УНИЧТОЖЕНИЕ 27.4
Последний портал закрылся. Птичья клетка была избавлена от всех, кого выпускать было разумно, и, вероятно, от нескольких, кого не следовало бы.
С этим мы разберемся позже.
– Нет лиц, которых быть не должно? – спросил Шевалье. Инженю стояла рядом с ним.
– Лицо каждого, кто в списке, присутствует среди собравшихся, согласно программе распознавания лиц, – ответил Бунтарь.
Шевалье кивнул.
– Со всем уважением, должен попросить всех, кто не будет принимать участие в намечающейся конфронтации, покинуть это место. Остающиеся – ваши враги, ваши товарищи, друзья, родные – они должны сосредоточиться на том, чтобы остановить Сайона.
Толпы обладают языком тела, в точности как отдельные люди. Тех, кто прибыл сюда, чтобы встретить выходящих из Птичьей клетки, было видно сразу, хоть они и смешались с Плащами. Они сдвинулись с места, словно просьба Шевалье сопровождалась физическим воздействием, давящим ветром. А затем – уперлись ногами и остались стоять. Колебания, из любви или из ненависти.
Но порталы, ведущие в разные миры, уже открывались.
– Бет, Нью-Йорк! – выкрикнул кто-то, и портал открылся.
– Бет, штаб-квартира «Красного кулака»!
– Гимель, Нью-Броктон!
Все больше порталов открывалось по мере того, как люди называли места назначения.
Звучали все новые названия, и посторонних становилось все меньше. Я удивилась, увидев среди уходящих «Новую волну». Рубака сказала что-то Панацее, сжала ей руку и развернулась уходить.
Они ушли в отставку? Отказались от сражений? Или просто масштаб надвигающейся битвы был таков, к какому они не готовы или не способны?
– Я пойду, – сказала Рэйчел.
– Угу, – кивнула Чертовка. – От нас тут никакой пользы.
Я посмотрела на них.
– Окей.
– И я, – произнес Мрак. – Шельма…
– Нет, – сказала я.
Он остановился, склонил голову набок странным образом, словно мог лучше меня понять, глядя под углом.
– Ты не бесполезен. Я пойму, если тебе трудно набраться смелости, но у твоей способности есть потенциал. Даже если она не сработает, это расскажет нам многое.
Он сложил руки на груди.
– Если ты так считаешь…
Я кивнула.
– Окей, – сказал он.
Мрак шагнул назад, а Рэйчел и Чертовка отправились на Гимель.
Париан и Фехта обнялись, и Париан ушла в портал, оставив Фехту здесь.
София тоже развернулась уходить, очень непринужденно избегая встречаться со мной глазами. Она не хотела, чтобы я поднимала эту тему, поэтому пыталась улизнуть.
Я собрала букашек с другой стороны портала и прошептала ей: «Поговорю с тобой позже».
София повернулась, но люди позади нее двигались вперед. Она не могла вернуться, чтобы ответить что-либо.
Порталы закрылись.
– Сорок пять минут, – объявил Шевалье. – У консолей Бунтарь и Ябеда, они работают с ИИ Дракон и с данными. Именно они – ваш ресурс, к ним обращайтесь, если вам что-то потребуется, будь то информация или материалы.
Я кинула взгляд на «Азазель». Ябеда сидела на аппарели, Бунтарь стоял в хвосте рядом с Шевалье. Ябеда будет обрабатывать данные и отбирать важные детали, а на долю Бунтаря придется львиная доля работы с кодом.
– Они смогут выполнять все запросы, так что не стесняйтесь. Информируйте их обо всем – о планах, оружии, возможном применении ваших способностей. Они разложат ваши планы по полочкам, расставят приоритеты и передадут эту информацию людям, способным их воплотить.
«Котлу», – подумала я.
– Сорок пять минут – это не очень много, – прокомментировал Ученая Крыса. У него оказался скрипучий голос.
– Да. Но Бунтарь обрабатывал перемещения Сайона своими аналитическими движками, и Сайона в некоторой степени можно предсказать. Последние несколько часов он носился между отдаленными точками, выбирая различные типы целей. Бьет по крупному населенному пункту, затем снижает масштаб и бьет по избранной цели. По отдельным людям, по какой-то части населения, например по взрослым или по Плащам, или по имуществу. Сейчас у него одно из таких затиший. Мы ожидаем, что через сорок пять минут он вновь переключится на крупную цель. Если нам повезет, наша атака отвлечет его и поможет выиграть время для эвакуации.
– Он мощен, – произнес Бунтарь. – Вы это знаете. Он разделал Бегемота почти без усилий. Сейчас у нас попытка понять, сможем ли мы найти его пределы, какие-то уязвимости, оружие, которое подействует. Если сможем, будем это расширять, экстраполировать. Держите это в голове и готовьтесь соответственно.
– Ладно! Давайте выдвигаться! – провозгласил Шевалье. – Сперва – портал в нью-йоркский субофис!
Пока портал открывался, Шевалье продолжил:
– Если у вас нет доступа к костюму или оружию, здесь мы вас экипируем. Бунтарь и Ябеда направят вас в другие места, где вы получите другое снаряжение.
Я смотрела, как основная масса наших сил направляется через портал в Нью-Йорк. Шевалье и Гуляка стояли возле портала и наблюдали за проходящими через него Плащами.
Я тоже задержалась, чтобы понаблюдать. Свежий костюм и запасной полетный ранец я смогу добыть с легкостью. Я хотела знать, что делают остальные. Те, кто не ушел в портал.
Сутулясь, сцепив руки за спиной, Теория Струн подошла к Шевалье и Бунтарю. Маленькая, странно выглядящая женщина кидала взгляды вокруг, не заговаривая первой, но ожидая, когда Шевалье соизволит на нее взглянуть. Ученая Крыса позади нее выглядел более нетерпеливым. Он не очень умел скрывать свои чувства.
– Мне нужна лаборатория, – произнесла Теория Струн. – И инструменты. Мои инструменты, если сможете их достать.
– Вы сможете что-то приготовить вовремя? – спросил Шевалье. Он явно был удивлен. – Мы ожидали, что Механики примут участие в следующей попытке.
– Я не обычный Механик, – ответила Теория Струн и, постучав себя пальцем по голове, пояснила: – У меня было четыре года подумать, спланировать, что я сооружу, если выберусь. Всё здесь.
– И я тоже, семь лет размышлений, – подхватил Ученая Крыса. – Нужна лаборатория. Не общая с ней.
– Я бы тебе и не позволила, голубчик, – надменно произнесла Теория Струн. Я заметила, что уголок рта Ученой Крысы изогнулся, но не поняла, это от раздражения или от забавы.
– Вы оба получите то, что вам нужно, – вмешался Шевалье, пока их пикировка не переросла во что-то еще.
– Скажи мне, что тебе надо и когда, – сказала Теория Струн. – Ты хочешь, чтобы я его ударила? Скажи, насколько сильно.
Шевалье покосился на Гуляку и Бунтаря.
– Когда тебя арестовали, этот твой… – начал Бунтарь.
– Н-драйвер, – перебила его Теория Струн.
– Да. Начни с него, только масштабнее.
– Оо, – протянула Теория Струн. – Интересно.
– С минимальным сопровождающим уроном, – добавил Бунтарь.
– Менее интересно. Следующий вопрос: когда? Моя работа одноразового применения, а лучшая работа – по таймеру.
– Мы атакуем через… тридцать девять минут. Настрой его на сорок семь минут от этого момента. К этому времени большинство бойцов покинет поле боя, а остальные смогут переместиться в безопасное место до того, как ты включишь свое творение.
Теория Струн медленно кивнула
– А вы продержитесь восемь минут после начала атаки?
Бунтарь ответил после паузы:
– Пусть будет сорок три минуты от этого момента.
– Договорились. Мне понадобится термоядерный реактор. Или достаточно крупный источник плазмы. Что-то, откуда я смогу черпать энергию.
– У нас нет… – начал было Бунтарь, но передумал. – Возможно, нам удастся найти что-нибудь в материалах Механиков, которые конфисковал ОПП. Зайди в корабль, поговори с Ябедой.
Без единого лишнего слова Теория Струн развернулась, поднялась по аппарели и исчезла в корабле.
Бунтарь посмотрел на Ученую Крысу.
– Твоя старая мастерская еще существует, запечатанная.
– Нет. Я потрачу на уборку больше времени, чем на работу, и образцы наверняка мертвы, если вы их не трогали. Нужно что-нибудь другое. Комната в больнице подойдет. Я смогу оставаться в стороне.
– Мы не дадим тебе доступ к людям, – жестким голосом заявил Бунтарь.
Ученая Крыса нахмурился.
– Приют для животных? Где все еще осталось зверье?
– Годится, – кивнул Бунтарь. – Тридцать семь минут. Если ты собираешься вносить вклад, начинай. Дверь, пожалуйста. К заброшенному приюту для животных на Бет.
Портал открылся.
– Мм… – промычал Ученая Крыса. – Я что-нибудь придумаю.
И он исчез.
– А я? – спросила Костерезка. – Я могу помочь.
– И поможешь, – заверил ее Бунтарь. – Позже. Когда ты будешь работать, за тобой будут присматривать. Панацея сможет проверять твою работу, и наоборот.
Костерезка вздохнула.
– Моя лаборатория. Альтернативное измерение, чаны для клонирования…
– Уничтожена, – отрезал Бунтарь.
– Ты серьезно?
Он не ответил.
Костерезка надулась.
Я поежилась и посмотрела на оставшихся. Панацея не пошла вместе с другими членами «Новой волны». Она сидела на краю обрыва вместе с Маркизом.
От этой картины меня кольнуло чем-то гадким. Я не могла это что-то оправдать или объяснить, тем более дать ему название. Картина казалась фундаментально несправедливой, и я не могла дать этому рациональное объяснение. Хорошим парням иногда фартит, иногда нет. Плохим парням иногда фартит, иногда нет. Панацее пришлось перенести больше ударов судьбы, чем большинству других, и все равно я не могла убедить себя, что она заслужила то, что имела сейчас.
Не потому, что она не заслужила шанса сидеть и наслаждаться видами на этом холодном горном склоне рядом с отцом, но потому, что какая-то иррациональная частица меня хотела, чтобы это была я.
Посидеть с кем-нибудь рядом, побеседовать, пообсуждать что-нибудь, иметь возможность говорить о том о сем, не избегая всех тем, связанных с Плащами… С кем-нибудь, на кого можно опереться, кто прошел через что-то из этого дерьма.
Я отвернулась.
Кислотный Шторм не ушел за костюмом, а остался. Он разлегся на голом камне, сняв рубашку и подстелив под спину. Впитывал солнечные лучи, если в них еще оставалось солнечное тепло.
Чуть поодаль Гластиг Уэнье применяла свою способность. Полупрозрачная призрачная фигура стояла рядом с ней на коленях, подняв руки в молитвенном жесте. Она создала огонек в соединенных ладонях, и Гластиг Уэнье грела руки у этого огня.
Я чуть поколебалась, потом подошла к ней.
– Королева-администратор.
– Королева фей, – ответила я. – Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим огнем?
– Никоим образом.
Я покосилась на призрака. Он не был дымчатым или размытым, вообще в целом выглядел довольно-таки материальным, но черты костюма, который фигура когда-то носила, были сглажены настолько, что линию между костюмом и плотью было не разобрать. Слишком заостренный нос, переходящий в языки пламени по бокам и наверху головы, глаза без радужек и зрачков, пальцы с заостренными кончиками, еще языки пламени вокруг запястий. Пол определить невозможно.
Необычно, что призрак «ухватил» нечто столь интегральное, как костюм, но не индивидуальность.
Как там говорил Голем? Кто-то, у кого была своя жизнь, мать, отец, семья. У него были свои мечты, он триггернулся или выложил маленькое состояние за способности во флаконе. У него была своя история.
А теперь он разжалован в прислугу-рукогрея.
Остались ли в этом призраке следы изначальной личности? Воспоминания человека, которым он когда-то был? Если остались, это намекает на нечто жуткое. Гластиг Уэнье коллекционирует пассажиров, черпает из них силу, и, если это создание сохранило воспоминания, что это предполагает в отношении пассажиров?
Я больше не хотела быть холодной и бездушной, не хотела быть расчетливой и эффективной. Имело смысл игнорировать этого типа, призрака, чтобы сохранить мирные отношения с королевой фей, но мне не нравилось, к чему это меня принуждало.
Поэтому я повернулась к призраку.
– Привет.
Он раскрыл рот, чтобы заговорить, но слова были слабыми, невнятными, как будто он скорее изображал язык, чем говорил на нем.
– У тебя было имя?
– Перо Феникса, – ответила Гластиг Уэнье.
Довольно громоздко.
Я погрела руки у огня.
– Спасибо, Перо Феникса.
Он лишь опустил голову, закрыв эти глаза-поверхности, которые вполне могли быть линзами маски.
Меня пробил легкий озноб.
Что если я паду в битве? Заберет ли она меня? Стану ли я чем-то вроде этого? Какую форму примет это тело? Форму Рой, Шелкопряды или что-то среднее между ними?
– Ты не вооружена для битвы, – подметила королева фей, словно прочтя мои мысли.
– Да. Скоро вооружусь.
– Да, я тоже жду. Коронованная голова несет тяжкое бремя.
– Ты видишь королев в нас обеих, королева фей?
– Да. Но давай опустим титулы в беседе.
– Окей… Гластиг Уэнье. Есть кто-нибудь еще?
– Есть и другие, кто стоят с нами плечом к плечу, однако «королева» – неверное слово, администратор. Чемпион, первосвященник, наблюдатель, творец, хранитель земель. Почему ты спрашиваешь?
– Просто пытаюсь уловить общий смысл, пытаюсь понять, какова в этом твоя роль.
– Хм. Поясни.
– Ты, похоже, хочешь увидеть новый восход фей, а Сайон – важная часть всего уравнения.
– Да. Я вижу, к чему ты клонишь, администратор. Конфликт интересов?
– По сути, да.
– У всех нас есть свои роли.
– Роли.
– Да. Как у актеров в пьесе. Мы носим свои человеческие лица и выражаем свои драмы и фантазии, но на самом деле, когда игра начинается заново на новой сцене, с другими лицами и формами, это все те же индивидуумы, которые играют свои роли. Если все идет хорошо, фигура из толпы присоединяется к сцене для последующих игр, и роли уточняются.
– А мы… королевы и короли. У нас более крупные роли? Главные?
– У каждого главная роль в его собственной истории, администратор. Некоторые роли крупнее, некоторые мельче, но ни одна не важнее, чем другие, понимаешь?
– Да, – ответила я. – В таком случае какова в этом твоя роль?
– Мы вернулись к теме моего… конфликта интересов. У меня особая роль. Я составляю компанию феям, покинувшим нашу метафорическую сцену.
– Мертвым, – сказала я. – Ты составляешь компанию мертвым.
– Да. У другой знати задачи более точечные, краткосрочные. Поистине знатными нас делает наша роль до и после этого акта. Другие спят, мы трудимся. Благодаря этим постоянным усилиям мы более тренированные, более сильные. Чемпион и наблюдатель обеспечивают беспроблемный ход следующего акта. Творец и хранитель земель приберутся здесь после того, как мы закончим в том или ином виде. Так и продолжается.
– А священник?
– Первосвященник, – укоризненно поправила меня Гластиг Уэнье. – Пускай мы с тобой и обходимся без титулов, но оскорблять других мы не должны.
– Конечно, – ответила я.
– Что до его роли – ну, ты должна ее знать.
– Я должна знать?
– Да.
Мне на ум приходил только один сильный Плащ, на уровне тех, кого она упоминала. Контесса и Гластиг Уэнье были по рейтингу способностей уровня двенадцатого, а то и выше, и я могла взглянуть на остальных в этом районе, чтобы вычислить, кого она имела в виду. Панацея, Лабиринт…
Это порождало два вопроса.
Во-первых, какого черта я вообще в этом списке?
И во-вторых, первосвященник – это Эйдолон? Я не могла придумать, кто еще вписался бы в эту роль.
– Не уверена, что я улавливаю, – призналась я.
– Он тоже не улавливает, – ответила Гластиг Уэнье. – И это все осложняет. У нас два двора, но второй двор прибыл на сцену потрепанным, взбешенным, и у них нет ни каких-то инструкций, ни заблаговременного предупреждения, ты понимаешь?
– Думаю, да, – произнесла я, добавив про себя: «Во всяком случае, пытаюсь».
– Первосвященник находится в аналогичном затруднительном положении в отношении этих несчастных. Он держится прямо и блефует, но он в неподходящем костюме и прибыл в неподходящее время, как и другие.
– А что… он думает обо всем этом?
– Не могу тебе сказать, – пожала плечами Гластиг Уэнье. – Но что бы думала ты на его месте? Он все это запустил, а финала нет, как нет и гарантии, что будет новая игра после того, как закончится эта. Знать могучих фей нашего двора, возможно, не получит никакой роли.
– Но тебя это не беспокоит?
Она чуть улыбнулась, но ничего не ответила.
– Если дело дойдет до такого, что мы каким-то образом сумеем достать Сайона и будет похоже, что мы можем победить, станешь ли ты его прикрывать? Потому что хочешь увидеть следующую игру?
Гластиг Уэнье своими длинными ногтями убрала прядь волос за ухо и обратила взгляд своих светлых глаз к горизонту. Небо оставалось красным, но больше из-за насыщенной пылью атмосферы, чем из-за рассвета.
– Да, я хочу ее увидеть. Я хотела бы увидеть, как духи мертвых танцуют повсюду, как их даже больше, чем сейчас. Тем не менее я по-прежнему играю свою роль, и это доказательство моей лояльности здесь и сейчас.
Я не вполне связывала одно с другим и подозревала, что это потому, что Гластиг Уэнье этого не хотела. Она по-прежнему играла свою роль – собирать и утешать мертвых. Потому что… надеялась, что все пойдет по плану Сайона?
Я посмотрела на огонь, создаваемый призраком, потом на самого призрака. На Перо Феникса.
Я буду присматривать за Гластиг Уэнье, не станет ли она создавать проблемы. Тут я подумала о других крупных игроках, насчет которых уже сделала себе мысленные зарубки.
– Что для тебя Сайон? Режиссер этой… игры?
– И зритель тоже. Тут метафора рассыпается. Он наш отец, наше дитя, наш создатель, а сейчас – наш губитель.
Это я вполне понимала. Есть ли еще кто-нибудь, о ком я не вполне уверена и могу сейчас спросить?
– Доктор Мама, – произнесла я, даже не подумав толком. – Могу ли я поинтересоваться, какую роль на этой сцене играет она?
– А, теперь ты задаешь вопросы, из-за которых можно нажить врагов, – Гластиг Уэнье кинула на меня быстрый взгляд снизу вверх, и в этом взгляде я ощутила скрытую угрозу.
– Я не стала бы задавать вопросы, отвечать на которые тебе неудобно, Гластиг Уэнье. Приношу извинения.
Быть вежливой, оставаться у нее на хорошем счету.
– Следует надеяться, что не стала бы, – ответила она с ноткой укоризны в голосе. Потом уже более легким тоном добавила: – Не имеет значения. Она не одна из нас. Опора, не более того.
– Значит, без способностей.
– Как я и сказала: опора.
– Она не кажется такой уж маловажной, – произнесла я. – У нее большая сила.
– Опора может быть важной. Грааль был предметом огромного множества исканий и историй. Одно сообщение может решить исход войны. Живая опора… – тут она смолкла.
– Заранее прошу прощения, о королева фей, – сказала я. Она начала было протестовать, поэтому я поспешила продолжить: – Я обращаюсь по титулу, потому что скажу грубость, но все же хочу выказать почтение, которого ты заслуживаешь. Сегодня был тяжелый день. Я не так отстранена от этого, как ты, и не так сильно желаю быть актером, а не самим действом, если это имеет какой-то смысл.
– Идеальный смысл, – заметила она.
– Это означает, что я соображаю не так быстро, как должна. Вместо того чтобы тратить твое время, я буду откровенна: я не понимаю. Это и есть грубость, которую я упомянула. Не могла бы ты пояснить? Насчет живой опоры…
– Я не могу пояснить. Они смотрят и слушают, чтобы услышать о порталах, с помощью которых должны переносить нас с одной сцены на другую, и они вслушиваются в каждое наше слово. Если я продолжу, это расстроит всех, кого касается эта тема.
– Понятно.
Значит, тут кроется что-то большее. Какой-то козырь, который Доктор прячет в рукаве.
Это меня не удивило.
– Я должна готовиться к битве, – сказала Гластиг Уэнье. – Или ты хочешь обсудить что-то еще, администратор?
– Хочу. Извини. Моя роль. Каковая моя роль?
– В этом акте или в общем плане?
– В каждом. В обоих.
Она подняла руку, приложила ладонь к моей щеке. Она была теплой от огня. Большой палец погладил скулу, острый ноготь прошел в опасной близости от глаза.
«Она может убить меня прямо сейчас. Забрать у меня пассажира, захватить его».
– Я тебе уже сказала, – ответила она. – Не люблю повторяться. Теперь склонись.
Я наклонилась.
Она поцеловала меня в щеку, потом во вторую и шагнула назад.
– Жду с нетерпением, когда смогу собрать тебя, администратор, или встретиться в самом конце, если ты меня переживешь. Мы сможем вести долгие обсуждения.
– Они могут говорить? – спросила я, опустив взгляд на Перо Феникса.
– Нет. Но мы можем обсуждать. Рано или поздно ты поймешь.
Я медленно кивнула.
– Я сочувствую твоей утрате, администратор, – добавила Гластиг Уэнье. – Жизнь становится намного легче, когда ты осознаёшь, насколько преходяще это все.
Моя утрата?
Она знает?
Гластиг Уэнье сделала еще шаг назад и подняла руку. Словно взрыв, произошедший в обратном порядке, Перо Феникса сжался в точку в ее ладони, и она сжала эту ладонь в кулак.
Потому раскрыла ладони, и по обе стороны от нее появились две фигуры. Опять слияние костюмов и плоти. Размытая индивидуальность. Обе женщины, но одну, похоже, изувечили перед смертью, а может, она была из Пятьдесят третьих. Она стояла на четырех ногах, а руки были разной длины.
Они вдвоем принялись готовить костюм Гластиг Уэнье: разъяли ее модифицированную тюремную форму, которую она носила как плащаницу, и создали из нее нормальный плащ и мантию, отдающие черным и зеленым блеском, словно сделанные из тысяч чешек размером с песчинку.
Я поняла это как намек, что мне пора уходить.
– Портал. Штаб-квартира чикагского Протектората.
Дверь открылась.
Я шагнула на крышу штаб-квартиры.
Дул сильный ветер, по небу неслись густые облака из влаги и пыли. Я посмотрела вниз и увидела пустой город. Ни людей на улицах, ни едущих машин. Прежде Чикаго был полон жизни даже во время моих утренних пробежек и в глубокой ночи.
Впрочем, какую-то жизнь я чувствовала. Потянулась к букашкам, населяющим пустой город, и призвала их к себе.
Я знала, почему меня переправили на крышу. Перемещая букашек через здание, я чувствовала трещины в структуре, разбитый бетон, упавшие с потолка куски штукатурки на офисном этаже. Что-то сотрясло здание, и оно могло рухнуть в любой момент.
Дверь в крыше, предназначенная для летающих героев, была приоткрыта. Я послала внутрь своих букашек, отчетливо осознавая параллель с теми событиями, которые привели к ироничным последствиям, включая мое вступление в Защитники.
Букашки забрали ткань и прочие материалы, другие устроились в канальцах моего запасного полетного ранца. Потом направились вверх, ко мне, неся все нужное.
Рой, клубясь вокруг меня, выложил все предметы, распрямил все, что требовалось распрямить, распространил вещи вокруг меня ровно, калейдоскопическим узором. Запасные костюмы, концепции костюмов, оружие, снаряжение.
Только что я дивилась, какой облик примет мое тело, если Гластиг Уэнье меня заберет. Основа костюма была одна, но детали, черты… Когтистые пальцы Рой или дополнительная броня Шелкопряды с запасными мотками шелка под бронепанелями на тыльной стороне ладоней?
Черный? Белый? Серый? Красный? У меня имелись шелковые трико всех цветов с тех пор, как я тестировала красители и носила трико, чтобы проверить, как держится цвет, когда костюм растягивается по телу.
Какого цвета линзы?
Какое оружие?
Сайон – противник особого рода. Бегемота можно было ввести в заблуждение букашечными обманками, от него можно было спрятаться. Его атаки были смертоносными, но большинство не прошивало любое укрытие с такой легкостью, будто его вовсе не было.
Против Сайона не поможет никакой камуфляж. Никакое укрытие. Хорошо нацеленный выстрел мог в ключевой момент отвлечь Бегемота, но с Сайоном это не прокатит.
Я носила черный костюм как Рой, серый костюм как Шелкопряда. Часть меня хотела пойти дальше по нарастанию чистоты, надеть белый костюм.
Но я выбрала черное трико.
Не для того, чтобы подготовиться к сражению. Мы не будем обмениваться ударами, и я сомневалась, что мой костюм будет чем-то лучше или хуже, чем латный доспех или полная нагота.
Нет, я готовила себя на психологическом уровне. Я тяготела к черному, потому что он сопровождал меня в самых сильных и самых личных кризисах.
Это был мой дом, за неимением лучшего слова. У меня больше не было Броктон-Бея, не было дома папы. Черный костюм был самой сильной связью с последним местом и временем, где и когда я была дома.
Белые бронепанели для баланса.
Белые линзы.
Пистолет. Опять-таки больше для спокойствия, чем для чего-либо еще, а также потому что я сомневалась, что могу доверять всем присутствующим. Два магазина. Это напомнило мне о Змее. О первом человеке, которого я по-настоящему убила.
Шокер – по той же причине и опять-таки для баланса. Мне нравился дополнительный вес оружия на поясе.
Я надела полетный ранец и поправила волосы, растрепавшиеся из-за ремней.
И в качестве последнего жеста я взяла маленький перцовый баллончик. Символично.
– Портал, – произнесла я. – К полю боя.
***
Порталы доставили нас на маленькую буровую платформу посреди океана. Никакой музыки, никакой болтовни, только шум океана, простирающегося вокруг нас от горизонта до горизонта во всех направлениях. Вода была темная, мрачная – отражение неба над головой.
Все были одеты в паучий шелк. Я узнавала индивидуальные компоненты. Запасные костюмы, а также те, которые я создавала и отсылала командам Протектората и Защитников.
Крохотный вклад на фоне огневой мощи нашего противника.
Восемьдесят человек, и мы не взяли никого вроде Рэйчел и Чертовки – людей, которые не могли приносить пользу в бою, где противник способен летать так, как Сайон, и бить так, как Сайон. Псу не достать его своими челюстями, а защиту Чертовки Сайон пробьет мгновенно – либо увидев ее, либо просто благодаря чудовищному урону по площади.
Ученая Крыса шагал между нами, с руки у него свисал рюкзак. Он раздавал приборчики. Наручная повязка для коммуникации, наушники тем из нас, у кого их не было, и маленькие пластмассовые коробочки размером со спичечный коробок, снабженные ремешками.
Сам он уже был в полном облачении: повязка поверх рукава лабораторного халата, коробок тоже закреплен на руке, но поверх бицепса, словно пустой белый бейджик.
Он протянул одну коробочку мне, но заколебался. Порылся в рюкзаке и подал другую.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Моя работа, – ответил Ученая Крыса.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Тебе не нужно знать ответ на этот вопрос. Надень или не надевай, – проскрипел он. – Я надел.
И он продолжил раздавать коробочки.
Когда он отошел достаточно далеко, Хроноблокер прокомментировал:
– Не думаю, что это хорошая рекомендация. Этот тип чокнутый. Однажды он превратил себя в нечто вроде фотосинтезирующего жирдяя, такого толстого, что занимал два этажа целого дома. Только поэтому его в конце концов и поймали.
Я демонстративно посмотрела на его руку. Маленькая белая коробочка сливалась с белым костюмом Хроноблокера.
– Ты надел эту штуку.
– Дерьмовая рекомендация, если учесть, что она от Ученой Крысы, но лично я согласен даже оттяпать себе левую руку, если это улучшит мои шансы. Мне нравится знать, что, может быть, есть шанс, что это поможет. Объяснение было бы полным отстоем. Дай мне чуток надежды.
– Возможно, это все, что у нас осталось, – произнесла Виста. – Надежда.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на присутствующих Плащах, помечая их букашками.
Повсюду открывались порталы, и на платформу выходили Плащи. Теория Струн с одним лишь ноутбуком. Гальванат.
Гальванат вытянул руку и прикоснулся к нескольким избранным. Накладывая слой за слоем неуязвимости на Александрию, Судейского Молота, Доброго Великана и Плаща из Птичьей клетки, которого я не знала.
– Мне бы не помешало что-нибудь из этого, – произнес Мрак.
– Может, позаимствуешь его способность? – предложила я.
– Не работает. Мы сделали несколько тестовых прогонов до твоего появления. Есть кое-какие варианты. Поглядим.
Я заметила, что нет ни Костерезки, ни Панацеи. Как-то зловеще.
– Три минуты.
Открылся еще один портал. Гластиг Уэнье, вдвое выше ростом, чем в прошлый раз, двигалась так, будто шла, но под колышущимися клочьями черно-зеленой ткани не было видно ног. Рядом с ней по платформе шли три призрака. Их я не узнавала.
Ветер сменил направление, и я повернула голову, чтобы пропустить его через волосы. Мне всегда нравилось это ощущение.
– Зачем высаживать нас посреди океана? – спросила Виста. – Это же маразм.
– Символично, – ответил голос откуда-то сверху. Я задрала голову и увидела Легенду, смотрящего на нас сверху вниз. – Наша планета – это в основном вода. Мы в основном вода. Это невозможно по-настоящему прочувствовать, пока торчишь на твердой суше.
– Сыпь еще соли, сыпь, – сказал Хроноблокер.
– Ну извини, – ответил Легенда.
Он изменился – выглядел лет на десять старше, чем прежде. В какой степени это было от эмоций? От груза битв со Всегубителями, от того, что он стал парией? Обычные люди его уважали, но каждый, кто знал хоть что-нибудь о Плащах, был в курсе, что в сообществе Плащей статус Легенды невысок.
– Мне никогда не нравились подобные места, – прокомментировала я. – Крыши, например. Невозможно безопасно спуститься.
– Изолированное место, чтобы минимизировать шансы, что он нас как-нибудь выследит, – объяснил Шевалье. – И у нас есть хороший путь для бегства. Не говоря уже о том, что это самая дальняя точка от Сайона.
Затем он повысил голос, чтобы его было слышно всем находящимся на платформе.
– Пора! Здесь наш плацдарм. Мы не собираемся подходить ближе. Не можем из-за связанной с этим опасности, а также потому, что Плащи «Котла» не могут создавать порталы ближе определенного расстояния от Сайона.
– Не могут или не хотят? – спросил кто-то.
– Не имеет значения, – ответил Шевалье. – Это тестовый заход. Если испробовать один какой-то прием, он не сработает, и нас перебьют. Поэтому будем бить его сериями ударов с разных направлений и посмотрим, что подействует.
– Я буду с вами на каждом шаге, – прозвучал в наушнике голос Ябеды. – Бунтарь тоже здесь.
Бунтарь добавил:
– Не стесняйтесь пользоваться нашими советами.
Шевалье сказал что-то, но я не услышала, потому что в этот же момент заговорила и Ябеда, и, судя по реакции других, ее слова предназначались только мне:
– А поскольку мы ограничены в возможностях, я попросила пригласить тебя на поле боя как дополнительный канал связи.
– Ладно, – пробормотала я. Надела коробок Ученой Крысы, затем повязку. Дисплей вспыхнул, и на нем появился идентификационный запрос.
– Тейлор, – произнесла я.
Появилось мое имя. Я подтвердила.
На дисплее показалось что-то вроде часов неправильной формы с квадратиком в центре. На циферблате имелось четырнадцать чисел и всего одна стрелка.
– Четырнадцать атак. Мы перемежаем сильные и слабые, по часовой стрелке.
По одному числу на каждую атаку.
– Еще секунду. Переключаюсь, чтобы держаться расписания. Шевалье обожает свои речи чертовски сильно для человека, который не любит речи.
– …порталы! – закончил Шевалье.
Словно соответствуя четырнадцати положениям на часах, по периметру платформы открылись порталы.
– Инженю! – выкрикнул он.
Шевалье и Инженю прошли через дверь справа от самого северного портала.
Он взял на себя лидерство, повел первую атаку. Он знал, что, если назначит на эту критическую роль кого-либо еще, будет слишком большой риск, что тот не решится.
– В четырех милях к северу от Сайона. Удар врасплох.
Портал остался открытым, и мои букашки дали мне представление о том, что делал Шевалье.
Способность Инженю заключалась в том, чтобы воздействовать на способности других. Больше силы ценой утраты контроля, больше контроля ценой дальности. По ее выбору.
Если вникать – она лезла людям в голову. Может быть, как-то воздействовала на их пассажиров. Ее партнеры имели тенденцию в какой-то момент слетать с нарезки. Убийственно слетать с нарезки.
Пушкомеч Шевалье мгновенно вырос в размере втрое. Не постепенный рост, как раньше. Дикий, безумный рост. Без каких-либо ограничений, которые были прежде.
В десять, в двадцать раз больше. Мне довелось видеть его длиной с рост Левиафана, но то было карликом по сравнению с этим, меньше раза в два.
Оружие было слишком тяжелым, чтобы Шевалье мог его удерживать. Герой позволил пушкомечу упасть, зазубренный клинок впился в землю с той стороны портала.
Он выстрелил, и сочетание детонации и отдачи уничтожило всех моих букашек.
– Вторая группа! – выкрикнула я за миг до того, как Бунтарь пролаял в коммуникатор: «Два!»
Хроноблокер, клон Хохотуна, Добрый Великан и несколько других.
Широкий набор способностей, плюс мобильность, плюс один из немногих людей, возможно, способных выстоять против атак Сайона, да еще и усиленный Гальванатом.
Благодаря мобильности Хохотуна они подберутся опасно близко.
Я ждала. Ждала… двадцать секунд.
Мир по ту сторону порталов сотрясся. Хотя между порталами были многие мили, сотрясение ощущалось примерно одинаково в каждом из них.
– Третья группа, – объявила Ябеда. – Большие пушки. Следите за сопутствующим уроном. Там все еще могут быть другие.
Притворщик, Эйдолон и Легенда взлетели, вскоре за ними последовала Гластиг Уэнье.
– Он бежит, – сообщил Эйдолон.
– Ябеда, – сказала я. – Сделай мне одолжение?
– Для тебя что угодно, лапочка.
Она держалась даже небрежнее, чем обычно. Нервы?
– Передай сообщение Легенде и Эйдолону. Возможно, и Притворщику тоже. Пускай держатся настороже, когда рядом королева фей. Я говорила с ней, и она не отрицала, что поможет Сайону, если это потребуется.
– Сделаю.
Я сосредоточилась на мире по ту сторону порталов. Я чувствовала букашек на поверхностях – на высоких, обрывистых горах, на высокотравье, способном поглотить человека, пугающе ярком под темным небом, судя по тому, как сквозь траву проходил свет.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на букашечном восприятии. Детали я видеть не могла, но различала яркие и темные тона. Сайон был ярким, как и его лазеры.
Враг, бьющий слишком сильно, чтобы можно было защититься, и слишком крепкий, чтобы ранить. Эйдолон предпочитал телепортироваться, нежели принимать лазеры на себя. Александрия рухнула на землю от скользящего попадания. Легенда поливал Сайона лучами, потом сделал паузу, потом ударил более мощным лазером.
Когда это не помогло, Легенда еще удвоил мощь.
– Четвертая группа.
Другие наши уже собирались возле соответствующих порталов. В четвертую группу входил Мрак и еще несколько человек. В том числе Сдвиг.
Мрак глянул на меня через плечо и отдал салют.
У меня ком подступил к горлу. Я хотела быть сейчас Тейлор, но существовал предел, докуда я могла в этом дойти.
Я вернула салют.
Насколько я могла разбирать искаженные контрастные образы, блок тьмы, созданной Мраком, Сдвиг телепортировал в воздух над Сайоном. Тьма опустилась, поглотив золотого человека.
Мрак выпустил лазер прямо в центр черного облака.
Нет, не лазер Сайона. Лазер Легенды.
Если бы он мог применить лазер Сайона, думаю, применил бы. Лазеры Легенды не наносили сколь-нибудь серьезного урона, если вообще наносили хоть какой-то. Сайон не замешкался и, судя по его действиям, не ослеп. Александрия снова взлетела и сражалась на ближней дистанции.
Сайон хлестнул еще одним лазером; несколько порталов мигнули и исчезли, прежде чем лазер успел пересечь их и вылить золотую смерть на нашу платформу.
– Мрак, возвращайся, – сказала я. – Меняем тактику.
Шевалье как раз вернулся, неся обожженную Инженю. Пушкомеча с ним не было. Разрушен?
– Пятая группа, – объявила Ябеда. – Все остальные, выметайтесь!
Пятая группа. Один человек. Теория Струн.
– Откройте один из этих порталов, – сказала она. – Моя лаборатория. Прямо перед Б-драйвером. А другой конец наведите на цель.
– Выметайтесь, – повторила Ябеда.
Плащи на периферии битвы уже возвращались. Вернулся Хохотун, несущий двух раненых Плащей. От первоначального состава группы Хроноблокера не осталось и трети. Виста подбежала к Хроноблокеру.
– Он даже не целился в нашу сторону, но все равно вынес большинство наших, – пробормотал Хроноблокер. – Вот сука!
Вернулась группа Мрака. Сдвиг глянул на меня и покачал головой.
«Еще одна способность вычеркнута из списка вариантов», – подумала я.
Я должна сделать хоть что-нибудь.
– Хрон, из твоих там никого не осталось?
– Нет.
– Мрак?
Мрак покачал головой.
– На той стороне никого, – доложила я. – Теория?
– Идиот! – рявкнула Теория Струн. – Это не выходной конец! Поставь портал с другой стороны от машины!
Пауза.
– Вот так. Двадцать две секунды. За это время дай мне координаты.
– Подключаю тебя к Числовику, – сказала Ябеда.
Пауза.
Все порталы закрылись, как будто ставни опустили – в нижней части до конца оставался постоянно сужающийся прямоугольник света.
Мы оставили Сайона на той стороне, и некому было его удерживать. Опасно. Невозможно предсказать, что он сделает.
Насколько я знала, мы не нанесли ему никакого урона. Ничто не указывало, что способности наших Плащей хоть как-то на него подействовали. Заморозка Хроноблокера, тьма Мрака – бесполезны.
– Дай мне обзор, – потребовала Теория Струн.
– Слишком опасно, – пробурчал Шевалье. Он сел на пол платформы.
– Обзор! Живо! Или я промахнусь!
На краю платформы открылось окно.
Вид на поле боя – ландшафт, изуродованный атаками Сайона, травяные луга и крутые холмы, забор вдалеке, деревья в самой высокой точке. Трава по-прежнему сияла, но отчасти из-за пожаров, возникших после начала сражения.
Золотое свечение Сайона виднелось вдали. Он развернулся и стал двигаться к порталу.
Похоже было больше на щелчок электромухобойки, чем на выстрел из орудия. Картинка исказилась, как от марева в воздухе, и Сайон полетел прочь, оставляя за собой золотой светящийся след. Судя по траектории, он покинул атмосферу.
– Источники подтверждают визуальную информацию, – сообщила Ябеда. – Прямое попадание. Сработало.
Теория Струн вскинула кулаки в воздух.
– Что это было? – спросила Виста.
– Б-драйвер, – ответила Теория Струн. Опустила кулаки, поправила лабораторный халат и очки. Потом развернулась и одарила нас всех самодовольной улыбкой превосходства.
– А именно? – спросил кто-то.
– Улучшенная версия Н-драйвера.
– «Н» от слова «небосвод», – через наушники пояснил Бунтарь. – Теорию Струн арестовали, когда она угрожала с помощью своего Н-драйвера сбить с орбиты Луну.
– И мы об этом ничего не слышали, потому что?..
– Боевой дух, – ответил Бунтарь, как будто этого объяснения было достаточно.
– Моему боевому духу здорово бы помогло, если б я знал, что мы можем это сделать, – сказал Хроноблокер.
– На случай если кому-то интересно, буква «Б» в названии «Б-драйвер» означает «бог», – произнесла Теория Струн. – Очевидно.
– Очевидно, – пробормотал Хроноблокер.
– Он возвращается, – сообщила Ябеда.
Ничего удивительного.
Но мы смогли его ударить.
– Шестой группе приготовиться, – приказал Бунтарь.
Шестая группа. «Танда» плюс незнакомые мне Плащи из Птичьей клетки, включая одного, которого зарядил Гальванат. Тяжелое оружие.
До их применения дело не дошло.
– Он исчез, – раздался в наушнике незнакомый голос.
Все притихли, застыли.
– Проверяю камеры, мониторы, радиодоклады… За этим мерзавцем трудно уследить.
Я почувствовала, как букашки колыхнулись. Не от ветра.
Я запрокинула голову.
Сайон. Здесь. Прямо над нами, так высоко, что казался лишь искоркой.
Когда-то я почувствовала исходящее от него отвращение – когда он смотрел на Эйдолона. Ничего измеримого, никакого выражения лица, выразимого цифрами, вроде движения глаз, бровей или губ. Но я почувствовала.
Сейчас я почувствовала жажду крови. Не гнев. Ничего даже близкого к этому.
Такое вот чувство у меня было, когда Лун сжимал меня своими когтями и пытался раздавить. Такое чувство было, когда Костерезка сидела на мне и взрезала мне череп. Такое чувство было, когда я стояла лицом к лицу с Милочкой.
Чувство, в глубине которого таилось примитивное, первобытное стремление разрывать людей в клочья.
Но Сайон выжидал, наблюдал.
Игрался с нами.
– Ябеда, – прошептала я. – Он здесь.
– Нет. Не может быть.
– Нам нужно удирать. Сейчас же.
Ответом была лишь тишина.
В животе у меня вспух ком мрачного отчаяния.
– Ябеда?
– Они говорят нет. «Котел» говорит нет.
– Теория Струн его ранила, ну или как минимум попала. Нам нужны другие, на случай если они тоже смогут. Только не говори мне, что они хотят дать нам собрать вместе Плащей из числа сильнейших, а потом бросить их умирать, когда дела идут наперекосяк.
– Ты не понимаешь. Мы высадили вас на противоположной стороне планеты, на другой Земле. Он не должен был до вас добраться.
– Однако добрался.
Она не ответила.
Один из Плащей Птичьей клетки каким-то образом ощутил ту же вибрацию, что и я. Возможно, почувствовал ту же скрытую враждебность, заполнившую воздух, и проследил до ее источника.
Он приглушенно ахнул. Тогда заметили и другие.
Золотое сияние наверху усилилось. Зловеще. Подобно второму солнцу в неправильном месте на пасмурном небе.
Будь я Рой, возможно, попыталась бы пожертвовать собой.
Будь я Шелкопрядой, возможно, примирилась бы с тем, что должна умереть, чтобы «Котел» сохранил свои порталы, продолжил битву. Во имя большего блага.
Я не была ни той, ни другой. Не на сто процентов.
– «Котел», – прошептала я. – Вы слушаете, я знаю, с этим вашим страшненьким всезнающим Плащом. Вы наблюдаете. Если вы сейчас думаете, что делать, разрываетесь, что лучше – позволить Сайону увидеть вблизи ваши порталы и вычислить вас или дать нам умереть – позвольте мне, нахер, проголосовать. Спасайте нас.
Ничего.
– Он уже знает, не может не знать, раз он так легко нас отыскал. Давайте же.
– О боже, – произнес кто-то. – Боже, боже.
Мои букашки были распределены повсюду, но я не чувствовала ни единого дуновения ветра от открывающегося портала.
Я закрыла глаза.
– Прости, Тейлор, – сказала Ябеда. – Хотела бы я…
Ее голос прервался, когда энергия атаки Сайона обрезала все коммуникации.