СКАРАБЕЙ 25.2
– Прости… я… так…
Фразу он не закончил.
Я почувствовала, что он бежит все медленнее, благодаря букашкам, которые поместила на его костюм. Я остановилась и дождалась его.
– Ничего страшного, Тео. Ты оказываешь мне услугу.
– На это не похоже, – ответил он и согнулся, опершись руками о колени.
Я дожидалась, пока он приведет дыхание в порядок.
– Меня, кажется, вырвет, – добавил он.
Я отступила на шаг.
– Просто получить шанс побегать – уже классно. Немногие готовы встречаться со мной в семь утра, чтобы сделать пробежку, тем более шесть недель подряд. Грация атлетичная, но ей быстро надоело.
Он пробормотал что-то, чего я не разобрала.
– Что?
– Я не атлетичный.
– Ты прогрессируешь. Мы только что пробежали целых два квартала. Это неплохо. Примерно так же, как было у меня, когда я только начинала.
– Это несправедливо по отношению к тебе, заставлять тебя страдать из-за моей кошмарной формы.
– Ничего. Выбраться наружу – уже приятно. Геморно, конечно, постоянно таскать кого-то с собой, когда я хочу выйти без особой причины. Если я не буду упражняться здесь, то могу на беговой дорожке в штаб-квартире. Так что не делай это чисто из чувства долга, если тебе не по душе.
– Я не из чувства долга. Я… мне нормально. Я хочу набрать форму.
– Ну, в таком случае не беспокойся ни о чем. Мы оба в плюсе, – сказала я.
Он сделал еще несколько шагов и снова перегнулся, по-прежнему тяжело дыша.
Меня кольнуло сочувствием, и в то же время я подавила улыбку.
– Давай. Один квартал пройдем, следующий попробуем пробежать, остальную дорогу будем идти.
Он подчинился, все еще пыхтя.
Я обнаружила, что скучаю по Броктон-Бею. Это был не самый красивый город, не самый активный. Не самый какой угодно. Там уже много чего творилось вокруг портала, но в целом этот город, не из тех, в которых многое происходит, и он не был таким даже до той серии мощных событий, которые угробили береговую линию, создали заполненный водой кратер в северо-западной части делового района и так изуродовали целый здоровенный кусок города случайными и жутко опасными эффектами, что его пришлось огородить стеной.
Возможно, я не чувствовала бы себя так, если бы не выросла там, но мне нравился баланс Броктон-Бея. Там было все, чего я могла пожелать, в плане магазинов, торговых центров, театров. Город был достаточно большим, и тем не менее там было возможно встать пораньше, когда другие еще сидят по домам, и получить его в свое полное распоряжение.
Чикаго был не таким. Он был вечно занятой, причем занятой в таком смысле, что мне это мешало. Вставая на пробежку в шесть утра, я обнаруживала, что люди уже на ногах. Некоторые были еще на ногах, проведя всю ночь в клубах или в каких-то других местах. Все как будто было доведено до крайности в части драмы, мнений и идей. Из-за этого немного труднее было сочувствовать чикагским эквивалентам людей, которым я помогала в Броктон-Бее. Да вообще сочувствовать всем было немного труднее.
Я чувствовала, что меня стискивают. По природе я малообщительная, и находиться здесь, в таком состоянии, когда мне не позволяют выходить наружу и вообще быть самой по себе, было мучительно. Я любила, когда у меня есть время на одиночество, время посидеть в интернете или за хорошей книжкой, даже за плохой книжкой, чтобы успокоить голову, привести в порядок мысли. Не то чтобы я не любила людей, не любила компанию, но слишком много есть слишком много, а здесь мне очень не хватало пространства.
Знали это директора ОПП или нет, но они нашли эффективный способ меня наказать. Оставалось надеяться, что дальше этого дело не зайдет. Я сделала как они просили, я была тише воды ниже травы, и, хотя я не планировала продолжать в том же духе, едва ли у них были причины усложнять мне жизнь еще больше. Я подозревала, что мой телефон и компьютер под наблюдением, поэтому проявляла осторожность в том, по каким сайтам хожу и как общаюсь.
Если повезет, обо мне забудут, пока я снова не начну активно действовать. Если совсем повезет, мне вообще не очень долго придется насчет них беспокоиться. Директор из Торонто, тот самый, про которого я не могла понять, откуда он, уже ушел. Уилкинс и Уэст оставались у руля, но женщина в конце стола уже была под расследованием.
Под ковром много чего происходило, и на сайте Parahumans Online бушевали спекуляции. Всплыло имя Сатира. Насколько я понимала, Плащи Вегаса ушли в ренегаты и, похоже, нацеливались на самых коррумпированных чинов в ОПП.
Я не на сто процентов понимала, что чувствовать по этому поводу, но не собиралась жаловаться, если кто-нибудь устранит для меня моих врагов, особенно если это произойдет более-менее безопасным, законным путем.
– Скажи, – заговорил Тео.
Я повернулась к нему.
– Когда ты сталкивалась с «Орденом кровавой девятки» в Броктон-Бее, ты сражалась с Джеком Ножом, верно?
– Да. В некотором роде.
– В некотором роде?
– Он по-настоящему не сражается, кроме случаев, когда рядом с ним его люди и бой несправедливый. В основном я гонялась за ним, стараясь не погибнуть в процессе.
Тео нахмурился.
– Тревожишься? – спросила я. – Тебе будут помогать.
– Ему тоже, – указал Тео.
– Это верно.
– Я… у меня такие вещи плохо получаются. Во мне нет всего того, что было в Кайзере.
– И это хорошо. Он был задницей. Ты нет.
Тео выжал из себя слабую улыбку. Трудно было понять, как он будет реагировать на разные вещи. Будучи прижат к стене, стоя перед лицом серьезных угроз, он демонстрировал храбрость. Я видела его в патрулировании, и, несмотря на все его беспокойство, он таки справлялся. Он справился в битве с Бегемотом, при том что это был один из первых его выходов в костюме. Но при разговорах о его семье я не могла предугадать, что он скажет или сделает.
Была ли эта слабая улыбка искренней? Возможно, я обидела его, поставила в положение, где он хотел бы защитить своих родственников, но не мог из-за того, чем они были?
– Я не вписываюсь в образ типичного Плаща, – произнес Тео.
Я подавила в себе желание ответить, что я тоже. Вспомнила один из советов, которые когда-то услышала от Тектона, и решила больше слушать.
– Ты нервничаешь. Любой бы на твоем месте нервничал.
– Я не чувствую, что бег к чему-то приводит, – сказал он.
– Прогресс небыстрый, но он есть.
– Вот тренировки помогают, – продолжил Тео. – Есть ощущение конкретности, чувство, что я становлюсь намного сильнее.
– Хочешь потренироваться, когда мы вернемся с пробежки?
– У меня немного времени до патруля. Может, короткую?
– Не вопрос. Так, ладно. Пробежим еще квартал, проблюйся, если придется, а потом вернемся шагом.
Он издал нечто среднее между стоном и бульканьем, но, когда я побежала, побежал следом.
Сперва бегом, потом шагом мы вернулись по другой дороге, чем добирались сюда. Деревья у озера пылали цветами осени; я видела нескольких студентов и стариков, наслаждающихся безмятежностью озера и идеальной температурой. Умиротворение.
Это я смогу оставить за спиной. Я бы сама с наслаждением посидела у озера, будь у меня такая возможность. Проблема в том, что возможности-то как раз и не было. Я была на поводке расписаний других людей, все мои прогулки должны были проходить в чьей-то компании, и никто, похоже, не горел энтузиазмом от идеи выйти исключительно затем, чтобы посидеть на берегу озера.
Как наказание, оно было довольно легким, но в целом эти ограничения подтачивали меня так, как не подтачивала тюремная камера.
Мы добрались до штаб-квартиры ОПП, одной из двух в Чикаго. Она была приземистая, широкая и не сказать чтоб страшно красивая, но зато щеголяла статуей на крыше; эту статую оплатила Звездная Пыль, бывший член Протектората.
Войдя внутрь, мы поднялись на верхний этаж, где располагались комнаты Защитников и «хаб», как его называли. Этот ярлык вызывал у меня ассоциации с тюрьмой, а это, в свою очередь, подталкивало меня думать о нем скорее как об общей зоне или рекреации.
– В спортзал? – спросила я.
– Да, – кивнул Тео. – Мне только костюм надеть. Там встретимся.
Я прикоснулась к букашкам, хранящимся в моей мастерской – взяла оттуда сколько-то мух, жуков и тараканов, взамен поместила тех, которые собрала во время «пробежки». Было немного, но мне много и не требовалось. Достаточно на три-четыре обманки-двойника.
Заглянула на кухню, чтобы прихватить кое-какие столовые приборы, затем спустилась на этаж вниз, где располагался спортзал.
Голем пришел через минуту после меня, уже в полном костюме. По сравнению с первой версией он изменился, приобрел слой паучьего шелка, а поверх – тяжелую броню. Лицо закрывала маска с нейтральным, почти торжественным выражением; на пояснице и плечах были веероподобные украшения – пространства между планками выкрашены в белый, рамка и края из темного металла.
Консультанта по имиджу наверняка хватил кондратий, но целью номер один, самой важной целью было сделать Голема эффективным. Мы были на пути к этому. Имидж придет потом.
– Привет, – поздоровался Кирк, выходя как раз тогда, когда Голем зашел. На нем была футболка и спортивные штаны, его угольно-черная кожа вся лоснилась от пота. Голова была выбрита наголо. – Будете спарринговаться?
– Тренироваться, – ответила я. – Это не спарринг.
– А можно посмотреть?
Я посмотрела на Голема.
– Ты не против?
– Ты имеешь в виду, здесь в лужу буду садиться я.
– По-моему, ты уже прошел ту стадию, когда садишься в лужу, – ответила я.
– Можешь понаблюдать, если хочешь, Аннекс. Не помешает и твоя помощь в уборке потом, – сказал Голем. – Не могу обещать, что это будет что-то особенное.
– Нет проблем, – ответил Кирк. – Как-то даже любопытно посмотреть, где ты.
Мы вошли в зал.
Пространство было разделено на две половины: одну занимали тренажеры, а другая была открыта для спаррингов, танцев и чего угодно еще. В углу были аккуратно сложены маты разнообразной толщины и мягкости.
Мы вышли на открытое пространство, но маты раскладывать не стали. Мои букашки вплыли через вентиляцию и из коридора; они заполнили зал, покрыв все поверхности.
Букашки собрались в человекоподобную фигуру, и Голем начал действовать. Кончики его пальцев пробежали по белым «пластинкам веера» на пояснице, после чего он воткнул туда руку. Тут же бетонная рука вырвалась из пола и рассеяла рой.
Медленновато, но не так уж плохо.
Другая часть роя собралась в грубую обманку, и Голем сдавил ее бетонным кулаком. На этот раз быстрее. Букашки выскользнули между пальцами, когда рука отступила в пол.
Пластинки вееров были из разных материалов. Бетон, сталь, гранит, дерево. Часто встречающиеся материалы были в легкой доступности. Более редкие – на одно движение дальше.
На этот раз – сразу две. Две фигуры, которые надо поразить. Голем поймал одну правой рукой, но другую я сдвинула, когда он потянулся за ней левой. Он был недостаточно быстр, чтобы ее поймать, и атаковал под плохим углом.
Я достала из кармана шорт нож для масла и подняла над головой.
Голем был наготове. Он воткнул четыре пальца в верхнюю часть одной из панелей, большой палец – в нижнюю часть. Такие же пальцы выскочили из ножа, сформировав полукулак, сомкнувшийся на лезвии. Нож превратился в дубинку, неспособную резать.
Я отбросила оружие в сторону и сосредоточила внимание на создании новых обманок.
Теперь я финтила, подсказывая Голему неверное направление, куда движутся мои клоны. Голем мучился, но все же наносил удары по целям. Стрекозы и другие быстрые насекомые сформировали более подвижное тело, и я избегала ударов; тогда Голем начал создавать руки, прорастающие из конечностей, уже торчащих из пола, создавая таким образом ветвистые барьеры, ограничивающие движение клона. Я попыталась изобразить общее действие препятствий на противника, и Голем воспользовался этой возможностью, чтобы нанести решающий удар и прикончить обманку.
– Теперь бей жестче, – велела я. Бегая, я пыталась находить резервы в себе. Сейчас я делала то же самое для Голема.
Движения стали яростнее. Рука обхватила один из роев и притянула его к полу, уйдя обратно в поверхность. Букашки оказались раздавлены искривившимся пространством, и мой рой заметно поредел.
Другая обманка была придавлена к стене, но тут поверхность была из другого материала, и рука не могла в нее просто погрузиться. На этот раз послышался громкий звук удара, от которого задрожали тренажеры на другой стороне спортзала.
Я собрала рой в грубую фигуру – не человека, но нечто крупное, чуть больше Ползуна, но меньше Ехидны, двуногое.
Голем ее ударил, я сформировала заново.
– Бей жестче, – велела я.
Он ударил снова, сведя две руки, будто сдавливая противника. Однако тело монстра было нематериальным. Я сочла, что Голем наносит недостаточно урона, и просто создала монстра заново. И тот пошел на Голема.
Я подошла чуть ближе и повысила голос:
– Давай, Тео! Бей жестче!
Голем опустился на фут, когда одна его нога ушла в бетонный пол. Копия его ботинка вместе с шипами поднялась из пола. Скорости и силы этого движения хватило бы, чтобы поднять одного из псов Рэйчел, поэтому я отреагировала, приподняв «тело» монстра.
Бетонная нога продолжала подниматься, в то время как нога Голема ушла в пол уже до колена. Он вжал одну руку в веер, заставив ее копию упасть с потолка прямо над поднимающейся шипованной платформой в форме ботинка Голема. Мое создание оказалось зажато между одним и другим, и удар был настолько силен, что мы с Кирком пошатнулись. Мне пришлось повернуть голову, чтобы пыль не попала в глаза.
– Этого… – начал Голем.
Прежде чем он договорил, я выхватила второй нож для масла и прижала его кончик к горлу Голема.
– Не выпускай угроз из виду, – произнесла я.
– Не очень-то честно, – заметил Кирк. – Грязная игра.
– Нет, – возразил Голем. Его голос дрожал, что было странно, поскольку я не делала ничего реально угрожающего. Его потрясло что-то другое. Он принял урок близко к сердцу? – Все правильно. Такой урок я должен усвоить. Я для этого и тренируюсь.
– Джек будет бросать на тебя устрашающих мерзавцев, – сказала я. – Но сам при этом будет искать уязвимое место. Всегда, всегда береги спину. И спины друзей тоже не забывай прикрывать. Сам ты, может, и не умрешь, но не исключено, что пожалеешь, что не умер, когда увидишь, что Джек и его банда делают с ними.
Голем убрал руку из панели, однако высвободить ногу из пола было труднее. К тому времени, когда он стоял прямо, нога, торчащая из пола, стала более-менее перманентной. В другом месте из пола торчали пальцы. Были и ветвящиеся «деревья» из рук, создававшие барьеры. Даже не спрашивая нас, Кирк шагнул вперед и, сделав свое тело жидким, вплыл в поверхность. Та разгладилась, будто там и не было ничего.
Закончив, он выбрался из пола и оглядел свою работу.
– Спасибо, – сказала я.
– Интересно было понаблюдать. Пытаетесь решить, как применять его способность, да?
– В целом да. Пополняем трюками репертуар, вырабатываем привычное применение способности, привыкаем атаковать, распознавать угрозы, учимся атаковать без колебаний, когда требуется.
– Ты серьезно веришь, что Джек пробудится от какого-то там своего анабиоза просто для того, чтобы сразиться с каким-то парнишкой, у которого даже не было способностей при их последней встрече?
– Да, – ответила я. – Хочешь верь, хочешь нет, но, судя по тому, что я знаю о Джеке, это абсолютно осмысленно.
– Хм.
– Ты же в деле, да? – спросила я. – Участвуешь в плане?
Кирк кивнул.
– Выглядит слегка безумно, но, если посмотреть, как высоки ставки, – не повредит.
– Конец света, – произнес Голем.
– Конец света, – согласилась я. – Мы привлечем к себе всех, кого только сможем. И либо предотвратим удар, либо хотя бы смягчим.
– Если только сможем понять, что это вообще будет, – заметил Голем.
– Да, – кивнула я. – Ты говорил, тебе скоро в патруль?
– В восемь двадцать. А потом школа. Во второй половине дня увидимся?
– Да, – ответила я. Затем отправилась в общую зону и села за первый незанятый компьютер. Там же была Грация, но в школьной форме. Она сидела, обложившись домашней работой.
– Ни слова, – велела она мне, явно раздраженная.
– И не собиралась, – ответила я.
Залогинившись, я увидела знакомый рабочий стол.
О. О.: Всегубитель
-3:21:45.90
О. О.: Конец света
593:19:27.50
Первое число росло, второе уменьшалось.
Прошло три дня после ориентировочного времени появления либо Симург, либо Левиафана. Бегемот явился раньше, чем предполагали, но, каким бы фактором это ни было вызвано, сейчас он роли не сыграл.
То, что они не будут придерживаться прежнего расписания, имело смысл. После появления Симург между атаками проходило примерно три с половиной месяца. Ближайшие дни и недели скажут об очень многом. Собираются ли Всегубители менять тактику? А может, расписание сохранится в прежнем, ускоренном виде, и Бегемот появится спустя семь или десять месяцев?
Или будет что-то совершенно другое?
Мой взгляд упал на второе число. Обратный отсчет.
593:19:25.23
***
– Это не шутка? – спросила я в ту же секунду, когда двери лифта открылись. С той стороны ждала Манжета.
– Она здесь, – ответила Манжета. – «Здесь» не в смысле здесь, но она появилась.
Я была в полном костюме, с полетным ранцем, держа под мышкой теплоизолированный ящичек для букашек, а в другой руке телефон. Я продрогла до костей, линзы затуманились от перехода из холода улицы в тепло помещения.
Мне не требовалось спрашивать, о ком речь. Я и так знала. Это был вопрос, который давил на мозги всем и каждому: «Кто из них, и где?»
Стягивая маску, я прошла за Манжетой в общую зону и протянула руку за очками, которые букашки мне уже несли. Взяла очки и надела. На каждом из экранов было одно и то же изображение.
Симург, едва различимая в толще облаков.
– Какой город? – спросила я.
– Не в городе, – ответил Тектон.
Ну да, я это поняла, как только угол обзора камеры изменился. Вода. Побережье?
Нет. Слишком много воды.
Океан. Она атакует океан?
До меня дошло, когда я увидела текст внизу экрана с одним из новостных репортажей. «BA178 под огнем».
Из всех чувствительных точек в мире Симург выбрала пассажирский самолет.
– Мы ведь… – начала было я.
– Не получится, – оборвал меня Тектон. – Нет твердой земли, и никто из нас не летает.
– Я летаю, – заспорила я, хотя уже знала, какой будет ответ.
– Транспортные средства и снаряжение Механиков там не протянут, – сказал Тектон. – Ей слишком легко вмешиваться в их работу.
– Приказ пришел сверху. Только натуральные летуны, – добавил Вантон.
– Все равно мы опоздаем поучаствовать, – произнесла Грация. – Не могу представить, чтобы это была долгая, изматывающая битва. Это произошло почти без предупреждения. Она как будто просто свалилась вниз оттуда, где была, и напала на ближайшую цель.
Я подумала о настоянии Армстронга воспользоваться плодами той победы и нарастить нашу численность, чтобы одержать следующую крупную победу, вместо того чтобы отправляться туда маленькими группами – последнее привело бы к неминуемому истощению.
Все это ожидание, все это беспокойство, наблюдение за обратным отсчетом, оттикавшим прилично за ожидаемый момент – и теперь мы даже сражаться не можем. Я не очень понимала, что по этому поводу чувствовать.
Я смотрела, как на экране Легенда, Александрия и Эйдолон атакуют Симург. Она избегала почти всех их ударов, причем в основном благодаря единственному имеющемуся в ее распоряжении прикрытию – самолету.
На половине экранов отображалось одно и то же видео, хотя это были разные каналы, разные организации. На второй половине выводилась информация. Маршрут этого рейса, люди на борту.
Если там и было что-то особенное, то знала об этом лишь Симург.
Мои сокомандники почти не разговаривали, пока мы следили за ходом боя. Потом в одно мгновение, похоже, динамика изменилась. Теперь герои пытались атаковать самолет, а Симург пыталась его защищать.
Одиннадцать минут ей это удавалось – она перемещала самолет телекинезом, блокировала удары своим телом и крыльями.
На фюзеляже начался пожар, когда Эйдолон вгрызся в Симург какой-то способностью, искривляющей ткань реальности, в комплекте с молнией, огнем, искаженным светом и льдом. В следующее же мгновение Симург отшвырнула самолет, позволив ему кувыркаться и гореть, а в конечном итоге – удариться о воду и полностью разрушиться.
После этого Симург взмыла в облака. Несколько Плащей попытались ее преследовать, однако Сайона среди них не было.
– Сколько продлился бой? – спросила я.
– Недостаточно долго, чтобы показался Сайон, – все, что ответил Вантон.
– Сорок минут? – произнес Тектон. – Где-то минут сорок.
Я потратила больше половины этого времени, торопясь вернуться в штаб-квартиру и надеясь, что без меня не уедут. А теперь вот это. Чистый фарс.
– Будем ждать, – сказала Грация. – И, если нам повезет, мы выясним, что именно она только что сделала.
Только это нам и оставалось.
Это было почти что разочарование. Скорее оно, чем облегчение. Я не могла сказать, что она играет с нами мягко, ведь это же Симург. Мало ли, может, это вообще самая разрушительная из всех ее атак. Но об этом мы узнаем только позже.
Практически никаких жертв, кроме тех, кто были на борту самолета. Никто не сообщал о гибели героев, но из трансляции было ясно, что потери если и есть, то несерьезные. Там было десятка четыре Плащей, не больше, и я не видела ни одной гибели.
И тем не менее мной владело иррациональное раздражение.
Я развернулась и пошла прочь. На ходу позволила лямке ящичка соскользнуть с плеча в изгиб локтя, поймала ящичек рукой, а затем перенесла в руки полетного ранца. Благодаря этому мне не пришлось останавливаться или наклоняться, чтобы поставить ящичек у подножия лестницы. Однако я не пошла вверх – в свою комнату или мастерскую. Я пошла вниз.
Я была рада обнаружить, что миссис Ямада еще не ушла. Ее вещи были запакованы, но сама она сидела в кабинете и читала небольшую книжку. В углу беззвучно работал телевизор, показывая, что происходит с Симург.
– Тейлор.
– У вас найдется минутка?
– Конечно.
Она встала, подошла к двери комнаты и закрыла ее. Я и не осознавала, что оставила ее открытой.
– Исходя из того, что нам сейчас известно, это чуть ли не лучшее, на что мы могли надеяться, – произнесла я. – А мои ощущения по этому поводу хуже, чем по поводу Нью-Дели.
– Вы немалое время готовились к этому, предвидели этот бой. Вы психологически приготовились к более тяжелым потерям, собрались с духом. Это отняло у вас немало сил, а сейчас у вас отобрали возможность что-то сделать.
Мой телефон завибрировал. Я кинула взгляд на экран. Папа. Я послала ему СМС, что у меня все нормально.
– Прошу прощения, – извинилась я, убирая телефон. – Это был папа.
– Не извиняйтесь. То, что вы тянетесь к отцу или наоборот, – хороший признак.
– Дурные манеры, – произнесла я. – Но окей. Вернемся к нашим баранам. Я почти что чувствую себя… обезоруженной?
– Обезоруженной. Хорошее слово.
– Я вроде как наслаждалась покоем, тем, что Протекторат разбирается с самыми злобными ублюдками, какие тут поблизости есть, с «Народом», с «Королевичами», с «Осужденными». Но я говорила себе, что впереди битва с Всегубителем. Что я буду участвовать, я проснусь, я буду драться.
– Но разве не лучше, что вам не пришлось драться?
– Нет, – ответила я, уткнувшись взглядом в свои руки в перчатках. – Нет. Нисколько не лучше.
– Вы пришли из плохого места, и, как мы с вами говорили прежде, вы начали новую жизнь. Возможно, ваша самоидентификация во многом строится на вашем представлении о себе как о воине.
– Возможно, – согласилась я. – Но так это или нет, моих чувств это не меняет.
– Полагаю, много людей по всему миру чувствуют то же самое. Вполне вероятно, что она все рассчитала именно для достижения этого эффекта.
Я кивнула.
– Тейлор, а что вам виделось лучшим сценарием? Если бы все пошло так, как вы надеялись в глубине души, что бы произошло?
– Повторился бы Нью-Дели, – ответила я. – Только без тяжелых потерь. Мы бы потеряли людей, какой-нибудь город пострадал бы, но мы бы убили еще одного Всегубителя.
– Как вы считаете, это реалистично?
– Нет, – ответила я. – Я знаю, что это нереалистично. Мы десятилетиями не могли убить ни одного, и глупо воображать, что сможем убить двух подряд.
– А более разумное ожидание?
– Она бы явилась, мы бы сражались и отогнали ее без серьезных потерь.
– В обоих этих сценариях вы видите свою какую-то роль? Возможно, такую же значительную, какую вы сыграли в Нью-Дели?
– Я… в некотором роде?
Миссис Ямада не стала хвататься за мой ответ, как и задавать последующих вопросов. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы поразмышлять.
– Да, – в конце концов признала я. – Возможно, не настолько крупную роль. Это опять-таки нереалистично. Но я хочу помогать.
– Если Симург хотела нанести удар по боевому духу, то сделала бы именно то, что сделала, – сказала миссис Ямада. – После Нью-Дели множество Плащей надеялись внести свой вклад, быть героями. Ее выбор места, короткое сражение, узкий фокус – это отобрало шанс у всех. Не только у вас.
– Я должна стать сильнее, – заявила я. – Я должна быть одной из тех, кто готовится к предсказанному концу света. Но здесь у меня нет шансов.
– Разве вы не можете поговорить со своим начальством? С Гулякой?
– Я намекала на это, говорила, что могу удовлетвориться ролью подручной в патрулях. Никто не взялся. Только не со мной. Они уже брали Голема, но взрослые Плащи его любят, потому что он вежливый до неприличия, очень усердный, и у него хорошая способность. Я хороша, но в итоге оказываюсь скорее партнером, чем подручной.
– Вы тренируетесь с Големом.
– Да.
– Уверена, вам принадлежит часть заслуги в его прогрессе.
– Я не… – начала я, но заставила себя остановиться. Слишком много эмоций в голосе. Продолжила уже спокойнее: – Я не ищу ни приободрения, ни комплиментов. Я просто…
Найти подходящие слова, чтобы закончить фразу, не получилось.
– Давайте воспользуемся шаблоном «Я чувствую, потому что». Позволяет лучше очертить эмоции.
Я сделала глубокий вдох, потом выдохнула.
– Я чувствую страх, потому что надвигается нечто, и оно будет кошмарным, а я не готова. Я чувствую себя все меньше готовой с каждым днем, когда ничего не происходит.
– Предполагаю, что ваши товарищи по команде тоже испытывают страх. Вы упомянули, через что они проходят. Голема, вероятно, в какой-то момент в будущем будет выманивать Джек Нож. У Манжеты ограниченная подвижность правой кисти, так что ей приходится заново учиться писать и печатать. Чтобы не было недопонимания: я не обсуждаю ничего конфиденциального – только то, что вы сами упоминали при наших предыдущих встречах.
Я кивнула.
– Голема вы поддерживаете, я знаю. Вы их всех поддерживаете, в той или иной форме. В терминах того, через что проходит Манжета, – я знаю, что ваша команда общими усилиями помогает ей справляться с бумажной работой. Это говорит о многом.
– Поддерживать друг друга.
– Звучит банально, но, думаю, в этом есть правда. Вы закономерно боитесь того, что будет на вашем пути. Но вам следует держать в голове, что вы не одиноки. Возможно, пока что вы наткнулись на потолок в собственном росте и развитии. Но вы все равно можете прогрессировать, если будете помогать товарищам по команде, помогать им побеждать своих демонов и совершенствовать свои навыки.
– Да, – сказала я. – Но нет ощущения, что этого достаточно.
– Возможно, этого и недостаточно, зато конструктивно. Возможно, вы будете чувствовать себя не такой обезоруженной, если сосредоточитесь на инструментах и, так сказать, на оружии в вашем распоряжении.
– Возможно, – ответила я ей. – Но я терпеть не могу чувствовать себя беспомощной.
– Отчасти вы так чувствуете себя потому, что ждете, когда вам представятся возможности. Вы ждали Всегубителя, чтобы размять свои таланты в невообразимо стрессовой обстановке. Думаю, это хорошо, что вы подождали, что нашли себе время для передышки. По-моему, вам следует пытаться сохранить этот мир, потому что это поможет вам достичь лучшего психологического состояния.
Этот совет был похож на последние слова, которые мне сказал Гленн перед расставанием, но в одном отношении он был полностью им противоположен. Миссис Ямада была бы в целом довольнее, если бы я поддерживала такое состояние до бесконечности. Гленн хотел бы видеть, что я действую.
Пришло время действовать, что бы ни говорила миссис Ямада.
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Вам стало немного лучше?
– Не очень, – призналась я. – Я даже не уверена, что понимаю все свои чувства. Но мне кажется, что теперь у меня есть нечто вроде плана. И я признательна вам за это.
– Именно для этого я здесь. Точнее, буду здесь еще час, а затем улечу обратно в Бостон. Буду здесь в следующую пятницу, когда закончу очередной круг.
– Классно, – сказала я. – Рада, что вы оказались здесь сегодня.
– Я тоже рада, – ответила она.
Когда я встала со стула, она тоже поднялась. Шагнула вперед и обняла меня.
Я не вполне понимала, насколько это нормально, но я как-то подметила в разговоре с ней, что мне доставалось мало объятий и что некоторые объятия, которые я давала или получала в прошлом, становились для меня важными событиями, и она тогда спросила, не хотела бы я получить объятие от нее.
Где-то позже это превратилось в привычку – мы стали завершать так все наши встречи. Я чуть улыбнулась миссис Ямаде, когда мы разошлись.
Вернувшись в общую зону, я села за компьютер. Другие по-прежнему следили за тем, что происходило, на более крупных мониторах. Оборонявшиеся герои заморозили полупогрузившиеся в воду обломки самолета и готовили карантинные меры.
Какова бы ни была причина этой конкретной атаки, я сомневалась, что мы узнаем ее вскоре.
Я залогинилась на компьютере. Таймеры продолжали тикать.
Когда я обновила таймер после этого нападения, отсчеты стали выглядеть так:
О. О.: Всегубитель
149:22:59.59
О. О.: Конец света
579:07:14.53
Оба отсчета мерно шли вниз.
Миссис Ямада была права, размышляла я, отыскивая файлы по местным криминальным боссам и авторитетам. Я оказывала себе медвежью услугу, ожидая, пока возможность сама упадет мне в руки. Если я собираюсь делать так, как предложил Гленн, и вести расчетливую игру, мне надо действовать, а не надеяться на еще один шанс вроде того, который выпал нам в Нью-Дели.
Глядя на остальных, я подумала, что лучше: манипулировать ими или привлечь их на свою сторону. Манипуляция была бы почти что милосерднее, потому что избавляла их от вины. Всего лишь устроить, чтобы они оказались в нужное время в нужном месте, заманить местную криминальную силу в бой, уже держа в голове план…
Нет.
Протекторат Шевалье, если отложить в сторону плюсы и минусы, был больше про честность. Я хотела черпать силу Рой, ее безжалостность, но также я хотела быть героиней. Именно это лежало в основе того, чего я достигла в Нью-Дели.
– Тектон, – позвала я, глядя на портрет суперзлодея с маской в виде перевернутого лица. Укоренившаяся сила, занимающая окраину города уже без малого десять лет.
Не слишком ли укоренившаяся? Мне не хотелось бы устроить еще одно фиаско типа АПП. Вот они, преимущества открытости. Я могу задавать вопросы, получать реакцию.
– Да? – спросил Тектон.
– Хочу кое о чем поговорить.