ИМАГО 21.5
К тому времени, когда мы закончили, дождь перешел в легкую морось.
Мое платье лежало на полу, слегка неопрятное, после того как я смела им с пола большую часть песка, штукатурки и опилок на том пятачке, где мы затем легли. Я встряхнула его, потом призвала рой, позволив букашкам вскарабкаться по мне и почистить кожу по всему телу. По шее с боков и сзади они добрались до моих волос и всей массой прошли сквозь них, телами и мандибулами приводя в порядок прическу. Другие букашки спустились по рукам, переползли на платье и проделали примерно то же самое с тканью.
Я почти закончила, когда осознала, что Брайан смотрит на меня во все глаза.
Я приподняла бровь, и он чуть улыбнулся, после чего покачал головой и переключил внимание на свой костюм.
Я натянула платье на голову и воспользовалась этим шансом, чтобы посмотреть на Брайана. Он успел надеть только легинсы от костюма и сейчас вдевал руку в рукав; голая грудь виднелась за V-образным вырезом расстегнутого трико. Текуче перекатывающиеся мускулы под кожей, все линии его тела… Я ощутила боль, и вовсе не от разбитого сердца. Боль потери на каком-то глубинном уровне.
Я хотела его, черт бы меня побрал. Хотела пропитать им каждое чувство. Его зрительный образ, вкус его пота, когда я целовала его кожу, его запах, его басистый голос, все тихие звуки, которые он издавал. Ощущение от него, теплота, то, как каждая его частица была крепкой, но не неподатливой.
Но нет, ничего из этого не выйдет. Ничего долговременного не получится, а если цепляться за эту надежду, то станет только хуже.
Несколько минут мы не говорили ничего. Мне не хотелось портить молчание словами, которые непременно получились бы неуклюжими или беспомощными, я не могла придумать, что сказать осмысленного, но если бы я так и ушла, то ощущение было бы, будто мне стыдно или я несчастна, и так уходить я не хотела.
Пока Брайан все еще натягивал верх костюма, я подошла к нему, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Брайан ничего не сказал, пока я собирала пакеты, бумажный том, папку и буклет Цитрин. Я спустилась по лестнице на улицу, перебираясь со ступеньки на ступеньку почти бегом.
На этот раз по пути к верхнему краю делового района никаких присвистываний не было. Многие строители ушли в помещения, когда дождь лил сильнее, а те, кто оставались снаружи, пока что уделяли больше внимания работе, чем мокрому, шумному, покалеченному миру за пределами стройплощадки.
Мелкая морось раздражала. Не столько влага, не столько то, что это грозило привлечь ко мне лишнее внимание. В первую очередь раздражало то, что моросило как раз достаточно сильно, чтобы я чувствовала себя неуютно, но при этом я бы выглядела глупо, раскрыв зонтик.
В общей картине мира – просто ерунда. Я на ходу размялась, подняв одну руку над головой, а второй обхватив ее и потянув. Приятное ощущение.
Вот уже какое-то время мне было трудно разобраться в охватывающих меня эмоциях. Но сейчас мои чувства были кристально ясны. Потеря. Разочарование. Облегчение.
С учетом всего этого – странно, что, садясь в автобус, идущий к моей территории, я ощущала прилив сил. Мне пришлось снять шляпу, чтобы не задевать других пассажиров, и я почувствовала, что выделяюсь: мокрые кончики волос, шляпы нет, легкий туристоподобный облик стал слегка неряшливым.
Я направилась к пустым сиденьям в хвосте автобуса и невольно заметила, как какой-то тип лет тридцати с чем-то на вид, мимо которого я проходила, рассматривает мое лицо. С ним было еще двое или трое приятелей, все загорелые и одетые, как строители, мимо которых я недавно проходила. Работяги. Пройдя мимо этого парня, я направила к нему несколько комаров. По одному на каждый локоть и колено, чтобы иметь представление, куда он движется и что он делает.
Именно благодаря букашкам я получила общее преставление о его действиях: он потянул за руку одного из своих друзей, потом придвинулся к нему и сказал что-то, что я не услышала.
Черт. Не проблема, какая возникла бы, если бы кто-нибудь засек меня по пути от моей территории (тогда герои могли бы сорвать встречу с Цитрин), но все равно неудобно.
Я села в заднем углу и поставила пакеты рядом. Они были загружены агрессивными букашками, рядом со мной была рукоять аварийного выхода из автобуса, и в случае, если все станет реально плохо, оружие тоже находилось под рукой.
Четверо мужчин подошли ко мне. Я смотрела в окно, изображая полное равнодушие.
Они сели рядом со мной, все крепко сложенные, высокие, барьер между мной и остальными пассажирами автобуса. Тот, который меня заметил, кинул взгляд на меня. Я встретилась с ним глазами; он коротко кивнул и затем старательно меня игнорировал.
Я не вполне понимала, что чувствовать по этому поводу. Я была признательна за идею, если предполагать, что это ради моего блага. Дело было в том, что я девушка, которая нуждается в защите? Или меня больше грызло то, что мне, скорее всего, нужен был душ, а эти люди сидели близковато ко мне?
Возможно, не повредит получить водительские права, подумала я. И обзавестись машиной.
Я чуть улыбнулась при мысли приобрести «Фольксваген Жук». Это было бы глупо, непрактично и слишком очевидно. Микроавтобус был бы лучше во всех отношениях.
В принципе, я запросто могла бы купить несколько машин. «Жук», микроавтобус, катер… даже вертолет, если предполагать, что Атлант долго не протянет.
Нет. Я оторвалась от реальности. Но мысль все равно забавная.
Все выходили из автобуса на конечной, там, где раньше был паром. Мой самопровозглашенный эскорт вышел в числе последних, не уделив мне ни взгляда, ну а я вошла на свою территорию самой последней.
Я углублялась в территорию; шляпа оставалась в пакете, куда я ее сунула, легкий дождик мочил мне волосы и покрывал капельками кожу. Мой эскорт направился к одной из строек, но теперь, когда я была у себя дома, люди узнавали меня, и их узнавание помогало замечать меня другим. Группы людей отходили с моей дороги из уважения, страха или того и другого вместе.
Спешить было некуда. Я пошла кружным путем, присматривая за всем через букашек и удостоверяясь, что все идет как положено. Крысы все еще представляли некоторую проблему – очень уж они расплодились после нападения Левиафана, – и я занялась их поиском и истреблением.
Комары размножились ранней весной, благо повсюду было мелководье, куда они могли откладывать яйца. Этот вид букашек я хотела держать подальше от людей и потому постаралась убрать их из всех жилых мест. Они были основным «мясом» моих роев, одним из немногих видов, которыми я могла пожертвовать или израсходовать целиком, не особо нарушая этим местную экологию.
Я хотела, чтобы Броктон-Бей был стабилен, чтобы все было в порядке. Это относилось не только к людям.
Я вошла в район, где когда-то ущерб был тяжелее всего и где сейчас строительство уже в основном завершилось. Здесь все уже соответствовало высоким стандартам. Дороги оставались широкими – следствие того, что прежде этот район был ориентирован в основном на промышленность, движение больших судов и грузовиков, и это осталось без изменений. Даже переулки, ясно отмеченные новенькими знаками «Одностороннее движение», как правило, были достаточно широки, чтобы грузовики и легковушки могли проезжать там парами. Но на месте заброшенных складов и заводов располагались изящные, опрятные и аккуратные дома с облицовкой белого и других светлых цветов. Я слышала, их называют «прибрежные цвета». Цвета более теплые, более манящие, очень сочетающиеся с идущим строительством деревянных пешеходных дорожек вдоль пляжей, тщательной очисткой самих пляжей и всего залива. Вода сейчас была серой из-за хмурого неба над головой, но могла быть и ярко-небесно-синей.
Люди уже официально вселялись в этот район, а ведь когда-то от этой части Броктон-Бея старались держаться подальше. Семейные пары, рабочие, люди с детьми.
Я с недовольством обнаружила грубую попытку изобразить мое «лого» на фасаде одного из симпатичных новых домов – узкого светло-синего многоквартирника. Я требовала, чтобы люди не особо увлекались граффити, и велела тем, кто на меня работал, передавать остальным, чтобы те не повторяли эту метку где попало во избежание хаоса. Моя эмблема, жук с распростертыми крыльями, красовалась на стенах и уличных знаках, в основном на зданиях, пока что не получивших должного внимания. И все равно грубые копии попадались то тут, то там. Мне надо будет назначить кого-нибудь присматривать за этим делом и распространять информацию.
Люди по-прежнему смотрели на меня, поедали глазами, пока я шла через этот район. Притянутые мной комары садились на меня, оставляя мало сомнений, кто я такая. Прятаться не было нужды. Вскоре я приму и другие меры.
Мой окольный путь привел меня к импровизированному мемориалу. Кольцом стоял забор из проволочной сетки, а вокруг него – цветы и тому подобное. В центре кольца из земли торчало нечто овальное. Здесь мы сражались с Левиафаном. Взорвалась граната с времеискажающим эффектом, и в ее пузырь угодили три героя. В том числе один из местных, Неустрашимый.
Центр пузыря был таким же непроницаемым, как результат применения способности Хроноблокера; по краям эффект был более зыбким. Пыль и влага застревали в этой сфере, заслоняя собой ее содержимое и двигаясь с улиточьей скоростью. В одном месте виднелся отпечаток ладони – кто-то попытался притронуться к пузырю, смахнуть пыль и влагу, и в результате лишился части кожи. В других местах менее уважительно настроенные люди бросали в сферу разные предметы. Монетки, палочки. Это прекратилось, когда другие прибрались вокруг пузыря и рядом начали появляться цветы.
Ходили разговоры о том, чтобы усыпать это все цветочными лепестками, чтобы оно не выглядело как серо-коричневое яйцо с тонким орнаментом, но другие желали оставить как есть и только закрыть навесом или силовым полем, чтобы туда не попадали дождь и пыль и чтобы пришедшие сюда люди могли видеть трех героев такими, какими они были, когда это их застигло, брошенными в воздух, в тот самый момент, когда они, по сути, отдали свои жизни ради города и всего мира.
Вокруг этого мемориала стояли постройки. Разрушения в битве с Левиафаном были слишком велики, чтобы оставлять здешние дома, и я выдвинула особые требования к архитекторам нового строительства. Форма домов была такой, чтобы вокруг пузыря образовалось нечто вроде площади. Город решит, что делать с самим пузырем, ну а я сделала что могла с его окружением.
Я сунула руку в один из пакетов и достала небольшой букетик. Положила его у самой ограды, где он присоединился к множеству других знаков уважения: писем, цветов, одной экшен-фигурки, постера с изображением Неустрашимого, на котором было что-то неразборчиво накарябано.
Город выздоравливал, но шрамы еще оставались. Одни – маленькие, как вот этот. Другие крупнее, вроде того места в деловом районе, которое и называлось сейчас «Шрам», или созданного Левиафаном озера; они еще долго будут маячить в сознании живущих здесь людей. Вокруг «Шрама» возвели низкую зигзагообразную постройку без окон. Озеро, скорее всего, останется нетронутым, пока город не найдет, как его использовать. Ни о том, ни о другом думать было не особенно приятно – как о том, что случилось, так и о том, что может случиться в будущем.
Мне оставалось лишь надеяться, что в другим областях нам повезет больше, что мы отделаемся шрамами и неприятными напоминаниями.
Я была на полпути к своему логову, когда засекла посторонних. Вмиг мои нервы натянулись как струны, букашки двинулись из окрестностей, чтобы как можно незаметнее проверить чужаков.
Я вспомнила нападение Левиафана, визиты Манекена и Жгуньи.
Но на этот раз здесь были герои.
Я позволила себе чуточку расслабиться, подождала, когда стала настолько спокойной, насколько вообще могла. Потом приблизилась.
Париан сидела на лавке под козырьком крыши, Мисс Милиция с бутылкой воды в руке стояла, прислонившись к стене, в нескольких шагах правее нее, Флешетта чуть в стороне рассматривала недостроенный дом. Мои люди держались поодаль, настороженно наблюдая за героями. Они не понимали, намечается ли конфронтация или же им следует продолжать работать, поэтому и не уходили, и не работали толком.
Другие смотрели на меня, замечали меня. Мисс Милиция, похоже, обратила внимание на эту реакцию толпы еще до того, как я очутилась в ее поле зрения. Она выпрямилась, и в руке ее появилась винтовка.
Флешетта краем глаза уловила движение героини и повернулась в мою сторону, держа арбалет.
Обе не стали наводить оружие на меня. Хороший знак.
– Вы на моей территории, – произнесла я, как только оказалась в пределах слышимости.
– Похоже, – ровным голосом ответила Флешетта, – мы в этом городе вообще никуда не можем пойти, чтобы не оказаться на чьей-то территории.
Мисс Милиция стрельнула в нее предупреждающим взглядом.
– Париан нас пригласила, – сказала она.
Я покосилась на Париан, по-прежнему сидящую на том же месте с матерчатой куклой на коленях.
– Я предпочла бы, чтобы она сперва спросила меня, но – ладно.
– Мы хотели поговорить, – сказала Мисс Милиция.
– Угу, – кивнула я. – Потому что ведь в последние несколько дней это получилось просто отменно, не так ли? Или ты пропустила новости? ОПП меня засветил.
– Я в курсе, – ответила Мисс Милиция. – Я присутствовала, когда принималось то решение. Выступила против, но это не помогло.
– К сведению… – произнесла я; в то же время букашки выползали из-под платья, продвигались по рукам и ногам, вверх по шее и вокруг лица. Костюма на мне не было, но моей броней могло стать устрашение. – Ваше пребывание здесь очень кратковременное. Я могу попросить вас удалиться в любой момент. Вам выбирать, произойдет это мирно или мне придется вас выгнать.
Флешетта напряглась.
– Мы не ищем драки, – заверила Мисс Милиция.
– Это хорошо, – сказала я, оглядываясь по сторонам. Дождь все еще стучал по мостовой, улица была мокрой – не затопленной, но ставить туда пакеты все равно было бы плохо. Я подошла к дому и поставила пакеты на сухое место под козырьком крыши. Затем скрестила рука. – Отдайте мне свое оружие.
– Передавать мое нет смысла, – ответила Мисс Милиция. – Я могу призвать его обратно, превратить во что-нибудь другое и выстрелить в тебя, прежде чем ты успеешь среагировать.
– Ничего, – сказала я ей. – Это символический жест. Пожалуйста, отдайте мне свое оружие.
Она пристально, изучающе посмотрела на меня. Потом перевела взгляд на ружье. Оно мигнуло и превратилось в охотничий нож. Героиня подкинула его в воздух, поймала за клинок, потом подошла и протянула нож рукоятью ко мне.
Я взяла оружие, и – готова поклясться, оно среагировало, завибрировав.
– Он живой.
– Да, – кивнула Мисс Милиция. – Это часть меня.
Часть ее, в смысле… как часть ее сознания? Или это ее пассажир?
Я чувствовала, что мне следует в ответ на это сказать что-то еще, но решила сосредоточиться на более насущных делах. За нами наблюдали люди.
– Флешетта. Твой арбалет.
Она выглядела куда несговорчивее, чем Мисс Милиция. Кинула взгляд на свое руководство, то ответило кивком.
Флешетта положила арбалет на землю на полпути между нами, затем попятилась.
Я готова была поспорить, что у нее есть еще оружие, но изымать его – плюсы не стоили бы затраченных усилий.
– Ты моя должница, – сказала Флешетта, повернувшись к Париан. Та не ответила, лишь молча смотрела в землю.
– Она твоя должница? – переспросила я.
– Я была дома. Я вернулась, потому что она попросила, и, скорее всего, это время вычтется из моих выходных. И тебя даже не было тут, когда мы пришли. Мы прождали двадцать минут.
– Я была бы, если бы меня предупредили заранее, – сказала я.
– Не хочу, чтобы в мой выходной произошла какая-нибудь гадость, – пояснила Флешетта. – Это все, что я хотела сказать. Так что я не особо в восторге от того, что происходит.
– Ты занималась шопингом? – поинтересовалась Мисс Милиция, словно пытаясь сменить тему или отвлечь меня от Флешетты. Я посмотрела на нее – ее брови были приподняты слегка удивленно.
– Я больше не могу заниматься шопингом, – ответила я. – Не хочу показаться агрессивной, но напоминать мне об этом совершенно ничему не поможет.
– Ты расстроена, – сказала Мисс Милиция. И, прежде чем я успела огрызнуться в ответ, добавила: – И имеешь для этого все основания.
Я на миг зажмурилась.
– Что вам здесь нужно? – спросила я почти раздраженно.
– Из портала пришли первые доклады, и они многообещающие.
Я кивнула.
– Пресная вода, древесина. Геологические изыскания предполагают, что есть полезные ископаемые, и все это находится недалеко от портала. Растительные, животные и насекомые формы жизни, похоже, развивались примерно параллельно с нашими. По всему миру найдено несколько свидетельств ранее существовавшей человеческой цивилизации, но сейчас обнаружить человеческую жизнь мы не смогли. Точка ветвления, похоже, была около пяти тысяч лет назад. Несколько команд анализируют бывшие поселения, пытаясь определить причину вымирания. Скоро у нас будут их доклады, и мы рассчитываем сделать общемировое объявление максимум через несколько дней.
– Приятно знать, – сказала я. Не стала упоминать, что у Ябеды там свои команды. Если бы она не сидела сейчас с жуткой мигренью, думаю, уже проинформировала бы меня о деталях.
– Даже если окажется, что в том мире эпидемия, или какой-то паразит, или иной враждебный агент, одна только ценность ресурсов на той стороне сделает портал настоящим сокровищем. Полагаю, вполне можно утверждать, что Броктон-Бей станет очень богатым городом, и это начнется с того момента, как выйдут новости.
Я медленно кивнула.
– Похоже, ты не удивлена.
– Чего-то подобного я ожидала, – сказала я. – Думаю, это означает, что ты хочешь поговорить со злодеями, которые сейчас правят криминальной стороной этого перспективного города.
– Дракон и Бунтарь прибыли в Броктон-Бей, рассчитывая привести в действие план по заключению перемирия между твоей и нашими группами. Подозреваю, что у Дракон уже были предположения касательно нового мира и всего того, что он за собой повлечет.
– Однако на полпути все пошло вкривь и вкось, – произнесла я.
– Да. И в то же время всплыли некоторые факты, верифицирующие ряд твоих утверждений.
Я кинула взгляд на Флешетту. Именно ей я дала инструкции, позволяющие найти ту повязку. Было еще дело, связанное с участием ведущих героев Протектората в бесчинствах «Котла». Но я не была уверена, что Флешетта в курсе насчет этого.
– Ты проверила повязку? – спросила я у Флешетты.
Ответила мне Мисс Милиция:
– Меня проинформировали о том, что материалы предположительно Механикова производства были распространены и исследованы, возможно, нелегально. Это Флешетта изучала устройство. Мы вместе связались с Бунтарем и получили ответы, которые искали, гораздо более прямым путем.
– Он был твоим другом.
– Коллегой и другом, да. Мы были очень хороши в разных аспектах. Он сказал мне, что сожалеет, что не смог принять участие в этой встрече. Он… в настоящее время занят. Мы с Флешеттой и Бунтарем много и долго обсуждали ситуацию, но это ни к чему конкретному не привело. Только стало ясно, что положение дел становится все хуже, и легкого решения нет. Но тут Париан связалась с Флешеттой насчет встречи.
– Со мной, – уточнила я.
– С тобой.
Я кинула взгляд на Париан. Та не двигалась – по-прежнему сидела, не глядя в нашу сторону.
– Окей, – сказала я. – Давайте поговорим.
– Хорошо. Позволь начать с извинения. Мне жаль, что все произошло так, как произошло. Я не согласна с методом разрешения того инцидента.
«Тот инцидент». История в школе.
– Мы изучили историю твоей школьной жизни, подозрения в травле…
– Стой, – сказала я.
Она смолкла.
– Если ты собираешься что-то сказать по этой теме, не надо играть в слова. Ты знаешь, кем была Теневая Охотница под маской. Скорее всего, ты имеешь представление о том, что она творила. Не смягчай углы словами вроде «подозрений».
Флешетта пристально смотрела на меня.
– Беру «подозрения» назад. Травля, издевательства, которым ты подвергалась. Мне не нравится, что это произошло. Мне не нравится, что мы были в этом замешаны. Это ставит на место немало кусочков мозаики, помогает мне понять, что произошло после того, как ты раскрыла секретную личность Теневой Охотницы. Бунтарь тоже это знает. Я понимаю, что это даже могло подтолкнуть тебя выбрать другой путь со своими новоприобретенными способностями.
– Я получила способности из-за нее, – сказала я.
Мисс Милиция ничего не ответила.
– Начало января, непосредственно перед тем, как я угодила в больницу. Можешь разузнать, что там было.
– Мне жаль, – произнесла Мисс Милиция. – Я предполагала, что твой триггер был вызван смертью матери.
– Вот понимаешь, – сказала я ей. – Одна из вещей в вас, героях, которые меня реально бесят. Вы все время говорите, что «вам жаль». О, вам жаль, что ваши главные шишки похищали людей и превращали их в монстров. Вам жаль, что некоторые из ваших покупали себе способности. Вам жаль, что ваши боссы перешли черту, попытавшись скинуть бомбы на нашу команду после того, как мы проделали черновую работу против «Ордена кровавой девятки». Вам жаль, что вы настолько из кожи вон лезли, чтобы реабилитировать социопатку из вашей группы, что позволили ей уйти безнаказанной после издевательств над посторонним человеком. Но вы не меняетесь. Вы ничего не делаете с этим.
В моем голосе было столько яда, что Флешетта уставилась на свой арбалет, лежащий на земле под дождем. Одна ее рука приподнялась в воздухе, словно готовясь нырнуть в сумочку на боку. Потом Флешетта стала оглядывать толпу вокруг нас, и я не могла понять: это потому, что она беспокоилась, как они отреагируют, если она атакует меня, или она просто удостоверяется, что они достаточно далеко и ничего не слышат.
– Поэтому мы и здесь, – спокойно ответила Мисс Милиция.
– Поэтому мы и здесь, – повторила я ее слова. – Да. Хорошо сказано. Все то, что я только что упомянула, это часть причин, почему я здесь. Я бы сказала, что вам стоит винить лишь себя за то, что вам приходится иметь дело со мной, но готова признать, что большая часть вины за принятые мной решения лежит на мне. Вы же… полагаю, вы лишь подмазали колеса.
– Мы хотели бы изменить эту динамику. Бунтарь, Дракон, я сама…
– Вы хотите ее изменить, но по-прежнему работаете на них. На Протекторат, – сказала я.
– Мы должны.
Я нахмурилась, потом заставила себя расслабиться.
– Дракон сказала то же самое. Ябеда объяснила мне причину. Вы думаете, что Протекторат нам нужен.
– Так и есть. И если все, у кого хватает совести, чтобы сожалеть о тех событиях, уйдут, вряд ли кто-либо будет доволен тем, что останется.
– Есть и другой путь, – возразила я. – Признать, что система сломана, признать, что ее необходимо изменить, и сделать что-нибудь в этом направлении. Признать, что то, что сделал Тэгг, в корне плохо, и действовать, исходя из этого.
– Это опасный путь. Положение дел очень хрупкое. Если в следующий раз мы будем противостоять Бегемоту, шанс на успех всего восемнадцать процентов. Если Симург, то двадцать девять процентов, но… с гораздо худшими последствиями. Без Протектората шансы падают еще сильнее, а урон становится больше.
Дина. Эти числа они могли получить только от Дины.
– Вы боитесь раскачивать лодку, когда тонет корабль, – произнесла я.
– Что-то вроде этого.
Я вздохнула.
– Но… – начала было Мисс Милиция, потом поколебалась, но все-таки продолжила: – В свете информации, открывшейся в последний месяц, держа в уме недавние события и, возможно, потому что сейчас мы лучше представляем, кто такая ты, Тейлор Хиберт, думаю, сейчас мы, возможно, более открыты к дискуссии, чем прежде.
– Кто такие «мы»?
– Протекторат, Защитники.
– А ОПП?
Мисс Милиция покачала головой.
Без участия ОПП этого окажется недостаточно. Я хотела донести кое-какие аргументы, высказать кое-что, однако не могла это выразить словами, не могла даже толком сформулировать мысль в голове.
– А ты что об этом думаешь? – спросила я у Флешетты, чтобы выиграть время на размышления, а может, чтобы поймать полусформированную мысль.
– Это меня напрямую не касается, – ответила Флешетта, отведя глаза. – Я все еще пытаюсь решить, доверять тебе или нет.
– Если это тебя напрямую не касается, какое это имеет значение?
– Потому что я вернулась домой и повидалась с родными, и они сказали, что я стала другой, более сердитой. И они были правы. Потому что я слышу обо всем, что происходит, обо всех этих выплывающих секретах, и я не могу даже просто смотреть на товарищей по команде без мысли о том, нет ли в них чего-то бесчестного. Потому что Париан была единственной, что я нашла хорошего в этом городе, а ты ее рекрутировала.
Париан подняла голову.
– Этот костюм – он как пощечина. Как будто было недостаточно очевидно, что ты ее развратила. Тебе надо было отобрать ее веселость? Ее радость?
– Эй, – вмешалась Париан, вставая. – Это было мое решение.
– Она следовала совету, который я дала, – сказала я. – Она хотела противостоять людям, пытающимся атаковать ее территорию, и она хотела делать это без нашей помощи. Иметь чуточку более угрожающий вид совсем не помешает.
– Ты…
– Флешетта, – оборвала ее Мисс Милиция.
Та сразу как-то обмякла, из нее вышел весь запал.
– Я больше ничего не понимаю, – сказала она. – Не знаю, куда иду. Все было так четко расписано: карьера в Защитниках, потом карьера в Протекторате. А теперь я даже не уверена, что будущее вообще наступит… и не уверена, что случится, если все-таки наступит.
– Думаю, в этом отношении мы с тобой очень похожи, – тихо произнесла я.
Она посмотрела на меня, сжав губы в гневе, и тут же отвела глаза, не в силах поспорить, как бы ей ни хотелось.
– Мне кажется… – сказала я. – Мне кажется, все сводится к тому, что ты сама должна решить, чего ты хочешь. За что ты готова сражаться, за что ты готова чем-то жертвовать.
Взгляд Флешетты метнулся к Париан, затем уткнулся в землю.
Вот оно что.
– Я… одна, – выдавила Флешетта. – Я никогда не была одна, не научилась справляться с одиночеством. Последние несколько дней, что я была здесь, я больше всего хотела вернуться домой. А когда я наконец-то вернулась… я почувствовала такую отстраненность от всех вокруг, как никогда прежде. Это было совсем не то, чего я хотела, не то, что мне было нужно. Я не могу доверять своей команде, не могу говорить с родными, ничем не могу поделиться с друзьями. Когда я это говорю, кажусь себе просто глупой. Слабой.
– Я прекрасно осознаю, что не особый авторитет для тебя, так что, может, то, что я говорю, для тебя мало что значит, но я от этих твоих слов не стала думать о тебе хуже. Перспектива остаться в полном одиночестве пугает. Так жить труднее, а жизнь и без этого достаточно трудна.
Мисс Милиция смотрела на меня во все глаза. Я встретила ее взгляд.
– Интересно с тобой беседовать, – сказала она. – Позволяет лучше понять девушку за маской. А чего хочешь ты, Тейлор?
– Я не Тейлор, – покачала головой я. – В костюме или без, я Рой, пока не решу взять другое имя.
– Значит, Рой.
– Компромисс, – ответила я. – Дай мне компромисс.
– Я могу попытаться.
– Ты можешь, Защитники могут, но ОПП на это не пойдет. Ты сама сказала.
– Они загружены множеством других дел.
– Но, пока они не начнут работать с нами, они останутся слоном в посудной лавке, – сказала я. – Будут носиться повсюду и наносить хрупкому положению дел катастрофический урон. Тэгг сказал, что это война…
Я увидела, что на лице Мисс Милиции мелькнула гримаса.
– …А на таких людей доводы разума не действуют, – продолжила я. – На таких, которые жаждут конфликта и готовы драться до тех пор, пока кто-нибудь не окажется избит настолько, что не сможет сопротивляться.
– Да, – кивнула Мисс Милиция. Тон ее голоса чуть изменился. – Не действуют. Мне доводилось слышать от него нечто подобное. Одна из причин, почему я здесь.
– Значит, ты согласна. Он не может возглавлять ОПП, если мы собираемся достичь какого-либо консенсуса.
– Я могу поговорить кое с кем, но не думаю, что сумею что-то изменить. Сама структура ОПП выстроена вокруг идеи, что люди без способностей принимают решения, а Плащи их выполняют.
– Мы оба знаем, что это не выбито в граните, – возразила я. Покосилась на Флешетту. В курсе ли она насчет Александрии?
– Извини, – сказала Мисс Милиция. – Это не в моей власти.
– Зато в моей, – ответила я. – Я так думаю. Надеюсь.
Героиня нахмурила брови.
– О чем ты думаешь? Больше насилия? Ты не сможешь выкрутить Тэггу руки, чтобы получить от него то, чего ты хочешь.
– Я все еще не вполне уверена, – ответила я. – Но думаю, что смогу выкрутить ему руки. И это будет проще, если ты готова к компромиссу. Мне нужна твоя помощь, чтобы это заработало.
– Какого рода помощь?
– Поддержка плюс пассивное сопротивление. Ничего такого, что ударит по ОПП в целом. Ничего такого, что ударит по результату боя с Всегубителем.
– Окей, – кивнула она. – А конкретно?
– Для начала – мы разбираемся с каждой ситуацией так, как вы разбирались с АПП в апреле. Разделываемся с угрозами совместными командами. Только на этот раз мы будем коммуницировать больше. Сейчас проблема – «Зубы», но появятся и другие, как только распространится информация о портале.
– Нет проблем. ОПП, вероятно, в этом не с нами, но мы сможем коммуницировать по другим каналам.
– Вы снимаете с прицела и «Темных лошадок», и «Посланников». Мы не сможем сделать ничего конструктивного, если вы будете за нами гоняться.
– ОПП будет и дальше приказывать нам атаковать вас.
– И ладно, – ответила я. – Именно в этом случае от вас потребуется пассивное сопротивление. Вы возвращаетесь к своим боссам и сообщаете, что атака на «Темных лошадок» не удалась. Сука сбежала, Мрак применил свою тьму, наверняка Ябеда передала информацию. Мы делаем все возможное, чтобы не давать вам поводов атаковать нас, а вы не атакуете, когда ваши боссы вам приказывают.
Мисс Милиция снова нахмурилась.
– Это, по сути, дает вам амнистию за все прошлые грехи.
– Да. Но это гарантирует, что мы все будем в форме, когда начнется следующая битва со Всегубителем.
– Аккорд остается проблемой.
– Мы его займем делами, оставим на заднем плане. У Ябеды есть представление о его мотивах. Мы сможем занять его, при этом не давая напрямую участвовать в событиях.
– Наша пассивность будет зависеть от его.
– Договорились, – кивнула я.
– И вы не должны и дальше давить так, как давили до сих пор. Степень агрессивности, которую вы продемонстрировали своими атаками на головной офис ОПП и на Валефора, испытывает наше терпение.
– Стало быть, они заметили, да? Глаза Валефора.
– Именно такого рода действия провоцирует ОПП на реакцию.
Я кивнула.
– На это и рассчитывалось, слегка. Это было послание Тэггу в той же степени, что и избавление от Валефора.
– Подобные вещи не заставят его отказаться от своей позиции или отступить.
– Думаю, заставят, – ответила я. – Но это лишь один аспект более масштабного плана.
Она опять нахмурилась. Я, правда, не видела нижнюю половину ее лица, но по глазам было заметно.
– Еще день или два, – добавила я. – Потом я остановлюсь. Посвящу тебя в детали, как только они у меня будут.
Нахмуренное выражение лица Мисс Милиции сохранилось.
– Флешетта, – обратилась я к девушке.
– Да?
– Тебя это устраивает? Если мы объявим перемирие, местные герои смогут свободно помогать Париан. Подозреваю, она будет согласна принять их помощь там, где менее охотно принимает нашу.
– Да, буду, – подтвердила Париан.
– Это ведь облегчит ваши отношения?
– Я не местная, – голос Флешетты опустился до шепота.
– Но можешь стать местной, – сказала я ей. – Или можешь навещать. Я немногое могу сделать, но, может, сумею помочь тебе вернуть свою подругу.
– Нам здесь пригодится любая возможная помощь, – обратилась к ней Мисс Милиция. – Если ты захочешь вступить в Защитники на постоянной основе, я смогла бы что-нибудь устроить.
– М-мне надо подумать, – сказала Флешетта. – Мне ведь тогда придется оставить семью. Или перевезти ее сюда, как получится.
– Значит, этот вопрос решабелен, – подытожила я.
– Меня все еще беспокоит твой продолжающийся поток разрушения, – сказала мне Мисс Милиция. – Если твоя вендетта против Тэгга примет еще более уродливые формы, вся идея не удержится.
Я надеялась, что разговор с Флешеттой отвлечет Мисс Милицию достаточно, чтобы она не возвращалась к этой теме.
– Дай мне кредит доверия, – попросила я. – Пожалуйста.
Морщинки вокруг ее глаз стали глубже – она снова нахмурилась.
– Только на этот раз. Это все, что я у вас просила с самого начала. Поверьте: у меня есть причины поступать так, как поступаю. Мне нужно всего лишь, чтобы вы изредка смотрели сквозь пальцы и поддерживали меня, когда ситуация будет этого требовать. Я буду вам объяснять, когда смогу, и я совершу прыжок веры и положусь на то, что в остальных случаях вы будете знать, что делать.
– Окей, – уступила Мисс Милиция.
Секунду после этого все молчали.
– Я бы протянула руку для рукопожатия, – сказала я ей, – но мы обе вряд ли хотим, чтобы что-то настолько откровенное попало на мобильное видео. Как минимум пока что это перемирие остается неофициальным.
Мисс Милиция коротко кивнула. Я протянула ей ее нож, и он растворился, обратившись в сгусток черно-зеленой энергии. Сгусток скользнул в руку Мисс Милиции и материализовался в виде пистолета. Она убрала пистолет в кобуру.
Вдвоем с Флешеттой она направилась к границе моей территории. За их уходом наблюдала сотня пар глаз. Возможно, я смогу передать всем, чтобы они держали по этому поводу язык за зубами.
– Спасибо, – прошептала Париан.
Я кинула взгляд на нее.
– За то, что ты сказала Флешетте. И как ты это сказала.
– Я тебя уважаю больше, чем ты, скорее всего, думаешь, – сказала я ей. – Надеюсь, это сработает.
– Думаю, сработает.
Я проводила взглядом уходящих героев.
– Пойду приму душ, – произнесла я затем, глядя на морось из своего укрытия под козырьком крыши. Пожала плечами и двинулась к своему логову. – Может, это и избыточно, но, полагаю, душ – наименьшее из излишеств, положенных мне как богатой, известной на всю страну суперзлодейке. Поговорю с тобой позже. Если получишь весточку от Флешетты, дай знать.
– Извини, – сказала она мне в спину.
Я обернулась и посмотрела на нее вопросительно.
– Я могла организовать это лучше, – пояснила она. – Не вываливать на тебя так внезапно.
– Нет, – покачала головой я. – Это было необходимо. Можешь на этот счет не беспокоиться.
Однако свои истинные мысли я вслух не высказала. Разговор с героями должен был состояться. Мне повезло, что при нем присутствовали Париан и Флешетта. Но была и обратная сторона медали: мне придется действовать прежде, чем кто-нибудь из больших шишек поймет, что у нас перемирие, и разорвет его, и прежде, чем Мисс Милиция передумает. Мне придется действовать прежде, чем я сама начну сомневаться.
А это будет труднее, чем кажется, потому что я еще даже не знаю, есть ли способ выполнить задуманное, не оттолкнув от себя вообще всех, кто имеет значение.
Париан, сама того не зная, пришпорила мой план. За это я ее ненавидела, самую малость. Это чувство, хоть и крохотное, было достаточно отчетливым.