ГЛАВА 6
Место действия – снова гостиная семьи Арита на двадцать третьем этаже. Время – 7:40 вечера.
От начала операции по спасению из крепости императора, начавшейся сегодня ровно в семь, не прошло и часа. Однако по субъективным ощущениям Харуюки, разных событий, которые он все еще не переработал, накопилось столько, что хватило бы на несколько дней.
Бегство из крепости и яростная битва с Судзаку.
Поиск и обнаружение Эш Роллера. Призыв «Доспеха» и массовая расправа.
Встреча с парой из «Грейт Уолл». И еще один бой…
Перед глазами Харуюки, сидящего в одиночестве на диванчике и опустошенно крутящего в голове воспоминания, со словом «вот» появилась чашка café au lait.
– С-спасибо… – тихо поблагодарил он сварившую кофе Тиюри и поднес дымящуюся чашку ко рту. Отпил немного и тут же –
– Воаачииии?! – завопил Харуюки, обжегший язык раскаленной до кипения жидкостью. Однако севшая на противоположный диванчик Тиюри как ни в чем не бывало глотнула своего café au lait и коротко сказала:
– Ой, прости.
Похоже, всем остальным достался кофе нормальной температуры, раскаленный был только у Харуюки. Однако на это столь явное проявление неудовольствия лишь Такуму отреагировал смущенной улыбкой, а Черноснежка, Фуко и Утай Синомия молча сосредоточились на своих чашках.
Причиной было не то, что Харуюки запер всех в своей квартире и сбежал, и не то, что он призвал «Доспех бедствия».
Слева от Харуюки, по-прежнему с полными слез глазами, цепляясь правой рукой за его футболку, сидел «седьмой участник». С того момента, как рука Фуко сняла Рин Кусакабе с Харуюки на подземной парковке, и до момента, когда все, поднявшись в лифте на двадцать третий этаж, устроились на диванах, она не выпускала его футболку ни на секунду.
Будь это, к примеру, Красный король, Юнико Кодзуки (или просто Нико), Черноснежка бы тут же воскликнула: «Что за чушь! А ну-ка убрала руки!» – напрашиваясь чуть ли не на драку. Но сейчас, когда противницей была шмыгающая носом испуганная девочка, даже Черный король, похоже, не решалась прибегнуть к силе.
В полном напряжения молчании какое-то время было слышно лишь, как Харуюки дует на кофе.
Наконец Тиюри поставила свою чашку и, прижав оба указательных пальца к вискам, произнесла – почти простонала:
– Эээээммм… Я все еще не въехала… В смысле, я просто не могу это принять…
Подняв голову, она пристально уставилась на сидящую слева от Харуюки, то есть прямо напротив нее, девушку.
– …Ты что, реально Эш Роллер? Тот самый? «Хия-ха-ха великий я мегалаккиии»? С ракетами на мотике, тот самый Эш-сан?
В этом описании Тиюри малость чересчур выпятила одну сторону Эш Роллера, однако Рин Кусакабе, «истинная сущность» Эша, на ее вопрос коротко кивнула.
Рин уже сменила металлически-серый нейролинкер брата на собственный, пастельно-зеленый. Если верить ее словам, теперь она уже не должна была толком помнить свою недавнюю дуэль с Харуюки. Однако, похоже, она осознавала, какая она – или ее брат – как бёрст-линкер в Ускоренном мире. По-прежнему со стоящими в глазах слезами, она тихим голосом заизвинялась:
– …Эмм, я на той стороне всегда разные грубости говорю, прошу проще… ния.
– Н-ну, за это можно и не извиняться… Я тоже во время боя много чего разного говорю…
Харуюки с Такуму машинально закивали. Тиюри, заморозив на месте обоих своих подручных лучом своего взгляда, продолжила:
– Но, как бы это сказать, я впервые вижу человека, который на этой и на той стороне так сильно отличается, и я малость удивилась. Да еще и в реале ты девушка, а там с мужским аватаром…
Услышав эти слова, Харуюки переглянулся на этот раз с сидящей справа на одноместном диванчике Фуко.
Поскольку Тиюри и всем остальным никто не объяснил про особые обстоятельства Рин, всю историю с двумя нейролинкерами, ее и брата, здесь знали только Харуюки и Фуко, Родитель Рин. Прочтя в глазах Фуко «Для объяснения нужно подходящее время», Харуюки тут же заговорил:
– Н-ну, это потому, что бёрст-линкеров больше тысячи. Ничего удивительного, что иногда попадаются исключения из правил.
Тиюри снова одарила его ледяным взглядом, потом, отвернувшись, сказала:
– Это да. Надо же, чтобы человек в реальном мире был такой тряпкой и боякой, а в Ускоренном сразу становился весь такой крутой!
– А…
От этой неожиданной атаки он машинально втянул голову в плечи. Принявшись пить остывший наконец до приемлемой температуры кофе, Харуюки лихорадочно думал. Его план удрать в одиночку и решить все самостоятельно рухнул, его поймали, и откладывать это дело в долгий ящик было нельзя. Как минимум надо было извиниться, а раз так, то почему бы не сейчас?
Поставив кофейную чашку на стеклянный столик, стоящий в середине диванного комплекта, Харуюки снова оглядел по очереди всех товарищей по легиону – сидящую с левого края Черноснежку, Тиюри и Такуму прямо перед ним, Фуко с правого края и Утай, которая тихо сидела по правую руку от него, – и, низко поклонившись, сказал:
– Эмм, я тут облажался конкретно… Простите меня, пожалуйста. …Я не надеюсь, что вы сейчас примете мои извинения, но…
– Действительно ли ты понимаешь, почему мы, нет, я злюсь на тебя, Харуюки-кун?
Этот холодный голос принадлежал до сих пор хранившей молчание Черноснежке.
Сцепив пальцы рук на коленях, пристально глядя на Харуюки угольно-черными глазами, повелительница мечей и командир легиона тихо продолжила:
– За то, что ты призвал «Доспех бедствия» и высвободил Кром Дизастера из запечатанного состояния – нет, не за это. Все собравшиеся здесь уже поняли, что это было необходимо для спасения друга. Но ты… отмахнулся и от наших слов, и от протянутых рук и попытался в одиночку себя наказать. Если бы… если бы этот твой план сработал, если бы ты вместе с «Доспехом» исчез где-то далеко в Безграничном поле…
Тут голос Черноснежки слегка дрогнул. Харуюки тоже ощутил, как что-то переполняет его грудь, и невольно сжал правой рукой ткань футболки над этим местом.
Черноснежка медленно моргнула и, по-прежнему не сводя с Харуюки глаз, теперь отражающих свет чуть сильней, прошептала:
– …Ты серьезно думал, что мы без тебя продолжим сражаться? Ты никогда нас не бросал – ни Тиюри-кун, когда ее схватил Даск Тейкер, ни Такуму-куна, когда его поймал ИСС-кит, ни почти отбросившую мечту о небе Фуко, ни запечатанную на алтаре Судзаку Утай, ни меня, два года запертую на дне локальной сети; и ты серьезно думаешь, что мы тобой пожертвуем, забудем тебя?!
Ее голос постепенно креп и наконец, превратившись в острый клинок, пронзил Харуюки сердце. Но эта рана распространилась в груди не холодной болью, а сладкой, щемящей, теплой мУкой.
Закусив губу, низко опустив голову, Харуюки, однако, подавил в себе стремление ухватиться за эту ласковость.
– …Простите меня, пожалуйста, – дрожащим голосом снова извинился он и тут же продолжил: – …Но. Но… Черноснежка-семпай, ведь ты и «Элементы» прежнего «Нега Небьюлас»… два с половиной года назад попытались пожертвовать собой, чтобы защитить товарищей по легиону… так ведь? Сами угодили в бесконечный ЭК на алтаре четырех богов, а остальные члены спаслись, так ведь?.. Я… подумал, что и для меня такое время пришло. Потому что если так пойдет дальше, то не только за меня, но и за остальных членов легиона награду назначат… и я подумал, что этого ни за что нельзя допустить.
– Что ты такое говоришь, Хару! Ты же сам мне вчера говорил, что нужно не в одиночку голову себе ломать, а довериться друзьям, протянуть им руку…
Выкрикнувшего эти слова Такуму мягко взяла за руку своей левой рукой сидящая рядом с ним Тиюри.
Взгляд подруги детства, который совсем недавно был раскаленным лучом, изменился, стал ласковым. Подталкиваемый этим взглядом, Харуюки изо всех сил задвигал губами и языком.
– Прости, Таку… Я и сам буквально только что это вспомнил, во время боя через Прямое соединение с Эшем-саном… в смысле, с Кусакабе-сан…
Он снова повернулся к Черноснежке.
– И потом, после боя мне Эш-сан сказал: «Если ты отправишься куда-то в глушь Безграничного поля, чтобы там исчезнуть, то я с тобой». И тогда… до меня дошло. Даже когда кто-то в Ускоренном мире теряет все очки и его «Брэйн Бёрст» принудительно деинсталлируется, все воспоминания о «Брэйн Бёрсте» теряет только он сам… Ну, то есть, эээ…
Он мучительно пытался донести до всех то важное, что он сам сообразил, но тут его языковой процессор уперся в свой предел, и Харуюки лишь шевелил губами и правой рукой.
И тогда слова Харуюки продолжил донесшийся справа ласковый, спокойный голос. Фуко.
– …То есть так называемая «смерть бёрст-линкера» – не его личное дело. Потому что когда человек перестает быть бёрст-линкером, сам он забывает тех, с кем встречался в Ускоренном мире, о чем думал, к чему стремился. По-настоящему умирает… он или она в душах близких к нему людей. Лишь друзья, товарищи и любимые исчезнувшего человека продолжают нести эту «смерть» в своих сердцах через бесконечное ускоренное время…
– …Да.
Харуюки медленно, глубоко кивнул, потом снова начал говорить.
– Да, вот именно так. Поэтому, мне кажется, в Ускоренном мире такого, чтоб человек исчез один, вообще не бывает… Даже если бы я ушел куда-нибудь в глушь и там отдал какому-нибудь энеми все очки… то я одновременно стер бы себя и в сердцах дорогих мне людей… Там образовалась бы рана… такая вот дыра…
На строго глядевшую все это время Черноснежку он смотрел сперва исподлобья, потом глянул прямо и честно выложил все, что думал:
– …Вот почему я уже не думаю, что исчезнуть мне одному… это решение проблемы… Я понял, что это, может, причинит семпаю и вам всем не меньше боли, чем если я стану Дизастером и на всех наброшусь… Но… но…
Он крепко сжал кулаки на коленях.
– До воскресного собрания семи королей снова стереть «Доспех бедствия», который я пробудил… наверно, да нет, на девяносто девять процентов уже невозможно. Я вместе с ним уже сражался в Безграничном поле, я знаю. Доспех уже полностью слился с Сильвер Кроу… Даже не только это. Я… возможно, в какой-то степени «Доспех» уже лезет в мою душу. Потому что… я…
Замечая, что глаза всех чуть расширились, Харуюки хриплым голосом рассказал им. Рассказал о том, что почувствовал перед самым выходом через дисконнект, когда он вместе с «Доспехом бедствия» – нет, с обитающим в нем «зверем» – собрались в бесцельное странствие.
– …Я… думаю, что стирать его какими-то внешними средствами плохо. И если стереть его необходимо… по крайней мере, я хочу исчезнуть вместе с ним – так я думаю…
Харуюки снова опустил голову и с силой закусил губу, и тут…
Сидящая справа от него, касающаяся его своим телом в узком пространстве Утай Синомия ласково спросила в окне чата:
«UI> Арита-сан. «Он», о котором ты говоришь, – это «Доспех бедствия » как объект? Или это что-то другое, или кто-то другой?..»
– …Это…
Помявшись немного, Харуюки наконец решился и объяснил.
В «Доспехе бедствия» обитают два сознания. В изначальном «Зе Дестини» – таинственная девушка с ярко-золотистой броней. А в порожденном злой судьбой Усиленном вооружении «Зе Дизастер» – инстинкт, заставляющий яростно драться, «зверь».
– …С девушкой Тию тоже встречалась, так что это явно не мой сон или оптическая иллюзия.
На эти слова Харуюки сидящая напротив него Тиюри кивнула.
– Ага. Сам по себе мир «центрального сервера «Брэйн Бёрста»», куда мы попали вместе с Хару и Так-куном, возможно, был сном, но… девушка, с которой мы там встретились, – точно не сон. Потому что и я, и Хару, мы узнали от нее много нового для себя.
– Хм… Чтобы в объекте жило сознание бёрст-линкера… или нечто функционирующее как псевдоразум? Если подумать о способности «Доспеха» вмешиваться в сознание – так ли уж это невозможно?.. – задумчиво пробормотала Черноснежка и снова посмотрела на Харуюки (но остроты в ее взгляде чуть поубавилось). – Харуюки-кун. Что именно ты не хочешь, чтобы было стерто? Незнакомый тебе женский дуэльный аватар, который тебя направлял и тебе помогал?.. Или зверь, который гнал тебя в бой?
– …Оба… Нет, наверно… наверно, «зверь», – пробормотал Харуюки, уткнувшись взглядом в пол. – Желание той девушки – полностью уничтожить «Доспех» и разорвать цикл бедствия в Ускоренном мире. Поэтому, если тогда она сама исчезнет вместе с доспехом, я думаю, она грустить не будет. А желание «зверя»… уничтожить всех бёрст-линкеров, кроме самого себя. Конечно, я думаю, что это немыслимо. Но… если наш недавний разговор о «смерти бёрст-линкера» применить к его желанию… Он каждый раз, когда на кого-то охотится и вышвыривает его из Ускоренного мира, эту «смерть» сохраняет в памяти. Если, как он и желает, он останется один во всем Ускоренном мире… на нем останется груз гибели и исчезновения тысячи бёрст-линкеров. Другими словами… все исчезнувшие бёрст-линкеры останутся жить в его памяти. И зачем, блин… ради чего он это…
Кап, кап – на крепко сжатые кулаки упали капли влаги. Осознав, что они текут из его собственных глаз, Харуюки поспешно попытался вытереть лицо правой рукой.
За пару секунд до этого Черноснежка подалась вперед, еще чуть раньше Тиюри протянула коробочку с салфетками, еще на мгновение раньше Утай достала из кармана платочек, однако всех трех опередил шмыгающий носом слева от Харуюки седьмой участник – Рин Кусакабе. Рукавом своей летней формы цвета слоновой кости она стерла слезы со щеки Харуюки и тихим голосом сказала:
– …Одному быть… очень груст… но. Никто… не должен пропадать о… дин.
– …А, ага, нуу, это…
Харуюки, естественно, застыл, но и Черноснежка с Тиюри и Утай тоже замерли с самыми разными выражениями на лицах. Сцену привело в движение произнесенное спокойным голосом Фуко единственное слово:
– Рин?
Этого хватило, чтобы Рин Кусакабе вернулась в первоначальную позу, однако, словно делая некое заявление, она снова вцепилась в край футболки Харуюки.
С неоднозначным выражением лица Черноснежка вернулась на свой диванчик и, легонько кашлянув, сказала:
– …Харуюки-кун. Возможно, эти твои чувства вызваны тем, что, как ты сам говорил, «Доспех бедствия» лезет в твое сознание… но мне так не кажется. Потому что эти слова вполне в твоем стиле… в стиле того Харуюки Ариты, которого я знаю…
Тиюри, Утай, Такуму и Фуко разом кивнули.
– И поэтому я также не думаю, что возможность очиститься от «Доспеха» полностью утрачена. Харуюки-кун – не дашь ли ты мне… нам всем еще один шанс?
Очиститься.
Значение этого слова – силой «жрицы очистительного огня» Ардор Мэйден… Утай Синомии сжечь «Доспех бедствия» вместе с обитающим в нем «зверем».
О силе инкарнации Утай даже говорить не приходилось – она на глазах у Харуюки поджарила, расплавила и погребла в громадном озере магмы рыцаря-защитника главного здания крепости императора. Уж она-то… возможно, и сумеет выжечь – нет, вычистить «Доспех», даже если он полностью слился с Харуюки. Собственно, именно ради этого очищения легион и прошел через все трудности с вытаскиванием Ардор Мэйден с алтаря Судзаку.
Но. В нынешнем Харуюки не было убежденности, что это единственно правильное решение.
Подробностей он не помнил, но в далеком прошлом, на заре Ускоренного мира, произошло какое-то очень печальное и очень жестокое событие, в которое была вовлечена золотая девушка, очень похожий на Харуюки металлик и пластинчатый аватар Блэк Вайс, называющий себя вице-председателем Общества исследования ускорения. Брошенный в глубины отчаяния металлик объединил вместе регалию «Зе Дестини» и меч «Старкастер», породив тем самым «Доспех бедствия», или «Зе Дизастер».
Обитающий в доспехе псевдоразумный «зверь» на воспоминание о том происшествии отреагировал яростно, тут же вогнав Харуюки в «оверфлоу» негативной инкарнации в реальном мире. Оно и послужило причиной многократно повторяющегося в Ускоренном мире цикла бедствия. Что же случилось тогда, в прошлом? И возможно ли вообще истребить «Доспех» вместе со «зверем», если это не выяснить… точнее, не вспомнить?
Конечно, если попытаться проследить память «Доспеха» вглубь, в неизвестное Харуюки прошлое, это может вызвать более яростное, чем когда-либо, вмешательство «зверя» в сознание Харуюки. Настолько, что это будет уже не «слияние», а «доминирование» – то есть личность Харуюки может полностью исчезнуть. Даже то, что он сейчас колебался, возможно, означало, что вмешательство уже происходит…
Харуюки сидел, закусив губу и опустив голову, когда его правую ладонь мягко обхватила левая ладошка Утай. Одновременно в поле зрения побежал розовый текст, набираемый одной правой рукой.
«UI> Арита-сан. Моя истинная «очистительная способность» не из четвертого квадранта инкарнации, как та, которую я применила в крепости императора».
– Э… и что?..
На этот вопрос, заданный реальным голосом, Утай Синомия спокойно улыбнулась и ответила:
«UI> Она не обладает абсолютно никакой атакующей мощью. Ни дуэльный аватар, ни Усиленное вооружение, ни энеми… ни даже объекты на местности просто не могут пострадать. Мое пламя сжигает… можно сказать, «связи». Селективно уничтожает информационные контуры, связывающие хозяина и паразита. Поэтому паразитирующий объект просто отделяется.
– Не уничтожается… а отделяется… – тихо повторил Харуюки, но тут же добавил «но» и замотал головой.
– Но… если так, то, даже если все получится, «Доспех бедствия» все равно останется в виде карты… да? И если эту карту кто-то оставит у себя… или продаст в магазин, или даже выкинет в море… она наверняка призовет к себе следующего хозяина… Семпай, ведь предметы-карты…
Харуюки повернулся к Черноснежке, и та, угадав невысказанный вопрос, кивнула.
– Да… они неуничтожимы, все без исключения. На сегодняшний день самый надежный способ избавиться от карты – скормить ее энеми класса «легенда» со свойством «подбор предметов», но… реально надежным его не назовешь…
Озаренную лишь непрямым оранжевым светом гостиную заполнило неловкое молчание.
Нарушил его тихий звон часов, извещающий, что уже восемь вечера.
До возвращения матери Харуюки время еще оставалось, но младшешкольнице Утай, да и остальным членам легиона тоже, пора было расходиться по домам. Какая бы серьезная проблема ни нависла над легионом, все его участники в реальном мире были школьниками, скованными самыми разными правилами, –реальность, с которой ничего не поделаешь.
Был у них вариант прямо сейчас всем нырнуть в Безграничное нейтральное поле и там продолжить совещание, а может, и сразу попытаться провести «очищение» силой Ардор Мэйден. Однако тут имелась большая проблема. Харуюки разлогинился через «принудительный дисконнект», то есть через выдергивание кабеля, а значит, когда нырнет в Безграничное поле, окажется в одиночестве на крыше Роппонги Хиллз Тауэра, далеко от своего дома. Можно было бы сразу же нормально выйти через портал, но, если сразу после погружения «Доспех» вмешается, даже сам Харуюки не мог знать, что произойдет…
Подумав, видимо, об этом же, замкомандира легиона Фуко спокойно сказала:
– Пожалуй… продолжим завтра. Сначала нужно безопасно обнулить информацию о местонахождении Ворона-сана…
То, что Харуюки принудительно выгрузился с Роппонги Хиллз, он успел всем сказать перед тем, как удрал из квартиры. Честно говоря, имелась уйма информации, которую передать было бы важней, но воспоминания в голове Харуюки еще не успели отстояться. Несомненно, ему требовалось время, чтобы детально вспомнить свой разговор со встреченными на Хиллз Тауэре Зеленым королем Грин Гранде и третьим номером из «Шести доспехов», группы старших офицеров зеленого легиона, Айрон Паундом и освежить воспоминания.
Услышав слова Фуко, командир легиона Черноснежка обвела взглядом всех присутствующих и полным достоинства голосом объявила:
– Мы, «Нега Небьюлас», сегодня совершили большой прорыв. Вернули одного из бывших «Элементов», Утай, Ардор Мэйден, с алтаря четырех богов, откуда, как все считали, спастись невозможно. Затем, можно сказать, произошло неожиданное событие…
Тут она кинула взгляд на Рин Кусакабе, по-прежнему цепляющуюся за футболку Харуюки.
– В том, что упорство Сильвер Кроу внесло большой вклад в успех сегодняшней операции, нет сомнений. Поэтому, Харуюки-кун, сейчас наш черед стараться ради тебя. Я могу понять твою неуверенность и страх, но – пожалуйста. Дай нам хоть один шанс.
Рядом с искренне глядящей на него Черноснежкой, повторившей те же слова, что и раньше, встала маленькая фигурка. Утай Синомия в школьной форме в виде белого платья. Качнув хвостиком волос, она поклонилась и обеими руками решительно застучала по воздуху.
«UI> Арита-сан. Ты нужен нам всем. То, что я вернулась в «Нега Небьюлас», то, что спустя два года смогла выбраться из бесконечного ЭК, – все это благодаря тебе. И сейчас я здесь ради того, чтобы рассечь твою связь с «Доспехом». Пожалуйста, дай мне возможность выполнить то, что я должна выполнить».
Допечатав, она прижала ладошку к груди. Фуко, Тиюри и Такуму синхронно глубоко кивнули. После чего сидящая слева Рин Кусакабе потянула за футболку, которую по-прежнему сжимала.
Харуюки, охваченный кратковременным, но яростным конфликтом, мелко задрожал всем телом.
Попробовать «очищение» Ардор Мэйден, то есть снова нырнуть в Безграничное нейтральное поле вместе с любимыми товарищами по легиону. В худшем случае «Доспех» внезапно захватит его мысли, и он набросится на всех подряд – такая вероятность оставалась. Конечно, даже Кром Дизастер едва ли сможет победить весь «Нега Небьюлас», пять человек, включая Черного короля Блэк Лотус, но, возможно, в этой ситуации Черноснежка и остальные встанут перед выбором – не следует ли им обезвредить Харуюки… нет, даже принудительно деинсталлировать «Brain Burst» с помощью «Меча правосудия».
До такого доводить он не хотел. Ни за что.
Мысленно он пробормотал эти слова, однако все равно поднял голову, посмотрел по очереди на Утай и Черноснежку и – кивнул.
– …Я… понял. Я вас тоже прошу… Синомия-сан, семпай, ребята… Покончите, пожалуйста, с циклом бедствия, от которого я не могу отвязаться…
«Хару, это правда нормально, что ты сегодня вечером останешься один? Может, мне или Так-куну у тебя переночевать?»
Тиюри раз пять, не меньше, его так переспрашивала. Отвечая каждый раз «нормально-нормально», Харуюки проводил всех до прихожей.
Фуко дернула Рин Кусакабе за воротник, заставив ее с неохотой выпустить футболку Харуюки. Рин, сунув ноги в туфли, повернулась к Харуюки и произнесла:
– Это… суши были очень вкус… ные.
– А… это ты лучше вот Тию… Тиюри Курасиме скажи. Эти норимаки ее мама сделала.
Услышав ответ Харуюки, Рин снова повернулась, на этот раз к уже вышедшей в коридор Тиюри, и еще раз поклонилась.
– Большое спа… сибо.
– …На здоровье… хотя это не я должна говорить…
Тиюри микроскопически кивнула, после чего на лицах ее и стоящего рядом Такуму отобразилось еще большее сомнение, чем прежде. Сразу после того, как вся компания отконвоировала Харуюки и Рин с подземной парковки в квартиру семьи Арита, она лишь кратко представилась и до сих пор толком ни с кем не беседовала, поэтому, видимо, идею «Рин = Эш Роллер» принять было по-прежнему трудно. Чувства друзей Харуюки вполне понимал.
Однако съежившаяся Рин и держащая ее за воротник кардигана Фуко производили мощное впечатление пары «ученик – учитель», тут сомнений не было. В операции по очищению от «Доспеха бедствия», которой предстояло начаться завтра в семь вечера в квартире Ариты, должна была участвовать во плоти и Рин, так что возможностей поговорить, скорей всего, еще будет предостаточно. Конечно, при очевидном условии, что операция закончится успешно.
Фуко и Рин, учитель и ученик, вышли в коридор, Утай за ними; последней медленно надела туфли Черноснежка.
Шагнув вперед, она развернулась всем телом и посмотрела Харуюки прямо в глаза. Губы вздрогнули, словно она хотела что-то сказать, чуть приоткрылись, но тут же сомкнулись снова.
Миг спустя обожаемая мечница чуть улыбнулась и произнесла:
– Прости, что мы всегда используем твою квартиру как место сбора легиона. Окажи любезность, прими нас и завтра тоже.
– Ээ… никаких проблем, абсолютно. Я наоборот хотел спросить: семпай, учитель, вы домой нормально доберетесь?..
– Ха-ха, меня снова Фуко подбросит, так что все в порядке. Каждому нужно иметь взрослого друга.
Стоящая сзади Фуко состроила неоднозначное выражение лица, остальные коротко улыбнулись – и Черноснежка сделала два шага спиной вперед и вышла в коридор.
– Ладно, до завтра, Харуюки-кун.
– Ага, до завтра.
Мягко закрывшаяся дверь скрыла лица Черноснежки и остальных, разделив «внутри» и «вне» квартиры. Тихо щелкнул автоматический замок.
Дождавшись, пока звук шагов удалится, а потом вовсе исчезнет, Харуюки поплелся обратно в гостиную.
Поскольку Тиюри забрала большое блюдо, где были разложены тираси-дзуси[1] и норимаки, Харуюки помыл только чашки из-под кофе и убрал их в буфет с функцией сушки. Вытер обеденный стол и стеклянный столик, включил робот-уборщик.
Вернувшись к себе в комнату, он запустил приложение для домашних заданий и, сосредоточившись, взялся за математику и английский. Закончив с ними, глянул на часы – было девять с небольшим.
Мать все еще не вернулась. Обычно если она не возвращалась к этому времени, это значило, что вернется не раньше полуночи. Харуюки зашел на домашний сервер, открыл семейную доску объявлений и, немного подумав, оставил короткое сообщение:
«Иду готовить групповую презентацию к Такуму, у него и заночую. Вернусь завтра рано утром».
Естественно, это была ложь. Более того, ложь и к матери, и к лучшему другу. Нет… может, даже предательство всех членов легиона? Но уж Такуму-то, даже если вдруг мать Харуюки решит проверить, наверняка его прикроет.
Ткнув напряженным пальцем в кнопку Enter на голоклавиатуре, он тут же убрал виртуальный рабочий стол и поднялся на ноги. Домашнюю одежду сменил на мешковатые штаны защитного цвета и футболку с принтом. Надел бейсболку, в коридоре переобулся в кеды и открыл входную дверь.
Общественный коридор в девять вечера был куда сумрачнее, чем всего час назад. Там было безмолвно и безлюдно.
В освещенном светодиодными трубками пространстве, разумеется, не осталось и следа друзей, буквально только что проходящих этим коридором, чтобы разойтись по домам. Тем не менее Харуюки сделал глубокий вдох, чтобы хотя бы наполниться тем самым воздухом, которым дышали они, и вышел из прихожей. За спиной дверь обезлюдевшей квартиры семьи Арита заперлась, и одновременно раздался тихий электронный звук повышения уровня охраны.
Причина, по которой Харуюки в такой час вышел из дома один, чуть отличалась от той, по которой он немногим раньше запер друзей в своей квартире и сбежал. В тот раз он намеревался нырнуть в Безграничное нейтральное поле из ближайшего дайв-кафе и где-нибудь в захолустье отдать все свои очки какому-нибудь энеми.
Однако в торговом центре на подземном этаже он чуть ли не врезался в Ребенка Фуко, Рин Кусакабе, которая не дала ему сбежать, а после этого была дуэль, во время которой Харуюки поговорил с Эш Роллером, называющим себя ее братом. Этот разговор заставил его изменить ход своих мыслей. Даже если он исчезнет один, это не будет фундаментальным решением проблемы. Да и с точки зрения Такуму, который вчера вечером в такой же ситуации принял слова Харуюки и удержался, это было бы непростительно.
«Я, как и Таку, буду верить в товарищей… в узы легиона».
Это нынешний Харуюки решил твердо. Поэтому сейчас, в столь неподходящий для ученика средней школы час, он вышел из дома не для того, чтобы в одиночку погибнуть в Безграничном поле. Иначе ему в принципе не нужно было бы выходить из дома – достаточно было бы произнести команду «Анлимитед бёрст», лежа на собственной кровати в квартире, где больше никого нет.
Место назначения Харуюки было за пределами Сугинами… вообще за пределами двадцати трех районов Токио. Раскинувшийся к западу от Токио городок Мусасино. Естественно, его покрывала сеть общественных камер, так что он являлся частью Ускоренного мира, однако бёрст-линкеров там практически не было.
Именно поэтому если он там нырнет в Безграничное поле, то сможет удостовериться, он – это все еще он или уже нет.
В завтрашней операции по очищению худшее, что Харуюки мог вообразить, – что он, едва нырнув, сразу обезумеет и накинется на товарищей по легиону. Черноснежка и остальные к этому были готовы… точнее, они, возможно, решили, что сумеют сдержать Кром Дизастера, однако Харуюки по этому поводу оптимизма не испытывал. Главная боевая способность шестого Дизастера, «умение пользоваться всеми способностями предыдущих Дизастеров», была его собственной, однако всей ее глубины он сам не знал. Особенно умение первого Дизастера «Флаш блинк». Оно очень опасное. Если Харуюки, слившийся со «зверем», будет свободно пользоваться этим умением, позволяющим распадаться на частицы и телепортироваться, минуя любые физические преграды, то вполне возможно, что «Нега Небьюлас», не обладающий желтыми игроками с их непрямыми атаками, не сможет поделать ничего.
Рассеянно думая об этом, Харуюки вошел в лифт.
Плавно спускаясь с двадцать третьего этажа, он продолжал размышлять.
Нельзя допустить, чтобы во время завтрашней операции по очищению он превратился в обезумевшее чудовище и набросился на товарищей. Чтобы избежать трагедии, необходимо в Безграничном поле нарочно призвать «зверя», поговорить – либо сразиться – с ним и обрести над ним власть. Других вариантов нет.
А если этим заниматься, то не в Сугинами. Если план не сработает и «зверь» полностью захватит его душу, то Харуюки, нет, шестой Кром Дизастер, скорей всего, тут же станет нападать на бёрст-линкеров, живущих в Сугинами. По той же причине он хотел избегать Нэримы, Накано, Синдзюку и Сибуи, лежащих восточнее. Но в расположенном к западу Мусасино, сколько бы он ни бушевал, целей для себя все равно не найдет. Чтобы на кого-то охотиться, нужно будет выйти из портала в реальный мир и поехать куда-то на поезде. А за это время, может, голова немного остынет.
Вот по этой причине Харуюки и выбрал для себя такой путь.
Выйдя из торгового центра, где, поскольку уже было больше девяти вечера, владельцы магазинов их закрывали, Харуюки очутился в выложенном красным кирпичом переднем дворе. Это место, изобилующее цветочными клумбами и скамейками, сейчас, вечером, было занято почти исключительно парочками. В десять наружные ворота закроют, и здесь не останется никого, кроме жильцов этого дома, но до самого последнего момента на скамейках то тут, то там можно будет видеть силуэты прижимающихся друг к другу молодых людей.
Харуюки смотреть на это было неинтересно, поэтому он предпочел бы выйти через северные ворота, предназначенные исключительно для жильцов, но до станции Коэндзи было ближе через южные ворота. Поэтому, надвинув козырек бейсболки на лоб и съежившись, он быстрым шагом направился через двор…
…как вдруг.
– Не присядешь ненадолго? – донеслось со скамейки совсем рядом.
На автомате он резко остановился, но продолжал смотреть перед собой – так и застыл.
Интонации голоса были мужскими, но сам он – несомненно, женским. Этот голос, в котором соединились гладкость шелка, чистота талой воды и острота отточенного клинка, спутать с чьим-либо еще было невозможно.
Харуюки, словно механическая кукла, медленно повернул голову вправо градусов на семьдесят.
Сидя на скамейке из натурального дерева, на него со спокойной улыбкой смотрела «повелительница мечей», с которой Харуюки распрощался всего час назад. Черные, как космос, глаза сообщили ему, что его полностью раскусили.
[1] Тираси-дзуси –В разновидность суши, когда их не лепят из риса, а просто выкладывают рис слоем в коробочку, а сверху укладывают слой «начинки».