СМЯТЕНИЕ 3.11
Я вмазалась в офисный стул у себя за спиной, и мы оба – я и стул – свалились на пол. В основном удар приняла на себя маска, но все равно боль была дикая.
Девчонка пялилась на меня из-под своих каштановых кучеряшек. В руках она сжимала огнетушитель. Позади нее сквозь огоньки, все еще мелькающие у меня перед глазами, я увидела убегающих вверх по лестнице заложников. Это было странно, потому что букашки, которых я на них посадила, сообщали мне, что они по-прежнему неподвижно сидят в углу зала. Вот один из пауков чуть сдвинулся, когда человек, на котором он сидел, выдохнул, потом чуть-чуть вздрогнул – а собственные глаза в этот самый миг сказали мне, что этот человек споткнулся и чуть не упал с лестницы в попытке как можно скорее удрать.
Я потянулась к паукам, попыталась приказать одному из них сдвинуться с места, и тут же все пошло наперекосяк. Это невозможно толком описать словами. Словно какая-то отдача. Если бы мой мозг был компьютером, это было бы, как если бы на экран высыпала сразу сотня тысяч сообщений об ошибках. И это было больно, причем все больнее и больнее; в конце концов мне стало казаться, что мой мозг кто-то использует в качестве боксерской груши.
Я прижала руку к голове и вздрогнула от боли – вовсе не только из-за удара огнетушителем. Боль была уже почти на уровне мигрени, и мне отчаянно хотелось скинуть маску и попробовать проблеваться – хотя бы облегчить поднимающуюся тошноту. У меня начало зарождаться подозрение, почему мне сейчас так паршиво.
– Что за херню ты сделала? – спросила я у девчонки.
– Тебе знать необязательно, – она замахнулась огнетушителем, и я убралась в сторону – попутно ухватившись за край стола и поднявшись на ноги.
Она не стала за мной гнаться. Вместо этого она сунула руку в карман куртки и достала мобильник. Одной рукой начала набирать номер, держа в другой огнетушитель и не сводя с меня глаз.
Кому бы там она ни собиралась позвонить, я не могла ей этого позволить. Я перешла в наступление: ринулась на нее, одновременно достав из-под бронесекции на спине дубинку. Нажала на кнопку и махнула вбок. Восемнадцать дюймов черного сплава с утяжелением на конце выскочили из прорезиненной рукоятки.
Когда я махнула дубинкой, глаза девчонки расширились, однако ей хватило самообладания, чтобы бросить мобильник и поднять огнетушитель двумя руками в попытке заблокировать удар. Она держала его недостаточно крепко, и я его выбила – он со стуком упал на пол. Девчонка предпочла отступить, чем рисковать, пытаясь его подобрать.
Я надвигалась на нее, она отступала. Дойдя до ее мобильника, я остановилась. Сложила и убрала дубинку, затем нагнулась и подобрала огнетушитель. После чего разбила им мобильник.
– Блин. Я любила этот телефон, – пробормотала она.
– Заткнись, – огрызнулась я; от боли мой голос звучал жестче обычного. – Что за херню ты со мной сделала?
Я прижала тыльную сторону свободной кисти ко лбу, словно давление могло помочь справиться с болью.
– Я… вряд ли тебе расскажу.
– Кто ты вообще такая и кому пыталась позвонить?
– Вообще-то это была эсэмэска, а не звонок, и она прошла, – ответила она. И улыбнулась мне.
Я успела лишь снова произнести слово «кому», когда одно из окон в боковой стене банка взорвалось. Нечто размытое, бело-золотое вмазалось в пол в центре зала с такой силой, что осколки мраморной плитки долетели даже до моих ног – через половину помещения.
Фигура выпрямилась, стряхнула пыль и уставилась на меня. Небрежным движением тыльной стороны ладони она хлопнула по мраморно-дубовому столу слева от себя, где лежали бланки заявлений на внесение и снятие денег. Этого хлопка хватило, чтобы стол отправился в небытие – из того, что осталось, его уже никто никогда обратно не соберет.
Стыдно признаться, но я едва не описалась. Не уверена, что среагировала бы сильно иначе, даже не обладай она способностью разносить вдребезги все подряд. Да, это ее способность и делает – буквально. Интересно, что такого кошмарного я натворила в прошлой жизни, чтобы в свой первый выход в костюме мне пришлось столкнуться с Луном, а во второй – с Прославленной?
– Привет, сестренка, – Прославленная повернула голову к каштанововолосой девушке. – Ты в порядке?
Девушка – очевидно, не кто иная, как Эми Даллон, она же Панацея, когда в костюме, – просияла.
– Теперь да.
Сестра Прославленной оказалась в числе заложников. Черт побери. По крайней мере, теперь я знала, кто она такая. Она могла лечить прикосновением, и это явно был не предел ее умений – если то, что она сделала с моей способностью, что-то доказывает. Прославленная и Панацея были знаменитостями, хоть Панацея и избегала софитов в последнее время. Они были в числе самых знаменитых местных Плащей, они были предположительно в числе самых сильных юных Плащей, они были злы на меня, и они были со мной в одном помещении.
И мои способности не работали.
Прославленная шагнула в мою сторону, и я тут же рванулась к Панацее. Та попыталась схватиться за мой костюм – за перчатку, потом за маску, – но, едва я достала нож, и она, и Прославленная застыли как вкопанные. Я ухватила Панацею за подбородок и сдвинулась так, чтобы оказаться позади нее, а нож приставила к ее горлу.
– Радуйся, паучиха-сволочиха, что твой костюм покрывает все тело, – прошептала мне Панацея. – А то я, может, устроила бы тебе инфаркт. Или рак.
Я сглотнула. Сейчас я совершенно не находила поводов для радости.
– Похоже, у нас пат, – сказала Прославленная.
– Похоже, да, – ответила я.
– Ну так что, просто постоим и подождем, когда к кому-то из нас придет подкрепление?
– Меня устраивает. Когда я смотрела последний раз, наши побеждали.
– Я помогла Эгиде по пути сюда, так что он сейчас не дает твоим дружкам расслабиться. И, к твоему сведению, Протекторат уже в дороге из загородного клуба «Августус», где они обедали со сливками Броктон-Бея. Не скажу за них, но лично я была бы жутко зла, если бы какие-то мелкие засранцы выдернули меня с банкета, не дав попробовать тамошнего знаменитого шоколадного мусса.
– И это здорово, правда? – хихикнула Панацея, потом прошептала мне: – А что если бы я поигралась с твоими вкусовыми сосочками, а, террористочка? Ты угрожаешь жизни невинных людей – я вполне могу себе такое позволить. Я могу сделать с твоей биологией все. Могу сделать так, что любая еда покажется тебе на вкус как желчь. А может, я просто сделаю тебя жирной. Ужасно, отвратно жирной.
– Неплохо бы тебе заткнуться, – я сжала нож чуть крепче и прижала лезвие к ее горлу чуть сильнее. Мне вполне хватало стресса всей ситуации, головной боли и того факта, что сраная Прославленная стояла меньше чем в пятидесяти футах от меня; в том, чтобы еще и ее сестренка отвлекала меня своими пугалками, я совершенно не нуждалась.
Прославленная заявила:
– И не только Протекторат. Ты только что взяла в заложники члена «Новой волны», угрожаешь ее жизни. Есть чертовски хороший шанс, что сюда прибудут мама, папа, тетя, дядя и кузены. Рубака, Гренадер, Леди Фотон, Стальной Кулак, Лазерная Греза, Щит… И как вы тогда намерены справляться?
Черт. На это у меня ответа не было. Я молчала. Из-за боли мне с трудом удавалось сохранять сосредоточенность. По краям поля зрения изображение дрожало, контроль над букашками практически исчез. Большинство полностью вышло из-под моего влияния; они либо жужжали вокруг светильников, либо уползали в темноту. Все, что я могла, – стоять на месте и не давать рукам дрожать.
– Брось нож и сдайся. Я добьюсь, чтобы к тебе отнеслись со снисхождением.
– Я читала достаточно много юридических штук. Я знаю, что у тебя нет полномочий для таких сделок, – ответила я. – Так что не пойдет.
– Ладно. Тогда, видимо, придется ждать.
Прошло несколько долгих секунд.
Прославленная переключила внимание на сестру.
– Хотела ведь я пойти пообедать в торговый центр, но нееет. Тебе приспичило в банк.
– У меня был выбор: либо пойти в банк, либо разориться на двойном свидании, на которое ты меня затаскиваешь.
– Эймс – ну, тот парень, к которому я тебя подпихиваю, – шестнадцатилетний миллионер. По-моему, вполне можно ожидать, что он заплатит за ужин и за кино.
– Вы обе не будете любезны заткнуть варежки? – огрызнулась я.
– А это обязательно? По-моему, очень информативно, – шутливым тоном произнесла Ябеда, скользнув в помещение. Она взобралась на краешек одной из касс, села и поздоровалась: – Привет, Прославленная Дырочка.
Лицо героини дернулось.
– Послушай, Ябеда, – немного натянутым голосом сказала я. – Не то чтобы я не была рада тебя видеть, но не могла бы ты перестать дразнить Александрию Младшую?
– Хм. У тебя тут, похоже, все под контролем. Почему бы не наслать твоих тварей на королеву бала?
– Королеву бала? – переспросила Прославленная.
– Эм, – встряла я, прежде чем кто-нибудь из них брякнул что-нибудь, что приведет к драке. – Во-первых, она неуязвима. Во-вторых, еще раз: плохая идея раздражать человека, который может махать автобусом, как бейсбольной битой. И в-третьих, моя заложница что-то сделала и похерила мою способность.
– Последнее очень погано, – посочувствовала Ябеда. Потом пригляделась к Панацее. – Блин. Эми Даллон? Мрак меня убьет за то, что я это проглядела. Ты выглядишь не так, как когда тебя показывают в новостях. Другая прическа, что ли?
– Ябеда, – снова вмешалась я. – Меньше трепа, больше дела. У нас проблемы: Прославленная говорит, что Протекторат и, возможно, «Новая волна» уже в пути.
Ябеда кинула взгляд на Прославленную и нахмурилась.
– Она не лжет. Ладно, давай начнем с проблемы номер три, а то ты неважно выглядишь. Твои способности не работают?
– Не могу контролировать букашек, плюс дико болит голова.
– Кажется, я знаю почему. Дай исправлю, – ответила Ябеда. Она спрыгнула с кассы и зашагала к нам с Панацеей.
– Ни с места, – предупредила Прославленная.
– А не то что? – Ябеда повернулась к ней и улыбнулась. – Ты меня поколотишь? Ты ничего не сможешь сделать, пока моя соратница держит нож у горла твоей сестры. Сидеть. Стоять. Хорошая девочка.
Прославленная одарила Ябеду испепеляющим взглядом, но с места не сдвинулась.
– Мне кажется, будет лучше, если ты останешься на расстоянии, – предупредила я. – Подойдешь к Панацее – она к тебе притронется и организует инсульт или еще что-нибудь.
– Сможет ли? Конечно. Сделает ли? Ни за что. Она только лает, но не кусается.
– Рискни, попробуй, – насмешливо предложила Панацея. Я поправила хват ножа и напомнила ей, что лезвие все еще у ее горла.
– Я предпочла бы не испытывать судьбу, – осторожно посоветовала я.
– Ладно, ладно, – ответила Ябеда, успокаивающе подняв руки. Потом подошла к столу заведующего отделением и открыла ящичек.
– Если ты достанешь оттуда пистолет, – угрожающе предупредила Прославленная, – я тебя переломаю нахрен.
– Хватит пустых угроз. Тем более это не пистолет, – ухмыльнулась Ябеда, снова поднимая руки. С ее левого большого пальца свисала цепочка брелока.
– Ключи, – произнесла Прославленная.
– Ключи управляющего Джеффри Клэйтона. Натуральная личность типа А. Помешан на контроле. Из тех, кто хочет держать под контролем абсолютно все.
– Во-первых, кого это волнует? Во-вторых, откуда ты знаешь?
– Да ладно, – улыбнулась Ябеда и сложила руки. – Базовые правила злодея. Не давать инфу герою злорадным монологом.
– Верно, – согласилась Прославленная. – Но попытаться стоило.
– Но я тебе скажу.
Прославленная приподняла бровь.
– У меня нет причин молчать. На самом деле, если ты будешь знать, это к моей же пользе. Я телепатка. Прочла его мысли, когда он был у нас в заложниках, как сейчас читаю твои.
Ложь получилась такой гладкой, что даже я почти поверила.
Мое внимание привлекла красная вспышка. Пятнышко от лазерной указки пристроилось на капюшоне куртки Панацеи. Я посмотрела на Ябеду и обнаружила, что она, сложив руки, прячет в них лазерную указку, прицепленную к брелоку. Пока я смотрела, Ябеда описала ленивую дугу вокруг той точки на куртке Панацеи, куда показала с самого начала.
– Херня, – ответила Прославленная. – Мощность мозга, которая нужна, чтобы расшифровывать уникальные паттерны нейронных связей другого человека, требует головы впятеро больше нормальной. Настоящих телепатов не существует.
– Ооо, кто-то посещает базовый курс по паралюдям в универе. Это твои предки потянули за нужные ниточки, чтобы записать тебя на университетский курс, когда ты еще школу не закончила?
– Думаю, ответ ты уже знаешь. Но ты меня не убедишь, что выковыряла его из моей головы.
– Почему в это так трудно поверить? Легенда умеет стрелять из рук лазерами – лазерами, которые умеют поворачивать за угол. Хроноблокер и Виста ковыряются в фундаментальных силах времени и пространства. Кайзер может создавать металл из ничего. Закон сохранения массы, закон сохранения энергии, фундаментальные законы Вселенной – и Плащи нарушают их сплошь и рядом. И вот – это все возможно, а я заглянуть тебе в мозг не могу, да?
Ябеда по-прежнему светила указкой на капюшон Панацеи. Поскольку видеть это могла только я, очевидно, мне это и было адресовано. Я откинула капюшон, заглянула в него, но ничего не нашла. Зато на шее девушки сзади я обнаружила одну из своих черных вдов.
Я осторожно сняла паука, и одновременно с контактом, с движением головная боль усилилась. Дернувшись от боли, я то ли машинально, то ли рефлекторно раздавила паука между пальцами.
И тут же боль вернулась на прежний уровень. Это было такое облегчение, что я ощутила почти эйфорию. Я пока еще не в полной мере поняла, что сделала Панацея, но более-менее представляла. Каким-то образом она почувствовала, как я управляю пауком, а потом подкрутила что-то, так что паук посылал мне неправильную информацию. Зацикленный поток неправильной информации, как в фильмах, где воры взламывают камеры видеонаблюдения и заставляют их показывать снова и снова один и тот же кусок видео. То ли вышло случайно, то ли так было задумано, но помехи усиливались экспоненциально всякий раз, когда моя способность обращалась к этим конкретным арахнидам. И итог – короткое замыкание (в переносном смысле) моей способности.
Я с трудом могла представить себе всю тонкость работы, которую Панацее пришлось проделать.
– Просла… – начала было Панацея, но я прижала нож сильнее, и она замолчала.
– Тсс… – прошипела я ей в ухо.
– Ученые утверждают, что ты неправа.
Ябеда ухмыльнулась.
– Ученые хотят, чтобы я была неправа, и их исследования это и отражают. Телепатия вышибла бы из людей все это их ерундовое обожание, особенно потому, что единственный предполагаемый телепат сейчас – это…
– Симург, – закончила за нее Прославленная.
– Именно. А когда единственный прецедент – это гребаный Всегубитель, то при одной мысли, что перед тобой стоит человек, способный выкопать твои самые темные секретики и выложить всему миру, люди кладут в штаны, как ты сейчас наложила.
Сейчас Ябеда указывала на руку Панацеи выше локтя. Мне удалось убить паука со второй попытки. Еще до того, как я закончила, Ябеда указала на последнего – на лодыжке Панацеи. Его я раздавила пинком. Секунду спустя боль полностью исчезла.
– Вот почему тебя зовут Ябедой, понятно, – кивнула Прославленная. – Но ты тупица. Мы из «Новой волны». У нас нет секретов. В этом, блин, весь смысл нашей команды. Герои без тайны личности. Никаких секретов, полная открытость, полная ответственность.
– К сведению, – произнесла Ябеда очень ровным и спокойным голосом, – я, нахрен, ненавижу, когда меня называют тупицей.
– Однако вас тут двое, и у обеих нет способностей, которые работают против любой из нас. Все, что у вас есть, – это ножик, и если вы им воспользуетесь, то обе умрете самым мучительным образом, какой только позволит мне остаться безнаказанной.
– О, и кто же здесь тупой, родная моя? У меня есть самое мощное оружие из всех, – с ядовитой улыбкой промурлыкала Ябеда. – Информация.