Предыдущая          Следующая

МИГРАЦИЯ 17.8

– Он будет через одну минуту, – сказала женщина за секретарским столом.

Плут кивнул.

– Если вы желаете сесть… – концовка фразы повисла в воздухе.

– Предпочитаю постоять, – ответил Плут.

– Как пожелаете.

– Можно закурить?

– Нет.

– А если я открою окно…

Женщина за столом нахмурилась.

– Мой работодатель… привередливый.

– Я слышал.

– Если вы оставите окурки или если после вашего ухода здесь будет слишком сильно пахнуть табаком, он расстроится.

– Я понимаю.

– Ну, дело ваше, – произнесла она.

Плут подошел к окну, нашел щеколду и распахнул его. Опершись локтями об оконную раму, он выглянул наружу, достал и зажег сигарету. Удостоверился, что держит сигарету снаружи и дым выпускает туда же.

Перед ним простирался бостонский ландшафт с океаном до горизонта. Последний год и три месяца Плут постоянно подмечал различия между этим миром и его. Они были неявными, неочевидными, однако он не мог не замечать, что все современные конструкции здесь прочнее. Здания более усиленные; везде, где требуются поддерживающие структуры, они чуть толще – как будто на периферии внимания их разработчиков всегда маячит катастрофа. В то же время окна здесь зачастую больше; у многих квартир окна идут от пола до потолка, обеспечивая лучший обзор мира снаружи.

Как это сформулировала Джесс? Этот мир величавый. Мир потрясающий в истинном смысле этого слова, более великий во многих отношениях. Говоря метафорически, здесь пики выше, лощины глубже, произведения искусства искуснее, экстремальность… экстремальнее. И это не комплимент. Когда горы становится вдвое выше, а пропасти вдвое глубже, все начинает разваливаться.

Плут тосковал по дому, но с каждым днем, с каждой неделей дом казался чуточку дальше.

– Аккорд готов вас принять, Плут.

Плут кивнул, раздавил сигарету о стену дома с внешней стороны, щелчком отправил ее за карниз, потом, сделав шаг назад, закрыл и запер окно и лишь затем вошел в кабинет. Он не забыл снять цилиндр.

Суперзлодеи странные. У каждого из них свои правила, свое представление об эстетике, свои цели. И у каждого, включая его самого, свои тараканы.

Аккорд был не самой влиятельной фигурой в Бостоне. Именно поэтому Плут обратился к нему. Аккорд даже не походил на суперзлодея. Он походил на бизнесмена. Только вычурная маска с извилистыми, переплетающимися полосками темного металла, отделанная серебром, давала понять, что он нечто большее. Его волосы были смазаны маслом и аккуратно расчесаны на прямой пробор, белый костюм – идеально вычищен. Плут сомневался, что на серебряной заколке для галстука есть хоть одно пятнышко, хоть один отпечаток пальца. При всем при том роста в Аккорде было немногим больше пяти футов.

Что до Плута – он позаботился о том, чтобы вычистить свою одежду и расчесать волосы. Это стало уже ритуалом, выполняющимся при посещении каждого нового города. Как правило, в первую очередь требовалось найти место встречи. Такое место имелось практически в каждом городе, где обитал хотя бы десяток злодеев: нейтральная зона, где они могли встречаться между собой. Затем Плут находил знающих людей, платил им немного денег из тех, что у него оставались после предыдущего города, получал необходимую информацию о том, кто есть кто и как они действуют, и уже исходя из этого строил планы. Про Аккорда он разузнал тщательно.

– Плут, если не ошибаюсь?

– Да, – кивнул Плут и, шагнув вперед, протянул руку.

Аккорд пожал ее. Крепко.

– Чем обязан?

– Визит вежливости. Моей команде, как ты, возможно, знаешь, свойственно перемещаться с места на место, из города в город. Обустраиваться на сколь-нибудь продолжительное время в районе, подконтрольной местной власти, неважная идея, поэтому я хотел бы сперва спросить разрешения.

– Понятно.

– Если ты сочтешь нужным дать нам разрешение, я следом попрошу позволить нам заниматься разными мелкими делами. В основном грабить небольшие магазинчики. Может, какой-нибудь банк. На твоей территории.

Если я дам такое разрешение, Плут, – Аккорд предупреждающе поднял палец, – это будет не бесплатно.

Плут кивнул.

– Я понимаю, и я не рассчитываю на обратное. В последнее время мы прошли через Ричмонд, Пейн, Балтимор и Филадельфию. Всякий раз мы платили скромный начальный взнос тем, кто принимал нас на своей территории. Кроме того, мы предлагали долю от нашей прибыли: двенадцать, тринадцать, двенадцать и десять процентов соответственно. С твоего позволения, наше начальное предложение здесь будет – десять тысяч долларов сразу и четырнадцать процентов от заработка. Мы пробудем здесь десять дней.

– Стало быть, ты дашь мне четырнадцать процентов, хотя другим давал меньше. Ты считаешь, что льстишь мне этим.

– Да. Здесь мы пробудем немного дольше обычного. Мы выяснили, что здесь, в районе Чарлстаун, герои не держат серьезных сил. Мы можем себе позволить платить немного больше.

– Не думай, что я не проверю те цифры, которые ты мне только что назвал, – Аккорд сделал пометку в блокноте стильной перьевой ручкой. Плут не был полностью уверен, но бумага, похоже, была не линованная, и тем не менее Аккорд писал тщательно, аккуратным, ровным, мелким почерком.

– Я не стал бы лгать, – ответил Плут. – Это хороший способ погибнуть, а я предпочитаю быть живым.

– В этом есть свои плюсы, да, – согласился Аккорд. Он вытер перо ручки и закрыл колпачок. Ручка присоединилась к прочим предметам на столе, разложенным с явным вниманием даже к расстоянию между ними и к прямым углам. Почти художественно выглядело то, как предметы были разложены по размеру и по характеру применения, и то, какой общей эстетикой все было пронизано: цвета и материалы словно перетекали от предмета к предмету. Серебро и темно-вишневого цвета дерево.

Аккорд опустил глаза, поправил положение ручки на столе, а затем снова посмотрел на Плута.

– Пятнадцать тысяч долларов и пятнадцать процентов всех доходов. Герои не держат здесь серьезных сил потому, что они не нуждаются здесь в серьезных силах. Я поддерживаю мир. Если здесь объявятся люди, которые будут активно доставлять неприятности, мне это недешево обойдется.

«Малость крутовато», – подумал Плут.

– Я должен обсудить это со своими товарищами.

– Прежде чем ты пойдешь обсуждать, позволь мне сделать альтернативное предложение. Вы оказываете наемнические услуги?

– Да.

– Я хотел бы нанять вас для выполнения одного задания.

– Что за задание?

– Я хотел бы, чтобы вы похитили некие предметы у моего противника. Я могу описать их вам, показать фотографии. Сделайте это для меня, и я отменю плату за вход на мою территорию. Кроме того, я соглашусь убавить мою долю до всего лишь десяти процентов.

– Кто твой противник?

– Бласто. Механик. Не такой деструктивный, как намекает его имя.

– Я узнавал о нем. «Бласто» – от латинского префикса, обозначающего почку, прорастание или семя. Механик-ботаник, выращивает ходячие разумные растения в гигантских стеклянных трубках.

Аккорд одобрительно кивнул.

– Да. Механики… раздражают. Те, которые работают с живой материей, раздражают особенно. Они строят, они извлекают уроки из прошлых исследований и прошлых проектов, и с помощью инструментов, которые они создают и накапливают со временем, каждое новое творение получается элегантнее или быстрее. Если проводить аналогию – Механик разрабатывает более удачный сварочный аппарат, и это позволяет ему создать более удачную электродрель. И цикл продолжается. Украдите инструменты Бласто для моей коллекции трофеев, и это отбросит его назад на недели, если не на месяцы. Я дам вам дополнительное вознаграждение, если попутно вы уничтожите какие-либо его проекты, компьютеры или чертежи.

– Это опасно, атаковать Механика в его собственном логове.

– А, ты хочешь большего, чем просто отмена платы за гостеприимство?

Плут постарался ответить дипломатично.

– Не хочу тебя оскорбить, но, если бы с Бласто можно было справиться так легко, уверен, ты бы уже это сделал.

– Согласен. Хм. Как тебе наверняка известно, я созидатель. Не Механик, но я применяю свою способность для создания высококачественных предметов.

– Я в курсе.

– Я выплачу вам умеренную сумму денег, а также обеспечу вашу команду костюмами. Потратьте свое свободное время на следующей неделе, чтобы наметить, что вы желаете. Газетные вырезки, распечатки изображений, ссылки на онлайн-изображения того, что каждому из вас по душе. Не обязательно костюмы или предметы одежды. Я встречусь с каждым из твоих коллег, чтобы определить их предпочтения. После чего, гарантирую, вы получите костюмы, которые понравятся каждому в вашей группе.

«А заодно принесешь в мир чуточку больше порядка», – подумал Плут. Аккорд был Мыслителем, и его способность, по мнению большинства, делала его тем умнее, чем более комплексные проблемы он пытался решать. Она позволяла ему на интуитивном уровне понимать групповое мышление, политику и изощренные устройства. Также благодаря ей он стал местным боссом, умеющим проводить сокрушительные контратаки. В то же время эта способность не давала ему таких же преимуществ в бою один на один, и он не был таким уж великим стратегом, когда речь шла о прямых ударах.

Именно поэтому, понял Плут, Аккорд хочет, чтобы он и его «Странники» провели рейд сами.

– Только четверо из нас нуждаются в костюмах, – сказал Плут. – Еще одна может делать свои собственные.

– Только четыре костюма? При том, что вас семеро? – по тону Аккорда было предельно ясно, что он знал: он признаёт владение информацией, которой у него быть не должно.

Он знает про Ноэль.

– При том, что нас семеро, да, – ответил Плут, изображая безразличие.

Дверь распахнулась. Плут напрягся, потянулся своей способностью еще до того, как увидел угрозу.

Это была Солнечная Балерина. Секретарша следовала за ней по пятам.

«Дура, – подумал Плут. – Я же велел тебе оставаться на месте».

– Плут, – произнесла она. Потом увидела Аккорда. – Прошу прощения за вмешательство.

– Наша договоренность подразумевала встречу один на один, – произнес Аккорд. Голос его звучал напряженно, негодующе. Аккорд повернулся к секретарше. – Вы не предупредили ее на входе?

– Я пыталась, – ответила женщина. – Но она просто прорвалась.

– Чрезвычайная ситуация, – сказала Солнечная Балерина. – Плут, мы…

– Заткнись, – оборвал ее Плут, и напряжение в его голосе вкупе с интонациями Аккорда, похоже, донесло до нее серьезность ситуации.

Она смолкла. «Обычно она умнее, чем сейчас, а значит, действительно случилось что-то плохое. Но я не могу ничего с этим поделать, пока не закончу с Аккордом».

Его сердце колотилось.

– Выйди и подожди снаружи, Солнечная Балерина. Я занят переговорами. Если Аккорд пожелает, мы завершим их быстро, я… предложу ему ту или иную форму компенсации, а потом приду и поговорю с тобой о проблеме.

Солнечная Балерина попятилась к двери, потом развернулась и вышла.

– Я очень, очень сильно извиняюсь, сэр, – пробормотала секретарша и закрыла за собой дверь.

Аккорд подошел к окну позади своего стола и устремил взор наружу. Плут терпеливо ждал, пока тот соберется с мыслями. Текли долгие секунды, и Плуту не оставалось ничего, кроме как воображать худшие возможные случаи, которые могли бы заставить Солнечную Балерину позабыть здравый смысл и нарушить приватную встречу суперзлодеев.

– Я нечто вроде оксюморона, Плут, – произнес Аккорд, разворачиваясь. Он говорил размеренно, тянул фразу, словно прекрасно понимая, что Плут сейчас спешит, и желая сильнее надавить.

– Вот как?

– Видишь ли, я имею дело со сложными вещами, – Аккорд прикоснулся к своей маске, – и разбираюсь в них превосходно. Однако в глубине души я очень простой человек.

– Думаю, все мы очень простые, если заглянуть поглубже, – сказал Плут.

– Так и есть. Я люблю порядок, Плут. Порядок означает, что все должно быть на своих местах, – Аккорд притронулся к столу, сдвинул кресло на дюйм, чтобы оно стояло ровно посередине. – И все должны быть на своих местах. Место твоей подчиненной – не здесь.

– Я понимаю. Я готов компенсировать неудобства.

– Конечно, – кивнул Аккорд. Он поднял глаза и встретил взгляд Плута. – Я отзываю недавнее щедрое предложение. Пятнадцать тысяч долларов будут у меня в руках до истечения ближайших двадцати четырех часов.

– Согласен, – произнес Плут. «Плакали наши карманные денежки».

– Вы окажете мне услугу без какой-либо компенсации.

– Окей.

Аккорд помолчал, словно обдумывая что-то.

– Она должна умереть, конечно же.

Плут напрягся. Он очень, очень не хотел, чтобы ему пришлось сражаться с этим типом.

– Давай… избежим поспешных решений.

– В этом мире есть два сорта людей, Плут. Одни вписываются в сложную машину, именуемую обществом, становятся ее шестернями, зубцами, рычагами, противовесами. Мне кажется, ты из таких. Ты мне сразу понравился. Даже твоя способность… баланс, не так ли? Перемещаешь предметы с одного места на другое, но все остается фундаментально эквивалентным.

– Хорошо сказано, – ответил Плут. Его мысли неслись галопом. Как убедить этого психа оставить Солнечную Балерину в покое? А если это не удастся, что лучше – напасть и убить Аккорда сейчас или подождать, чтобы заручиться поддержкой остальных? Аккорд не пригласил бы его на эту встречу, не будь у него каких-то защитных средств. Ловушки? Мало ли, яма в полу или дротикометы в стенах. Способность Аккорда, его умение разбираться в сложных вещах позволили бы ему с легкостью встроить подобные штуки в архитектуру его дома и офиса. Если бы Плут знал, он смог бы применить свою способность, чтобы отправить Аккорда в его же ловушку… Но она может оказаться и чем-то принципиально иным.

Аккорд тем временем продолжил:

– Другие не столь легко приспосабливаются. Это свободно падающие, несущиеся элементы, отскакивающие от любой поверхности, повреждающие все, к чему прикасаются. Я обнаружил, что пирокинетики часто попадают в эту категорию. Уверяю тебя, лучше элиминировать этот хаотичный элемент, пока он не нанес слишком серьезный вред.

Плут не мог найти слов возражения. «Думай, Краус, думай!»

– Какая жалость, совсем юная девочка, – в голосе Аккорда звучало искреннее огорчение.

– Что если… – начал Плут, мысли которого по-прежнему скакали.

– Да?

– Что если я скажу тебе, что она агент порядка во Вселенной? Что в этой ситуации хаос вносит не она? Как и мы, она лишь реагирует на иную силу?

– Детали известны тебе не лучше, чем мне.

– Это верно. Но я знаю ее.

– Ты необъективен по определению – ты ведь ее товарищ по команде. Я не вижу иного выхода, кроме решительных действий. Возьмешь ли это на себя ты, или это сделать мне?

– Я покажу тебе, что я имею в виду. Она покажет.

– О?

– Дай мне пару секунд сходить за ней. Может, чуть-чуть времени на подготовку…

– Десять минут, Плут, и то лишь потому, что ты мне нравишься.

– Десять минут, – согласился Плут.

– И она придет одна. Если она и впрямь воплощение порядка, она сама мне это продемонстрирует.

Плут кивнул, развернулся и спокойным шагом вышел из кабинета, считая в уме.

В ту же секунду, как дверь закрылась, он понесся, на бегу проверяя время по своему мобильнику. «Должно быть десять минут в точности». Он выставил таймер, учтя то время, которое потребовалось ему, чтобы выйти из кабинета.

Вход, ведущий в офис Аккорда, располагался в переулке, скрытый от взглядов с улицы. Там и ждала Солнечная Балерина.

– Плут, это…

– Стоп, – оборвал ее Плут, проверяя время по мобильнику. Семь минут. – Где твой телефон?

Солнечная Балерина достала его с пояса.

– Мы…

Плут своей способностью обменял их телефоны.

– Нет, слушай внимательно. Ты вломилась на нашу встречу и тем самым разнесла мирок невротичного суперзлодея-перфекциониста. Сейчас он всерьез намерен казнить тебя за это.

– Что?

– Учти, он сам-то маленький, но на подхвате у него люди с большими мускулами. Может, если припрет, мы с ними и разделаемся, но приятного будет мало. Поэтому я сейчас по твоему телефону свяжусь с другими нашими и выясню, что там стряслось. А ты займешься исправлением собственной ошибки, и это будет через… шесть минут двадцать три секунды. Посмотри на экран моего телефона. Это твой крайний срок. Забеги в туалет, пригладь волосы, если потребуется – намочи и расчеши, но выгляди как следует. Лучше выглядеть опрятно, чем красиво, поняла? А когда таймер уйдет в ноль, ты войдешь в его кабинет и исполнишь балетный номер.

– Балетный? Краус, я два года не занималась этим всерьез.

– Выбери номер, который можешь исполнить идеально, а не тот, который покрасивее или еще что. Сделай это, потом как следует извинись за вторжение, поклонись и уходи. Если ты поймешь, что он недоволен, или сразу, как только ты облажаешься, подожги там все и сваливай.

– Краус…

– Зови меня Плутом, когда я в костюме, – поправил он ее жестким голосом. – Не беспокойся о том, что можешь сжечь его заживо. У него есть пути к бегству. У тебя осталось пять минут сорок секунд. Мне, чтобы добраться сюда от его кабинета, понадобилось три. Иди.

Солнечная Балерина вбежала в здание.

Плут набрал Оливера.

– Марисса? – спросил Оливер.

– Это Плут, – ответил он. «Надо будет поговорить с ними, чтоб были поосторожнее с именами». – Что случилось?

– Коди. Он прикоснулся к Ноэли.

Плут застыл.

– Насколько все плохо?

Три раза, Краус.

– Три раза, – повторил Плут. – Чтоб я сдох. Иду к вам.

 

***

 

«Коди не настолько туп, чтобы дотронуться до Ноэли.

И никто не смог бы сделать это трижды. Как?»

Махнув рукой на осторожность, Плут перемещался сквозь толпу, обменивая себя с пешеходами, перескакивая с одной стороны улицы на другую, сканируя окружающих. Люди при его появлении бежали прочь, но ему было все равно. Требовалось минимизировать урон.

«Минимизировать урон. Это уже становится темой дня».

Он нашел цель не обнаружив ее саму, а увидев реакцию толпы. Люди разбегались, пытались убраться подальше.

Этот тип был гол, весь покрыт шишковатыми наростами и передвигался ковыляющим бегом, нападая на всех, до кого мог дотянуться. Одна его рука была больше другой, впереди на весь живот раздувался пузырь, в котором колыхалось жидкое содержимое. Челюсть держалась неровно, она была смещена вбок, как будто ее обладатель криво зевал.

Какой-то мужчина толкнул его и побежал, подхватив на руки двух детей.

Три секунды спустя он очутился на прежнем месте, перед этой тварью. Крах… Коди. Но не совсем. Мужчина повторил то же движение, но Краха на прежнем месте уже не было. Мужчина толкнул пустоту, зашатался и тут же получил по шее и плечам громадным, бесформенным кулаком. Он ударился о землю с такой силой, что Плут усомнился, что он снова поднимется.

Двое детей, когда мужчина исчез, упали на тротуар. Крах направился к ним.

Плут пересек улицу, обменявшись с одним из убегающих людей. Дети тоже бежали, но Крах был не из тех, кто позволяет своим жертвам ускользнуть. Шестилетка успел сделать не больше трех шагов, прежде чем очутился на прежнем месте.

– Эй! – выкрикнул Плут. – Тебе нужен я!

Крах развернулся на месте, но Плут уже обменивался с другим человеком, дав противнику лишь мельком взглянуть.

«Скрыться в толпе. Нельзя позволить ему меня достать».

– Краус! – проорал Крах. Его рот не закрывался до конца, поэтому слова выходили скомканными.

«Неприятно».

– Увьюуу! Увью едленно, чтов ты уолял, и рыал, и срался как ладенец!

Ребенок удалялся. Плут позволил себе облегченно выдохнуть.

– Она быа оя! А ты ее охерилл! – проорал Крах так громко, что его голос исказился сильнее прежнего, стал еще более рваным.

Плут вздрогнул.

– Оя кареера, ои дзрузя, оя девушшка! Ты всё заврал! Ты вор!

Иногда способность менялась. Как правило, судя по прецедентам, она становилась сильнее. Плуту оставалось гадать, как способность Краха изменилась на этот раз. Длительность? Дальность? Количество возвращенного времени?

Внезапно все вокруг мелькнуло, и половина толпы исчезла.

Не потеряв ни секунды, Плут обменялся и очутился на другой стороне улицы.

Крах еще только поворачивался туда, где Плут был мгновение назад.

«Теперь ему не требуется меня видеть?»

Снова все вокруг сдвинулось.

«Он за меня держится. Он слабее обычного, когда делает так, но он может меня отслеживать и силком делать эти мелкие прыжки назад».

Крах понесся в атаку, толпа рассыпалась.

Плут потянулся к поясу, увидел новый сдвиг, и внезапно Крах оказался на двадцать футов ближе, всего в нескольких шагах. Какие-либо действия предпринимать было некогда, и Плут просто обменялся, уйдя с дороги.

…и лишь потом осознал, что подставил на путь Краха кого-то другого. Крах швырнул на землю молодую женщину, затем схватил и вбил в стену.

Этого удара ей не пережить.

– Краус! – проревел Крах.

Новый сдвиг. «Они происходят примерно каждые десять секунд, и каждый раз он пихает от одной до пяти секунд назад».

Крах уже наполовину пересек улицу. Поскольку толпа рассеивалась и людей, подходящих для обмена, становилось все меньше, у Плута оставалось мало вариантов. Или бежать, или оставаться и сражаться, будучи практически беспомощным.

Он остался. Потянулся к самой большой сумке у себя на поясе и расстегнул.

Крах приближался. Похоже, он имел лишь самое общее представление о том, где Плут: его большие, безумные, выпученные глаза обшаривали толпу.

Плут обменялся с кем-то из толпы, дождался, когда Крах начал поворачиваться, и обменялся еще раз.

Крах бежал от одного края улицы до тротуара на другом, между последними точками, выбранными Плутом.

Всего одна или две секунды оставались до следующего автоматического прыжка во времени.

Плут обменялся с телом девушки, которую Крах швырнул в стену, одним текучим движением выхватил пистолет и выстрелил. Тут же вокруг раздались испуганные крики.

Плут подошел ближе к Краху и разрядил весь магазин ему в голову и грудь.

Затем обменялся с кем-то в еще оставшейся толпе и схватил ближайшего к нему человека.

– Надеюсь, у тебя есть машина. Потому что ты ее мне одолжишь. Сейчас же.

 

***

 

Краус свернул на подъездную дорожку. Оливер ждал снаружи и тут же поспешил к Краусу.

Сейчас Оливер был выше него. Детская пухлость исчезла, Оливер стал поджарым. Краус прежде иногда задавался вопросом, почему женщин так влекло к Крису. С Оливером этого вопроса не возникало. Оливер был привлекателен в том смысле, в каком привлекательны модели, он был атлетичен от природы, он даже был умен. То, с какой быстротой он осваивал новые умения, пугало.

И все равно он оставался Оливером. Какие бы постепенные изменения ни вызывала в нем его способность, это не задевало сам характер: Оливер оставался неуверенным в себе, социально неадаптированным подростком. В некотором смысле стало даже хуже. Лицо и тело Оливера изменились в соответствии с его базовым пониманием привлекательности и продолжали слегка меняться всякий раз, когда он видел новое лицо. По чуть-чуть, но его лицо менялось с каждым днем, настолько, что его не всегда было легко узнавать.

«Черт бы тебя побрал, Симург», – подумал Краус. Им всем приходилось иметь дело со своими личными трагедиями. Насчет Ноэли и говорить не приходилось. Джесс так и не смогла ходить, Люк так и не смог летать, Оливер получил физическую и ментальную перегрузку, не решившую его реальных проблем, Мариссу силой загнало в то самое положение, от которого она так старалась избавиться, в положение, при котором ей приходилось вести самый нежеланный образ жизни.

Трагедия Крауса поджидала его внутри.

Что до трагедии Коди…

Оливер помог Краусу вытащить тело с пассажирского сиденья.

Кряхтя, они втащили его в дом через главный вход. Краус лишний раз проверил, что никто не смотрит. До того он ненадолго припарковался, чтобы снять костюм, затем обменял себя и труп с людьми в другой машине и продолжил движение к их нынешнему логову. Сейчас была середина дня, почти все местные должны были находиться в школе или на работе, однако Краус опасался, что какой-нибудь студент или старик случайно окажется поблизости или будет гулять с собакой. Это бы осложнило положение дел.

Аккорд был не так уж неправ в этом отношении. Чем дела проще, тем они лучше.

Краус и Оливер отволокли труп в середину гостиной, где он присоединился к еще двум. Каждый обладал собственным набором мутаций, искажений и отклонений. Но каждое из трех тел принадлежало Краху. Принадлежало Коди.

Краус посмотрел на Баллистика, Джесс и Оливера.

– Три? Вы уверены?

– Более чем, – ответил Баллистик.

– Как она?

– Зла. Тебе придется поговорить с ней, успокоить.

Краус вздрогнул, потом кивнул.

Они все смотрели на тела. Это уже третий инцидент. Или с третьего по пятый, если считать таким образом.

– Каков урон? – спросила Краус. – Кто-нибудь пострадал?

– От того, за которым погналась я, пострадало несколько, но никто не погиб, – ответила Джесс.

– Да, у меня тоже несколько пострадавших, – сказал Баллистик. И после паузы добавил: – И один убитый.

– Черт, ­– ругнулся Краус. – Как минимум двое погибли от рук того, которого остановил я. Все равно лучше, чем прошлой осенью.

Баллистик покачал головой.

– Мы… мы не можем допустить, чтобы это повторилось еще, – произнесла Джесс.

– Это мы говорили и в прошлый раз, – напомнил Краус.

– Она становится сильнее, – сказала Джесс. – И нестабильнее.

– Мы вылечим ее, – заявил Краус, но в голосе его прозвучал оттенок опустошенности. – Мы вылечим ее, а потом вернемся домой.

«Всего лишь слова. Как они мне поверят, если я сам себе не верю?»

– Где он? – спросил Краус, прервав повисшее молчание.

Баллистик указал в сторону одной из спален на первом этаже.

– Что произошло? – спросил Краус следом.

– Мы не знаем. Ни Коди, ни Ноэль ничего не говорят.

Блин. Окей. Мне надо покурить, а потом мы с этим разберемся.

– Краус… – начал было Люк. Но Краус уже покинул гостиную и выходил через парадную дверь наружу.

Выйдя из дома, он сел на ступени крыльца, неспешно достал сигарету и зажег. Докурил первую, начал вторую и всерьез задумался, не закурить ли после нее третью.

Он закрыл глаза. «Мне нужна всего пара минуток спокойствия, пара минуток, чтобы привести мысли в порядок».

– Краус.

Он с трудом удержался от вздоха. К нему от подъездной дороги шла Марисса.

– Марс. Рад, что у тебя все нормально закончилось с Аккордом. Прости, что пришлось тебя так вот оставить.

– Не извиняйся. Это к лучшему, что ты отправился разбираться с ситуацией. Я бы не смогла. У меня кишка тонка, хоть я и знаю, что они не настоящие.

Краус кивнул и закрыл глаза.

– Он сказал, что я не идеальна.

Краус застыл, потом повернул голову и увидел, что Марисса села на перила рядом с ним. Она уже переоделась в гражданское.

– Значит, ты спалила тот дом?

– Нет, – ответила она. – Он сказал, что я не идеальна, но он понял, что ты имел в виду. Он сказал, что я старалась вопреки самой себе. Я… я не знаю, это был комплимент или нет.

– Аа.

– Эмм. Он хочет встретиться с тобой сегодня вечером. Ровно в девять. И, эм. Он сказал, что, если проблема не из-за меня, он в полной мере рассчитывает, что ты доставишь ему настоящего виновника. Он про Ноэль?

– Про Коди, – ответил Краус. – Дерьмо. Не на такое развитие событий я рассчитывал.

– Что?! Краус, он же его убьет.

– Возможно.

– Мы не можем!

– Не исключено, что нам придется. Если мы не дадим ему козла отпущения, он нашлет на нас своих подручных киллеров и ассасинов. Нам нужно кого-то обвинить – не только во вмешательстве в нашу встречу, но и в трех очень жестоких происшествиях, случившихся сегодня на его территории. Не говоря уже о том, что мы не можем собраться и уехать прямо сейчас – Ноэль пока слишком раздражена. Между нами говоря, я думаю, что мы достаточно очаровали Аккорда, чтобы отделаться выдачей Коди и выплатой приличной суммы денег. Сделаем это – и сможем остаться на десять дней. Соберем каких-никаких денег и дадим Ноэли время успокоиться.

– Ты говоришь о том, чтоб убить члена команды.

– Он никогда не был членом нашей команды. Он был одним из нас, да, но никогда не сотрудничал, никогда не работал вместе с остальными.

– У нас был договор, обещание. Держаться вместе, что бы ни произошло. Сделать все, чтобы исправить Ноэль и вернуться домой.

Краус зажмурился.

– Я знаю. И часа не проходит, чтобы я об этом не подумал.

– Если ты отдашь Коди, то нарушишь это обещание.

Краус вздохнул, затянулся сигаретой и выпустил дым через ноздри.

– Краус…

– Марс. Он никак не мог войти в ее комнату и намеренно прикоснуться к ней три раза. Ты это знаешь, и я это знаю.

Он повернулся к Мариссе, увидел, что она нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду, Краус?

– Я имею в виду, что он дождался, пока мы все не будем чем-то заняты, вошел в ее комнату и разъярил ее. Чтобы было три контакта, три применения ее способности, касаться должна она. Это она умышленно применила свою способность, а она бы не сделала этого, если бы не была в ярости. Полагаю, он серьезно ранен?

– Сломаны рука и нога.

Краус кивнул. Снова затянулся сигаретой.

– Зачем? Как?

– У него была определенная цель, только он не предвидел, как быстро она передвигается и как она сильна. Он пытался сделать одно из двух. Либо он сделал что-то общее, сказал что-то, специально чтобы ее разъярить… либо он попытался ее убить. Тем или иным путем Коди хотел это закончить. Закончить нашу миссию. Освободиться. Ему насрать на наше обещание, поэтому я не вижу, с какой радости это обещание должно защищать его.

– Я не верю… не могу поверить.

– Ты не веришь, что Коди настолько эгоист? Ты что, только что вернулась из альтернативной вселенной, где есть другой Коди?

– Нет. Я… я почти что могу поверить. Но ты говоришь о том, чтобы его убить. Или отдать его кому-то, чтобы он его убил.

Краус покончил с сигаретой, кинул окурок к подножию крыльца и раздавил мыском ботинка.

– Вот что, – сказал он. – Дай я поговорю с остальными. Может, и с Коди, чисто чтобы подтвердить подозрения. И поглядим, придут ли они к тому же выводу.

– Краус, речь идет о том, чтобы приговорить Коди к смерти.

– Он знал, во что ввязывается. И, помимо всего прочего, из-за того, что он налажал, погибли три невинных человека. Так что давай поговорим с остальными. Мы придем к консенсусу.

– Это ужасно. Господи, Краус, это все-таки Коди.

– Да. Ничего хорошего. Поэтому почему бы тебе не развеяться, не освежить голову? Может, сбегаешь за едой для Ноэли?

Марисса насупилась.

– Терпеть не могу эти пробежки.

– Нам приходится, и сейчас твоя очередь.

– Знаю, знаю. Но люди так странно смотрят, когда я беру целую тележку мяса и ничего другого.

– Скажи им, что покупаешь для ресторана, а оптовик сегодня накосячил.

– Все равно выглядит странно.

– Может, тогда найдешь мясника? У нас тут есть задний двор; если ты попросишь, скажем, пару целых свиных туш, то можешь сказать, что мы устраиваем вечеринку.

– В жопу все, – пробормотала Марисса. – Ключи?

Краус покопался в кармане и извлек ключи и пачку сигарет. Ключи он кинул Мариссе, а из пачки выщелкнул очередную сигарету.

– И прекращай курить. Ты убиваешь себя, Краус.

– Я знаю, – ответил он.

Марисса, уже почти дойдя до машины, вдруг развернулась и поспешила обратно к крыльцу.

– Да? – спросил Краус.

– Чуть не забыла. Аккорд. Он хотел, чтобы я передала вот это.

Она протянула Краусу листок бумаги. Там был напечатан телефонный номер. Код другого округа.

– Что это?

– Он сказал, что некто пытается с тобой связаться.

– Кто?

Марисса пожала плечами.

– На будущее, Марисса: когда имеешь дело с такими людьми, как Аккорд, нельзя чуть не забыть передать сообщение, и нельзя впилиться на деловую встречу. Сегодня все могло пойти совсем по-другому. И еще может пойти.

– Я… я не хочу иметь дело с такими людьми.

– Нам приходится. Единственный способ выжить.

– Я знаю. Просто… в следующий раз, когда мы наткнемся на кого-то такого, я постою в сторонке. Буду держаться подальше.

– Ладно. А теперь иди за покупками. И не торопись. Отдохни, купи себе мороженое или еще что-нибудь. Даю тебе разрешение и даже приказ отвлечься.

Марисса удалилась в машину.

Краус минуту пыхтел второй сигаретой, потом достал телефон и набрал номер.

«Алло?»

– Этот номер мне дал Аккорд.

«В таком случае, полагаю, я разговариваю с Плутом».

– Да.

«У меня есть деловое предложение к «Странникам»».

– Что ж, у нас с Аккордом наметились некоторые шероховатости, поэтому я не вполне уверен в нашем нынешнем положении, но я должен выполнить работу для него, прежде чем возьмусь за что-либо еще.

«Это больше долгосрочная работа».

– Мы не беремся за долгосрочные дела. Мы не задерживаемся подолгу на одном месте.

«Я вполне осведомлен о ваших обстоятельствах».

Плут сделал долгую затяжку.

– Вот как?

«Я знаю Аккорда через общего знакомого. Благодаря этому знакомому и моим собственным ресурсам я собрал о вас, «Странниках», весьма крепкий комплект данных».

– Звучит как некая туманная угроза.

«Допускаю, что может так звучать для индивидуумов, избегающих пристального внимания к себе. Смею заверить, на деле ситуация прямо противоположная. Я знаю, с какими проблемами ты столкнулся, Плут, и готов предложить их решение».

– Решение?

«Если быть точным, я предлагаю три вещи. Работайте на меня. Помогите мне достичь моих целей, и я позволю вам достичь ваших».

Краус подался вперед, уперев локти в колени. Сигарету он держал в одной руке, телефон в другой.

– Что ты знаешь о наших проблемах?

«Я знаю то, что знает ОПП. Я знаю, что вы появились из ниоткуда, что Люк Кассеус и Ноэль Майнхардт получили медицинскую помощь в больнице Святой Марии, однако ни в одной старшей школе нет учащихся с такими именами».

– Мы не оттуда, – сказал Краус.

«В таком случае почему Люк Кассеус указал Мэдисон, штат Висконсин, как место жительства?»

Краус подавил стон.

«Смею заверить, Плут, повода для беспокойства нет. Тот факт, что мне это все известно, для вас плюс. Мой контакт в ОПП получил доступ к файлу с вашим делом и изъял все детали о твоем столкновении с Мирддином. Это дело более не будет расследоваться».

– И почему ты делаешь это для нас?

«Потому что у меня есть свои цели, и я убежден, что осторожность не бывает излишней. Когда я нанимаю профессионалов, то предпочитаю, чтобы эти профессионалы были лояльны. Я получу эту лояльность, дав вам то, чего вы жаждете. Каждый имеет свою цену, и целью моего изучения вас, «Странников», было выяснить, какова ваша цена».

– Вот как? Хорошо бы выслушать. Какова наша цена?

«Любые деньги, которые вам потребуются, это во-первых. Пока вы работаете на меня, я оплачиваю все, что вам понадобится. Даже если это продовольственные товары на почти что тысячу пятьсот долларов еженедельно».

– Как щедро.

«Номер два. Я отправлю вас домой».

Краус застыл. Сигарета болталась в уголке рта.

«У человека, обладающего такой силой, как я, имеются связи. Благодаря одной из них я имею доступ к человеку, который умеет открывать порталы между мирами. Нюанс в том, что у меня не будет власти, денег и иных рычагов влияния, чтобы затребовать помощи этого индивидуума, пока мои собственные цели не будут достигнуты».

– Поэтому мы должны помочь тебе, чтобы ты помог нам.

«Именно так, Плут. Что касается вашей второй проблемы, что ж, она более пугающая».

Ноэль.

– Ты сказал, что сможешь помочь.

«Я ничего не гарантирую. Я лишь могу предложить все свои ресурсы, весьма значительные, и все ресурсы, которыми я буду обладать, еще более значительные».

– Звучит довольно-таки бледно.

«Возможно. Но я обнаружил, что, когда я дискутирую или пытаюсь продать что-либо, лучше всего начать со второго по силе предложения, затем перейти к более слабым, а закончить самым сильным. Я предлагаю вам еще одну вещь».

– Какую?

Человек с той стороны телефонной линии сказал ему.

Прошла целая минута, прежде чем Краус повесил трубку.

Еще пятнадцать минут он просто сидел на крыльце. Впервые за год он не потянулся к сигаретам, когда ему выпала возможность остановиться и подумать.

Встал он, пребывая в чем-то вроде транса.

Вошел в дом.

– Краус, – сказал Люк. – Нам надо поговорить о том, что мы будем делать с Коди.

– Позже, – ответил Краус.

– Что происходит?

– Сейчас я пойду поговорю с Ноэлью.

– Она сейчас очень зла, Краус. Она выплеснется на тебя, а я не собираюсь снова этим заниматься. Я не буду, блин, охотиться на спятившие мутантные клоны. Особенно на твои.

– Это не проблема. Ей понравится то, что я ей скажу.

– Краус…

Потом, Люк, – оборвал его Краус. Он развернулся лицом к другу. – Кажется, мы получили то, что искали.

– Что?

– Путь домой. И может, даже лечение для Ноэли.

– Как? Кто?

– Один суперзлодей в Броктон-Бее. Хочет, чтобы мы работали на него какое-то время. Есть еще кое-что, но…

– Но?

Плут посмотрел Люку прямо в глаза.

– Я хочу сперва рассказать ей. Обо всем, что произошло. Я должен.

– Мы тоже заслуживаем это знать, Краус. Мы работаем над этим так же долго, как и ты. Наши надежды рождались и разбивались. Слишком много раз уже.

– Я знаю. Знаю. Просто… я расскажу вам после того, как расскажу ей. Только и всего.

Уже отворачиваясь, он мельком увидел выражение лица Люка. Глубокая печаль. Краус остановился в нерешительности.

Что говорить в такой ситуации?

– Всего пара минут, – сказал он. – Я вернусь и все объясню.

Он добрался до комнаты Ноэли и постучал.

Отвали.

– Это Краус.

Долгое молчание.

– Чего тебе?

– Хочу войти, – ответил Краус.

– Не хочешь.

– Хочу. Пожалуйста.

Еще одна долгая пауза. Краус принял это за согласие.

Когда он вошел, Ноэль не встретилась с ним взглядом. Он заметил изуродованную кровать, щепки от пружинного блока, разорванный надвое матрас. Дубовая тумбочка была разбита вдребезги, как и оба прикроватных столика. Не осталось ни единого целого предмета мебели.

Краус повернулся к Ноэли.

– Я…

– Не смотри на меня, – перебила она.

Он замолчал, потом уселся на пол спиной к останкам тумбочки, спиной к Ноэли.

– Пришел побеседовать? – спросила она. – Составить мне компанию?

– Я собирался сделать это немного позже. Там сейчас творится некоторый бардак, ну ты знаешь. Эта история с Коди.

– Никто больше не составляет мне компанию. Только ты.

– Да. Но сейчас я здесь не за этим.

– Ты хочешь узнать, что произошло у меня с Коди.

– Я знаю, что произошло у тебя с Коди. Он пытался тебя убить.

Снова долгое молчание.

– Я не могу умереть, Краус. Я пыталась. Пыталась покончить со всем этим. Избавить вас от необходимости ухаживать за мной. Но я не могу. Никак не выходит.

– Да.

– Я одна из них. Или в процессе превращения.

– Возможно.

– Всегубитель.

У Крауса холодок прошел по спине, и отнюдь не из-за низкой температуры ранней весны.

– Возможно. А может, ты больше вроде тех монстров, которые были сброшены на город.

Они могли умереть. Ты сам говорил, что убил одного из них.

– Вероятно. Но я видел, как еще один умер, тут ты права.

– И моя способность… Если я стану сильнее, если я еще больше потеряю контроль…

– Этого не будет.

– Я стану такой же ужасной, как Симург. Только по-другому. Каждый раз, как я прикасаюсь к кому-то, я исторгаю из себя их копии. Более уродливые, более сильные… более злые. И я не могу их контролировать. Что будет, если я доберусь до кого-нибудь из основных героев? Типа того Мирддина?

– Этого не будет. Послушай, Ноэль. Я только что говорил кое с кем. Возможно, у нас есть решение.

Он услышал, как она пошевелилась, и невольно дернулся.

– Ты уже так говорил, – ответила Ноэль.

– На этот раз, похоже, это попадание. Он не сказал, что, возможно, ему удастся соорудить что-нибудь, что отправит нас домой. Он сказал, что уже знает человека, который может. Человека, который ходит между мирами. И у него есть связи. Ученые, специалисты, та девушка – ее способность он не объяснил, но она знает вещи. Как Аккорд.

– Аккорд – это тот, с кем ты встречался сегодня?

– Да, я тебе о нем рассказывал, – Краус все больше возбуждался, сам того не желая. – Судя по тому, как тот тип это описал, решение уже есть, и он может его нам обеспечить.

– Краус, это… это не так просто.

– Я знаю. Я знаю, что это непросто, но он выложил еще и третье предложение. Третье, что он нам дает. Он сказал, чтобы мы воспринимали это как бонус.

– Что это?

Надежда, Ноэль.

– Не понимаю.

– На него только что стал работать один человек, который, точнее, которая может видеть будущее. И она говорит, что тебе можно помочь. Определенно. Шансы низкие, но тот тип говорит, что уверен, что сможет их максимизировать.

– Возможно, он солгал.

– Нет, послушай. Насчет Симург. Он сказал, что у нее есть уязвимость. Есть два варианта, когда она не может видеть будущее. Два способа разорвать ее круг причины-следствия.

Ноэль молчала.

– Первый способ – надо быть в целом иммунным к способностям. Как Сайон. Он иммунен к предвидению, и, как только он появляется, все предвидение можно выкинуть в окошко. Я это видел, когда он сражался с Симург. Она не могла автоматически уворачиваться от его атак, потому что либо не читала его мысли, либо не видела его атаки еще до их начала. Поэтому он несколько раз в нее попал. Я сам видел.

По-прежнему никакой реакции.

Краус возбуждался все сильнее; ему пришлось прижать ладонь к полу, чтобы она не дрожала.

– А второй способ? Существуют способности Мыслителей, которые подрывают ее возможности влиять на события. Если в бою участвует другой прорицатель, Симург автоматически его отключает, и наоборот. Тот тип сказал вот как: прорицатели оказываются перегружены, когда пытаются предугадать другого прорицателя в придачу к необходимости просчитывать все квантовые возможности и развилки. А что у него самого? Его способность отчасти путает карты прорицателям, плюс прорицатель, который на него работает, обладает способностью, которая позволит обойти способность Симург. Въезжаешь теперь? Пока мы на него работаем, мы свободны. Никаких больше причин и следствий. Никаких больше ощущений, будто мы обречены, какой бы выбор ни сделали. И вот из этой безопасности мы отправимся домой. В наш мир.

Краус развернулся. Сам того не желая, он улыбался. Ему пришлось быстро поморгать, чтобы избавиться от слез, которые скапливались в глазах, угрожая потечь по лицу.

Ноэль устроилась на обломках кровати. Пальцы ее стискивали ткань водолазки, под которой не было рубашки. Это была та же самая Ноэль, которую он всегда знал.

От пояса и выше.

Примерно от того места, где полагалось находиться тазу, она стала другой. Нагромождение тканей делало ее весьма высокой, и ей приходилось сутулиться, чтобы не ударяться головой о потолок, поэтому она лежала. Половина ее новой кожи была воспаленной, красной, сморщенной или пузырчатой. Вторая половина была гладкой, в темно-зеленых, темно-коричневых и светло-серых тонах. Спереди торчала звериная голова, наполовину бычья, наполовину собачья, размером с лошадь, от затылка до раздувающихся ноздрей. Еще одна голова прорастала рядом с первой, слева от нее. Две передних ноги, бугрящиеся мускулами, торчали по обе стороны от голов; каждая заканчивалась чем-то средним между когтем и копытом, мощным и легко пробивающим сталь.

Справа от нижней части тела отходила ладонь с пальцами, каждый толще, чем Краус целиком. Из середины ладони торчала еще одна, меньшего размера конечность. Слева-сзади была лишь мешанина щупалец; некоторые были частично покрыты экзоскелетом, некоторые – слишком длинны, и Ноэли, когда она лежала, приходилось оборачивать их вокруг гигантской головы и многочисленных конечностей либо обвивать вокруг всего туловища, иначе эта масса заполнила бы всю спальню хозяина дома, и Краусу было бы негде сесть. Несмотря на видимое отсутствие костей, щупальца обладали достаточной силой, чтобы поддерживать вес Ноэли.

Она не выделяла отходы жизнедеятельности. Она только росла либо укрепляла то, что уже выросло.

Ноэль пыталась заморить себя голодом и жаждой. Это плохо кончилось. Одной осенней ночью она впала в раж и убила сорок человек. Их ткани сыграли большую роль в создании гигантской кисти, выросшей позади Ноэли.

Другие тогда не знали, насколько плохо все обернулось. Краусу удалось оградить их от новостных репортажей, от сведений о числе жертв. Он заставлял их перемещаться от города к городу, пока суматоха не улеглась сама собой. Они знали, что погибли люди; не знали только, что их было сорок.

Было плохо. Плохо в целом – настолько, что Краус посреди ночи выбежал из дома, чтобы найти самый глухой уголок в пределах досягаемости и там рыдать, орать от отчаяния, ярости, стыда и вины, не заботясь о том, что другие могут его услышать.

Но при всем при этом, при всей испускаемой ею угрожающей ауре он смог поднять глаза и посмотреть Ноэли в лицо. В ее глазах тоже стояли слезы.

– Я поверил в то, что он говорил, – произнес Краус. – Я думаю, это может быть нашим решением. Нашим лучшим шансом.

– Ты так считаешь? Мы можем надеяться?

– Мы можем надеяться, – прошептал он настолько же себе, насколько ей.

 

***

 

Волна ударилась о кромку берега.

У Крауса все болело. Он приказал телу двигаться, но оно не послушалось. Рука скользнула по мостовой, когда он попытался подняться, опершись о землю. Трещины в мостовой заполнял песок, лишая Крауса нормального сцепления.

Тогда Краус перевернулся на спину, затем сел. Встал, пошатываясь.

Первой, кого он увидел, была Джесс. В своей инвалидной коляске, на краю травяной полосы, сбегающей к берегу. Она смотрела на океан.

– Дже-… – начал было Краус, но ему пришлось втянуть в легкие больше воздуха, чтобы продолжить. – Джесс! – прокричал он.

Она не пошевелилась.

Солнечная Балерина лежала рядом с ним. Краус поднял ее маску и убедился, что она дышит. Просто без сознания.

Он обежал взглядом площадку. Ни души. Ни одного солдата. Ни одного парачеловека.

Его взгляд уткнулся в скопление чаек.

Краус едва не упал, пока добирался туда. От его взгляда не укрылись следы инвалидной коляски Джесс. Она уже была здесь. Она видела.

Чайки при его приближении разлетелись. Он увидел оставшееся там белое перо и растоптал его, как топтал свои окурки.

Птицы собирались вокруг отметины. Вокруг кляксы. Лучшего слова не подберешь.

Это была кровь. Слишком много крови, чтобы тот, кому она принадлежала, мог остаться в живых. В сторону одного из краев площадки шли следы волочения. Солдаты забрали тело, а чайки позаботились о большей части крови. Остались лишь осколки черепа и маленькие жировые комочки – возможно, кусочки мозга. Похоже, пуля прошла навылет, разнеся черепную коробку.

Краус не сомневался в том, кто здесь погиб. Он помнил сцену на тот момент, когда его вырубили, помнил, где кто стоял.

Еще одна волна накатила на берег. Краус услышал рассерженные крики чаек, желающих добраться до лакомых кусочков, валяющихся на земле перед ним.

Краус очень долго стоял и смотрел на кляксу.

 

Предыдущая          Следующая

Leave a Reply

ГЛАВНАЯ | Гарри Поттер | Звездный герб | Звездный флаг | Волчица и пряности | Пустая шкатулка и нулевая Мария | Sword Art Online | Ускоренный мир | Another | Связь сердец | Червь | НАВЕРХ