инкарнации все равно является «душевная рана», но тянуть ли из глубины этой раны надежду или падать в черную бездну отчаяния, каждый решает за себя сам.
Есть и такие бёрст-линкеры, инкарнация которых относится к первому квадранту, но их мало. Самый яркий пример – «Вуаль ветра» Фуко, защищающая всех окружающих; вероятно, сюда же относится и испепеляющая все на широкой площади техника Утай, названия которой Харуюки не знал. Потому что сожженный этой атакой Буш Утан вовсе не испытывал боли. Это был изгоняющий боль «очистительный огонь».
Однако не вся инкарнация проявляется в таких вот положительных силах.
К примеру, характерная безымянная «фиолетовая волна» Даск Тейкера. Этот поглощающий, обращающий в ничто все объекты инкарнационный прием относился к третьему квадранту – темная атака, переводящая в энергию внутреннее отчаяние.
И «Ржавый мир», который применял Раст Джигсо.
Вспомнив стометровую ржавую бурю, Харуюки решил, что эта сила, корродирующая и разрушающая все в пределах своего радиуса действия, может относиться только к четвертому квадранту. Воображаемый конец всего; и породило его направленное вовне отчаяние.
Короче говоря, двое членов Общества исследования ускорения, скорее всего, с самого начала освоили негативную инкарнацию. Сейчас их учитель уже явно не будет предупреждать их, что они могут свалиться на темную сторону.
– …Значит, есть какая-то более… конкретная причина, почему они воздерживались от применения инкарнации… – пробормотал Харуюки, и Такуму медленно кивнул.
– Видимо, да. …Но на прошлой неделе, когда они вломились на гонку через «Гермес Корд», Раст Джигсо применил инкарнацию сразу же, как только объявился. Да нет, тут дело даже не в применении как таковом… Он заставил не только другие экипажи, но и сотни зрителей на себе прочувствовать ужасающую мощь инкарнационной атаки. Более того, там был и вице-председатель Общества исследования ускорения по имени Блэк Вайс. Видимо, это означает, что ту масштабную атаку провела именно эта организация.
– Но, но если так, то у них что, всего за два месяца поменялись цели? В апреле они держались тихо, а в июне, наоборот, заявили о себе в полный голос… – сказал Харуюки, качая руками над столом. Такуму чуть помолчал, потом тихо ответил:
– Это означает, что за эти два месяца они закончили приготовления – по-видимому.
– П-приготовления? Какие приготовления?
– …К распространению ИСС-кита.
– !!!
Стул Харуюки вновь протестующе застонал.
Несколько секунд двое друзей молча смотрели друг на друга. Щеки Такуму были белее обычного; Харуюки подумал, что и у него, вероятно, сейчас бледное лицо.
Наконец, последним глотком допив совсем уже остывший кофе, Такуму вновь заговорил:
– Если наши догадки верны, их действия иначе как глубоко продуманными и не назовешь. Такое чувство, будто они всё просчитывают на несколько ходов вперед. …На «Гермес Корде» они показали множеству зрителей немыслимую силу системы инкарнации, а сразу затем начали распространять ИСС-киты – «снаряжение для легкого овладения инкарнацией». Честно говоря, даже ветераны, которые должны бы постесняться пользоваться таким сомнительным Усиленным вооружением, могут потерять терпение и потянуться за ним…
В памяти Харуюки всплыл вчерашний надтреснутый голос Буш Утана.
«Такая охрененная сила в этом ИС моде. Самая главная сила, она же может гнуть законы Ускоренного мира. А те гады об этом знали, но от нас всегда скрывали…»
В том монологе Утана были не только страх и нетерпение, но и сильнейшая враждебность к тем, кто до сих пор скрывал существование системы инкарнации, – включая, разумеется, и Харуюки. Если он обладал такой эмоциональной энергией, это могло послужить достаточным мотивом, чтобы принять тот жутковатый на вид «черный глаз».
Чувствуя, как немеют губы, Харуюки робко спросил у своего лучшего друга:
– …Тогда, Таку, может, их конечная цель – распространить ИСС-киты по всему Ускоренному миру… да? Или…
– Может, будет что-то еще? – прошептал Такуму и, глядя в свою чашку из-под кофе, легонько кивнул. – Для таких выводов у нас недостаточно информации. А я ведь этот ИСС-кит даже не видел собственными глазами…
– …
На это Харуюки сказать было нечего. Такуму кинул быстрый взгляд на индикатор времени в нижнем правом углу поля зрения и встал.
– Хару, уже скоро твоя мама вернется? Давай сегодня на этом остановимся.
– А…
Ну да, время как-то незаметно уже подошло к десяти вечера. Мать Харуюки, работающая в зарубежном банке, поздно уходила на работу и поздно возвращалась домой, но сейчас настало как раз то время, когда она вполне могла вернуться. Едва ли она рассердилась бы, увидев здесь Такуму, но продолжать открыто беседовать на тему «Brain Burst» было бы уже невозможно.
Провожая Такуму из гостиной, Харуюки тихим голосом задал последний вопрос:
– Слушай, Таку. Этот наш разговор… лучше, наверно, передать Черноснежке-семпай и остальным… да?
– …Ну конечно, – ответил Такуму, развернувшись перед самым выходом в общий коридор. На лице его было лишь всегдашнее умное выражение. Поэтому Харуюки, забыв про немного затянувшееся молчание перед этим ответом, закивал.
– Точно. Ну… семпаю я сам завтра расскажу. Хорошо, что снова в крепость императора нам нырять только в четверг, а завтра свободный день.
– …
Снова Такуму замолчал, и глаза его как-то прищурились. Харуюки приподнял брови – но нет, Такуму улыбнулся.
– Хару, ты так легко говоришь «нырять в крепость императора». Я подумал – ты, как всегда, готов броситься сломя голову куда угодно.
– Не… не, ну не настолько…
– Ха-ха-ха, это вообще-то не комплимент.
Легонько хлопнув правой рукой по плечу Харуюки, Такуму надел туфли. И уже с другим выражением лица добавил:
– …Я попробую своими методами пособирать информацию об ИСС-китах.
– …А, ээ, хорошо бы. Но только… каких-нибудь глупостей не наделай.
Сказав так, Харуюки сам удивился – с чего это он. Уже очень давно у них установилось противоположное распределение ролей: Харуюки делал глупости, а Такуму его останавливал.
Видимо, подумав о том же, Такуму снова улыбнулся.
– Угу, ясно. …Ладно, до завтра, в школе увидимся.
– Ага… до завтра.
Слегка махнув рукой, его друг открыл входную дверь и выскользнул в сумрачный коридор.
Дверь закрылась. Услышав щелчок автозапора, Харуюки вновь ощутил то самое чувство в груди.
«Я не хотел рассказывать. И не должен был ему рассказывать».
Пустые опасения. Хорошо, что он поделился. Именно благодаря разговору с Такуму он осознал, что источником ИСС-кита может быть Общество исследования ускорения. Если он завтра после школы расскажет все Черноснежке, она наверняка, как всегда, найдет верное решение.
Сцепив руки, Харуюки усилием воли остановил эти мысли. Потом вернулся в гостиную, взял чашки и пошел на кухню их мыть.