УЛЕЙ 5.2
Змей обратился ко всем присутствующим:
– В таком случае основная часть сегодняшней программы закончена. Что-то еще, прежде чем мы разойдемся? Предложения, объявления, жалобы?
– У меня жалоба, – произнес сидящий недалеко от стены мужчина. Головы повернулись к группе Кайзера. Волкрюк.
Его маска представляла собой немногим более чем металлический лист, обрезанный и сложенный так, чтобы напоминать волчью морду; на голове она держалась с помощью черных кожаных ремешков. Через петли джинсов вместо ремня была пропущена цепь с тяжелой металлической пряжкой. На пряжке красовался волк на фоне свастики – то же изображение, что было вытатуировано на одном из его бицепсов. На другой руке виднелось просто «В88». Помимо маски и пряжки, не скажешь, что у него вообще есть костюм. На Волкрюке не было ни рубашки, ни обуви, зато было в избытке волос. Длинные сальные светлые волосы на голове, густая шерсть на груди, животе и руках. Гарпуноподобные и изогнутые по типу рыболовных крючков металлические острия торчали из его плеч, локтей и коленей, все сплошь в злобных зазубринах.
На сегодняшний день никому не удалось сбежать из Птичьей клетки (так называлась тюрьма для злодеев в Британской Колумбии). Волкрюку, однако, удалось как минимум дважды сбежать, когда его туда перевозили. Это был убийца; прихлопнуть человека, не вписывающегося в арийские идеалы, для него было раз плюнуть.
Он повернулся к нашему столу, и сквозь щели в его металлической маске я увидела очень светлые голубые глаза.
– Я жалуюсь на нее.
– В чем проблема?
Голос Мрака был спокоен, но мне показалось, что он стал создавать вокруг себя чуть больше черноты, чем прежде, и выглядеть благодаря этому чуть крупнее. Интересно, сознательно ли он это делал.
– Эта психованная Адская Гончая, она…
– Сука, – перебила его Сука. – Только герои в памперсах зовут меня Адской Гончей. Я Сука.
– Да мне насрать, – пробурчал Волкрюк. – Ты напала на мой бизнес. Натравила своего гребаного пса на моих клиентов. Радуйся, что меня там не было, шлюха.
Мрак одарил Суку долгим взглядом, потом сказал Волкрюку:
– С этим риском сталкивается каждый, кто ведет дела в Броктон-Бее. Да, Плащи могут встать на твоем пути – и герои, и злодеи.
Волкрюк сердито уставился на него.
– Это вопрос уважения. Ты хочешь лезть в мой бизнес, и между нами нет войны? Сперва дай мне знать, что у тебя со мной проблема. И я решу, стоит ли переносить свое заведение куда-нибудь еще.
– То есть предупредить, что я приду? – выплюнула Сука. – Это самое, нахрен, тупое, что я в жизни слышала. И кстати, переезд в соседний квартал ничего не решит. Ты откроешь еще один ринг для собачьих боев – я приду и туда.
А, вот что она сделала. Я кинула взгляд на Ябеду, затем на Мрака. По-моему, они оба были не в курсе.
Кайзер заговорил.
– «Темные лошадки», это что, объявление войны? Мы только что договорились о перемирии, если вы не забыли.
Он был абсолютно спокоен – полная противоположность Волкрюку. Тот кипел от едва сдерживаемой ярости; я легко могла вообразить, как он прыгает через всю комнату и набрасывается на нас, стоит кому-нибудь хотя бы стакан уронить.
Мрак покачал головой. По-моему. Трудно сказать с уверенностью, когда он сидит к нам спиной и весь окутан своей чернотой. Он ответил:
– Война мне неинтересна, но я не собираюсь запрещать делать своему товарищу по команде то, что он делает.
– Ты имеешь в виду, что не можешь остановить свою подчиненную, – задумчиво уточнил Кайзер.
На это Мрак сразу не ответил. Подозреваю, что он не мог сказать, что Сука – не его подчиненная, чтобы не принизить себя в глазах прочих сидящих за столом. Кайзер, Плут, Разрывашка и Змей – это все были лидеры. Мрак при необходимости брал на себя лидерство, но он не был нашим командиром. Не совсем.
Мрак сцепил руки перед собой и, облокотившись на стол, подался вперед.
– Не так уж необычно, когда у Плаща есть пунктик насчет домашних животных. Ты должен знать это не хуже всех остальных. Скажи, Кайзер, как бы отреагировали твои люди, если бы ты запретил им нападать на геев?
– Я бы не запретил.
– Именно. То же самое с ней. Стоит разойтись слухам, что ты плохо обращаешься с собаками, и она на тебя наедет. Это же все знают.
– Я на такие вещи внимания не обращаю. Я больше по кошкам.
Эта сардоническая реплика вызвала несколько смешков в разных углах комнаты.
– Мне кажется, на такие вещи стоит обращать внимание, если они ведут к подобным ситуациям, – твердо ответил Мрак.
– Разбираться с мелкими деталями я доверяю своим подчиненным. Волкрюка до недавнего времени не было в городе. Он, должно быть, не слышал.
Это была настолько очевидная лапша, что я подумала: уж не провоцирует ли он нас?
– Я хотел бы решить этот вопрос миром, – снова заявил Мрак.
Кайзер покачал головой – раздался скрежет металла о металл.
– Мир всегда предпочтителен, но я не могу закрыть глаза на подобное оскорбление. Чтобы окончательно закрыть вопрос, нам понадобится компенсация. Деньгами или кровью, на ваш выбор.
Сука издала какой-то горловой звук. Причем кипели здесь не только она и Волкрюк. Я посмотрела на стол, за которым, кроме него, сидели Фенья с Меньей, Ночь, Туман и Криг. Все они явно были рассержены.
– В таком случае предлагаю отложить это дело до тех пор, пока у нас не появится возможность уделить ему полное внимание, – сказал Мрак. – Перемирие в силе, и мы снова встретимся, когда более или менее разберемся с АПП, – он оглядел остальных сидящих за столом, чтобы убедиться в их согласии.
– Встретимся, – ответил Змей. Разрывашка кивнула.
– Что скажешь? – обратился Мрак к Кайзеру. – Пока отложим?
Кайзер кивнул.
– Справедливо. Мы обсудим этот вопрос на следующей встрече.
– Значит, решено. Что-нибудь еще? – спросил Змей. – Проблемы, предложения, просьбы?
Ответа не последовало.
Само это Змей счел достаточным ответом.
– В таком случае наша встреча завершена. Благодарю всех за ваше присутствие. Разрывашка, можно тебя на пару слов, прежде чем ты уйдешь?
Раздался звук движения стульев по полу; люди за столом, кроме Змея и Разрывашки, встали. Компания Чиркаша направилась к выходу сразу же, Кайзер и Чистота подошли к столу, где сидели с напитками их люди. Странники кучковались вокруг своего стола – не усаживались, но и не уходили.
Мрак вернулся к нам, но не сел.
– Идемте.
Никто не стал спорить. Мы встали и вышли из «Скалы Сомера». Компания Чиркаша задержалась в одном из концов улицы, так что мы, не сговариваясь, двинулись в другую сторону, просто ради безопасности. Не было никаких сомнений, что те типы напрашивались на драку. Они были полной противоположностью Кайзера, Змея и Разрывашки. Горячие, безбашенные, непредсказуемые. С них реально станется затеять драку, даже зная, что за такое на нейтральной территории на них обрушатся все банды в городе.
Мы удалились от бара на квартал, когда Мрак наконец заговорил.
– Сука. Ты понимаешь, почему я сейчас в бешенстве?
– Почему мы в бешенстве, – добавила Ябеда.
– Наверно.
Мрак помолчал, словно тщательно подбирал слова.
– Я хочу быть уверенным, что ты понимаешь, где именно ты накосячила.
– Иди на хер, – огрызнулась она. – Все понятно, можешь нотации не читать.
Мрак кинул взгляд на остальных из нас, потом посмотрел через плечо в сторону бара.
В угрюмом молчании мы прошли мимо трех магазинчиков, прежде чем он взорвался. Схватил Суку за плечо, рванул назад и тем самым вывел из равновесия – она зашаталась. Прежде чем Сука вернула равновесие, он толкнул ее ко входу в старый книжный магазин, стоящий чуть в глубине относительно соседних зданий. Прижал ее к двери, держа одной рукой за горло.
Я кинула взгляд на бар. Оттуда никто не выходил, и никто не смотрел в нашу сторону. Закусив губу, я, как и Ябеда с Регентом до меня, шагнула в «альков». Я надеялась, что Мрак знает, что делает.
Несколько долгих секунд он просто держал Суку, позволяя ей цепляться за его руку и перчатку и беспомощно пинать его по ноге. Дважды было похоже, что она может ударить его достаточно крепко, но оба раза он той самой рукой, которая держала ее за горло, подтягивал Суку вперед, а потом снова вбивал спиной в дверь, вызывая у нее приступы кашля.
Сука не прекратила драться, даже когда он заговорил тихим, пустым из-за эффекта его способности голосом.
– Я это ненавижу, Рэйчел. Ненавижу, что ты заставляешь меня заниматься вот такой вот херней. Ненавижу, что, когда я это говорю, я смахиваю на всех, кого сам же ненавижу больше всего в этом мире. Но ты просто вынуждаешь меня. Только так ты готова слушать. Ты сейчас слышишь, что я говорю?
Сука ударила его в живот, но он благодаря длине руки смог, не выпуская горла Суки, отодвинуться достаточно, чтобы удар потерял силу. Потом он снова вбил ее в дверь.
– Ты слышишь меня, Рэйчел?
Она угрюмо кивнула; ее взгляд метался по сторонам, не падая только на Мрака. Он чуть смягчил хватку, и Сука смогла сделать несколько вдохов.
– Смотри мне в глаза, – произнес он.
Она послушалась. Визор Мрака был всего в дюйме от ее лица, и его глаз она видеть не могла, но неотрывно смотрела в черные отверстия его черепоподобной маски. Лично я не была уверена, что смогла бы, а ведь он не злился на меня.
– Ты выставила меня в плохом свете. Ты выставила нас в плохом свете. Я не злюсь на тебя за то, что ты сделала с бизнесом Волкрюка. Это же ты. Это твои тараканы, твое дерьмо. Я понимаю, что это норма, когда ты в команде. Меня это устраивает. Пока следишь?
Еще один неохотный кивок. Глаз она не отвела.
Я выглянула за угол, чтобы убедиться, что разговор все еще приватный. Странники уже стояли возле бара, но уходить не спешили. Плут курил, вставив сигарету в ротовое отверстие своей маски.
Мрак продолжил:
– Знаешь, что ты сделала не так? Ты, блин, нас не предупредила. Из-за тебя, блин, я пошел туда, и говорил с теми парнями, и они меня поймали без штанов. Мне, блин, пришлось защищать действия своей команды, даже не зная, о чем, блин, они говорят. Из-за этого я выглядел слабым. Из-за этого мы все выглядели слабыми.
– Хочешь извинений?
– А они будут всерьез? Я с первой нашей встречи еще ни разу не слышал от тебя искреннего извинения, а неискреннее, поверь, сейчас только разозлит меня еще больше. Так что дело твое. Хочешь попробовать?
Сука не ответила. Я увидела, как она расправила плечи и выпрямила шею – смена позы с намеком на вызов.
– Господи, Рэйчел. Ты облажалась по полной программе уже второй раз за две недели. Может, мне стоит поговорить с боссом и…
– Хватит, – вмешалась Ябеда. – Моя очередь.
Мрак выпустил шею Суки и шагнул назад, потом скрестил руки и повернулся к Суке спиной. Что он говорил, когда Ябеда его перебила? «Может, мне стоит поговорить с боссом и заменить тебя»?
Если так, то я вполне понимала, почему Ябеда вмешалась.
– Ты разозлена, я понимаю, – сказала Ябеда. Сука смотрела на окно магазина, избегая зрительного контакта и массируя шею. Ябеда продолжила: – Ты не чувствуешь, что сделала что-то неправильно, и, если бы у тебя был шанс сделать все заново, ты думаешь, что сделала бы все точно так же… а другие на тебя сердятся.
Сука встретилась взглядом с Ябедой. В ее голосе чувствовалась смесь раздражения и скуки.
– И еще эти другие по очереди жуют меня и поливают всякой психологической херней.
Ябеда ничего не ответила – может, чтобы взять себя в руки и найти новый подход, а может, чтобы применить свою способность для откапывания новой информации, которой ей удастся воспользоваться. Или она давала Суке время понять, что этими словами она ничуть себе не помогает. Я не знала, что из этого, – не могла прочесть ее выражение лица. Разве что она не улыбалась и не ухмылялась в своем обычном стиле.
Когда Ябеда наконец продолжила, ее голос позвучал чуть более раздраженно.
– Ладно. Не буду ходить вокруг да около. Оба твоих косяка на той неделе были из-за недостатка коммуникации. Если бы ты позвонила, чтобы дать нам знать, что идешь к деньгам заранее, мы, возможно, предугадали бы засаду. Если бы ты дала нам знать, что обломала Волкрюку его собачьи бои, сегодня мы были бы лучше готовы. Так что открывай рот почаще. Говори с нами, давай нам знать, что у тебя происходит. Окей?
Сука не ответила. Ее шея оставалась напряженной, поза жесткой, руки в карманах.
– Подумай над этим, – предложила Ябеда.
Я снова выглянула за угол. Плут все еще курил, однако теперь он смотрел прямо на нас. На меня. Горилла тоже, но остальные смотрели на Плута. Думаю, он что-то говорил. Но точно не разберешь.
– По-моему, пора сворачиваться, – сказала я остальным. – На нас смотрят.
Мы вышли из закутка, и только сникшая фигура Суки выдавала, что что-то произошло. Она плелась в нескольких футах позади всех. Над нами висело напряжение, и не все оно исходило от Суки или было направлено на нее. Мрак и Ябеда шли чуть поодаль друг от друга. То ли ему не понравилось, когда она вмешалась, то ли он был зол на самого себя, но что-то грызло кого-то из них, а может, обоих.
Регент за все это время не произнес ни слова. Судя по тому, что сказала Лиза, когда навестила меня на этой неделе, его все еще доставали импульсы боли в руке. Я подозревала, что его нынешнее состояние было следствием обезболивающих и недосыпа. Хоть в недавнем разговоре он и не участвовал, но его молчание тоже не способствовало разрядке атмосферы.
Мне это не нравилось. Не нравилось вот это скрытое напряжение, это трение, подтачивающее товарищество в команде. Мне были по душе эти ребята. Даже Сука – не знаю, сказать, что она мне по душе, наверное, было бы перебором, но, пожалуй, я ее уважала за то, что она привносила в общий котел.
Я знала, что мне будет трудно сдать их – совершить свое грандиозное предательство и слить всю информацию Протекторату, когда она у меня будет… Но когда я задумалась на этот счет, то решила, что смогу стиснуть зубы и сделать это. В более отдаленном будущем это породит меньше сожалений. Может, я даже смогу этим гордиться – в глобальном масштабе.
Я все больше уверялась, что день, когда я солью информацию и распрощаюсь с «Темными лошадками», – это будет тот день, когда я изменю саму себя. Начну превращать Рой в героиню в глазах общества, сделаю что смогу, чтобы восстановить свой имидж, и преобразую Тейлор в кого-то уверенного, решительного и храброго. Я знала, что если смогу разорвать связи с «Темными лошадками» и нырнуть в этот омут, то и себя изменить тоже смогу.
Но, как ни странно это звучит, слив всю информацию Протекторату, я буду чувствовать себя хуже, если в команде останется вот такой негатив. Я знала, что это бессмыслица, но я хотела в будущем сказать себе: я смогла наладить полноценную дружбу с ними всеми, прежде чем разорвать ее ради того, чтобы поступить правильно. Сейчас я могла только надеяться, что горькие чувства постепенно уйдут. Раньше, даже когда я дружила с кем-то, то только с Эммой, то есть нас было двое. У меня просто не было опыта, чтобы понять, как целая группа друзей разрешает проблемы с такими вот обидами. И это было отстойно.
Кинув взгляд назад, на Суку, я вдруг поняла, что ей сейчас еще более отстойно. Я ощутила прилив сочувствия.
Я хорошо знала, каково это – быть одной среди группы людей.
Я замедлила шаг и вскоре стала идти рядом с ней. И тут обнаружила, что не могу подобрать слова. Завести беседу о пустяках? Я не знала как. Подбодрить ее? Я не думала, что смогу что-то сказать, чтобы это не выглядело, как будто я встаю на ее сторону, а может, я вовсе открою ящик Пандоры в виде вновь разгоревшегося спора. Если я добавлю свой голос к голосам Мрака и Ябеды, ей станет только паршивее, вдобавок я сильно подозревала, что она не примет это от меня так же просто, как приняла от тех двоих.
– Волкрюк устраивал собачьи бои? – тихим голосом спросила я у нее. – То есть они там заставляли собак драться между собой?
– Драться насмерть, – ответила Сука почти неслышно.
Когда в целом мире твои единственные друзья и семья – это собаки… Я легко могла понять, почему это по ней так ударило. У меня никогда не было собаки, но, с моей точки зрения, собаки как дети. Они в полной зависимости от определенных людей, и если эти люди злоупотребляют таким положением дел, то это просто-напросто неправильно.
– Ты их остановила?
Она повернула голову и встретилась со мной взглядом.
– До крови.
Я почувствовала, как у меня мурашки побежали по шее и рукам. Не уверена, лучше или хуже я бы себя чувствовала, если бы уточнила, что она имеет в виду.
– Хорошо, – ответила я.
Всю дальнейшую дорогу до лофта мы не произнесли ни слова. Скорее всего, это и к лучшему.