ЖУЖЖАНИЕ 7.6
– Так что насчет этой «услуги», которую я тебе оказал… – начал Брайан.
Я кинула взгляд на других людей, сходящих с автобуса; на остановке стояли еще.
– Можно мы об этом позже поговорим? Наедине?
Он посмотрел на меня с любопытством, но ответил:
– Конечно.
Я знала, что, прокрастинируя, только делаю себе хуже. Чем больше я буду думать на эту тему, тем более неловко будет мне же. Но рассказать ему ни о моих чувствах, ни о Софии здесь, в толпе сходящих с автобуса незнакомцев, я не могла – это было слишком личным.
Мы вышли рядом с торговым центром, куда я раньше никогда не заглядывала. Он был не из тех, где размещаются крупные сетевые универмаги и вообще большие магазины, но и не настолько маленьким, чтобы его называть просто «торговым рядом». Там было больше народу, чем я ожидала увидеть в середине дня, – старшеклассники и белые воротнички все еще были заняты. Потом я осознала, что среди посетителей много молодежи в районе двадцати лет с рюкзаками и сумками. Студенты колледжей.
– Следующий автобус в моем направлении будет через полчаса, но мы можем задержаться и подольше, если хочешь, – сказал Брайан.
– А что ты хочешь купить? – спросила я его.
– Автобусные билеты и чего-нибудь на завтрак. Здесь самое близкое место от моего дома, где есть и то, и другое.
– Окей.
– А тебе что-нибудь нужно?
– Зубная щетка, паста, и я подумывала прихватить какую-нибудь книжку.
– Насчет пасты и щетки не беспокойся, у меня они отложены для Айши, когда она придет, а к тому времени их заменить будет легко. Давай так: ты пойдешь в книжный, и я там тебя найду, когда куплю что нужно?
– Годится.
Здесь мы могли бы и разойтись, но гастроном и книжный были в одном направлении. Мы шагали вместе в неловком молчании, пока не увидели толпу перед одним из магазинов.
Это был магазин электроники, с компьютерами и телевизорами в витрине. Число людей достигло критической массы, при которой стало само по себе привлекать новых зевак; в итоге было трудно даже найти, откуда можно разглядеть экраны. По крайней мере, откуда я могла разглядеть экраны – Брайан с его ростом мог смотреть через голову среднестатистического человека.
На экране были те же фотографии, что я уже видела в том мейле. Макс Андерс и Кайзер. Кэйден Андерс и Чистота. Блондинки – Фенья и Менья. В трансляции мелькали они все: Волкрюк, Криг, Ночь, Туман, Штормтигр, Отила[1], Сверчок, Руна, Виктор, Алебастр, Крестоносец… и так далее, и так далее. Потом это все сменили двое новостных дикторов. В правом верхнем углу, как обычно, было «фото момента» – сейчас там был изображен Макс Андерс, сидящий за столом на каком-то мероприятии, а над головой у него парила свастика и вопросительный знак.
– Инфа пошла, – тихо сказал мне Брайан. – Если до сих пор они не знали, то сейчас точно знают.
Я кивнула, не отводя глаз от экрана. Трансляция переключилась на Оружейника и Мисс Милицию в сопровождении мужчины в костюме с галстуком; они общались с толпой репортеров.
– Тут мы вряд ли увидим что-то новое, – прошептал Брайан. – И через стекло ничего не услышим. Пошлем СМС Лизе, сообщим, что это уже в новостях, и дальше информационной частью будет заниматься она.
Я кивнула, и мы вдвоем отошли в сторону.
– Умно, – прошептала я, оглядевшись по сторонам и убедившись, что в непосредственной близости никого нет. – Не уверена, что я согласна с тем, как босс это провернул, по-моему, он вроде как перешел черту, но я вижу ход его мыслей. Контролируемый хаос; держать по горло в делах всех, кто что-то значит, а самому тем временем обтяпывать свои делишки.
– Он реально переходит черту, да. Еще увидим, к чему это приведет.
Я увидела по левую руку книжный.
– Ну что, здесь расходимся?
– Да. Встретимся через пару минут.
Поблизости от Брайана я в каком-то смысле была в постоянном напряжении. Я в любых социальных ситуациях чувствую себя неловко, и справляться с ними я могу, только заранее планируя свои реплики, обдумывая и предвосхищая все возможные повороты событий. Но рядом с Брайаном я так смущаюсь и отвлекаюсь, что делать это не могу. В итоге мне постоянно кажется, что я говорю какие-то глупости, и это создает неловкие паузы. И когда я это понимаю, становится только хуже. Вот почему тот поцелуй был так хорош: он успокоил мои мысли и подарил мне чувство умиротворения, хоть и на очень короткое время.
Вот только теперь все стало хуже, и впереди маячило объяснение с Брайаном. Что еще паршивее, я была настолько сосредоточена на том, чтобы не запороть диалог сейчас, что мне некогда было думать, что я буду говорить в ближайшем будущем.
Короче – хотя мне нравилось общество Брайана, нравился Брайан, но я была рада этому перерыву, этой возможности успокоиться и разложить мысли по полочкам, чтобы потом, когда состоится этот разговор, я с ним справилась.
Букинистический магазин был абсолютно не организован. Очень затхлый воздух, как попало расставленные стеллажи. Фэнтезийные и НФ-книги были все в категории «Фэнтези», что меня раздражало, а вся нехудожественная литература объединена в одну громадную категорию, которая занимала целую стену. Если в сортировке книг и была какая-то система, то я ее не видела; плюс у многих полок книги были еще и по бокам, сложенные в стопки, иногда эти стопки стояли в два-три слоя. У некоторых наиболее забитых полок книги стояли стопками и перед ними, так что шагать приходилось осторожно, чтобы ничего не сбить и не наступить на какую-нибудь одиночную книгу.
Единственным человеком здесь был пожилой чернокожий мужчина, который сидел за кассой, откинувшись на спинку стула и сложив руки на животе. Телевизор был включен громковато для атмосферы старомодного магазинчика. Какое-то судебное шоу.
Просмотрев фэнтезийные книги в центре магазина, я направилась в его глубь, обращая внимание на таблички с названиями секций. В секции «Любовные романы» было слишком много книг. Как и в «Мистике», по-моему. Оба жанра, на мой вкус, чересчур однообразные и повторяющиеся.
Когда я удалилась за стеллаж, мужчина за кассой брюзгливо окликнул меня:
– Не вздумай что-нибудь спереть, потому что думаешь, что я не вижу!
– Ладно! – крикнула я в ответ, чувствуя себя по-идиотски. Я просто не знала, что еще тут можно ответить.
Найдя секцию «Руководства», я заметила в одной из стопок на нижней полке то, ради чего сюда и пришла. «Психология собак: основы дрессуры».
У меня самой опыт общения с собаками был минимальный, и если я собираюсь продолжить общаться с Сукой, то мне нужно больше информации. Я уже поняла, что мне необходима книга о том, как собаки думают и как общаются с другими, и сейчас я обрадовалась, найдя ее.
Я сунула книгу под мышку, взяла следующую, по кройке и шитью, – вдруг мне что-нибудь пригодится в будущем при разработке костюмов. Пролистала ее, но не особо впечатлилась. Я взяла другую.
Мои мысли застыли, когда чья-то рука прикоснулась к моим волосам. С запозданием я вспомнила о Брайане. Попыталась привести мысли в порядок – неудачно. Я забыла распланировать, что я ему скажу, и вообще, с чего это он трогает меня за волосы?
Я начала было разворачиваться, но тут рука схватила меня за ухо и выкрутила его с такой силой, что от боли у меня ноги подкосились. Я повалилась, но веса моего тела и инерции движения не хватило, чтобы высвободить ухо из захвата, и расплачиваться за это пришлось коже, соединяющей ушную раковину с головой. Я ощутила, будто кожа рвется, однако не могла даже закричать – у меня сбилось дыхание.
Я рухнула на гору книг, и раскаленная добела боль в ухе была настолько ужасной, что я была не вполне уверена, держат его еще или уже нет. В бок мне врезалось колено, причем с такой силой, что можно было не сомневаться: на мне сейчас была бОльшая часть веса тела напавшего. Потом он вцепился мне сбоку в челюсть, и его длинные ногти врезались в щеку, прижав плоть к зубам и загнав между зубами. Это не только заставило мой рот болезненно открыться из-за давления щеки о зубы, но и прижало мою голову к куче книг. Мой протестующий вопль превратился в неразборчивый, сдавленный звук, а тот перерос в звериный стон, когда мое ухо было выкручено вновь, но уже в противоположную сторону.
– Кое-что ты должна знать обо мне, – медовым голосом произнесла София. – Знаешь, почему я так хорошо бегаю? Не потому, что я люблю побеждать. А потому, что я очень, очень сильно ненавижу проигрывать.
Она снова выкрутила мне ухо, опять в другую сторону, и я закричала. Если она продолжит, я была уверена, что кожа разорвется и ухо отвалится полностью. Я задергалась, однако книги под моими руками и коленями скользили, почти не давая сцепления.
– И больше всего я ненавижу проигрывать унылому говну вроде тебя, – она прокатала правую руку взад-вперед по моей щеке, словно собиралась проткнуть ногтями кожу. Ноготь большого пальца впился под челюсть.
«У меня букашки в джинсах и рюкзаке. Я могу это прекратить».
Двумя руками (одна держала мою челюсть, вторая ухо) она подняла мою голову и крепко ударила о книги подо мной. Не самый поганый удар из тех, что я когда-либо получала, но все равно меня мотануло.
Я не могла позволить себе получить слишком много ударов по голове. От контузии я в целом оправилась, но еще какое-то время буду подвержена рецидивам симптомов и новым контузиям. Мне нужно всего-то убрать ее с меня с помощью своих букашек, выиграть достаточно времени, чтобы добраться до ножа и дубинки, и…
…и мне пипец. Выдав себя как девушку с насекомой способностью, я сделаю себе же хуже – в перспективе. Я никогда не смогу вернуться домой к папе.
София выпустила мою щеку, чтобы этой рукой заткнуть мне рот. С этим новым захватом она выкрутила мою голову вправо настолько сильно, насколько могла, и теперь я видела, как она нависает надо мной, а ее волосы болтаются вокруг лица. Она походила на пантеру – черная, хищная, зубы чуть оскалены, рот шумно дышит.
Она выпустила мое ухо и, крепко постучав по линзе моих очков, продолжила:
– Это тебе напоминание, что у всякого есть место в жизни, Хиберт, и ты должна знать свое. Когда ты пытаешься изображать, что ты лучше, чем есть на самом деле, ты только позоришь себя и раздражаешь меня, ясно тебе?
Она снова дернула меня за ухо, словно стараясь лучше донести свою мысль.
– Кивни, если поняла, и можешь бежать домой.
Я зло смотрела на нее.
Мои пальцы прошлись по книгам на нижней полке, и наконец я нашла твердые переплеты. Я взялась за одну книгу, выдернула и тем же движением вогнала ее угол Софии в бок.
Она упала; я перевернулась на спину, чтобы замахнуться еще раз, при этом для большей силы замаха схватившись за книгу обеими руками. Однако это дало Софии достаточно времени, чтобы уклониться. Я держала в голове подсказки Брайана, что в драке надо постоянно владеть инициативой, и сейчас я могла добиться этого лишь одним способом – швырнуть руководство в твердом переплете ей в голову. София отбила его руками, тут же вздрогнула и потерла руку.
– Да что, блин, у тебя за тараканы?! – заорала я на нее. – В какой воспаленной голове это нормально – гоняться и нападать на кого-то только за то, что она поцеловалась с парнем?
– Не только это, – София направилась было ко мне, но остановилась, когда я уронила рюкзак на пол и встала, приготовившись к новой драке. – Из-за тебя, нахрен, меня отстранили. Мне насрать на пропущенные уроки, но меня и из секции вывели до новых распоряжений. И все из-за того, что ты побежала плакаться взрослым. А мне эта хрень нужна.
– Йо-хо-хо, твою мать. Если б я знала, что это для тебя так много значит, я бы написала твоему тренеру еще несколько дней назад – чисто чтоб до него окончательно дошло и чтоб он никогда больше не вернул тебя в команду.
София одарила меня взглядом, полным чистой ненависти.
– Ты ссыкло, Хиберт. Крыса. Ты сама знаешь, что ты ботан и тощая плоскодонка. Никто тебя не любит, никто не хочет с тобой дружить, ты ни на что не годна. Поэтому ты сбегаешь, прячешься, ничего не делаешь с твоей пустой тратой жизни. А если поджимает, если кто-то решает над тобой чуть-чуть поприкалываться, ты плачешься в жилетку старшим, потому что не можешь вытерпеть.
Мое ухо пульсировало болью. Я подняла руку и осторожно прикоснулась к его основанию, но тут же боль стала жгучей, и я отдернула руку. Опустила ее обратно – кончики пальцев были красными от крови.
– К твоему сведению, собрание в школе созвал отец Эммы, а не я, – ответила я без гнева в голосе. Вид собственной крови вернул мне самообладание. Звучит, может, странно, но сейчас мне было легче. Я участвовала в более серьезных боях, и, увидев кровь и осознав, что ставки повысились, я почувствовала, что с этой ситуацией смогу справиться лучше.
– Все равно кому-то ты рассказала.
– И что с того? Ты чего ожидала – что я так и буду молчать и со всем мириться?
– Ровно этого я и ожидала. Похоже, ты не усекла, что я тебе говорила насчет «знать свое место», – ее взгляд метнулся туда, где она меня только что удерживала. – Может, после второго раунда въедешь получше.
Она двинулась на меня, и я вполне представила себе, что сейчас будет. Она моего роста, но сильнее меня – в ее теле больше места для мышц. Нельзя сказать, что она толстая или тяжеловесная в любом смысле; но ее фигура атлетичная и стройная, а моя – как у пугала, просто тощая.
Были и более общие соображения: у меня уже все болело, а она была нафиг отмороженная. В случае реальной драки, скорее всего, мне достанется по полной программе, если только я либо не исхитрюсь добраться до оружия в рюкзаке, либо не воспользуюсь своей способностью. Это, конечно, не значило, что я не смогу ей вообще ничего сделать, – это просто значило, что она надерет мне задницу.
Если все так и выйдет, я не против.
– Хватит, – хлестнул мужской голос.
София остановилась. С непроницаемым выражением лица она повернулась к стоящему слева от нее Брайану. Он поставил на пол пластиковые контейнеры с едой.
– А, типа ее парень, – сказала она.
Брайан посмотрел на меня, и на лице у него я увидела тень беспокойства.
Я снова переключила свое внимание на Софию.
– Познакомься с Софией. Одна из девчонок, которые доставали меня в школе.
Беспокойство исчезло с его лица вмиг. На смену ему пришел гнев.
– Она лжет, – сказала ему София без малейшего намека на стеснение. – Она списала у меня на тесте, за это нас обеих отстранили, и…
– Заткнись, – Брайан произнес это слово негромко, его тон не так уж отличался от обычного, но София уловила посыл. Она закрыла рот. Брайан повернулся ко мне: – Ты как?
– Ухо адски болит, и я без понятия, что она сделала с моей щекой, но я жива.
– Хорошо.
София бросилась вперед. У нее было только два пути: через меня и через Брайана. Она выбрала простой вариант – ринулась в мою сторону. Я прыгнула на нее, пытаясь схватить, задержать достаточно, чтобы Брайан подоспел на помощь.
Вот только она оказалась быстрее, чем я ожидала, доказав тем самым, что не просто так заработала себе место в легкоатлетической команде, и даже моя отчаянная попытка в последний момент схватить ее за запястье провалилась.
Мы с Брайаном погнались за ней, но остановились, когда между нами и Софией встал тот тип, который был за кассой.
– Что здесь происходит? – спросил он, переводя взгляд с меня на Брайана и обратно. София позади него развернулась к нам, оценила ситуацию и отступила на несколько шагов, пока старик ее не видел.
– Она напала на меня, – ответила я.
– На это похоже, да, но та девушка сказала, что это оправдано, что ты украла у нее что-то в автобусе. Попросила меня оставаться за кассой и включить шоу погромче, пока она не заберет это обратно.
– Полное вранье, – сказала я ему.
Старик, пропустив мои слова мимо ушей, повернулся к Брайану.
– Я думал, ты будешь на стороне той девушки, иначе не уверен, что пропустил бы тебя.
Почему он пришел к этому выводу? Потому что и Брайан, и София черные? Мне не понравилось это предположение; получается, я становлюсь плохим парнем автоматически.
– Нет, – коротко ответил Брайан. – Моя подруга говорит правду. Та девушка на нее напала.
София за спиной у старика сделала еще несколько маленьких шагов назад. Когда Брайан двинулся вперед, старик встал у него на пути и сердито заявил:
– Эй, больше никаких драк в моем магазине.
София воспользовалась своим шансом и удрала. Я приподняла руку, словно могла каким-то образом дотянуться до Софии и остановить ее, потом снова уронила.
Минуты две у нас ушло на разбирательства со стариком. Он еще дважды обвинил меня в воровстве и устроил нам головомойку за то, что мы устроили драку в его магазине. Когда он начал требовать, чтобы мы пошли с ним в заднюю часть магазина и поговорили об ущербе и кавардаке, Брайан схватил меня за руку и вывел из магазина, не обращая внимания на оскорбления и протестующие вопли старика. Мы вышли из торгового центра самым коротким путем и зашагали по улице.
До меня вдруг дошло, что книгу по психологии собак я оставила там. Это расстроило меня не меньше, чем все остальное. Насколько я могла судить, я не победила и не проиграла. Все раны, которые я получила, компенсировались тем, что я отбивалась и что Брайан пришел мне на выручку.
Ну, во всяком случае, так мне говорила интуиция. Не исключено, что я передумаю, когда увижу, насколько сильно досталось моему лицу и уху.
Уж лучше узнать поскорее. Я указала на свою голову сбоку и спросила Брайана:
– Как там?
– Думаю, на ухо понадобится наложить шов, – ответил Брайан. – У тебя надорвана кожа возле мочки.
Я молча кивнула.
– Хочешь обвинить ее в нападении?
Я покачала головой. Нет денег, чтобы тратить на это, а значит, нет смысла пытаться. Ее покрывал отец Эммы, а единственный свидетель – старик из книжного, о котором у меня сложилось четкое впечатление, что он полностью на стороне Софии.
– Значит, вот с чем тебе приходилось иметь дело в школе? – спросил Брайан.
Я покачала головой. Попыталась что-то сказать, но из-за нахлынувших эмоций голос превратился в писк. Мне понадобилась секунда, чтобы разобраться, как вынуть из себя слова, и в результате мой голос стал звучать безжизненно, как у робота.
– В смысле физического насилия то, что сейчас, было хуже всего. Видимо, вне школы все по-другому. Я могу защищаться лучше, но и у нее меньше причин сдерживаться.
– Я так полагаю… – тут он прокашлялся. – Тот поцелуй в автобусе? Он был для нее?
Я с усилием сглотнула, пытаясь привести голос в норму. Возможно, другого шанса у меня не будет.
– Отчасти да. Но и для меня тоже.
Брайан повернулся ко мне, приподняв брови.
Я пожала плечами, изо всех сил стараясь казаться более спокойной, чем я себя чувствовала. Не уверена, насколько мне это удалось.
– Ты, эмм, ты мне нравишься. В общем, не придавай этому больше значения, чем оно заслуживает, я просто… – тут я замялась в поисках нужных слов; я уже успела пожалеть, что вообще раскрыла рот.
Он ничего не ответил, давая мне возможность продолжить.
– Ты красивый, и ты мне нравишься как человек. Я уважаю тебя больше, чем всех остальных, потому что ты с умом подходишь к тому, что делаешь, в смысле карьеры. Ну, ты понимаешь. И потому что ты такой спокойный и уверенный в себе. Меня это восхищает.
– Ты говоришь так аналитично, – Брайан легонько улыбнулся, но выражение лица у него было чуть страдальческое. – Раскладываешь все по полочкам, идешь шаг за шагом, как будто список проверяешь.
– Это не… Я совершенно не пытаюсь…
– Я не критикую. Просто говорю, что это так по-твоему.
– Нет. Я просто подумала, эмм, ты стараешься проводить со мной больше времени, ты встречал меня на пробежках, пригласил меня одну к себе домой. Я заметила, что ты ко мне чаще прикасаешься, и подумала, что, может, это нарочно, такой сигнал, мужское заигрывание, я не знаю. И подарок, янтарь… – тут я замялась. В мыслях это казалось более сильными аргументами, чем когда я их произнесла вслух. Вот только… что я вообще пытаюсь доказать? Пытаюсь убедить его, что я ему нравлюсь?
– О боже. Прости меня, если я подавал неправильные сигналы.
Мое сердце упало.
– Я хочу, чтобы ты поняла: из девушек я раньше проводил время только с Айшей и Лизой… Сука не в счет, конечно.
Я напряженно кивнула.
– Даже когда я ходил в старшую школу, я сбегал в ту же секунду, когда кончались уроки. Надо было встречаться с отцом в спортзале, или работать, или идти домой планировать какое-нибудь ограбление в костюме, или еще что-нибудь. Понимаешь? У меня совсем нет опыта, ну, с девушками. Я не очень-то думаю обо всех этих романах, ну максимум – замечаю, когда передо мной красивая девушка. Я всегда считал, что об этом буду задумываться позже, когда не буду так сильно занят.
Я еще раз кивнула, не доверяя себе открывать рот.
– В общем, если я создал у тебя неправильное впечатление, думаю, это отчасти потому, что я сам понятия не имею, что я делаю, а еще потому, что в таких делах я полный идиот. Я совершенно не думаю о тебе в таком ключе. Ты больше как… моя сестра, как человек, которого я хочу защищать, поддерживать, помогать. Я люблю тебя как друга, я даже легко верю, что когда-нибудь мы сможем стать лучшими друзьями.
Я ему как сестра. Как друг.
– Если там и было больше касаний, или я проводил с тобой больше времени, или прочее, о чем ты говорила, клянусь, это я тебя не дразнил, ничего такого. Если что-то из этого и было сознательно, то только для того, чтобы ты чувствовала, что тебе рады, чтобы ты знала, что я рядом, потому что я же знал, что в школе тебе приходилось тяжко.
Еще и жалость. Полный комплект.
– Все в порядке. Можешь… можешь прекратить.
Несколько секунд мы шли в давящем молчании.
– Прости меня. Я чувствую себя полным засранцем. Как будто пинаю лежачего.
Я покачала головой.
– Да ладно. Ничего особенного. Проехали?
– Проехали.
Я кивнула и проглотила комок в горле. В другом месте или в другой ситуации, если бы рядом не было Брайана, если бы я была наедине с собой, я, может, расплакалась бы. Сейчас такой роскоши я себе позволить не могла, поэтому сосредоточилась на том, чтобы ставить вперед ноги по очереди, контролировать дыхание, читать уличные вывески и названия магазинов – в общем, фокусировалась на всем, что не было Брайаном и нашим с ним разговором только что.
Идти до его дома пришлось долго, где-то полчаса, и состояла эта прогулка лишь из пустых обменов фразами и долгих безмолвных пауз. Наконец мы добрались до квартиры, и Брайан тут же принялся убирать покупки и доставать аптечку. Я включила телек, чтобы как-то оживить неловкую тишину.
Мне не пришлось долго ждать, чтобы что-то привлекло мое внимание. Это было на четвертом канале – там в реальном времени давали последние новости, связанные с «Воинством Восемьдесят Восемь». Судя по тому, что там сообщали, можно было не сомневаться: люди Кайзера дают Броктон-Бею ответ на тот е-мейл.
[1] Отила (одал) – одна из рун древнегерманского и скандинавского рунических алфавитов. Эта руна (с вариациями) использовалась в нацистской символике гитлеровской Германии в качестве эмблемы некоторых воинских частей.