Предыдущая          Следующая

ЖАЛО 26.2

Началось в центре города – султан из пламени, искр и дыма, который словно враскачку пошел вверх, отдельными как бы приступами. Каждый комплект зарядов, взрываясь, толкал пламя вверх сквозь дым от предыдущих взрывов.

Потом сработали заряды вокруг города, и каждый взрыв был направлен внутрь. Волны огня и перегретого воздуха в центре взметнулись сквозь облачную пелену, и все небо расцветилось. Красные, оранжевые и желтые тона, перемежающиеся серыми и почти черными тенями дыма.

Киллингтон официально перестал существовать, дома были сровнены с землей, тела и кровавые пятна истреблены. Семьям не придется упокоить своих любимых так, как они того хотят, но это вина «Девятки», не наша. Не было безопасного способа забрать тела, проверить каждый труп, чтобы убедиться, что там нет ловушки или какого-нибудь трюка замедленного срабатывания. Заодно миньоны Расплода сгорели, не достигнув взрослых стадий.

На какое-то время после этого район будет объявлен недоступным, на случай если там сохранятся какие-нибудь огнестойкие бактерии или что-нибудь еще. Дешевые, заранее заготовленные стены отгородят это место, и вокруг будут проложены дороги, чтобы люди могли объезжать Киллингтон.

Карантин, подумала я. На каждом шагу нам приходилось держаться настороже.

Пора было двигаться. Я посмотрела на книгу, лежащую на коленях, загнула уголок страницы, чтобы отметить, докуда дочитала, затем встала и потянулась. Приятное было место, длинная веранда возле домика, одного, вероятно, из тех, какие арендуют за большие деньги в лыжный сезон. Достаточно далеко в стороне, чтобы быть безопасным, достаточно высоко, чтобы давать хороший обзор, в то же время позволяя мне дотягиваться букашками до нужных областей.

Вся веранда была устлана листами бумаги, разложенными в ряды и колонки с небольшим перекрытием. Края всех бумаг были придавлены кучками букашек, почти неэффективными, когда мимо нас дул горячий воздух от карантинных мер. Многоножки, прежде передвигавшиеся по страницам, сейчас оставались неподвижными, пытаясь лишь удержаться на месте.

Как только ветер стих, я велела букашкам двигаться – доставлять страницы ко мне и сортировать их в нужном порядке.

Я нагнулась и принялась собирать страницы. Я ощущала выпуклости на бумажных листах, когда отряхивала их от песчинок и листьев. Каждый набор выпуклостей соответствовал букве или знаку препинания, напечатанным поверх выпуклостей крупным жирным шрифтом.

Я собрала страницы в папки, захлопнула папки и сложила стопкой на стул в патио. Направилась к столу, по пути нагибаясь, чтобы собирать добравшиеся до меня страницы. На этих письмо было другим: буквы были нарисованы толстыми штрихами, почти как если бы я написала их маркером. Мои заметки: мысли, вопросы, требующие прояснения, идеи.

У стола в патио я взяла жука и с помощью его жвал вытащила несколько лепестков из неглубокой миски, затем подобрала гусеницу, которой пользовалась как кистью, и выкинула обеих букашек через поручень веранды. Перелила чернила из миски обратно в маленький пузырек, накрепко его завинтила и убрала в карман на поясе.

Я все еще наводила порядок с вещами, когда появился Бунтарь – поднялся по лестнице на дальнем краю веранды.

– Хороший вид, – прокомментировал он.

Я перевела взгляд на курортный городок. Пламя еще не погасло. Оно сглаживалось, вычищая там все подряд.

Почти все. Что-то еще оставалось. Возможно, до глубокой ночи.

– Штучки Пиротехника? – спросила я, чтобы отвлечься.

– И кое-что из арсенала Дракон. Ты готова идти?

– Готова, – ответила я. Подобрала папки и отправила их себе за спину, где их подхватили и зафиксировали руки полетного ранца. В моих собственных руках осталась лишь книга.

Мы с ним вместе прошли к ожидающему нас кораблю. Бунтарь в своем костюме, модифицированном и усиленным, был теперь на полтора фута выше, чем при первой нашей встрече. Широкие «пальцы» по обеим сторонам ботинок придавали ему устойчивости, а перчатки с когтистыми пальцами продолжались чуть дальше, чем должны были быть его кисти. Копье стало длиннее, и оба конца этого оружия были тяжелы от загруженного туда оборудования.

На его предплечьях, плечах и коленях имелись панели, похожие на узкие щитки, каждая длиной в три-четыре фута и отмечена какой-нибудь особенностью дизайна, например драконьими крыльями или выгравированной мордой дракона с открытой пастью, внутри которой светилось что-то красное. Крылья на спине работали не столько для того, чтобы позволять ему летать, сколько чтобы акцентировать движения – более сложная и громоздкая система, чем у моего полетного ранца. Впрочем, я-то была всего пяти футов и десяти дюймов роста с весом сто тридцать фунтов, а Бунтарь в полной броне весил фунтов шестьсот.

Я видела, как он в этом костюме сражается со Всегубителями, видела его способность передвигаться в нем не медленнее любого другого, кроме тех, кто специализируется на быстроте, видела, как его крутящееся оружие и эти щиткоподобные выросты на броне превращаются в ураган из наношипов, прорезающих семьдесят – восемьдесят процентов плоти Всегубителя, прежде чем достигают материала слишком плотного, чтобы его можно было пробить.

После чего он применял другое свое оружие.

Я ему немного завидовала – завидовала, что он может так вот сражаться с врагом лицом к лицу. Мы с ним были похожи во многих отношениях, но по этой части различались. Хоть в лучшей форме, хоть не в лучшей, я никогда не смогу по-настоящему сражаться со Всегубителем. Я вынуждена полагаться на других. Лучшее, на что я способна, – координировать.

– Как только ты или какая-нибудь из твоих команд позволит чему-нибудь выскользнуть, все развалится.

– Я не облажаюсь.

– Облажаешься. Или ты сама, или кто-нибудь из твоих подчиненных. Ты сильна, но мы не можем учесть все возможные ситуации. Что-нибудь когда-нибудь обязательно пойдет не так. Чем позже это случится, тем лучше.

– Угу, – ответила я.

– Каждая выигранная минута – это минута, когда мы можем собирать информацию, подбираться ближе к Джеку и выяснять, что происходит. У нас над этим трудится много хороших мозгов и хороших глаз, но нам надо много чего покрыть. Мы дадим Голему подобраться, зачистим все, что сможем, изолируем все остальное, а потом уничтожим Джека.

Я кивнула.

– Но мы не собираемся сидеть и выжидать, пока люди страдают, к тому же зная, что каждая секунда промедления – это секунда, когда Джек может вступить в контакт с тем самым ключевым человеком. Вызвать какой-то определенный триггер, сказать что-то не то кому-то не тому…

– Есть баланс. Я верю, что ты его найдешь.

– Надеюсь, что смогу найти, – ответила я.

В последние месяцы мы с ним общались все меньше и меньше; общение это было кратким и сугубо по существу. Способствовало этому и то, что мы оба не относились к числу жутко общительных людей. Мы не находили удовольствия в беседах ни о чем. Мы могли быть красноречивыми, когда нас к этому вынуждали обстоятельства, но также мы могли запинаться, говорить в не совсем удачной манере или производить на людей неверное впечатление.

Мне нравилось, что у нас с ним чисто профессиональные отношения, что нам ничто другое не мешало. Никаких «спасибо-пожалуйста». Мы оба знали, что на кону, мы были на одной волне, мы делали то, что считали необходимым сделать, чтобы выносить мусор, который надо выносить.

– Я говорил с Олкотт, – произнес Бунтарь.

Я втянула воздух, затем вздохнула.

– Что она сказала?

– Числа существенно не изменились. Окно закрылось, но незначительно, и это на многое наводит.

– Окей, – кивнула я.

– 93.8 процента, что конец света будет, – сказал Бунтарь.

Вероятность выросла с 83.4%. Это «незначительно»?

– Она оказала нам любезность, нанеся изменения в числах в зависимости от времени. Когда обстановка надолго стабилизировалась, она отмечала вероятности не дважды в день, как обычно, а один раз. 83.4 процента было в начале кризиса в Броктон-Бее, когда «Девятка» пыталась испытывать и рекрутировать новых членов.

– Я помню, – сказала я.

– 88.6 процента после того, как они сбежали из города. Вполне возможно, тогда был наш лучший шанс убить Джека, и мы его упустили.

Я нахмурилась.

– С каждым местом назначения, до которого добиралась «Девятка» после Броктон-Бея, числа сдвигались, и не к лучшему. Полпроцента тут, пара процентов там.

– Шансы, когда кто-то мог теоретически убить его, но не убил.

Бунтарь кивнул.

– Мы обсудили события с Мыслителями, и консенсус, в целом, именно таков. Шансы были низкие, но до боя в Бостоне при нем была Сибирячка.

Тот самый бой, когда Дракон и Бунтарь противостояли «Девятке», и в результате Сибирячка была убита.

– Там у нас была возможность. Этот провал на моей совести.

Он чуть повернул голову, затем поправился:

– На нашей совести.

Я не стала возражать. Отрицать это значило бы отрицать мою собственную ответственность за то, что я не смогла убить Джека в Броктон-Бее.

– 93.8, – повторил Бунтарь, подчеркивая цифры.

– Шесть и две десятых, что нам удастся выкрутиться, – произнесла я.

– Шансы по-прежнему привязаны к нему. Если мы убьем его в ближайшие девятнадцать часов, шансы намного, намного улучшатся. В зависимости от того, как мы его убьем, вероятность конца света может упасть всего до двадцати двух процентов, а может до одного.

Я кивнула, сделав себе мысленную зарубку.

– Теоретически, если мы закидаем атомными бомбами весь северо-восток Америки…

– Всего шестьдесят процентов, что сработает, плюс цифры после запятой, которые Дракон понуждает меня сейчас выложить, и высокая вероятность, что цепь все равно будет запущена. Двадцать восемь или около того.

«Он спросил Дину, – подумала я. – Задал тот же вопрос, который возник и у меня, плюс-минус».

Здесь были кое-какие намеки.

– Бомба не убьет его с гарантией. Бомбоубежище?

– Возможно. Либо он держит при себе Сибирячку.

– И та непонятная роль, которую он играет… Он лишь смазывает колеса, но не гарантирует результат. Ты говоришь, есть шанс, что все начнется, даже если он умрет. А если этого не случится, то все равно в какой-то момент в будущем, примерно через четырнадцать лет, цепь запустится.

Бунтарь кивнул.

– Каждый раз, когда я об этом думаю, не могу удержаться от мысли, что это какой-то триггер, – сказала я. – Кто-то обретает способность, которая наконец ломает что-то важное, или способность без ограничителей, какие держат в узде другие способности. Но я не хочу думать в этом направлении, если это помешает мне увидеть что-нибудь очевидное.

– Разумно. Но давай не будем на этом зацикливаться. Мыслители занимаются этим, стараясь, как только могут, а мы должны уделить полное внимание нынешнему кризису. У нас наготове все большие пушки. Как только все начнет разваливаться и Джек решит, по каким правилам он будет играть, Дракон попытается заблокировать все коммуникации, и каждый из нас будет действовать, чтобы одержать быструю и полную победу над членами «Девятки», которые ему противостоят.

Я кивнула.

Мы подходили к границам Киллингтона. Я уже видела часть «больших пушек», упомянутых Бунтарем.

Два «Азазеля» воздвигли толстые изгороди из того самого дымчатого серого материала прямо позади барьеров, поставленных героями, чтобы защищать себя и сдерживать пламя. Еще я видела «Драконьих Зубов».

Солдаты – не самое подходящее слово, но достаточно близкое.

Каждый был облачен в броню металлическо-серого и черного цветов, вызывающую ассоциации со стандартной формой ОПП, с которой я была знакома лучше. В шлемах, однако, имелось три глазницы, из-за которых тускло сияли синие линзы. Две линзы для глаз, третья для камеры. Доспехи были громоздкие, с толстой броней вокруг шеи и суставов; за спиной имелся тяжелый ранец как для кислорода, так и для их компьютеров.

В основном это была облегченная версия костюма Бунтаря. Чем-то пришлось пожертвовать, чтобы учесть, что их костюмы не семи с половиной футов роста. Каждый боец носил меч и лазерный пистолет.

Мне никогда не нравились камеры. При моем приближении солдаты повернули ко мне головы, и я знала, что они записывают, отслеживают детали, касающиеся меня, и отправляют их на главный сервер, где информация компилируется, а излишек выкидывается.

Боевые движки, которыми оснащались «Драконьи зубы», были еще на ранних стадиях разработки, данные были фрагментарны в зависимости от цели. Люди в форме проводили недели и месяцы, тренируясь с этими штуками, учась быстро переключаться между своей собственной тактикой и анализом ситуации и поступивших данных. Плащи Протектората и Защитников, только начинающие свою карьеру, обучались работать с этими штуками, но те из нас, кто обладал боевым опытом, в основном считали, что они больше отвлекают.

Полезны? Да. Некоторое усиление, некоторое преимущество. Но не настолько, чтобы пользу извлекали все.

Пока что нет.

Вряд ли у нас будет масса возможностей для усовершенствования этого всего, если конец света придет по расписанию.

Я увидела Нарвал, стоящую сбоку в сопровождении двух «Драконьих зубов». Масамунэ[1] не было, но, насколько я знала, он не из тех, кто сражается на переднем крае. Этого слегка свихнувшегося отшельника рекрутировали в разрушенном регионе Японии и поручили ему придумать, как массово производить всякие их вещи так, чтобы при этом проблемы с техобслуживанием не росли, как снежный ком – типичная ситуация с технологиями Механиков, применяемыми в больших объемах.

Благодаря ему и появились «Драконьи зубы» с их боевыми движками, а различные члены Протектората и Защитников обзавелись снаряжением высшего уровня.

Из остальных членов «Гильдии» на переднем крае теоретически могла быть еще Глиф. Мне оставалось лишь предположить, что она где-то неподалеку.

«Танда» здесь не было. Если Дракон и удалось связаться с другими, они еще не прибыли. Чем занимается «Котел», я могла лишь догадываться. «Экипаж Разрывашки», «Иррегуляры»…

Слишком много «может быть». Когда Всегубители атакуют каждые два месяца, огромное количество людей занято тем, что восстанавливаются после недавних нападений или готовятся к следующим.

Я посмотрела на собравшихся Плащей. «Темные лошадки», две команды Защитников, Протекторат, «Гильдия». Хроноблокер, Виста и Малыш Победа были в другой команде Защитников. Они стали постарше. Хроноблокер дополнил свой костюм легкой силовой броней, предназначенной, похоже, в основном для того, чтобы удерживать тяжелую конструкцию за спиной. Что до Висты – она слегка подросла, носила более длинные волосы, заплетенные во французскую косу с клипсой прямо перед плечом. У нее было более тяжелое оружие. Скорее всего, сделанное Малышом Победой.

Малыш Победа уже едва ли был «малышом». Я бы постеснялась даже подростком его назвать. Его обвес выглядел так, будто в нем больше артиллерии, чем в любом костюме Дракон. Без шеи, без рук, и, на вид, он был едва способен ходить. Две короткие ножки, простой золотой шлем с красным забралом, скрывающим лицо, и столько стволов, что он смахивал на ежа.

– Вероятно, пока это не кончится, мы больше не соберемся все вместе, – произнес Шевалье. – Я не буду говорить больших речей.

Он повернул голову, обводя взглядом всех нас.

– Я наговорил их уже много за последние два года, я бы лишь повторялся. Вы все знаете, зачем мы здесь, ради чего мы это делаем. Мы обговорили это с каждым из вас по очереди, и вас не нужно убеждать, вам не нужно напоминать, что стоит на кону. Вы уже знаете, какую роль в этом сыграете. Никакие слова ничего из этого не изменят. Удачи вам, будьте гордыми, и, может, помолитесь немного Господу или попросите немного помощи тому, в кого или во что вы верите.

Как только он договорил, «Азазели» и другие корабли Дракон начали открываться – двери раздвигались, аппарели опускались.

– Ну вот, единственный раз я явилась на одно из таких делишек, и никакой речи. Кажется, меня надули.

Я не видела, кто это пробормотал, но догадалась, что Чертовка.

– Никто чтоб не умер, – произнесла я, когда все задвигались.

– Никто чтоб не умер, – повторили другие. Голоса «Темных лошадок» и чикагских Защитников прозвучали громче всех.

Мои команды собрались в «Стрекозе», а чикагский Протекторат и броктон-бейские Защитники вместе с отрядом «Драконьих зубов» направились к более крупному кораблю Бунтаря.

Голем стоял в стороне, пока мой корабль не заполнился почти до конца.

– Все сводится вот к этому, – произнес он, когда я присоединилась к нему у подножия аппарели. – Все тренировки, все планирование, приготовления, изучение «Девятки» вдоль и поперек…

– Да, – ответила я, шагнув вверх и остановившись рядом с ним. Наши команды рассаживались, находя себе скамьи и кресла. Я потянулась за спину, чтобы достать папки, которые принесла с собой.

– Извини, если вчера я выражался чересчур резко.

Я покачала головой и положила руку ему на плечо. Поддержать и, может, чуть-чуть подтолкнуть. Он зашагал вверх по аппарели.

Войдя в корабль сразу за ним, я с помощью тех же элементов управления, которыми работала с полетным ранцем, подала сигнал, что корабль может закрыть дверь.

Чикагские Защитники устроились на одной стороне корабля, «Темные лошадки» на другой. Это, пожалуй, была ошибка, потому что всю дорогу им придется сидеть друг к другу лицом.

Немного неловко вышло. Я отправилась в кокпит и села к ним спиной. Корабль летел сам, но это дало мне возможность спокойно сосредоточиться на других вещах.

Шевалье говорил о том, чтобы примириться со своими способностями, какие бы они ни были. Я нахмурилась, глядя на панель управления. Корабль тем временем взлетел.

«Пассажир, – подумала я. – Давненько я не пыталась разобраться, как примириться с тем, что ты со мной, что ты как-то на меня влияешь, берешь управление всякий раз, когда я не в себе. Думаю, мы сделали шаги навстречу друг другу. Я вроде как приняла, что ты собираешься делать то, что собираешься, независимо от того, идет это мне на пользу или во вред.

Поэтому, возможно, всего лишь возможно, ты поможешь мне сегодня. Чем бы ты ни занимался, что бы тебя ни мотивировало, я могу и дальше тебе подыгрывать, но сейчас мне нужна хоть небольшая поддержка».

Мой взгляд упал на букашек, сидящих на тыльной стороне моей ладони. Ни намека на движение.

«Ну, я и не ожидала, что получу ответ. Ладно, поживем – увидим».

Корабль начал ускоряться, и букашки взлетели.

 

***

 

Я сканировала глазами экраны передо мной. В моем распоряжении были трансляции с камер Хроноблокера, Гуляки, Шевалье, Чертовки и находящегося в воздухе «Азазеля». Все они фокусировались на одной области, но с разных направлений.

Эту область окутал густой туман. Там совсем не было людей. Конечно, свою роль могло сыграть то, что сейчас было раннее утро, но даже для маленького городка, такого как Скенектади, это было не очень типично. В без чего-то восемь утра уже должны быть люди, идущие из дома на работу или спешащие по каким-то делам.

Безлюдие. И белый туман.

– Здесь Зима, – произнесла я в микрофон. – Других надо еще подтвердить. Мы проговаривали этот вариант, Голем.

Я отключила компьютер и вышла из корабля. Рэйчел ждала меня снаружи, стоя наготове с псами и волком.

– Раз Зима, значит, Багрец тоже, верно? – спросил Голем.

– Вероятно. «Вероятно» означает…

– Мы вас видим, – раздался голос, едва слышный, похожий на шепот. – Видим, как вы там стоите. О, я так надеюсь, что вы не Теодор. Скажите мне, что вы не он, ведь это позволит нам играть, как мы захотим.

– Воплесса, – проинформировала я остальных. Ранний член «Девятки», психологическая война, прессинг, отвлечение. Манипуляция звуком. Ее способность позволяла голосу не утихать даже на больших расстояниях. И не только, еще…

– Симпатичное оружие, – прозвучал ее голос в моих ушах на нормальной громкости. Я не дернулась. Я ощущала окружающее пространство букашками, и я слышала ими, слышала, как звук распространяется по всей окрестности странным образом.

– У тебя тут друзья, Теодор. Надеюсь, они не собираются тебе помогать.

Голос был коварный, чарующий в своей убедительности. Всякий раз, когда она говорила, ее голос был чуточку больше похож на мой. То же самое, скорее всего, чувствовали остальные – они тоже слышали сами себя.

Она была где-то здесь. Вопрос в том, как она смогла так быстро получить представление о наших голосах. Предположительно есть какой-то предел того, за какое время она способна улавливать такие вещи, всего лишь подслушивая нас.

– Подтверди, командир, – произнес по радио Голем. – И мы можем применять парольную систему, о которой говорили?

– Королева. Парольная система действует. Что нужно подтвердить?

– Кольцо. Численность врага.

– Олень. Информации о численности нет, Думаю, это Воплесса с тобой играет. Кроме нее, здесь Зима, предположительно Багрец и предположительно Милочка, если она находит нас с такой легкостью. К сведению всех наших Плащей, мы задействуем пароли. Сохраняйте спокойствие, без паники.

– Как мне нравится, когда они делают нам сложнее, – прошипел у меня в ухе шепот Воплессы. Он сменил тон, высоту, модуляцию.

«Стрекоза» взлетела, а я тем временем направилась к полю боя. Снаружи от этой области люди реагировали. Одни спасались бегством, другие искали укрытие, преследуемые разнородными голосами.

– Апперкот. Вступаю в бой, – сообщил Голем. – Рекомендации?

Воплесса перебила:

– Получать советы – против духа этого сражения, не так ли, Теодор? Ты же Теодор, верно? Думаю, тебе следует подтвердить нам это.

– Богомол, – произнесла я пароль. – Не отвечай ей. Она этого и ждет. Выбей Милочку в первую очередь, если она здесь, Воплессу следующей.

– Я оскорблена. Я на втором месте после новенькой девчонки, которая продержалась всего месяц?

– Сперва надо их найти, – ответил Голем.

«С этим я помогу», – подумала я. И остановилась.

– Голем, пароль? Слепень.

– Шпиль. И перчатка, в ответ на последнее, – ответил его голос.

Мы договорились о простой системе паролей. В ней была закономерность – пароли соответствовали нашим способностям и шахматным фигурам. Мои пароли относились к букашкам, его – к рукам. Система была абстрактной, из тех, смысл которых ясен лишь задним числом. Шахматные фигуры мы знали наизусть, потому что с ними мы тренировались с самого начала.

Шпиль в систему не входил.

– Шпиль? – переспросила я.

– Вылетело из головы, – ответил Голем. – Система работает, верно? Мизинец.

Воплесса не глупа, но неужели она настолько умна? «Олень» должен был сбить ее с толку касательно нашей системы.

– Работает, – ответила я. – Муравей. Я близко.

Если это в самом деле Голем, то он не так сосредоточен, как нам нужно.

Я почувствовала эффект способности Зимы, как только мои букашки влетели в пределы ее досягаемости. Зима ее не концентрировала, так что эффект был довольно мягкий. Замедление молекул, снижение окружающей температуры настолько, что влага в воздухе замерзла. Это повлияло и на моих букашек. Оцепенение.

Для всех, кто внутри, это будет включать в себя и психологическое оцепенение.

Если из «Девятки» там присутствуют только Багрец, Зима, Милочка и Воплесса, это будет бой на истощение. Все равно что напасть зимой на Россию. Психологическая война, эмоциональная война, эффекты способности Зимы… И еще это означает, что пушки Зимы и способность Багреца – единственные физические угрозы.

На старте они решили обойтись с Големом щадяще.

Голем шел по крышам на границе эффекта, и его окружал нимб из клубящегося вещества. Нимб Вантона. Мы уже подправили все данные по нашей группе, намекая с помощью новостных репортажей и описания способностей Голема на веб-сайтах, что телекинетический шторм Вантона – это способность Голема.

Он находился достаточно высоко, чтобы стоять над туманом, но не в нем. С того момента, как он вступит в бой, ему придется передвигаться быстро. Он должен будет действовать не прямолинейно, и…

– Шелкопряда, – прервал мои размышления Голем. – Железный кулак. Она предлагает сказать мне, где Джек.

– Мы этого ожидали, – ответила я. «Железный кулак» соответствовал королю в нашей шахматной последовательности паролей. – Краб. Бери инфу и уходи.

– Я не настолько дура, – прошептала Воплесса, чей голос разнесся по всей окрестности. – Позор вам, что меня недооцениваете. Я дам вам информацию, и вы оставите меня на съедение своему отряду чистильщиков. Мне нужны уступки.

– Уступки? – переспросил Голем, не закрывший свой канал связи.

– Давайте гарантируем, что твои друзья в недостаточно хорошей форме, чтобы меня зачистить. Начнем с этой твоей Шелкопряды. Шелкопряда, почему бы тебе не отрезать себе пальцы на ногах? Тогда ты не сможешь бежать за нами.

Я нахмурилась.

– О, у тебя есть альтернатива? Что-нибудь еще, что ты можешь отрезать или выбросить? Да. Давай отложим самоизувечение и заставим тебя скинуть это с края крыши.

Весьма вероятно, что она была вместе с Милочкой и получала информацию из этого источника.

– А если она это скинет, а потом войдет в туман? – предложил Голем.

Нет, не Голем. Она. Воплесса. Предложение, которое легче принять, если я буду считать, что оно исходит от сокомандника.

– Не купилась, да? – спросил он. Она.

Она точно определила мое местонахождение, постоянно совершенствовала голос. Это было убедительно. Мне нужно перемещаться, затруднить ей работу.

Я двинулась вперед, но в туман не вступила. Чем ближе я подходила, тем большую часть пораженной области могла ощущать. Оцепенение вынуждало меня использовать ресурсы эффективно, контролировать, где и как перемещались букашки, проверять те или иные места поверхностно. Сколько-то людей еще оставалось в зоне воздействия Зимы. Они стояли совершенно неподвижно, медленно умирая от холода.

Я хочу убить себя.

Мой собственный голос, не отличимый от того, который у меня в голове. Черт меня побери. Она меня пометила.

Это будет не больно, я избавлюсь от всех ужасов, мне не придется смотреть, как умирают мои друзья. Мне не придется смотреть, как Сука, или Ябеда, или Чертовка умирают так, как умер Регент. Мне не придется смотреть, как умирает Мрак.

Нет. Секунда на размышления – и заклятие разрушилось. Я давно уже перестала думать о Рэйчел как о «Суке».

– Ну вот, – прошептала Воплесса. – Голем отказывается от моего предложения, и Милочка говорит, что ты тоже не подыгрываешь, так что мне придется поговорить кое с кем еще.

Я подняла руку к уху, раскрыла рот, чтобы предупредить наших, но…

Губы двигались, однако голос не выходил. Получался лишь жалкий шепот, хотя я повышала голос почти до крика.

Это, видимо, следующая ступень их тактики. Изоляция. Она имела полное представление о моем голосе и манере речи и теперь отключала это все.

Я подала Голему сигнал букашками. Нарисовала ими в воздухе улыбающийся смайлик и перечеркнула рот крестом.

Он кивнул.

Стало быть, ему тоже отключили голос.

Вот!

На верхнем этаже маленькой двухэтажной квартиры друг к другу прижимались две молодых женщины. Вокруг них стояли компьютеры, на которых воспроизводились различные видео. В некоторых случаях – одно и то же видео, только с разного момента времени. Я в столовой с Бунтарем и Дракон. Битва со Всегубителем в Нью-Дели. Голем в новостях с Каланчой.

Чтобы впитывать это все – она должна быть по части многозадачности почти такой же крутой, как и я.

– Это Ябеда. Гнилоуст. Занимаюсь устранением последствий. Я вижу твое видео, так что можешь выписывать для меня текст, если хочешь подать знак.

Я вывела букашками слово «спасибо».

Букашки внутри холодной зоны умирали. Люди там справятся ненамного лучше. Мне нужно было послать новую партию. На этот раз я знала место назначения.

Милочка была их глазами, Воплесса – их связью. Несомненно, Воплесса – все девять Воплесс – обеспечивала коммуникацию между этим отрядом «Девятки» и другим, ближайшим. Она говорила, тихо и размеренно, ее голос звучал едва громче шепота. Наверняка кто-то в более удаленной точке принимал информацию с нормальной громкостью.

Все это поднимало вопрос, чем же заняты Зима и Багрец. Я просканировала здание. На последнем этаже ничего, на предпоследнем тоже. Дальше вниз – несколько человек, захваченных способностью Зимы, их мысли замедлены до предела.

Подвал этого же здания. Зима, Багрец и их заложники. Некоторые, видимо, из Киллингтона. Другие – здешние, попавшие в ступор от Зимы. Багрец ими питался.

Его фишка – слегка вампироподобная, но конечный результат больше смахивал на мистера Хайда. Здоровенный, мускулистый, толкаемый яростью и возбуждением.

Те, кто лежали на полу, холодные, были уже мертвы.

Я выписала для Голема основные инструкции – указала путь к зданию и пометила само здание, разместив над ним облако букашек. Он показал мне большой палец.

Еще одной стрелкой я показала на бетонную крышу позади него. Там я вычертила базовый план.

В этот самый момент Милочка уловила, что мы делаем.

– Они атакуют, – произнесла она.

Голос Воплессы достиг нас всех:

– Нагло, нагло.

Воплесса повернула голову, смахнула букашек, ползающих по ее лицу, потом заговорила, безмолвно для слуха насекомых.

Зима и Багрец среагировали.

Надеюсь, твой мальчик умеет драться. Опять Воплесса говорила в моей голове. Не телепатия – просто я услышала голос, чертовски близкий к тому, каким я сама мысленно говорю.

– Иди на хер, Воплесса, – пробормотала я.

– Мрак, нет! – голос Чертовки. Я невольно вздрогнула и лишь потом вспомнила, что их поблизости нет.

Воплесса рассмеялась, ее смех разнесся по всей округе.

Багрец выбрался наружу. Его плоть наверняка была разбухшая, фиолетово-красная, на коже выступали вены. Он сейчас должен быть твердым как железо и сильным. Его меч был длиной с него самого. Нормального представления о внешнем виде и качестве этого меча я получить не могла.

Зима осталась с заложниками.

Я написала информацию букашками, и Ябеда ее распространила. «Багрец выдвигается. Коллаборант. Получила информацию, можешь действовать. Шесть этажей, глубина по локоть».

Голем повернул голову, явно в ответ на предупреждение, затем снова вернулся к моей диаграмме.

Я дала ей название – написала сверху фразу. «Прихлопни их».

Униформа Голема была примерно такой же, что и в ранних воплощениях, разве что обрела более солидную цветовую схему, темно-железные и серебряные тона. Материалы были разные, но вписывались.

Была, однако, пара добавлений. Крепление панелей включало в себя раму, расположенную над плечами, примерно как защитная рама на автомобиле. Голем остановился, вытянул одну из панелей и прикрепил ее к следующей справа. И потянулся внутрь.

Рука возникла из мостовой в центре улицы, достаточно большая, чтобы ухватить легковушку. Багрец остановился, наблюдая за ее появлением.

Потом двинулся. Такого рода движения приходят с суперсилой – пружинистый, мощный шаг, который мог бы пронести его прямо сквозь стену. Ему пришлось остановиться, прежде чем он достиг подножия здания, на крыше которого стоял Голем.

Рука поднялась до второй костяшки.

– Выходите из боя, – раздался голос Тектона. – Бегите! Быстрее! В вашу сторону направляются шесть Сибирячек.

Без пароля?

– Тектон, подтверди.

– Что подтвердить?

И смешок Воплессы прямо мне в ухо.

Багрец начал взбираться по стене здания, держа свой шестифутовый меч в зубах; кровь капала из уголков рта, где клинок врезался в плоть.

Мои букашки умерли от холода до того, как я увидела, что произошло дальше. Мне пришлось послать туда вторую волну, чтобы посмотреть.

Букашки были слишком медленными, но край крыши находился вне зоны влияния Зимы. Я почувствовала, как Голем потянулся кирпичной рукой, легонько толкнул Багреца в ключицу, прочь от края крыши, от любой точки, за которую тот мог бы ухватиться.

Багрец потянулся вверх, к кирпичной руке, но та сломалась под его весом. И он упал. Я была неважного мнения об эффективности ведения боя на крыше, однако Голем чувствовал там себя как рыба в воде.

Голем приблизился к краю крыши и создал еще несколько рук, пытаясь приковать злодея к мостовой. Захват руки, захват головы…

Багрец вырывался из асфальтовых оков за счет голой силы. Руки продолжали появляться, но он разрушал их быстрее, чем они возникали.

Воплесса и Милочка должны были знать, что мы делаем, однако оставались неподвижны. Наглость?

Нет. Наверняка у них имелись пути к отходу.

Но телепортатора с ними не было. Значит, оставалось лишь несколько вариантов. С Сибирячкой я мало что смогла бы поделать, но, будь она где-то поблизости, она бы уже сражалась. Остальные…

Я повела в их сторону шелковую нить. Выделить на это могла лишь ограниченное количество. Обвязала ее вокруг их шей и расставленных вокруг компьютеров.

Громадная рука Тео все еще росла; появилось запястье. Почти полпути.

Багрец вновь полез по стене здания. На этот раз его прикрывали.

Мы с Големом вместе обсуждали уйму членов «Девятки», былых и нынешних, разрабатывали детальные планы боев, проговаривали техники, о которых знали, даже связывались с героями, сражавшимися с ним в прошлом, в поисках информации, которой могло не быть в досье.

Но Воплесса получила свое имя не без причины, и мы мало что могли противопоставить этой причине, если только не хотели лишить себя слуха.

Багрец поднялся по стене уже до третьего этажа, когда Воплесса применила свою именную способность. Она могла сделать так, что все в радиусе мили могли слышать ее голос, словно она была рядом с ними, и сейчас она испустила на полной громкости пронзительный вопль прямо мне в уши. Голему в уши. Всем в уши.

Я, как и Голем, перегнулась пополам, пытаясь обеими руками отгородиться от звука. Помогло не так хорошо, как должно было бы. Звук был громкий, оглушающий, и Голем из-за него становился уязвимым перед сокращающим дистанцию Багрецом. Он не успел бы восстановиться.

Букашки полетели в раскрытый рот Воплессы, как я раньше сделала с Александрией.

Я подала Ябеде сигнал. «Всем атаковать».

Критический момент. Пока что они не возражали против незначительного участия с нашей стороны. Ябеда предполагала, что так и будет. Лишь немногие из них были настолько дисциплинированны, что доложили бы Джеку о первом же нарушении. Зима из их числа, но сейчас она была в основном в неведении. Воплесса не стала бы ей рассказывать, если бы это испортило ей забаву.

По правде сказать, единственными еще, кто не спустил бы это нам с рук, были Манекен и Король. Король достаточно сильно выделялся, чтобы я его заметила, а что до Манекена – Ябеда была на девяносто девять процентов уверена, что ему понадобится больше времени, чтобы прийти в боевую форму. Этот подход мы могли применить только в первой стычке.

Но кто бы нам ни противостоял – в тот момент, когда они начнут проигрывать, когда мы действительно пойдем в наступление, черта будет пересечена. Так что сейчас – всё или ничего.

Жалящие букашки атаковали Милочку – глаза, нос и рот. Воплесса подавилась. Где-то в процессе им удалось-таки подать сигнал. Вряд ли Воплесса. Милочка? Устроила какой-то эмоциональный толчок?

Зима направилась из подвала наружу, неся гранатомет.

Я выписала слова для камеры: «Нужны подкрепления».

– Другим командам сейчас достается, не могут сблизиться.

Я начала было выписывать ответ, запрашивать подробности, но мое внимание сместилось, когда Зима обнаружила Голема с Багрецом и пошла вперед.

У нее с Багрецом была синергия. Она захватывала людей, чтобы он мог кормиться. Он дрался на передней линии, так что она могла спокойно атаковать из глубины. Она замедляла противников, так что он мог наступать. Он был в основном иммунен к действию ее боеприпасов.

Мои букашки атаковали Зиму роем, но она уже концентрировала свою способность. Меньшая площадь, больший эффект. Люди в доме по-прежнему были в зоне ее досягаемости, но мои букашки держались совсем недолго. Секунды. Я включила полетный ранец и приблизилась.

Голем закончил создавать руку, но сделать с ней мало что мог. Она так и стояла, высокая, но бесполезная.

Нет, сейчас он был сосредоточен на отступлении. Он воткнул обе руки в разные панели, чуть несинхронно. Возникла одна рука, примерно вдвое крупнее обычного размера, а вторая, чуть меньше, выросла из ладони первой.

Идея Каланчи.

Обе руки выбросились почти с той же быстротой, с какой Голем мог бы ударить собственными руками, но добиться этой скорости было сложно потому, что обе руки двигались одновременно. Голем оттолкнулся одной ногой и прыгнул вверх-вперед, приземлившись на крышу соседнего здания, на этаж выше. При приземлении он крутанулся вокруг своей оси.

Багрец двинулся в погоню, пересекая крышу тяжелыми шагами.

Голем ударил одной рукой, как только Багрец согнул колени, чтобы прыгнуть. Рука возникла прямо под его ступней, приподняв ее.

Такого рода трюки с каждым противником срабатывают только один раз. В следующий раз он приспособится или просто спрыгнет. Но сейчас Багрец запнулся. Его движение не удалось, прыжок сорвался, и он чуть не пробежался прочь с края крыши. Выставив вперед меч, он вбил его в кирпичную стену здания напротив.

Зима подняла гранатомет и выстрелила. Голему удалось отпрыгнуть, как он сделал раньше, – низкое движение, достаточно энергичное, чтобы он едва не свалился с крыши. При приземлении Голем перекатился; граната тем временем разрушила угол дома.

Эти двое были воинами. Багрец был столпом группировки во времени Короля, когда тот правил «Девяткой» скорее как ударным отрядом, в стиле, несколько напоминающем «Зубы» в Броктон-Бее. Я не вполне понимала, почему они рекрутировали Зиму; вероятно, это больше было связано с тем, какой она была вне поля боя, с ее склонностью издеваться над людьми, введенными ею же в оцепенение.

Я добралась до края поля боя. Букашки потекли вперед, неся между собой или за собой шелковый шнур. Шелк сматывался с катушки у меня на поясе. Сотни футов материала, которые тянулись в сторону Зимы.

Шнур был лишь в нескольких футах от нее, когда она вздрогнула и отпрыгнула вбок. Я промахнулась, а букашки гибли в считаные секунды. Шнур провис.

Миг спустя она растерянно заозиралась.

«Милочка, – подумала я. – Она предупредила Зиму, дала импульс тревоги».

Это не имело значения. Мой рой приблизился с другой стороны, нашел и подобрал брошенный шнур. Перемещать шнур внутри зоны действия эффекта Зимы я могла по типу эстафеты, передавая его от умирающих букашек свежим. Медленное, но уверенное продвижение.

Как только шелковая нить обвилась вокруг шеи Зимы, я резко спустилась к краю крыши, а механические руки полетного ранца стали наматывать шнур.

Шелк пауков Дарвина крепче кевлара; тонкий шнур из него был практически неразрываемым. Петля врезалась Зиме в шею, а мои руки и ноги служили рычагами, удерживая меня неподвижно, тогда как механические руки создавали усилие.

Достигнув подножия здания, где находилась я, она оторвалась от земли. Я подправила позу, чтобы рычаг работал получше, и стала ждать, не показываясь на глаза.

В самом центре ее способности я едва могла ориентироваться, но все же ощутила, что она подняла руку. С гранатометом.

Букашки вытянули из серо-белых участков моего костюма сети из паучьего шелка. Я развернула их, соединив узкие полосы узелками из шелка же.

Сеть была доставлена на место как раз вовремя, чтобы поймать гранату в воздухе.

Голем улучил момент, чтобы воспользоваться способностью. Каменная рука выбила у Зимы гранатомет.

Голем держался против Багреца, а тот приспосабливался. Голем воткнул руку в свой доспех, создав ладонь под Багрецом, но злодей прыгнул ближе, вынудив Голема отскочить назад, сохраняя безопасное расстояние. Взмах меча после отступления Голема прошел от героя в футе.

Вантон, окружающий Голема, двинулся на Багреца, и Голем швырнул мешочек.

Вантон подхватил мешочек и опустошил его. Бритвенные лезвия, проволочные ежи, крючья и мои нити присоединились к мини-торнадо и стали потихоньку впиваться в Багреца. Часть он отрывал от себя, но все это снова находило его плоть секундами позже.

Тогда Голем запустил в свой доспех правую руку. Багрец подпрыгнул в ожидании атаки, приземлился и кинул взгляд туда, где был только что.

Ничего.

Голем продолжал вводить руку в свою броню – медленно, неостановимо.

Багрец понесся на него, и Голем отступил, создавая барьеры свободной рукой. Вантон подключился к обороне, и Багрец споткнулся.

Раздался грохот, обозначивший истинную цель атаки Голема. Вторая рука на улице внизу схватила здоровенную шестиэтажную башню, созданную Големом в начале боя, и обрушила ее.

Башня упала на дом, из которого вышли Зима и Багрец.

Тот самый дом, где находились Воплесса и Милочка.

В этот самый момент появился Хохотун. Он двигался так быстро, что, казалось, телепортировался; раз – и вот он уже возник рядом с девушками. Моим букашкам едва хватило времени, чтобы коснуться его и попытаться получить о нем какое-то представление, прежде чем он снова пришел в движение, на этот раз держа двух злодеек.

Они рывком остановились. Я испытала малую долю того смятения, какое, несомненно, охватило сейчас Хохотуна. Я ощутила его руки, удлинившиеся до нелепости. Он понял, что они пойманы, припутаны к компьютерам. Слишком крепко припутаны, чтобы он мог забрать их.

А затем он исчез – выбрался из здания как раз тогда, когда рука ударила. Два этажа разнесло, и двух злодеек вместе с ними.

Тектон проделал вычисления, что способно выдержать это здание, я предоставила общие сведения и информацию о местонахождении заложников. Разрушения были под контролем; рука пробилась в здание на определенную глубину, после чего остановилась.

– Сука и Фехта только что попытались перехватить Хохотуна, покидающего город. Он удрал, но Фехта в него один раз попала, – сообщила Ябеда.

– Хорошо, – отозвалась я, в то же время ругаясь про себя. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Слишком рано Джек получит доклад, что мы помогали.

– Хохотун не может говорить, – напомнила Ябеда. – Он смеется, но не говорит.

Я помотала головой. Сейчас не время забивать себе этим голову.

Багрец остолбенело смотрел на руины. Пробормотал что-то сквозь разбухший язык.

Он что, думает, что Зима еще там?

Затем Багрец вновь ринулся на Голема.

У Голема обе руки были свободны, и он применил ту же двуручную технику, чтобы нанести следующий удар. Из крыши появилась одна рука, а из ее кулака, в свою очередь, вторая. Удар попал Багрецу сбоку в колено, при этом изгиб большого пальца зацепился за ногу и ограничил злодея в движениях.

Как бы силен ни был Багрец, все-таки его связывали законы физики и общие физические ограничения. Удар по колену был болезненным, а Багрецу еще и требовалось сохранять чувство равновесия. Он опрокинулся.

Еще один двуручный удар пришелся упавшему на четвереньки Багрецу в пах и толкнул его вправо.

Еще два удара, на этот раз не двуручных, пришлись в левую руку и левую ногу, не давая Багрецу обрести равновесие.

Главным было лишить его точек опоры.

Рука обвила одну ногу и одну руку Багреца, приковав их к крыше. Тот вырвался почти без усилий, но для этого ему пришлось перенести свой вес на одну сторону. Голем воспользовался этим, нанеся ему еще один сверхбыстрый удар в бок, толкнув перекачанного кровью убийцу в ту же сторону, куда он и так двигался. За этим последовала более крупная кисть, которая двигалась медленнее; она подцепила Багреца и перекинула через край крыши.

Багрец упал. Не фатальное падение, но наверняка болезненное.

Бетонная перчатка ухватила большую кисть, только что созданную Големом, вырвала ее из крыши и скинула вниз, прямо на Багреца.

Атаки на злодея, оказавшегося в переулке, были столь же брутальными и упорными, как и прежде, но с тем дополнительным преимуществом, что по обе стороны от него имелись стены, из которых можно было наносить удары. Руки били – и оставались на месте. По мере того как злодей лишался всех точек опоры, всякого равновесия, рук вокруг него становилось все больше, они обвивали его, проникали в пустоты.

Эта техника перекликалась с кайзеровской пирамидой клинков, которой он пытался запереть Луна. Я передала ее Голему, но не стала называть источник. У меня было ощущение, что ему бы это не понравилось.

Я переключилась на Зиму, болтающуюся в воздухе подо мной. Она уже висела неподвижно. Я решила подождать, но при этом подняла руку к уху и произнесла:

– Ябеда? Все четверо выбиты.

Я могла говорить. Благо Воплесса была мертва.

– Хорошо. Пока слишком рано судить, понял ли Джек, что мы делаем. Но если либо Хохотун ему передаст, либо где-то здесь прячется Милый Парниша…

– Не думаю, что он задействует одного и того же типа дважды подряд.

– Да, – согласилась Ябеда. – Числа сходятся, есть смысл, что он начинает с четверок и пятого в роли поддержки, с учетом того, что сможет увеличить численность в последующих атаках. Тем не менее…

– Из-за присутствия Милочки невозможно было сделать это изящно, а не помогать я не могла. Голем был выведен из строя.

– Я дам знать Шевалье о том, что произошло? – она произнесла это как вопрос.

Я вздохнула. Нет смысла хранить секреты между своими.

– Давай. И пришли сюда Фехту, – ответила я. – Она сможет проделать в Багреце несколько дырок, пока он в ловушке.

– Сделаю.

Я дала Зиме повисеть на шнуре еще минуту, затем обрезала его. Тело злодейки мешком рухнуло к подножию здания. Я направилась к Голему и Вантону, все еще не вышедшему из формы Ломщика.

Это был лишь разогрев – и для «Девятки», и для нас. Четверо готовы, двести семьдесят с чем-то – еще впереди.

Я не смела надеяться, что и дальше все будет так же просто. Нам по-прежнему нужно было придумать, как найти местоположение Джека и убить его. У него уже было преимущество – он подтачивал наши силы, отнимал время, и какую-то информацию о нас он точно имел.

Оставалось лишь надеяться, что эта «какая-то информация» не включает в себя то, что мы помогаем Голему.

– Это Шевалье. Мы получили сведения, что они показались в следующих местах.

Я встретилась взглядом с Големом.

– Местах, во множественном числе? – переспросил Голем.

– Они хотят, чтобы ты выбирал, – ответила я, когда до меня дошло.

Он смотрел на меня растерянно. Он тяжело дышал, дрожь в его руках была заметна, даже несмотря на перчатки.

– Иди с чикагскими командами, – сказала я ему. – А я с «Темными лошадками» и броктон-бейскими Защитниками пойду во второе место.

Голем кивнул и, прижимая руку к уху, начал спускаться с крыши. Я секунду провожала его взглядом, потом взлетела.

Это было заявление, подозревала я. И можно было догадаться, что именно за заявление. Джек намеревался удваивать уровень сложности всякий раз, когда мы будем справляться с предыдущим.

 

Предыдущая          Следующая

[1] Масамунэ (яп. 正宗) – знаменитый создатель мечей в средневековой Японии.