ЖУЖЖАНИЕ 7.2
Мы шли извилистым путем через Доки, Сука впереди. Собаки трусили рядом с ней – иногда останавливались, чтобы что-то обнюхать, но никогда не отбегали слишком сильно вперед и не застревали слишком сильно позади, чтобы натягивались поводки.
Искоса глядя на Суку, я замечала, что сейчас она была более расслаблена, чем раньше. Когда она шла со своими собаками, ее выражение лица было мягче, в теле меньше напряжения. Она была не так сильно отгорожена от всего.
Я как-то исходила из того, что, когда она была бездомной и сама о себе заботилась, ей было плохо. Что присоединение к нам стало для нее шагом вперед. Но сейчас, глядя, как она идет по улицам и переулкам в сопровождении собак, я начала задумываться, насколько это правда. Здесь ей не приходилось забивать себе голову общением с людьми и социальным маневрированием, которое она больше не могла освоить. Здесь она была в привычной среде.
Она кинула взгляд на меня, и на ее лице появилась тень раздражения.
Я вторглась на ее территорию, уже этим отравляя ей жизнь. Стоит мне проявить неосторожность и разозлить ее, и мне повезет, если она ограничится всего одним ударом.
Я поняла, что мы приближаемся к месту назначения, как только услышала лай. Анжелика залаяла в ответ и, перейдя в режим «возбужденного неистовства», рванулась вперед и натянула поводок. Сука остановила ее, движением пальца приказала лечь, и мы стали ждать. Когда Анжелика успокоилась и положила голову на землю, мы снова двинулись вперед.
Мы и трех шагов не успели сделать, когда Анжелика снова потянула за поводок, вызвав повторение приказов и новое минутное ожидание.
В третий раз, когда это случилось, Сука мрачно взглянула на меня. Как будто она считала, что все это моя вина, или (более вероятно) ожидала, что я начну проявлять нетерпение. Я же была не особо против. Каких-то еще дел у меня на сегодня не намечалось, зато было интересно посмотреть, как Сука работает.
– Сколько она уже у тебя?
– Пять месяцев.
– Это просто потрясающе, – признала я. – В смысле, до того, как она попала к тебе, с ней ведь плохо обращались, да? И даже несмотря на то, что ее пришлось от этого избавлять, она уже надрессирована лучше, чем любая другая собака, которую я видела, кроме твоих.
– Шагом, – приказала Сука Анжелике. Когда та не натянула поводок, Сука выдала собачьи вкусняшки сначала Бруту, потом Иуде и под конец Анжелике – все это, не замедляя шага. – Собаки учатся у своей стаи. Она понемногу учится, когда повторяет за Брутом и Иудой.
Я кивнула.
– И все равно большинство владельцев собак больные на всю голову.
– Верю.
Мы приблизились к зданию, откуда шел лай. Полупостроенный дом, наверху которого стоял ржавый скелет небольшого крана. Сука открыла дверь и подождала, пока я войду, после чего заперла ее на щеколду. Я услышала царапающие звуки за дверью первой же комнаты.
Когда эта дверь, ведущая вглубь здания, отворилась, нас едва не снесло лавиной собак. Я не могла их сосчитать, но их явно было от десяти до двадцати. Самых разных пород, размеров и форм.
Сука двинулась вперед, словно псов тут вовсе не было, а мне с трудом удавалось просто удерживаться на ногах. Я прислонилась к двери, чтобы не потерять равновесие, и все, о чем я могла думать, – это тот момент при нашей первой встрече с Сукой, когда она натравила на меня собак.
Я не могла позволить себе выглядеть слабой в глазах Суки, поэтому на помощь звать не стала.
Внутри помещение было почти наполовину выложено цементом в качестве то ли пола, то ли основы для него, но работа была остановлена на середине. В некоторых местах был насыпан щебень – туда впоследствии должны были залить цемент, но ветер с дождем давно уже забили этот щебень обычной грязью. Там, где пол не был забетонирован, виднелись пятачки проросшей травы и отдельные чахлые сорняки.
Три стены первого этажа уже были возведены, фанера и гипсокартонные панели закреплены на деревянных рамах, внешние стены в основном выложены цементными блоками. Перед зданием было оборудовано все, чтобы строители смогли приступить к возведению второго этажа, и они соорудили перекрытие, служащее сейчас для первого этажа навесом, – благодаря этому здесь было более-менее сухо. Вокруг был слишком большой бардак, чтобы я могла понять, что с задней внешней стеной – не достроена она или развалилась. Так или иначе, помещение там было открыто улице, и внутрь вливался пыльный свет.
Сука направилась к стоящему на площадке из кирпичей деревянному поддону, где лежала куча мешков с собачьим кормом. Она провела ножом по двум мешкам и выпустила их содержимое в корыто, установленное внизу. Я была рада, что большинство собак вокруг меня тут же понеслось за едой.
Передышка была недолгой. Несколько собак начали драться перед корытом. Черный лабрадор с каким-то гротескным выражением морды, рыча, погнал другую, меньшую собаку прямо на меня. Маленькая собака врезалась мне в ноги, лабрадор тут же ее нагнал, и она принялась отчаянно защищаться. Еще один пес, крупный и более долговязый, чем лабрадор, с очень короткой шерстью, подбежал с дальнего конца комнаты и присоединился к свалке, защищая мелкую собаку.
– Сука? – спросила я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие в голосе, пока собаки дрались у меня под ногами, время от времени врезаясь в них. Я попятилась, но они снова подобрались ко мне.
– Черного зовут Сириус. Он новенький, еще ни к чему не привык. Он станет вести себя лучше, когда другие собаки объяснят ему правила приличия, а я выделю время его подрессировать.
– Они, эмм, дерутся всерьез, – я дернулась и оторвала ногу от пола, чтобы она не оказалась у псов на пути.
– Скажи мне, если будет до крови.
Эта драка действовала мне на нервы, навевая чертовски отчетливые воспоминания о том, как Сукины псы атаковали меня. Почему меня это так пугает, в то время как рядом с ее псами в монструозном облике я почти не нервничаю?
Закрыв глаза, я потянулась к своей способности. Я не собиралась ничего делать с ее помощью – просто хотела не зацикливаться на своих мыслях, а открыть более широкую перспективу. Сосредоточившись на общей картине, увидев себя маленькой фигуркой на фоне всей окружающей местности, я смогла определить свое место в этой картине. Я смогла выкинуть из головы мысли о лохматом зверье, которое тыкалось мне в ноги, прыгало на меня и вокруг меня, прижималось холодными носами к моим рукам.
Сгусток букашек, находившийся совсем рядом, нырнул мне между ног. Я распахнула глаза, тут же увидела виновника, темношерстного лабрадора, и положила руки на его туловище. Это были не блохи, не клещи и не что-то еще в этом роде. Более плотный сгусток. Самая близкая параллель, которую я могла провести, – осиное гнездо. Или черви в мусорном ведре.
– Сука, – осторожно сказала я.
– Чего?
Ее голос прозвучал… «раздраженно» – неподходящее слово. Он прозвучал так, словно Сука готова была меня убить за то, что я мешала ей поить собак свежей водой.
– По-моему, один из них серьезно болен.
Ее голова тут же рывком повернулась ко мне.
– Покажи.
Как только Сука зашагала к нам, псы прекратили драться. Я воспользовалась этим, чтобы осторожно взять Сириуса за ошейник, а остальных Сука отогнала.
– Объясни, – потребовала она, сердито глядя на меня.
Мне было трудно привести мысли в порядок, даже без учета ее пристального взгляда.
– Черви. Но не такие, как, знаешь, глисты. Я… я не могу видеть их глазами или еще что-то. Эмм. Не знаю, что они такое, поэтому просто скажу то, что знаю. Там в основном молодь, всего несколько взрослых особей, эээ…
– Над сердцем, вот здесь? – она указала на область в нижней части груди Сириуса.
Я кивнула.
– А в артериях? В той, которая идет отсюда, – она показала на плечо лабрадора, – вот так? – она провела пальцем вдоль его хребта.
– Там их много, да. Но не только там. Они в нем повсюду.
– Сволочи. Вот сволочи, – прорычала она. – Я ведь их предупреждала.
Взяв лабрадора за ошейник, она приказала псу:
– За мной, Сириус.
Пес заартачился, но тут Брут пошел вперед – тогда и Сириус тоже пошел, хотя и по-прежнему упираясь и пытаясь выкрутиться из ошейника.
– Я не разбираюсь в собаках, – сказала я, идя следом за Сукой прямо в стаю псов внутри помещения. – У меня дома никого не было, так что я совершенно не в курсе, что здесь.
– Сердечный червь. От них собакам должны давать лекарство, причем каждый месяц.
– Значит, владельцы не давали?
– В приюте не давали. Ленивые, жадные угрёбища. Я уже второго пса беру оттуда, о котором не заботились. А люди, которые берут себе питомца, получат больную собаку? Сволочи, сволочи, сволочи.
– Что ты собираешься с ним делать? – поинтересовалась я, пытаясь не обращать внимания на болтающихся вокруг меня собак и просто продолжать идти за Сукой.
– Мы собираемся ему помочь.
Я покачала головой.
– Не думаю, что я смогу выгнать из него червей, так чтобы его не поранить. В смысле, они же у него в кровотоке, и самый короткий выход – через легкие, и я думаю, что от них будет слишком сильное кровотечение. Я даже не уверена, что смогу ими двигать.
– Возьми вон ту цепь, – она указала на другой край комнаты, не выпуская Сириуса.
Я увидела покрытую пятнами ржавчины массивную цепь, собранную в петли и висящую на стене над поддоном выветренного кирпича. Я поспешила туда и сняла ее. Она оказалась настолько тяжелой, что к Суке мне ее пришлось отволочь по траве.
– Рюкзак, – приказала Сука. Я сняла рюкзак и подала ей. Она открыла его передний отсек и подала мне карабин – металлическую петлю с защелкой. – Закрепи цепь на чем-нибудь прочном.
Я так и сделала: обмотала цепь вокруг подножия крана, закрепленного на бетонном основании, потом пропустила через карабин и вернулась к Суке.
Иуда, Брут и Анжелика были уже на полпути к своему полному размеру. Сука взяла конец цепи и принялась тянуть ее вокруг вырывающегося пса, попутно пропустив через несколько карабинов, так что цепь шла вокруг его шеи, груди и живота, а также между ногами.
– Что ты делаешь?
– Использую на нем свою способность. А он не дрессирован.
– Погоди-ка. Когда ты только заполучила свою способность, разве пес не убил кого-то?
– Угу.
Я ощутила, как мой пульс ускорился.
– Значит, это реально опасно.
– Угу, – и она потянула за цепь возле шеи лабрадора.
– Окей, – я медленно выдохнула. – Что мне делать?
– Пока просто не путайся под ногами.
Сириус начал расти. Мускулы заперекатывались под черной шерстью, и он взвизгнул, попятившись.
– Может, надо сперва дать ему снотворного? – спросила я, наблюдая, как лабрадор пытается вырваться, несмотря на цепь.
Сука удерживала конец цепи в руках, не давая псу сдвинуться с места.
– Нет. Моя способность сожжет любое лекарство.
– Ему это не нравится.
– К этому надо привыкнуть. Но это лучше, чем то, что с ним было бы, если бы за него взялся ветеринар. Безопаснее.
«Не для нас», – подумала я, когда Сириус подался назад. Сука притянула его к себе, перехватила руками, взявшись за цепь на его шее и груди, и протравила свободный конец, чтобы дать Сириусу место для роста. Его уши были прижаты к голове, на морде написан страх и ярость, зубы оскалены. Я на месте Суки была бы в ужасе, что он может на меня броситься, с учетом того, что он может одним укусом снести человеку пол-лица, однако Сука ни разу не дернулась и не нарушила зрительного контакта.
Что-то двинулось справа от меня – я увидела, что это Брут. Другие собаки, незнакомые мне, держались на почтительном расстоянии, и Брут их сторожил, не давая сунуться к нам.
Раздался лязг цепи – Сука снова ее поправила.
– Иуда, Анжелика! – выкрикнула она, отпустив Сириуса и попятившись. – Держать!
Сириус, зрачки которого сузились в точки, бросился на нее. Иуда встал между ними, а Анжелика врезалась в лабрадора сбоку и сбила его на пол. Миг – и оба пса были уже на нем: Иуда пастью удерживал Сириуса за горло, а Анжелика лежала на его задней части. Но даже под двумя полногабаритными псами Сириус дергался и пытался вырваться.
– Что черви? – спросила Сука, кинув взгляд на меня.
Я потянулась своей способностью. Что бы там ни происходило внутри Сириуса, черви крючились, распадались и растворялись.
– Их уже почти нет.
Она кивнула.
Потом вновь переключилась на Сириуса – тот лежал, и его грудь тяжело вздымалась.
– В сердечных червях живут бактерии. Когда черви погибают, бактерии высвобождаются и оказываются внутри собаки. Когда с этим разбирается ветеринар, это долгое дело, при этом собаке вводят мышьяк внутримышечно и уйму антибиотиков. А так его тело убивает не только червей, но и саму болезнь. Завтра он уже будет здоров.
Сириус издал протяжный, печальный звук, нечто среднее между скулежом и воем, причем настолько громкий, что мне пришлось отвернуться и зажать уши.
Убедившись, что повторять он не собирается, я опустила руки и спросила Суку:
– Ты это уже делала раньше?
Она покачала головой.
– Я применяла способность почти ко всем, но только по чуть-чуть, чтобы они оставались здоровыми. Сириус – первый, кого я так увеличила, после Анжелики, Брута, Иуды и Ролло.
Я едва не спросила, кто такой Ролло, но вовремя удержалась. Я обнаружила за собой привычку заводить разговоры с Сукой слишком далеко, давая ей повод злиться на меня. Можно бы и не ставить любопытство на первое место.
И потом – подумавши, я осознала, что Ролло, видимо, был самым первым псом, на котором она опробовала свою способность. Тем самым, с человеческими жертвами.
– Время? – спросила Сука.
Я нашла свой мобильник и, повозившись с ним, вывела на дисплей часы.
– Девять минут двенадцатого.
– Подождем пятнадцать минут, – она потянулась к цепи и взялась за нее. – Примерно столько нужно, чтобы все выветрилось.
– Окей.
– Ты мне тут не нужна. Если хочешь принести пользу, возле двери есть лопата. Можешь пойти пособирать говно вон там, в траве.
– Иди в жопу, – вырвалось у меня, прежде чем я успела отфильтровать свои слова. Я не была уверена, что хотела отфильтровать их, но меня озадачило то, что я их выпалила без раздумья.
– Чего? – зарычала она на меня.
– Иди в жопу, – повторила я. – Я пришла тебе помогать. И я подумала, что, может быть, уже помогла – тем, что указала, что не так с Сириусом. Это не означает, что я согласилась стать твоей рабыней или что ты теперь можешь давать мне самые хреновые поручения. Хочешь, чтобы я собирала помет? Отлично, но я этим займусь, когда ты тоже возьмешь лопату и будешь это делать рядом со мной.
– Ты сказала мне, что я могу тебе врезать на халяву, если ты будешь меня злить, – угрожающе произнесла она.
– Да, но если ты это сделаешь здесь и вот по этой причине, то получишь ответку, – я не отводила глаз от ее глаз, хотя каждый стеснительный уголок меня требовал отвести взгляд и уйти. Если Сука действительно интерпретирует социальные взаимодействия по-собачьи, то зрительный контакт очень важен. Я немного знала о животных, о собаках, но что я знала, так это то, что первой отводит взгляд подчиненная собака, младшая в стайной иерархии.
– У меня Брут, тебе в драке не победить, – предупредила она.
«Это уж почти наверняка», – подумала я. Но сдаться никак не могла. Подавив желание кинуть взгляд на Брута, я тихо сказала Суке:
– Хочешь попробовать? Ну, попробуй.
Она выставила челюсть и несколько очень долгих секунд сверлила меня взглядом. Потом Сириус издал звук – более тихую версию недавнего воескулежа, – и она повернула голову.
Я подождала с минуту, глядя на Сириуса, который нашел в себе силы снова задергаться и даже почти встать, прежде чем вес других двух собак снова прижал его к полу.
– Сука… Рэйчел. У меня такое ощущение, что ты собираешься здесь пробыть еще какое-то время – приглядывать за Сириусом, уделять ему внимание, когда он вернется в норму, чтобы он знал, что все в порядке, верно?
– А тебе-то что? – сердито спросила она, не глядя в мою сторону.
– Хочешь, я притащу что-нибудь пообедать, чтобы ты могла оставаться с ним?
– …Ладно.
– Ты знаешь эти места лучше меня. Где… – тут я остановилась. Мне нужно изобразить побольше уверенности в себе, чем просто спрашивая ее в поисках информации. Может, она даже увидит в этом упрашивание. В итоге я остановилась вот на чем: – Скажи, куда идти.
Я скрестила пальцы, чтобы она не восприняла это как приказ и не взбеленилась.
Она была слишком занята, наблюдая за Сириусом, чтобы спорить.
– Если пойдешь в сторону Бульвара, там будет лоток с греческой кухней. Ты его почуешь раньше, чем увидишь.
– Окей. Чего тебе взять?
– Что угодно, только с мясом.
– Я вернусь, – сказала я ей.
Она не ответила, предоставив мне прокладывать дорогу к входной двери сквозь стаю псов. Я сунула трясущиеся руки в карманы и направилась за нашим обедом, оставив Суку с монстром в цепях.