ЖУЖЖАНИЕ 7.1
Брайан был быстрее, чем можно ожидать от парня его роста. Он шагнул назад, уходя от моего джеба, потом развернулся всем телом, собираясь – это я уже выучила – ударить ногой. Проблема в том, что я не знала, куда этот удар придется, а Брайан с ними не сдерживался так, как с джебами. Зная это и придерживаясь его же указания быть непредсказуемой, я бросилась вперед и неуклюже схватилась за него.
Брайан ударил ногой, и его бедро пришлось мне в бок; было больно, но не настолько больно, как если бы удар получился. Тем не менее мне удалось опрокинуть его на пол. Ощущение победы, даже если бы и зародилось во мне, все равно долго бы не прожило, потому что я тоже упала, и он оказался готов к этому лучше меня. Мы оба приложились об пол, после чего он с помощью рук и все еще поднятого бедра скинул меня вправо. И, прежде чем я успела прийти в себя, он перекрутился в мою сторону и оседлал меня.
Я ударила его кулаком в бок, но он поймал мое запястье и стал выкручивать руку, пока мой локоть не уставился на мой же пупок. Свободной рукой я вцепилась ему в рубашку, надеясь (наивно) скинуть его с меня, – он перехватил и это запястье. Потом поправил захват выкрученной правой руки и прижал обе мои руки к полу, вытянутыми над головой.
– Неплохое начало, – улыбнулся он мне.
Когда до меня дошло, в какой мы с ним позе – его бедра давят на мои, часть его веса приходится на мой живот, – у меня в мозгу, похоже, какой-то синапс взорвался. Скорость мыслительных процессов упала до нуля. Не помогло и то, что первая мысль, которая во мне таки зашевелилась, – это что «начало» подразумевает, что эта поза приведет к чему-то другому.
– Если продолжим в том же духе, ты станешь той еще драчуньей, – пояснил он. – Когда мы упали на пол и я скинул тебя вбок, ты должна была перекатиться дальше. Разорвать дистанцию. Если бы сделала это достаточно быстро, то смогла бы даже подняться на ноги раньше, чем я, и у тебя была бы хорошая позиция для атаки.
– Ммм, – вот самый внятный ответ, который мне удалось из себя выжать.
– Ты собираешься помочь ей встать, или тебе там слишком нравится? – спросила Лиза со своего дивана. Она сидела, сложив руки на спинке и опершись подбородком о подушку. Ладони были сцеплены напротив рта, прикрывая, как я подозревала, веселую улыбку.
Брайан улыбнулся и встал.
– Извини, Тейлор. Лиз, может, тоже хочешь разок?
– Я неподходяще одета, на часах слишком рано, и не хочу лишать Тейлор удовольствия, – ответила она, не поднимая головы. Я кинула на нее раздраженный взгляд, она в ответ подмигнула.
Мы с Брайаном поднялись, повернулись лицом друг к другу и остановились в нерешительности; я была самую малость вне его досягаемости.
– Меня удивляет, что вы оба хотите этим заниматься, – прокомментировала Лиза. – У вас что, не болят ноги после вчерашних скачек? Особенно ты, Тейлор. Утром бегала, а теперь еще и спаррингуешь?
– Если б мои колени умели говорить, они бы сейчас вопили от боли, – ответила я. Потом подняла руку – Брайан пошел было в атаку, когда я была отвлечена, но, увидев руку, тут же отступил. – Просто упражнения помогают выкинуть из головы всякое разное.
– У тебя все в порядке? – спросил Брайан. Я пожала плечами и кинула взгляд на Лизу.
– Тейлор пошла домой, – стала объяснять Лиза, – поссорилась с отцом и вернулась сюда. Видимо, еще сколько-то тут поживет, да?
– Да, – повторила я за ней.
– Мне жаль, – посочувствовал Брайан.
– Мне и самой жаль, – сказала я. Подошла чуть ближе, чтобы спровоцировать его на какое-то действие, но он не купился. – Я люблю папу. У меня никогда не было этой стадии, как у других, когда они стесняются быть рядом с родителями, не понимают друг друга. Я думала, что мы ближе… до вчерашнего вечера.
– Но у вас все наладится?
– Не знаю, – ответила я. Потом, сменив тему, призналась: – Окей, я застряла. Я стою перед тобой и не знаю, что бы такого сделать, чтобы в итоге ты меня не стукнул или не уронил на пол. Я делаю шаг вперед, и ты можешь напинать мне задницу миллионом способов. Что бы ты сделал на моем месте?
– Честно? Хмм… – он чуть расслабился. – Хороший вопрос. Думаю, я схватился бы за первое попавшееся, что сошло бы за оружие.
– А кроме этого? Я сейчас ни за что не могу схватиться, что подошло бы для спарринга, но не нанесло бы тебе травму.
– Тогда, думаю, сделал бы то, что ты сейчас делаешь: ждал бы атаки противника.
– Окей. Тогда атакуй.
Что он и сделал. Подошел ближе, изобразил высокий удар ногой, но тут же резко присел и попытался срубить меня подсечкой. К этому я была готова – слегка подпрыгнула и пропустила его ногу под собой. Однако он был на шаг впереди: перенес точку опоры на выставленную ногу и врезался в меня плечом, так что я плюхнулась на пятую точку. Я, следуя его недавнему совету, откарабкалась назад, чтобы разорвать дистанцию, но у Брайана было преимущество: он твердо стоял на ногах. Развернувшись на пол-оборота, он рванулся за мной и выбросил колено вперед, остановив его в нескольких дюймах от моего лица.
– Ты учишься, – сказал он.
– Очень медленно.
– Ты учишься, – с нажимом повторил он. – Ты слушаешь, что я говорю, и держишь это в голове. Мне почти никогда не приходится напоминать тебе о чем-то дважды.
Он протянул мне руку, и, когда я протянула навстречу свою, ухватил меня выше локтя. Я схватилась за его руку, и он помог мне встать.
– Я принес кофе и завтрак, – известил всех Алек, – потому что некий командир слишком ленив, чтобы это сделать.
– Ой, иди на хер, Алек, – ответил Брайан без капли яда в голосе. Он выпустил мою руку и взял кофе. – Я девять дней из десяти вам что-нибудь прихватываю по пути сюда.
– Это твой налог за гемор, который ты нам доставляешь тем, что живешь не здесь, – сказал Алек и, подойдя к дивану, вручил нам с Лизой стаканчики с кофе. Лиза взяла бумажный пакет, выудила несколько маффинов и протянула мне один. Я села на диван рядом с ней.
– Значит, так, – обратился к нам всем Брайан, когда мы разбрелись по диванам. – Думаю, очень важно кое с чем разобраться, раз уж мы теперь знаем, кто нас нанял, зачем и какие варианты будущего у нас есть.
Сука села на другой диван и подтянула туда же ноги; ее псы вспрыгнули рядом. Это оставило Брайану только кусочек пространства между Алеком и мной. Я остро почувствовала, как его икра и рука касаются моей ноги и плеча. Я бегала, потом спарринговала, наверное, пропотела. Может, от меня несет? Может, ему это противно? Я просто не могла не застыдиться самой себя, но если я начну что-то предпринимать на этот счет, то лишь привлеку к себе больше внимания. Так что я попыталась сосредоточиться на обсуждении.
– Во-первых, я не думаю, что решение по поводу предложения Змея мы должны принимать большинством голосов. Насколько я понимаю ситуацию, это слишком серьезно, слишком все переворачивает, чтобы мы согласились на его план, если кто-то будет этим недоволен или несчастлив. Мы или приходим к консенсусу, или отказываемся.
Я была не единственной, кто кивнул в молчаливом согласии.
– Во-вторых, Алек, я хочу спросить о том, что сказал Змей. Прошлая личность, твой отец. Не может ли это всплыть в самый неподходящий момент и укусить нас за задницу?
Алек вздохнул и, закатив глаза, откинулся на поручень дивана.
– А просто выкинуть это из головы без шансов, да?
– Ты думаешь, можем?
– Папаша рулит своей собственной командой в Монреале. Я работал на него прежде, чем еще где-то чем-то занимался.
– Кто он? – нажал Брайан.
– Никос Василь. Сердцеед.
Мои брови поползли вверх.
Лиза присвистнула.
– После того как Змей обронил эту деталь, я мысленно составила список возможных кандидатов. Сузила всего до четырех. Сердцеед был одним из них, все сходилось, но было так трудно поверить.
– Это большой тип, – сказал Брайан.
– Нет, – покачал головой Алек. – Он страшный. Он лакомый кусок для журналистов. Но не более того.
Сердцеед – это то, что ты получаешь, когда у тебя есть человек со способностью вроде Галантовой – умением манипулировать эмоциями, – и без малейших комплексов по поводу ее применения в личных целях. В отличие от Галанта, Сердцееду, чтобы воздействовать на кого-то, не требовалось стрелять в него энергетическими зарядами. Достаточно было просто находиться рядом, и эффекты были долгоиграющими или постоянными.
Несмотря на все попытки Алека принизить личность своего отца и его делА, было трудно выбросить из головы то, что я выросла, слушая в вечерних новостях, что он творил, и то, что я натыкалась на это в онлайне с тех самых пор, когда, еще ребенком, стала лазить по сети в поисках инфы о Плащах. Сердцеед находил красивых женщин, заставлял их себя любить, по-настоящему любить, и в итоге сформировал нечто вроде культа: эти женщины служили ему душой и телом, совершали преступления ради него. Они боготворили его настолько, что готовы были умирать за него. И, вполне естественно, его методы привели к тому, что у него было много детей. Включая Алека.
– Блин, – прошептала я. Потом спросила Алека: – И ты вырос с этим типом?
Он пожал плечами.
– Для меня это было нормально.
– В смысле, на что это было похоже? Я даже представить себе не могу. Как с тобой обращались те женщины, они тебя любили? Что… как это вообще работало?
– Папашины жертвы думали только о нем, – ответил Алек. – Так что нет, они не любили ни меня, ни моих братьев и сестер.
– Подробности, – заявила Лиза. – Давай. Выкладывай.
– Я не особо разговорчив.
– Выкладывай, или я тебя поколочу, – пригрозила она.
– Присоединяюсь, – добавила я.
Он скорчил хмурую гримасу, потом закинул ногу за ногу на кофейном столике, поглубже втопившись в диван и поставив стаканчик с кофе на пряжку ремня.
– У нас было все, что мы просили, в плане денег и вещей. Работу по дому делали папашины жертвы, так что нам, детям, приходилось разве что за младенцами присматривать время от времени. Ходить в школу никто не заставлял, но некоторые из моих братьев и сестер ходили, чисто чтоб держаться подальше от папаши.
– Почему? – спросила я. – Или это дурацкий вопрос?
– Эмм… трудно объяснить. Он выращивал нас, размножался ради нас, а если кого-то из его «семьи» терял, то прикладывал чертову уймищу усилий, чтобы вернуть его назад. Целые, блин, крестовые походы устраивал, если нужно было. Но когда мы, дети, были рядом, он на нас почти не обращал внимания. А когда обращал-таки, то либо чтобы наказывать, либо чтобы испытывать нас. Наказание – это, как правило, доза парализующего ужаса за то, что мы его не слушались, или оскорбляли его, или – иногда – просто смотрели ему в глаза. Испытания он устраивал по дням рождения или просто когда был не в духе… пытался вызвать у нас триггер. Это не должно было быть очень уж сложно, мы ведь Плащи во втором поколении, но он начинал, когда нам было лет восемь.
– Сколько тебе было лет? Ну, когда твои способности проявились? – тихо спросила я, чувствуя жгучую жалость не только к жертвам Сердцееда, но и к его детям, угодившим в такое положение.
Что бы я там ни чувствовала, а Алеку удалось принять такой вид, будто тема ему смертельно скучна.
– Трудно сказать. В школу я не ходил, и никто особо записей не вел, так что по времени я не уверен. Может, десять или одиннадцать. Я был четвертым ребенком, у кого появились способности, а когда я ушел, нас всего было человек восемнадцать. Правда, большинство – совсем мелюзга.
Значит, именно он, а не Мрак, самый опытный среди нас.
Алек пожал плечами и продолжил:
– В общем, так. Я работал на него года три-четыре. Делали разные дела, я изучал семейный бизнес. Тогда я себя называл Угонщиком. Потом он начал ко мне прикапываться. Не знаю, может, ему стало труднее на меня воздействовать, чем было до того, как врубились мои способности, и чтобы это возместить, он стал на мне ездить.
Пытался нащупать, где мои пределы, заставлял делать разные опасные штуки и разные штуки, за которые мне было стыдно. Хотел, чтоб я сломался, умолял его прекратить – тогда он будет как бы надо мной, сможет заставлять меня делать то, что надо ему.
– И?
– И он приказал мне убить того пехотинца из группировки, которая пыталась выдавить нас со своей территории. А когда я закончил, он мне сказал, что я все сделал неправильно, что я должен повторить с другим нашим пленником. И я понял: что бы я ни сделал, он заставит меня повторять и повторять. Просто другой способ дожать меня до предела. Я убедил себя, что мне плевать на людей, которым я причинял вред, и на того парня, которого я только что убил. Может, мне и правда было плевать. Может, мне и теперь плевать. Не знаю. Но это было так бессмысленно, – он пожал плечами. – Я не видел серьезных причин оставаться. И я ушел. Сменил имя, достал свежие документы, злодейское имя тоже поменял.
Он убил кого-то по приказу отца – стало быть, он и есть второй убийца в группе. Оружейник, видимо, раскопал эту деталь и сделал правильные выводы, когда связал Алека с его предыдущим альтер эго.
– Когда это случилось – ну, убийство? – тихо спросила я. – Сколько тебе было лет, когда ты убил того человека?
– Хмм. Когда босс со мной связался, прошло уже два года с тех пор, как я ушел, а это было где-то год назад, значит, всего получается три года назад. Мне было где-то двенадцать или тринадцать.
Простительно ли это? Его заставили это сделать, он был в гнусных обстоятельствах и без какого-то морального компаса, он был еще ребенком. Но то, как он это описал, мне не очень-то понравилось. Хладнокровное убийство.
– Ты сказал, он идет за своими детьми, если они уходят, – произнес Брайан. – С тобой будет так же? Если он поймет, что ты один из его детей?
– Без понятия. Может быть. Скорей всего, прежде чем сделать что-то еще, он пошлет кого-нибудь из моих братьев или сестер поговорить со мной, попросить вернуться. Если так случится, думаю, я свалю, не буду дожидаться, пока он явится лично.
– Или мы тебя прикроем, – указал Брайан.
– Или так, – согласился Алек, явно не обратив внимания на проявление товарищеского духа. – Что-нибудь еще? Есть еще вопросы к вашему покорному?
– Тонна вопросов, – ответила я. – Но, по-моему, нам пора перейти к другой главной теме дня.
– Ага, – согласился Брайан. – Я не очень-то в восторге от того, что ты нам раньше не рассказал; меня беспокоит возможность, что такой тип явится по твою душу, по наши души, но пока что мы с этим ничего поделать не можем. Давайте сосредоточимся на более неотложных делах.
Лиза подтянула ноги на диван.
– Какие-нибудь мысли по сделке? Прежде чем мы будем голосовать?
– Мне кажется, есть смысл, – сказал Алек. – Думаю, я так и так в итоге стал бы этим заниматься – контролировал бы территорию, был бы местным боссом, без особого труда греб бы баксы.
– Труда может понадобиться уйма, – заметила я. – В зависимости от того, насколько ему удастся сохранить все в секрете и насколько ему вообще все удастся. Если все пойдет наперекосяк, то мы окажемся против всех Плащей, которых Протекторат решит на нас бросить. Если разойдутся слухи о том, чем мы занимаемся, разбираться с нами могут заявиться команды из Бостона и Нью-Йорка.
– Считай меня оптимистом, – ответил Алек. – Я не думаю, что все будет настолько паршиво.
– Тейлор напомнила мне о том, что я говорил насчет ограбления банка, и о том, что произошло, – включился Брайан. – Мы действовали успешно, потому что мы в большинстве случаев сами выбирали себе бои, нападали и застигали противников врасплох. В ситуациях, когда этого не происходило, и я сейчас говорю конкретно про бой с Бакудой, нам приходилось очень тяжело. Тогда мы были ближе всего к тому, чтобы нас просто перебили. Но если мы возьмем территорию и будем принимать всех, кто сюда является, это будет означать, что мы в обороне.
– С этим мы найдем, как справиться, – ответила Лиза. – Планирование, сбор информации, упреждающие атаки. У меня есть инсайдерская информация, а Тейлор ничто не мешает держать окрестности под наблюдением с помощью ее букашек. И потом, Змей ничего не говорил о том, что нам нельзя нанимать других паралюдей, он только говорил, что каждый, кто хочет работать в Броктон-Бее, должен ему присягнуть. Так что в теории, если нам понадобится, мы можем нанять других паралюдей, нарастить мускулы.
– По-моему, проблема в том, – произнесла я, стараясь аккуратно выбирать слова, – что все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что если у нас ничего не выйдет? Если мы сами не справимся, если он нас кинет, если он окажется не таким крутым, каким себя считает? Мы просто уйдем? А сможем ли?
– Я же ушел от папаши, – сказал Алек. – Что, будет так трудно уйти от Змея?
На это у меня достойного ответа не нашлось.
– Думаю, чтобы делать выводы, мы недостаточно знаем и о нем самом, и о том, какие ресурсы в его распоряжении.
– У меня есть свои опасения, – произнес Брайан. – Но у меня сложилось впечатление, что Змей пойдет осуществлять свой план независимо то того, будем мы в деле или нет. И я предпочитаю быть в деле, чем сидеть в сторонке и наблюдать, как все происходит.
– Да, – согласилась я. – Мне кажется, прямо сейчас, если мы скажем «да», то, если окажемся правы, приобретем намного больше, чем потеряем, если ошибемся.
– Ну так кто за сделку? – спросила Лиза.
Я подняла руку. Алек, Брайан и Лиза последовали моему примеру. Таким образом, остался один голос «нет», и принадлежал он той, кто до сих пор в обсуждении сделки со Змеем не участвовала вообще. Сука с видом полного безразличия гладила Брута по плечу.
– В чем дело? – спросил ее Брайан.
– Мне это не нравится. Я ему не доверяю, – ответила она, не поднимая глаз от Брута.
Я подалась вперед.
– Не хочу сказать, что в этом ты неправа, но почему?
Анжелика, одноглазый и одноухий терьер, ткнулась в Суку носом, и та почесала ее за ухом. Сука объяснила:
– Он слишком много говорит. Люди говорят так, как он, только если что-то скрывают.
– Я не думаю, что он что-то скрывает, – сказала Лиза. – Если бы скрывал, скорее всего, моя способность мне бы намекнула.
– Я доверяю своему чутью, а оно говорит нет. И потом, все и так идет хорошо.
– Но может идти лучше, – заметил Алек.
– Ты считаешь так, я по-другому. Мы закончили? Ты сказал, что сделки не будет, если она не устроит всех, а меня она не устраивает.
Брайан нахмурился.
– Подожди. Я исходил из того, что мы это обсудим, выслушаем друг друга.
– Нечего обсуждать, – Сука встала и дважды свистнула. Собаки спрыгнули с дивана и двинулись за ней. – Я иду на работу.
– Да ладно тебе, – сказал Брайан. – Не…
Лиза его остановила.
– Давайте подождем. Он сказал, что у нас неделя, мы можем себе позволить подождать день-другой. Сука, иди занимайся своими делами, чтобы они тебя не беспокоили. Но попробуй как-то потеплее относиться к переговорам и обсуждениям, когда они снова будут.
Сука свела брови и смотрела хмуро (ни на кого конкретного). Она принялась собирать нужные ей вещи: пластиковые мешки, несколько энергетических батончиков, поводки и рюкзак с ярко-синей пластиковой палкой, торчащей из недозастегнутой молнии.
– Эй, – заговорила я. – Можно мне пойти с тобой?
Я сказала себе, что хочу лучше контачить с этими ребятами, а этого не будет, если я стану просто сидеть и участвовать в чем-то, только когда меня пригласят. Я должна была вытащить себя из этого состояния. Я решила, что это мой долг перед самой собой, – с учетом того, что я отдала за то, чтобы оказаться здесь,
Однако Сука явно была не в восторге. От взгляда, которым она меня одарила, какой-нибудь маленький зверек пустился бы в бегство.
– Иди на хер, – выплюнула она.
– Э. Что? – обалдела я.
– Ты хочешь пойти, чтобы нудеть мне в уши, чтобы я передумала. Ну и иди на хер. Ты не пойдешь со мной, не полезешь в мои дела, чтобы заставить меня сделать или сказать то, чего я не хочу.
Я начала было поднимать руки в успокаивающем жесте, но остановилась. У Суки другие стандарты общения с людьми. Она не понимает интонации, подчеркивания, сарказм, и уже был прецедент, который заставил ее искать сарказм и агрессию в любом заявлении. И не только заявления: я подозревала, что жест поднятия рук может быть воспринят как агрессия или что-нибудь вроде того, что у животных, когда они пытаются казаться крупнее и опаснее.
Я должна общаться с ней так, чтобы свести к минимуму риск ошибочной интерпретации.
– Ты ведь собираешься ухаживать за спасенными собаками, верно? Ты ведь этим занимаешься, когда уходишь? Это и есть твоя «работа»?
– Не твое дело.
– Змей сказал, что ты перегружена. Я предлагаю лишнюю пару рук, и ты сможешь уделять собакам больше внимания, в котором они нуждаются.
– Херня.
– Достаточно, – заявил Брайан и начал вставать. – Тебе надо успокоиться и…
Я положила руку ему на плечо и нажала, так что он сел обратно.
– Ничего страшного. Рэйчел, я хочу предложить тебе сделку.
Она прищурилась.
– По-моему, моя предыдущая сделка была честной, так, может, выслушаешь?
– Ладно.
– Разреши мне пойти с тобой. Я помогу, чем и как смогу, может, мы поговорим, но мы не будем говорить о Змее, если только ты сама не начнешь. Взамен, если я подниму эту тему или если я попытаюсь как-то тобой манипулировать, у тебя есть один свободный подход.
– Свободный подход.
– Один удар, какой хочешь и куда хочешь. Я знаю, Брайан говорил, что тот день, когда мы познакомились, больше не повторится, никаких драк в группе, ничего такого, но это будет исключение. Я разрешаю, – я покосилась на Брайана, однако он лишь озабоченно посмотрел и легонько, но напряженно качнул головой.
– Неа, – ответила Сука. – Ты просто будешь меня донимать как-то еще.
Под влиянием импульса я заявила:
– А если так? Если мы закончим и вернемся сюда, и окажется, что я угробила твой день, ты получаешь этот свободный подход.
Где-то секунду она молча таращилась на меня.
– То есть мне достаточно потерпеть тебя несколько часов, и потом я смогу выбить тебе зубы?
– Нет, – повысил голос Брайан.
– Да, – сказала я Суке, выстрелив взглядом в Брайана. – Если я упомяну о встрече до тебя или если я тебя достану.
Она оглядела меня с ног до головы.
– Ладно. Если тебе так сильно хочется получить по морде, дело твое, – она сняла рюкзак и кинула мне. Я поймала его обеими руками. Оказался тяжелее, чем выглядел.
Когда я поспешила в сторону Суки, чтобы надеть кроссовки, Алек прошипел:
– Ты рехнулась.
Может быть. Вероятно. Но я не могла придумать, как еще достучаться до Суки.
Надеюсь, мне не придется об этом потом жалеть.