ГЛАВА 7. НА ЗЕМЛЕ И НА НЕБЕ Я ПРЕВЫШЕ ВСЕХ
Переночевав в бизнес-отеле, куда их довезло такси, на следующее утро Тайти и Аоки первым делом сели на синкансэн.
В пути произошло то, чего они опасались, – задержка из-за обильно выпавшего снега, – но все равно у них был запас времени, чтобы вернуться в заброшенное здание до двенадцати (но не такой большой, чтобы заглянуть домой).
– Ух, наконец-то чувство, что вернулся. Холодно, но все равно как будто тепло. Но холодно! – сказал Аоки, сойдя с поезда на платформу, и потянулся.
– Как я устал… а сейчас еще и «возврат времени» будет…
– Не делай такое унылое лицо, Тайти, все как-нибудь образуется!
– …И почему ты весь такой жизнерадостный?
Даже слишком жизнерадостный. Это что, компенсация того, что в последнее время он был чересчур тихим?
– Неважно, Тайти, побежали!
– …Нет, нам и пешком хватит времени, бежать нет нужды.
– Я должен сказать Юи то, что должен, хоть на минуту, хоть на секунду быстрее! Давай же!
– Ну тогда беги! Кто вчера на льду поскользнулся, а?!
До заброшенного здания они добрались, совершенно запыхавшись.
Отдышаться им удалось далеко не сразу.
– …Если ты хотел сказать ей… хоть на минуту, хоть на секунду быстрее… подумал бы о дыхалке… В следующий раз…
– Не-нет… тогда не имело бы смысла… Хаа, хаа…
С чего бы это не имело смысла?
– Что за бестолковая трата сил? Идиоты, что ли?
Инаба, разумеется, встретила их холодным взглядом.
– Тайтиии, – раздался медовый голос Нагасэ. – Где о-ми-я-гэ[1]?
– …Нигде.
– Что… чтооо?! Ты вернулся из путешествия без омиягэ?!
– Ну, это было не то чтоб путешествие…
– Но для тебя это была поездка, значит, ты должен был купить омиягэ?
– Не припоминаю такого.
– Естественно, Иори, – укоризненно произнесла Инаба, обращаясь к Нагасэ. Похоже, она была на стороне Тайти. – Я ведь говорила тебе напомнить ему по мейлу?
– …Хоть чуточку пожалейте мой кошелек, вы обе.
Он ведь и на дорогу не шутя потратился.
– Разве не естественно, что парень тратится на девушку, прежде чем начать с ней встречаться? Хотя если б я с кем-то встречалась, то была бы не против поделить расходы пополам.
– Инабан, это нечестно, что ты такие вещи так естественно говоришь! А я плюс к этому могу приготовить что-нибудь!
– Как раз твое «плюс к этому» и есть нечестно! Не добавляй после меня!
– Ээ, это… Я извиняюсь, что не купил омиягэ, поэтому…
– Поэтому? (хором)
Горящие глаза Нагасэ и Инабы вперились в лицо Тайти.
– …В следующий раз я вам чего-нибудь подарю.
Едва он это произнес, как девушки с довольными улыбками на лицах «дали пять».
– Это… вы это всё нарочно подстроили, да?..
Самым ужасным было то, что он не мог отрицать такую возможность.
– Юи.
Аоки позвал Кирияму.
Оживление в комнате мгновенно сменилось тишиной.
Кирияма стояла, прислонясь к холодной бетонной стене, словно стараясь быть незаметной.
Глядя на синхронно вздохнувших Нагасэ и Инабу, Тайти заподозрил, что они пытались оттянуть разговор Аоки с Кириямой.
Инаба вздохнула еще раз и сказала:
– Может, отложите хотя бы до конца сегодняшнего «возврата времени»? Когда феномен начнется, нам будет труднее…
– Дай нам поговорить сейчас.
Инаба обреченно покачала головой.
– …Ладно. Нам выйти?
– Нет, не надо. К тому же там холодно.
Аоки направился к Кирияме.
И остановился в нескольких метрах от нее.
Кирияма стояла опустив голову и смотрела на Аоки искоса.
Оттуда, где стоял Тайти, было видно Аоки сбоку и Кирияму спереди. Нагасэ с Инабой молча отошли, чтобы им не мешать.
– Я… когда впервые заметил, что ты и Нана Нисино похожи, жутко удивился. Ну, конечно, сперва я просто подумал «смотри как похожи», но тут же выкинул это из головы.
Кирияма ничего не ответила.
– Для меня… очень важны сейчас, так сказать, «свежие» чувства. Поэтому я особо глубоко не думаю… Да еще и детские воспоминания всплыли, поэтому… как-то кавардак в голове…
Аоки никто не прерывал, он продолжал говорить в одиночку.
– Я пытался понять, что значит «я люблю Юи». Я пытался думать, что тогда я толком не понимал, что такое любовь, а теперь она у меня настоящая… но это тоже было как-то неправильно.
Кирияма подняла глаза, словно выискивая что-то в пространстве.
– Поэтому я решил точно выяснить собственные чувства… и поехал повидаться с Наной Нисино.
Кирияма судорожно сглотнула.
– И тогда я понял: я правда очень сильно любил Нану. Свои тогдашние чувства я… никак не могу отрицать.
– …Ясно, – впервые за все это время разомкнула губы Кирияма.
Все эмоции из ее голоса были выдавлены.
– Потому что тогда я… жил изо всех сил.
Потому что он жил изо всех сил.
Вот к какому выводу пришел наконец Аоки, после того как посмотрел в открытую на собственные чувства.
– Но я… и сейчас живу изо всех сил. Нет, даже больше чем изо всех сил.
Опущенная голова Кириямы чуть-чуть приподнялась.
– Поэтому и нынешние свои чувства я тоже не могу отрицать. Я хочу верить во всю свою жизнь. Я не хочу отрицать прошлое. В том числе не хочу забывать плохое. Потому что я жил изо всех сил.
Какая же решимость нужна, чтобы вот так гордиться своей жизнью? Каким жизненным кредо надо обладать, чтобы вот так жить?
Аоки – раздолбай?
Если подумать – это ошибочное мнение.
Аоки ответственен, как никто другой.
Он живет ответственно, как никто другой.
– Раньше я любил Нану Нисино. А теперь я люблю Юи Кирияму.
Открыто, отчетливо, без намека на робость, прямо в лоб.
– И что в этом плохого? – с напором заявил Аоки.
Тайти был настолько потрясен, что даже дышать забыл на время.
Кирияма подняла голову полностью.
– …В смысле?
– В смысле, я тебя… Ёсифуми Аоки очень сильно любит Юи Кирияму.
Кирияма лишилась дара речи.
Несколько секунд она стояла как статуя, потом снова опустила голову.
– …Но это потому… что я похожа на Нисино-сан…
– Нет. Абсолютно нет. Нана – это Нана, Юи – это Юи, сто процентов. Сейчас я в этом абсолютно убежден.
Кирияма упрямо смотрела в пол, но Аоки с напором продолжал:
– Конечно, Нана и Юи внешне похожи. Возможно, похожи и по характеру. Это значит только то, что мне по душе такой тип девушек, больше ничего, – беззаботно произнес Аоки и улыбнулся. – И кстати, мне нравятся девушки с длинными волосами. Однажды я это сказал Нане, и она после этого начала отращивать волосы…
Девушке, которую любит сейчас, Аоки рассказывал о девушке, которую любил прежде, таким беззаботным тоном, словно тут вообще никакой проблемы не было.
– Но это не значит, что я люблю человека только за внешность.
– …Значит… ты заглядываешь внутрь? – прошептала Кирияма.
– Мм, так, пожалуй, тоже неправильно говорить. Наверно… только так правильно: любовь с первого взгляда? – ответил Аоки. Он дрожал всем телом, но все равно внутри чувствовался твердый стержень.
– С первого взгляда?..
– Да. Тогда я с первого взгляда полюбил Нану Нисино. А теперь я с первого взгляда полюбил Юи Кирияму.
Что это значит – любить человека?
– …Я… этого… достойна?..
Голос ее прозвучал так, будто она была готова в любой момент разрыдаться.
– Конечно. Юи, ты достойней всех в целом мире. По крайней мере, для нынешнего меня.
Он считает, что она достойнее всех в целом мире.
Если рассуждать логически, просто невозможно утверждать, что кто-то «достойнее всех в целом мире».
Но Аоки утверждал.
Возможно, в этом нет логики.
Возможно, в этом мире и не нужна всякая там логика.
– Потому что я люблю Юи. Повторяю это еще раз.
Выговорившись наконец, Аоки замолчал.
Он не стал говорить «Поэтому я хочу, чтобы Кирияма сделала то-то и то-то».
Словно подразумевая, что это решать самой Кирияме.
Все в комнате молчали, слышалось только шмыганье носом.
Холод, сумрак, затхлый запах – все это не чувствовалось.
Всё заслонил собой один-единственный парень.
Сколько из его чувств, излитых на Кирияму, реально до нее дошло?
– …лкая. …лкая.
Кирияма стала тереть глаза, бормоча что-то.
– А? Что…
– Я жалкая! Жалкая! Жалкая! Жалкаяааа!
Рукой, вытиравшей слезы, Кирияма со всей силы стукнула по стене.
Тайти показалось, что от удара само здание содрогнулось.
– Жаааалкаяаааааааа!
Глаза ее покраснели, она закусила губу и завыла, точно дикий зверь.
– Ю, Юи?.. Что ты вдруг кри-…
– …Я правда… правда уже давно знала…
Теперь голос Юи звучал спокойно, как море после шторма.
Но, несмотря на это спокойствие, подойти и вмешаться никто не решался.
Слова Аоки отворили некую дверь внутри Кириямы. Такое было ощущение.
– Но, хоть и знала… хоть и должна была сама сделать первый шаг… но не решалась… все ждала шанса…
Кирияма сжала руку в кулак.
– Я думала, что иду вперед… но это я всего лишь себя успокаивала… Со мной все были добры, и я позволила себе думать, что можно все делать потихоньку… что «когда-нибудь» сделаю все как надо… Но когда я собиралась добраться до этого «когда-нибудь»?..
Кирияма склонила голову, поэтому ее глаз не было видно за волосами.
– Как ни крути… а я самая жалкая… Никогда не встречала проблемы лицом к лицу… убегала… только убегала, и все…
Теперь она говорила сама с собой.
– По правде, я понимала… но… понимала, но не хотела видеть… не могла видеть… время шло… а я все не хотела и не хотела!
Кирияма громко шмыгала носом, сдерживая слезы.
– Потому что если б я это приняла… если б приняла, то оказалось бы, что все эти два года я была просто дурой?!
И одновременно с этим криком копившиеся слезы все-таки потекли из глаз Кириямы.
Возможно, это означало, что что-то внутри Кириямы сломалось.
– Мне больно… больно… больно-больно-больно, но! Больно, но! Больно, но!
Кирияма продолжала кричать; ее светло-каштановые волосы растрепались.
– Ю, Юи? Что с тобой? Где больно? – спросил Аоки.
Но Кирияма его не слышала.
– Хоть и больно, хоть и больно, хоть и больно, хоть и больно, а вперед идти все равно нааадооооо!
Кричащую Кирияму никто не останавливал. Это было бы невозможно.
– Боялась парней… боялась парней и не могла вместе с ними тренироваться, и из-за этого бросила каратэ?!
В определенном смысле это была исповедь Кириямы за всю предыдущую жизнь.
– Я ведь могла объяснить причину, так?! Могла попросить об участии, так?! Почему же не сделала?! …Что плохого в том, чтобы все про это узнали? …Не хотела вспоминать? То есть… дело все-таки во мне?! Если бы поискала, разве не нашла бы додзё, где смогла бы тренироваться только с девушками?! Почему же я ничего не сделала?!
Слова нынешней Кириямы, обращенные к Кирияме из прошлого, которое уже не изменить.
– Но, наверно… дело даже не в этом?! То есть, конечно, в этом тоже, но не только! В глубине души… в глубине души я это понимала… чувствовала.
Это из-за возврата к прошлой себе?
– Я… думала, что не могу победить парня, и… решила, что стараться глупо?! Они ничего особого и не делали, но я им уже проиграла, только потому что они парни, это же полный отстой?!
Кирияма заглядывала в собственную душу напрямую.
Не пытаясь обманывать себя, заглядывала в самые отвратительные уголки.
Как Ёсифуми Аоки, встретивший лицом к лицу свои чувства.
– Не понимаю! Даже сама не понимаю! Но я убегала, это точно! Даже не пыталась сражаться, это точно!
Кирияма тяжело дышала. Выглядела она настолько вымотанной, что можно подумать – всю энергию до капли из себя выжала. И тем не менее кричать она не прекратила. Кричала все так же громко, будто пытаясь излиться полностью.
– Ну и что, что у меня андрофобия! Ну и что, что меня трясет, когда парень слишком приближается! Ну и что, что у меня рефлекторное отторжение, когда парень ко мне прикасается! Может, я все-таки могла что-то поделать?! Почему же я с самого начала сдалась?!
Кирияма кричала, словно пытаясь впечатать слова в собственное тело.
Пусть это выглядело по-дурацки, но для Кириямы это был важный, очень важный ритуал.
– Что бы это ни было, если ты используешь это как причину, чтобы не идти вперед, это не причина… а всего лишь оправдание, так?!
Конечно, пусть даже это серьезная причина, но если с ней не пытаться как-то справиться, то…
Если сдаться только потому, что эта «причина» существует, то…
– Какая бы у меня ни была андрофобия… это всего лишь фобия, не больше! Это же не значит, что я не могу двигаться?! В конечном счете, только мне самой решать, делать шаг вперед или не делать! И не сделала его… именно я, так?!
Если только не происходит «феномен высвобождения желаний», все решения, как поступать, каждый принимает сам, это факт.
Выбор каждый делает сам.
Свой собственный выбор.
– И всегда, всегда, всегда, всегда… в итоге не шла вперед именно я сама, так?!
Задрав голову к серому потолку, Кирияма завыла.
А потом рухнула на колени.
Выплеснув из себя все, застыла и осталась недвижимой.
Взгляд потух.
Но стоящие перед коленопреклоненной Кириямой Тайти и остальные ничего сделать не могли.
«Точнее сказать, – подумал Тайти, – может, ничего делать и не нужно».
В девушке, которая, казалась, сожгла все силы до конца, не оставила ни капли, превратилась в пустую оболочку, все же горело яркое пламя.
– …Когда же я стала думать, что, хоть ничего и не могу, это ничего страшного? – тихо-тихо прошептала Кирияма. – …Я же всегда ненавидела проигрывать, и все равно… Когда же меня перестало волновать, проигрываю я или нет?
Подняв голову, Кирияма посмотрела озадаченно.
– …Я сама не знаю своих достоинств? …Но одними достоинствми ничего не добьешься.
Она приподнялась, осталась на одном колене.
– Если я ненавижу быть третьестепенным персонажем, почему бы не двинуться наконец вперед?
Напрягла мышцы и поднялась на ноги.
– Раньше я… как положено, шла вперед на собственных ногах… Когда же я перестала справляться без посторонней помощи?..
Ноги напряглись. Руки сжались в кулаки. Пламя разгоралось все сильнее.
Кирияма глубоко задышала.
Вытерла слезы, обвела взглядом Тайти и остальных.
На лице появилось решительное выражение.
– Я больше не буду убегать. Больше не буду стоять на месте. Буду сражаться своими силами. Буду идти вперед. Баловать себя я закончила.
И отчетливо заявила:
– Потому что я… стану сильной.
Этот выбор Кирияма сделала сама.
Без колебаний Кирияма направилась прямо к Аоки и, остановившись перед ним, подняла голову.
– Прости меня за все, что было. Ты всегда был добр, и я позволяла себе думать, что можно идти потихоньку. …В смысле, ты так много для меня делал, а я всегда говорила тебе гадости, а в конце вообще наорала, как дура… Прости меня.
– …Тебе не за что извиняться.
«Да, ведь правда же», – и лицо Кириямы расслабилось.
Его озарила очень теплая, очень красивая, очень чистая улыбка.
– …Спасибо, Аоки. Ты старался изо всех сил, и благодаря этому, думаю, я сейчас снова могу идти вперед. Огромное тебе спасибо.
– Не-не-не… Когда ты это так повторяешь, я типа как смущаюсь…
Аоки, скребя в затылке, отвел глаза.
Кирияма, будто внезапно осознав что-то, спросила у него:
– Скажи, ты… что подумаешь, если я тебя обниму?
– Обнимешь?! Я, я буду счастлив, конечно. Когда любимый человек…
Хвать.
Кирияма со всей силы обхватила Аоки.
Та самая Кирияма, которая из-за андрофобии дрожала, когда парень просто был близко, а уж когда он к ней притрагивался, вовсе отталкивала его.
Из-за разницы в росте руки Кириямы сомкнулись чуть выше поясницы Аоки.
Тело Кириямы заметно дрожало.
Она была на грани конвульсий.
Лицо она вжала в грудь Аоки.
– Ю, Юи… Не надо перенапряга-… – обеспокоенно сказала Нагасэ и двинулась к ней.
– Стой, – остановила ее Инаба, положив руку ей на плечо.
Обнятый Аоки застыл, точно статуя, его руки повисли в воздухе.
Он был настолько потрясен, что даже сказать ничего не мог.
Дрожь Кириямы, казавшаяся опасной, чуть-чуть, совсем чуть-чуть стана ослабевать.
Но время от времени ее тело содрогалось, словно через него проходил электроток.
Но постепенно и эти приступы становились слабее.
По чуть-чуть.
Стоило Тайти так подумать, как Кирияму опять забила крупная дрожь.
Но рук она не разжимала.
Видимо, Кирияме стало трудно дышать – она отвернула лицо вбок.
Пот лил с нее градом, лицо было искажено от страха, но она изо всех сил стиснула зубы и терпела.
И вновь дрожь по чуть-чуть стала ослабевать.
По чуть-чуть.
По чуть-чуть.
По чуть-чуть.
А потом – прекратилась вовсе.
Кирияма медленно отвела руки от Аоки.
Легонько стукнула его кулачком в грудь.
Аоки, словно толкнутый волей Кириямы, сел на пол.
– …Я победила.
Пусть с нее лил холодный пот, но губы изгибались в улыбке.
Бесстрашная, мальчишеская улыбка.
– Я… могу. Я… если подумаю, что могу, то… могу.
– Ты это сделала?.. Честно?.. – ошеломленным тоном спросила Нагасэ.
– Больше я никому и ничему не проиграю.
И, приняв внушительную позу, Кирияма взбила наверх свои длинные светло-каштановые волосы.
Манеры сильного человека.
Неужели человек может настолько радикально измениться?
Нет, если это «настолько» уже было в прошлом, это ведь естественно?
– …А-ха-ха, что это за чувство? Я по нему скучала. Как будто вернулась в детство, когда думала, что могу достичь всего.
Торжествующе улыбаясь, она с неразличимой глазом быстротой выбросила вперед кулак.
– Слова «На земле и на небе я превыше всех» – это как раз про меня. И в них входит «Юи»[2].
Она произнесла это наполовину шутя, но на вторую половину всерьез.
– Юи… – вырвалось у Инабы. – Если ты имеешь в виду «Я – номер один»… то ты трактуешь это неправильно.
На несколько секунд воцарилось молчание.
Потом щеки Кириямы запылали.
Очень в ее стиле.
– В общем… в общем, я стану сильным человеком! Вот так!
И Кирияма по-детски замахала руками.
Хоть она и изменилась, все же Кирияма осталась Кириямой.
– Но что такое «сильный человек»? Думаешь, такая, как ты, сможет? – нарочито язвительным тоном спросила Инаба.
Похоже, она была уверена, что сейчас и с таким тоном Кирияма справится.
– Я, я буду стараться.
– Думаешь, если будешь стараться, то непременно станешь?
– Может, и… не стану… – сбавив обороты, тихо пробормотала Кирияма.
У Инабы на лице было написано: «Блин, что я наделала?»
– Но мне кажется, что… стараться и верить, что получится, само по себе очень важно.
Услышав эти слова Кириямы, Инаба расхохоталась.
– А… ах-ха-ха-ха! И ты, и этот остолоп, который сидит на полу, – вы оба идиоты! Самые идиотские идиоты! Идиотнейшие идиоты!
– Че, чего это мы идиоты?! И не могла бы ты не равнять меня с Аоки?!
– Но вы, хоть и идиоты, все же не дураки. Я по сравнению с вами обоими… куда большая дура.
– Эмм… в каком… смысле?
– Тебе не обязательно понимать, идиотина.
– Что ты все заладила: идиотина, идиотина! Кто обзывается, тот сам так называ-… уаа?!
Возмущающуюся Кирияму внезапно облапила Нагасэ.
– Юи, ты просто супер! Суперклевая! Но миленькая! Клево-миленькая, иначе и не скажешь!
– Клево-миленькая… серьезно? Клево-миленькая… это же мой идеал!
И Кирияма с Нагасэ, явно веселясь, принялись исполнять какой-то странный танец.
В этот момент Тайти, кое-что осознав, кинул взгляд на часы на своем мобильнике.
На часах было…
– Эй, ребята! Уже почти двенадцать! – крикнул Тайти, и почти тут же…
– Муаа?!
Сидящий неподвижно, словно душа его куда-то отлетела, Аоки превратился в свою мини-версию.
– …Уоо?! Какая одежда большая!
Похоже, на этот раз «возврат времени» произошел только с Аоки.
Кирияма, державшаяся с Нагасэ за руки, вдруг разжала их.
– …Подойди. Надо переодеться. …Кстати, Ёсифуми-кун, – Кирияма присела перед превратившимся в ребенка Аоки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Сколько тебе лет?
– Десять.
Удивительно, но именно в этом возрасте Аоки впервые при «возврате времени» принял Юи Кирияму за другого человека.
– Десять лет… Ну, сейчас, наверное, это невозможно, но когда-нибудь я стану человеком, которого ты непременно признаешь как Юи Кирияму. Хоть я и похожа немножко на кого-то другого, но ты меня ни с кем не спутаешь. Потому что я буду одна такая в целом мире.
Она это пообещала твердым голосом, улыбаясь спокойно, но чуточку дразняще.
Однако Аоки [10 лет] ответил удивленным «а?» и склонил голову набок.
– О чем ты? Кирияма-сан с самого начала одна такая Кирияма-сан, разве нет?
Аоки [10 лет] заявил это без тени сомнений, как нечто очевидное.
От этих искренних мальчишеских слов все на миг потеряли дар речи.
– Э… это… Я разве не показалась тебе… старшей сестрой Наны Нисино-сан? – уточнила у Аоки [10 лет] слегка сбитая с толку Кирияма.
– Что? Ну да, ты на Нану похожа… Но Кирияма-сан – это Кирияма-сан, к Нане ты никакого отношения не имеешь, ведь так?
– А… да, верно. Ну да… конечно. Каждый человек в этом мире – единственный и неповторимый, – кивая, ответила Кирияма.
– Ага-ага. Так что двух одинаковых быть не может.
– А-ха-ха. Именно. Хи-хи-хи.
– Ты чего смеешься?
– Не, ничего, хи-хи-хи. Это естественная вещь, и тем не менее, ха-ха-ха. Почему я ее не понимала, пока не услышала от ребенка?
Настолько естественная вещь, что ощущается на уровне инстинкта.
Но как-то незаметно для самих себя люди перестали ее понимать.
Улыбаясь до ушей, Кирияма пошла подбирать для Аоки [10 лет] подходящую одежду.
«Почему она улыбается?» – явно удивлялся Аоки [10 лет].
Под влиянием решимости Аоки Кирияма изменилась.
Этих двоих толкала вперед невероятно мощная сила.
Тайти остро осознал: когда человек связан с кем-то еще, он становится сильнее.
□■□■□
Кирияма и Аоки [10 лет] весело болтали.
В комнате царила умиротворенная атмосфера.
Инаба, сидящая рядом с Тайти, сказала:
– Все-таки почему Аоки ошибался?.. Его сбивало с толку то, что знакомство с Наной Нисино оставалось в памяти слишком ярким? Или… хотя уже не имеет значения.
Сдавшись, Инаба вздохнула, а потом продолжила свой монолог:
– Но сколько же продлится этот феномен?.. Халикакаб до сих пор так и не объявился. Уже ведь третье января? Если так и будет продолжаться до начала занятий…
На лице Инабы была написана такая тревога, что Тайти захотелось ее хоть чуть-чуть успокоить.
– Все в порядке, Инаба. Наверное, уже скоро все закончится, – с убежденностью произнес он.
Однако эту убежденность ему демонстрировать, видимо, не следовало.
Инаба прищурила глаза и пристально посмотрела на него.
– …И почему ты это говоришь так уверенно?
– …Просто уверен. Я… верю, что так будет…
«Если о моей встрече с Номером Два станет известно, будет плохо», – опасливо подумал Тайти.
– По этим твоим словам и поведению я тоже кое в чем стала уверена, – Инаба улыбнулась улыбкой охотника, схватившего добычу. – Тайти, ты от нас что-то скрываешь?
На ее лице было написано, что она нисколько не сомневается в своем выводе.
– Что с вами двоими? Чего внезапно такие серьезные стали? Релакс, релакс.
– Не мешай, Иори. Итак, в чем дело, Тайти? Мне с самого начала показалось странным, что с тобой одним никаких изменений не происходит. Не удивлюсь, если ты владеешь какой-то важной, ключевой информацией.
Он был неосторожен?
– Судя по твоему выражению лица… я попала в яблочко?
– Это не…
– Тайти… это что? – тихо спросила и Нагасэ.
– Я… не могу вам ответить.
Все-таки проболтался.
– Что значит «не можешь ответить»? – тотчас впилась в него Инаба.
– Если расскажу… мне сказали, что будут серьезные проблемы.
«Обещание», которое ему навязал Номер Два, существо того же вида, что и Халикакаб.
– Что значит «серьезные проблемы»?
– Говорю же…
– Если у тебя есть какая-то информация, поделись. Тогда наши возможности расширятся, скажешь нет?
Под натиском Инабы Тайти сдался и разом вывалил ей все.
– …Короче, вот все, что было… Все рассказал…
Договорив, Тайти сник.
– Не унывай ты так, Тайти, – утешающе сказала пришедшая послушать его рассказ Кирияма.
– Вот, значит, как оно… – удивленно произнесла Нагасэ. Сидящая рядом Инаба с несколько смущенным выражением лица сказала:
– Да уж… Возможно, вытягивать информацию насильно было ошибкой… Ну, не факт, что эти типы следят за нами круглые сутки, и…
– Ааа…
Какой-то бездушный голос разнесся по комнате.
Принадлежал он не кому иному, как Иори Нагасэ…
Нет – существу, занявшему тело Иори Нагасэ.
– Ты… кто? – спросила Инаба.
– …Кто? Уже… неважно. Потому что я… уже прощаюсь.
Расслабленный голос, сонное лицо.
– …Ты помнишь, я говорил про серьезные проблемы и про то, что это станет постоянно?
Нагасэ… точнее, Номер Два смотрел на Тайти.
Черно блетящие глаза сверлили Тайти.
Он был неподвижен.
– Я ошибся, поручив это тебе?.. Мог поручить кому угодно… Уже неважно, я тут закончил.
Словно потеряв всякий интерес, Номер Два отвернулся.
– В любом случае меня раскрыли, и это должно было закончиться, значит, есть определенный смысл?… Ну… прощайте.
Как только он договорил, Нагасэ резко опустила голову.
– …А? Что-то сейчас… нет, ничего?
– Что за!.. Он же с нами даже поговорить не захотел!.. Даже Халикакаб был лучше, чем этот!.. – начала брюзжать Инаба.
В этот момент раздался стук.
– Уу!..
Игравший на стуле поодаль Аоки [10 лет] выронил приставку и согнулся, словно от боли.
Кирияма тут же бросилась к нему.
– Ё, Ёсифуми-кун?! Что с тобой?! До пяти же еще много вре-…
…В следующий миг Аоки [10 лет] стал обычным Аоки.
– Аййй! Те, тесно?! Моя одежда?!
Аоки начал корчиться.
– Чт-… чтооо?!
Подбежавшая к нему Кирияма резко застыла.
– Что за… Уже закончилось? Как-то быстро… – произнесла Инаба со смесью облегчения и разочарования в голосе.
Слава богу.
У Тайти тоже напряжение ушло из тела.
Когда явился Номер Два, он стал беспокоиться о том, что сейчас произойдет, но, похоже, все действительно закончилось.
Раз так, ему следовало поделиться со всеми рань-…
Внезапно его всего охватил жар.
Жжет, нестерпимо жжет. Как будто каждая клеточка в теле загорелась. В голове тоже словно все закипело, растворилось. Тайти перегнулся пополам, обхватив себя руками.
«Что с тобой, Тайти?!»
Далекий-далекий голос Нагасэ.
«Эй, что такое? Прямо как перед «возвратом времени»… Неужели… неужели на этот раз и с Тайти он происходит, и по времени случайно!..»
Как только до Тайти донесся голос Инабы, его сознание отключилось.
В бессознательности он ощущал странную ностальгию.
+ + +
Она хотела вернуться домой как можно быстрей.
Если она не вернется домой как можно быстрей…
Мать и того мужчину нельзя оставлять вдвоем.
Это опасно.
Она должна быть там.
На этот раз она поладит как надо.
Если она это сделает…
Если она этого не сделает…
Если она сможет начать все сначала…
[1] Омиягэ – сувенир (как правило, съедобный), привозимый из поездки. В Японии привозить друзьям, родственникам и коллегам омиягэ положено по этикету.
[2] «На земле и на небе я превыше всех» (天上天下唯我独尊) – изречение, произнесенное, согласно буддизму, самим Буддой сразу после его рождения. У него есть разные трактования, в том числе «Лишь я хозяин своей судьбы», которое, видимо, и имеет в виду Юи Кирияма. Имя Юи пишется с помощью кандзи 唯 (которое в этом изречении означает «лишь»).