Предыдущая          Следующая

СКАРАБЕЙ 25.5

Три дня.

Прошло почти три дня, и нам не удалось его убить.

Новая цель каждые тридцать минут, плюс-минус. От десяти до двадцати минут на то, чтобы оборонительные силы собрались. И остальное время – на попытки наших Плащей как-то его достать. Отщипывая от него по кусочку.

Иногда нам что-то удавалось.

Иногда он раздавливал основные обороняющиеся силы, после чего стоял неподвижно, притянув эти вращающиеся колонны измененного времени к себе. Не прикрывался, но позволял эффектам изменения времени облизывать края своего тела. Он регенерировал, залечивал где-то половину ран, которые мы наносили.

Он бил по крупным городам и по мелким. Даже по деревням, когда ему было нужно больше пространства для регенерации. Он ударил по оружейному складу в России, и ядерное оружие ускорилось во времени; оболочки истончились в этом странном энтропичном, эродирующем эффекте, сопровождающем ускорение времени. Ядерная детонация. Герои до сих пор пытались минимизировать урон.

Сейчас он телепортировался не так часто, как в начале, и несколько героев появлялись на поле боя регулярно. Легенда, Александрия, Эйдолон – они вступали в бой постоянно, но и они стали делать перерывы, трудиться посменно. Легенда пропускал один бой, участвовал в следующих двух. Александрия – два через два.

Они устали, вымотались. Не только они – все. Как тут отдохнешь, если он может появиться там, где ты находишься? Шесть – восемь часов сна означают, что он сменит местонахождение от двенадцати до шестнадцати раз, а то и больше. В то же время из-за накапливающейся усталости легче допустить ошибку, а это не тот противник, который прощает ошибки.

Тектон подошел ко мне, положил руки мне на плечи.

– Что? – спросила я.

– Тебе надо отдохнуть. Другим это удалось.

– Я покемарила.

– А надо поспать. Тебя же на ходу шатает.

Я хотела запротестовать. Мой взгляд упал на остальных, и я увидела, как на них сказалось происходящее. Испуганные, усталые, беспомощные. Они расположились по всей чикагской штаб-квартире, постоянно в костюмах, не зная, чем заняться. Тридцать минут – а затем период нервного напряжения, когда мы ждали, гадая, – ведь СМИ и ОПП нужно было время, чтобы понять, куда Всегубитель отправился, и сообщить информацию. При везении мы получали видео, и нам не приходилось думать, не поймал ли Хонсю кого-нибудь из основных героев.

В каком-то смысле я привыкла чуточку отличаться от своих коллег здесь. Я могла спокойно, уверенно относиться к вещам, которые их устрашали. Я могла ставить себя на место плохого парня, потому что сама прежде была плохим парнем.

Но сейчас я была такой же, как они. После трех суток, когда я не могла спать больше одного-двух часов подряд, когда мое сердце проваливалось в живот при каждой телепортации Хонсю, я была на одной волне с остальными.

– Я всегда хотела одного – делать что-то, чтобы помогать людям, – произнесла я.

– Я знаю, – ответил Тектон.

– Даже вначале, даже когда я была под прикрытием в «Темных лошадках», я хотела остановить плохих парней. Во многом это был эгоизм, желание сбежать, но все-таки я хотела трудиться ради высшего блага.

– Да, – кивнул Тектон. Его руки в перчатках упали с моих плеч. Я развернулась и посмотрела на него. Наш стальной человек, скрывающий лицо под шлемом. Он стоял твердо, никак не показывая, насколько сильно все это действует на него. Это позволяло ему быть сильным, или казаться сильным, ради всех нас.

– А потом я решила стать полноценной злодейкой, но мои мотивы были вроде как добрыми, в отличие от меня самой. Я знала, что «Темным лошадкам» нужна помощь. Что с многими из них было что-то не в порядке, чего-то недоставало. И быть их частью значило помогать Змею – тогда я еще думала, что его план – это добро.

– Ты не плохой человек, Тейлор.

– Я не… Знаешь, быть хорошей или плохой никогда для меня не имело значения. Не особо. Главное – то, что я делала и почему. Я стала командиром и заботилась о людях. Я помогла отобрать город у Змея, и мы начали вносить перемены. И с каждым разом в моем распоряжении было все больше силы.

– Ты думаешь, что сейчас ты сильнее? С Защитниками? – его голос прозвучал почти удивленно.

– Я… да, думаю. Да. Возможно, мои руки связаны, я не могу быть такой прямолинейной и безжалостной, как могла бы, но я могу протягивать руку злодеям, а могу героям, и я могу что-то менять. У меня есть ресурсы. Инструменты и информация, которой иначе могло бы не быть.

– Звучит разумно, – произнес он мягко. – Тейлор, тебе надо поспать. Я это слышу в твоем голосе.

– Я просто… Почему чем сильнее я становлюсь со временем, тем беспомощнее себя чувствую?

– Ты слишком многого от себя требуешь, – ответил Тектон. – Даже если бы у тебя была вся сила в мире, тебе все равно казалось бы, что ты должна делать больше.

– Если он ударит по Броктон-Бею…

– С твоим отцом и друзьями все будет хорошо. Черт, да наш ударный отряд, который мы применили против Бегемота, был из броктонбейцев, разве нет?

– Если мне придется смотреть, как дорогие мне люди страдают, пока я беспомощна и ничего не могу сделать, я свихнусь.

– Свихнуться – это было бы неконструктивно, – сказал Тектон. – А легче тебе будет свихнуться, когда ты уставшая. Иди спи.

Не ответив, я молча направилась к предназначенному для меня закутку. Он располагался на краю «хаба» и имел форму примерно кругового сектора, с дверью при вершине. Наверху у меня была спальня, более личная, более домашняя, но я не хотела быть настолько далеко. Не хотела соскользнуть в Тейлор Хиберт, даже на время отдыха. Лучше продолжать думать, рассматривать варианты.

Я легла на кровать, стянув маску. Очки надевать не стала. Картинка перед глазами была размыта, но это ничуть не помогло избавиться от многочисленных мелких огоньков, испещряющих мой закуток (некоторые при этом еще и мигали). Ноутбуки, аккумуляторы, будильник, зарядная станция с запасным полетным ранцем, телеэкран, полоска света под дверью… так много мелких источников света. Если бы я не так сильно устала, может, занялась бы их блокировкой. Букашки здесь не помогли бы, потому что они бы разбрелись, но полотенце на пол у двери, книги, приставленные к различным устройствам…

Я вздохнула и положила руку на глаза, уткнувшись носом в сгиб локтя.

Долгое время я провела в сумрачном полусне, стараясь не слушать бормотание людей в главном хабе. Я лениво дивилась, сколько уже прошло времени.  Где сейчас атакует Хонсю?

В памяти всплывало множество людей. Враги, союзники. Как они сейчас поживают? Папа слал мейл за мейлом, прося дать ему знать, прежде чем ввязаться в бой, и сразу после того, как я выйду из боя живой.

На каждую разумную мысль, порождаемую мозгом, приходилось две-три шальных. Картины разрушений, впечатанные мне в память. Люди, пойманные и обреченные на смерть от обезвоживания в силовых полях Хонсю.

Где-то в процессе всего этого мне удалось задремать; воспоминания перешли в сны или в что-то достаточно близкое, чтобы казаться прямым переходом.

Мой беспокойный сон прервало прикосновение к плечу.

Мои глаза открылись, и я увидела над собой туманный силуэт женщины.

Мама?

Я пробудилась мгновенно, но женщина уже отворачивалась. Не мама. Темноволосая, но слишком невысокая. Мои родители оба были выше нее.

Узнала я ее только тогда, когда увидела дверь. Световой прямоугольник, яркий почти до ослепления, рядом с моим шкафчиком.

– Эй! – окликнула я женщину, спрыгивая на пол.

Она не ответила. Ее уже не было.

Но дверь осталась.

Мне пришлось пройти через комнатушку, чтобы увидеть, что за ней. Темный коридор, тускло освещенный утопленными в потолок трубками. Женщины в деловом костюме видно не было.

Я дотянулась до контейнеров с букашками, которых держала в мастерской наверху. Жуки пробрались по ловушке, не дающей им вылететь наружу, и прикоснулись к сенсорным панелям, тем самым открыв клетки, где содержались всяческие особи.

Всей массой букашки спустились по лестнице и вплыли в хаб. Защитники, находившиеся в командном центре и наблюдавшие за мониторами, встревоженно вскочили на ноги, когда вся эта масса проплыла через хаб к моему закутку.

– Тейлор, – произнес Тектон, торопясь к моей комнате.

Букашки пробрались ко мне сквозь щели там, где смыкались стены, и под дверью.

Рой проник в коридор. Никаких ловушек. Женщина в деловом костюме стояла в сторонке. Я остановилась перед дверью и кинула взгляд на трекер, прицепленный к моей лодыжке. Что, черт возьми, будет, если я пройду туда?

Видимо, придется это выяснить. Я шагнула в портал в тот самый момент, когда Тектон открыл дверь.

Прямоугольный портал закрылся, и я осталась стоять возле стены. Повернулась посмотреть на женщину в деловом костюме. Она выглядела опрятно, волосы были стянуты на затылке в небрежный хвост, отдельные пряди обрамляли лицо. В руке она держала фетровую шляпу. На шляпе виднелись капельки влаги. Она совершила еще одну прогулку, прежде чем навестить меня?

Я собиралась заговорить, но тут заметила еще одно существо. Не-существо. Движение воздуха, кажущееся неспровоцированным, влияющее на определенных букашек, хотя должно было касаться других букашек, впереди или позади этих.

Топографическое чувство, порожденное движением букашек, подсказало фигуру женщины, обнаженной. Она не вполне исчезла, когда на другом краю комнаты появилась еще одна. Они двигались так синхронно, что… Это не два человека. Один человек, если ее вообще можно было назвать человеком; фантом, плывущий в пространстве вокруг меня и женщины в деловом костюме.

Женщина вытянула свободную от шляпы руку, приглашая меня пройти в дверь.

Я кинула взгляд на нее и обратила внимание на полное отсутствие признаков тревоги или усталости, которые демонстрировали, похоже, все остальные. Мой рой проверил путь.

За дверью были знакомые мне люди. Я шагнула вперед.

Там было темновато, но несколько панелей давали фоновое освещение. Это были большие панели, от пола до потолка, восемнадцать на пять футов, и стояли они примерно кольцом. По обе стороны от каждой такой панели стояло по дополнительной, всего два – три фута шириной; от них свет шел под чуточку другим углом. Чуть ниже уровня пояса полукольцом шла труба – одновременно и поручень, и индикатор границы, которую собравшиеся группировки не должны пересекать.

У каждой установки из панелей стоял человек или группа, подсвеченная сзади, а не спереди. Свет от других установок их почти не достигал, поэтому лица были почти не освещены. Виднелись только силуэты, и лишь некоторые отражающие материалы ловили лучи света.

Я подошла к панели, ближайшей к двери, через которую вошла. Там стояла Ябеда, и я сочла за благо встать прямо за ее спиной и чуть левее. Мрак, я заметила, прислонился к самой панели, скрестив руки. Ябеда покосилась на меня и улыбнулась – я с трудом разглядела белизну зубов.

– Попросила их тебя подобрать, – прошептала она.

– Спасибо, – сказала я. – А что это?

– Разве не очевидно? – ответила она.

Ябеда устремила внимание вперед, впитывая происходящее. Я не хотела ее прерывать, поскольку она явно собирала гигантское количество информации. Ответ действительно был очевиден, если учесть общую мощь, исходящую от собравшихся, хоть я и знала только часть из них.

Напротив нас виднелся узнаваемый силуэт Шевалье. Его пушкомеч ни с чем не спутаешь.  По левую руку от него стоял Экзальт, по правую – незнакомый Плащ. У меня мелькнула мысль, не навредит ли мне то, что я стою здесь. Не то чтобы это было по моему выбору, но сам факт, что я вместе с «Темными лошадками», смотрелся неважно.

Букашки помогли мне опознать Дракон и Бунтаря возле установки слева от Шевалье. Оба были в силовых доспехах, но, похоже, демонстрация боевой мощи здесь никого не смущала.

Этим мои возможности по узнаванию присутствующих в основном и исчерпались.

Слева от меня стоял мужчина в силовых доспехах и с неприкрытым лицом. Татуировка на лице светилась в отраженном свете темно-сине-зеленым, но как-то странно, точно он стоял под ультрафиолетовой лампой. Виднелись только пятнышки света… только они плыли. Нет, они двигались по замкнутому контуру. Слабые синие огоньки двигались по траектории, проходящей внутри вычурного креста, причем глаза мужчины были в неосвещенной тени между двух горизонтальных перемычек.

Я различила установку с женщиной, чернокожей, сопровождаемой громадной тенью монстра с черепом тура вместо головы. Сама женщина стояла опустив голову, ее волосы были заплетены не то в косы, не то в дреды, я не разобрала. Я придвинула букашек поближе, чтобы проверить, есть ли у нее оружие, и ее спутник-тень потянулась к рою, перекрывая ему путь. Букашки погибли так быстро, что можно подумать – тень убила их еще до того, как прикоснулась.

Я решила оставить эту женщину в покое.

Еще дальше была маленькая толпа, которую трудно было разобрать из-за угла, под которым располагалась их панель. Впереди стояла молодая девушка, остальные собрались вокруг и позади нее. Мои букашки насчитали там двенадцать человек.

У еще одной установки были всего лишь двое – мужчина и женщина. Они сидели за столиком. Мужчина чинно сложил руки перед собой, и свет от ближайших панелей отражался от его очков в крупной оправе. Женщина подалась вперед, опершись локтями о стол и сцепив руки перед лицом на уровне рта. Темнокожая, с чем-то вроде заколки в волосах. Мои букашки прошлись по их бедрам – той части тела, которая у большинства людей не обнажена, – и я обнаружила обычную одежду. Мужчина был в застегнутой на все пуговицы рубашке, женщина – в юбке до колена и блузке под лабораторным халатом.

Справа от нас стояли трое мужчин в мантиях, поразительно напоминающие Фир Си.

– Еще минуточку, – произнесла женщина в лабораторном халате.

– Ничего страшного, – ответил мужчина из группы двенадцати. – Я довольно-таки возбужден. Давненько я не дышал свежим воздухом.

– Тихо, Маркиз, – произнесла девушка, стоящая впереди этой группы, и ее голос прозвучал как хор, как много голосов, говорящих в унисон. – Я не дозволяю тебе говорить не в свой черед. Наши хозяева проявили любезность, пригласив нас, и ты не оскорбишь их и не запятнаешь мою репутацию своим соседством.

– Мои глубочайшие извинения.

Маркиз? Я покопалась в памяти в поисках имени. Потом застыла. Тот самый Маркиз?

Зажглась еще одна панель, и кольцо замкнулось. Мои букашки отыскали людей, собравшихся перед ней, и я изучила их, хотя силуэты в этой мешанине разобрать не могла. Женщина с собранными в хвост волосами и несколько монструозных паралюдей позади нее… Разрывашка.

Женщина в деловом костюме вошла в комнату и, уверенно цокая каблучками по твердому полу, пересекла темноту в центре.

Она присоединилась к мужчине в очках и рубашке и к женщине в халате. И все встало на место.

«Котел». Я смотрела сейчас на людей, стоящих за «Котлом». Меня пробрало холодком.

– Мисс Олкотт отказалась к нам присоединиться, – сказала женщина в халате. – Как и Адалид – он хочет быть наготове, чтобы защищать свой дом, если новый Всегубитель явится туда. «Три богомерзости» и Джек Нож были недосягаемы, но, если бы до персон вроде них можно было так легко добраться, у нас было бы намного меньше проблем.

«Вот только вы ничего не предприняли насчет Джека, когда это имело значение», – подумала я.

– Мы обратились ко многим крупным силам и источникам информации; вы – те, кто откликнулись. Конечно, полезно было бы иметь на нашей стороне «Янгбан» или «Элиту», но я почти довольна, что в нашей дискуссии будут участвовать лишь те, кто действительно заинтересованы. Благодарю вас за то, что пришли. Меня зовут Доктор Мама, и я основатель «Котла».

Я услышала ропот со стороны группы Разрывашки. Они находились прямо напротив Доктора Мамы, настолько далеко от нее, насколько это было возможно.

Видимо, это было разумно, если учесть все обстоятельства. На «Котле» лежала вина за «Пятьдесят третьих». Я подозревала, что люди «Котла» справились бы, если бы любой из группы Разрывашки решился на атаку, но все-таки поместить их на расстоянии имело смысл.

– Послушайте, – резко заявила Ябеда. – Давайте обойдемся без этой формальной херни. Я знаю, многие из вас большие спецы по этой части, но нам надо как можно быстрее приниматься за тактическую кухню, особенно если учесть, сколько тут наверняка будет грызни.

– Согласен, – произнес Шевалье с другого конца комнаты.

– Mense sterf elke sekonde van elke dag. Babas sterf in die moederskoot en die kinders doodgeskiet soos honde. Vroue word verkrag en vermoor en nagmerries skeur mans uitmekaar om te fees op hul binnegoed, – тихим, ровным голосом проговорила женщина с черепоголовой тенью. Я вздрогнула, обнаружив, что теперь это человеческий череп.

– Я дал тебе умение понимать и говорить по-английски, – сказал мужчина из группы двенадцати. – Тебе ничего не стоит им воспользоваться.

– Ek sal nie jou tong gebruik nie, vullis, – ответила женщина все так же тихо, но теперь ее голос нес в себе легкий оттенок гнева.

Мужчина вздохнул.

– Что ж, я мог бы применить свою способность ко всем остальным присутствующим здесь, но почему-то сомневаюсь, что предложение будет принято.

Заговорил еще один человек из той же группы, женщина:

– Она не верит в применение английского. Ее первое утверждение было, если перефразировать, «Люди умирают каждый день».

– Полезно, – прокомментировала Ябеда. – Хватит ерунды и поз. Нас собрали здесь по одной конкретной причине. Ну, на самом деле по многим причинам, но главная, которая нас объединяет, – что у нас буянит монстр, и мы ничего не можем с ним поделать. Мы карябаем его, он регенерирует. Сайон атакует, он телепортируется, и золотой болван за ним не летит. Поэтому давайте будем откровенными, давайте поговорим об этом, и давайте представимся, прежде чем начать, чтобы не быть в полном неведении…

– Некоторые из нас предпочли бы хранить свою личность в тайне, – заметил мужчина с крестом на лице.

– Нам некогда носиться с секретностью и прочим дерьмом. Надо стряхнуть пыль с оружия и схем, которые мы держали в кладовке, и врезать этому засранцу. У большей половины из нас есть козыри в рукаве, которые мы приберегаем на черный день. Кому-то придется стиснуть зубы и сыграть свой козырь. А потом нам надо обсудить, кто сыграет следующую карту, когда заявится номер пять. Потому что номер пять будет. Или номер четыре, в зависимости от того, считать или нет Бегемота.

– Многие из нас ведут игру такого масштаба, где каждый конкретный ход может поставить нас в критически невыгодное положение, – возразил мужчина с крестом на лице. – Если мы будем действовать сейчас, в неподходящий момент, это не только повредит нам, но и поставит под удар нечто большее. Бывают плохие поступки, совершаемые во имя большего блага, а бывают благородные деяния, обрекающие на беды.

– Едва ли ты настолько благороден, Святой, – чуть ли не прорычал Бунтарь.

– Я говорил не о себе, – ответил Святой.

– Так или иначе, именно поэтому вы здесь, – сказала Доктор Мама. – Чтобы вести переговоры. При удачном раскладе вы сможете обменяться чем-то, чтобы гарантировать свою безопасность в будущем, или попросить других об услуге в обмен на то, во что вам обойдется применение какого бы то ни было оружия или ресурсов, которые вы сейчас придерживаете.

– Мы все сможем обменяться, – подчеркнула Разрывашка. Голос ее звучал жестко. – Если только ты не утверждаешь, что у организации, создающей и накапливающей паралюдей в чудовищных количествах, нет никаких козырей в рукаве.

– К сожалению, Разрывашка, мы все не сможем. Точнее, «Котел» не сможет. Я предоставила этот форум для дискуссии, мы можем помочь с отладкой или поддержкой планов, даже предоставить какую-либо помощь, однако наши козыри должны оставаться на месте. Никто из вас не сможет предложить достаточно, чтобы перекрыть наши издержки, если мы будем действовать.

– Херня, – выплюнула я. Во мне начал вспухать гнев. – В жизни не поверю. Даже вот эта ваша система порталов – ее одной хватит, чтобы перевернуть ход битвы.

– Не обсуждается, – отрезала Доктор Мама.

– Потому что вы боитесь, – сказала Ябеда. – Боитесь, что кто-нибудь придет по ваши души, отследит портал, ведущий к вам. Но есть ведь и другой страх, куда более серьезный, верно?

– Да, – откликнулся Маркиз из группы двенадцати. – И я подозреваю, что знаю, что это за страх.

– Контесса проинформировала меня об этом, – оборвала его Доктор Мама, указав на женщину в деловом костюме. – Позволь заверить, обнародование деталей принесет больше вреда, чем пользы. Особенно здесь, особенно сейчас.

– Чтоб мне лопнуть, – сказала Ябеда. – Вы, засранцы, вычислили это. Как, блин, кучка заключенных в тюрьме, которая болтается внутри горы, сумела вычислить это раньше меня?

– Личный опыт, – ответил Маркиз.

– Панацея, – предположила Ябеда.

– Именно, – кивнул Маркиз. – Умная девочка. Ладно, я не стремлюсь поднимать бурю. Не могу возразить доброму доктору, поэтому буду держать рот на замке. Вернемся к делу.

– Черт, – буркнула Ябеда себе под нос. Затем спросила уже громче: – А ты уверена, что это не связано с нашей всегубительской ситуацией?

– Не связано, – ответила Доктор Мама. – Всегубители – загадка сами по себе, независимо от любой другой крупной переменной.

– Пахнет гоневом, – заявила Ябеда. – Мне хочется думать, что либо ты гонишь, либо ты жутко ошибаешься, и они связаны со всем, но у меня ощущение, что это не так. Это гонево, потому что правда?

– Думаю, мы с тобой на одной волне, Ябеда, – сказала Доктор.

– Нельзя ли продвинуть дискуссию? – спросил один из мужчин в мантиях.

– Можно, – ответила Доктор. – Спасибо, что вернул нас к основной цели, Туранта из «Танда». Давайте начнем дискуссию. Предлагаю начать с возможностей, которые нам может предоставить Птичья клетка.

– Свобода мало значит для меня, – произнесла девушка со странным голосом. – Истинный конец надвигается.

– Конец света, ты имеешь в виду, – сказала я.

– Конец всего, королева-администратор, – ответила она.

Королева-администратор? Что?

– Разве это не одно и то же? Конец света и конец всего. Или ты имеешь в виду конец Вселенной?

– Это не затронет иные небесные тела. Не имеет значения. Все закончится тем или иным образом. Мы и наши продолжим в какой-либо форме, будь то сегодня или через три века.

– Как ободряюще, – съязвила Ябеда. – Ты помогать не будешь?

– Я в безопасности там, где я есть, будь то вне досягаемости Всегубителя здесь или глубоко под горой. Я буду собирать у мертвых, и я буду составлять им компанию, пока феи не восстанут из руин.

«Так, она абсолютно чокнутая», – подумала я.

– Значит, нам нечего предложить за помощь из птичьей клетки? – спросила Доктор Мама. – Ты ничего не хочешь, Гластиг Уэнье?

Девушка, Гластиг Уэнье, ответила:

– Сто тысяч трупов, каждый от природы одаренный феей.

– У нас нет времени на подобные шутки, – произнес Туранта, очевидно, говорящий от лица холодных Плащей.

– Я не шучу, астролог. Мне хотелось бы увидеть, как их огоньки танцуют в воздухе. Я видела только вспышки, фрагменты представления. Увидеть все сразу… да.

Я услышала, как кто-то в группе Разрывашки ругается. Кажется, Тритоньер.

Честно говоря, я была в некотором роде согласна. Я сжала кулаки, подавляя в себе самый прилив гнева. Сумев сохранить спокойствие, я прокомментировала:

– Теперь я лучше понимаю, почему мы в такой жопе. У нас тут все основные игроки, а половина из вас готова сидеть на месте и молча смотреть на то, как мир горит.

– Все основные игроки, согласившиеся сесть за стол переговоров, – поправила меня Доктор Мама.

«Ничуть не лучше», – подумала я, но придержала язык.

Доктор Мама повернулась к девушке из Птичьей клетки.

– Если ты будешь участвовать в битве, обещаю, там будет немало погибших паралюдей.

– Боюсь, этого будет недостаточно. Для максимального эффекта потребуются все вместе, – ответила Гластиг Уэнье.

– Мы можем предоставить такое количество в течение десяти лет, если потребуется, но взамен мы хотим большей помощи, чем в одной этой битве, – сказала Доктор Мама. Она смолкла, когда мужчина в очках придвинулся к ней. Спустя секунду продолжила: – Либо мы можем предоставить такое количество спустя двадцать семь лет.

Я слегка похолодела. Они так буднично это обсуждали, словно это было возможно.

Я раскрыла рот, чтобы вмешаться, но Гластиг Уэнье меня опередила.

– Нет. Нет, вряд ли это приемлемо. Мой мир слишком важен для меня, а ты, похоже, желаешь, чтобы я воевала с отродьями. Я не страшусь собственной гибели, но я предпочитаю быть вместе с остальными, нежели разлучиться до великого празднества. Я не буду сражаться. Я согласна лишь давать советы и время от времени помогать способностями.

Доктор Мама откинулась на спинку стула. Зловещее молчание подразумевало, что она все еще обдумывает.

С такой легкостью она распоряжается сотней тысяч жизней.

– Очень жаль, – в конце концов произнесла она.

– С вашего позволения? – заговорил Маркиз. – Если ты не против, королева фей.

– Дозволяю, – обронила Гластиг Уэнье.

– Есть и другие, кто был бы не против вновь очутиться на свободе, – сказал Маркиз. – В том числе я. Мы будем сражаться с этим монстром, если нам предоставят такую возможность. Все, чего мы просим, – чтобы вы выпустили еще несколько отобранных людей и чтобы после битвы не создали портал, ведущий обратно в Птичью клетку.

– Нет, – произнес Шевалье, прервав свое долгое молчание. – Увы, но нет.

– Некоторые из сильнейших паралюдей содержатся в том учреждении, – заметил Маркиз. – Гластиг Уэнье из их числа, но есть и другие. Моя дочь, например.

– Твоя дочь была психически разрушена, когда ее видели вне Птичьей клетки в последний раз. Там слишком много опасных персон. Она, – Шевалье указал в сторону женщины, тень-питомец которой имела теперь громадный птичий череп, – убила тысячи людей. Но это ничто в сравнении с тем, что сделали некоторые из обитателей Птичьей клетки. Мы бы выпустили на свободу волков в надежде, что они справятся со львом.

– Если другого способа справиться со львом нет, к тому же мы знаем, что волки однажды уже попались в нашу ловушку… – произнес Святой и смолк.

– Мы знаем, что с ними можно справиться. Нам лишь не хватает ресурсов. Открытие дверей Птичьей клетки должно быть последним средством.

– О, ну не знаю, я бы проголосовал за то, чтобы это было первым средством, – возразил Маркиз. Он повернулся к Доктору. – Я воздерживаюсь от огласки того, что открыла моя дочь. Деталей, которые, мы оба знаем, не должны распространяться. Уверен, это стоит каких-то поблажек.

– Стоит, – согласилась Доктор.

Я покосилась на Ябеду. Ее глаза быстро двигались, жадно впитывая детали.

Шевалье вздохнул.

– Дракон? Нужна поддержка.

– Я вынуждена сказать нет, – произнесла Дракон. – Заключенные должны оставаться в Бауманнском центре содержания паралюдей. Если ты намереваешься вызволить их, я воспользуюсь всеми имеющимися у меня средствами, чтобы тебя остановить. Никто из нас не может позволить себе потери на этой стадии.

– Но, если мы все-таки попытаемся и все-таки освободим несколько персон, заслуживающих этого, ты не будешь несчастна, не так ли? – поинтересовался Святой.

Повисла пауза, которая говорила о многом. Достаточно длинная, чтобы Шевалье отвел взгляд от Святого и посмотрел на Дракон с любопытством. Наконец она ответила:

– Мои взгляды на то, кто этого заслуживает, радикально отличаются от твоих, Святой.

– Те из нас, кто стоят здесь. Я, моя дочь, Лун, – предложил Маркиз.

– На эту тему ты не можешь говорить за нас всех, – заявила почтенная на вид женщина. – Одна из моих девочек была заточена несправедливо, другая уже на грани безумия от пребывания в тюрьме.

– У всех нас есть кто-то, кого он или она хотела бы видеть свободным, – произнес мужчина, который раньше сказал насчет способности говорить по-английски. – Допустим, по двое от каждого из нас.

– Тридцать шесть в сумме, – подсчитала Дракон. – Почти каждый пятый из всех, кто в настоящее время находится в Птичьей клетке. Еще шестеро теоретически могут воспользоваться этой возможностью, чтобы ускользнуть с помощью своих способностей Странника или иных неправомерных действий. Проглядев заметки, которые делает мой искусственный интеллект, я могу догадаться, чье освобождение выберут некоторые из лидеров блоков. Нет. Я испытываю некоторые опасения касательно Птичьей клетки, но это не ответ.

– Это принесло бы больше вреда, чем пользы, – добавил Шевалье. – И я говорю это, имея полное представление о том, против чего мы сражаемся сегодня. Точнее, последние три дня.

– Их мнение здесь ничего не решает, – сказал Маркиз. – Если бы решение было исключительно за нашими офицерами и тюремщиком, мы уже были бы на свободе. Вы, «Котел», располагаете способами отослать нас обратно или не отослать. Ваши полномочия и имеют значение.

Шевалье перехватил свое оружие поудобнее, но не атаковал.

– Будем торговаться. Маркиз предлагает помощь, но ОПП обладает влиянием. Мы справимся с тобой, Доктор, если это будет означать, что Птичья клетка останется закрытой. Поиск Плащей «Котла» продолжается, и, возможно, среди них есть один или два, которых вы желали бы избавить от нашего внимания. Они не могут быть повышены – это юрисдикция ОПП, к тому же это привлечет к ним внимание, избавить их от которого я не могу. Тем не менее я могу вовремя назначить перевод, что позволит кому-то проскользнуть в трещинки.

– Нескольким «кому-то», – ответила Доктор. – Да. Приношу свои извинения, Маркиз. Наши клиенты идут первым приоритетом.

– Значит, ты будешь выкручивать нам руки и силой выпроваживать в портал?

– Вы пойдете добровольно. Это место непригодно для жизни. Постройка расположена в глубине пустыни, а ваша Земля в нескольких вселенных отсюда.

– Понятно, – кивнул Маркиз. – Неизбежно, я понимаю. А если я решу поделиться особо ценной информаций, которой мы оба владеем и распространения которой среди остальных присутствующих ты не хочешь?

– Не могу поверить, что я остаюсь не в теме, – прошептала мне Ябеда.

Доктор Мама ничего не ответила. Она оставалась неподвижной, не сводя глаз с Маркиза. В то же время женщина в деловом костюме, которую она назвала Контессой, придвинулась к ней и что-то прошептала.

– Ты этого не сделаешь, – сказала Доктор, когда Контесса выпрямилась и шагнула назад, встав наготове позади стула Доктора.

– Не сделаю?

– Не сделаешь. Учитель сделал бы, если бы услышал, но у Учителя тоже есть тайна, которой он не хотел бы делиться, и теперь он знает, что мы знаем.

Маркиз повернулся (его тень сдвинулась), видимо, к Учителю. Потом повернулся обратно.

– Ну что ж. Полагаю, мне остается сказать лишь одно: если мы вам понадобимся, мы к вашим услугам.

– Если вы понадобитесь нам настолько сильно, значит, мы уже проиграли, – заметил Шевалье.

– Смею заверить, ты, по-моему, очень хорошо справляешься с тем, чтобы приблизиться к этой развилке, – съязвил Маркиз.

– Это провал по всем статьям, – заявила я, удивив этим саму себя. – Все мы, не считая заключенных Птичьей клетки, все мы делаем недостаточно. Если мы не придем к какому-то ответу или не найдем кого-то, кто выйдет на авансцену и будет драться, то мы обречены. Нас ждет конец света в тринадцатом году, а мы даже не в состоянии сплотиться перед этим.

– Жалобами делу не поможешь, – ответила Разрывашка. – И потом, «это» тоже не сказать чтоб мелкая рыбешка.

– Так, ладно, – произнесла я. – Давайте поговорим о ресурсах. Если у кого-то есть паралюди или информация, давайте ее выслушаем. Давайте продемонстрируем хоть каплю доверия, пускай Маркиз или «Котел» поделится кусочкам информации, которую они подобрали. Давайте поговорим о возможностях, которые не включают в себя бой. Ябеда считает, что эти ублюдки созданы. Где их создатель?

– Нигде, где мы могли бы найти, – ответила Доктор Мама. – А у нас самый сильный ясновидец, о котором мы знаем, плюс самый сильный провидец.

– Значит ли это, что создателя не существует? – спросила Разрывашка. – И что Ябеда ошиблась?

– Спустись, нахрен, с небес на землю, – огрызнулась Ябеда. – Я в этой части уверена.

– Если они не могут найти создателя… – начала Разрывашка.

– Есть другие возможные причины. Многие способности запутывают провидцев и ясновидцев.

– И тех, и других одновременно?

– Будьте конструктивнее, – вмешалась я.

– Мы будем помогать, – заявил Туранта. – Сифара, Баху и я, и подчиненные в нашей организации. Я не могу говорить за своих братьев, но мы попросим их, потому что за нами долг. Наш брат умер, но благодаря помощи Шелкопряды его смерть была не напрасной.

– Фир Си умер? – переспросила я, удивившись.

– От рук Первого, в самом конце.

– Я соболезную, – произнесла я.

– Мы перед тобой в долгу, – ответил он. – Как и перед некоторыми другими. Как вы воспользуетесь этим, решать вам.

– Вы можете отплатить мне, если поможете здесь, – сказала я. – И всем остальным тоже.

– У нас есть средства, – кивнул он. – Но это принесет нам вред, потому что мы полагаемся на то, что наши враги не знают, на что мы в самом деле способны.

– Если все продолжит идти своим чередом, это, возможно, уже не будет иметь значение, – указала я.

– Справедливо. Каждого из вас, кроме Шелкопряды и Шевалье, мы впоследствии попросим о маленькой услуге. Ничего опасного или такого, с чем больно расставаться. В основном символические жесты.

– Услуги – хорошая валюта, – произнесла Доктор. – Согласна.

Послышались утвердительные перешептывания от других. Женщина с теневым питомцем не среагировала, но Туранта не стал заострять на этом внимание.

Дракон покосилась на Бунтаря, но в итоге смирилась и приняла условие.

– Муэрд Нах[1]? – спросила Доктор. – Нам бы пригодилась и твоя помощь.

Женщина и ее теневой питомец с черепом крокодила посмотрели на Доктора Маму.

– Laat hulle almal sterf.  Ek is tevrede om die wêreld te sien brand en die vallende konings te spot.  Ek en my aasdier sal loop op die as van die verwoeste aarde.

– Она говорит нет. Пускай все умрут, – перевела женщина из Птичьей клетки.

– Могу я узнать, кто она такая? – поинтересовалась Разрывашка.

Ответила ей Ябеда. По-моему, она наслаждалась тем, что вбивала в Разрывашку сам факт своего знания.

– Муэрд Нах. Вождь с базой в Намибии. Среди всех вождей в том регионе у нее сейчас самая продолжительная деятельность, восемь лет или около того, так что она довела дела до такого состояния, когда почти все остальные тамошние ублюдки перед ней пресмыкаются, спрашивают разрешения напасть на город здесь, занять район там, сходить в сортир или объединить две группировки в альянс.

– Die badkamer?

– Мы, в общем и целом, – сказала Ябеда, кинув взгляд на меня. Потом повернулась к Мраку. – Только в гораздо, гораздо большем масштабе, и она сделала это в одиночку.

– Ek het dit reggekry met aasdier, – прокомментировала Муэрд Нах. – Nie alleen nie.

– Вдвоем с твоим питомцем-монстром, да.

– Она уже сказала, что готова дать этому миру сгореть, – напомнила женщина из Птичьей клетки. – Не думаю, что она будет вашим союзником.

– Исходя из ее отношения к делу, – добавил Святой, – я не понимаю, почему ее вообще пригласили.

– Я спрошу у тебя то же, что спрашивала у других, – сказала Доктор. – Что тебе нужно дать, чтобы ты сейчас согласились сражаться?

– Ek kan nie krag spandeer sonder om die nag lande hulpeloos teen hul bure te los nie.

– Она не может тратить свою силу без…

– Мы дадим тебе то, что необходимо, чтобы ее восполнить, – перебила Доктор.

– Нет, – вмешалась Дракон. – Нет, не дадите.

– Ek sal nie…

– Это было бы оценено по достоинству, – сказал мужчина из Птичьей клетки, который дал ей умение понимать английский. – Подумай еще. Не недооценивай наши ресурсы.

– Vyf duisend, lewendig, dit maak nie saak of hulle mag het of nie.  ‘N Fraksie van wat jy die gek aangebied het.

– Нет, – отрезала Дракон еще до того, как заговорил переводчик.

– Да, – произнесла Доктор с не меньшей решительностью. – Я уловила число, об остальном догадалась. Ты получишь то, что тебе нужно.

– Я не могу стоять в стороне и смотреть на это, это недопустимо, – заявил Шевалье.

– Сколько еще людей погибнет, если мы продолжим бездействовать? – сказала Доктор. –  «Танда» заблокируют способность Всегубителя телепортироваться, хотя бы на время. Муэрд Нах даст вам столь необходимую мощь. Опять-таки, хотя бы на короткое время.

– В обмен на пять тысяч жизней? – спросила Дракон.

– Цена небольшая. Сколько людей погибло за то время, что мы тут совещаемся?

– Jy praat asof dit saak maak. Die kontrak is verseël. Sal ons gaan nou, – произнесла Муэрд Нах.

– Что она сказала? – спросил Шевалье. Муэрд Нах уже шагала прочь – отошла от панели и углубилась в коридор позади нее, почти полностью скрывшись в тени. Я могла различить лишь череп какого-то грызуна, здоровенный и бледный в черноте.

– Договор заключен, – заявила Доктор. – И теперь она считает его нерушимым.

– Она мне нравится, – прокомментировал Маркиз. – Ну, не считая массовых убийств. Человек слова.

– Мы ее найдем, – сказал Шевалье, обращаясь к Доктору. – После боя, но до того, как вы доставите ей этих людей.

– Ты обещал нам услугу в обмен на то, чтобы мы не выпустили на свободу Маркиза и других лидеров блоков, – ответила Доктор. – Я могла бы попросить тебя спустить эту тему на тормозах.

– Нет. Только не это. Не пять тысяч человек, скормленных питомцу этой женщины.

– Тогда останови нас, – предложила Доктор. – Вернее, попытайся. Мы должны прогнать этого Всегубителя. Как сказала Шелкопряда, если это не сработает, нам, возможно, придется эвакуировать всю планету. Разрывашка, твоя помощь на этом фронте будет неоценима. Ты создала уже девять, я полагаю?

– Три из которых, как ожидалось, секретные, – ответила Разрывашка.

– Не имеет значения. Мы заплатим за еще несколько, в главных местах, и организуем вашу транспортировку.

Разрывашка пристально смотрела на нее.

– Нет, Доктор.

– Нет?

– Не твои деньги. Не ты.

– Узкий взгляд, – прокомментировал Святой.

– Думаю, я вижу достаточно большую картину. Деньги пахнут, и запах этих денег мне не нравится. Она тратит пять тысяч жизней, как кто-то другой тратит мелочь. «Котел» делал монстров из невинных людей. Забрал у них все. Я не могу вести с ним дела с чистой совестью.

Разрывашка повернулась к Шевалье.

– Мы дадим тебе скидку. Пути эвакуации из крупных городов по всей Америке. Ведущие в тот же мир, куда ведет броктон-бейский портал.

– Да иди в жопу, – ругнулась Ябеда.

– Я поговорю с руководством, – сказал Шевалье.

– Отлично, – кивнула Разрывашка. – Значит, договорились.

– Остается только вопрос со Всегубителем, который придет следующим, – заметила я.

– Мы не узнаем, какие меры необходимо предпринять, пока он не появится, – ответил Бунтарь.

– Другая встреча, – произнесла Доктор. – В другой день.

Я почувствовала, как мое сердце трепыхнулось. Я сомневалась, что мне нравилось, во что это превращается.

Впрочем, сущность этой встречи угадывалась с самого начала, со всеми этими тенями, скрывающими участников. Здесь, в этой комнате, происходило все то, в отсутствии чего ОПП изо всех сил старался заверить людей. Плетение интриг, швыряние жизнями, как монетами, игры с безумными силами, деньгами и влиянием.

– Но, прежде чем мы туда прибудем… – сказала Доктор. – Ябеда?

– Ты пригласила меня сюда неспроста, – сказала Ябеда. – По нескольким причинам.

– Первая из которых – дать тебе возможность проверить кое-что к нашей обоюдной выгоде.

– Ты собрала здесь крупных игроков, чтобы я посмотрела, нет ли среди них создателя Всегубителей.

– И?

– Никто из присутствующих.

Доктор кивнула.

– Я так и подозревала. Они сами иммунны к провидцам, но их создатель – не думаю. В любом случае, лишняя проверка не помешает. Шевалье, если у нас будет еще одна встреча, ты будешь участвовать?

Другие, «Танда», уже уходили. Мрак отступил от панели, придвинулся к Ябеде и прошептал ей что-то.

Потом он прошел мимо меня, даже на взглянув в мою сторону, и исчез в коридоре, через который я сюда вошла.

Обиженная и сбитая с толку, я не могла даже расспросить Ябеду, не прерывая Шевалье, который как раз говорил размеренно, но тихо:

– Не думаю, что у меня есть выбор. Если я не приду, то останусь в неведении касательно того, что происходит за кулисами. Не смогу вмешаться, если ты попытаешься выкинуть что-нибудь вроде того, что было сейчас, с Птичьей клеткой.

– Это верно, – кивнула Доктор Мама.

– И я думаю, что именно этого ты и хотела, – продолжил Шевалье. – С тобой здесь эта Контесса, которая видит путь к победе. Ты это все устроила.

– Да.

– Почему? – спросил Шевалье.

– Знать это тебе пока рано, – ответила она.

– Да на хер, – вмешалась Ябеда. Большинство остальных групп уже ушло. Разрывашка и ее команда задержались. – По-моему, что вы делаете, охренительно очевидно.

– Новый миропорядок, – произнесла я. Ябеда кивнула, соглашаясь.

В нашу сторону прилетело несколько любопытных взглядов. Я заметила, кто Доктор поправила позу. Досада? Раздражение?

Я подалась вперед, положив руки на поручень передо мной. Странный уход Мрака лишь подлил масла в огонь моего гнева.

– У меня было чертовски много времени на размышления – в тюрьме, в свободное от вахт время и в дозорах. Если говорить о вашей мотивации, только одно реально имеет смысл. Не то, что вы делаете, а то, чего вы не делали. Только Легенда помогал против «Ордена кровавой девятки», но он, судя по всему, о вас не знал. Вы не помогали Змею, и вы не помогали против Змея. Против Ехидны вы стали помогать только тогда, когда дело реально запахло керосином. Но Александрия вступает, когда я ухожу, наезжает на меня после моей сдачи ОПП. Я не могла не спрашивать себя, почему.

– Могу представить, – произнесла Доктор Мама.

– Мы были вашими подопытными кроликами, – сказала я. – Ради чего? Чтобы вы могли быть у власти?

– Не мы. Ни в коем случае не мы, – ответила Доктор. – Вы многого не понимаете.

– А ты попробуй объяснить, – чуть ли не прорычала Ябеда.

– Все это – мелкий масштаб, – заявила Доктор. – Важное? Да. Но на общей картине это ничто.

Я сжала кулаки.

– Пять тысяч жизней – ничто. Разговоры о ста тысячах паралюдей, которые должны быть доставлены через двадцать семь лет, – ничто. Обманы, которые прокручивали вы с Александрией, интриги, Ехидна, опыты на людях, Пятьдесят третьи, все, кто умер по вашей вине, просто чтоб ничто не помешало вашему эксперименту с паралюдьми во главе Броктон-Бея…

– Мы войдем в историю как злодеи, – ответила Доктор Мама. В ее голосе не было ни следа сомнений или колебаний. – Но, если мы спасем всех, оно того стоит.

– Ты говоришь с такой уверенностью, – заметил Слизняк Грегор, стоящий за спиной Разрывашки. У него был сильный акцент. Европейский, как и у Муэрд Нах.

– Имеют ли значение моральные нормы, если альтернатива – жуткий и безнадежный конец?

– Я не ставлю под сомнение твои моральные нормы, – ответил Грегор. – Я знаю, что у тебя их нет. Я всего лишь недоумеваю, почему ты так уверена, что вы преуспеете во всем этом, что вы спасете мир, что достигнете своего нового миропорядка и парачеловеческой власти.

– У нас есть парачеловек, который видит путь к победе. Альтернатива следованию этим путем, становящимся с каждым днем все уже и туманнее, – стоять и смотреть, как все до единого люди на этой планете умирают страшной и жестокой смертью.

– Ты знаешь, каким будет конец света, – произнесла я, и мои глаза за линзами маски расширились.

– Ну конечно, – ответила она, вставая со стула. Взяла со столика бумаги и планшет. Собрала это все в аккуратную пачку, и мужчина в очках взял у нее эту пачку и сунул под мышку. Лишь тогда Доктор добавила: – Один раз мы уже спасли мир.

На это ни у кого ответа не нашлось. Я смотрела на ее силуэт, и во мне сражались замешательство и неверие. Другие, похоже, были в таком же состоянии.

– Вам лучше поторопиться, если хотите транспорт до поля боя, – сказала Доктор. После чего, сопровождаемая мужчиной в очках и Контессой, широким шагом вышла из темной комнаты.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Муэрд Нах (Moord Nag) – (африкаанс) «ночь убийств».