Предыдущая          Следующая

ЖАЛО 26.6

Большой ящик стоял между скамейками и сиденьями в задней части корабля рядом с тяжелым устройством, на котором покоился вычурный гироскоп. Я чувствовала букашек внутри. Я инстинктивно знала, какие они, что умеют делать, и даже могла выцепить отдельных букашек из роя, из десятков особей своего вида.

Я сосредоточилась на них. Почти медитируя. Я предпочитала сильнее сосредотачиваться на сознательном применении свой способности, чтобы острее чувствовать, когда применяю ее бессознательно. Я ничего не могла поделать с тем, что мой пассажир активно участвовал в управлении букашками, но пыталась натренироваться распознавать это, когда оно случалось.

Рэйчел сосредотачивалась на своих псах примерно так же, как я – на букашках. Она гладила их тела, прочесывала пальцами шерсть, проводила линии на их маленьких атлетичных фигурах. Ублюдок подчинялся касаниям без жалоб и каких-то иных реакций.

Сейчас я могла посочувствовать Рэйчел. Мы собрали ударный отряд из людей, которых я знала и которые были в достаточно приличной форме, чтобы сражаться, но мои отношения с каждым из них были в лучшем случае непрочными. Концентрироваться на наших миньонах было легче.

Сиденье Шевалье располагалось спинкой к креслу Бунтаря, так что эти двое смотрели в противоположные стороны. Шевалье говорил что-то тихим голосом, который тонул в гуле двигателя «Пендрагона». Бунтарь отвечал, не отводя глаз от панели управления.

Гуляка сидела, откинув голову, и отдыхала, уперевшись затылком в вибрирующий корпус «Пендрагона». Глаза ее были закрыты, фонарь покоился на коленях. Она казалась почти что медитирующей, так что я не хотела ее беспокоить.

Тектон и Оторва тихо переговаривались. Оба были уже членами Протектората. Тектон передал бразды правления Грации, Оторва теперь была маленькой лягушкой в большом пруду. Вмешиваться я не хотела.

Париан и Фехта сидели, прижавшись друг к дружке руками и сцепившись пальцами; их головы тоже были склонены навстречу друг другу, так что висок Фехты покоился на макушке Париан. Даже сейчас мне было трудно воспринимать их как «Темных лошадок». Тут у меня были очень смешанные чувства. Я сама направила Париан на этот путь, и в процессе я сделала то же самое с Фехтой. С Флешеттой.

Раздался грохот удара, и «Пендрагон» повело вбок, он чуть не ушел в пике. Бунтарь исправил курс.

– Проходим над стеной! Один цепляется за корабль сверху!

Гуляка шевельнулась.

– Хочешь, я вылечу наружу? Могу сопровождать корабль.

– Нет. «Пендрагон» рассчитан на то, чтобы выдерживать трепку. Мы в большей безопасности, когда аппарель закрыта и все герметично. Держитесь крепче. Прежде чем станет лучше, сперва станет хуже.

Еще один удар. Я подумала, не послать ли наружу букашек, но отказалась от этой идеи. Бесполезно – по той же причине, по какой ничего бы не изменила отправка наружу Гуляки.

Рэйчел выглядела все более встревоженной, и псы, считывая ее язык тела, тоже начинали беспокоиться.

Я вздрогнула при звуке рвущегося металла, за которым последовала резкая смена направления. Что-то оторвалось. Бунтарь вновь скорректировал курс, компенсируя повреждения.

Я хотела сказать что-нибудь Рэйчел, успокоить ее или псов, а может, просто протянуть руку и прикоснуться к ней, чтобы найти сплоченность, как ее находили другие в корабле. Проблема была в том, что я не знала, что сказать. Мы расстались, шли разными путями, и я предала ее в каком-то смысле. Я заставила ее поверить, что я ее подруга, а потом ушла.

Рэйчел встретилась со мной взглядом, почесала Ублюдку макушку и спросила:

– Чего?

– Ты в порядке?

– Угу, – ответила она. Что она в порядке, было непохоже. Она погладила остальных двух псов, но мне почти что показалось, что этот жест был больше для нее самой, чем для них.

– Не в смысле прямо сейчас. Ну… в общем? Ты в порядке в общем? С жизнью в другом мире?

– Угу, – повторила она.

Я вздохнула и вновь переключила внимание на ящик.

– Надеюсь, мои собаки в порядке, – произнесла Рэйчел, глядя на металлический пол. – Я давно не уходила от них вот так.

– У тебя же есть люди, верно? Люди, которых ты… – я поставила фразу на паузу, пытаясь вспомнить, можно ли говорить «надрессировала» о людях, а не собаках. – Люди, которых ты надрессировала присматривать за твоими собаками.

– Ага, – сказала Рэйчел.

– Садимся! – объявил Бунтарь.

Снова раздался звук чего-то рвущегося, словно скрежет ногтей по школьной доске, только усиленный до такой громкости, от которой даже мои кости стали резонировать. Возможно, худший звук, что я когда-либо слышала.

Одна эта мысль воскресила воспоминания. Тихий, глухой звук падения тела старой врачихи, которой Манекен перерезал горло. Папин голос, выкрикивающий мое имя, звучащий словно откуда-то издалека, хотя сам папа сидел рядом со мной, за считаные мгновения до того, как я убила Александрию и директора Тэгга. Беззвучные звуки, которые издавал Брайан, открывая рот, такие тихие, что их и шепотом нельзя было назвать, когда он висел в холодильнике – после обработки Костерезкой, до второго триггера.

Да, те звуки были похуже, чем скрежет разрываемого металла. Звуки, которые я в те моменты едва осознавала, но которые с тех пор продолжали меня преследовать.

– Ябеда послала к нам какого-то старикана поучить нас, как разделывать бизона, – произнесла Рэйчел. – У остальных совсем не получается, и без собак, которые помогают оторвать тушу от земли за задние ноги, это трудней.

«Пендрагон» сел.

– Взлететь будет сложнее, чем сесть, – предупредил Бунтарь. Он даже не вздрогнул, когда какая-то тварь бросилась на лобовое стекло корабля.

В следующий миг что-то ударилось о корпус корабля. Что-то крупное. Тварь наверху снова скрежетала по обшивке, несомненно, пытаясь оторвать бронелист.

– …И я думаю, что они начинают голодать. Запарывают хорошее мясо, не вырезают жирные куски. Или не до конца выпускают кровь. Чтобы выпустить кровь из этих засранцев, надо резать глубоко.

Некоторые из младших героев, прежде отвлеченные посадкой, сейчас слушали Рэйчел.

– О чем, блин, она? – спросила Оторва.

– Не парься об этом, – ответила я. Потом кинула взгляд на Рэйчел. – Обе не парьтесь. Рэйчел, они справятся.

– Придется справиться, – ответила она.

Бунтарь уже выбрался из кресла. Он подошел к устройству, которое поместил рядом с моим ящиком, и сумел его запустить, как раз когда Рэйчел закончила фразу.

Включились все мониторы в кокпите «Пендрагона». Появились таймеры обратного отсчета, белые числа на черном фоне, причем над и под основным таймером были другие, поменьше и потусклее. Я знала, что это максимальное и минимальное времена. А то, что в середине – не более чем оценка.

По кораблю вновь ударили, и вмятина в корпусе едва не выбила Тектона из кресла. Все ухватились за что-нибудь, потому что «Пендрагон» чуть не опрокинулся набок. Собаки тревожно залаяли.

– У нас есть генераторы силового поля, – пояснил Бунтарь. – Но им потребуется время на перезарядку. Мы будем держаться без них как можно дольше, выжидая, когда врагов станет больше, а пока наши варианты ограничены.

– Четыре минуты, – заметил Тектон, глядя на экраны.

– Мы… я так думаю, – сказал Бунтарь. – Плюс-минус минута тридцать секунд. Генератор силового поля расположен внизу корабля, чтобы давать более сильную защиту снизу. Он продержится и после того, как развалятся стенки.

– Оборонительные позиции, – произнес Шевалье.

– Защита декодера – главная задача, – предупредил Бунтарь.

Мы встали и отступили от стенок к центру корабля, встав вокруг декодера и моего ящика с букашками. Я потянулась назад и открыла ящик, выпуская букашек наружу.

Не дожидаясь моей просьбы, Бунтарь чуть приопустил аппарель сзади корабля. И я почувствовала, как ощущаемая мной область растет, точно распускающийся цветок, сперва медленно, потом все быстрее. Я чувствовала то, что происходит вокруг корабля, чувствовала тварей, которые собирались во все больших количествах. Все мыслимые формы и размеры.

Они уверенно двигались к нам. Я была уверена, что обнаружила среди них ту же тварь, которая долбала стену вокруг Эллисбурга. Четвероногая, и она с удивительной медлительностью направлялась как раз от нас. С нее свисала шерсть длиннее моего роста, а голова представляла собой сплошную бронированную пластину с глазницами. Края пластины выступали в стороны с боков и над затылком, позволяя твари свободно двигать за ней длинными, заостренными ушами. Тварь пригнула голову в направлении корабля и проверила надежность мостовой, стукнув по ней шипованным копытом.

Я послала букашек атаковать ее глаза, направила их в уши, надеясь исказить ее чувство направления. Тварь отказалась от атаки и яростно затрясла головой.

– Возможен удар прямо перед тобой, Тектон. В любой момент.

– Ясно, – ответил он и уперся покрепче.

– Возможно, тебе стоит отойти, – предложила я.

Он оглянулся на меня.

– Мы же должны защищать декодер?

– Меняемся, – произнес Шевалье без дальнейших пояснений. Тектон поспешил занять место Шевалье ближе к носу корабля, а тот опустил свой пушкомеч и навел его на вбитый участок стены.

Еще два монстра принялись атаковать корпус. Один пытался отрывать металлические пластины громадными когтями. Другой слюнявил крышу кислотой.

Я почувствовала и ту круглоголовую девочку, что встретилась мне в самом начале. Она двигалась с невероятной быстротой и царапала край корабля, сначала в одну сторону, затем в другую, как бы формируя бороздами крышку люка. Она почти что прокапывалась сквозь металл. Очень медленно прокапывалась.

Что-то взвыло, и взвыло громко.

Твари скапливались вокруг корабля, многие собирались на окне над кокпитом. Тектон напрягся.

– Окно крепче металла, – сообщил Бунтарь. – Без паники.

– Оно не такое гибкое, – возразил Тектон. – Один хороший удар вроде того, который сделал вмятину в стене, и оно не выдержит.

– Оно разработано с расчетом на попадания из базуки под прямым углом, – сказал Бунтарь.

– Это не значит, что оно разработано с расчетом на попадания под непрямым углом, – Тектон стоял на своем. – Моя способность дает мне представление о структурной целостности. И хочу сказать, что я беспокоюсь.

– Ладно, – кивнул Бунтарь. Он наблюдал за аппарелью, не сдвигаясь ни на дюйм. – Беспокойся.

Живой таран был обезврежен: глаза сожраны, барабанные перепонки пробиты, и букашки ползали в жидкостях среднего уха, выливающихся через ушные каналы. Я переключила букашек на тварь, которая отдирала бронепанели с обшивки.

В следующее мгновение живой таран понесся вперед.

Никакого чувства направления, никакого зрения, даже никакого равновесия сверх того, что давали четыре ноги.

Но он был здоровенный, и его мишень тоже.

– Берегись! – воскликнула я.

Он врезался в борт «Пендрагона» ближе к корме, чем при первом ударе. Металл порвался на стыке двух секций; один из мониторов упал на пол и разбился.

Твари начали заползать в корабль через прореху. Бунтарь вдвинул туда копье и включил серый туман. И просто держал копье, позволяя атакующим умирать и калечиться при касании.

Голем применил свою способность – поднял металлическую руку и закрыл дыру.

Бунтарь опустил копье и отключил туман.

Дезинтегрирующий эффект, пожалуй, стоило бы иметь под рукой постоянно, но я вполне понимала возможные опасения Бунтаря, что следующий удар толкнет кого-нибудь из наших на копье.

Несколько тварей вспрыгнули тарану на спину и помогали ему наводиться, гомоня и скрежеща, дергая его за шерсть. Он стал отступать, следуя их указаниям.

Я послала букашек атаковать – кусать и жалить этих тварей, находящихся на одной стороне тарана. Они начали реагировать – подаваться и тянуть назад, – и таран сменил направление. Его бок скользнул по задней части корабля, и он протопотал сквозь толпу мелких ублюдков, собравшихся на аппарели и возле нее.

Круглоголовая девочка сидела там, полураздавленная. Она вдруг начала вспухать.

– Берегись! Бунтарь, слева! – выкрикнула я.

Девочка взорвалась, и аппарель забрызгало слизью. Букашки при контакте с ней погибали.

Аппарель начала таять, как свечной воск.

Я отправила букашек в гущу свалки, а Оторва и Бунтарь двинулись к аппарели.

Твари наступали плотной массой. Десятки монстров, чуть ли не друг по другу пробирающихся. От брони Бунтаря отразился шип и пролетел в считаных дюймах от декодера. Фехта сбила его рукой.

Первая кукла Париан вместе с собаками Рэйчел занялась укреплением обороны позади Оторвы и Бунтаря. Оторва била тварей руками и ногами, при этом маленькие взрывчики прореживали их толпу. С каждым ударом погибали две-три твари. Одна приземлилась прямо на героиню, вытянув когти, и тут же отлетела прочь, когда в точке контакта грянула очередная вспышка пламени и вырвалось облачко дыма. Оторву едва поцарапало.

Но если эти когти были ядовиты…

Тем не менее она создавала надежный передний край совместно с Бунтарем и его дезинтегрирующим копьем. Каждое движение копья было таким же точным, как взрывы Оторвы – хаотичными. Туман рассекал врагов, как нож масло, а в тех редких случаях, когда цель ускользала или уворачивалась от атаки, Бунтарь добавлял электрические разряды и дротики.

Таран развернулся и начал набирать скорость.

– Шев, атакует!

Я попыталась вновь отвлечь тарана, атаковав наездников, но безуспешно. На этот раз они стали тянуть в разные стороны или просто отвалились. Таран не сменил курс.

Он ударил всего на два-три фута левее первого попадания и вскрыл борт. Когтистая тварь на крыше, щурясь под непрерывными атаками букашек, спрыгнула и принялась расширять брешь.

Я послала в брешь рой, пытаясь скрыть ее, но это мало помогло. Париан и Рэйчел сдвинулись, защищая дыру. Голем попытался ее заделать.

– Осторожно! – предупредил Бунтарь, кинув взгляд через плечо. – Слишком много веса – и мы не взлетим! Лучше арест-пеной!

Опасности применения сил, перечеркивающих законы физики. Голем и Рэйчел нарушали закон сохранения массы, и сейчас мы рисковали поплатиться за это. «Драконьи зубы» вышли вперед и принялись за работу.

Таран развернулся. Всего одна тварь была у него на спине – бронированное существо с твердыми фасетчатыми глазами, как у насекомого. Мои букашки не могли нанести им вред. Тварь пронзительно верещала, понукая тарана атаковать; в ее неразборчивой речи изредка мелькали английские слова.

Еще минута. Если нам повезет, портал откроется прямо сейчас. Если не повезет – через две с половиной минуты.

Двое, цепляясь за потолок, пролезли через трещину в борту сквозь облако букашек. Я указала на них, и Фехта рубанула одну тварь шпагой. Вторую Тектон раздавил копром.

Там, где еще одна из тварей пыталась пробуравиться в корпус, другая отпихнула ее в сторону и плюнула. Эффект был такой же, как от взорвавшейся пузыреголовой девочки, хотя и не такой драматичный. Глядя на внешнюю стенку, я увидела, как отметки краев люка проявляются, словно нарисованные маркером, бледные на темном металле. Они стали расплываться, а эффект – расширяться; в конце концов отметины стали белыми, а окружающая область посветлела.

Что-то вбило люк внутрь корабля, затем пролезла когтистая лапа и принялась вслепую царапать. Рука Голема сломала эту лапу.

Однако появлялись новые точки. Вмятины, борозды, кислота… Я атаковала тварей, наносящих самый большой урон, насколько могла судить, но другие только и ждали возможности занять их место.

– Создания Нилбога! – заговорила я через букашек снаружи. – Мы не желаем вам зла! Мы вернем вам вашего короля!

Ответом были лишь вопли ярости и гнева. Бесполезно.

Осталось тридцать секунд.

Дыры в обшивке были уже достаточно большими, чтобы твари начали продавливаться внутрь. Кислота жгла их при контакте, но этот же контакт расширял дыры, и через них лезли другие.

Таран снова ринулся вперед. Он слушался всего одного наездника, но этот наездник был слишком крепок, чтобы его можно было достать.

Тварь проверещала одно слово на английском, дважды подряд.

– Прыжок! Прыжок!

Таран прыгнул. Получилось неграциозно и не очень-то метко. Что тарану удалось, так это закинуть одну ногу на «Пендрагон» и частично навалиться телом на его крышу. Он бился и пинался в попытках продвинуться дальше, и в результате еще одна нога застряла в трещине, которую он же проделал своей предыдущей атакой.

Он поставил ногу на руки, выставленные Големом, чтобы перекрыть брешь, и чистым весом раздавил их. Пошатнулся, падая, а затем сунул кончик носа в корабль, протиснув его сквозь разрыв, дергаясь в попытках высвободить и нос, и ногу, но лишь нанося больше урона. Укрепленные столбы и бимсы выдерживали, но я видела, как с каждой судорогой толстые железяки гнутся.

– Я думала, ты говорил, что эта штука прочная! – прокричала Фехта.

– Она прочная, – заверил Бунтарь.

– Кажется, силовое поле – хорошая идея! – крикнула ему я.

Бунтарь не ответил. Оторва спустилась по аппарели и раздавала лещей в ближнем бою. Она удерживала врагов-рукопашников в напряжении своей непрерывной, агрессивной атакой, а ее вторичные способности давали ей стойкость к вражеским атакам с дистанции. Бунтарь остался защищать вход в одиночестве.

Я достала нож и пистолет и направилась к Бунтарю, остановившись сзади-слева от него. Он чуть сдвинулся, давая мне возможность помогать.

«Кто знал, что мы дойдем до вот этого, Оружейник?» – подумала я.

Сражаться плечом к плечу. Я вонзила нож в шею одной из тварей и пинком скинула ее с полуразрушенной аппарели.

Два таймера обратного отсчета дошли до нуля. Один остался. Верхняя оценка времени работы декодера, сделанная Бунтарем.

– Одна минута, – произнесла я.

– Возможно, – ответил Бунтарь.

– Возможно?

– Мы весь последний год искали старые точки выхода, созданные Уклоном, говорили с бывшими клиентами… – он прервался и, буркнув что-то, махнул копьем на одного настырного шипоплевателя, – «Песочницы». Благодаря этому получили информацию, протестировали декодер. Но у этого портала другие метрики, усовершенствованная технология. Более современная.

– Так это что, не гарантия? – выкрикнула Оторва, вокруг которой по-прежнему грохотали взрывчики, рвущие на куски собравшихся тварей. Враги сейчас держались от нее на почтительном расстоянии, а значит, само ее присутствие сохраняло этот пятачок свободным от мерзавцев.

«Ничто не дает гарантию», – подумала я.

– Я никогда ничего не гарантирую, – проворчал Бунтарь, повторяя мои мысли. – За исключением нескольких обещаний, которые даю людям, которых люблю, и людям, которых ненавижу.

Псы Рэйчел вгрызались в гоблинов, проникающих в корабль через трещину под тараном, который в ней застрял. Каждый пес быстро кусал один-два раза, после чего отшвыривал жертву прочь, высвобождая пасть, чтобы кусать следующих. Их когтистые лапы тоже били по тварям. Тектон и Фехта защищали пространство между псами, нанося удары по тем, кто проникал у зверей под ногами.

Я ударила ножом сверху вниз, вогнав его в одну из менее твердых на вид целей, и грациозно отскочила назад, чтобы избежать брызг кислоты из раны.

– Меня зарывают! – прокричала Оторва. Ее атаковали существа, от огня растворяющиеся в илистую кашицу, из которой тянулись щупики, затягивающие раненых и мертвых.

«Они реинкарнируют, питаются собой же, чтобы производить новых».

– Не применяй способность! – велел Бунтарь.

– Не могу! Они меня убьют!

Я кинула взгляд через плечо на таймер, тут же крутанула головой обратно, когда одна из тварей прыгнула в попытке обернуться вокруг моей головы. Я подстрелила ее, почувствовав вспышку облегчения от того, что меня только что не убили, вместе с сожалением, что пришлось потратить пулю.

– Какого черта еще не готово?! – завопила я. – Ноль на таймере!

Бунтарь не ответил.

– Бунтарь! Мы взлетаем?!

Таран, все еще пойманный в трещине, нашел точку опоры в одной из балок, поддерживающих структуру корабля. Он начал сползать вниз, и Голем поднял руку из нержавеющей стали, чтобы не дать монстру наступить на декодер.

Прочности этой руки не хватит. Если эта тварь сместит свой вес еще больше…

– Бунтарь! – выкрикнул Тектон. – Какие у нас приоритеты?! Мы можем взлетать?

– Нет, – ответил Бунтарь. – Остаемся. Скрестим пальцы и ждем.

Я кинула взгляд назад и увидела, как Голем и Тектон переглянулись. Тварь внезапно вновь задергалась, и бимсы сдвинулись еще. Если таран дернется еще раз, маленькая рука его не удержит.

Большая рука, впрочем, может вовсе нас приговорить, отобрав у нас маневренность.

– Святой, – произнес Бунтарь.

Я покосилась на него.

– Не подставляй нас тут. Нам нужны эти «Азазели». Нам нужен путь отхода.

Святой?

Вывод из строя Дракон – еще один трюк, чрезвычайно грязная игра против героев, попытка воспользоваться тем, что мы отвлечены на нечто большее.

– Я этого Святого, нахер, убью, – сказала я.

– Если мы переживем это гребаное… – заговорил Тектон, но хэкнул и упал на свой бронированный зад, когда один из псов дернулся вбок и нечаянно толкнул его.

– Это не самоубийственная операция, – произнес Бунтарь, ведя половину разговора, в курсе которого мы были лишь частично. – Прикрой нас, сейчас же.

Пауза.

Бунтарь заговорил, и его тон изменился. Он обращался не к Святому.

– Торонто, Онтарио. Канада. Янг-стрит. Прямо позади места под названием Гринвей. Я подрядил Мыслителя-следователя, который зовет себя Глир, выследить его. Если не все из нас выберутся отсюда живыми, сделай одолжение, запомни, что именно Святой разорвал одно из самых больших наших перемирий. Святой выбил Дракон и только что оставил нас умирать. «Азазели», похоже, расположены где-то еще.

Таран брыкнулся, и Голем создал большую руку – не чтобы остановить опускающуюся ногу, а пытаясь изменить ее направление. Нога раздавила мой пустой ящик из-под букашек.

Такой большой вес на корабле, потеря стольких внешних компонент… Мы уже не сможем взлететь.

Крышу частично сорвало. Новые твари посыпались в образовавшуюся брешь, падая в середину кабины.

Гуляка разрядила свой фонарь. Шарики из света и пламени полетели во все стороны, прожигая пусть сквозь ряды более мелких тварей, выписывая зигзаги для максимальной области контакта. Таран умер и обмяк.

Секундная передышка.

Бунтарь попытался подхватить Оторву, выстрелив кошкой из перчатки, но кошка отлетела в сторону из-за очередной огненной вспышки.

Он попробовал еще раз, но теперь махнул цепью, чтобы она обвилась вокруг Оторвы, и втянул героиню внутрь. Затем подал сигнал, и включилось силовое поле. В несколько секунд мы зачистили внутри «Пендрагона» выживших монстров.

Они гибли при контакте с полем.

Бунтарь отбросил копье и повернулся к настроенному Уклоном прибору. На мониторе появились данные.

– Свяжи меня с Олкотт, – произнес он.

В моем наушнике раздался голос Ябеды:

– Ты уверен? Ты же знаешь…

– Время – деньги. Сейчас же.

– Слушаюсь.

Мы все переглянулись. Рэйчел ухаживала за псами, Париан перевязывала раны запасной тканью и создавала новых конструктов, Голем залатывал повреждения. Не чинил, просто баррикадировал.

– Она на связи.

– Верхняя половина списка, вероятность успеха?

– Ноль, – ответила Ябеда.

– Последняя четверть?

– Да.

Бунтарь ввел что-то на клавиатуре.

– Вот и все. Сузили список возможных вариантов. Спасибо.

Мы ждали, глядя сквозь прорехи, еще не закрытые баррикадами, на тварей, которые тоже ждали, но снаружи. Оторва позволила Париан ее перевязать.

Я смотрела, как мигает силовое поле. Мигание, похоже, совпадало с тем, как Бунтарь нажимал клавиши. Он нажал «Энтер» – поле мигнуло в последний раз и пропало.

– Я снял его заранее, – пояснил Бунтарь. – Нам нужна энергия.

Меньше минуты.

Твари нерешительно направились к нам, потом перешли на бег. Я увидела, как напряглись псы.

– Назад, – велел Бунтарь. – Сейчас же. Сгрудиться!

Что мы и сделали – быстро отступили и сгрудились в центре кабины плечом к плечу, спинами к прибору. Букашки заполнили пустые пространства. Твари тем временем гомонили, верещали, скрежетали и ревели. Выли, топали, барабанили кулаками по грудям.

От ударов руки Голема гнулись, и я слышала, как в десятке мест твари цеплялись за металлические пластины и пытались их отогнуть и отломать. Этот жуткий звук сразу отовсюду.

А затем тишина. Темнота. Воздух бился вокруг нас, выравнивая давление в громадном пустом пространстве.

«Из огня да в полымя», – подумала я.

Наша плотная группа распалась, наголовные и ручные фонарики вспыхнули. В темноте можно было видеть псов Рэйчел, их глаза в отраженном свете сияли красным и оранжевым.

– Похоже, у нас гости, – произнес Джек.

Я заметила, как многие вздрогнули.

– Нет, я не стою рядом с вами. Позаимствовал способность Воплессы говорить на расстоянии, чтобы немножко побеседовать.

Нет. Нельзя его слушать. Если кто-то из нас представляет проблему или если вслушивается кто-то еще, любая фраза Джека может стать катализатором конца света.

Проблема в том, что заткнуть Воплессу – тот еще головняк. Беруши не дают никакой гарантии. Если придется, она даже вибрации костей использует, чтобы доносить до людей слова.

Джек продолжил:

– Признаюсь, мне нравится эта часть. Беседа. Держаться на расстоянии безопасно, но, увы, скучно. Бросаешь кому-то вызов, сталкиваешься мозг к мозгу, но сколько ты на самом деле знаешь о своих противниках?

– Двигаемся, – распорядилась я. – Расходимся в стороны, надо найти Воплессу как можно скорее.

Букашки выплыли из корабля первыми.

– Беседа – и есть то, что превращает бездумную вакханалию убийств в нечто большее, в искусство. Костерезка любит говорить мне, что истинное искусство говорит само за себя, но на самом деле должен быть какой-то мостик между художником и зрителями, хотя бы потому, что в мире множество идиотов. Некоторым необходимо все разжевать. Привет, Теодор.

Голем сжал кулаки.

Пространство было обширным и пустым. Все поверхности – гранитные, шероховатые, но не настолько, чтобы было больно ходить босиком. Электрификация – грубая: маленькие фары, вытянувшиеся рядами, похожие на переросшие, бесцветные, невероятно тоскливые рождественские фонари. Провода были прибиты к стенам, от крепления до крепления туго натянуты, однако избытки свободно болтались у подножия тех самых стен.

Лампы горели ярко, но освещали лишь две трети этого места. Участки между лампами были не просто темными, а, можно сказать, кромешно темными, и послеобразы, порожденные моим зрением, вызывали иллюзии, что в этих тенях что-то движется.

– Прямо сейчас Серый Малый забирает твою сестру, Теодор.

Голем застыл на месте.

– Да, – произнес Джек. Без пояснений. Просто ответил на вопрос, который не был задан.

– Не могу связываться с нашим людьми, пока мы здесь, – сказал Бунтарь.

– Не останавливаемся, – приказал Шевалье.

Джек снова заговорил своим гладким голосом. Или Воплесса заговорила, воспроизводя его слова, возможно, тем же тоном и с теми же интонациями.

– У нас есть видео. Я думал сделать его немым и черно-белым, но Серый Малый захотел цвет.

Мои букашки-разведчики не находили никаких признаков жизни. Только странные конструкции. Хрустальные колонны, к которым также прикреплено множество проводов. Где Джек? Мы прошли через комнату с чем-то вроде стоматологического кресла. Ее пол усеивали инструменты и части механических скальпелепауков.

Операционная Костерезки.

– Я склонен считать, что эта ситуация для меня выигрышная в любом случае, – произнес Джек. – Подождите, пока не услышите. Мы подготовим видео совсем скоро. Проиграем через колонки, возможно, или покажем на компьютере, если вы в ближайшее время найдете какой-нибудь. Сломает ли это вас, а может, прибавит вам той самой пылающей ярости, которая заставит вас лезть вон из кожи, чтобы попытаться меня убить?

Мы вошли в главный зал, и я уставилась на его содержимое.

– О боже, – вырвалось у Фехты.

Раздался хруст – это Шевалье выронил меч, и металл впился в пол.

Хрустальные колонны оказались баками. Баками для клонирования. Каждый был помечен именем одного из «Девятки».

И они были заняты. Во всех плавало по младенцу.

– Милочка сообщила, что вы нашли клоны. Да. Мы готовим следующую партию. Подготовка не заняла много времени, и это в любом случае стало бы либо хорошим продолжением, либо хорошим сюрпризом для вас, если бы вам вдруг удалось добраться до нас тут. Вы знаете, что я близко. Потратите ли вы время на то, чтобы истребить каждое из этих созданий, или вы продолжите гнаться за мной и оставите их в покое?

– Мы можем оставить кого-то одного, чтобы тут подчистить, – указал Шевалье.

– Я бы на твоем месте не стал так говорить, Шевалье, – откликнулся Джек, чей голос разносился по громадному залу, в котором были равномерно распределены две или три сотни баков. – Видишь ли, мы тут немного намешали. Есть специализированная зона очистки, которая может убивать клонов Ползуна. Мы дали им способности с самого начала. И запрятали их среди других клонов. Вам нужно быть очень разборчивыми и уделить этой задаче людские ресурсы.

Я подумала о своей способности, но в этой области не было местных букашек. Я была ограничена теми, которых взяла с собой. Недостаточно, чтобы оттащить две или три сотни младенцев к какому-то специальному устройству.

– Отвлечение, – произнес Бунтарь. – Есть другой вариант. Бомба. Если мы отследим устройство, с помощью которого Уклон создал и поддерживает это измерение, то сможем схлопнуть его.

– Насколько быстро? – спросил Шевалье.

– Достаточно быстро.

– Это неспортивно, – укорил Джек. – Попробуем тогда другое отвлечение.

На столе включился монитор.

– Я дрожу от предвкушения, – сказал Джек. – Серый Малый как раз сейчас загружает видео. Забавно. Настоящий Серый Малый не смог бы так сделать, но этому мы дали воспоминания настоящего ребенка. С ними пришли и необходимые навыки. Я почти разочарован. Люди намного интереснее, когда у них есть недостатки, не так ли? О, готово. Я сам этого еще не видел. Давайте посмотрим…

Началось воспроизведение видео. Камера дергалась и качалась, когда Серый Малый поднимался по лестнице.

Он столкнулся лицом к лицу с ОППшниками.

– Лучше не смотреть, – мягко проговорила Гуляка. – Оно того не стоит.

Голем не отводил глаз от экрана. Гуляка подошла и положила руку ему на плечо.

Другие отвернулись и продолжили обследовать помещение.

Я присоединилась к ним. Это место было громадным, но моя способность обладала приличной дальностью. Необходимо было отыскать Джека – более необходимо, чем смотреть на разворачивающееся на экране действие. Рэйчел зашагала между рядами и колоннами стеклянных баков рядом со мной. Псы плелись за ней, их шипы и шпоры время от времени стучали или терлись о стекло.

– Ну вот, – произнес Серый Малый на видео высоким голосом. Я его почти не слышала собственными ушами, но мне помогали букашки. Не мешало и то, что те из наших, кто остались там, наблюдали в полнейшем молчании.

Я уже видела, в определенном смысле. Я поняла, что было под брезентом в Киллингтоне. Жертва Серого Малого. Единственная (насколько я знала), которая была все еще жива.

Серый Малый не убил и сейчас.

– Давай-ка подправим… вот тут, – произнес он.

– Пожа… луйста… не надо… пожа… луйста… отпус…

Голос запинался, прерывался через регулярные интервалы.

– ти… меня… пожа… луйста… о боже…

– Шшш, – произнес Серый Малый шепотом, однако голос разнесся благодаря динамикам, установленным здесь повсюду.

– Я… не…

– Тихо, я сказал, – перебил Серый Малый. – Я даже сделаю тебе одолжение. Могу убрать боль. Мне просто надо, чтобы ты поговорил со мной. Рассказал историю.

– Рассказал… историю?..

– Уверен, ты сможешь придумать что-нибудь интересное. Давай займемся твоим напарником.

Раздался вопль. Я напряглась.

Вопль не прекратился. Он продолжался, непрерывный, постоянный, зацикленный, с одним и тем же началом, но разными концовками.

– Что за… история?

Вопль изменился, стал сильнее. Он по-прежнему повторялся, просто немного громче, немного менее человечно.

– Не будь ребенком, – сказал Серый Малый. – Я порезал тебя всего-то перочинным ножиком.

– Фур… гоны… вампир… драконы… чего… ты… хочешь…

– Подумай как следует, – сказал Серый Малый. – Когда я вернусь, хочу ее услышать. Если история получится неудачной, я зажгу спичку. Говорят, боль от ожогов сильнее любого другого вида боли на той же площади. Смотри, видишь? У меня целый коробок. Целый коробок только для вас двоих, и сколько угодно времени.

Странно ритмичные крики другого мужчины продолжались, но уже тише. Когда дверь захлопнулась, его стало почти не слышно.

Я заставила себя продолжать идти, изучать окрестности букашками. Тоннели, боковые комнаты, многие из которых заняты старыми устройствами, вещами, принадлежавшими обитателям «Песочницы», которые явно заграбастывали себе здесь пространство.

– Твои псы умеют выслеживать по запаху? – спросила я.

Рэйчел покачала головой.

– Не те породы. Они не надрессированы выслеживать людей.

Я мысленно выругалась.

– Кэйден.

Голос Голема вдалеке.

Серый Малый обнаружил семью Тео.

– Убери руку, – произнес Серый Малый. – Ты знаешь, что это не сработает. Меня слишком трудно убить.

Пауза.

– Не глупи, – предупредил Серый Малый. Его голос звучал ровно, почти без интонаций. – Отдай мне девочку. Обещаю, я ничего ей не сделаю. Не могу обещать за других, но мы с тобой оба знаем: ничто, что могут сделать они, не идет ни в какое сравнение с тем, что будет, когда свою способность применю я.

Какой-то звук. Всхлип.

– Я даже позволю тебе выбрать. В какой ад ты предпочитаешь отправиться? Я могу воспользоваться огнем, или ножами, или ударить тебя чем-нибудь тяжелым. Мне нравится вон та статуэтка. Ну и холод, наверное.

Еще один звук в динамиках – удар, грохот.

Я продолжала идти вдоль ряда баков. Дошла до конца, затем пересекла открытое пустое пространство и оказалась в начале сложной, почти лабиринтоподобной сети тоннелей. Букашкам очень трудно было проследить контуры этого пространства и найти проход к следующей зоне.

Когда они его таки нашли, оказалось, что там помещение еще обширнее, чем то, где сейчас были мы с Рэйчел. В центре стоял наполовину завершенный гигантский робот.

Разрыдался маленький ребенок – вопли девочки разносились через сотню динамиков по всему комплексу, каждый совсем чуть-чуть в рассинхрон с остальными из-за скорости распространения сигнала в сравнении со скоростью звука.

– Не умно, – пожурил Серый Малый. – И дитя плачет. Ничего удивительного, ты же пыталась вышвырнуть ее из окна.

Ответом было лишь молчание.

– Я думал, ты применишь свой лазер. Ты считаешь, что твоя дочка умеет летать? Так.. Я сделаю петлю подлиннее, чтобы ты могла говорить.

– Я… должна была… попытаться…

– Возможно. Но теперь мне придется тебя наказать. Я могу причинить тебе боль, как я делаю с большинством людей. Причинить боль, пока ты в петле, пока повторяешь раз за разом одно и то же, поэтому ты будешь испытывать эту боль снова и снова, и снова, и снова. Не меняется только твой мозг. Это продолжается и продолжается. Боль всегда свежая, к ней невозможно приспособиться, но мне говорили, что есть определенная точка, где ты ломаешься, шарики заходят за ролики. Большинству требуется несколько дней. Потом ты доходишь до такого состояния, когда начинаешь крутить в голове все свои проблемы. Ты этого не хочешь, но делаешь, потому что занять тебя могут только боль и собственные мысли… Так что тебе становится в целом лучше, но потом ты снова ломаешься, и снова тебе становится лучше, и это само по себе становится петлей…

– Иди… в жопу…

– Полагают, это будет длиться до скончания веков, – продолжил Серый Малый. – Скорость мысли невозможно отключить, если только я не применю это к самому себе, и не думаю, что кто-либо к этому иммунен.

– Сво… лочь…

– Но я делаю это с каждым, к кому применяю свою способность. Как будто стоит мне щелкнуть пальцами, вот так, и все рядом со мной оказываются в петле. Какое же особое наказание мне стоит применить к тебе, мамаша-убийца?

Ответа не было. Ребенок продолжал плакать.

– Кто это? Кто эта женщина? – спросил Серый Малый. – Нет ответа? Как насчет… теперь?

Пауза.

– Большинство людей кричит, когда их бьют ножом. Ну ладно. Может быть, вот этот?

Я повернула и зашагала вдоль стены, чтобы получить представление о большем комплексе. Невозможно было проверить область у подножия гигантского робота, не пройдя через лабиринт. Моя дальность не настолько велика.

– Нет. Тогда… этот!

Вопль.

– Ну вот.

– Крестоносец…

– Я решил, мамаша-убийца. Пока что я ничего тебе не сделаю. Предоставлю тебе гадать, что другие делают с твоей девочкой. Потом, если она еще будет жива, я принесу ее к тебе и применю к ней свою способность у тебя на глазах. Может, через неделю от этого момента, может, через месяц, может, через годы. Даже через десятилетия. Сто лет? У них сейчас есть криогеника, и сканы мозга, и капсулы для клонирования, и много чего еще! Мы можем заявиться сюда через тысячу лет, просто чтоб с тобой поздороваться.

– Нет…

– Вы потеряете чувство времени, когда будете просто торчать на месте и больше ничего. Но, быть может, если ты сумеешь сохранить рассудок, то сможешь дать ему какой-то совет, чтобы это было не так невыносимо, и тогда вы сможете общаться, рассказывать что-то, и вы оба будете довольны. Возможно, если вы достаточно хорошо продержитесь, то даже сумеете убедить меня отпустить ее. Я дам вам шанс… один из двадцати.

– Нет…

– Скажи ей слушаться меня. Подчиняться мне. Ты знаешь, что будет, если она не послушается. Убеди ее.

– Эстер… делай… так… как он… говорит.

– Вот и хорошо. Ты это слышала, Эстер? Вот и хорошо.

– Возвращайся… назад…

Ее голос звучал тише, он почти утопал в рыданиях Эстер.

Динамики разнесли по всему комплексу звук захлопнувшейся двери.

Ритмичные крики ОППшника стали громче.

– Сядь, – раздался высокий голос Серого Малого. – Не пытайся сбежать, девочка. Слушайся меня, как мамочка велела.

Крики мужчины стали еще громче.

– Ну и нытик. Я всего лишь порезал ему лицо. Итак? Расскажешь историю?

Молчание.

– Окей.

Звук зажигаемой спички.

– Нам… рассказы… вали… о Джеке… мы… не знаем… как… он… унич… тожит… мир… мы… должны… осущест… влять… карантин…

Я застыла на месте.

– Он… пого… ворит… с кем-то… и ката… лизи… рует… что-то…

ОППшник, которому предложили выбор между собственной вечной пыткой и жизнями миллиардов, выбрал эгоистичный вариант.

– Все… большие… группы… помо… гают… командам… бороться… с Джеком… «Котел»… «Танда»… ОПП… Протек… торат… Защит… ники… броктон… бейские… злодеи… Муэрд… Нах… «Ирре… гуляры»… Разры… вашка… Триум… вират…

Мы только что лишились последнего крупного преимущества, которое могло решить исход операции. Джек получал все. Он был в одной прогулке по Википедии от получения подробной информации о каждом, кто выступил против его нового «Ордена кровавой девятки».

Я чувствовала остальных наших, продвигающихся через комплекс. Жестом подозвала к себе Рэйчел и псов, влезла на одного из них.

Шенкелями приказала псу бежать вперед.

– Других… не помню… они… держат… сильных… подальше… от Джека… чтобы… избежать… катализа… они орга… низуют… ударные… отряды… чтобы… выбивать… мелкие… группы…

– А вы здесь почему?..

– Потому… что… Эстер… может… триггер… нуться… малень… кая… обычно… один… ребе… нок… в семье… известно… Джек… может… прийти… лично… шанс… что… она… ката… лизатор…

– Множество людей может оказаться катализаторами, – сказал Серый Малый. – Можно свихнуться, если пытаться закрыть все щели.

– Маленький… шанс… но все-таки… шанс… мы… думали… что… сможем… защитить… Ночью… Туманом… Чистотой… Кресто… носцем…

– Что ж, – произнес Серый Малый. – Это было скучно. Я хотел послушать историю с симпатичными монстрами.

Я всерьез задумалась о том, чтобы переключить наушники в режим берушей. Но заставила себя слушать раздавшиеся вопли, держа уши востро на случай каких-то подсказок.

В то же время мой рой обшаривал все новые участки. Я возвращала букашек к себе, потом отправляла их в очередные коридоры, до которых добиралась.

Слишком мало букашек в таком огромном сооружении. Никакой влаги и пищи, чтобы поддерживать их жизнь. Лишь жалкая горстка, наверняка принесенная сюда случайно.

– А мне эта история показалась интересной, – произнес Джек словно мне в самое ухо. – Видите ли, у меня был план, но сейчас я его обдумываю заново. Если предполагается, что я катализатор, то это не может быть никто другой. За любую чуму или армию клонов слава достанется Костерезке, даже если приказ отдам я.

Я сжала зубы.

– Но, если эффект широкий, отдача приказа может быть его частью. Наш Предвестник дал нам несколько очень хороших советов. Говорил о критических точках, куда можно наносить удары. Что произойдет, если мы атакуем некоторые конкретные цели? Мир балансирует на грани падения перед Всегубителями. Если я разделю оставшихся у меня солдат и велю атаковать ключевые объекты инфраструктуры, то, возможно, для человечества настанет геймовер.

– Здесь, – раздался чей-то голос в наушнике.

Или это Воплесса играется с нашими мозгами?

– Подтверди, – произнесла я по каналу связи.

Никто с подтверждением не ответил. Признак того, что я на верном пути? Я движением ноги велела псу бежать быстрее.

– Или, скажем, если Серый Малый применит свою способность к Сайону? Мы можем убить несколько ключевых фигур. Мы в выигрыше в любом случае: либо мы нанесем смертельный удар, либо наткнемся на нужного человека, который принесет конец света. Так много возможностей, в самом деле.

Я почувствовала их. Пара сотен членов «Девятки» плюс уйма тварей Нилбога, прицепленных к рамам Костерезки. Сам Нилбог висел на стене над этой группой, раскинув руки-ноги; в него входили трубки, а из него выпадали комки плоти, подхватываемые небольшой армией механических пауков.

На миг я закрыла глаза. Это какой-то трюк?

Нет.

Вмиг меня настигли эмоции двухлетней давности. Страх вцепился в меня, тревога охватила все тело, в кровь хлынул адреналин.

И все же, когда я заговорила, мой голос был спокоен.

– Это Шелкопряда. Использую свой пароль высшего приоритета. Дэнни и Роза. Ищите сигнальную вспышку.

– Сообщение получено четко, Шелкопряда, – откликнулся Тектон.

Я взяла с пояса сигнальную гранату и бросила на землю.

Потом глянула через плечо на Рэйчел. Та кивнула.

Голос Джека разносился по комплексу. Сейчас я уже чувствовала его своими букашками. Он шагал взад-вперед, а остальные члены «Девятки» были неподвижны.

– Атаковать города, атаковать Сайона, истребить всех сильных Плащей, охотящихся на меня… Или я могу сделать это все.

Я спрыгнула со спины пса, чтобы пройти в дверь, затем поднялась по витой лестнице. Псы попытались следовать за мной, но я подала им знак стоять.

Нельзя, чтобы они блокировали мне путь отхода.

Я не знала, что смогу сделать, но что-то должно будет найтись.

Добравшись до верха лестницы, я остановилась, прижавшись спиной к стене рядом с проемом. Подняла пистолет.

Последняя оставшаяся Милочка шепотом произнесла что-то.

– Шелкопряда, – сказал Джек. Воплесса повторила слово за ним, и оно эхом донеслось по воздуху.

– Привет, Джек, – ответила я. Опустила голову, сосредоточившись на том, что говорила мне способность.

Букашки, которые были у меня в той комнате, сели на отдельных членов группы. Те были пугающе неподвижны.

– Серый Малый стоит сейчас прямо передо мной, – произнес Джек.

– Я знаю.

– Большинство отключено. Пользуюсь внешним управлением, чтобы держать их в неподвижности. Слишком неуправляемы в такой большой группе. Это не означает, что у тебя есть хоть малейший шанс чего-то достичь.

– Я должна попытаться, – ответила я, повторив слова Чистоты из видео.

– Какие грустные, мелкие слова, – прокомментировал Джек. – Ты не должна.

У меня было заготовлено несколько трюков, однако все они были нежизнеспособны. Только не сейчас, когда Костерезка так близко.

Я умру, а она воскресит Джека. В лучшем случае я их приторможу.

– Ты чересчур задрала нос, Шелкопряда, – сказал Джек. – У тебя было несколько крупных успехов, и ты на них вознеслась. Заработала репутацию. Но в конечном счете ты все та же жалкая козявкоправительница, которая заполучила способности, потому что мамочка умерла.

«Он любит говорить. Каждая секунда, которую он болтает, – это секунда, которую мы выигрываем».

– Возможно, о тебе сперва говорили то же самое, Джек, – ответила я ему. – Что ты чересчур задрал нос.

– Говорили, да. Но мой триггер был чуточку достойнее. Не имеет значения. Я этим уже давно занимаюсь. Ты для меня лишь мелкая заноза.

– Хочешь подраться, Джек? – спросила я. Мои букашки двигались через толпу, я отмечала все имеющиеся угрозы.

– Ну… – пожал плечами Джек. – Я могу тебя сделать. Войди через ту дверь, и я дам тебе честную схватку. Один на один. Смотри. Я даже уберу нож на пояс и положу руки на голову.

У меня уже было представление об их группе. Созданий Нилбога я принимать в расчет не могла, но знала, какие члены «Девятки» присутствовали и где располагались.

– Ты ведь сама сказала, – продолжил Джек. – Ты не можешь позволить себе отказаться.

Слишком верно. Наши еще не подошли.

– Почему ты так зациклен на конце света? – спросила я.

– Ну нет, – ответил Джек. – Я не собираюсь вязнуть в дискуссиях. Вот ситуация. Я собираюсь уйти примерно через пятнадцать секунд, если только ты не захочешь устроить дуэль. Нож против ножа, или пистолет против ножа, если тебе так больше нравится. Ты побеждаешь – победа для всего мира. Что может быть лучше для псевдокоролевы?

Псевдокоролева?

Возможно, прозвище, которое дала мне Милочка. Я сильнее сжала рукоять пистолета, но палец на спусковой крючок не положила.

Кто-то приближался. Я почувствовала, как рвутся нити-растяжки.

Он отпускает заложника?

Я развернулась и открыла огонь еще до того, как этот человек шагнул в дверной проем. К тому моменту, когда я приняла сознательное решение и начала жать на спусковой крючок, он как раз появился. Пуля попала ему точно в голову.

Я отняла жизнь. Убила заложника. Но я не могла позволить себе оставлять что-либо на волю случая.

Нет.

Я качнула головой.

Не заложник – Милый Парниша.

Ему, чтобы применить свою способность, требовалось сосредоточиться на людях. Эта сосредоточенность была гораздо слабее, если он не видел жертву. Мой голос – просто еще один вектор, как и информация о моем местонахождении.

– Это было невежливо, – произнес Джек.

– Без фокусов.

– Я мог бы послать за тобой Сибирячку, – сказал Джек. – Ей даже не понадобилось бы тебя убивать. Просто подержала бы. Костерезка и Серый Малый развлеклись бы на полную катушку. Помнишь, что мы сделали с лидером твоей команды? Представь себе вечную боль, которую причинил бы Серый Малый после того, как Костерезка дала бы тебе больше нервных окончаний.

– Да, ты мог бы, – согласилась я.

Наши приближались, они уже были у подножия лестницы.

Милочка заговорила:

– Здесь и другие, Джек.

– Значит, твое время вышло, Шелкопряда. Надеюсь, ты не жалеешь о своей нерешительности.

Я не жалела.

Сделала глубокий вдох, дождалась, когда Джек отвернется, и шагнула в дверной проем.

И открыла огонь.

Когда-то я оказалась в ситуации, когда мне пришлось сражаться с Манекеном, а потом заняться Прославленной. Тогда я впервые в жизни выстрелила – и попала.

Сейчас я лучше понимала почему.

С букашками по всему помещению я имела представление о самом этом зале, его топографии, о том, где что находится. Не идеальное представление, но все же оно давало преимущество. Оно помогало целиться, позволяло понимать, по какой траектории полетит пуля. Как если бы я протягивала руку по идеально прямой линии, касалась мишени, потом целилась вдоль этой линии. То же, что я сделала для Фехты, чтобы она смогла выцелить Тирана.

Последняя оставшаяся Сибирячка придвинулась к Джеку, прежде чем я успела выстрелить.

Но я целилась не в Джека. Это даже не рассматривалось. Как он сказал, при нем был Серый Малый. Стоит мне попасть им на глаза, и в ту же секунду мне конец.

Моя пуля попала в голову Милочке. Следующая – в Воплессу.

Я поколебалась.

А потом застрелила Эстер, которую держал на руках Топорик.

Мэнтон…

Нет. Слишком опасно. Серый Малый уже двигался, пытаясь найти более удачную точку обзора.

Я развернулась и включила полетный ранец, чтобы получить прибавку к скорости.

Сибирячка оторвалась от Джека и понеслась в погоню. Ползуны отставали всего на шаг.

В этот момент я прочертила новые линии, подавая сигнал.

Гуляка и Фехта открыли огонь; их энергетические шары и болты пробивали стены и врезались в гущу «Ордена кровавой девятки».

– Нет! – приказал Джек. – Сибирячка, с нами. Дистанционники запрограммированы?

– Ага, – откликнулась Костерезка.

– Уходим. Делимся на группы. По одной на каждую главную цель.

Джек быстро разделил их по группам; Сибирячка прикасалась к нему, Мэнтону и Костерезке, пока шары и болты разрывали его толпу. Один-два трупа за каждую секунду.

И вот они разделились. Костерезка чуть помедлила, затем оторвалась от Сибирячки и присоединилась к своей толпе, после чего стукнула по пульту дистанционного управления. Они исчезли.

Вторая группа исчезла.

Оставшиеся три исчезли одновременно.

Добравшись до подножия лестницы, я рухнула на четвереньки. Другие наши, кто смогли сюда добраться, стояли вокруг меня.

– Они ушли, – произнесла я, тяжело дыша, но не от усталости, а от чистой паники по поводу того, что я сделала.

– Будем преследовать, – сказал Шевалье. Обернулся к Бунтарю. – Мы сможем?

– Сможем, если найдется компьютер, – ответил Бунтарь.

Я лишь кивнула.

– Хорошо, – обронил Бунтарь.

Я подняла глаза на Голема, приближающегося в сопровождении Гуляки.

– Эстер погибла, – сказала я ему.

Он застыл.

– Мне жаль, – добавила я.

– Ты?.. – начал он, но тут же смолк, глядя на меня. – Проехали. Извини, что спросил. Что бы ни произошло, это к лучшему.

Непохоже, что он сам в это верил. Уверенности в его голосе не было.

«Это к лучшему», – подумала я, когда Голем вместе с Шевалье и Бунтарем направились вверх по лестнице.

– Можешь сказать, в каком порядке они уходили? – спросил Бунтарь.

Я кивнула.

– Хорошо. Тогда, думаю, мы сможем разобраться, какая группа куда пошла. И уничтожить это место, чтобы отсечь им путь отхода.

Стало быть, мы знаем, куда направился Джек, и бежать ему больше некуда.

Последнее сражение.

 

Предыдущая          Следующая