ГЛАВА 7. ИЗМЕНЯЮЩИЙСЯ МИР
– А, Тайти. А мы тут с мамой Нагасэ-сан повстречались, – с утра вдруг сказала ему мама. С чего бы это, подумал он, и в то же время его охватило дурное предчувствие.
– Извини, мне сегодня надо в школу пораньше. Завтракать тоже не буду.
Надо поговорить с Нагасэ, а потом уже реагировать. И время в самом деле поджимает.
– Эй, Тайти, насчет завтрака…
– Братик! Что, блин, ты там делаешь даже в выхо-… – запротестовала сестренка Рина. – Эй, ты чего меня игноришь?!
Пока она говорила, Тайти уже выскочил из дома. По возвращении его наверняка ожидает буря, с которой ему придется как-то справляться, но сейчас и в школе тоже буря. Дерьмо. Сердцу негде успокоиться. Но тут ничего не поделаешь.
Надо побыстрее в школу.
Поезд тащился, останавливаясь на каждой станции, и это бесило, но и тут ничего не поделаешь.
Сегодня утром пришло пугающее известие.
Он хотел прояснить ситуацию как можно скорее – хоть на минуту, хоть на секунду.
Он добрался до этажа, где были кабинеты вторых классов. Там уже были Нагасэ, Кирияма и Курихара, и он обратился к ним:
– Ну что? Пришла Осава? И другие из секции?
– Похоже, пока нет, – с нетерпением ответила Нагасэ.
– Тайти… все будет хорошо. С Мисаки-тян… все будет хорошо. Такого… просто не может быть, – тихим, дрожащим голосом произнесла Кирияма.
Курихара упорно смотрела на оконное стекло, не шевеля ни единым мускулом. Как будто держала сосуд, доверху наполненный водой, и знала, что если хоть чуть-чуть шелохнется, то прольет ее.
Следом явились Инаба и Аоки. Все собрались в торце коридора.
Рано утром пришло некое сообщение от компании Курихары.
Некое пугающее сообщение.
Затем появилась Мисаки Осава.
Высокая, длинноногая, короткостриженая девушка-пацанка.
Весело сказав подругам «Доброе утро!», она зашагала к ним по коридору.
– Юи-тян, Иори-тян… Это весь КрИК в сборе, что ли?
У Осавы сделалось озадаченное выражение лица, но тут же она улыбнулась.
– Доброе утро.
Очень чистая, спокойная улыбка.
– Мисаки, – окликнула ее Юкина Курихара по имени на правах лучшей подруги по легкоатлетической секции.
– О, Курихара-сан, доброе утро.
Осава, всегда обращающаяся к близкой подруге просто «Юкина», сейчас сказала «Курихара-сан».
Это другой, отличный от всегдашнего мир, мир, в котором что-то изменилось.
– Не может быть… не может быть, нет… нет, нет, НЕТ, НЕТ!!!
Курихара, из глаз которой полились слезы, подбежала к Осаве.
– Мисаки, зови меня «Юкина», как всегда! Ты так говоришь, будто вернулась в первый класс… не делай так!
– Как-то, как-то это внезапно… – Осава явно смутилась. – Ладно, я поняла. С этого момента зову Курихару-сан Юкиной. …Как-то неловко.
Осава засмущалась, словно увидела подругу по секции в первый раз.
Она сверкала и блестела, но тени, отбрасываемые этим сиянием, были безнадежно черными.
Мисаки Осава потеряла все воспоминания, касающиеся феномена, а заодно и воспоминания о четырех подругах, находящихся под феноменом вместе с ней.
Что касается воспоминаний о четырех подругах, нельзя сказать, что она потеряла их все: она по-прежнему узнавала их как одноклассниц и товарищей по секции. Но все их совместные воспоминания пропали. Поэтому со стороны выглядело так, будто тут что-то странное, но не настолько, чтобы это требовало какого-то особого внимания. То есть то же самое, как было, когда Тайти и Кирияма из-за «проецирования иллюзий» потеряли воспоминания о друзьях.
В субботу стало известно «нечто», что скрывала Осава. Она была в смятении, но успокоилась и в тот момент смогла избежать новых проблем.
Но затем, видимо, что-то случилось.
Зная о состоянии Осавы, другие четверо, подверженные феномену «обмена личностями», не могли даже уроки посещать.
– Серьезно… немыслимо!.. – Потеряла память?! – Это точно связано как-то с «обменом личностями»… точно… – Мисаки… Мисаки…
– Девочки, все успокойтесь… – потерянным голосом произнесла Кирияма.
– Какого хрена, «успокойтесь»! Дура, что ли?!
– Я понимаю… Понимаю, поэтому, пожалуйста, все сюда…
Нагасэ проводила их в кабинет КрИКа, который можно было использовать как безопасную зону. Во время уроков их тоже сопровождали – в основном Кирияма или Нагасэ.
На повседневную обязанность под названием «посещение уроков» они уже махнули рукой.
Мимоходом Тайти удалось переговорить с Курихарой.
– Что все-таки произошло? Ты что-нибудь знаешь?
– …Мисаки в субботу страшно волновалась и была очень подавленная. А в воскресенье днем я не смогла с ней связаться. Я очень беспокоилась, не случилось ли чего плохого. Но поздно вечером я еще раз попыталась позвонить, и она ответила. …И сразу настроение стало лучше.
Курихара улыбнулась сквозь слезы.
– При этом она повела себя так, будто… это странно, что я ей позвонила… и обратилась ко мне по фамилии.
Вчера между днем и вечером с Осавой что-то произошло, из-за чего она потеряла воспоминания?
– Ты сказала, она волновалась… а о чем волновалась?
– …Это… извини…
Курихара, похоже, догадывалась, но с Тайти не поделилась.
Сказать, что они были застигнуты врасплох, – ничего не сказать.
Потому что с ними было все в порядке, потому что, на взгляд, атмосфера стала приличной, потому что сейчас никаких проблем не возникало – им казалось, что, даже если обмен личностями и произойдет, это тоже не будет проблемой.
Хотя таких глупых мыслей у них не должно было быть.
Они ведь сами слышали от Халикакаба, что «феномен длится неделю, максимум две», так? То, что через неделю феномен заканчивается, вполне естественно.
Они думали, что умом это понимают, но на самом деле не понимали.
Внезапно Мисаки Осава потеряла воспоминания и о феномене, и обо всем, что было с ним связано.
Это не то ли самое «принудительное завершение», о котором им говорил Халикакаб и которого они хотели избежать любой ценой?
Они совершили ошибку, и ее, возможно, уже не исправить.
Цепь еще более ужасных событий. Цепь? Нет, просто те типы начали действовать.
– Эмм, Тайти-сан… – Тайти-семпай…
На перемене к кабинету кружка подбежали связавшиеся с Тайти Тихиро и Эндзёдзи.
– Что, что случилось?
– Это насчет тех… первоклассников, у которых «высвобождение желаний».
– Перед ними… появился тип, похожий на Халикакаба…
С появлением перед первоклассниками «номера три» история их «высвобождения желаний» началась всерьез.
■□■□■
На большой перемене все семь КрИКовцев собрались на совещание в комнате легкоатлетической секции. Девушки-легкоатлетки, наоборот, воспользовались кабинетом КрИКа. Им дали разрешение.
Инаба утомленно вздохнула, потом велела:
– …Установим положение дел. Сперва группа Курихары.
Ответила ей Нагасэ:
– Да. Группа Юкины-тян столкнулась с феноменом «обмена личностями». И… память Мисаки-тян, одной из группы… исчезла. Стерлись воспоминания о феномене и о подругах, товарищах по феномену. Вернется ли это назад, неизвестно. Возможно, это «принудительное завершение».
– То есть… «принудительное завершение» может происходить с каждым по отдельности. Не обязательно со всеми разом, – сказал Аоки. Инаба ответила:
– Так и есть. Но, когда это происходит с кем-то одним, остальные оказываются в полном смятении… Как к ней будут относиться остальные, которые выдержали феномен до конца? Только та, с кем произошло «принудительное завершение», потеряла узы с подругами, а те, остальные, помнят?..
Если человек не исчезает из мира полностью, если он исчезает для кого-то, а для кого-то остается, то, может, когда-нибудь еще вернется? Надежда такая есть.
– …В общем, похоже, мир сделан не для нашего удобства. Эти типы настроены… в итоге стереть все наши узы.
– Не говори такие жуткие вещи, Инабан… Это все, может, и правда, но… Эмм… в общем, из-за того, что Мисаки-тян потеряла память… остальные четверо в жуткой панике. Если так пойдет и дальше, кто-нибудь еще может потерять память из-за «принудительного завершения»… вот.
– …А что у первоклассников с «высвобождением желаний»? – взгляд Инабы переместился на Тихиро и Эндзёдзи.
– Похоже, сегодня утром с ними связался «номер три» в теле совершенно постороннего второклассника.
– И, и сказал им… то же самое, что, что и легкоатлеткам.
– Наконец-то они поняли, что вот эта «внезапная потеря самоконтроля», насчет которой мы им объясняли, – это действительно необычный «феномен», – сказал Тихиро. – С самого начала из-за «высвобождения желаний» они с кем-то ругались, или встречали неуважение девушек из-за своих эгоистичных поступков, или взрывались эмоциями, но все равно в историю о Халикакабе и «феноменах»… не хотели верить.
– Честно говоря, они страшно напуганы. «Может, нам к психиатру сходить?», «Что с нами будет?», всякое такое.
– От них тоже мы уже не можем позволить себе отмахнуться, – произнесла Инаба. – …Так, теперь насчет наших воспоминаний.
На этот счет высказался Тайти:
– У нас по-прежнему иногда происходит кратковременная потеря воспоминаний, относящихся к друзьям. Что это предвещает, неизвестно. Единственный вариант противостояния, «способ как-то сохранять воспоминания», постепенно реализуется, но больших подвижек нет. …Точнее, я вообще не понимаю, что считать подвижками.
– Действия Халикакаба, «номера три» и прочих? – спросила Инаба. На этот вопрос ответил Аоки:
– Судя по тому, что сообщили наши кохаи, «номер три» появился перед первоклассниками, но каких-то действий не предпринимал. Естественно, перед нами ни Халикакаб, ни «номер два», ни «номер три» не появлялись.
– …Вот такие сейчас дела.
Они собрали всю информацию, а затем, по предложению Инабы, каждый по отдельности прошерстил свою информацию и поделился ею с остальными. Тайти подумал, что иначе они не смогли бы рассматривать это все как реальную проблему. Она более чем странная; если ничего не делать, она не останется в голове, а пройдет вскользь.
– Кто-нибудь что-нибудь еще хочет сказать? – спросила Инаба.
– Нуу, это… – подала голос Кирияма. – Память Мисаки-тян… исправится? Я верю, что исправится, но…
– Не знаю. Никто не знает.
– Так вот, наши воспоминания… «информация» тоже, в самом деле… в самом деле…
Хоть им этого и не хотелось, «удаление информации» ощущалось все более реальным. Этот страх давил на Тайти и его друзей…
Снаружи в дверь постучали. Показалось лицо посетителя.
Это был секретарь студсовета.
– А, все-таки вы здесь? Эмм… вас зовет председатель, не заглянете ли?
Вот так на пути КрИКовцев возникла еще одна преграда.
– Эй, КрИК, здесь и правда происходит что-то странное.
Такой фразой их встретил председатель студсовета Дзёдзи Катори.
Вызвали всех второклассников, но, естественно, явились не все. Кирияма и Нагасэ пошли в кабинет кружка сопровождать легкоатлеток, Тихиро и Эндзёдзи – в свой класс присматривать за парнями под «высвобождением желаний». Так что в студсовет пришли трое: Тайти, Инаба и Аоки.
У них не было времени, однако они не могли позволить себе игнорировать Катори, который вел беседу, всем видом намекая, что что-то знает.
– «Что-то странное» – в смысле? – с непробиваемым лицом уточнила Инаба.
– Не надо изображать неведение. С девушками из легкоатлетической секции и с четырьмя парнями из класса 1-2.
Катори назвал в точности тех, с кем происходили «обмены личностями» и «высвобождение желаний».
Тайти и компания, по-прежнему стоя, смотрели на Катори. Председатель не предложил им сесть.
– И что с ними?
– Похоже, все они прогуляли утренние уроки? Как и КрИК.
Прогул сразу бросается в глаза. Вот почему они привлекли внимание Катори… Это можно понять?
– И я как председатель студсовета имею право поинтересоваться, что происходит, как вы считаете?
Стоящие рядом с Катори вице-председатель и секретарь закивали. Похоже, участвовать в дискуссии они и на этот раз были не в настроении.
Впрочем, и Тайти пока что доверил ведение переговоров Инабе.
– Что, у председателя студсовета есть такое право?
– Не цепляйся к словам. Я всего лишь хочу защищать всех учеников нашей школы.
Эти его чувства, похоже, искренние.
– Поэтому, КрИК, поделитесь тем, что вам известно.
Но почему он обратил свой взор на КрИК? Он пытается вытянуть информацию. Нет ли у него еще какой-нибудь цели?
– Как насчет сделки? Ты объяснишь, почему с самого начала положил на нас глаз, а я попробую немножко поотвечать.
– Не выйдет. Естественно, я должен защищать инкогнито своих источников.
– Твое нежелание раскрыться выглядит подозрительно.
– Ты ничего не добьешься. Эй, Яэгаси, ты и следующий урок собираешься прогулять? В таком случае назови уважительную причину.
– Извини, Катори, у меня есть неотложные дела.
На то, чтобы неторопливо искать возможности для сближения, времени тоже не было.
– Аоки.
– У меня сейчас некоторые обстоятельства.
– Эй, вы вообще-то в школе, забыли? Вы думаете, такое поведение здесь допустимо?
– Поскольку мы в школе, а ты председатель студсовета, ты злоупотребляешь своей властью и авторитетом.
После этих слов Инабы глаза Катори сузились.
– Придержи язык. Я такое не спущу.
Устрашающе. Жутко.
– Давай, показывай свое превосходство.
– Д-дешевая провокация, – насмешливо заявил Катори, но было видно, что он напряжен. – У вас какая-то цель?
– …Похоже, у тебя тоже, Катори.
Кто возьмет верх, Катори или Инаба?
Однако в последний момент Инаба сделала шаг назад.
– Да, я признаю, наши действия выглядят странными. Позже мы всё объясним, а пока, пожалуйста, посмотри сквозь пальцы.
– Не могу. Потому что вы наши враги.
«Враги». Вот такое заявление. Компромисс уже невозможен?
– Это, пожалуй, перебор… – пробормотал Тайти.
– Нет, ваше отношение непростительно. Если бы я с ним согласился, это привело бы к еще большему хаосу. Соблюдайте правила и живите как обычно.
– Соблюдайте правила… – Как обычно… – прошептали Аоки и Инаба, будто каждый из них подумал о чем-то.
Эти ключевые слова напомнили КрИКовцам некие ситуации.
Фигура Халикакаба, фигура «номера два», фигура «номера три».
Это предостережение?
– Я ведь должен так поступать, – произнес Катори, кинув взгляд на стоящих по обе стороны от него членов студсовета. – Кстати, обычно на такое должны реагировать учителя, а сейчас не реагируют. Вы не знаете почему?
Последние слова Катори произнес с сарказмом, мол, уж кому и знать, как не вам.
– Дерьмо, понятно же. Те глупости, которые мы творим, – выплюнула Инаба на полпути от комнаты студсовета к кабинету КрИКа.
– Инаба… Но мы ведь так и планировали, что Катори сосредоточит внимание на нас?
Целью провокации было в том числе отвлечь внимание от легкоатлеток и первоклассников, находящихся под феноменом. Если внимание будет сосредоточено не на КрИКовцах, а на тех, с кем происходят феномены, то ситуация наверняка вскроется. А «принудительного завершения» необходимо избежать каким угодно способом.
– Но Катори сказал, что… – Аоки сложил руки и подпер правой рукой подбородок. – Почему, мол, достаточно сказать что-то типа «мне немного нехорошо», и человека сразу отпускают с урока? Что, мол, наша школа такая либеральная? …Сам-то он ничего не сделал.
Лишь неприятные предположения распространяются быстро.
И конца-края этому не видно.
Перед самым концом большой перемены Тайти и Нагасэ ненадолго вернулись в класс. Хотели посмотреть, что там происходит. Если окажется, что их в чем-то подозревают, придется задуматься о том, чтобы остаться на урок.
– Вы вообще что делаете, а? Ради кружка прогуливаете уроки.
Войдя в класс, Тайти тут же зацепился за Миягами.
– Ну, у нас там форс-мажор…
– Что за форс-мажор? Что? Занимаетесь чем-то эротическим? – тихим голосом спросил он. Глаза за квадратными стеклами очков улыбались.
Но, уклоняясь от Миягами, Тайти повернулся к стоящей чуть поодаль Нагасэ.
– В последнее время ты на переменах постоянно уходишь куда-то. Ну, это, конечно, твое дело. Но отлынивать от уроков, если у тебя нет проблем со здоровьем, – это уже перебор, – предостерегающим тоном говорила ей староста класса 2-2 Каору Сэтоти.
– И-извини…
– Но что меня волнует, так это… – шумно встряла в разговор Марико Накаяма со своими хвостиками.
Стоящих чуть поодаль друг от друга Тайти и Нагасэ бомбили вопросами одновременно.
– …Что произошло с Юкиной-тян и другими из ее секции?
У Тайти сжалось сердце.
– Мне тоже хотелось бы знать, – раздался новый мужской голос. Видимо, только что вкусно пообедавший и потому поглаживающий живот Сонэ из кружка манги. – С Курихарой и другими явно что-то случилось. Что-то необычное.
Всегдашней спокойной манеры Сонэ было не видать.
– И вы… как-то с этим связаны?
Из голоса Миягами тоже незаметно пропали шутливые нотки.
КрИКовцев раскусили? Поймали?
Сегодня утром они все вместе пропустили уроки, это бросалось в глаза. Роковой просчет?
Задним числом они жалели, что потеряли время, ошибочно полагая, что феномен происходит с ними. Если бы они сразу верно оценили ситуацию и начали защищать Курихару и прочих, то не оказались бы в нынешнем положении.
Что было бы, если бы все знали про обстоятельства, про нечто под названием «феномен»? Те типы, решив, что происходит «нечто серьезное», сделали бы с Курихарой и остальными то же, что и с Осавой…
– А, кстати, я слышала, что с некоторыми первоклассниками тоже творится нечто похожее, – словно вдруг вспомнив, сказала Сэтоти. Нагасэ напряженно поинтересовалась:
– От кого… ты это услышала?
– Ходят слухи, что среди первоклассников несколько человек не явились на уроки. Я услышала от одной девушки-кохая.
Все-таки и первоклассники в таком же положении?
Тайти медленно придвинулся к Нагасэ и произнес:
– …Нагасэ.
– Меня это слегка тревожит.
– Тогда прямо сейчас.
– Угу.
Потому что сейчас необходимо действовать. Это не оправдание того, чтобы сбежать отсюда. Они сражаются. Изо всех сил сражаются, сражаются до конца, и вот что пока выходит.
Тайти и Нагасэ обменялись взглядами, потом развернулись вперед и побежали.
– Извините. – Надо отлучиться ненадолго.
– Эй! – Вы куда?! – Перемена уже кончается!
Сзади доносились голоса, но Тайти сделал вид, что не слышит.
Он думал, что должен чувствовать себя виноватым. Если он продолжит в том же духе, то растеряет в классе всех друзей.
Однако в коридоре…
– Фудзисима!..
В засаде поджидал геморрой номер один – Майко Фудзисима. Во время «рентгеновских снов» она пронюхала о феноменах. Просто так мимо нее не пройти, подумал Тайти.
Но Фудзисима быстро освободила дорогу. И даже не стала интересоваться, куда они.
Тайти показалось, что она опустила глаза с каким-то извиняющимся видом.
Тайти и Нагасэ добрались до класса 1-2.
Там было несколько человек. В том числе Тихиро и Эндзёдзи.
– Ну серьезно, Ува, ты должен знать, какие у них проблемы, почему они гуляют.
– Не особо понимаю, о каких ты «проблемах».
– Сино-тян, расскажи. Мы же волнуемся.
– …А, ага. Мы ведь тоже волнуемся, так что я вас понимаю.
– Ува, Эндзёдзи-сан! С ними в последнее время творится что-то странное! Я точно уверен!
Сильнее всех пылал Кимура из теннисной секции, который однажды ввязался в дебаты о кружковой деятельности, хотя его секция не имела к ним отношения.
– Помощь… требуется? – спросила стоящая рядом Нагасэ. Непохоже было, что Тихиро и Эндзёдзи в чем-то обвиняли, но под нажимом одноклассников, желающих узнать о «проблемах», им явно было некомфортно.
Тайти и Нагасэ, пользуясь статусом семпаев, напористо приблизились.
– Так-тааак, мы вас на время забираем.
– И-Иори-семпай?! – Нагасэ-сан?!
Нагасэ схватила обоих первоклассников за руки.
– Прошу прощения, есть срочное дело.
– Извините, – Тайти поклонился ошарашенным кохаям.
■□■□■
В итоге и первый урок после большой перемены они тоже прогуляли.
– Это может реально плохо кончиться… вплоть до того, что они нажалуются нашим родителям.
Поскольку кабинет КрИКа все еще был занят легкоатлетками, Тайти и Нагасэ беседовали позади здания кружков.
Они слишком уж пренебрегали школой. Учителя, возможно, уже встревожились. Более того, Тайти подумал о матери и сестре, которые и так уже к нему цеплялись, и он почувствовал, что все больше скован в действиях.
– Если это случится, моя мама тоже будет за меня страшно волноваться… – уныло произнесла Нагасэ.
Но они оба были в таком положении, что штрафы или не штрафы, а надо продолжать идти тем же путем.
Тайти подумал: хорошо бы только сейчас, на время освободиться от семейных уз и действовать без оглядки на них.
– Это все из-за того, что вы разнюхали, что происходит! Это все из-за вас!
Выбравшись из крайнего отчаяния и замешательства, легкоатлетки выплеснули гнев на КрИК. Они орали на КрИКовцев в их же кабинете.
Распалять их еще больше не хотелось, но, чтобы разъяснить ситуацию, пришлось рассказать о правиле «принудительного завершения», хоть и не все.
– Потеря памяти, чтооо?! И это вы… говорите только сейчас!..
– Скрыли от нас… хотя сами отлично знали…
– Нет же. Мы не со зла. Подумайте, так же лучше для всех, – отчаянно оправдывалась Кирияма.
– Вы сами, без нас решаете такие вещи?!
– Советоваться с КрИКом… было ошибкой. А ведь я была против… но Юкина…
– Я… я…
Курихара, одна против трех разгневанных девушек, в расстроенных чувствах повесила голову.
– Кстати, и Мисаки тоже. Мисаки и Юкина начали нести этот маразм, «давайте доверимся КрИКу». Надо было с другими держать язык за зубами, как и говорил тот тип. Абсолютно… абсолютно, – вывалила свое недовольство девушка с хвостом, широко распахнув глаза. И на этом ее пыл не исчерпался. – Мисаки и Юкина… Все из-за вас… Если бы не вы…
Обвиненная Курихара, не в силах как-то возразить, расплакалась.
– Мисаки получила, чего заслужила, но мы-то почему должны…
– Ну это уже перебор, – не выдержав, произнес Тайти.
Девушка в ярости обрушилась на него:
– Да ты что? Ну-ка скажи, что вы сделали?! Из-за вас все только хуже стало, скажешь нет? Это не ваши проблемы, вот вы и… считаете, что в них надо лезть?
Тайти на автомате хотел возразить, но не смог ничего сказать.
Потому что, если бы их спросили, были ли они готовы на сто процентов, ответ был бы «нет».
Вокруг них слишком много всего происходило, и покрыть все варианты было невозможно.
Слишком много проблем, на все им просто не хватало рук.
В целом, им было что защищать.
Глядя на нынешнее состояние этих девушек, Тайти тоже начал испытывать сильные чувства. Потеря памяти близкой подруги. Если не повезет, она потеряет и многие другие воспоминания. И они никогда уже не вернутся.
Они начинают понимать. Все-таки Халикакаб, дергающий тут за ниточки, – не обычное существо. Именно поэтому были приняты меры для безопасности.
К тем, кто обладает паранормальными способностями, относятся по-разному.
Они сами сейчас не в том же ли состоянии? Они тоже под прессингом.
– Это правда… отвратительно. Почему мы…
Если девушки неделю-две просто перетерпят свой феномен, то все закончится минимальным «удалением информации» – такая надежда все еще оставалась.
Но с КрИКовцами, если они будут бездействовать, произойдет «удаление информации» самое настоящее.
Что, черт возьми, им сейчас делать?..
Три легкоатлетки (без Курихары) покинули кабинет КрИКа. Хотя уроки еще не закончились, похоже, они собрались разойтись по домам.
Остановить их было уже невозможно.
Напряжение, державшее Тайти, будто лопнуло.
– Почему… так вышло… – чуть не плача, произнесла Кирияма. Тыльной стороной ладони она раз за разом вытирала глаза.
– Мы же просто хотели им как-то помочь…
Вставшая было Нагасэ снова села, обхватила колени руками.
– Сколько мы ни говорили им «успокойтесь» и «все будет в порядке», так и не достучались. …Так и остались посторонними, на которых нельзя положиться.
Инаба заскрипела зубами, словно ругая себя за беспомощность.
– А будет ли в порядке… Завтра… они еще придут? Если не придут…
Конец фразы, который Аоки не произнес, «то это будет нарушение правила, что надо жить обычной жизнью», вполне может воплотиться в реальность?
– Они не хотят потерять память… и поэтому не придут?.. – слабым голосом пробормотала Курихара.
Единственная оставшаяся из легкоатлеток, она съежилась на черном диване и опустила глаза.
– Аа… но только не думайте о них плохо. Потому что, ну, просто такая ситуация. Люди обмениваются душами… и могут потерять память…
Курихара была страшно вымотана. Казалось, вот-вот она закроет глаза и уснет.
– …Мисаки реально потеряла память, и…
Курихара резко смолкла.
– …Ээ, Мисаки?..
На лице Курихары отразилось удивление, будто она произнесла незнакомое ей имя.
Что-то исчезло?
Что-то невидимое, но важное – исчезло?
– ЮКИНАААА! – завопила Кирияма. Задребезжало оконное стекло.
– А… что, Юи?
Рассеянный взгляд Курихары сфокусировался.
– Только что… как-то странно было, ты про Мисаки-тян…
– Хаа? Я забыла про Мисаки?.. Да не, не может такого быть. Не говори такие дурацкие вещи… дурацкие вещи…
Это оправдание лучше всего дало понять, что сейчас произошло с Курихарой.
– Большое потрясение из-за того, что сейчас произошло? И что-то типа «принудительного завершения» из-за повреждения души… – встревоженно произнесла Инаба.
– Так, погоди-ка. Из-за того, что все так разозлились, вы в деталях всё не объяснили, но как раз объясняли про исчезновение памяти, а что там насчет того, что нельзя допускать повреждение души?
– Это только предположение, но если будет, к примеру, сильное эмоциональное потрясение… шок, скажем, или душевная травма…
Оттолкнувшись от предыдущего разговора, Инаба более детально сообщила полученную от Халикакаба информацию о «принудительном завершении».
– …Шок или душевная травма… – лицо Курихары, казалось, и так до предела бледное, побледнело еще больше. – Но, но это вписывается в «сильное эмоциональное потрясение»? К примеру, когда тебя психологически чмырят или когда умирает кто-то, кто тебе дорог… Такого типа.
– Возможно. Но…
Инаба замялась. Сама форма вопроса ясно говорила, что Курихара хочет, чтобы с ней согласились.
Но Инаба, возможно, думала, стоит ли даже сейчас ее обманывать.
– …Сильное или слабое – это, наверное, зависит от конкретного человека. Со стороны может выглядеть слабым, но для самого человека оказаться невероятно сильным. Или наоборот.
Мир человека определяется его сознанием. И большое, и маленькое – всё.
– Аа… тогда, может быть… это… – Курихара закрыла руками лицо, к которому прилила кровь.
– Ты понимаешь, Юкина?! Не шокируйся слишком сильно, ясно?! – поспешно обратилась к ней Кирияма.
– У Мисаки такое увлечение… встречаться с такими, ну…
– …Может быть, ты имеешь в виду «встречаться с девочками»?
– Эй, это уже…
Реагируя на реплику Кириямы, Курихара заглянула в лица остальных КрИКовцев.
– Так получилось, что это лежит на поверхности, и это все знают, – пояснила Инаба.
Благодаря тому, что Осава однажды пригласила Кирияму на свидание, КрИК знал, что она интересуется и мальчиками, и девочками.
– А… вот как. А мы не знали, а узнали только благодаря… «обмену личностями».
Поскольку обмены личностями происходят случайным образом, где угодно и когда угодно, секреты раскрываются очень легко.
– Так или иначе, из-за этого я вовсе не стала Мисаки ненавидеть, не перестала с ней дружить. Хотя некоторым девочкам такое не нравится… Я тоже с самого начала удивилась… а потом… как будто выкинула из головы.
Те вещи, которые, если выбрать для объяснения подходящую форму и подходящий момент, вообще не вызывают проблем, могут вскрыться и совершенно неудачным образом.
– Кажется, наше отношение… Мисаки жутко обидело …
Бывает, что, когда человек зацикливается на «никто не должен узнать», в его глазах это становится куда большей проблемой, чем необходимо.
И поэтому…
Много случайностей наслоилось друг на друга, и несчастье стало неизбежным.
Вечерело, Тайти шел домой. Шагал в одиночестве по темной зимней дороге.
День был очень утомительный. Слишком много событий. Как ни крути, а столько всего в один день нормально не запихнуть. Каким-то образом девушки-легкоатлетки, защиту которых КрИК считал своим долгом, стали их же и обвинять, и это тоже тревожило. Но, говоря объективно, это можно было понять.
Одна из их подруг реально потеряла память. В норме такое бы ни за что не произошло, и в такой ситуации они не могли не подумать, что виновен КрИК.
Нельзя отрицать – это не исключено. Но в точности неизвестно.
Путь к «будущему, где КрИКовцы ничего не сказали легкоатлеткам», которое было бы возможно, если бы КрИК не вмешивался, – этот путь уже закрыт.
Конечно, вмешаться и тем самым закрыть будущее, где они не вмешались, – огромная ответственность. Это Тайти должен был твердо усвоить еще во время «рентгеновских снов».
Их поступки произвели эффект, полностью противоположный ожидаемому?
Вдобавок ко всему их взял на карандаш председатель студсовета Дзёдзи Катори. Что происходило за кулисами, неизвестно, но он не тот человек, с которым легко враждовать. То, что Катори подозревал, что с группой Курихары и группой первоклассников «происходит что-то странное», – тоже проблема. Согласно правилу тех типов «жить обычной жизнью», те, кто подвергаются феноменам, должны продолжать ходить в школу.
Хуже всего то, что КрИКовцы могут позволить себе не ходить в школу… Нет, сейчас если они будут так себя вести, то их родные, которым, например, поведение Тайти уже кажется странным, станут допрашивать их, пока не выжмут ответы?
В общем, на душе было как-то неспокойно. И некого назвать союзником. Врагом… да, пожалуй, тоже.
Где их, КрИКовцев, место?
Куда ни пойди, везде их обвиняют, подозревают, допрашивают. Окружение, которое всегда могло им помочь, теперь стало преградой.
Если бы хотя бы сейчас можно было откинуть все эти обстоятельства… Вот такие у Тайти были эгоистичные мысли; но, естественно, так не получится. Не получится никак, потому что их всех крепко связывают с реальностью «узы».
Зато неожиданно их союзником, возможно, стал Халикакаб.
Когда они враждовали с Халикакабом, все было понятным и черно-белым. Можно было идти прямо вперед. Если была воля сражаться, если хватало духа сопротивляться, они сражались.
А сейчас?
Тайти принимал решения собственной волей. Но сейчас он связан, ограничен в действиях. Самые разные факторы мешают ему и его друзьям идти. Плохие условия. Почти ничто не подталкивает вперед.
Он думал, что мир изменится через одно лишь изменение сердец.
Однако жизнь оказалась не так проста.
Будь это только их мир, кое-как они могли бы справиться, но реальный мир одними их усилиями, одними их желаниями оказалось не изменить.
Такова действительность?
Таков этот мир?
…Ааа, он уже совсем не понимает, что делать.
Хочется просто вернуться домой и спать как убитый. Отключившись, рухнуть в мир тьмы – а сможет ли он потом вернуться туда, где есть свет?
Нет уверенности.
Потому что, возможно, он потеряет память.
Возможно, проснувшись утром, он уже будет лишен того, что ему дорого.
То, что это не шутка, что это вполне может произойти, ему уже было продемонстрировано до боли наглядно.
Глядя на потерявшую память Осаву, Курихара и компания были в полном шоке. Тайти смотрел на них с некоторого расстояния, но все равно отлично это понимал. Нет, нельзя сказать, что он воспринимал это несерьезно. Он искренне думал, что «это тяжело» и «надо что-то делать».
Но у него не было чувства реальности.
Все равно что фильм смотреть по телевизору.
Это трогает сердце, но истинного тепла как-то недостает.
Вероятно, он не понимал собственных чувств.
А сейчас наконец-то понял.
Потеря памяти.
«Информация» перестает существовать.
Исчезает, умирает.
Там уже даже не тьма, там «ничто».
Более того, в их случае не будет такого, что «если они где-то облажаются, все равно это сотрется».
Если ничего не делать – точно сотрется.
В этом коренное отличие от предыдущих феноменов.
Тут уже дело не только в том, что «КрИКовцы интересные».
Согласно Халикакабу, никаких безопасных планов не существует.
Существо, природы которого они не знают, намерено сбросить их в самые глубины ада.
Тайти показалось, что невидимая огромная рука стала видимой.
Черная, мрачная, гигантская рука. Сопротивляться ей человек не в силах. Эта рука вмиг схватила Тайти. Ладонь покрыла все его тело.
И потянула его в мир тьмы.
Символизируя страх.
Обрело форму то, что до сих пор казалось чем-то нереальным, что заслонялось кучей других дел, которые требовалось делать, во что не хотелось верить, что было оформлено лишь словами.
Это можно потрогать, услышать, как оно звучит, ощутить, как оно пахнет.
Пропасть, исчезнуть, перестать быть собой.
Страшно до смеха, страшно до слез, страшно до смерти, причем до дурацкой.
От нахлынувшего одиночества Тайти задрожал. Не в силах стоять, прислонился к стенке.
Контакт с холодным бетоном подарил ощущение безопасности. Он был надежным и недвижимым, и от касания Тайти тоже стал держаться на ногах увереннее.
Конечно, он понимал, что это облегчение – лишь самообман.
Страх все ближе. Сопротивляться невозможно. Некогда. Ничего нельзя сделать.
Что, он уже отбрасывает всякое «лишнее»?
Потому что уже не может себе позволить спасать чужие миры.
Наоборот, он так страдает, а окружающие не только не помогают, но активно мешают.
До сих пор он, собрав волю в кулак, старался изо всех сил. А теперь уже можно просто подумать, не так ли?
В конечном итоге, им можно удовлетвориться и своим миром. Этого достаточно.
Есть предел тому, что может сделать человек ради другого человека.
Аа, на самом деле его стремление к самопожертвованию оказывается простым эгоизмом.
Если думаешь, что ничего не выйдет, то можешь отпустить ситуацию.
Полный противоречий, охваченный замешательством, Тайти потерял и путь вперед, и путь назад.
Давайте сознаемся. Где-то в глубине души они решили, что и в этот раз победят. Если объединят силы пятерых, то не должно быть ничего невозможного. Они верили в это, потому что до сих пор преодолевали любые трудности и побеждали во всех битвах.
Но эта битва, возможно, ими проиграна.
Знающие лишь победы и не знающие поражений, они не знают, как отступать при поражении.
Возможно, следует уже признать, что битва проиграна, и сбежать, чтобы минимизировать потери.
Но Тайти не мог решить, правильно ли это.
В любом случае, завтра он тоже будет пытаться кому-нибудь помочь.
■□■□■
«Может, завтра все вернется как было?» – такая в нем жила эгоистичная надежда.
Но, увы, Мисаки Осава так и не обрела память.
Тайти беспокоился, смогут ли прийти в школу находящиеся под феноменами четыре легкоатлетки и первоклассники; они в итоге пришли.
Но, естественно, не все было так просто.
Тем, кто смотрит со стороны, не зная обстоятельств, наверняка очевидно, что что-то произошло.
Они пришли в школу. Сели на свои места. Но не реагировали, когда кто-либо к ним обращался.
Что до первоклассников, подверженных «высвобождению желаний», – стоило другим подумать, что они как в воду опущенные, как они вдруг делали что-то странное.
Постепенно окружающие стали колебаться, прежде чем обращаться к ним.
Во взглядах окружающих беспокойство сменилось тревогой.
Тайти все это лишь наблюдал со стороны.
– …У Юкины-тян все в порядке?.. – глядя на Курихару, понуро сидящую в классе на перемене после первого урока, спросила у Тайти и Нагасэ подошедшая к ним Накаяма.
– Сейчас… ее лучше не трогать, – с горечью в голосе ответила Нагасэ.
– Это… как-то совсем… С учителем бы посоветоваться…
На эти слова Накаямы отреагировала Каору Сэтоти, староста класса.
– Я тоже так считаю.
– Ага, ага, Каору-тян.
Накаяма и Сэтоти принялись обсуждать Курихару, держась от нее поодаль.
Тайти и Нагасэ выскользнули из этой дискуссии и вышли в коридор.
– Паршиво… Если даже учителя узнают, они обязательно начнут расспрашивать, и уболтать их не получится… И тогда у нас всех будет «удаление информации», – побледнев, сказала Нагасэ.
– Но запретить всем это обсуждать… мы не можем.
Эту фразу он не хотел произносить. Но выхода из нынешней ситуации не видел.
– Если учителя узнают их обстоятельства, то свяжутся и с родными. Постепенно безопасных мест становится…
Они как-то смогли разобраться с одним лишь своим миром. Но если аномальные события не удастся скрыть и они просочатся наружу, это повлияет на окружающих, и разразится серьезный кризис.
– Мои, например, и так уже подозревают, что что-то происходит…
Какие семейные обстоятельства у Курихары и остальных? Если даже родные подозревают, что что-то происходит, покоя там не будет ни на мгновение.
– И за мной мама тоже как-то сильней наблюдает. Из-за этого я дома даже по телефону не могу говорить. …Временами она бывает тормозная, но временами у нее на удивление хорошая интуиция.
В этот самый момент Нагасэ и Тайти получили мейл от Инабы.
Отправитель – Химэко Инаба. Содержание – единственная строчка.
«Он явился».
Нечего и говорить, что пятеро КрИКовцев-второклассников пропустили второй урок и собрались в кабинете кружка. Похоже, они становятся «плохими учениками». Можно сказать, уже стали.
И ненормальное с естественным идут бок о бок.
Они сами, с легкостью принявшие это, уже вполне ненормальные.
– Я выяснил, что они пытаются сделать, и… пришел, чтобы… известить вас.
– Что они пытаются сделать?.. – лихорадочно и ошарашенно переспросил Тайти у Халикакаба.
Халикакаб принял облик Рюдзена Гото. Видимо, сейчас у Гото никакого урока нет? Иначе было бы неприятно.
– Аа, ну… Я ведь уже говорил? Они устраивают все феномены, кроме ваших… и что они делают?.. Аа, если вы забываете, то можно было и не сообщать?..
Тайти вспомнил то объяснение. То, что «номер три» и «номер два» сосредоточились на одном и том же, феноменах с легкоатлетками и первоклассниками, само по себе нетипично. С другой стороны, они хотели не только устроить феномены, у них была и другая цель.
Сейчас полную картину увидеть было нельзя.
– Ну… один человек уже подвергся принудительному завершению… похоже, произошла потеря памяти, да?..
– Ты же и сам все понимаешь, – не скрывая раздражения, выплюнула Инаба.
– Это тоже случилось в странный момент… Потому что там принудительное завершение… безо всяких «намеков» для других членов… Хотя понятно было, что это устроит полный хаос… они этим пренебрегли.
– А что, бывают намеки? – подозрительно переспросила Нагасэ.
– Очень целенаправленные… Ну, если один человек после «принудительного завершения» станет странным, остальные, кто это увидит, тоже запаникуют…
Это то, что однажды произошло и с КрИКовцами.
– …В общем, есть возможность, что все «закончится», не уладившись, как было раньше… Поэтому… можно было бы намекнуть, чтобы этого не произошло, но этого не делается… Как-то все неаккуратно… во многих отношениях.
Закончив эту прерывистую фразу, Халикакаб склонил голову набок.
– Ну… я тоже всерьез стараюсь… И вы насчет памяти… делайте все возможное…
– Короче: если ты что-нибудь знаешь, рассказывай. У нас недостаточно информации.
Такое напористое поведение Инабы… хотя, возможно, она просто выплеснула свой гнев.
– …Я хотел бы, чтобы вы не обвиняли других…
Тут Халикакаб многозначительно сделал паузу и встретился взглядом с каждым из КрИКовцев по очереди. Что видели эти пустые черные зрачки, о чем думали?
– Похоже, они пытаются устроить феномен… в который будет вовлечено еще больше людей из всей школы… То, что сейчас идет сразу несколько феноменов… это репетиция…
– Репетиция?
Кирияма толком не переварила это слово. Тайти тоже.
– Ну… вроде бы они планируют более крупное «представление»…
– «Вроде бы» меня не убеждает! – огрызнулась Инаба.
Феномены «обмен личностями» и «высвобождение желаний». Происходящее с КрИКом «удаление информации». Если это не конец, а только начало, то каким же огромным будет ущерб?
Немыслимо. Такого просто не может быть.
Они на грани поражения и не могут выиграть больше, чем уже проиграли.
– Поверить в то, что ты сказал сейчас… как-то…
Даже Аоки, всегда оптимистичный, был явно настроен эскапистски.
– То есть… это рассчитано на то, чтобы нас потрясти? Все, что сейчас происходит, – иллюзия.
Нагасэ пыталась преуменьшить происходящее. Ей оставалось лишь верить в заблуждение «Хорошо бы оказалось именно так». Тайти испытывал сходные чувства.
Почва под его ногами стала зыбкой.
В самом деле, все теперь такое непонятное.
– …Это в принципе что за дела? – прошептал Тайти себе под нос. Чисто машинально.
– Видите ли… «Номер три» и компания… помимо «удаления информации» у всех вас… планируют еще нечто большее…
– Да нет, я про изначальные «обмены личностями» и «высвобождение желаний».
Он спросил частично от отчаяния, не рассчитывая на ответ. До сих пор Халикакаб ни разу не дал ответа на вопрос типа «что ты такое».
– …Это, ну… эксперимент.
Поэтому, когда Халикакаб ответил, Тайти подумал, что это шутка.
– Ээ… – вырвался у него дурацкий звук.
– …Эксперимент ради чего? – почти машинально спросила Нагасэ ровным голосом.
– Эмм, вы лучше… подумайте о настоящем… а?
Вот так Халикакаб уклонился от темы. Свои предыдущие заявления он сделал по прихоти или целенаправленно – по неизменному выражению лица понять было невозможно.
– Мы когда-нибудь сможем выдохнуть?.. – тихо спросила Инаба.
– …Но феномен, в который вовлечено еще больше народу? То есть добавятся еще феномены? Если они так сделают, не потеряют ли контроль?
– …Хороший вопрос. Если просто наращивать количество… как ни посмотри, а окружающие в конце концов узнают… Точнее, сейчас уже… да…
Халикакаб, словно задумавшись о чем-то, коснулся рукой подбородка.
– Ты же не думаешь, что они будут повторять феномены сколько захочется, а если они пойдут не так, раз за разом устраивать «принудительное завершение»? – спросил охваченный гневом Тайти.
Но, если это «эксперимент»…
Если это «эксперимент», в котором подавляюще сильный может делать со слабыми что пожелает…
Они – просто подопытные кролики.
Тайти не хотелось этого признавать, но слова, что это эксперимент, звучали очень убедительно.
Если признает, то многие аспекты этой истории станут понятнее.
– Ну, по правде сказать… я тоже все еще веду расследование… Однако… я уверен, что «слухи» уже дают подсказки…
– Слухи? – пробормотал Тайти, не поняв, о чем речь.
– Это… то, что вы услышать не можете… такого рода «намеки»…
– Слухи? Намеки? О чем вообще речь? Мы ничего такого не знаем, – переспросила Инаба, тоже с озадаченным видом.
– Это потому, что… «номер три» и прочие вас сознательно учитывают… Поэтому непохоже, что они действуют бездумно… Даже сейчас думают о чем-то более грандиозном…
«О чем-то более грандиозном».
Сердце Тайти уже устало реагировать. Запас эмоций был исчерпан.
Даа, плохо дело, вяло подумал он.
Полностью уяснить ситуацию не хватало силы воли. Нельзя думать, что желание типа «ну, как-нибудь сделаем» – чистая формальность. Это все без души. Просто хорошая маска на лице.
Все равно что кукла с мертвым сердцем.
– Аа… поскольку я кое-что изменил… вам тоже… эти «слухи» станут известны… До сих пор… хотя другие говорили… до ваших ушей, видимо, они не доходили…
– Гигантский эксперимент.
– Запереться от него невозможно.
– В этой школе, да еще, похоже, с кучей людей.
– Мм, я слышала только… про «обмен личностями».
– А я слышал про «чтение мыслей»… Мерзко же, скажи?!
– «Говорить только ложь», а потом объяснишь, что соврал и тогда все кончится… разве нет?
– Да, а когда это начнется? И когда закончится? Ты не в курсе?
…Почему до сих пор они не замечали?
Эти разговоры спокойно вел кто угодно и где угодно – в классах, в коридорах, в столовой, в туалетах…
Мир более чем «полностью изменился» – у Тайти было ощущение, будто он заблудился в каком-то другом мире.
Но это было не так. Просто мир вокруг Тайти и его друзей постепенно менялся.
То, что они это поздновато обнаружили, было едва ли по их вине. Те типы сделали их «глухими к определенным фразам». Они ведь замечали, что иногда не слышат людей, находящихся достаточно близко, чтобы их должно было быть слышно. Но как-то это вытеснили из сознания более серьезные темы.
Даже если происходят большие события, это не повод не обращать внимания на мелкие.
По школе ходят загадочные слухи.
Мир уже изменился, а КрИКовцы отстали.
Хоть и с запозданием, но все же они начали расследование и, на всех переменах побродив по школе и послушав разговоры, пришли к этому выводу.
В основном это происходило в первых и вторых классах. У третьеклассников вовсю шла подготовка к экзаменам, и посещение школы было необязательным; возможно, из-за этого и «слухи» среди них почти не гуляли.
На переменах Тайти ходил по школе, на уроках просто сидел за партой – так незаметно прошло время, и занятия закончились. Смысла реально заниматься Тайти сейчас не видел.
Убрав в сумку учебник и тетрадь, в которые он так и не заглянул, Тайти встал.
Обменялся взглядами с Нагасэ и Кириямой. Но говорить друг с другом они не стали, а просто по одному вышли из класса.
У заднего выхода переговаривалась парочка – Марико Накаяма и Дайки Исикава.
– Эта тема, что «любимый человек меняется», почему-то так возбуждает, а?
– Просто не могу представить себе, что чувствуешь в такой момент.
Такой разговор они вели.
– Скажите, Накаяма, Исикава.
– Что, Яэгаси-кун?
– Этот слух, о котором вы сейчас говорили, вы где услышали?
– Где услышали… эээ, а правда, где? Исикава-кун, ты помнишь?
– Я… по-моему, от тебя, Накаяма.
– А у меня ощущение, что я от тебя, Исикава-кун. Ну, в любом случае, это просто слух.
Никто не помнил, от кого услышал. И точное место, где услышал, тоже.
При этом нет никакого негативного восприятия этих ощущений.
Похоже, то, что КрИКовцы не слышали этих «слухов», и было «намеком». А для остальных был другой «намек» – что «странное не воспринимается как странное».
Школа была во власти тех типов. А КрИКовцы – не более чем куклы, застрявшие в этом мини-саду.
Хоть немного уяснив ситуацию, Тайти решил снова зайти в кружок.
Может, каким-то образом на них снизойдет какой-нибудь способ вернуться к жизни, подумал он.
Неуверенным шагом идя по школьному зданию, он наткнулся на Инабу.
– Ты куда собираешься?
– Расследовать. …Инаба, а ты сейчас не в кружок?
– …Я то же самое.
Каждый из них прочел чувства другого. И Тайти с Инабой зашагали вдвоем.
Ничего особо не обсуждали. Разговор типа, «какие будем принимать меры» не клеился.
Чисто формально – они сегодня что-то делали с какой-то целью. Но на самом деле они уже зашли в тупик. Даже Инаба, всегда первой предлагавшая план действий, сейчас ничего не говорила.
И тут они наткнулись на тех, с кем не очень хотели встречаться.
– Эй, КрИК, вы вроде как расспрашивали о слухах.
На Дзёдзи Катори, председателя студсовета.
– Ну… – И что?
Тайти начал было отвечать, но Инаба его перебила и ответила провокационным тоном. Инаба и Катори явно относились друг к другу настороженно. Каждый не хотел проигрывать другому. Ну и то, что рядом с Катори стояла Майко Фудзисима, с которой их многое связывало, возможно, тоже подтолкнуло Инабу.
Итак, сейчас на пути Тайти с Инабой стояли Катори и Фудзисима.
– Какое к нам дело у председателя-сама и у аса исполкома студсовета?
– Хотим спросить, – ответил Катори и кинул быстрый взгляд на стоящую рядом Фудзисиму. – Что удалось узнать КрИКу об этих слухах? К примеру, сколько их разных существует и так далее?
– Что удалось… – повторила Инаба и смолкла. Была не уверена насчет того, что именно следует отвечать.
Возможно, Инаба думала по-своему, по-инабьи, но Тайти считал, что торговаться сейчас неуместно. Катори тоже один из учеников этой школы. Он не враг.
– Мы узнали только сегодня… и пока не понимаем в точности, что творится. Если вы что-то знаете, пожалуйста, расскажите.
Говорить откровенно. Попросить о помощи.
– Сегодня?.. Нет, это странно. Уже ведь широко распространилось. …Нет, серьезно?
– …Да, поэтому расскажите… пожалуйста. Мы тоже поделимся информацией.
Инаба не стала упорствовать и подхватила намерение Тайти.
Катори явно что-то знает. Есть в этом нечто подозрительное. Они всегда так думали, но на самом деле, возможно, причина в том, что это они ничего не знали, то есть это их косяк.
В таком случае остается возможность, что Катори будет на их стороне.
– Нет… если так, ладно.
Но надежды Тайти сразу же разбились.
Лицо Катори утратило всякий энтузиазм.
– Ладно… в каком смысле? – сумел выдавить Тайти.
– Я считал, что вы хоть и не знаете, откуда эти слухи берутся, но наверняка в каком-то важном аспекте к ним причастны. Это очень в вашем стиле, – ответил Катори. Фудзисима по-прежнему молчала. – Но… вы серьезно ни при чем? Тогда, значит, я ошибся. Прошу извинить за то, что я вас несколько раз вызывал. Фудзисима заявляла, что «если происходит что-то странное, первые подозреваемые – это КрИК», поэтому я был настороже.
Фудзисима? Тайти взглянул на нее, и она смущенно опустила глаза.
– О, это не значит, что я виню Фудзисиму. Вывод сделал я, так что вина на мне.
Не забыв сделать реверанс в сторону Фудзисимы, Катори добавил:
– Ладно. Если что-то еще случится… В следующий раз я извинюсь как положено, – и удалился.
Тайти, Инаба и Фудзисима остались.
Лишь теперь Фудзисима заговорила:
– …Я очень прошу прощения. Слухи были странные, я подумала, что надо бы разобраться. И подумала, что, возможно, это странное ощущение… как-то связано с КрИКом.
Догадка извиняющейся Фудзисимы вообще-то была верной. Сейчас происходило нечто напоминающее феномены, которые устраивал Халикакаб.
– Но, похоже, я ошиблась… Эти «странные штуки» не такие, как «странные шутки», с которыми связаны вы. Я сожалею, что заставила председателя заподозрить вас и отнять у вас время.
Теперь их воспринимают как непричастных, и благодаря этому они могут не беспокоиться о взглядах Катори и Фудзисимы. Это, возможно, удача.
Но у Тайти было лишь ощущение, что одна за другой рвутся нити, соединяющие его с окружающими.
Еще раз виновато поклонившись, Фудзисима зашагала прочь.
– …Нет, погоди… погоди-погоди, – поспешно остановила ее Инаба. В ее голосе слышалось возбуждение. – Фудзисима, ты… находишь эти слухи странными?
– Угу.
– Находишь странными… Отлично, отлично…
– …Что такое? – не понимая смысла ее слов, поинтересовался у Инабы Тайти.
– Дурак. Он же сказал, что развешивает «намеки». Внутри школы расползаются пугающие слухи, но никто не видит в этом ничего необычного. Кроме…
Да, Фудзисима сочла эти слухи «странными».
– Кто-кто, а ты можешь расследовать и независимо. Ты знаешь источник этих «слухов»? – с надеждой спросила Инаба у Фудзисимы.
– Источник… нет, я вообще узнала только тогда, когда заметила. Слухи – они такие по природе, нет?
А?
Инаба тоже растерялась. Но быстро собралась и снова спросила:
– …Аа, ну… Нет, но ты же сама сказала, что эти слухи «странные». А что в них странного?
– Ну так они мгновенно разошлись по всей школе – разве так бывает? Разве не странно?
– Странно, конечно… но… – пробормотала Инаба и вздрогнула.
Возможно, дальше расспрашивать она не решилась.
Но расспросить надо. Поэтому Тайти собрался с духом.
– Содержание слухов ведь тоже странное? Необычное?
– Что?
Ага.
– Само содержание – такое разве вообще бывает, как тебе кажется?
Да, вот оно.
– Естественно, ничего странного там нет.
И тут Тайти с Инабой поняли, что предпринимать что-либо уже поздно.
＋＋＋
– Иори, веди себя как положено.
Рейка Нагасэ, мама Иори Нагасэ, сердилась на дочь, вернувшуюся домой поздно вечером.
Иори попыталась молча пройти в свою комнату.
– Иори. …Ты ужасно выглядишь.
Возможно, и так.
– Я устала, пойду к себе. Просто устала, так-то я в порядке.
– Постой. Что у тебя случилось? Говори.
Эй, прекрати. Почему ты мешаешь?
– …Даже если расскажу, ты не поймешь.
– Рассказывай.
– Говорю же…
– Рассказывай.
Да она тиран. Но ведь если Иори нарушит правило «не выпускать информацию наружу», она может потерять память из-за «принудительного завершения». Что же делать?
«У меня в руках бомба, не прикасайся!»
Иори упрямо прошла мимо матери. Та вытянула руку, но Иори ее отпихнула.
Она поступает жестоко. Но сейчас ей не до того, чтобы беспокоиться о других.
Иори вошла в комнату. Закрыла скользящую дверь и плюхнулась на пол.
– Иори! – послышался сзади громкий, строгий голос, и Иори вся задеревенела.
Она понимает. Она заставляет за себя беспокоиться. Мама ее любит. Она понимает.
Но это загоняет ее в тупик еще сильнее.
Раз мама уже не обязательно на ее стороне, по крайней мере, хотелось бы, чтобы ей не приходилось все время быть настороже. Мама не открытый враг, но если ставить вопрос, враг или союзник, то к врагу ближе.
Хорошо бы мама не загоняла дочь в угол из желания найти себе облегчение.
Но сама Иори сейчас может думать только о своих обстоятельствах. Из-за которых заставляет маму волноваться.
В конечном счете, свои дела на первом месте.
Это невозможно отрицать.
У кого из человеческих существ не так?
С окружающими происходит нечто очень серьезное. Поэтому она хочет им помочь.
Однако если подумать о собственном состоянии, ясно, что есть пределы.
Думай в первую очередь о своем мире, потом о семье и близких друзьях. А уже затем об остальных людях.
Прежде чем лезть в дела других, надо защитить собственный мир.
Сейчас она на грани потери памяти.
Ужас от этой перспективы полностью поглотил Иори и ее друзей. Если так пойдет, она полностью лишится огромного количества воспоминаний. Лишится и возможности как-то меняться.
Она вернется к тем мрачным дням, когда смутно понимала, кто она такая.
Можно ли избавиться от этого «чувства непонимания» без помощи феномена? Хорошо бы было можно. Но если нет, то ее личность… Уже не ограниченная в чем-то одном, а разные вещи замечающая, в разных аспектах выросшая личность…
А главное, узы с самыми дорогими друзьями… Все это…
«Удаление информации», которое прежде было лишь гипотетическим, обрело материальность и впилось в Иори своими клыками.
Если с ней произойдет «удаление информации», если исчезнут все воспоминания, связанные с феноменами, если исчезнет и все то, чего бы не было, если бы не феномены, то сама она станет другой, и даже ее связь с матерью… а?
Возможно, зона воздействия «удаления информации» намного больше, чем она думает?
Именно поэтому «номер три» так старается, причем не один? На подготовку необходимо долгое время?
Надвигается могучая сила, и что она должна делать перед этой силой?
Ей навязали выбор. И остается лишь этот выбор сделать. Пусть этот выбор жесток и безответственен, но есть предел того, что они могут вынести.
Она осознаёт свои пределы.
Она осознаёт свою крохотность.
Она осознаёт, что на самом деле ничего не может.
– …Связаться, что ли, с другими…
Она слишком углубилась в себя и не расслышала, что пробормотала мама.