ГУЛ 23.5
Ждать было хуже всего.
Мое беспокойство поднялось до одиннадцати баллов, пока я, запертая в тесном корабле с Бунтарем и Дракон, пересекала полмира. Дракон была сосредоточена на пилотировании, да и все равно она не могла говорить. Бунтарь был занят коммуникацией с другими, а значит, его не было слышно, поскольку вентиляционные щели своей маски он держал закрытыми. Судя по изображениям на мониторе, он отслеживал, кто приходит участвовать, где наши силы, где Всегубитель и зоны повышенного риска.
Какое-то время я смотрела, как растет число Плащей. Экран заполнялся строками текста: названия команд героев, заявивших об участии в битве, и рядом с ними числа – количество участников.
С каждой присоединившейся группой я нервничала чуть сильнее. Много участников битвы – это хорошо, но… так много маленьких команд. Я не могла прочесть половину названий групп в списке, но ничто не намекало, что они организованы.
Я перемялась с ноги на ногу, села, встала, потянулась.
Мучительно.
В тюрьме у меня не было роскоши полного гардероба, уж во всяком случае не было велошорт и топа, которые я обычно носила под костюмом. У меня было только нижнее белье, и мне нужно было переодеться в новый костюм. Я могла бы подождать, но хотела приземлиться уже в полной готовности.
Что еще хуже, коробки с моими бабочками летели в одном из кораблей позади нашего, и там же было полно Плащей.
Но Бунтарь был полностью поглощен мониторами, и мне оставалось спорить с самой собой о достоинствах скромности по сравнению с готовностью.
Я разделась и натянула свой старый костюм. Они что-то говорили насчет его покраски, но я не была уверена, что хочу дожидаться этого. Основные бронесекции я надевать не стала.
Ранец, который мне дали, был не того цвета, что броня. С ним я лишусь возможности держать что-либо в вещевом отсеке, но я предполагала, что ранец послужит достойной компенсацией. Там были встроенные крылья, сложенные по шарнирам, словно стрекозиные, но с суставами, и еще были «руки». Управление, похоже, было встроено в перчатки, которые я должна была надеть под костюм.
Я обнаружила в ранце лючок, маленький, едва больше моей ладони, и неглубокий. Я послала туда на разведку букашек и обнаружила набор крохотных переключателей.
– Дублированное управление, – произнес Бунтарь.
Я подняла голову и увидела, что он отвернулся от мониторов.
– Если твоя перчатка будет повреждена, у тебя есть панель управления, встроенная в сам ранец. Если поврежден ранец, у тебя остаются перчатки. Если повреждено и то, и другое, ты все равно вряд ли в состоянии летать. Потребуется привычка, зато у тебя будет возможность перемещаться быстрее, если понадобится, а сегодня днем, очень вероятно, тебе понадобится.
– Вы так быстро это соорудили. Я и двух часов не провела с миссис Ямадой, а вы успели его собрать?
– Он сделан на основе компонентов и технологий, которые у нас уже имелись. Четыре антигравитационных панели наподобие тех, которые были в скейте у Малыша Победы, – сказал Бунтарь, показывая рукой общее расположение панелей. Одна в самом низу, вторая над ней, но обращенная больше назад, чем вниз, и две под углом по бокам.
– Окей, – кивнула я.
– Это дает подъемную силу, возможность нейтрализовать гравитацию или ускорение в заданном направлении, но тяга мала. Рассчитывай на разгон от нуля до тридцати миль в час за восемь секунд. Он не вынесет тебя из-под удара, понятно? Он не остановит тебя, если ты летишь на предельной скорости, разве что тебе очень долго падать.
Я снова кивнула.
– Крылья – модификация технологии, которую мы конфисковали у Плаща по имени Стингер. Имя в честь ракеты, к жалам ос и пчел отношения не имеет. У них есть вентиляционно-выхлопная система, которую мы переделали. Она переключается между применением антигравитации и двигателей. С ними тебе будет легче менять положение тела или быстрее разгоняться в каком-то конкретном направлении, но не то и другое сразу. Когда крылья работают, у тебя должно выходить от нуля до сорока пяти за примерно три с половиной секунды. Это пока крылья не сломаны, а сделаны они без упора на прочность.
Я кивнула.
– Это не позволит мне порхать по полю боя, но даст мне какое-никакое вертикальное движение?
– Да.
Бунтарь продолжил, рисуя линии пальцем:
– Мы встроили сюда девятнадцать дорожек, которыми ты сможешь управлять с помощью букашек, которых пошлешь внутрь. Одна для общего включения-выключения, она же забирает управление у перчатки, четыре для антигравитационных панелей, восемь для рук, шесть для крыльев. Ты уверена, что сможешь справиться со всем этим?
– Многозадачность – моя сильная сторона, – ответила я. – Если это похоже на управление Атлантом, то станет почти что бессознательным.
– Надеюсь. Тебе понадобится попрактиковаться и с перчаткой, и с насекомым управлением. Есть также ограничения по энергии и по топливу, но не настолько серьезные, чтобы тебе не хватило до конца дня. У тебя есть время просмотреть документацию, которую составила Дракон. Обрати внимание на детали, касающиеся уязвимости ранца к электромагнитному излучению. Когда крылья развернуты, один хороший удар положит электронику и загубит твой полет. Когда крылья сложены и корпус закрыт, он должен быть защищен от всех разумных источников излучения.
– Значит, мне надо будет держаться ближе к земле на случай электромагнитного удара.
– Пока что.
– Можно мне попрактиковаться? – спросила я. – Не полет, а руки и передвижение индивидуальных компонент…
– Руки не готовы. Пока что не пользуйся ими. Пока я не разберусь, как подойти к их внутренней компоновке, в них будет силы, как у новорожденного.
Я кивнула.
– В любом случае, я это очень ценю. Вы оба сделали больше, чем должны были.
– У Механиков нет обыкновения разрабатывать вещи для товарищей по команде. Если они все-таки это делают, это что-то сравнительно маленькое и простое. Например, Малыш Победа сделал доспехи для Галанта. Любое устройство требует больших усилий по уходу. Требуется время на настройку, калибровку, ремонт, выявление проблем. Каждое созданное устройство означает, что Механик должен уделять время его техобслуживанию, а массовое производство приводит к тому, что Механик становится больше техподдержкой, чем изобретателем. Я и Дракон не спим или спим очень мало, но даже для нас это неэффективно. Куда лучше вкладывать наше время в искусственный интеллект и корабли.
– Но вы делаете это для меня.
– Мы, особенно я, обходились с тобой неправильно, – сказал Бунтарь. – Я знаю, что даже сейчас мы с тобой не полностью на одной волне, но теперь я верю, что ты действительно с самого начала хотела стать героем, а я, возможно, сыграл роль в том, что ты сошла с этого пути. Я поставил себя под удар, чтобы порекомендовать тебя в Защитники, и я уделю необходимое время и оборудование, чтобы ты вышла на нужные рельсы.
– Спасибо, – произнесла я. – Правда. Большое спасибо.
– Если ты не против, я… – он сделал паузу, взглянув на Дракон, затем продолжил: – Я работаю над тем, чтобы стать скромнее, но думаю, что у меня всегда будет некая толика гордости и избыток сосредоточенности, из-за которого я теряю представление о периферии событий. Я прощу твои прошлые прегрешения, если ты закроешь глаза на мои, а если одно не уравновесит другое, я компенсирую разницу этим, – он взглядом указал на ранец. – И я прошу тебя пощадить мое эго, приняв это без слов благодарности.
– Я работала с Рэйчел, то есть с Сукой. Думаю, с этим я справлюсь, – ответила я.
– Сегодня, когда все это закончится, если мы все останемся в живых, я приведу в порядок два ранца для тебя, и ты сможешь переключиться на запасной, если одному понадобится ремонт или перезарядка. Часть конструкции создала Дракон, но техобслуживание полностью на мне. Если у тебя есть вопросы, я отвечу.
Вторая половина фразы осталась не произнесенной. «Но давай не будем продолжать этот разговор, если он не касается технических деталей устройства».
Бунтарь уже снова отвернулся к монитору. Там были три экрана, заполненных колонками с названиями присоединяющихся команд.
– Когда мы прибудем? – рискнула поинтересоваться я.
– Через сорок пять минут.
Я кивнула.
– Мы опоздаем, да?
– Это неизбежно. Дракон уже неделю держит в восточной Европе все боеспособные корабли наготове. Они и местные герои должны будут какое-то время удерживать форт.
– Окей.
– Компьютер напротив моего доступен. Дракон выводит документацию по летательному устройству, если тебе нужно чем-то заняться.
Я кинула взгляд за спину Бунтаря и увидела терминал и стул, встроенный в кабину корабля. Я села и положила ранец на правое бедро.
Окей, они изыскали время, чтобы собрать летательный ранец с антигравитационными и двигательными системами, в это я могла поверить. Но документация? Кому хватило времени написать двадцать одну страницу пометок о возможностях и ограничениях в придачу к самому созданию устройства?
Особенно если учесть, что это всё чертежи, а не напечатанный текст.
Жаловаться я не собиралась, но это заставило меня подумать еще раз о том, какова может быть специализация Дракон. Я раньше думала, что разобралась в ней, но быстрота, с какой он все это сделала…
Мои букашки нашли каналы, и я начала экспериментировать, прорабатывая отдельные шаги, как двигать крыльями и конечностями. Каждая «дорожка» внутри ранца представляла собой узкий коридор с чувствительными переключателями по всей его длине, так что любое движение даже такой крохотной твари, как божья коровка, могло их задействовать.
Чувствительность надо будет откалибровать позже. Сейчас любой серьезный удар кратковременно зафиксирует все входные сигналы на текущем уровне, так что система не воспримет удар как нажим букашек и не пошлет неверную команду.
Мне пришлось стряхнуть с себя верх костюма, чтобы надеть под него перчатки, но мне удалось все наладить. Ремней было слишком много, чтобы они все уместились под костюмом, поэтому я соединила их поверх костюма, но под бронесекциями, туго затянула каждый ремень и, когда все было натянуто достаточно удобно, защелкнула металлические зажимы.
На ранце было четыре «руки», каждая немного длиннее моих собственных. Управление было несколько примитивным – всего два переключателя на каждую конечность. Я представила себе, что это устроено похоже на протезы конечностей. Руки я прижала к телу, так чтобы они обнимали мои нижние ребра и пространство под «грудями», и оставила их в покое.
Крылья управлялись так же упрощенно, но на каждое было три переключателя. Два отвечали за движение и ориентацию крыла, третий переключался между антигравитацией и варьируемой мощностью двигателя. С этим экспериментировать в столь тесном пространстве я не осмелилась.
Затем я десять раз прочла и перечла документацию, поскольку больше заниматься было нечем.
– Приземляемся через минуту, – объявил Бунтарь. – Восемь минут – предполагаемое время ожидания, прежде чем прибудет последний корабль из Северной Америки и Плащ по имени Шелковый Путь создаст коридор.
Я кивнула.
– Мы подобрали твою прежнюю команду, – добавил он. – Послали за ними корабль.
Я удивленно обернулась.
– Условия твоего членства в Защитниках требуют, чтобы ты не контактировала с ними.
А. Верно. Вот дерьмо.
– Держа в уме, что в течение всего инцидента, вероятно, на тебя будут устремлены объективы камер и мобильников, – сказал Бунтарь, кинув взгляд на Дракон, – ты вольна действовать как пожелаешь. Если только ты не сделаешь на камеру чего-то проблемного, вряд ли кто-то будет сильно негодовать. Может быть, окажется даже полезным позволить другим тебя записывать, чтобы всем стало ясно, что ты не предпринимаешь ничего сомнительного.
Я взглянула на него.
– Предложение Дракон, не мое, – пояснил Бунтарь. – Но я не возражаю.
– Спасибо, – сказала я совершенно искренне.
– Отблагодари меня, не влипнув в неприятности, – сварливо произнес он. Кинул взгляд на Дракон, потом снова на меня. – И пожалуйста.
Она может коммуницировать с ним, и больше ни с кем. Почему?
Я кивнула.
– Эмм. Ты мне напомнил кое о чем, когда сказал, что меня будут снимать на камеры. Миссис Ямада сказала, что я должна начать записывать себя, когда работаю в поле. Я знаю, что нам еще предстоит обсудить мой костюм и что сейчас слишком поздно вносить какие-то дополнения, но я была бы не против иметь камеру, особенно к следующей мощной стычке.
– Поглядим, – ответил Бунтарь.
Я кивнула.
Корабль приземлился, двери открылись. Когда я впитала картину передо мной, у меня от удивления отвисла челюсть.
Здесь был плоский, открытый луг с травой по колено. На нем стояло двадцать драконьих кораблей, а рядом с каждым из них – от двух до шестнадцати Плащей. Люди выходили, потягивались, здоровались с другими и беседовали. Почти все были из Протектората или Защитников. Кроме того, было «Прибежище», незнакомая мне группа злодеев и одна из корпоративных команд, которую я видела перед битвой с Левиафаном.
И «Темные лошадки». Я ощутила их букашками на лугу.
Я ощутила некоторую неуверенность.
«Пора испытать крылья».
Сесть в лужу на глазах у всех этих героев нельзя. Я осторожно послала одну из букашек по узкому коридору с множеством крохотных переключателей. Всего один коридор, один переключатель.
Антигравитационная панель мягко пробудилась к жизни. Я чуть не упала, когда, шагнув вперед, поднялась на пару дюймов выше, чем привыкла.
Я послала букашку дальше по коридору, направив в панель больше мощности, и проблема исчезла, потому что теперь меня поднимало в воздух.
Однако я начала терять равновесие, и мне понадобилось уменьшить подъемную силу и слегка поэкспериментировать с включением левой и правой панелей, чтобы удержаться прямо.
Коснувшись земли, я затем развернула крылья и активировала антигравитационные сопла на их кончиках. Меня резко дернуло, и я едва не полетела кубарем наземь.
Не желая тратить слишком много времени, я направилась прямиком к «Темным лошадкам», экспериментируя на ходу. Я не столько летела, сколько, поднимаясь за счет коротких импульсов антиграва и толчков собственными ногами, прыгала по носам и конечностям разнообразных творений Дракон, так что идти по земле мне не пришлось.
– Вот и она, – сказала Ябеда. – И она летает.
Я приземлилась на макушку очередной головы и секунду пошатывалась, пока не поймала центр тяжести.
– Парю, пока не напрактикуюсь достаточно.
– Вполне близко, – произнесла Ябеда и ухмыльнулась. – Клево.
Они были все, включая Париан. К тому же присутствовали Аккорд, Цитрин и женщина с водными способностями. Как там ее зовут? Лигейя? Теперь у нее был костюм. Или, скорее, вечернее платье с брошью в виде ракушки и маской.
Присутствие Аккорда удивило меня больше, чем присутствие Париан.
Сбоку стояла Флешетта, ныне Фехта. На ней был черный костюм – определенно одна из моих неудачных попыток костюма Ябеды, где она применила асимметричные пояса, ботинки, броню и перчатки, чтобы закрыть те области, я которые старалась украсить. Ее маска была сплошной матовой поверхностью, как у Хроноблокера, только черной и с серебряными каемками.
– У тебя прежний костюм, – произнес наконец Мрак.
– Не представилось возможности сделать новый, – ответила я.
– Это точно, – сухим тоном сказал Регент. – Слишком занята: изготавливала номера машин[1], роняла мыло в душевой…
– Не могу поверить, что ты взяла и стала героиней, – заявила Чертовка. – Какого хера? Как, блин, тебе удалось пришить крупнейшую героиню и при этом получить приглашение в Защитники?
– Там все сложно, – ответила я.
– Ты как, держишься? – спросил Мрак.
– Не так хорошо, как мне бы хотелось, – ответила я. – Но выживаю. А вам ничего, что вы так вот оставляете свою территорию?
– Эй-эй! – встрял Регент, ткнув в мою сторону пальцем. – Ты вроде должна зачитать нам наши права, а уж потом допрашивать?
Чертовка фыркнула. Мрак хлопнул Регента по затылку, чуть сильнее, чем было необходимо.
– Всё в порядке, – ответила мне Ябеда и ухмыльнулась. – Мины-ловушки, маленько дезинформации – думаю, мы можем себе позволить отлучиться на денек. Жду с нетерпением, когда мы вернемся домой и посмотрим на несколько ущемленных эго. Включая Регентова папашу.
– Вы в безопасности? – спросила я. – В смысле, мы справились с кое-какими монстрами, но это же Сердцеед, и последствия поражения в бою с ним типа как, ну, перманентные. Эффекты его способности не отменить.
– Я уже сказала, все схвачено, – пожала плечами Ябеда.
– Ты с какой-то командой? – поинтересовался Мрак. – Или с нами?
– Понятия не имею. Насколько я понимаю, я независимая, – ответила я. – Не уверена пока, что это значит, но, в моем представлении, я буду делать то, что в данный момент лучше всего.
– Ты ведь именно так с самого начала и оказалась с нами, а? – спросила Ябеда.
На это у меня ответа не было, поэтому я просто пожала плечами. Глазами я проводила Фехту, которая отошла поговорить с Дуэлянтом. Он протянул ей арбалет и колчан с иглоподобными болтами.
Когда Фехта взяла колчан, Дуэлянт схватил ее за запястье и что-то тихо сказал. Она кивнула, ответила что-то, чего я не смогла разобрать, и он ее отпустил.
Без дальнейших слов они разошлись: он к своей команде, Фехта вернулась к Париан.
Я хотела сказать что-нибудь на этот счет, но что? У меня не было ощущения, что она двойной агент, но я вполне представляла себе, что здесь может крыться нечто большее.
Я вновь повернулась к «Темным лошадкам», и мой взгляд упал на Рэйчел. Она сидела на аппарели в задней части корабля, окруженная своими собаками. Она гладила Ублюдка, забираясь ногтями под основной слой шерсти.
Наконец-то шанс поговорить – и нечего сказать. Молчание ранило меня сильнее, чем любые обвинение или оскорбления.
– Не знаю, как сказать это поизящнее, – начала я. Смолкла, заметив неподалеку героя, который навел на меня камеру. Плевать, все равно скажу. – Но вы очень много значите для меня. Простите, что не сказала этого раньше, но я не могла сказать, не выдав, что что-то происходит. Вы моя семья, в каком-то смысле. Прозвучит, может, глупо, но я люблю вас.
При этих словах мой взгляд перешел с Мрака на Рэйчел, потом на Ябеду.
– Леееесба, – протянула Чертовка. Париан и Фехта посмотрели на нее раздраженно.
Я против воли чуть улыбнулась.
– Иди на хер.
– Ты что, всерьез пытаешься убить кого-то? – спросил Регент. – Это ж реально смертный приговор – сказать кому-то, что любишь, и тем самым обрубить шансы остальным.
– По правилам, она бы тогда себя убила, – заметила Ябеда.
– Не говори так, – тихо произнес Мрак.
Чуть более серьезным тоном Ябеда сказала мне:
– Не вздумай помереть, окей, Рой?
– Шелкопряда, – поправила ее я.
– Рой, – повторила она. – Здесь и сейчас ты Рой. Считай это талисманом на удачу. И не вздумай помереть. Буду говорить это сколько угодно раз, пока до тебя не дойдет.
Я качнула головой.
– Не вздумаю. Кстати, к вам это тоже относится.
– Я так вижу, – заявила Чертовка, – что она стала мягкой. И так быстро, сразу такая нежная, любовь, понимаешь…
– И костюм поменялся, – добавил Регент. – Белый, светло-серый, детский синий…
– Электрический синий, – поправила я. Теперь я улыбалась. Я спрыгнула с головы корабля, замедлив спуск с помощью ранца. Ткнула пальцем Регента в грудь и продолжила тише, чтобы меня не подслушали: – Идите на хер, ребята. Я такая же зараза, какой и была. Советую детям наркотики, душУ десятилетнего ребенка, загоняю букашек в горло своим же союзникам…
– Убиваешь Александрию, – добавил Регент.
– Мм, – промычала я, чувствуя, как сердце проваливается в живот. Внезапно я подивилась, сколько же Плащей втайне меня винят.
– Жопа ты, – сказала Ябеда Регенту.
Я сложила руки, чувствуя холод, несмотря на летнее тепло.
– Возможно, сегодня мы за это заплатим.
– По-моему, мы в заднице в целом, – произнесла Ябеда. – Но не ссы. Мы…
Она резко повернула голову. Нетипичная эмоция послышалась в ее голосе, когда она ругнулась себе под нос:
– Черт. Он вышел.
Секундой позже заговорили все корабли, одним и тем же голосом, но вразнобой – не из-за дефекта в программе Дракон, а из-за расположения на лугу и задержки распространения звука. «Бегемот вышел на поверхность. Возвращайтесь к своим кораблям как можно скорее. Припасы будут предоставлены по пути. Те, кто останутся на земле, могут быть оставлены».
– Увидимся на поле боя, – сказал мне Мрак.
– До встречи, – ответила я. На миг меня сдавило беспокойство. Я почти надеялась, что Мрак это пересидит дома. Обычно у него не очень хорошо выходило против настоящих монстров.
Держа язык за зубами, я запустила свой ранец.
– Не сдерживайся сейчас, – сказал Регент. Я видела, что он следит за парнем, который все еще нацеливал на меня камеру своего телефона. Регент повернулся ко мне и вытянул руки, подпустив в голос фальшивых эмоций. – Ты знаешь, что мы тоже тебя любим!
Я оттолкнулась от земли, в последний момент отлетев от его объятия.
– Засранец.
Он мгновенно переключился на свою обычную отстраненную, чуть развязную манеру, когда отошел назад и присоединился к остальным. Отдал мне неуклюжий фальшивый салют. Я сменила направление подъема и поставила ногу на голову корабля, находящегося позади меня.
– Просто помни, – крикнула мне вслед Ябеда. – Сегодня ты официально Рой. Не будь героем. Все это дерьмо окажется бессмысленным, если ты отколешь что-нибудь бравое и в результате дашь дуба.
– Не уверена насчет этого, – ответила я. – Ну, насчет Рой, не насчет дачи дуба.
Герои быстро погружались на корабли. У меня оставалось мало времени. Я еще столько хотела сказать, но… Черт.
– Рэйчел, – обратилась я к ней.
Она глянула на меня снизу вверх; глаз за волосами почти не было видно. Я видела на ее лице оскорбленное выражение, в чистом виде.
– Твое письмо, оно помогло мне. Все письма много значили для меня, кроме Чертовкиного. Но твое особенно.
Она утвердительно буркнула что-то, затем поставила Ублюдка на землю и встала.
– И, хотя меня, возможно, распнут за эти слова, но я по-прежнему считаю тебя своей подругой. Когда-нибудь, когда все это уляжется, когда тебе не придется быть злодейкой, чтобы заботиться о собаках, а я обустроюсь там, где я есть, я хотела бы снова зависнуть вместе. Покидать псам мячики, поубирать собачье дерьмо, погулять с ними. Что угодно.
– Говорить такую херню – значит подписывать себе смертный приговор! – выкрикнул Регент, схватившись за голову. – Прекрати, психованная!
Я покачала головой, затем повернулась и взлетела.
Повсюду закрывались двери кораблей. Если бы не мое букашечное чутье, я могла бы потерять из виду Бунтаря. Так много драконьих кораблей, и ни одной пары одинаковых.
Я вошла и увидела Бунтаря перед мониторами, обнимающего Дракон за плечи. Должно быть, кто-то из них осознал мое присутствие, потому что двери корабля начали закрываться за моей спиной, как только я оказалась внутри.
Удивительно, но до этого момента я не осознавала в полной мере, что они вместе.
Я молча подошла и стала наблюдать за разворачивающейся на мониторах драмой. Букашки, которые были на лугу, влетели следом за мной и собрались вокруг меня.
Бегемот, тварь без малого пятидесяти футов роста, по-прежнему стоял посреди разрушенного здания. Сооружение, несомненно, рухнуло на него, когда он появился, и обломки пылали, придавая его серой шкуре красные и оранжевые оттенки. Это его, похоже, не волновало.
ИИ-костюмы Дракон уже атаковали его, каждый с максимально возможной дистанции. Камера тряслась не в такт с ударами, потому что вибрациям требовалось время, чтобы дойти до далеко расположенного оператора.
Герои тоже сражались, но их вклад в атаку был ничтожен. Они располагались слишком далеко, чтобы их можно было видеть.
– Местные? – спросила я.
Бунтарь обернулся так, словно удивился моему присутствию.
– Да. Не проси меня выговаривать их имена.
– Sāhasī Pān̄ca, – произнесла Дракон.
Я удивленно взглянула на нее.
– Ты вдруг снова смогла говорить?
– …Немного, – ответила она после короткой заминки.
– Она чувствовала, что должна иметь способность к коммуникации, – сказал Бунтарь. Потом добавил, обращаясь уже к ней: – И это последний раз, когда мы правим что-то в последнюю минуту.
– Я тут чего-то не понимаю, – сказала я.
Бунтарь отказался меня просвещать и вгляделся в экран. Почти с мукой в голосе он пробормотал:
– Они слишком близко.
Один из драконьих костюмов выпускал по Всегубителю нечто вроде замораживающего луча, а другой поливал лазерным огнем землю под широкими ногами Бегемота. Этого оказалось недостаточно, чтобы вывести его из равновесия. Он поставил одну «когтистую руку» – вырост из обсидианоподобных черных осколков – на твердую землю, затем полупробежал, полускакнул вперед. Когда все его передние и задние конечности оказались на твердой земле, он прыгнул. Ударная волна от его отталкивания опрокинула неряшливые дома вокруг него.
Приземление Бегемота сровняло с землей еще несколько домов. Герои кинулись наутек. Они были слишком медленными, если сравнивать с длиной ног Бегемота, с безумной мощью, которую он мог вкладывать в простую ходьбу. Один за другим герои попадали в его убойную досягаемость. Двое были сожжены изнутри, могучий на вид Плащ рухнул на землю, и дым пошел от его тела, в то время как руки и ноги продолжали подергиваться.
Одному удалось улететь прочь. Он успел отдалиться на четыре квартала, когда Бегемот вытянул в его сторону руку. Герой свалился, пораженный молнией, протянувшейся от острия когтя Всегубителя.
Сейчас тварь непрерывно обстреливали уже четыре ИИ. Три из них применяли «замораживающие лучи». Четвертый переключался между разрушением опоры для ног Бегемота и уничтожением горящих зданий с помощью чего-то вроде ударного лазерного бура, чтобы остановить распространение пожаров. Герои то тут, то там вносили лепту неприцельным огнем с большой дистанции, но в основном, похоже, были заняты бегством.
Непохоже, чтобы Бегемота что-либо из этого беспокоило.
Наш корабль взлетел. Снаружи все окрасилось в розовые оттенки. Я слышала слитный гул двигателей двадцати семи кораблей Дракон. Мои букашки могли отслеживать их все, включая припозднившихся.
Корабль содрогнулся, и розовый оттенок окрестностей усилился, заполнил нашу кабину. Мы начали двигаться, и это не корабль нас перемещал. Дракон вышла из объятий Бунтаря и приблизилась к панели управления.
Миг спустя наши двигатели заработали, и мы стали двигаться куда быстрее, чем раньше. Кабину затрясло так сильно, что мне пришлось сесть.
– Индийские Плащи делятся на две категории, – заговорил Бунтарь, не сводя глаз с экрана. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум движущегося корабля. – Они называют себя «горячими» и «холодными», и есть очень жесткие правила, определяющие, кто в какую категорию попадает. Кто оказывается между категориями, имеет недостатки обеих. Горячие – это про яркость, цветастость, харизму, работу на публику. Что герои, что злодеи – они знаменитости. Холодные – это… кровопролитие, насилие, убийства и тайны. Плащи теневой стороны мира. Общественность не знает и не слышит о холодных Плащах. СМИ не говорят о них.
На экране Бегемот даже не притормозил. Еще одна молния метнулась по городскому ландшафту, породив несколько пожаров. Дома выглядели дешевыми, грязными и очень легко воспламеняемыми. Пламя распространялось быстро, и султаны дыма устремились к пасмурному небу.
– Плащи, которых сейчас убивают, это…
– Garama, – ответила Дракон. – Горячие.
– Нам нужны те, у кого есть инстинкт убийцы, – произнес Бунтарь. – Те, кто сражаются по-настоящему, не ради игры. Холодные Плащи.
– Thanda, – перевела термин Дракон.
– Вопрос в том, считают ли Thanda, что им стоит нарушить свои правила и выйти из тени, – сказал Бунтарь.
– В прошлый раз… считали, – произнесла Дракон со странным понижением голоса. Она подошла ко мне, держа нарукавную повязку и серебряный пакетик.
Я приняла и то, и другое и повертела в руках.
– Противорадиационные таблетки?
Она кивнула и подняла один палец.
– Принять одну?
– Да, – ответила она. – Не шевелись.
– Не шевелиться? – переспросила я.
Но Дракон лишь притронулась к моему лицу сбоку. Один ее палец оказался у меня под подбородком. Я подняла голову и посмотрела на Дракон в недоумении.
Она выпустила меня, оставив озадаченной. Я прикоснулась к лицу там, куда она положила руку, и ощутила два выступа.
Камера?
– Дракон, – произнес Бунтарь, прежде чем я успела что-либо спросить. – Взгляни.
Дракон подошла к нему и встала рядом, обвив руками его бронированную левую руку. Металл скрипнул о металл.
– Их здесь не должно было быть, – тихим голосом прокомментировал Бунтарь.
Я повернулась к монитору.
– Кого?
– «Янгбана».
В фокусе был строй Плащей. Строй был как у мушкетеров, аккуратный и ровный, каждый боец на заданном расстоянии от других. Те, что спереди, стояли на одном колене, остальные во весь рост. На каждом была маска, закрывающая лицо, костюм со свободными рукавами и штанинами (нечто среднее между одеянием бойца восточных единоборств и военной формой), багровый с узором из черных вертикальных и горизонтальных полос на краях рукавов и штанин. Их было под тридцать.
Все вместе они навели на Бегемота свои лазеры, целясь в единственный красный глаз. Всегубитель сблокировал сосредоточенный лазерный огонь когтистой лапой, и плоть у основания обсидианового когтя начала отслаиваться.
– Кто они?
– Боевое подразделение паралюдей КСИ.
– КСИ же ксенофобы?
– Да, – ответила Дракон. Ее голос звучал странно. В нем не было эмоций, но что-то с ним было не так.
– Если не считать дипломатической деятельности, это первый раз более чем за десятилетие, когда «Янгбан» появляется за пределами Китая, – сказал Бунтарь. – Мы пытались заручиться их поддержкой в прошлом, но отношения между их и нашей сторонами неважные. Годами они заявляли, что ОПП и Протекторат порочны в самой основе и что они и есть источник проблем, одолевающих мир.
– Они были правы, – заметила я.
– Да, – согласился Бунтарь. Он выглядел не особо счастливым, делая это признание.
Бегемот стукнул когтистыми лапами друг о друга. «Янгбан» в ответ создал силовые щиты, у каждого бойца свой, причем соседние перекрывались между собой. Ударная волна от хлопка прошла сквозь них, разорвав первые два ряда силовых полей и практически размазав несчастных Плащей, лишившихся всякой защиты.
Бойцы «Янгбана» в задних рядах уже убирали щиты и вытягивали руки вперед, направляя открытые ладони на своих товарищей.
Эффекты ударной волны вмиг обратились вспять, и раненые стали здоровыми; они удерживали те же позиции, что и за миг до удара. В нескольких местах реакция оказалась совсем чуть-чуть замедлена, и члены «Янгбана» перенеслись во времени лишь в тот момент, когда волна ударила. Они отлетели назад и были пойманы стоящими в последнем ряду; кровь лилась у них из глаз, носов и ушей. Один был спасен слишком поздно, и его размазало повторно, забрызгав солдата «Янгбана», оказавшегося недостаточно расторопным.
Бегемот испустил волну пламени, и оставшиеся двадцать восемь бойцов «Янгбана» отступили, применив комбинацию из повышенной скорости и полета. Останки погибшего соратника остались лежать.
– Не уверена, хорошо это или плохо, – прокомментировала я.
– Если нам повезло, они передумали, и теперь у нас есть союзник, который нам очень нужен, – произнес Бунтарь.
– А если не передумали?
Он не ответил.
Стали прибывать новые драконьи корабли, добавляющие свою огневую мощь к предыдущим. Я узнала дракона-колесо, который с помощью некоей электромагнитной тяги принялся вытаскивать из-под Бегемота обломки. Всегубитель погрузился чуть ли не на десять футов, когда земля под ним сдвинулась.
Он ударил дракона-колесо молнией, сорвав несколько бронепластин и уничтожив само колесо. Корабль открыл пасть и открыл по Бегемоту огонь. Снаряды разорвались, образовав облака арест-пены – огнеупорной, липкой, практически неустранимой.
Но неспособной сдержать такую тварь, как Бегемот.
Ударили новые молнии, нанося кораблю все больше урона. После четвертого попадания он вышел из строя. Пятое раскололо его надвое. От электроизоляции мало проку, когда имеешь дело с динакинетиком, способным перенаправлять естественные потоки электричества.
Уже десять кораблей летали вокруг Бегемота, ведя перекрестный огонь. Криогенные лучи, арест-пена и прочее применялось в попытке его замедлить. Не остановить. Нет, на это надеяться не приходилось. На глаз, сейчас его скорость была где-то две трети от той, что могла бы быть. И он был сосредоточен на ИИ.
Бегемот свел руки вместе, но не для того, чтобы хлопнуть. Он направил молнию, словно струю электричества, в ближайший корабль, до которого было добрых двадцать футов. Корабль разорвало мгновенно.
Секундой позже погиб второй корабль.
Прежде чем Всегубитель переключился на третий, струя электричества сместилась, отклонилась в сторону. Дроны, мелкие мерзкие шарики, неоднократно угощавшие меня электрическими ударами, те самые, которые были встроены в потолки камер и коридоров штаб-квартиры ОПП. Их выпустил корабль-матка, похожий на тот, с которым я сражалась в Броктон-Бее, и сейчас они перенаправляли молнию Бегемота.
Бегемот был не из тех, кто ревет, но я видела, с каким усилием он начал отводить молнию от дронов, заставляя ее идти другим путем, в стороне от ионизированного воздуха и электрических зарядов, с помощью которых дроны ловили ее и безвредно перенаправляли туда, где и так были только обломки. Он принимал на себя удары летающих кораблей, не в состоянии двигаться, не ставя себя в невыгодное положение. Все новая арест-пена и все новый лед собирались на нем и тут же, соответственно, рвалась и плавился в ответ на его незначительные движения.
Дроны сдвинулись ближе, усиливая связь между ними, и молния вновь оказалась поймана.
Бегемот отказался от применения молнии и сшиб дроны волной раскаленного воздуха. В следующий же миг он вернулся к истреблению кораблей. Уничтожил три штуки за столько же секунд, затем ударил лапой по одному из зданий. Образовавшаяся ударная волна снесла целый ряд домов.
Я с запозданием проглотила антирадиационную таблетку и надела повязку.
На экранчике появился текст: «Имя?»
– Шелкопряда, – произнесла я.
Буквы имени появились на экранчике. Я подтвердила, нажав на кнопку.
Появилась карта окрестностей – пролетающий мимо нас ландшафт. В углу отображалось расстояние до Бегемота, оно быстро сокращалось.
Я увидела взлетно-посадочную полосу за мгновение до того, как наш корабль приземлился. Розовое сияние сохранилось, когда он сбросил разгонную тягу. Корабль приземлился на брюхо и проскользил до почти полной остановки.
Красный оттенок, окутывавший все, исчез, и Бунтарь одной рукой поймал меня за руку, вцепившись другой в балку на потолке.
Корабль включил один из двигателей, и его развернуло. Включился второй двигатель, и мы взлетели, частично сохраняя скорость предыдущего движения. Теперь мы летели почти перпендикулярно прежнему направлению. Бунтарь выпустил мою руку.
Я снова взглянула на экран: в огне была чуть ли не половина города. Черный дым заволакивал небеса – полная противоположность облачному небу, которое я видела лишь несколько минут назад.
– Они успели эвакуировать большинство людей? – спросил Бунтарь.
– Нет, – ответила Дракон.
Наш корабль приземлился, и я, кинув взгляд в иллюминатор, увидела клочок того, что показывали мониторы. Зачерненное небо, пламенеющий город.
Сквозь дым пробилось сверкание единственного глаза Бегемота, и это напомнило мне Луна. Ту первую ночь, крышу – тогда один его глаз заплыл и был закрыт, а второй открыт. Лун, как и Бегемот, был практически неприкасаем.
Здесь был тот же самый сценарий, такой же самый бой. Я не могла надеяться победить. В лучшем случае мне удастся отвлекающий маневр, кратковременное преимущество, но Бегемот оправится, и, подвернись ему возможность, он убьет меня с будничной легкостью.
Здесь была не крыша, но легких способов отступления тоже не предвиделось. И, как тогда я действовала ради того, чтобы не дать Луну причинить зла невинным детям (как я думала), так же сейчас я действовала ради того, чтобы спасать жизни.
Все то же самое, только в куда большем масштабе. Опасность, ставки – всё в тысячу раз выше, в миллион раз.
Аппарель нашего корабля открылась, и мы вышли наружу (Бунтарь первый). Прожекторы освещали ближайшие окрестности, что явно было необходимо. Корабли выстроились кольцом; некоторые располагались над другими, словно защищая их. Оружие кораблей было направлено наружу, и один корабль оставался над нашими головами. Пока что мы были в максимальной безопасности, на какую только могли надеяться.
Шевалье, Заморозка и остальные члены его нового Протектората были в одной группе, за ними стояли их команды.
Раздавшийся неподалеку грохот заставил половину присутствующих, включая меня, чуть не выпрыгнуть из кожи. Слегка ободряло то, что Шевалье сумел сохранить самообладание.
– Все корабли в сборе, – объявил Шевалье. – Я получил информацию о других участвующих командах. Те, кто не будут сражаться непосредственно, будут оказывать поддержку в меру своих возможностей. Мы должны ожидать рекордной численности, мы не должны ожидать, что это поможет. Есть новости о местных?
– Собираются и выстраивают оборону у Ворот Индии, – ответила Заморозка. – Похоже, он направляется туда.
– Ворота? Там же ничего нет, – сказал Шевалье. – Только население.
– Если это не мягкая цель, – заметила Гуляка, – то мы можем играть вдолгую, тянуть время, пока не явится Сайон.
– Будем исходить из того, что она мягкая. Один раз мы совершили эту ошибку, второго не будет, – ответил ей Шевалье. – Окей. Слушайте все!
Он повысил голос, завладев вниманием всех присутствующих.
– Мы уже оповестили вас, считаем ли мы, что вы обладаете способностью атаковать Бегемота. Все остальные будут заниматься поиском, спасением и поддержкой. Держитесь от Бегемота на расстоянии минимум сто футов. Будете ближе, и у вас, скорее всего, не будет шанса спастись, если он решит подобраться еще ближе. Уделяйте внимание линии обзора, потому что он может и будет атаковать вас молнией, а от нее не увернешься. Исходите из того, что любое сооружение может мгновенно рухнуть, и знайте, что не существует хорошего места, где можно спрятаться и пересидеть это все до конца. Непрерывно двигайтесь, и двигайтесь с умом.
Толпа героев безмолвствовала. Я видела «Темных лошадок» с противоположной стороны собрания. Из-за прожекторов позади они выглядели не более чем силуэтами со светящимися краями.
– Не собираюсь подслащивать пилюлю, – продолжил Шевалье. – Одно то, что вы здесь, хоть и знаете, каково положение дел, означает, что вы, черт побери, самые большие герои из всех, с кем я работал. Я не буду произносить больших речей. Лучше пойдем и спасем жизни. Бейте его со всей силы, если представится такая возможность, высматривайте, что могло бы быть его целью, общайтесь с другими группами, насколько сможете. Не собирайтесь кучами, чтобы он не мог выбить сразу много наших одним ударом. Вы работаете лучше всего с людьми, которых знаете, так что формируйте свои команды, держитесь тех, с кем вам уже доводилось работать вместе. Вперед.
Герои, уже сформировавшие команды, пришли в движение.
Я направилась было к «Темным лошадкам», но тут Бунтарь положил руку мне на плечо.
Я увидела, как Ябеда и Аккорд отходят в сторону и говорят о чем-то. Ябеда кинула на меня взгляд, виновато нахмурилась и продолжила идти.
– Почему? – спросила я.
– Чикагские Защитники, – ответил Бунтарь.
– Что чикагские Защитники? Я могу справляться лучше рядом с «Темными лошадками».
– Дракон думает, что ты внесешь не меньший, а то и больший вклад с этой командой Защитников, а кроме того, они тебя хотят.
Я окинула взглядом группы, которые еще не разошлись. Некоторые экипировались; в одной из групп один Плащ прикасался ко всем остальным по очереди, превращая их кожу в, на вид, камень. Вдали, позади остальных групп, я увидела Тектона, Грацию и Вантона, а также троих незнакомых мне Плащей. Они смотрели на меня.
– Это был бы умный выбор, – сказал Бунтарь. – Но выбирать тебе.
И, подчеркивая последнее утверждение, он удалился – вошел в «Пендрагон» и предоставил мне свободу решать без его влияния.
Я вздохнула, потом активировала антигравитационные панели, чтобы получить некоторую тягу вперед, и направилась к группе Тектона.
– Угу, – сказал Тектон одному из новых.
– Ты лидер, я разведка? – спросила я его. – Как было в Нью-Йорке?
– Нет, ты лидер до конца этого боя, – ответил Тектон.
Должно быть, на моем лице отразилось удивление, потому что он добавил:
– Ты ведь была в двух таких боях, верно? Включая Ехидну.
Я кивнула.
– Я был только в одном, и я не силен в принятии решений. Мы были партнерами с Лучемантом, а его больше нет.
– Мои соболезнования, – проговорила я.
Он кивнул, но мое внимание было уже на других членах команды: я пыталась упорядочить ресурсы, которыми располагала. Грация сменила одеяние спеца по боевым искусствам на нечто более закрытое – кольчужную сетку наподобие тех, какие носили ОППшники. Вантон по-прежнему был в свободном облачении, но он в этой форме не останется.
Остальные трое… Девушка, по рукам и ногам которой сбегали металлические полосы, в тяжелых перчатках, ботинках и нагруднике, в маске, выглядящей как женственное лицо, с белыми линзами напротив глаз. Ее платиново-белые волосы были заплетены в три косы, две из которых спадали на плечи, и их концы были тоже обернуты лентами из сине-черного металла.
Далее, был парень в плаще с капюшоном, тоже с металлической маской, чуть напомнившей мне Теневую Охотницу, но он был в белом и без какого-либо оружия, насколько я видела.
И последний… Габаритный парень в очень базовых на вид доспехах.
– Ты новичок?
– Эти трое все новички, – ответил Тектон. – Они забрали наших неосновных членов, чтобы пополнить другие команды, и…
– Неважно, – сказала я. – Похоже, вы трое сразу угодили в самое пекло. Ваши имена?
– Манжета, – ответила девушка в сине-черных доспехах.
– Аннекс, – произнес парень в плаще.
– Гол’м, – невнятно (из-за шлема) сказал третий.
Я нахмурилась под маской, растерянная.
– Ты назвал себя в честь того мелкого мерзавца из «Властелина…»
– Нет, – ответил он. Я услышала из-под шлема вздох. – Подумываю его сменить.
Если не из трилогии, то… Я восстановила произношение с учетом того, как невнятный голос исказил слово. Ну да. Голем, из мифологии.
– Я поняла, проехали. Слушайте, нам пора выдвигаться, и вы расскажете о своих способностях по пути. Вы знаете, кто я?
Все кивнули.
– Вас по-прежнему устраивает следовать моим приказам?
Снова кивки.
Я увидела, как выдвигаются «Темные лошадки» вместе с «Посланниками».
– Пока что мы будем дополнять и поддерживать «Темных лошадок». Нет возражений?
Чуть более нерешительно, но все же они кивнули.
– Тогда вперед, – скомандовала я.
[1] В США при изготовлении автомобильных номерных знаков часто используют труд заключенных.