ЗАРАЖЕНИЕ 11. ИНТЕРЛЮДИЯ Б
Тео сжимал пульт обеими руками. Уже пять минут он не сводил глаз с телеэкрана.
Все эти пять минут телевизор был выключен.
– Кто красивая девочка? Кто красивая малышка? Ты! Да, ты!
Эстер издала один из тех коротких вскриков, которые предвещают истерику. Тео стиснул пульт сильнее. Он ощутил пульсирующую боль там, где углы пульта впились в подушечки ладоней.
– О, не плачь, не плачь!
У Тео пересохло в горле, каждый удар сердца будто заставлял руки вздрагивать и все перед глазами содрогаться. Никогда еще он не был настолько хорошо знаком с телевизором. Его форма и цвет, соотношение размеров экрана и рамки вокруг него, тонкая серебристая окантовка и логотип Starry в самом низу. Тео подозревал, что это все впечаталось в его память до конца жизни.
То есть, вполне возможно, на очень короткое время.
– Неа. Неинтересно. Эй, парень.
Сердце Тео подпрыгнуло. Он оторвал взгляд от телевизора и поднял глаза на мужчину, который баюкал на руках Эстер.
– Крошку надо перепеленать.
Тео кивнул и встал. Он протянул руки за Эстер, когда мужчина вдруг кинул ему ребенка. Тео пришлось броситься, чтобы поймать ее, она чуть не выскользнула у него между рук, он в последний момент поймал ее, прижав к животу и паху. Она начала кричать.
– Не вздумай ее уронить, а то я буду очень сильно раздосадован.
Тео кивнул и, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь крики Эстер, ответил:
– Да, сэр.
– Тебе обязательно надо все время называть меня так? Я что, похож на сэра?
Тео посмотрел на мужчину тридцати с чем-то лет. На нем была расстегнутая рубашка, обнажающая мускулистую грудь и живот; закатанные рукава открывали предплечья. Обтягивающие джинсы с низкой посадкой, длинные руки и ноги, отросшие, засаленные волосы.
Бородка его была подстрижена, но по краям подрастала щетина, скрывая сложный узор на лицевом краю бородки. В пальцах безостановочно танцевал нож, заставляя Тео вздрагивать каждый раз, когда острие поворачивалось к нему и Эстер.
Джек Нож.
– Отец говорил, что я должен обращаться к старшим «сэр», сэр.
Джек посмеялся с еле заметным глумливым оттенком.
– Что ж, твой папочка тебя хорошо воспитал, а?
Это верно. Тео подумал: возможно, выказываемое им уважение сыграло роль в том, что Джек до сих пор его не убил.
– Да, сэр. Сейчас я пойду переодену малышку.
– Да. Давай.
Руки Тео задрожали, когда он перехватил Эстер понадежнее и поднял ее, пока голова ребенка не оказалась на уровне его плеча (хоть это и означало, что теперь девочка кричит ему прямо в ухо). Он отнес ее к пеленальному столику и положил.
Кэйден после катастрофы вновь поселилась в своей старой квартире; многие из ее вещей там все еще оставались. Мужчина, ни на секунду не выпуская из вида входную дверь, двинулся через гостиную и вскоре очутился у Тео за спиной. Окно было открыто, и Тео мог надеяться, что ветер сносит ароматы подгузника в сторону от Джека. Сколько еще пройдет времени, прежде чем крики ребенка, неприятный запах или что-нибудь еще взорвет этого психопата?
– Когда вернется твоя мать?
Тут что-то крылось. Джек задал этот вопрос уже в третий раз. Его терпение истощалось?
– Она не моя мать, – уклонился Тео. Он кинул грязный подгузник Эстер в мусорку.
Джек подошел к Тео и встал прямо у него за спиной; его длинная тень, порождаемая закатным солнцем, накрыла Тео и пеленальный столик. Тео ощутил, как напряжение в нем нарастает.
– Если ты будешь мне лгать, я расстроюсь.
Тео не сводил глаз с ребенка, заставляя пальцы продолжать трудиться над подгузником.
– Кэйден – это мать Эстер, сэр, и бывшая жена моего отца. Она заботится обо мне с тех пор, как отец умер.
– Ну конечно, конечно, теперь я понял. Я тебе верю, – сказал Джек и хохотнул. Он отвернулся и отошел – Тео облегченно выдохнул с такой силой, что аж содрогнулся. Когда Джек снова заговорил, в его голосе не было ни намека на юмор. – Ты ее любишь? Мать этой крошки?
– Да, сэр, – ответил он, продолжив про себя: «Но она мне не нравится».
– Хорошо, хорошо. А она тебя?
– Нет, сэр. Но я ей нравлюсь.
– Оооо? – протянул Джек с толикой насмешки. – Ну-ка поясни.
– Я… я забочусь об Эстер вместо нее. Я делаю то, что от меня требуют, не спорю с ней. Я не усложняю ей жизнь, – начал Тео. Потом сглотнул и продолжил: – Но папа с ней плохо обращался, и мне кажется, что она видит его, когда смотрит на меня, и поэтому она никогда не заставит себя полюбить меня.
Он подумал: «Чтобы увидеть во мне папу, ей надо смотреть сквозь это пухлое лицо, сквозь детский жирок, который у меня, кажется, так и не ушел; но у меня его гены, и под этим всем я выгляжу как он».
– А на самом деле в тебе есть что-то от твоего отца?
На самом деле в нем есть?
– Хотелось бы думать, что нет, сэр.
– Теперь я припоминаю. Кайзер. Его имя в костюме – Кайзер. Ты в курсе, что я как-то раз с ним встречался?
– Я не знал.
– Многие годы назад. «Воинством Восемьдесят Восемь» тогда правил еще Альфёдр. У них было большое совещание с участием всех фракций. И мы заглянули на огонек. Было очень весело. Не думаю, что в тот день они достигли хоть чего-то. Вместо этого мы спровоцировали драку за право нас нанять. В итоге нас наняла компания, которая называлась «Зубы», чтобы убить кое-кого из Протектората. Мы это сделали, а потом завалили всех этих «Зубов» и ушли из города.
Видимо, тогда «Орден кровавой девятки» образовался совсем недавно. Сегодня люди более благоразумны. Наверное.
Джек хихикнул.
– Я отвлекся. В общем, я помню твоего отца. Когда я его увидел, он был старше, чем ты сейчас. И его манера речи напоминала мне спортсмена.
– Он спортсменом и был, сэр, – подтвердил Тео. «И был разочарован, что я не пошел по его стопам».
– Тогда в городе было больше команд, больше злодеев. Мало героев. Много страшных ушлепков, и все же тех, кто мог смотреть мне прямо в глаза, я, пожалуй, мог бы пересчитать по пальцам одной руки. Даже в то время, а ведь тогда моя репутация была микроскопической по сравнению с нынешней. Твой отец был одним из таких людей. Засранец со стальными яйцами.
– Может быть, он считал, что вы его будете за это уважать, сэр? Он всегда хорошо умел читать людей.
«И заставлять их делать то, что ему нужно. Даже меня».
– Вот как? Я хотел бы думать, что я такой же. Умею читать людей. Но мой интерес лежит в области их устройства. Что заставляет их тикать? Что их удерживает вместе? Слишком часто это одна-единственная мелочь. В архитектуре это называется краеугольным камнем. Один камень, который не дает развалиться целой арке. Уязвимое место. И я очень, очень хорошо умею находить эти уязвимые места. Ты можешь догадаться, о чем я говорю? Зачем я в этой квартире?
– Эстер, сэр?
– А говоришь, что непохож на отца. Ты умен, малец, – Тео не видел движений Джека, но мальчика вновь накрыла его тень. Он ощутил, как съеживается, будто тень давила на него.
– Спасибо, сэр, – выдавил он.
– Да. Видишь ли, мои товарищи сегодня вечером все очень заняты, ну ты понимаешь. Я поставил не на ту лошадку. Пойдем.
Рука Джека легла на плечо Тео, и он вздрогнул. Тем не менее он поднял Эстер и пошел вслед за Джеком в переднюю. От входной двери до расположенной поблизости ванной тянулся кровавый след. Джек подтолкнул Тео в плечо, но сам остался снаружи ванной, чтобы видеть входную дверь. Тео вошел.
В ванне лежал мужчина. Тео уже видел, как Джек втащил туда этого человека, слышал, как бежит вода. Чего он не ожидал, так это того, что мужчина все еще жив.
Вода в ванне была багровой, а вокруг мужчины плавала куча всякой всячины, которую достали из морозилки и кинули туда. Тео заметил, что это был японец с коротко остриженными волосами и поджарым, мускулистым телом человека, сделавшего его своим оружием. Он был без сознания, но дышал.
– Они Ли, – раздался снаружи голос Джека. – В нашей традиции номинировать определенных персон. Потом другие испытывают их, каждый по-своему. Если персона проходит испытания, ее принимают в «Орден кровавой девятки».
Тео не знал, как на это ответить, и потому смолчал. Он баюкал Эстер на руках, одной ладонью закрывая от нее чудовищное зрелище. Не то чтобы он думал, что она сможет разобрать или понять, что именно видит, но ему самому так было лучше.
– Я немного побеседовал с Они Ли. С помощью одного из моих товарищей по команде нашел его – он жил над бакалейным магазином. Похоже, кто-то прострелил ему колено, и с тех пор он никак не мог успокоиться. Несколько трупов здесь, несколько там, но, видимо, это становится немного труднее, когда ты не можешь ходить. Нужно идеально выбрать время и место. Я это вроде как уважал, а то, что он тоже был фанатом ножей, стало для меня еще одним плюсиком.
– Да, сэр.
– Но мы даже до испытания не дошли. Я ему сказал, что у нас есть Механики, которые могут его подлатать. Он заинтересовался. Тогда я сказал, что он должен показать себя, он спросил как. Так вот, далеко не всегда член «Девятки» сам испытывает своего кандидата, но я все равно решил так поступить. Что-то в нем было не то, я хотел удостовериться, что он меня не опозорит. Я сказал ему что-нибудь придумать, а он не смог. Ты знаешь, парень, что такое tabula rasa?
– Нет, сэр.
– Пустая дощечка для письма. Чистый лист бумаги. Отформатированный компьютер. Надгробие без имени. Похоже, этот друг, когда телепортируется, отлично копирует свое тело, но что-то в его голове остается на старом месте. Как только я это понял, как только до меня дошло, что он мало чем отличается от робота, который ожидает приказов, я сказал ему, что решил, что мы не нуждаемся в его услугах. Тогда мы повздорили, и… вот.
– Понятно.
«И Джек невредим, а Они Ли истекает кровью в ванне».
– Так. Теперь выходи оттуда, – Джек вытянул Тео из ванной комнаты, где лежал умирающий. – Вернемся к теме Чистоты и малышки… Эстер?
– Да, Эстер, сэр.
– Мы сыграем в небольшую игру. Смотри: как только Чистота войдет в эту дверь, я дам ей долю секунды, чтобы увидеть эту сцену… а потом чик-чик – ты и малышка умираете.
У Тео кровь застыла в жилах. Слезы выступили в уголках глаз. «Я умру».
– Я наслажусь выражением ее лица, когда она будет смотреть, как разваливается ее краеугольный камень. Я увижу, как она реагирует, когда тот элемент ее жизни, который поддерживает все остальное, истекает кровью вот на этом красивом белом ковре. Может, скажу что-нибудь, чтобы «провернуть ножик», – Джек изобразил выпад, потом медленно повернул нож.
Потом он выпрямился и смерил Тео взглядом.
– Жалко, что она тебя не любит, но если ты ей хотя бы нравишься, придется удовлетвориться и этим.
«Зачем я ему это сказал?»
– Она убьет вас, сэр, – произнес Тео. И поспешно добавил: – Не хочу вас оскорбить.
Джек небрежно отмахнулся.
– Она попытается. Очень многие пытались, но пока никому не удалось. Но я люблю, когда становится чуточку опасно, чуточку рискованно. Неинтересно, когда я заранее знаю, как все будет. Щепотка непредсказуемости придает жизни остроту. Может, я убью ее сразу, как только увижу выражение ее лица. А может, сбегу и оставлю биться на полу от горя.
«Сбежит? Из пятнадцатиэтажного жилого дома, против суперзлодейки, которая умеет летать и ровнять с землей целые кварталы?»
С другой стороны, Джек делал вещи и похуже, чем убийство ребенка такого крутого Плаща, как Чистота, и до сих пор оставался жив.
– Иногда… – начал Джек и смолк, точно формулируя мысль на ходу. – …РњРЅРµ нравится представлять себе, какое воздействие я оказал на мир. Какие возможные реальности я обрезаю, какие события запускаю всякий раз, когда забираю чью-то жизнь? Жизнь человека, который каждый день взаимодействовал с десятками других, у которого была бы карьера, любовь, дети?
Слезы бежали по лицу Тео. Он крепче прижал к себе Эстер.
– Можешь сказать мне, кто ты, сын Кайзера? Что я сотворю с реальностью, когда вскрою тебя от твоего дружка до подбородка и вывалю твои внутренности на пол?
– Я… я не знаю, – тихо пробормотал Тео.
– Эй, не запирайся от меня. Смотри, я предлагаю тебе сделку. Если ты дашь мне хороший ответ, я все сделаю быстро. Проткну ножом твой мозг точно посередине. Это будет как выключение лампочки. Ты просто перестанешь быть, больно не будет. Самая достойная смерть, какая только возможна.
– Я… – Тео покачал головой.
– Я даже позволю тебе заранее облегчиться в туалете, чтобы ты не навалил в штаны, когда умрешь. Тебе придется поторопиться, если ты не хочешь сидеть на унитазе, когда она войдет, но все равно – такой шанс получают немногие.
– Я хотел стать супергероем, – вырвалось у Тео.
Джек рассмеялся настолько резко, что Эстер испугалась и стала кричать громче. Смех Джека длился несколько долгих секунд.
Тео продолжил, как будто Джек его все еще слушал:
– Скорее всего, я получу суперспособности, потому что я сын Кайзера. Но я не хочу вступать в команду Чистоты, не хочу очищать мир или пытаться его исправлять через убийства и ненависть. Сэр.
– И ты бы сражался с людьми вроде меня, я полагаю?
Тео кивнул.
Джек продолжал ухмыляться.
– И что бы ты делал с такими, как я? Предположим, ты получил способности. Ты будешь делать мир лучше, читать школьникам лекции о том, что надо поступать правильно, и стараться отправлять плохих парней вроде меня в Птичью клетку, да?
Осознание неизбежности скорой смерти каким-то образом вдохнуло в Тео смелость, которой прежде у него не было никогда. И тем не менее ему понадобилась вся его сила воли. Впервые за все время он встретился с Джеком взглядом. Глаза мужчины оказались очень бледно-синего цвета, в уголках виднелись морщинки.
Тео сглотнул ком в горле.
– Людей вроде вас? Я бы убивал. Сэр.
Джека охватил второй приступ истерического смеха, и все, что мог Тео, – это не давать растревоженной Эстер вывернуться у него из рук.
– Не сказал бы… – Джеку пришлось сделать паузу, чтобы выпустить еще один легкий смешок. – Не сказал бы, что могу представить это, парень. Ты – один из этих сам-себе-законов?
«Я тоже не могу», – подумал Тео, но ничего не ответил.
– Но ты меня заинтересовал, а если у моих поступков и есть какие-то причины, то это интерес.
Тео увидел, как мобильник на кофейном столике в гостиной зажегся и сдвинулся от вибрации. Это было за спиной у Джека, и тот, похоже, ничего не увидел и не услышал. Единственным человеком, который звонил на мобильник Тео, была Кэйден, а она вышла за покупками. Обычно она звонила, чтобы он открыл ей дверь подъезда, а потом спустился в вестибюль и помог поднять покупки до квартиры…
Она уже поднималась. Тео был почти уверен. Сможет ли он отвлечь Джека и дать Кэйден возможность свалить его?
– Я передумал, – сказал Джек.
Тео уставился на него, пытаясь понять, что этот человек говорит.
– Пусть не говорят, что я не умею растягивать удовольствие. Слушай очень внимательно, я предлагаю тебе сделку.
Тео безмолвно кивнул.
– Я хочу это увидеть. Картину, которую ты нарисовал. Поэтому я дам тебе шанс все это осуществить.
Тео медленно кивнул, но все его мысли были о приближающейся Кэйден. Сколько еще пройдет, прежде чем она откроет дверь? И что сделает Джек, нападет на нее? Или на Эстер? Несмотря на свои слова только что? Или это Кэйден на него нападет и спровоцирует на что-нибудь?
– Сколько тебе лет? Четырнадцать? Пятнадцать?
– Пятнадцать, сэр, – ответил Тео. «Скорее, закончи до того, как она войдет».
– Значит, два года. Два года тебе на то, чтобы обзавестись способностями, натренироваться, сделать все, что там тебе понадобится, чтобы стать охренительно крутым перцем, которого ты обрисовал. Времени достаточно, и при этом без особого риска, что кто-то из нас двинет кони по невезению или из-за того, что ввяжется не в тот бой. Что будет через два года? Ты выследишь меня, ты убьешь, покалечишь или проберешься мимо моей «Девятки», кто бы в нее ни входил через эти два года, ты посмотришь мне в глаза, а потом ты попытаешься убить меня. Если у тебя не выйдет? Если ты не сможешь меня найти? Если ты сдрейфишь? Хммм… какое бы подходящее последствие тебе назначить?..
Торопясь закончить все это, прежде чем дверь откроется, Тео предложил первое, что пришло в голову:
– Вы меня убьете.
– Это даже не обсуждается. Нет. Должно быть что-то со значением. Как тебя зовут, парень?
– Тео.
– Пятнадцатилетний Тео. Со сколькими жизнями ты пересечешься за эти два года благодаря тому, что я пощадил твою? С двумя сотнями? С пятью сотнями? С тысячей? Как далеко разойдутся биения твоих бабочкиных крылышек?[1]
Тео покосился на телефон. Он снова зажегся и сдвинулся. Кэйден уже в вестибюле?
Джек тем временем продолжил:
– Если у тебя не выйдет, я убью от твоего имени 999 человек. Чтобы достичь такого большого количества жертв, я даже отступлю от своих обычных правил, сделаю нечто особенное, за рамками моих привычек. Может, это будет бомба, может, яд. Я что-нибудь придумаю. Я могу выбрать людей, которых ты любишь, к которым ты особенно близок, тех, на кого ты повлиял. Эстер может быть 999-й, а ты будешь тысячным. Идеально. Отмена твоего воздействия на мир – это поэтично.
Тео сглотнул. Тысяча человек? Может ли он сказать нет? Может ли отклонить предложение? Или Джек все равно выполнит свою угрозу?
– Что ж, – произнес Джек с улыбкой. – Я пошел.
Он направился в ванную, отвернувшись от входной двери второй раз за все время своего «визита». Обратно он вышел, перекинув через плечо обнаженного Они Ли и держа нож в свободной руке.
– Гостинец для товарища по команде, – пояснил Джек и подмигнул. – Живым он не нужен, достаточно, чтобы был свежим. Не откроешь мне дверь, Тео?
Тео поспешил ко входной двери. Перехватил Эстер, чтобы открыть.
За порогом стояла Кэйден с пакетами в руках.
Она сурово произнесла:
– Тео! Я звонила тебе дважды. Не мог бы ты спуститься в вестибюль и взять два последних паке-…
Она смолкла, когда дверь открылась шире и она увидела Джека. Миг спустя пакеты в ее руках упали на пол, волосы, глаза и кисти рук окутались слепящим сиянием.
– Кэйден, – Тео пришлось постараться, чтобы его голос не задрожал. – Пропусти его.
– У меня с юным Тео была чудесная беседа, – сказал Джек. Он положил руку на макушку Тео. Тот почувствовал, как твердая рукоять ножа стукнула по скальпу. – Очень интересная беседа.
– Что ты… – начала Кэйден, гневно повысив голос, но Тео бросился вперед, вцепился в ее блузку и замотал головой. Кэйден озадаченно посмотрела на него.
Джек покачал пальцем.
– Не утруждайся, Чистота. Видишь ли, я тебя изучал. В любой потенциальный бой я иду, вооружившись знаниями. У тебя есть уязвимость. Слабое место этой твоей способности.
Тео увидел, как Кэйден напряглась, но она не стала сопротивляться, когда он оттолкал ее от двери на лестничную клетку и заставил пятиться в сторону от лестницы.
– Когда я собирал сведения о тебе, я попытался разместить газетные заметки и онлайновую информацию в хронологическом порядке, и выяснилось кое-что забавное. Похоже, твоя способность в одни дни сильнее, в другие слабее. Я вычислил закономерность. У тебя есть что-то вроде внутренней батарейки или топлива, которое подпитывает твою способность. Когда ты несколько дней не пользуешься способностью, ты сильнее. После солнечных периодов твоя способность тоже сильнее. Полагаю, ты поглощаешь любой свет, а потом расходуешь его, чтобы пользоваться своими умениями.
Тео показалось, что он увидел легкую тень беспокойства на лице Кэйден.
– Последняя неделя была пасмурной, и ты очень много пользовалась своей способностью, пытаясь создать для «Чистых» территорию. Так что подумай очень тщательно, что ты сейчас будешь делать. Потому что если я прав и твоя сила растрачена, тебе, возможно, не удастся меня убить. А я в ответ убью вас троих.
– Ты меня недооцениваешь, – суровым голосом произнесла Кэйден.
– Ну тогда разнеси меня. Размажь меня по лестничной клетке, если думаешь, что ты достаточно сильна, что ты быстрее со своим светом, чем я со своим ножом. Докажи, что я ошибаюсь, – Джек улыбнулся. Он подождал несколько секунд, и единственными звуками было хныканье Эстер.
Джек вышел из квартиры и повернулся к лестнице.
– Я так и думал. Будь благодарна. Этот парень – единственная причина, почему ты и твоя дочь сейчас живы. Он объяснит. Натренируй его. Сделай его сильным, сделай его злым. Позволь ему идти по тому пути, по которому ему нужно идти. Уж это-то вы с дочерью ему должны.
Кэйден опустила взгляд на Тео. Тот покосился на Джека, тут же поднял глаза на Кэйден и коротко кивнул. Давая ей знак послушаться. «Джек не стал бы это делать, если бы не думал, что сможет уйти».
– Ладно, – сказала она.
Больше Джек ничего не сказал. Крутя в пальцах нож, он шагнул к двери возле лифтов, распахнул ее пинком и исчез внутри. Спускаясь, он насвистывал веселую мелодию; она эхом разносилась по лестничной клетке, пока дверь не захлопнулась.
Тео передал Эстер матери. У него кружилась голова от громадности того, что ему предстояло. Два года.
[1] Отсылка к фильму «Эффект бабочки» по мотивам рассказа Брэдбери «И грянул гром».