УЛЕЙ 5.3
Раздался протяжный визг фонящего микрофона, потом еле слышный звук откашливания.
– Внимание, всем посетителям. Просим принять к сведению, что, в соответствии с общегородским правилом комендантского часа, все магазины закрываются в пять тридцать. Подчиняйтесь требованиям властей на входах и выходах торгового центра «Веймаут» и вернитесь домой до шести часов вечера. Спасибо.
Толпа, которая застыла на месте и прекратила переговариваться, пока звучало объявление, снова задвигалась и заговорила, как будто кто-то поставил видео на паузу, а потом нажал на кнопку Play.
Я повернулась к папе.
– Может, пойдем? Чтобы не попасть в самую толкучку.
– Давай. Если только ты не хочешь купить еще что-то.
Мне предстояло завтра вернуться в школу, и папа, видимо, почувствовал, в каком я была стрессе, потому что он предложил вместе пойти пошопиться. Я чувствовала себя малость переполненной после шопинга с Лизой и парнями неделю назад, но эта прогулка давала мне шансы подкупить разных необходимых штук, а заодно нормально провести время с папой.
В пакетах, которые держал папа, был мой новый рюкзак, несколько тетрадок, ручки, полдюжины книг и пара беговых кроссовок. Вещи, которые я не стала бы покупать с Лизой, потому что они были суперскучные, вроде тетрадок, или потому что у меня уходила целая вечность, чтобы сделать выбор, как с книгами и кроссовками.
В общем, совместный поход в торговый центр был очень милым жестом, и он значил для меня больше, чем Лизины подарки на несколько сотен долларов. Возможно, потому, что все эти вещи были для меня.
Мы дошли до выхода, и я с трудом подавила стон. Двери должны были закрыться более чем через полчаса, но у выхода уже была толчея. Может, где-то половина пыталась выйти, а остальные просто пялились.
И снаружи, и внутри торгового центра возле стеклянных дверей стояли солдаты. Оружие они держали в кобурах, но все равно выглядели весьма угрожающе. Среди солдат виднелись двое Плащей: Батарейка и Теневая Охотница. Я знала, что члены Протектората, Защитники и различные добровольцы несли дежурство в местах скопления людей, особенно на территории АПП и вблизи нее. Защитники, видимо, были слишком молоды, чтобы управляться с каким-либо местом самостоятельно, – думаю, именно поэтому Теневая Охотница была здесь в роли «помощницы».
Пока я отдыхала в кроватке, у меня была уйма времени на то, чтобы смотреть новости. Бакуда воплощала в жизнь то, о чем говорила тогда: она реально достигала максимального страха и паники, сочетая непредсказуемость с мрачной определенностью. Каждый день были репортажи о взрывах бомб – от одной до пяти, – и, хотя каждый из них, вероятно, приносил какую-то пользу АПП, невозможно было предугадать, где и почему она ударит в следующий раз. Одна онлайновая статья предположила, что, когда военные и супергерои загонят АПП в угол, атаки лишь усилятся. Школы, торговые центры и офисные здания были потенциальными мишенями. Это вполне оправдывало присутствие военных здесь на входе.
Плюсом во всем этом было то, что почти в каждом магазине торгового центра были устроены крупные распродажи, чтобы держать бизнес на плаву. Может, не самое умное и не самое логичное решение, но слишком уж много сотрудников самых разных фирм бывало здесь поблизости изо дня в день.
Войти внутрь было все равно что внутрь аэропорта: проверка сумок и документов. Не худший вариант. Когда мы пришли, дежурил только Стальной Кулак из «Новой волны», и толпы особой не было. Теперь было нечто большее: две привлекательных и опасных героини, и каждая вызывала несколько противоречивые чувства. Я, конечно, понимала, зачем здесь герои, но в то же время отчетливо видела, что они всё замедляют, потому что зеваки, пялящиеся на них, мешали тем, кто реально собирался уходить. Половина военных в торговом центре была занята тем, что оттесняли людей от дверей и героинь и пытались выстроить их в очереди.
Люди двигались медленно, но, должна признать, было любопытно последить в безопасной обстановке, как Теневая Охотница и Батарейка делают свою работу.
Батарейка была членом Протектората. Когда я только пошла в среднюю школу, она была главой Защитников, но короткое время, а потом перешла в Протекторат. Соответственно, можно было предположить, что ей сейчас двадцать два плюс-минус, если только никто не смухлевал с датой ее перехода, чтобы труднее было угадать ее реальный возраст. Ее способность позволяла ей «заряжаться», стоя неподвижно и сосредотачиваясь, и каждая секунда такой «зарядки» давала ей несколько секунд резко увеличенной скорости, немного увеличенной силы и кое-какие умения по электромагнитной части. Костюм ее был в белых и темно-серых тонах с кобальтово-синими линиями, похожим на дорожки на печатной плате. От всех вопросов на тему, был ли ее товарищ по команде Натиск ее парнем или братом, она скромно уклонялась, заставляя малую часть местных фанатов супергероев предполагать, что верны оба ответа. Всякий раз, когда она что-то делала публично, можно было не сомневаться, что онлайновые форумы взорвутся теориями и предположениями.
Эта драма в стиле не то мыльной оперы, не то папарацци никогда не привлекала моего внимания. Не обращая внимания на смутные шансы, что вдруг, может быть, там реально что-то такое есть, я считала ее героиней, на которую стоит равняться. Она была доброй и трудолюбивой, а в тех неизбежных ситуациях, когда она оказывалась в телевизоре и какой-то жопошник лез к ней с какими-то гадостями, она неплохо справлялась.
Батарейка придвинулась к уху Теневой Охотницы и, прикрывая рот рукой, что-то прошептала. Охотница кивнула и, развернувшись, прошла сквозь стеклянную дверь, чтобы передать что-то солдатам снаружи. Реально сквозь дверь. В этот момент она чуть затуманилась, как будто была не твердой, а сделанной из песка. На мой взгляд, это было неконструктивно. Я бы на ее месте делала все обычно, не давая зевакам лишнего повода глазеть, – я бы воспользовалась дверью как обычно.
Возможно, я была пристрастна. Я типа как чувствовала, что должна ее недолюбливать или даже ненавидеть из принципа, поскольку она провозгласила Мрака своим заклятым врагом. Лиза и Алек объяснили, что Теневая Охотница была одиночкой, которая согласилась вступить в Защитники, чтобы не отправиться в тюрьму, после того как переборщила со своим правосудием. Она должна была применять только нелетальное оружие, но не делала этого.
В новостях Плащи всегда выглядели такими большими и внушительными. Но если проникнуть взглядом под плащ с капюшоном в цветах городского камуфляжа и под черный металл маски, то Теневая охотница окажется всего лишь девушкой-подростком. Примерно моего роста. Батарейка была на пару дюймов выше нас обеих – то есть все равно ниже большинства мужчин в толпе. Теперь, когда я сама влезла в дела Плащей, я чувствовала, что могу заглядывать под костюмы, как большинство людей не может. Эти две девушки выглядели совершенно обычными.
– Алан, – произнес папа. – Сколько лет, сколько зим.
Я обернулась. Я должна была бы быть удивлена или потрясена, но к тому моменту, когда осознала, на кого мы наткнулись, я уже чувствовала себя слишком опустошенной.
– Рад тебя видеть, Дэнни. Давно собирался позвонить.
– Нет проблем, нет проблем, – рассмеялся папа. Он пожал руку краснощекому рыжеволосому мужчине. Алану Барнсу. – В наше время надо считать за радость, если ты занят. Твоя дочка тоже здесь?
Алан огляделся.
– Она хотела пить, так что я занял место в очереди, пока она… А, вот она.
К нам присоединилась Эмма с диетическим «Спрайтом» в руке. При виде меня она на миг удивилась. Потом улыбнулась.
– Привет, Тейлор.
Я не ответила. На несколько мгновений повисло неловкое молчание.
– Надо нам снова начать общаться, Дэнни, – улыбнулся отец Эммы. – Может как-нибудь заглянешь на барбекю? Вот станет чуть потеплее, и погода будет идеальная.
– С удовольствием, – согласился папа.
– Как на работе?
– Когда лучше, когда хуже. Докерам есть чем заниматься: расчистка, реконструкция, – и это уже хорошо.
– А твои проекты? Паром?
– Я уговорил себя выждать еще несколько месяцев, прежде чем снова поднимать шум. Летом будут выборы мэра, осенью – выборы в городской совет. Надеюсь увидеть свежие лица, увидеть людей, которые не отмахнутся от усилий по возрождению города как от каких-то «вариантов».
– Ну, удачи тебе. Ты знаешь: если тебе понадобится моя фирма, то я всегда готов.
– Ценю это.
Эмма переключила внимание с героинь и военных на разговор наших пап. Мой увидел, что она смотрит в его сторону, и решил включить ее в беседу.
– Да, а Эмма все еще работает моделью?
– А как же! – гордо улыбнулся Алан. – И у нее отлично получается. Но сегодня мы здесь не поэтому. Только из-за распродаж, – тут Алан издал смешок. – Дочка, как только о них услышала, с меня просто не слезала.
– А. Мы тоже. Шопинг, в смысле. Тейлор оказалась недалеко от места взрыва, когда это все только началось, – ответил папа. – Всю последнюю неделю она была дома, поправлялась. И я решил, что мы пройдемся по магазинам, прежде чем она опять окунется в гущу событий.
– Никаких серьезных травм, надеюсь? – спросил Алан.
– Я в порядке, – ответила я, не сводя глаз с Эммы.
– Рад слышать. Господи, ты уже третий человек, кого я знаю, кто пострадал от этой анархии. Один из моих партнеров сейчас восстанавливается после операции. Взрыв кристаллизовал ему руку, превратил в стекло. Кошмарно, – следом Алан повернулся к папе. – И когда это кончится?
Пока отцы говорили, мы с Эммой молча смотрели друг на друга.
Потом Эмма улыбнулась. Это ее выражение лица я за последние несколько лет видела очень много раз.
Эта улыбка поприветствовала меня, когда я вернулась в школу после больницы в январе, этот взгляд дал мне понять, что она еще не закончила. С этим выражением лица она смотрела на меня, залитую соком и колой, сверху вниз в школьном туалете. Это выражение было у нее, когда я вышла из душа и обнаружила, что вся моя одежда в унитазе – и обычная, и спортивная форма.
С этой же самой улыбкой она при всех напомнила мне о смерти мамы.
Звук удара был как вода, выплеснутая мне в лицо. Я ощутила укол боли в руке, там, где один из Сукиных псов цапнул меня при первой встрече. Это место до сих пор не прошло до конца.
Эмма отлетела и врезалась в своего отца; тот уронил пакеты. В толпе вокруг нас раздались ахи и охи.
– Тейлор! – воскликнул папа – он явно был в шоке.
Моя кисть болела. Рука была вытянута вперед, будто я собиралась обменяться с кем-то рукопожатием. У меня ушло несколько секунд, чтобы собрать пазл. Я ее ударила?
Эмма смотрела на меня круглыми глазами, разинув рот, прижав руку к щеке. Я была потрясена своим поступком не меньше, чем она. Не то чтобы я сожалела. Большая часть меня желала рассмеяться ей в лицо. «Что, не ожидала? Не на такую реакцию рассчитывала?»
Чьи-то руки крепко схватили меня и крутанули. Теневая Охотница. Она заняла позицию между мной и Эммой. Темно-карие глаза зло смотрели на меня из-под маски.
– За что?! – воскликнул Алан. – Эмма же даже не сказала ничего!
– Я приношу извинения, – папа поспешил извиниться перед супергероиней и отцом Эммы. – Она все еще оправляется от контузии, это влияет на ее настроение. Я не ожидал чего-то настолько серьезного.
Теневая Охотница отчитала его:
– Сейчас не самое подходящее время и место для споров. Если ваша дочь настолько… нездорова, то эта ваша ответственность.
Мне захотелось рассмеяться. Отчасти из-за легкого головокружения после того, как я наконец-то достала Эмму. А во-вторых, из-за того, что вся эта сцена была так нелепо перевернута с ног на голову. Теневая Охотница действительно не представляла собой ничего особенного. Это была просто девушка-подросток, и она читала нотацию моему папе, взрослому. Глазеющая на нас толпа видела в Эмме жертву, во мне – плохого парня. Но если убрать костюм, если бы люди знали всю историю, это выглядело бы ох как по-другому. Эмма оказалась бы плохим парнем, а папа не выслушивал бы нотацию так смиренно.
Мне хватило силы воли все-таки не рассмеяться. Может, благодаря адреналину, благодаря облегчению, переполнившему меня после того, что я сделала, а может, снова из-за контузии – так или иначе, я решилась на кое-что другое.
Я повернулась к папе и указала на Эмму.
– Хочешь узнать, почему я ее ударила?
Теневая Охотница положила руку мне на щеку и развернула меня лицом к себе, заодно помешав говорить.
– Нет. Я это прекращаю. Никаких споров, никаких оправданий, почему вы на кого-то напали. Заканчиваем. Развернитесь.
– Что? – чуть ли не рассмеялась я, не веря своим ушам. – Зачем?
– Тейлор, – сказал папа с опустошенным видом. – Сделай, как она говорит.
По большому счету это не имело значения: Теневая Охотница заставила меня развернуться, выкрутив мне руку, а потом заломила мне руки за спину.
– Пожалуйста, мисс, – сказал папа, – в этом нет необходимости.
Теневая Охотница стянула мне запястья, насколько я могла предположить, пластиковой стяжкой. Слишком туго. Потом повернулась к папе и приглушенным голосом произнесла:
– Посмотрите на эту толпу. На этих людей. Они напуганы. Здесь столько сдерживаемой паники, страха и тревоги, столько людей. Мне неважно, дура ваша дочь или просто больна. Она показала, что может быть нестабильной в ситуации, подобной пороховой бочке. Оставлять ее здесь опасно и глупо. Вы можете разрезать пластикандалы, когда она будет вдали от тех, кого может поранить.
– Эй, я не опасная! – запротестовала я.
– А непохоже, – покачала головой Теневая Охотница и подтолкнула меня в сторону выхода. – Идите домой и будьте благодарны, что вашему отцу не придется платить залог, чтобы вы могли спать в собственной комнате сегодня ночью.
Папа переложил все пакеты в одну руку, чтобы помочь подтолкнуть меня к выходу. Оглянувшись через плечо на Алана, он сказал:
– Я очень, очень извиняюсь. Это все контузия.
Алан сочувственно кивнул. Его щеки были еще краснее, чем обычно, из-за внимания, которое привлекла вся эта сцена.
– Я знаю. Все в порядке. Только… может, ей стоит посидеть дома чуть подольше.
Папа смущенно кивнул. Мне от этого стало скверно на душе. И стало еще хуже, когда меня повели, как преступницу, а Теневая Охотница подала Эмме руку, чтобы помочь ей встать. Эмма сияла одной из самых широких улыбок, какие я когда-либо у нее видела, несмотря на красную отметину на щеке. Думаю, она улыбалась в равной степени тому, как все вышло, и представившейся возможности поговорить с супергероиней, беспокоящейся о ней.
Мы вышли и направились к машине – подальше от толпы, солдат и Эммы. Я пару минут постояла у открытой пассажирской двери, прежде чем папа достал щипцы для ногтей и разрезал пластикандалы.
– Я не сержусь, – тихо сказал он мне, когда мы сели в машину и он выехал с парковки.
– Окей.
– Я все отлично понимаю. После взрыва ты эмоционально чувствительна, а она напомнила тебе о том, что происходит в школе.
– Больше, чем ты знаешь, – пробормотала я.
– Хм?
Я посмотрела на свои руки, потерла запястья там, где в них врезался пластик.
Если я не скажу ему сейчас, вряд ли смогу сказать хоть когда-то.
– Это она. Эмма.
– А? Что? – он явно был озадачен.
На то, чтобы объяснять, меня уже не хватило. Я предоставила ему додуматься самому.
После долгой паузы он произнес:
– Ох.
– С самого начала. Она и ее подружки, – добавила я, хотя в этом нужды уже не было.
Внезапно набежали слезы. Я даже не поняла, что мне хочется плакать. Я подняла очки, чтобы стереть слезы, но их место заняли новые.
– Дурацкая контузия, – пробормотала я. – Дурацкие скачки настроения. Вроде как мне уже должно было получшать.
Папа покачал головой.
– Тейлор, малышка, думаю, причина не только в этом.
Он остановил машину.
– Что ты делаешь? – спросила я, безрезультатно вытирая щеку. – Мы должны добраться домой до комендантского часа.
Он отстегнул оба наших ремня безопасности, обнял меня и притянул к себе; я уткнулась лицом в его плечо. Я всхлипнула.
– Все нормально, – заверил он меня.
– Но…
– У нас есть время. Никуда не спеши.