МОНАРХ 16. ИНТЕРЛЮДИЯ А
2 февраля 2011
Винты севшего вертолета поднимали клубы пыли и кучу обломков.
Эван на пассажирском сиденье вертолета подался вперед и хлопнул по кнопке интеркома. В салоне прогудел его голос:
– Проверка!
– Чисто! – выкрикнула Леди. Пайн повторил за ней.
– В ружье! – приказал Эван. И сам тут же последовал своему приказу, расстегнув ремень безопасности и взяв автомат.
«Птичка один села, прием», – прохрипело радио.
Эван нажал на кнопку.
– Это отделение два. Мы только что приземлились, прием.
«Жду ответа от третьего, прием».
– Дай мне пару минут, я поднимусь в воздух, и Пайн прикроет вас огнем, – произнес пилот.
Эван кивнул.
– Пожелай нам удачи.
– Удачи.
Эван открыл дверь, отделяющую кабину пилота от салона. По углам сидело четверо бойцов. Они уже отстегнули ремни и сейчас проверяли оружие и боеприпасы, а также разбирали дополнительное снаряжение, которое было связано вместе и закреплено в середине салона. Тью и Колдирон взяли гранатометы и боеприпасы к ним: гранаты осколочные, светошумовые, зажигательные и дымовые. Холлер и Шейн, самые здоровяки, взяли запасное оружие и упаковки с магазинами и прочими припасами.
Пайн и Леди все еще стояли на колене за турелями, высовывающимися с боков по обе стороны вертолета. Пилот должен управлять носовыми пушками. Пилот, Пайн и Леди – единственные, кто был квалифицирован для применения арест-пены, новейшего дополнения в арсенале отдела по противодействию паралюдям.
Они прибыли отнюдь не тихо, и Эван ожидал, что как минимум одна из машин столкнется с теми или иными проблемами вскоре после посадки. Может, это будут перепуганные жители Эллисбурга, может, их цель сразу же объявится. Но этого он не ожидал. Пустой город, город-призрак. Дождь, дождь, еще дождь, ни огонька во всем городке, ни единой живой души.
– Держите подробности, – произнес Эван, обращаясь к отделению. Звуки собственного голоса успокаивали – помимо них, слышался только шум дождя по крыше вертолета и щелчки вставляемых магазинов. – Мы оцениваем его как высокоуровневого Оборотня. Кто может рассказать стандартный протокол при обращении с Оборотнем?
– Особое внимание построению, не доверять никому и ничему, пароли, бить жестко и уничтожать, – ответил Холлер своим характерным тихим голосом.
– А для Оборотня запредельной силы? – спросил Эван.
Ответа не последовало – отделение пыталось вспомнить, была ли эта тема во время обучения.
– Особое внимание построению, не доверять никому и ничему, пароли, уничтожать и… молиться? – спросила Леди.
Остальные захихикали. Некоторые более нервно, чем другие.
– Леди не ошиблась, – признал Эван. – Нам удалось установить, кто он. Мы достали записи с камер видеонаблюдения, сделанные на ранней стадии инцидента, всего лишь на прошлой неделе, и нашли его лицо. Потом один из самых крутых гиков в Протекторате нашел его лицо на других записях и установил имя. Джейми Ринке.
Его брифинг прервал пилот, прогудевший по интеркому: «Вертушка три только что села, кэп. Можете выдвигаться».
– А можно нам фото этого типа? – спросил Тью.
– Нет смысла. После первого появления он начал для каждой новой работы менять костюм, а заодно размер тела, форму тела и проявление способностей.
– У него меняются способности?
Капитан кивнул.
– Запредельный, говорю же. Мы его оцениваем ориентировочно как Оборотня-семь и Козыря-четыре. Тот гик сумел откопать кое-какую информацию о нем. Благодаря сведениям о банковских счетах, операциях по кредиткам, телефонных счетах и е-мейлах мы узнали, что он работал в банке и зарабатывал больше, чем любые двое из нас, лузеров, вместе взятые. Но он был одиночкой – ни семьи, ни друзей, никогда не развлекался, кроме как на рождественских вечеринках у себя на работе, да и с них обычно уходил рано.
– Так что же произошло?
– Попал под сокращение. Недели три сидел дома, потом счета стали накапливаться, и он понял, что все оплатить не сможет. Рассылал по е-мейлу резюме десятками, но у него не было рекомендаций. Ему грозило потерять дом, и это полностью разрушило бы его скучную, одинокую жизнь. Мы думаем, это и была его нулевая отметка.
– Его триггер, – произнесла Леди.
Эван кивнул.
– А потом – взрыв преступлений. Всего за несколько дней маленький старенький Эллисбург исчез с карты – все коммуникации и энергоснабжение перерезаны, ни одна машина и ни один человек его не покинул. Большие шишки послали туда каких-то героев, мы получили короткий доклад, после чего они вернулись к исходному радиомолчанию. Доклад ничего нам не дал, кроме одного: они считают, что все преступления совершил один-единственный человек.
– И мы не знаем, как он действует? – спросил Тью.
Капитан покачал головой.
– Туда послали камеры – их выбило прежде, чем они успели что-то заснять. Поэтому они предприняли разумный шаг. Они послали нас.
– Шикарно, – с нескрываемым сарказмом в голосе произнес Колдирон.
– Мы там будем не одни, так что смотрите внимательно, куда стреляете. В этом городке около пяти тысяч жителей. Знаете, городок из тех, где только один кинотеатр. Но что бы тут ни творил этот ублюдок Ринке, мы думаем, что он работает откуда-то из центра города. Три вертолета в воздухе, три отделения по шесть человек, и нас будет прикрывать команда торонтского Протектората. Движемся по спирали, сходясь к центру этой дыры, и пробуем выманить его из укрытия. Держим непрерывный радиоконтакт с остальными отделениями, чтобы каждый был в курсе, что происходит.
Леди стала надевать свой рюкзак, а остальные смотрели в тонированные окна возле турели. Леди застегнула пряжку и сжала наконечник шланга. Дисплей на носике должен показывать количество оставшейся пены, а также настройки плотности и разлета струи. Затем она показала Эвану большой палец.
Он чуть кивнул в ответ.
– Выдвигаемся, – сказал он и поднес микрофон рации к губам. – Отделение два выдвигается. Где наши Плащи? Прием.
«Плащи с отделением три, прием».
– Если они нарушат строй, дайте знать. Очень не хочется подстрелить своего. Прием.
«Дадим, прием».
Он стукнул по кнопке, и боковая стенка вертолета сложилась. Плоскую поверхность шлема тут же испещрили капли дождя.
Он сам был на острие, Холлер и Тью прикрывали его с флангов, Шейн и Колдирон прикрывали всех с тыла. Леди стояла в центре группы, готовая поддержать огнем того, кому он потребуется. Фонари, закрепленные на их оружии, были единственным источником света, не считая того мизерного количества, которое просачивалось сквозь облака.
Улицы были пусты. Машины были брошены прямо на улицах, двери открыты, окна выбиты. Никакой крови, никаких тел, никакой разбросанной одежды. То тут, то там виднелись опрокинутые предметы, но это и всё.
– Не эвакуировался никто? – спросил Тью.
– Нет, – ответил капитан. Сгибом локтя он стер воду со шлема.
– Тогда куда они все делись?
– Думаю, мы это узнаем.
Они прошли мимо магазина с ухмыляющимся оленем на вывеске: «Мистер Олень». Объявления гордо заявляли, что все в этом магазине стоит один доллар[1]. Явно один из торгующих всем подряд дешевых магазинчиков, апеллирующих к наименьшему общему делителю, но в таком маленьком городишке это был центр «делового района». Фасадное окно было разбито, на полу в беспорядке валялся всяческий садовый инвентарь: мотыги, лопаты, вилы. Импровизированное оружие?
– Холлер, есть что на тепловизоре?
– Сейчас холодно. Дождь тоже мешает, и я не вижу ничего, кроме вас. Ни пятнышка в темноте.
Они продолжали движение, нацелив оружие во все стороны, обшаривая глазами окрестности в поисках цели. Они прошли мимо галантерейного магазина, в котором окно было разбито, а содержимое одной из стоек вывалено на улицу и прибито к мостовой дождем.
Эван сообщил по рации:
– Это отделение два. У вас что-нибудь есть? Хоть что-нибудь? Прием.
«Первый, ничего. Прием».
«Третий, то же самое. Один из моих только что сказал, что не видно никакого зверья. Птиц, крыс, бродячих собак и кошек. Прием».
Ни животных, ни людей.
– Немного отойдем от маршрута, – сообщил Эван своим людям. Потом указал автоматом. – Сюда.
Отделение укрылось на автобусной остановке, прикрепленной к фасаду магазина поблизости. Плексигласовые стенки были разбиты, но крыша давала укрытие от дождя. Эван подрегулировал фонарь, увеличив яркость, и направил луч прямо в землю.
– Сэр?
– Минуту. Смотрите по сторонам.
Прошли долгие секунды. Эван вернул яркость к нормальному уровню.
– В чем смысл?
– Никаких насекомых. В такую темную ночь можно ожидать, что какие-нибудь комары или мотыльки будут слетаться на свет.
– Капитан, – подал голос Холлер. – Что-то на тепловизоре. Тусклое.
Они повернулись в ту же сторону, в какую смотрел Холлер.
– Выходит из-за угла, – сказал Холлер.
– Туши свет, – прошипел Эван, выключая свой фонарь.
За секунду погасли фонари на оружии всех его подчиненных. Силуэт, движущийся по улице, превратился в темное размытое пятно, серо-черное на фоне угольно-черного.
Ринке?
Когда глаза Эвана приспособились к темноте, он различил фигуру, одетую в шутовской костюм с двумя доминирующими контрастными цветами – не то синим и оранжевым, не то фиолетовым и желтым. Лицо закрывала маска из лоскутной ткани со всего лишь двумя темными отверстиями – для глаз. Но больше всего пугал размер этого человека. Он был толстый, распухший, десяти футов ростом и почти столько же в толщину; он плелся по середине улицы в черепашьем темпе. Руки его были сложены за спиной под весом мешка и куска ткани, которые он нес.
Эван поднес ко рту рацию и включил передачу. Тихим голосом произнес:
– Видим Ринке. Он нас не видит. Двигайтесь в нашу сторону для поддержки, держите радиомолчание. Прием.
Раздалось подтверждающее жужжание – человек на том конце включил передатчик, но ничего не произнес. Это отделение один, подумал Эван. Следом трехкратное жужжание обозначило ответ отделения три.
– Стратегия? – вопросительно прошептал Тью.
– Ждем остальные отделения. Запеним его, потом спалим зажигалками.
– Мы не планируем его допросить? Чтобы выяснить, чтоб случилось с жителями? – уточнил Тью.
– Нет, – еле слышно ответил Холлер. – От него нет тепла. Прибор среагировал на мешок. То, что там есть, недостаточно теплое, чтобы быть живым, но, скорей всего, еще несколько минут назад было живо.
Взгляды всех бойцов устремились на здоровенный лоскутный мешок, который толстая тварь тащила за спиной.
– Допрос не стоит риска, – прошептал Эван. – Запеним его, это будет нетрудно, раз он так медленно движется, а потом спалим, потому что таков протокол борьбы с Оборотнями. Сделаем это быстро и без колебаний, потому что у него в классе Козырь тоже есть рейтинг. Кто знает, какие у него козыри в рукаве. Может, он захочет сделать так, чтоб мы исчезли, как сделал с местными жителями.
– И с животными.
– И с местными животными, да. Снять с предохранителя.
Ринке медленно повернулся в их сторону. В ту же секунду, когда темные отверстия маски уставились на них, они открыли огонь.
Эвана всего сотрясло отдачей автомата. Здоровяку, похоже, было наплевать: его кровь и плоть разлетались от ран, оставляемых пулями, но он продолжал медленно приближаться.
Тью и Колдирон выстрелили зажигательными гранатами. Они взорвались, ударившись о Ринке и о землю, и подожгли его. Он продолжил брести к ним, медленнее, чем они могли отходить спиной вперед.
Ринке бросил на землю мешок, схватил кусок материи обеими руками и швырнул в них. Ткань в полете развернулась, мизерное количество света просачивалось сквозь дыры в материи.
Это сеть.
Леди сбила ее в воздухе короткой струей пены – сеть упала на полпути между ними и здоровяком. Затем Леди стала поливать его ноги, приклеивая его к земле.
Ринке дергался, а пламя тем временем распространялось по нему. Одежда сгорела, обнажив бледную, шишковатую плоть, лицо без ушей, носа и бровей – только впалые свинячьи глаза и рот, немногим более чем неровная линия в нижней части лица.
– Еще одну зажигалку, остальным прекратить огонь!
Следующая зажигательная граната попала в цель; теперь монстр был объят пламенем с головы до ног. Воздух наполнили запахи паленого мяса и серы.
– Оставаться на месте! Ждем, пока огонь сделает свое дело! – он поднял к губам рацию. – Столкнулись с мерзавцем и запенили. Он горит. Прием.
«Отделение один слышит, прием».
«Отделение три. Хорошая работа, прием».
Раздутое брюхо лопнуло под весом верхней части тела, разорвалось по одной из жировых складок. Вокруг разлилась кашица из полупереваренных тел.
– Тью! Еще одну! – приказал Эван.
Тью выпустил зажигательную гранату прямо в дыру и поджег здоровяка изнутри.
Несколько минут потребовалось, чтобы тварь сгорела полностью. Они не теряли бдительности ни на секунду. Урок номер один, вбитый в них на тренировках: поскольку они обычные люди, данность такова, что они слабее противника. А значит, как бы хорошо они ни были оснащены, каким бы слабым ни был враг, они ни при каких обстоятельствах не должны давать ему преимущество, недооценивая его.
– Оставаться на месте, – предупредил Эван. Они подождут, пока прибудут остальные. Дождь стучал по крыше остановки. Огонь трещал и шипел, превращая массу плоти в скорченное черное нечто.
Тишину разорвали далекие звуки стрельбы.
– Что? – вырвалось у Холлера.
Эван произнес в рацию:
– Слышу стрельбу. Доложите, прием.
В ответ донеслось:
«Противник!»
Не было слова «прием», обозначающего конец сообщения, только новые выстрелы.
– Выдвигаемся! – приказал Эван своему отделению. Потом крикнул в рацию: – Отделение два идет на подкрепление! Прием!
Отделение один окружило себя кольцом из арест-пены и поочередно то обшаривало окрестности лучами фонарей, то выпускало автоматные очереди по теням.
Два бойца из первого отделения упали – в их бронежилеты в области груди и шеи вонзились костяные пики. Эван мельком увидел нападающих – фигурки ростом по пояс с непропорционально большими головами. У двоих были рты как у той разбухшей твари, с мелкими рыбьими зубами, а у третьей был клюв.
«Мы застрелили не Ринке, – понял он. – Есть и другие».
Еще одно осознание стало для него не меньшим ударом.
– Он не Оборотень! – проревел Эван, нажав на кнопку своей рации, чтобы сообщить информацию Плащам и отделению три. – Он Мастер!
– Сэр! – крикнул Шейн.
Эван развернулся. Позади них новые твари вылезали из дверей магазинов и из окон. Их тела были самых разных размеров и форм, от маленьких людей ростом немного выше колена до фигур, напоминающих ту раздутую тварь, которую они атаковали раньше. Мужчины и женщины, толстые, худые и мускулистые, высокие и низкие, почти человекоподобные и почти инопланетные. Десятка два или три самых разнообразных существ.
Нет. Он увидел свет, отражающийся в глазах, следящих за ними из теней, в глазах, светящихся, как у кошек или собак, в темноте домов и в тенях переулков. Их было заметно больше, чем два-три десятка.
– Отход, прорываемся! Огонь без команды!
Они стали отступать в направлении другого отделения. Их огонь косил врагов, гранаты убивали по десятку тварей или даже больше одним взрывом, но вражеские полчища казались бесконечными, а сами цели вели себя непредсказуемо. Одни были быстрыми, другие медленными. Некоторые, более крупные, подставлялись под огонь, погибая, но заслоняя своих товарищей, а другие были раздражающе мелкими. Вдобавок вся эта масса издавала шум – пищала, лопотала, хихикала, ворчала.
Как он это сделал?
Отделение один выложило кольцо из арест-пены, явно стремясь остановить врагов достаточно мелких и быстрых, чтобы уклоняться от пуль, но в результате они сами оказались в ловушке и теперь оказывались жертвами ливня пик.
Колдирону пика попала в лицо. Он рухнул, точно марионетка, у которой перерезали нити.
«Стандартные костюмы, используемые ОПП, предположительно держат огнестрельные попадания, – подумал Эван. – Эти пики бьют сильнее пуль».
Ринке – Мастер, способный создавать вот такое: настоящих живых существ.
Эван кинул взгляд на отделение один, от которого остался один человек. Тот стоял на колене, одной рукой держа тело товарища, которое использовал как живой щит, а другой стреляя из автомата.
– Отходим! Через магазин!
Его отделение отошло, пригибаясь, в магазин через разбитую фасадную витрину. Автоматный огонь уничтожил тварей, прятавшихся внутри, – тощую безлицую женщину с клинками вместо ногтей, троицу, смахивающую на младенцев с паучьими ногами, и нескольких человекоподобных существ ростом по пояс с деформированными лицами и разнокалиберной одеждой, явно подобранной поблизости.
Пока Шейн и Тью перезаряжали оружие, Эван прикрывал их огнем. Он срезал одну из мелких тварей и мельком увидел выражение лица другой. Тварь была тоже маленькая, женского пола, и лицо ее исказилось в ярости еще сильнее, чем было искажено до того.
Они чувствуют. У них есть чувства?
У него мелькнула кошмарная мысль: а вдруг это люди? Вдруг это какой-то психологический трюк, вдруг он находится под воздействием какой-то способности и стреляет в людей?..
Нет. Он был обучен справляться с ментальными и эмоциональными атаками. Как и все они. Надо думать абстрактно, смотреть на проблему под разным углами. Даже если бы их чувства подвергались атаке, непременно были бы какие-то подсказки, какие-то намеки. А сейчас все сходилось слишком хорошо.
Если это все-таки трюк, он настолько идеален и эффективен, что они уже обречены, что бы ни предпринимали.
Отделение выбралось из магазина через заднюю дверь, они застрелили высокую тварь в переулке и направились к следующей улице. Стрельба привлекла новых тварей; они выбирались из дверей, выпрыгивали из окон, выползали из мусорных баков и из-под машин.
– Ракету! – крикнул Эван.
С кратким свистом сигнальная ракета взмыла в воздух. Словно реагируя на это, один из зверей, примостившийся в оконной раме, плюнул в них комом едкой слизи.
Шейн упал, крича; от него стал подниматься дымок, когда кислота проела костюм и достигла плоти.
Они не могли позволить себе остановиться. Эван, не замедляя бега, выпустил пулю Шейну в голову. Холлер уничтожил тварь в окне. Она яростно взорвалась, разбрызгав сгустки кислоты, которые тут же принялись разъедать окружающую архитектуру.
Эван перезарядил автомат, остро сознавая, как быстро подходят к концу магазины. Леди прикрывала отход струей пены, но и пена в конце концов закончится.
Один из вертолетов приблизился, помогая им дополнительной струей пены. Здесь не было ни одного безопасного места, ни одного укрытия. Лучшее, на что они могли надеяться, – что им удастся найти место, откуда они смогут эвакуироваться. В городке не оставалось ни души, спасать было некого.
Взрывы привлекли внимание новых тварей. Они сыпались из ближайших зданий. Сосредоточенный огонь вгрызался в толпу, но как-то утихомирить эту волну не мог.
– Капитан! – крикнула Леди.
Он обернулся посмотреть, в порядке ли она, и тут же увидел, на что она указывает. Там стояла одна из тварей, женщина с грушевидным телом, толстыми ногами и без рук. Ее ноги сотряслись от напряжения, когда она исторгла на землю уйму других тварей. Те зубами и когтями проложили себе путь наружу из удерживавших их оболочек и тут же поползли, поковыляли, побежали к отделению Эвана.
Холлер застрелил матку, прежде чем она успела закончить или выпустить еще тварей из промежности.
Все вставало на свои места. Теперь ясно было, каким образом ситуация вышла из-под контроля так быстро. Каким образом Ринке захватил город так абсолютно. Дело не только в том, что он был Мастером, умеющим создавать монстров с собственными умениями. Он создавал монстров, которые размножались, монстров, которые давали жизнь новым монстрам.
– Ракету!
Холлер выпустил в небо еще одну сигнальную ракету.
Эван потянулся к рации и заорал во все горло, чтобы перекричать стрельбу, даже его собственную:
– Отделение два, нужна эвакуация, срочно! Мы только что дали ракету! Где эти Плащи?!
«Вертушки один и два сбиты, отделение два. Ваши Плащи отступили».
– Черт бы их подрал! – Он поднял ствол автомата и подстрелил худую крылатую зверюгу, пытавшуюся спикировать на них. – Тогда дайте нам вертушку три!
«Вертушка три поддерживает огнем отделение три, которое отступает к подходящей для приземления точке. Вам надо добраться до них. Они к северу от вашей позиции».
– Вы его слышали. Вперед!
Они и двух шагов не успели сделать, как земля под ними затряслась. Когтистая рука пробила мостовую и схватила Тью за ногу, смяв ее, словно бумажную. Мостовая напряглась и затрещала – то, что было под ней, пыталось пробиться на поверхность.
Тью поднял глаза на своих товарищей; выражение его лица под шлемом было не разглядеть. А потом воткнул ствол гранатомета в трещину в бетоне мостовой.
Они уже бежали, когда взрыв за их спинами сообщил о гибели еще одного члена отделения.
Граната истребила очередное скопление монстров; они поспешили сквозь образовавшуюся брешь.
«Нас осталось трое», – подумал Эван.
Оставшись без Тью и Колдирона, они лишились гранатометов и не могли расправляться с большими толпами.
– Холлер, патроны!
Леди направила струю на ближайшее скопление, целясь по головам, так чтобы струя, промахнувшаяся по одному, попадала в следующего за ним. Когда один спотыкался и падал вперед, разбухающая пена создавала барьер, в который попадали следующие.
Холлер сдернул с себя сумку и раздал магазины. Эван распихивал их сразу, как они оказывались у него в руке, прервавшись только на то, чтобы перезарядить автомат и расстрелять ближайших к нему тварей.
Он повернул голову, услышав голос.
– Ешьте! Ешьте!
– Пошли!
Они приняли построение отряда из трех бойцов: Леди прикрывала левый фланг и частично тыл, Холлер следил за правым флангом и остальной частью тыла, Эван вел отряд вперед. Этот голос…
Смех. Не бессмысленные звуки этих тварей, а вполне человеческий.
Эван обнаружил виновника. Мужчина, пузатый и сутулый. Стиль одежды походил на тот, что был у первого застреленного ими здоровяка, – с яркими контрастными цветами, которые Эван не мог разобрать в сумраке. Цвета создавали режущий глаз орнамент – где в полоску, где в клетку. На мужчине была матерчатая корона, а на матерчатой маске виднелись бусинки на месте глаз и перманентно усмехающийся рот.
Ринке.
– Ринке! – выкрикнул Эван. Прицелился и выстрелил.
Пуля попала в цель. Мужчина упал, и твари понеслись к нему, визжа и пища. Если прежде у Эвана и были какие-то сомнения насчет этого типа, теперь они рассеялись.
Потом он увидел, как Ринке встает.
– Ты посмел выстрелить в меня?! – проорал Ринке. Его голос казался еще более устрашающим, потому что звучал так негромко, так по-человечески. – Я создаю жизнь! Я бог, а это мой Эдем!
Эван увидел, как плоть зарождается прямо в руках у этого типа – зародышевые оболочки с какими-то тенями внутри. Потом они взорвались, и две дергающихся младенцеподобных фигурки упали на землю и растворились в шевелящейся толпе.
Леди делала что могла, чтобы сдержать наступление противника, разливая пену, но тварей было слишком много, вдобавок из-за разнообразия форм и размеров покрыть пеной их всех было невозможно. Если она целилась высоко, то пропускала мелких. Если целилась низко, большие перепрыгивали, а другие перешагивали по застрявшим.
Пика попала Эвану в корпус. Прежде чем он успел среагировать, попала еще одна. Они пробили броню и вонзились в живот, словно раскаленные ножи. Он мельком увидел одного из мерзавцев, плюющих этими штуками, и срезал его, прежде чем тот успел выстрелить еще.
Он слышал звук приближающегося вертолета, но знал, что уже слишком поздно.
– Кольцо! – выхрипел он. Он едва мог дышать; ощущение было, словно на грудь что-то давило, и каждое следующее слово выходило тише предыдущего. – Кольцо вокруг нас, повыше.
Леди выполнила приказ – выложила кольцо из пены вокруг остатков отделения. Эван уже не мог дышать вовсе. Может, одна из пик задела диафрагму?
Сознание уплывало быстрее, чем он ожидал. Он видел, как эти гады прокладывают себе путь через пенную стену – одни застревают, другие, цепляясь за них руками, карабкаются вперед, тянутся, роняют слюни, орут, пищат.
Уже неважно. Ему конец в любом случае, он это знал наверняка.
Один из его бойцов повалился на него, кровь брызнула на визор шлема.
Его приняла тьма.
***
«Леди» пошевелилась, ощутила на себе вес аппаратов и не дающие ей двигаться трубки.
– Вы очнулись, – раздался незнакомый голос.
Она попыталась ответить, но не смогла. Во рту пересохло, язык казался свинцовым.
– Не хочу вас обидеть, но я искренне удивлен, что вы выжили, – продолжил голос. Она повернула голову набок и увидела койку в другом углу палаты. Там лежал высокий мужчина, подключенный только к капельнице с физраствором.
– Я Томас Калверт, – представился он. – Отделение три. Из наземных сил оттуда выбрались только мы двое.
«Только мы двое»… Она зажмурилась.
– Приходила ваша сестра. Она говорила с врачом насчет вашего прогноза.
– Про-… – начала она и вздрогнула от боли, вызванной попыткой заговорить. – Прогноза?
– Вряд ли мне стоит говорить вам. Врачи будут деликатнее, чем я.
– Говорите.
– Тяжелые повреждения тканей. У вас больше нет почек, значит, возможно, вы будете на диализе до конца своих дней. Также вы получили некоторые повреждения мышц, когда они грызли ваши ноги. В командах ОПП у вас нет будущего.
Она снова зажмурилась. Она потеряла свое отделение, карьеру, здоровье, и все за какой-то час, а то и меньше. Полчаса? Сколько продлилась эта операция? Двадцать минут?
– Вы в этом не одиноки. Мне тоже уже не участвовать в будущих операциях, – произнес Томас.
– Ринке?
– Вы имеете в виду Нилбога.
– А?
– Так он себя зовет. Он жив и предположительно здоров. Когда вертушка нас забирала, я видел из окна, как Нилбог укрывается в каком-то здании и его создания тоже расползаются по своим укрытиям. Думаю, еще какое-то время он проживет.
– Почему? – сумела выдавить она.
– Насколько я могу судить, на нем надето одно из его созданий. Это сделало его пуленепробиваемым и, возможно, огнеупорным. Мы не сможем разбомбить то место. Он создал чудовищ, которые размножаются, если их поджечь. Вы с ними столкнулись?
Она покачала головой.
– Вероятно, он принял меры и на другие случаи. У вас еще будет возможность побеседовать с генеральным директором, но последнее, что я слышал, это что они собираются окружить город стеной. Позволят мерзавцу быть богом своего маленького городишки, пока он не попытается расширить территорию, а он, по их словам, не попытается. Я ему почти завидую.
– Ему… сохранят жизнь?
– Да, – ответил Томас, опустив голову на подушку. – Бонус для тех, кто обладает могуществом: он сам решает, какие правила к нему применимы.
Она покачала головой.
Томас вздохнул.
– Я думал, что, может, у меня случится триггер. Надеялся. Но, похоже, у меня нет потенциала.
Она посмотрела на него удивленно.
– Что?
– Я… я рада, что у меня нет способностей. Что у меня не может быть способностей.
– Почему?
– Они монстры. Моральные уроды. Психи. Они сражаются только потому, что считают себя сильнее противников, а когда оказывается, что это не так, они сбегают, – она подумала про отряд Плащей, который их сопровождал. – И бросают нас остальных.
Томас издал смешок, и смешок этот прозвучал зло. Издевательски.
– Что?
– Предложил бы вам сменить эти взгляды, – сказал он.
– Почему?
– Это очень иронично. Когда врач и генеральный директор беседовали с вашей сестрой, главный директор заверил ее, что для вас есть вакансия в ОПП. Отчасти, видимо, чтобы вы держали язык за зубами, но вам дадут уютную кабинетную должность со вкусной зарплатой, чтобы компенсировать то, что отправили вас в смертельную ловушку и убили ваших товарищей.
– Кабинетную должность?
– Директор. Вы будете организовывать местные команды заниматься пиаром, убеждать всех, что Плащи – не монстры, моральные уроды, психи и подонки. Предлагаю вам притвориться, сделать вид, что вы вправду в это верите. Возможно, вы и сами начнете верить в свою ложь.
– А вы?
– О, я уже упомянул, что меня в команде больше не будет. Но не из-за ранений, прошу заметить. Мне предстоит посидеть в тюрьме. От нашего отделения остались только мы с капитаном, – Томас сцепил пальцы и положил их на живот; выглядел он очень спокойным. – Он схватился за веревочную лестницу первым, но карабкался недостаточно быстро. И я застрелил его.
Ее лицо исказилось от отвращения.
– Вы на моем месте поступили бы так же.
– Ни за что.
– Ну, неважно. Несколько лет моей жизни. Не думаю, что я пробуду там очень уж долго. У меня были смягчающие обстоятельства, и ОПП не хочет, чтобы я рассказывал всем о том, что произошло.
Она зажмурилась и попыталась отключить слух от этого гладкого голоса, болтающего о вещах, которые он не хотела слышать.
Монстры, моральные уроды, психи и подонки… Эти ярлыки распространяются не только на Плащей.
«Такое впечатление, будто весь мир сошел с ума, а я в нем единственный здравомыслящий человек», – подумала она.
[1] Жаргонное обозначение доллара «buck» (отсюда русское «бакс») в буквальном смысле обозначает самца некоторых животных, в том числе оленя.