МИГРАЦИЯ 17.7
Ноэль закричала, выгнувшись дугой.
– Что ж, – произнес Краус, потянувшись к трубке, идущей от пакета с кровью к руке Ноэли. Он выдернул трубку, потом убрал пластырь, который ее удерживал. – Это точно привлечет чье-нибудь внимание.
Кардиомонитор хаотично метался между быстрым писком и горизонтальной чертой. Сердце Крауса тоже замерло, пока он не понял, что горизонтальная черта не навсегда. Раздался монотонный вой сирены – сигнал тревоги.
Краус встал и заблокировал дверь палаты стулом, на котором только что сидел. Ноэль снова закричала; это был почти что прерывистый вой.
Он что, тоже так сильно кричал? Или так долго? Крауса кольнула тревога.
Кто-то попытался вломиться в дверь, однако стул выдержал.
Краус не особо волновался. При нем была его способность, и, если потребуется, все сведется лишь к…
Вокруг него развернулась панорама. Он почувствовал, что эта планета меньше, чем Земля, настолько меньше, что, поглядев на горизонт, он заметил его кривизну. Он осознал, что смотрит на множество горизонтов одновременно. Это были не его чувства.
Хоть этот мир и был меньше, Краус не должен был видеть горизонт. Если только чувства, которыми он пользовался, не более отточены, чем его, или атмосфера не более разрежена. Предметы были какие-то поблекшие, размытые по краям, но это не влияло на его способность видеть – только на способность собрать единый мысленный образ. Пленка прокручивалась, причем поврежденные кадры были из нее удалены, только прокрутка была не линейной. Присутствовала глубина, более чем в одном отношении.
Краус смог сосредоточиться на земле, подметить, какая она корявая. В тех местах, где сходились большие континенты, земля растрескалась и образовала жуткие разломы. Стиснутая почва из гравия и камня образовывала изгибающиеся хребты и глубокие расселины.
Краус сосредоточился на группе кристаллических фигур. Стеклоподобные, они походили больше на сталагмиты, чем на людей, и планета успевала обернуться вокруг оси трижды, пока они смещались на различимое расстояние. И все же они общались, вибрировали инфразвуковыми импульсами, передавали ими друг другу сложные образы.
Краус попытался разобрать этот звук, но уперся в распад, в искажение кадров, которые были сплетены воедино, за неимением более подходящего описания. Крауса забросило в следующую доступную сцену. Две кристаллических фигуры, упорно движущиеся навстречу друг другу.
Он видел, чем они отличаются от остальных. Они были крупнее, и они двигались по земле, где не было скоплений «мертвых» кристаллов, которые другие оставляли за собой, как слизняки оставляют влажный след. Они не ограничивались экватором, где было жарче всего.
Они сблизились, соприкоснулись…
«Я это уже видел. С другого ракурса. Это повтор».
Времени прошло всего ничего, но Краус был сбит с толку, и, когда ножки стула заскользили по плиткам пола, это застало его врасплох. Стул упал, дверь распахнулась. В палату ворвался мужчина в форме. Приклад его ружья врезался Краусу в живот, и тот рухнул.
– Какого хрена ты тут делаешь?! – заорал на него мужчина.
Краус кашлял и стонал; его живот бунтовал против такого насилия. Его взгляд и способность обшаривали все вокруг. Что угодно, что можно было бы обменять на противника или на ружье. Глазами он оценивал массы, размеры и вероятные объемы, пытаясь совместить предметы с тем, что он чувствовал в ружье или в противнике.
Мужчина в форме пнул его.
Обменять лампу на ружье? Нет, лампа слишком легкая.
Он решился обменять себя и противника и втянул воздух, чтобы компенсировать разницу в объемах. Эта разница была больше, чем между ним и Коди, и потому потребовалось несколько лишних секунд.
Краус закряхтел, когда мужчина пнул его еще раз.
Ему удалось ухватиться. Он вздрогнул, когда следующий пинок пришелся ему сбоку по голове, закрыл глаза…
И вновь он оказался где-то в другом месте. Он увидел, как энергия сгущается, как две фигуры переплетаются, как в результате рождается бесчисленное множество сущностей, как при зарождении звезды, только эти были живые.
Нет, подумал он. Надо сосредоточиться. Это из-за Ноэли. Его засасывает в то, что воздействует на нее. Индуцированная реакция.
Он заставил себя отвернуться, попытался сосредоточиться на своей способности.
Тщетно. У него не было тела.
Он продолжал надрываться в попытках избавиться от видений, сосредоточиться на пустоте пространства, а не на бесчисленных созданиях, разлетающихся во все стороны из точки детонации.
Видение само выбрало, когда закончиться. Это была отрицательная сторона. Положительная же состояла в том, что сейчас, когда Краус рухнул обратно в реальность, он был уже не так дезориентирован.
Его способность все еще цеплялась за мужчину в форме. Краус напрягся и произвел обмен.
Положение не сильно изменилось. Краус по-прежнему лежал на полу, его противник по-прежнему стоял. Но теперь Краус был позади него.
Смятение мужчины от телепортации подарило Краусу лишнюю секунду. Он вскинулся на четвереньки и бросился противнику в ноги, вогнав свой бок и плечо ему сзади под колени.
Тот упал, и Краус поспешил вскочить на ноги.
Оружие представляло проблему, и Краус не видел, с чем его можно обменять. Все здесь было либо слишком легким, либо слишком маленьким, либо и тем, и другим.
Ноэль кричала.
«Это занимает больше времени, чем у меня».
Краус подскочил к ружью, чтобы схватить его. Схватить удалось, но он не сумел вырвать его из рук противника.
Сирена продолжала выть, кардиомонитор припадочно метался между безумной амплитудой и зловещими низкими сигналами, Краус проигрывал борьбу за ружье. Он понимал, что если проиграет, то его, вероятно, подстрелят. Применение способности было его единственным шансом не быть избитым до бессознательного состояния, но попутно оно повысило ставки. Теперь, если у этого типа будет такая возможность, он просто убьет Крауса из самообороны.
Мужчина тянул с такой силой, что его лицо от мышечного напряжения исказилось в усмешке. Краус был не так силен, не так упорен. Он почувствовал, как ружье выскальзывает из его пальцев, почувствовал, что сам доходит до такого состояния, когда боль в руках пересиливает стремление не дать противнику завладеть ружьем. Он знал, что, если это произойдет, его либо застрелят, либо ударят по голове прикладом, но боль…
Он потянулся и обнаружил кое-что. Он думал не в тех терминах. Все еще слишком много думал о форме, а не о массе. Тяжелое шерстяное одеяло, в которое была закутана Ноэль, весило примерно столько же, сколько ружье.
Но, чтобы обменять их, Краус должен видеть оба предмета. Он отпустил оружие и, поднимаясь на ноги, попятился так быстро, как только мог. Мужчина в форме уже стоял, смещая руки, чтобы взяться за спусковой крючок и ствол…
…И тут ружье исчезло, сменившись одеялом. Краус налетел на обезоруженного противника, сшиб его на пол, вцепился в запястья.
Он закрыл глаза и врезал лбом противнику в нижнюю часть лица. Потом еще раз. Кровь выступила у него на лбу там, где зуб этого типа впился слишком глубоко в кожу. Противник высвободил одну руку и ударил Крауса по ребрам трижды подряд, и каждый удар был сильнее, чем Краус ожидал.
«Я проигрываю этот бой».
С помощью своей способности ощутив, где находится ружье, Краус потянулся к нему рукой, схватил и ударил противника в лицо. Потом еще, и так до тех пор, пока тот не перестал сопротивляться.
Краус с трудом поднялся на ноги и, медленно моргая, поглядел на мужчину. Не полицейский, не солдат – что-то другое. Лицо его представляло собой кровавое месиво, а раскрытом рту виднелось минимум два сломанных или выбитых зуба.
В коридоре стояли и таращились на Крауса санитары и врачи. Краус шагнул к двери, и они разбежались.
Ноэль все еще дергалась и металась.
– Ну же, Ноэль, – прошептал Краус. – Лучшее, что ты сейчас можешь для меня сделать, это не умереть. Не дай бог я тебя случайно убил. Я этого не переживу.
Он замолчал. В коридоре раздались новые шаги.
– И, если я не слишком многого прошу, поторопись чуток, а?
Когда он отключился от реальности и увидел те видения, сколько он увидел? Она прошла полпути или, может, десятую часть?
Краус заблокировал дверь стулом, потом отволок избитого им мужчину, так чтобы его бессознательное тело подпирало стул и не давало открыть дверь.
– Давай же, – произнес он. – Давай же…
И в третий раз он очутился где-то в другом месте. Все воспоминания и мысли о больничной палате и о бьющейся в судорогах Ноэли угасли, он обнаружил, что стремительно падает, ощутил жар от вхождения в атмосферу, но ему было абсолютно наплевать. Эмоции вообще не имели значения.
Безводная, безжизненная земля расстилалась под ним, тянулась во все стороны, пока не поглотила его чувства полностью.
Удар оказался не более болезненным, чем вход в атмосферу.
…И он снова был в палате. Покачнулся, едва не упал, но сумел удержать равновесие.
– Сколько еще, Ноэль?
Она тяжело дышала, но не кричала; лоб покрывали бисеринки пота.
– Я… я… думаю, уже всё, – проговорила она. Ее голос был не таким слабым, как раньше.
– Тебе лучше?
Ноэль притронулась к животу, потом, опершись о койку руками, села. Ее глаза расширились.
– Да.
Краус ощутил, как улыбка расползается по его лицу, такая широкая, что даже больно стало.
– Классно. Чувствуешь себя как-то по-другому?
– Нет… не особо.
– Ну, ты получила всего полдозы. Если ты обзаведешься какой-нибудь способностью, логично, если она окажется довольно слабой. А может, все соки в этой фиговине ушли на то, чтобы залечить твои раны.
– Может, – Ноэль прикоснулась к больничной пижаме.
Краус отвел глаза, слегка застеснявшись.
– Тебе надо будет переодеться. Я видел твою одежду в шкафу, рядом с постельным бельем.
Он нашел полупустой стаканчик и опорожнил его во флакон, затем убрал флакон в банку. Когда Ноэль встала с койки, Краус повернулся к ней спиной, давая ей уединение, и завинтил крышку на банке с остатками формулы.
Кто-то замолотил в дверь.
– Там еще эти типы. Я ожидал, что процесс будет быстрее, – сказал Краус.
– Мы сможем выбраться отсюда?
– Зависит от того, сколько народу они привели на подкрепление. Чем больше, тем лучше.
– Ты хотел сказать…
– Нет, – перебил Краус. – Лучший вариант – если у них туча народу.
– Я… у меня кожа щекочется.
– Щекочется?
– Я этого не вижу, но ощущение такое, будто там пузырьки, они такие крохотные, что их не видно, но они текут вниз по моей коже.
– Хм. И ты это не можешь контролировать?
– Нет. Или… вроде как могу? Если я сосредотачиваюсь, натягиваю кожу, оно становится быстрее.
Щекотка, натяжение кожи. Не самое внятное описание; впрочем, Краус был не уверен, что сам смог бы нормально описать то давление или чувство увесистости, которое он испытывал, когда вливал свою способность во что-либо.
– А когда ты к чему-то прикасаешься, ощущения меняются?
– Ага. Кожа будто щекочется при контакте с одеждой, когда я ее надеваю.
– Потрогай еще что-нибудь. Если нам удастся разобраться в твоей способности, то, может, и воспользоваться ей сможем.
Повисла пауза. Краус ждал, пока Ноэль экспериментировала.
В дверь громко ударили. Он напрягся. В этот раз, по крайней мере, он будет готов.
– Не особо. Меньше, чем от одежды.
Еще один удар в дверь. Стул сдвинулся, но Краус вернул его на место.
– Будем париться об этом позже. Пока не разберемся, будем ограничиваться моей способностью.
Ноэль вошла в его поле зрения, одетая в свою зимнюю одежду.
Краус подошел к окну. Улицу освещал лишь тусклый лунный свет, пробивающийся сквозь облака. Внутри карантинной зоны стояло множество полицейских и пожарных машин, а также черных микроавтобусов со светло-фиолетовыми полосами и буквами «ОПП». Люди возле черных микроавтобусов были в такой же форме, что и человек, которого он только что избил, только на них были еще и шлемы.
Там стояли и Плащи. Краус видел того самого, в коричневом плаще и с посохом. Мирддина. Вокруг него собралось еще несколько супергероев. Его команда? Удивительно, что в городе до сих пор оставалось так много героев. Может, им необходимо пройти свой собственный карантин?
«Я все сделал шиворот-навыворот – решил со стратегией, прежде чем полностью протестировал свою способность. Я даже ее дальность не знаю».
Краус оттолкнул свою способность от себя, потянулся к двум мужчинам в форме ОПП, стоящим на противоположных краях толпы.
Они обменялись. Краус не мог разглядеть физические различия между ними, но оба были встревожены, обескуражены.
– Я могу обменять нас с кем-нибудь снаружи, в толпе, если припрет. Ты случайно не знаешь что-нибудь про Мирддина? Может, Джесс что-нибудь говорила?
Ноэль покачала головой.
– Черт. А узнать что-то про его подчиненных у нас еще меньше шансов. Все, что я знаю, – он что-то делает со всякими пространствами, которые таскает с собой. Когда я на него наткнулся, он типа как загнал меня в какое-то фазовое состояние, когда я мог передвигаться и все такое, но не мог ни к чему притрагиваться.
Ноэль кивнула.
– Но он этого не планировал. Он думал, я вернусь обратно так же, как только что ушел. Его способность, она не очень хорошо работает, когда что-то слишком часто перемещается между пространствами. Стало бы, на нас она тоже не на сто процентов правильно подействует.
– Если мы с ним поговорим, он выслушает?
Краус выглянул наружу.
– Нет. Не думаю. Мы должны рассчитывать только на себя. Нам просто… просто нужен шанс. Держись ближе ко мне.
Мирддин уже летел. Двое из его подчиненных тоже приближались. У одного в футе от растопыренных пальцев рук был угольно-черный шар размером с пляжный мяч, искрящийся электрическим дугами, которые были абсолютно черными, но при этом каким-то образом сияли достаточно сильно, чтобы их было видно в темноте. Второй подчиненной была азиатка в раскрашенной маске и с громадной лампой в руках.
– Намечается драка, – произнес Краус, отходя от окна.
Мирддин взмахнул посохом, и окно разбилось. Еще одно движение посоха – и сам герой ворвался в комнату, приземлившись с отчетливо слышным стуком.
Краус смог рассмотреть его получше. Коричневый то ли плащ, то ли мантия – возможно, из брезента, но с какой-то более тяжелой тканью под ним. Судя по металлическому воротнику вокруг шеи, под мантией Мирддин носил какую-то броню или другие средства защиты. Все это, должно быть, изрядно весило, но Мирддин, похоже, не испытывал затруднений. Его посох представлял собой искривленную палку из плотной древесины, изъеденной непогодой. Верхнюю половину лица скрывал металлический визор, служащий больше для того, чтобы прятать лицо, чем чтобы его защищать. Герой щеголял аккуратной густой бородой. Каштановой, не белой.
Этот тип был не из тех, с кем Краус мог бы сразиться в ближнем бою, а если учесть его броню и телосложение, он был слишком тяжел, чтобы обменять его с чем-либо, кроме какого-нибудь громоздкого прибора.
– Сдавайся, – приказал Мирддин.
– Я воздержусь, – ответил Краус. Он взглянул на раненого солдата ОПП. – У нас…
– Вон, – обронил Мирддин, указав посохом.
ОППшник исчез, оставив позади себя облако тумана.
– …заложник, – закончил Краус.
Мирддин посмотрел на Ноэль, затем на Крауса.
– Значит, вас двое.
– Один человек, два тела, – ответил Краус.
– Что? – Мирддин прищурился.
«Да ничего. Просто мучу воду». Краус кинул взгляд Мирддину за спину. Пока не везло.
Мужчина с черными сферами, летающими вокруг его кистей, подпрыгнул к разбитому окну. Краус видел и азиатку, держащую рукоять своей лампы, которая поднималась в воздух.
– Убрать одного? – спросил мужчина со сферами.
– Уже убрал их заложника.
– Мне задержать одного из них?
– Будь так добр, Аномалия.
Аномалия поднял руку, и сфера взмыла, оказавшись на уровне головы Крауса.
Краус ощутил, что его туда тянет. Он шагнул назад и ухватился за изножье койки.
Тяга постепенно усиливалась. Она стала достаточно мощной, чтобы тянуть волосы на голове Крауса, будто ураганный ветер. Ноэль произнесла что-то, чего он не разобрал, и начала скользить в направлении этой штуки.
Мирддин же не сдвинулся и на дюйм. Девушка с лампой, чтобы противостоять тяге, вцепилась в ее ручку обеими руками. Она поставила ноги на подоконник и села на корточки.
Ноэль скользила. Краус поймал ее своей способностью. Нашел глазами девушку с лампой, зацепился за нее…
И Ноэль очутилась на подоконнике, тут же потеряв равновесие. Девушка с лампой скользнула на сферу, сложившись практически пополам, когда ее прижало к поверхности.
Ноэль схватилась одной рукой за разбитое оконное стекло. Краус увидел, как ее лицо исказилось от боли.
«Осколки стекла. Прости».
Он обменял Ноэль на Аномалию. И она, и девушка с лампой рухнули на пол. Аномалия свалился с подоконника внутрь палаты.
– Кто ты? – спросил Мирддин.
Краус кинул взгляд наружу. Нет. Все может пойти плохо еще до того, как у него появится возможность осуществить план побега. Если ему придется телепортироваться в дальнюю часть толпы, они могут оказаться в ситуации, когда бегство невозможно.
– Просто безобидный парень.
Мирддин шевельнул посохом, и Краус напрягся.
Когда наконечник посоха двинулся, за ним в воздухе потянулся ослепительный световой след, как от бенгальского огня, гибкий и петлистый.
Свет мощно взорвался, и взрывной волной Крауса и Ноэль впечатало в стены. Благодаря особой форме следа, нарисованного в воздухе Мирддином, эта волна прошла по обе стороны его коллеги с лампой. Ее одежда едва колыхнулась.
«У него есть личные пространства, которые он с собой таскает, – мысленно рассуждал Краус. – И каждое следует собственным правилам. Одно удерживает изгнанных из нашего пространства людей, а вот это, возможно, удерживает энергию или сжатый воздух, и Мирддину достаточно его чуть приоткрыть, чтобы выпустить содержимое наружу».
– Вы умеете открывать двери между мирами? – спросил Краус.
Мирддин застыл.
– Нет. Ты намекаешь, что ты – одно из созданий того мира, в который открыла дверь она?
«Она». Симург.
– Не, – ответил Краус, поднимаясь на ноги. – Просто любопытно.
– Стой на месте, – предупредил Мирддин. Он прочертил в воздухе еще одну сияющую ленту, сложнее и извилистее предыдущей. Краус собрался, приготовившись к удару.
И тут он увидел. Опоздавший на вечеринку. Полицейская машина, едущая по улице вдали, маневрирующая, чтобы присоединиться к бойцам и спасателям на месте.
Краус повернул голову, пытаясь поймать взглядом одновременно и Ноэль, и толпу.
Он обменял Ноэль на кого-то у дальнего края толпы. Миг спустя, вобрав достаточно воздуха, он обменял и себя.
Холодный воздух был как пощечина. Краус потянулся рукой к руке Ноэли, схватился за нее. С этой новой точки он мог видеть, что внутри полицейской машины. Он потянулся к полицейскому и его напарнику, снова произвел обмен.
Краус сидел задом наперед на водительском сиденье. Он развернулся и как можно спокойнее поехал прочь, вглубь карантинной зоны.
«Бросим машину при первой возможности и вернемся в дом. Навстречу скандалу».
Он потянулся к облаченной в перчатку руке Ноэли и сжал ее, однако девушка не улыбнулась, не выказала облегчения. Вид у нее был обеспокоенный.
Краус понял почему. Ее левая рука, порезанная о разбитое оконное стекло, была невредима.
***
Последнюю часть пути к дому они проделали пешком. Минут утекло немало, однако они не обменялись и парой слов.
Приближаясь к дому, Краус подумал: интересно, кто из друзей сейчас там? Он вошел в первый дом, куда они вломились.
В гостиной были Джесс, Люк, Марисса и Оливер. Света почти не было, в комнате царил сумрак. «Разумно, – подумал Краус. – Они будут искать дома, где горит свет».
– Ноэль! – воскликнула Марисса, вскочив на ноги. – Ты в порядке!
Она побежала через комнату, потянулась к Ноэли, чтобы обнять ее, но та ее остановила, положив руки ей на плечи.
– Что не так? – спросила Марисса.
– Ничего, – ответила Ноэль.
– Ты все-таки сделал это, Краус, – сказал Люк. – Я почти что не поверил им. Не поверил, что ты можешь быть настолько тупым.
– О, я еще намного тупее, – заверил его Краус. – Но я ее спас.
– Ты дал ей это? Ту банку?
– Половину, – ответил Краус. Он извлек банку из нагрудного кармана куртки и обменял с книгой на ближайшей полке, а затем отбросил книгу в сторону. – Как раз хватило, чтобы вылечить ее. Спасти ей жизнь.
– И теперь у вас двоих есть суперспособности, – произнес Люк. – Ты делаешь в точности то, что мы решили не делать.
– Это все запустила Симург, я не виноват, – ответил Краус.
– Херня, – возразил Люк. В отличие от Коди, он говорил тихо, и из-за этого его слова звучали почти что более весомо. Краус подумал: «Это потому, что он мой друг?»
– Если б я это не сделал, могло бы получиться еще хуже. Если она хочет, чтобы мы приняли ту фигню, мы бы рано или поздно это сделали. Это вымогательство, шантаж судьбой, не знаю. Но я выбрал заплатить свою цену, а не ждать, пока она поднимет ставки и этим все равно заставит меня заплатить. Если хотите меня винить – вините.
– Ты охеренно угадал, что мы тебя виним, – произнес Люк, и его голос с оттенком гнева прозвучал не так спокойно, как предыдущие слова.
Этот гнев отдаленно походил на то, что Краус привык видеть в кое-ком другом.
– А где Коди?
– Здесь, – ответил Коди у него за спиной.
Краус развернулся.
Коди самодовольно улыбался.
– И ты тоже? – спросил Краус без всякого удивления. Он ведь оставил Коди в доме вместе с четырьмя оставшимися флаконами.
– Да. И я тоже.
Вдруг в комнате все сдвинулось. Занавески дернулись и оказались в чуть-чуть другом положении, Ноэль сдвинулась на фут назад и оказалась лицом к ним, Коди был теперь в центре комнаты.
– Видел? – спросил Коди.
– Что это было?
– Я получил способность. В бумагах было сказано, что это «крупица». И вот тут мне свезло: моя способность контрит твою. Целиком и полностью.
Новый сдвиг – все предметы разом сместились, и Коди оказался прямо перед Краусом, в футе от него. Он смеялся.
Телепортация? Нет. Другие бы так не сдвинулись.
– Прекрати, Коди, – произнесла Марисса.
– Он не тревожится, он не знает, – произнес Коди.
– Просто прекрати!
Снова все сдвинулось, и на этот раз Коди наносил удар. Он попал в цель, и Краус рухнул на пол. Кулак угодил в болезненной близости от того места, куда Крауса уже ударили совсем недавно, и вспыхнувшая боль словно разлетелась по всему черепу.
– Только одно плохо, – сказал Коди, потряхивая кистью, будто она занемела. – Если я применю ее к себе, то не получу удовольствия, а если применю к нему, он даже не узнает.
– Просто оставь его в покое, – сказала Марисса.
Краус посмотрел на Ноэль – она прижимала обе руки в перчатках ко рту.
– Что он делает? – спросил Краус, не вставая с пола.
– Путешествует во времени, – ответил Люк.
Коди пожал плечами.
– Однонаправленное путешествие во времени. Только назад, на несколько секунд за раз. Ты телепортируешься – я возвращаю тебя туда, где ты был, и пинаю по яйцам за то, что ты жопа.
– Ладно, – сказал Краус. – Теперь тебе лучше? После скольких-то там ударов мне по яйцам?
– Мне чуточку лучше. Но меня вставляет от мысли, что я могу делать это снова и снова, всякий раз, когда захочу, – ответил Коди с улыбкой.
– Не надо, – покачал головой Люк. – Это…
– По-скотски, – тихо произнесла Джесс. Она не отводила глаз от Крауса.
– Не то слово, которое выбрал бы я, – заметил Люк, – но да.
Коди пожал плечами. Он не мог перестать улыбаться.
– Послушайте, – сказал Краус. – Ноэли стало лучше, и ее жизнь вне опасности. Стало быть, мы разобрались с приоритетом номер один. Теперь нам надо отсюда выбраться, и тогда мы сосредоточимся на том, чтобы вернуться домой.
– Ноэль, ты в курсе? – спросила Марисса. – Ты знаешь о нашей ситуации?
– Отчасти.
– Тогда давай выйдем, пусть мальчишки между собой разберутся. А я тебя введу в курс дела, пока мы будем паковать вещи.
– Можно сперва поесть? – попросила Ноэль. – У меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Марисса посмотрела на нее озадаченно, однако повела ее в кухню.
– Вещи? – переспросил Краус у остальных, когда две девушки удалились.
Комната сдвинулась.
– Прекрати, Коди, – велела Джесс.
– Я устал от того, что вокруг него все прыгают на задних лапках. Он обосрался, нарушил правила, которые сам же установил, – сказал Коди. – Так что если он хочет убежать и стать одиноким волком, то справится и с последствиями. Стало быть, мы не будем так уж стараться держать его в теме.
– Ты поступаешь не лучше, чем когда-либо поступал он, – заявил Люк.
Коди повернулся к Люку.
– Нет. Вовсе нет.
– Ты принимаешь решения за нас всех. Ты не командный игрок, и из-за твоего стремления получить то, что тебе хочется, все становится сложнее, чем нужно.
– Это другое, – возразил Коди.
Краус посмотрел на Коди, а потом обхватил его сзади и швырнул в книжный стеллаж.
– Краус! – крикнул Люк. Марисса и Ноэль прибежали обратно в коридор.
Коди появился там, где только что стоял, в той же позе. Краус повторил бросок сзади.
– Два!
Снова Коди появился там, где был три секунды назад. И снова Краус его бросил.
– Три!
При следующем появлении Коди Краус швырнул его, а потом крикнул:
– Четыре! Эта палка – о двух концах, Коди!
На этот раз Коди не стал применять способность к самому себе. Он приземлился на рассыпанные стопки журналов и книг, издав короткое рычание.
– Твоя способность работает против тебя, – сказал Краус. – Хочешь применять ее для самозащиты? Не сработает, если противник знает, как она устроена, а у тебя нет запасного способа разорвать петлю. Ты сдвигаешься назад во времени, ты ничего не помнишь, и я могу применять тот же прием снова и снова.
– Это не… – заговорил Коди, но тут же смолк. Его глаза прищурились. – Мне необязательно возвращать тебя туда, где ты был, после того как пну тебя. Всякий раз, когда ты что-нибудь мне сделаешь, я могу поставить тебя в положение, где могу тебе врезать, а потом так тебя и оставить, корчиться от боли. Я от применения способности не устаю. Я могу тебя отправить назад столько раз подряд, сколько нужно.
– Прекратите уже, – умоляюще произнесла Джесс. – Нам достаточно тяжело и без вашей вражды.
– Проблема в том, Джесс, – ответил Краус, не отводя глаз от Коди, – что у Коди в голове застряла идея, что у кого палка толще, тот и круче. Ему наплевать на общую картину, пока он не доминирует. А поскольку его идея доминирования заключается в том, чтобы надрать мне задницу, мы не можем позволить ему это сделать, пока пытаемся вернуться домой. Это… непродуктивно.
– Мда? И что ты собираешься с этим делать? – спросил Коди, поднимаясь на ноги.
– Ничего, – отрезал Краус. – Хочешь выкидывать эти трюки – пожалуйста.
– Я так и думал, – ухмыльнулся Коди.
– И еще, – произнес Краус, подходя к Коди вплотную, и прошептал ему в ухо: – Твоя способность налагает определенную ответственность. И я не только про палку о двух концах.
– Ответственность? – переспросил Коди с нормальной громкостью.
Краус продолжил шептать:
– Ответственность. Ты уже видел, на что я был готов пойти, когда Симург вынудила меня действовать, поставив под угрозу жизнь Ноэли. Сейчас я тоже опасно близок к такой вынужденности. Потому что я верну этих людей домой, и если ты будешь мешаться под ногами, если ты дашь мне основания опасаться за свою безопасность или заставишь меня думать, что мы продвигаемся медленнее, чем мне бы хотелось? Что ж, мне приходит в голову только один способ отключить твою способность: убить тебя.
Коди снова ухмыльнулся и отступил на шаг.
Он обежал взглядом лицо Крауса, считывая его выражение. После чего улыбка Коди увяла.
Он снова вернул улыбку на лицо, но теперь она не выглядела такой уж естественной.
– Пойду упакую свою хрень. Даю вам разрешение посвятить эту жопу во все детали.
«А ты на самом-то деле трус, – думал Краус, провожая взглядом поднимающегося по лестнице Коди. – А я слишком упрямый, чтобы отступить или сдаться. Пока это так и остается, я всегда буду впереди».
Он посмотрел на остальных.
– Ладно, думаю, с этим покончили. Давайте поговорим о следующем шаге нашего плана.
Он устроился на диване и улыбнулся Ноэли.
Девушка улыбнулась в ответ, но эта улыбка не добралась до глаз и не стерла выражение тревоги с лица. Ноэль снова направилась в кухню, и Марисса пошла за ней.
Краус чуть приуныл. Ощущение было, словно они почему-то отступили в своих отношениях на недели или даже месяцы.
Чтобы отвлечься от этих мыслей, он повернулся к Люку и спросил:
– Так что это за «вещи»?
– Вещи. Мы не были уверены, куда именно ты направился, и из-за тебя стало невозможно убрать машину с дороги, – ответил Люк. – Поэтому мы занялись, так сказать, шопингом. Принесли одежду, туалетные принадлежности и все деньги, какие смогли достать из касс практически во всех магазинах, какие нашли поблизости. Мы даже добыли старую инвалидную коляску для Джесс, ополоснули ее сиденье под душем наверху. Сейчас ждем, пока она высохнет.
Краус улыбнулся.
– Отлично.
Люк не улыбнулся в ответ.
– Дерьмовое это ощущение, когда воруешь.
– Все равно к этим деньгам никто не притронется, – сказал Краус. – Они же в карантинной зоне. Это было умно, правда. Я правильно понял, что теперь у нас есть все необходимое, чтобы первое время продержаться?
– В общем, да. Просмотри все, что мы принесли, и проверь, все ли подходит и не упустили ли мы что-нибудь важное.
– Ты случайно сигарет не прихватил?
Люк нахмурился.
– Я не должен был. Я говорил себе, что ты не заслужил этого после того, что отколол.
– Но?
– Но я взял.
– Лучший друг! – Краус расплылся в улыбке и распростер руки.
Люк покачал головой.
– Ты этого не заслуживаешь.
– Согласен. Но я это компенсирую тем, что вытащу нас отсюда с помощью моей способности. Вряд ли это будет трудно: солдат за забором не так уж много, и думаю, что мы сможем обменяться с ними. А если Коди согласится сотрудничать, будет еще легче.
– А Ноэль? – спросил Люк. – У нее есть способности?
– Похоже, что да, – ответил Краус. – Только я без понятия, какие именно. Вы рассматривали мысль о том, чтобы выпить остаток этого сока?
Люк чуть кивнул.
– Люк! – пораженно воскликнула Джесс.
– Что? Отчасти урон уже нанесен, – ответил он. – И на мой взгляд, если у нас будет больше способностей, плюсы перевесят возможные риски. У нас нет реального дохода, нам не к кому обратиться за помощью, и деньги раздобыть будет намного легче, если мы сможем стать кем-нибудь вроде команды наемников с суперспособностями. Как сказал Коди, мы сможем нанять кого-нибудь, чтобы он вернул нас домой.
– Не думаю, что это хорошая идея, – произнесла Джесс.
Люк вздохнул.
– Давай откровенно. Если способности будут только у Ноэли, Коди и Крауса, боюсь, у нас все пойдет под откос. Между нами слишком много напряжения, но я не думаю, что кто-либо из нас готов покинуть группу, действовать в одиночку и в результате остаться одному в чужом мире. Значит, мы останемся вместе, а это значит, что будут конфликты. Если способности будут не только у этих троих, мы хотя бы сможем что-то сделать, как-то удержать их от драк.
– Ну не знаю, – возразила Джесс. – У меня ощущение, что от этого проблемы станут только хуже. И ты так говоришь, будто наемником с суперспособностью быть не опасно. К тому же найти Механика, который доставит нас домой, будет не так-то просто.
– В этом мире тыща сумасшедших ученых, разве нет? Хоть кто-то должен знать, как отправить нас назад, – сказал Краус.
Джесс насупилась.
– Джесс, – произнес Люк. – Суперспособности. И эта фигня вылечила Ноэль. Может, она и твои ноги вылечит. Подумай об этом. Как насчет ходить, танцевать? Бегать? Другими штуками заниматься, вместе с парнями?
Ее выражение лица чуть изменилось. Впервые за все время, что они говорили на тему способностей, Краусу показалось, что она проявляет толику интереса.
Джесс посмотрела на Крауса, тот пожал плечами.
– У нас осталось три с половиной флакона. Кто-то должен получить всего полдозы.
– Ты исходишь из того, что я соглашусь, – сказала Джесс.
– Да, исхожу, – подтвердил Краус. – Она настроила Коди против меня, чтобы у меня был враг, который выбивает меня из равновесия. Потом использовала рану Ноэли, чтобы заставить меня действовать. А вы? Ты, Люк, Марисса и Оливер? Она сделала так, чтобы вы были заняты. Заставила вас сосредоточиться на самих себе. Хотите поговорить о плане Симург на игру? Он строится вокруг меня. Просто не вижу других вариантов. Она не нацеливается, чтобы вы заполучили мегаспособности и убили какого-нибудь президента или типа того. Если бы это и была ее цель, зачем бы ей заставлять Оливера чувствовать себя последним куском дерьма?
– Значит, это ты? – спросил Люк.
– А разве так не становится виден смысл? Просто посмотри, на чем все сосредоточено. Она отвлекла вас, потому что вы могли вдолбить в меня здравый смысл. Ящик Пандоры открыт, и именно меня она сделала самонаводящейся ракетой.
– Для человека, который в это верит, ты не выглядишь очень уж взволнованным, – заметил Люк.
– Я… все еще это перевариваю, – признался Краус. – Но с моей колокольни на это похоже. И что если ничего не указывает, что я ошибаюсь? Может, мне надо просто помочь вам всем добраться домой, а самому остаться здесь. Стать отшельником или что-нибудь в этом роде. Оставьте мне все деньги, сколько там у нас останется, я найду себе квартиру и до конца своих дней буду смотреть фильмы и играть в онлайновые игры, ни с кем и парой слов не перекинусь. Не знаю, сколько вреда я так смогу причинить.
– Или иди с нами, – ответил Люк. – Не может же она видеть будущее и в этом мире, и в нашем одновременно. Не могла она сделать из тебя бомбу с часовым механизмом, которая накроет наш мир.
– Может быть, – пожал плечами Краус. – Я решу, когда мы доберемся до этой стадии.
– Три с половиной флакона, – произнесла Джесс.
Краус кивнул. «Она в игре».
– Ты взял «вылазку» и «деление», – сказал Люк.
– Значит, остались…
Люк уже доставал, разворачивая, бумаги из кармана.
– «Принц», «бог», «робин» и половина того, что ты дал Ноэли.
– Половина «деления», – кивнул Краус. – Забавно. Однако непохоже, чтобы у Ноэли были способности. Она сказала, что ее кожа щекочется, что бы это ни означало, но, возможно, эффект неполный…
– Я возьму половину, – заявил Оливер.
Все взгляды обратились на него. Оливер продолжил:
– Если Ноэль не захочет допить, я возьму половину. Я не сильный, не смелый, не умный, не креативный. Я не из того теста, чтоб быть героем. Так что, если только вы не будете просить меня сражаться с тварями вроде Симург и рисковать жизнью, я возьму половину и попытаюсь помогать как-то еще.
– Ты себя недооцениваешь, – сказал Краус. – Ты хороший парень.
– Может быть, – ответил Оливер. Голос его звучал грустно. – Может быть, я хороший. Но не крутой. Как я уже сказал, во мне нет ничего особенного. Ничего исключительного. Поэтому я возьму половину.
– Окей, – кивнул Краус. – Кто-нибудь хочет что-то конкретное?
– «Робин», – ответил Люк. – Звучит так, что, может, я научусь летать.
– Марс? – обратилась к ней Джесс. – У тебя есть какие-то пожелания?
Марисса покачала головой.
– Тогда я возьму «бога».
– Значит, мне остается «принц», – подытожила Марисса. – Надеюсь, это не превратит меня в парня.
– Флаконы по-прежнему в соседнем доме? – спросил Краус.
Люк кивнул.
– Мы будем давать их вам по одному за раз – для уверенности, что все будет под контролем и урон, если что, будет минимален. И уйдем отсюда до рассвета.
Остальные кивнули.
***
Машина ехала по длинному шоссе, дворники очищали ветровое стекло от капель холодного дождя. Краус брызнул стеклоомывающей жидкостью, потом стер ее.
Мэдисон был уже далеко позади. Как странно: Краус чувствовал, будто покидает родной город, хотя на самом деле это был не его город. Плохая копия, уродливая копия. Копия, где больше насилия, где преступники могут совершать куда более злые дела, потому что у них больше силы. Потому что у них способности. И это не говоря о Всегубителях, о Симург, о тоскливой карантинной зоне.
Коди ехал впереди. Краус не возражал, ему было безразлично, что он отдал этот символ альфа-самцовости. Если этого будет достаточно, чтобы Коди пока что оставался удовлетворен, то и пускай.
Он, Краус, побережет силы для более серьезных конфликтов. Они наверняка будут.
Солнце вставало. От этого на душе становилось чуть легче. Вести машину сквозь дождь и снег, в темноте, когда фары словно светят футов на двадцать, не больше? Полный отстой. Дождь по-прежнему шел, и небо оставалось хмурым, но оно становилось красиво-хмурым, с темно-фиолетовыми и оранжевыми оттенками.
Краус повернулся к сидящей на пассажирском сиденье Ноэли, потянулся к ней и сжал ее руку.
Она посмотрела на него и чуть улыбнулась. Это было лучше, чем он получал от нее в последнее время, и чувство облегчения, испытанное им, было почти осязаемым.
Марисса и Джесс сидели на заднем сиденье и либо уже спали, либо почти что заснули. Краус поборол в себе желание отпустить комментарий, что девушки поехали с ним, а Коди избегают. Они чувствовали, что что-то не так. Что Коди самую малость чересчур агрессивен. Самую малость чересчур накачан тестостероном. С точки зрения Крауса, то, что с ним девушки чувствовали себя безопаснее даже после всего того, что произошло, говорило о многом.
Они обрели способности, и всех охватило легкое разочарование.
Джесс могла ходить… но только создаваемыми ею образами. Настоящее ее тело, похоже, почти что не изменилось. Она могла испытать все, на что у нее прежде не было ни шанса, даже полет, но в конечном итоге она все равно осталась прикованной к инвалидной коляске.
Мариссе удавалось создавать искорки света между ладоней. Когда поблизости загорелась бумажка, Марисса прекратила упражняться, решив продолжить, когда вокруг будет больше открытого пространства.
Особенно разочарован своей способностью был Люк: он так и не научился летать. Его способность оказалась разрушительная, специфическая и совершенно негибкая. Люк превращал в снаряд все, к чему прикасался. Эта способность будет полезна при работе в качестве наемников, если они решатся брать опасные задания. Все сведется к тому, сколько они готовы ждать, прежде чем сумеют вернуться домой, и сколько от них потребуется денег.
Внезапно Краус вспомнил: вообще-то всего день остается до Сочельника. Ему надо быть признательным уже за то, что они целы и невредимы. Они выжили. Их дела приемлемы. Не замечательны, но и не так безнадежны, как, возможно, им казалось прежде. И по крайней мере, все устаканилось. Впервые с того момента, когда ребята присоединились к нему и Ноэли в кафешке, чтобы обсудить его включение в команду, их положение было спокойным. Они найдут применение своим способностям. Они заработают денег и вернутся домой.
Все снова обрело смысл. Ну, почти все.
На машине Коди включился поворотник. Он свернул к пятачку для отдыха. Здесь было одно из местечек при шоссе, где имелось несколько фастфудных заведений и заправка.
В столь ранний час машин на дороге было мало, а на этой парковке – тем более. Коди остановился прямо у входа в заведение. Еще до того, как Краус остановил машину на другом парковочном месте, Оливер выскочил наружу и побежал к туалету.
Оливер тоже не изменился. Половинной дозы, похоже, оказалось недостаточно. Однако последствия приема препарата явно выглядели хуже. После того как Оливер выпил содержимое флакона, его мучило почти так же долго, как Ноэль.
– Кому-нибудь надо пожурчать? – спросил Краус. – И если вы голодные, то кафешки, может, уже открыты.
Девушки на заднем сиденье застонали, но явно пробудились.
– Помочь с коляской? – предложил Краус.
– У нас все под контролем, – ответила Ноэль. Слегка улыбнулась Краусу и пошла к дому.
Краус выудил из кармана сигарету и шепотом воздал хвалу Люку. Сунул сигарету в рот, принялся искать зажигалку.
Ноэль постучала по ветровому стеклу, глядя на Крауса испепеляюще.
– Ну чего? – он наигранно пожал плечами.
– Только не в машине! – укоризненно произнесла она; из-за стекла между ними голос прозвучал приглушенно.
Краус чуть улыбнулся, потом выбрался из машины, прислонился к дверце и зажег сигарету. Выпустив дым, он устремил взор на облака, окрашенные в слабые рассветные цвета. Ледяной дождь был мерзок, но сигарета стоила того.
Когда сигарета закончилась, а ребята все еще не вернулись, он нехотя направился через парковку к укрытию от дождя, зажигая вторую сигарету.
Краус наполовину закончил и ее, когда Марисса вышла наружу. Он медленно зашагал к машине, глубоко затягиваясь сигаретой и думая, как бы поделикатнее указать, что они слишком уж там застряли. А потом он увидел глаза Мариссы.
Она была перепугана, бела как мел. И она молчала, причем так, что Краус сразу понял – она просто не в силах найти слова.
Он побежал к ней, выплюнув сигарету. Марисса открыла ему дверь и повела его в сторону женского туалета.
У самой двери стоял грузный продавец одной из кафешек и грубым голосом орал на Коди. Краус вошел в туалет, не обращая внимания ни на продавца, ни на его вопли протеста.
Ноэль лежала на полу у дальней стены туалета. Оливер, Люк и Джесс сгрудились вокруг нее. Марисса направилась прямо к ней.
– Не прикасайся ко мне! – провизжала Ноэль.
Марисса шагнула назад, подняв ладони, будто показывая, что она безоружна, безопасна.
– Что случилось? – спросил Краус достаточно тихо, чтобы Ноэль не услышала, а остальные смогли.
Все головы повернулись к нему; на всех лицах был страх.
Он подошел ближе, чтобы лучше разглядеть. Джинсы Ноэли были спущены до колен. Куртка оставалась на ней, так что Краус видел только бедра. На левом бедре была припухлая отметина длиной в фут и шириной дюймов восемь. Красная, воспаленная, морщинистая, она надувалась пузырем, точно сильный ожог.
Ноэль увидела Крауса и задергалась в попытках прикрыться.
– Не смотри, Краус!
Он развернулся было, чтобы отойти, но Джесс вытянула руку и поймала его за штанину.
Краус посмотрел снова: Ноэль опустила голову, волосы заслоняли лицо. Она всхлипывала.
Кожа на воспаленной красной отметине разошлась в стороны. Остальных это не удивило – они это явно уже видели.
Под красной кожей на бедре Ноэли было глазное яблоко – вдвое крупнее нормального, с широкой желтой радужкой. Ноэль, сжав кулаки, вцепилась обеими руками в джинсы, а глаз переводил взгляд с одного члена их команды на другого. Пока не уперся в Крауса.
Обвиняюще.