Глава 12. Магия – сила
По мере того как август подходил к концу, квадратик неухоженной травы посреди площади Гриммолд сох на солнце, пока трава не стала жесткой и коричневой. Обитатели дома двенадцать оставались невидимы для всех находившихся в соседних домах, да и сам дом двенадцать тоже. Мугли, обитающие рядом с площадью Гриммолд, давно уже привыкли к забавной ошибке при нумерации домов, из-за которой дом одиннадцать располагался рядом с домом тринадцать.
И в то же время площадь привлекала к себе небольшой, но постоянный поток посетителей, которые явно находили эту аномалию чрезвычайно интригующей. Ни дня не обходилось без того, чтобы на площади не появились один-два человека, единственная цель которых (по крайней мере, так казалось) заключалась в том, чтобы, прислонившись к металлическому ограждению напротив домов одиннадцать и тринадцать, наблюдать за местом стыка между ними. Наблюдатели никогда не были одними и теми же два дня подряд, хотя все они явно разделяли общую нелюбовь к нормальной одежде. Большинство лондонцев, проходящих мимо, привыкли к странно одетым людям и не обращали на них особого внимания, хотя время от времени оглядывались, недоумевая, почему кому-то нравится носить столь длинные плащи по такой жаре.
Наблюдатели, похоже, получали мало удовлетворения от своего бдения. Время от времени кто-либо из них в возбуждении дергался вперед, словно он наконец-то заметил что-то интересное, но лишь для того, чтобы с разочарованным видом откинуться обратно.
В первый день сентября на площади наблюдателей было больше, чем обычно. Полдюжины мужчин в длинных плащах молча стояли, как всегда, бдительно таращась на дома одиннадцать и тринадцать, но, судя по всему, предмет их ожиданий по-прежнему от них ускользал. Когда надвинулся вечер, принеся с собой первый за несколько недель короткий холодный ливень, произошел один из тех загадочных эпизодов, когда им показалось, что они видят что-то интересное. Человек с искривленным лицом показал рукой, и его спутник, бледный и полноватый, дернулся вперед, но мгновение спустя они вновь расслабились и с разочарованным видом вернулись к своему обычному неподвижному состоянию.
Как раз в этот самый момент внутри дома двенадцать Гарри вошел в прихожую. Он чуть не оступился, Аппарировав на верхнюю ступеньку рядом с входной дверью, и ему показалось, что Упивающиеся Смертью могли заметить его мелькнувший на мгновение локоть. Тщательно заперев дверь позади себя, он снял плащ-невидимку, перекинул его через руку и поспешил унылым коридором к двери, ведущей в полуподвал. В руке он сжимал номер «Дейли Профет», который ему удалось стащить.
В коридоре его поприветствовал традиционный тихий шепот «Северус Снейп?», обдул холодный поток воздуха, и на мгновение язык его свернулся в трубочку.
– Я не убивал тебя, – произнес он, как только язык развернулся обратно, и сдержал дыхание, когда взорвалась пылевая фигура, вызванная заклятьем. Уже на полпути к кухне, выйдя за пределы слышимости миссис Блэк и отойдя подальше от облака пыли, он крикнул: «У меня новости, и они вам не понравятся».
Кухня была практически неузнаваема. Каждая поверхность сияла: бронзовые горшки и сковороды были отполированы до зеркального состояния, деревянная столешница блестела, кубки и тарелки, уже расставленные для ужина, отражали блики весело пляшущего огня, на котором стоял кипящий котел. Больше, чем что бы то ни было в комнате, однако, изменился домовый эльф, торопливо идущий навстречу Гарри: он был облачен в снежно-белое полотенце, волосы в его ушах были чистые и пушистые, словно вата, на тощей груди подпрыгивал медальон Регулуса.
– Снимите туфли, если вас не затруднит, господин Гарри, и помойте руки перед ужином, – проскрипел Кричер, забирая плащ-невидимку, и, сутулясь, пошел вешать его на крюк на стене рядом с множеством свежевыглаженных старомодных мантий.
– Что случилось? – встревоженно спросил Рон. До прихода Гарри он вместе с Гермионой склонялся над ворохом записей и от руки нарисованных планов, заваливших край длинного кухонного стола, но сейчас они подняли глаза и смотрели, как он подошел к ним и бросил газету на разбросанные бумаги.
С газеты на них взирал знакомый крючконосый черноволосый человек. Заголовок над фотографией гласил: «СЕВЕРУС СНЕЙП НАЗНАЧЕН ДИРЕКТОРОМ ХОГВАРТСА».
– Нет! – одновременно вскрикнули Рон и Гермиона.
Гермиона оказалась быстрее всех: она схватила газету и начала вслух читать заметку под фотографией.
– «Северус Снейп, длительное время занимавший должность преподавателя Зелий в школе чародейства и волшебства Хогвартс, был сегодня назначен директором. Это наиболее значимое из нескольких изменений в штате старинной школы. После ухода в отставку предыдущего преподавателя Изучения Муглей эту должность заняла Алекто Кэрроу, в то время как ее брат Амикус занял вакансию преподавателя Защиты от Темных Искусств.
«Я благодарен за предоставленную возможность поддержать лучшие традиции и ценности волшебного мира…»» – такие, как убийства людей и отрезание ушей, я полагаю! Снейп – директор! Снейп в кабинете Дамблдора – мерлиновы штаны! – вскричала она, заставив и Гарри, и Рона подпрыгнуть. Она вскочила из-за стола и умчалась из комнаты, крикнув: – Я на минуту!
– «Мерлиновы штаны»? – ухмыльнувшись, повторил Рон. – Она, похоже, действительно расстроилась. – Он подтянул к себе газету и перечел статью про Снейпа.
– Другие преподаватели этого не допустят. МакГонагалл, и Флитвик, и Спраут – они все знают правду, они знают, как погиб Дамблдор. Они не признают Снейпа директором. А кто эти Кэрроу?
– Упивающиеся Смертью, – ответил Гарри. – Там внутри их фотографии тоже есть. Они были на вершине башни, когда Снейп убил Дамблдора, так что это сборище старых друзей. И кроме того, – горько произнес он, придвигая к себе стул, – я не думаю, что у других учителей есть какие-то варианты, кроме как остаться. Если за Снейпом стоят Министерство и Волдеморт, их выбор только между преподаванием и несколькими милыми годами в Азкабане – и то если им повезет. Я думаю, они останутся и будут пытаться защищать учеников.
Кричер поспешно притопал к столу с большой супницей в руках и начал, насвистывая, разливать суп по девственно чистым чашам.
– Спасибо, Кричер, – поблагодарил Гарри, переворачивая «Профет», чтобы не видеть лица Снейпа. – Что ж, по крайней мере, теперь мы точно знаем, где сейчас Снейп.
Он принялся черпать ложкой суп. С того дня, когда Кричер получил медальон, качество его готовки улучшилось невообразимо: французский луковый суп сегодня был хорош как никогда.
– За домом по-прежнему наблюдает куча Упивающихся Смертью, – сообщил он Рону, пока ел, – даже больше, чем обычно. Такое впечатление, что они надеются, что мы выйдем стройными рядами с нашими школьными сундуками и направимся на Хогвартс-экспресс.
Рон глянул на свои часы.
– Я об этом весь день думал. Он где-то часов шесть назад ушел. Странно, что мы сейчас не там, правда?
Гарри вспомнил алый паровоз, и как они с Роном как-то догоняли его по воздуху – извивающуюся алую гусеницу, сверкающую между полями и холмами. Он не сомневался, что Джинни, Луна и Невилл сидят сейчас вместе и, возможно, обсуждают, где бы сейчас могли быть Рон, Гермиона и он сам, или как лучше втыкать палки в колеса новому режиму Снейпа.
– Они только что чуть не увидели, как я входил, – произнес Гарри. – Я плохо приземлился на верхнюю ступеньку, и плащ почти свалился.
– У меня всякий раз так получается. О, вот и она, – добавил Рон, разворачиваясь на своем стуле, чтобы взглянуть на Гермиону, вновь появившуюся в кухне. – И в чем, во имя грязнейших Мерлиновых кальсон, дело?
– Я вот про что вспомнила, – пропыхтела Гермиона.
В руках у нее была большая картина в раме, и она положила ее на пол, прежде чем взять свою маленькую бисерную сумочку с кухонного стола. Открыв сумочку, Гермиона стала запихивать картину внутрь, и хотя даже слепому было ясно, что она слишком велика, чтобы уместиться в столь крошечную емкость, но прошло несколько секунд, и картина полностью исчезла, как и многое другое ранее, в ненасытной сумочкиной пасти.
– Файнис Найджелус, – пояснила Гермиона, кинув сумочку на кухонный стол, где она издала свой обычный звонкий лязг.
– Чего? – переспросил Рон, но Гарри уже понял. Нарисованный образ Файниса Найджелуса Блэка был способен перемещаться между своими портретами на площади Гриммолд и в хогвартском кабинете директора – круглой комнате на вершине башни, где, вне всякого сомнения, прямо сейчас сидел Снейп, наслаждаясь обладанием Дамблдоровой коллекцией тонких серебряных магических инструментов, каменным Думшлагом[1], Сортировочной шляпой и, если только его не перенесли куда-либо еще, мечом Гриффиндора.
– Снейп мог послать Файниса Найджелуса пошпионить для него в этом доме, – объяснила Гермиона Рону, возвращаясь на свое место. – Но пусть-ка теперь он это попробует, все, что Файнис Найджелус сможет увидеть, – это внутренности моей сумочки.
– Отлично придумано! – воскликнул Рон, явно впечатленный.
– Спасибо, – улыбнулась Гермиона, придвигая к себе тарелку с супом. – Да, Гарри, что еще сегодня произошло?
– Ничего, – ответил Гарри. – Семь часов следил за входом в Министерство. Ее – никаких следов. Зато видел твоего папу, Рон. Он выглядит нормально.
Рон благодарно кивнул. Они пришли к решению, что пытаться связаться с мистером Уизли, пока он входит и выходит из Министерства, слишком опасно, поскольку он всегда находился в обществе других служащих Министерства. И тем не менее, когда они мельком видели его, это действовало на них успокаивающе и ободряюще, даже если он выглядел крайне напряженным и озабоченным.
– Папа всегда говорил, что большинство тех, кто работает в Министерстве, добираются на работу через сеть Летучего Пороха, – сказал Рон. – Поэтому-то мы и не видим Амбридж, она никогда не стала бы ходить пешком, она думает, что она слишком важная.
– А что насчет той забавной старухи и маленького волшебника в темно-синей мантии? – поинтересовалась Гермиона.
– Ага, да, того типа из Магической технички, – сказал Рон.
– Откуда ты знаешь, что он работает в службе Магического техобслуживания? – спросила Гермиона, задержав ложку с супом на полпути ко рту.
– Папа говорил – все, кто работает в Магическом техобслуживании, носят темно-синие мантии.
– Ты нам этого раньше не говорил!
Гермиона уронила ложку и притянула к себе кипу записей и планов, которые она и Рон изучали, когда Гарри вошел в кухню.
– Здесь ничего нет про темно-синие мантии, ничего! – проговорила она, лихорадочно листая страницы.
– Ну и ладно, это что, имеет какое-то значение?
– Рон, это все имеет значение! Если мы собираемся пролезть в Министерство и не выдать себя, когда они наверняка опасаются незаконного проникновения, значение имеет любая деталь, даже самая маленькая! Мы об этом все время говорим, я имею в виду, в чем смысл всех этих наблюдательных экскурсий, если ты даже не удосуживаешься сообщить нам…
– Черт, Гермиона, я забыл всего одну маленькую вещь…
– Ты осознаешь, я надеюсь, что для нас сейчас во всем мире, вероятно, нет более опасного места, чем Министерство Ма-…
– Я думаю, мы пойдем завтра, – произнес Гарри.
Гермиона прервалась на полуслове, уронив челюсть; Рон начал глотать воздух.
– Завтра? – повторила Гермиона. – Ты это не серьезно, Гарри?
– Совершенно серьезно. Не думаю, что мы подготовимся намного лучше, чем сейчас, даже если мы еще месяц будем болтаться у входа в Министерство. Чем больше мы это откладываем, тем дальше от нас может оказаться медальон. Уже есть достаточно большой шанс, что Амбридж от него избавилась – он же не открывается.
– Если только, – произнес Рон, – она не нашла способа его открыть, и тогда ей сейчас обладает Волдеморт.
– Для нее это никакой разницы, она и сама по себе настоящее зло, – пожал плечами Гарри.
Гермиона покусывала губу, погрузившись в раздумья.
– Нам известно все, что действительно важно, – продолжил Гарри, обращаясь к Гермионе. – Мы знаем, что они заблокировали Аппарирование в Министерство и из него. Мы знаем, что сейчас только старшим работникам Министерства позволено подсоединить свои дома к сети Летучего Пороха, потому что Рон подслушал, как двое Неговоримых[2] жаловались на это при разговоре. И мы примерно знаем, где кабинет Амбридж, благодаря тому, что ты слышала, как тот бородатый тип говорил своему приятелю…
– «Я поднимусь на первый уровень, Долорес хочет меня видеть», – немедленно процитировала Гермиона.
– Точно, – кивнул Гарри. – И мы знаем, что для прохода внутрь сейчас используются эти странные монеты, или жетоны, или что там они такое, потому что я видел, как какая-то ведьма одолжила один у подруги…
– Но у нас их нет ни одного!
– Если план сработает – будут, – спокойным тоном продолжил Гарри.
– Я не знаю, Гарри, я не знаю… Просто невероятно много вещей есть, которые могут пойти не так, мы настолько полагаемся на случай…
– Это так и останется, даже если мы еще три месяца потратим на подготовку, – сказал Гарри. – Пора действовать.
По лицам Рона и Гермионы был видно, что они напуганы; он и сам был не очень-то уверен в себе, но все же не сомневался, что пришла пора претворить их план в жизнь.
Минувшие четыре недели Гарри, Рон и Гермиона провели, по очереди надевая плащ-невидимку и наблюдая за главным входом в Министерство, который Рон благодаря мистеру Уизли отлично знал с детства. Они следовали за сотрудниками Министерства по пути на работу, подслушивали их разговоры и, наблюдая, пытались выяснить, кто из них каждый день появляется в одном и том же месте и при этом в одиночестве. Время от времени им представлялся шанс стащить из чьего-нибудь портфеля номер «Дейли Профет». Постепенно они набросали грубые планы Министерства и многочисленные заметки, которые и лежали сейчас стопкой перед Гермионой.
– Ну хорошо, – медленно произнес Рон, – допустим, мы пойдем завтра… Я думаю, это должны быть только я и Гарри.
– Ох, только не начинай опять, – вздохнула Гермиона. – Я думала, мы это уже решили.
– Ошиваться вокруг входа под плащом – это ладно, но тут будет совсем другое, Гермиона, – Рон ткнул пальцем в номер «Дейли Профет» десятидневной давности. – Ты в списке муглерожденных, не явившихся для допроса!
– А ты предположительно помираешь от брызгнойки у себя в Берлоге! Если уж кому-то и не следует идти, то это Гарри, за его голову назначены десять тысяч галлеонов награды…
– Отлично, я остаюсь, – сказал Гарри. – Если вы по пути завалите Волдеморта, дайте знать, идет?
В тот момент, когда Рон и Гермиона рассмеялись, боль рванула шрам у Гарри на лбу. Его рука дернулась вверх; он заметил, как сузились глаза Гермионы, и попытался замаскировать движение, откинув назад волосы, падавшие на глаза.
– Ну тогда, если мы все трое пойдем, нам придется Дезаппарировать по одному, – тем временем рассуждал Рон. – Мы все под плащом больше не умещаемся.
Боль в шраме становилась все сильнее и сильнее. Гарри встал. Тотчас к нему поспешил Кричер.
– Господин не доел суп, не желает ли господин тушеное мясо со специями, или, может быть, пирог с патокой, который господину так нравится?
– Спасибо, Кричер, но я отойду на минуту… э… в туалет.
Осознавая, что Гермиона продолжает смотреть на него подозрительным взглядом, Гарри поспешил вверх по лестнице в прихожую и затем на второй этаж, где он прошмыгнул в ванную и вновь защелкнул за собой дверь. Рыча от боли, он согнулся над черной раковиной с кранами в форме разинувших пасть змей и закрыл глаза…
Он скользил вдоль сумрачной улицы. Бревенчатые дома по обе стороны от него имели высокие двускатные крыши; они походили на пряничные домики.
Он подошел к одному из таких домиков, затем увидел свою собственную белую руку с длинными пальцами на фоне двери. Постучал. Он ощутил, как в нем начинает разгораться возбуждение…
Дверь открылась, на пороге стояла смеющаяся женщина. Ее лицо осунулось, едва она взглянула в лицо Гарри, веселье пропало, сменившись ужасом…
– Грегорович? – произнес высокий холодный голос.
Она покачала головой, пытаясь закрыть дверь. Белая рука держала дверь твердо, не давая ей выпихнуть его вон…
– Мне нужен Грегорович.
– Er wohnt hier nicht mehr![3] – прокричала она, мотая головой. – Он здесь нет! Он здесь нет! Я его не знать!
Отказавшись от попыток закрыть дверь, она стала пятиться назад, в темную прихожую, и Гарри последовал вслед за ней; его длиннопалая рука извлекла волшебную палочку.
– Где он?
– Das weiβ ich nicht![4] Он уйти! Я не знать, я не знать!
Он поднял волшебную палочку. Она закричала. В прихожую выбежали двое детей. Она попыталась закрыть их руками. Затем вспышка зеленого света…
– Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза; оказалось, он свалился на пол. Гермиона вновь замолотила в дверь.
– Гарри, открой!
Он кричал, он это знал. Он встал и отпер дверь; Гермиона, потеряв равновесие, влетела внутрь, но тотчас затормозила и стала подозрительно оглядываться. Рон стоял сразу за ее спиной, с обеспокоенным видом тыкая палочкой в углы холодной ванной комнаты.
– Что ты здесь делал? – строго спросила Гермиона.
– Ну а что, ты думаешь, я здесь делал? – слабо попытался бравировать Гарри.
– Ты орал во все горло! – сказал Рон.
– Ах да… я, наверно, задремал и…
– Гарри, пожалуйста, не делай из нас идиотов, – глубоко дыша, заявила Гермиона. – Мы знаем, что там внизу у тебя заболел шрам, и ты белый как бумага.
Гарри сел на край ванны.
– Отлично. Я только что увидел, как Волдеморт убил женщину. Сейчас он уже, наверно, перебил всю ее семью. Хотя ему это было совсем не нужно. Это опять было, как с Седриком, они там просто оказались…
– Гарри, ты не должен позволять этому происходить! – плачущий голос Гермионы гулко разносился по комнате. – Дамблдор хотел, чтобы ты применял Окклуменцию! Он думал, что эта связь опасна, – Волдеморт может использовать ее, Гарри! Что хорошего видеть, как он убивает и мучает людей, как это может нам помочь?
– Это означает, что я знаю, что он делает, – ответил Гарри.
– Так значит, ты не хочешь даже попытаться выкинуть его у себя из головы?
– Гермиона, я не могу. Ты же знаешь, что я безнадежен в Окклуменции, я никогда не мог ухватить ее сути.
– Ты просто никогда по-настоящему не пробовал! – горячо произнесла она. – Я этого не понимаю, Гарри – тебе что, нравится иметь эту особенную связь или родство или что там…
Она замолчала под Гарриным взглядом, когда он поднялся на ноги.
– Нравится? – тихо повторил он. – А тебе бы понравилось?
– Я – нет – прости, Гарри, я не хотела…
– Я это ненавижу, я ненавижу сам факт, что он может пролезть мне в голову, что я вынужден смотреть на него, когда он наиболее зол. Но я собираюсь использовать это.
– Дамблдор…
– Забудь про Дамблдора. Это мой выбор, ничей больше. Я хочу знать, зачем ему нужен Грегорович.
– Кто?
– Иностранный изготовитель палочек, – пояснил Гарри. – Он сделал палочку Крама, и Крам считает, что он очень хорош.
– Но ты же сам говорил, – заметил Рон, – что у Волдеморта есть Олливандер, которого он где-то держит взаперти. Если у него уже есть изготовитель волшебных палочек, зачем ему нужен еще один?
– Может, он согласен с Крамом, возможно, он думает, что Грегорович лучше… А может, он думает, что Грегорович сможет объяснить, что сделала моя палочка, когда он за мной гнался, потому что Олливандер этого не знает.
Гарри глянул в грязное треснутое зеркало и увидел, как Рон и Гермиона за его спиной обменялись скептическими взглядами.
– Гарри, ты все время говоришь о том, что сделала твоя волшебная палочка, – сказала Гермиона, – но это ты заставил ее это сделать! Почему ты так упорно не хочешь признавать свою собственную силу?
– Потому что я знаю, что это был не я! И Волдеморт это знает, Гермиона! Мы оба знаем, что на самом деле произошло!
Они смотрели друг на друга; Гарри знал, что он не убедил Гермиону и что она готовит контраргументы, как против его теории насчет его волшебной палочки, так и против того, что он позволяет себе заглядывать в разум Волдеморта. К его облегчению, вмешался Рон.
– Оставь, – посоветовал он ей. – Это его дело. И если мы собираемся завтра идти в Министерство, ты не думаешь, что нам пора снова хорошенько продумать план?
Хоть и с явной неохотой (явной и для Гарри, и для Рона), но все же Гермиона отложила вопрос. Правда, Гарри не сомневался, что она снова набросится на него при первой возможности. А пока они вернулись в кухню, где Кричер подал им мясо и пирог с патокой.
В этот вечер они не ложились допоздна – многие часы проговаривали план вновь и вновь, пока не смогли процитировать его друг другу слово в слово. Гарри, который спал теперь в комнате Сириуса, лег в постель, освещая волшебной палочкой старую фотографию своего отца, Сириуса, Люпина и Петтигрю, и еще десять минут бормотал план себе под нос. Гася свет палочки, однако, он думал не о Многосущном зелье, Рвотных Пастилках или темно-синих мантиях отдела Магического техобслуживания; он думал о создателе волшебных палочек по фамилии Грегорович и о том, как долго он сможет еще скрываться, когда Волдеморт ищет его так настойчиво.
Рассвет пришел, казалось, через мгновение после полуночи.
– Ну и видок у тебя, – поприветствовал его Рон, зашедший к Гарри в комнату, чтобы его разбудить.
– Это ненадолго, – зевнув, ответил Гарри.
Гермиону они нашли уже в кухне; Кричер как раз подавал ей кофе и горячие булочки. Ее лихорадочное выражение лица живо напомнило Гарри о периодах подготовки к экзаменам.
– Мантии, – пробормотала она себе под нос, нервным кивком дав понять Гарри и Рону, что заметила их появление, и продолжая рыться в своей бисерной сумочке, – Многосущное зелье… плащ-невидимка… Подрывные Приманки[5]… вам надо каждому по паре штук взять, на всякий случай… Рвотные Пастилки, Носокровная Нуга[6], Растяжные Уши[7]…
Все трое быстро проглотили завтрак и двинулись наверх, провожаемые Кричером, раскланивающимся и обещающим приготовить к их возвращению пирог с мясом и почками.
– Чтоб он был здоров, – гордо сказал Рон. – А я-то раньше мечтал отрезать ему голову и прибить на стенку.
На верхнюю ступень у входной двери они выбрались с чрезвычайной осторожностью: они уже разглядели пару сонных Упивающихся Смертью, наблюдающих за домом с противоположной стороны площади. Гермиона Дезаппарировала вместе с Роном, затем вернулась за Гарри.
После обычного краткого периода темноты и удушья Гарри очутился в крохотном закоулке, где должна была осуществиться первая часть их плана. До этого момента закоулок был совершенно пуст, если не считать пары мусорных баков; первые служащие Министерства обычно не появлялись здесь как минимум до восьми утра.
– Значит, так, – сказала Гермиона, глянув на часы. – Она должна появиться примерно через пять минут. Когда я ее оглушу…
– Гермиона, мы знаем, – твердо ответил Рон. – И мне казалось, что мы должны открыть дверь, прежде чем она появится?
Гермиона вскрикнула.
– Я чуть не забыла! Отойдите-ка…
Она указала волшебной палочкой на запертую на висячий замок щедро разрисованную железную дверь у них за спиной, и та с треском распахнулась. Темный коридор за этой дверью вел, как они знали из своих разведывательных вылазок, в пустой театр. Гермиона потянула дверь обратно к себе, чтобы та казалась по-прежнему закрытой.
– А теперь, – заявила она, снова поворачиваясь лицом к стоящим в закоулке Гарри и Рону, – мы снова надеваем плащ…
– …и ждем, – закончил Рон, воздевая очи горе и набрасывая плащ на голову Гермионы жестом фокусника, накрывающего платком птичку.
Прошло чуть больше минуты, и с негромким хлопком в считанных футах от них Аппарировала маленькая министерская ведьма с развевающимися седыми волосами. В этот самый момент солнце выглянуло из-за облаков, и из-за неожиданно яркого света ведьма моргнула. Насладиться неожиданным теплом, впрочем, ей было не суждено, ибо беззвучно произведенное оглушающее заклятье Гермионы попало ей в грудь, и она опрокинулась наземь.
– Отлично сработала, Гермиона, – произнес Рон, появившись из-за мусорного контейнера, стоящего около театральной двери; одновременно Гарри снял плащ-невидимку. Все вместе они отволокли маленькую ведьму в ведущий за кулисы темный коридор. Гермиона выдрала из ведьминой головы несколько волосков и добавила их во фляжку с грязеподобным Многосущным зельем, которую она только что извлекла из своей бисерной сумочки. Рон в это время рылся в несессере ведьмы.
– Это Мафальда Хопкирк, – прочел он по ее карточке; если верить этой карточке, их жертва была помощником в Отделе неправомочного применения магии. – Ты это лучше возьми, Гермиона… А вот и жетоны.
Он протянул ей несколько маленьких золотых монеток с буквами М.М., только что извлеченных из сумочки ведьмы.
Гермиона выпила Многосущное зелье, ставшее к тому моменту цвета крови, и через несколько секунд стояла перед ними уже точной копией Мафальды Хопкирк. Когда она забрала и надела на себя Мафальдины очки, Гарри сверился с часами.
– Мы опаздываем, мистер Магическая Техничка будет здесь в любую минуту.
Они поспешно закрыли дверь за настоящей Мафальдой; Гарри и Рон накинули на себя плащ-невидимку, а Гермиона осталась ждать не скрываясь. Секундами позже раздался второй хлопок, и перед ними объявился маленький напоминающий хорька волшебник.
– О, привет, Мафальда.
– Привет! – дрожащим голосом проговорила Гермиона. – Как дела сегодня?
– Вообще-то не очень, – ответил волшебник; действительно, вид у него был весьма унылый.
Гермиона и волшебник направились к главной дороге, Гарри и Рон крались позади них.
– Жалко, что тебе сейчас неважно, – твердо сказала Гермиона, перебив маленького волшебника, попытавшегося было загрузить ее рассказом о своих проблемах; было совершенно необходимо не дать ему добраться до улицы. – Вот, возьми конфетку.
– А? О нет, спасибо…
– Я настаиваю! – агрессивно воскликнула Гермиона, тыкая ему в лицо пакетиком пастилок. Он взял одну, встревоженно глядя на нее.
Результат последовал незамедлительно. В тот момент, когда пастилка коснулась языка маленького волшебника, его одолел приступ рвоты, и такой сильный, что он даже не заметил, как Гермиона выдернула здоровенный пук волос у него из макушки.
– О боже! – воскликнула она, в то время как он поливал закоулок содержимым своего желудка, – Я думаю, тебе лучше взять на сегодня отгул!
– Нет… нет! – он давился и тужился, но все же старался продолжить свой путь, хоть и не в состоянии был двигаться прямо. – Я должен… сегодня… должен быть…
– Но это просто глупо! – встревоженно заявила Гермиона. – Ты не можешь идти на работу в таком состоянии – думаю, тебе надо срочно в больницу св. Мунго, чтобы там тебя поправили!
Волшебник свалился на четвереньки; его по-прежнему рвало, но он все еще пытался ползти в сторону главной улицы.
– Ты просто не можешь идти на работу в таком виде! – воскликнула Гермиона.
Наконец-то он, похоже, смирился с истинностью ее слов. С помощью старательно старающейся не запачкаться об него Гермионы он сумел подняться на ноги, после чего повернулся на месте и исчез, оставив позади себя лишь сумку, в последний момент выхваченную Роном из его руки, и несколько капель рвотной массы в воздухе.
– Бее, – произнесла Гермиона, поднимая полы своей мантии, чтобы не искупать их в лужицах рвотной массы. – Если б мы и его просто оглушили, грязи было бы намного меньше.
– Ага, – кивнул Рон, появляясь из-под плаща с трофейной сумкой в руке, – но мне по-прежнему кажется, что здоровенная куча бессознательных тел привлекла бы больше внимания. Однако он любит свою работу, а? Ну ладно, тащи сюда его волосы и зелье.
Две минуты спустя Рон стоял перед ними, такой же маленький и хорькоподобный, как больной волшебник, в темно-синей мантии, которая лежала в сумке.
– Странно, что на нем не было этой мантии сегодня, с учетом того, как он рвался на работу, а? Ну в любом случае я теперь Редж Каттермоул, если верить нашивке на спине.
– Теперь ты подожди тут, – обратилась Гермиона к Гарри, все еще находившемуся под плащом-невидимкой, – а мы добудем тебе каких-нибудь волос.
Гарри пришлось ждать минут десять, но ему это время казалось вечностью, проведенной в одиночестве в загаженном закоулке, перед дверью, скрывающей оглушенную Мафальду. Наконец, Рон и Гермиона вернулись.
– Мы не знаем, кто это, – сказала Гермиона, протягивая Гарри несколько кудрявых черных волос, – но он уже ушел домой с кошмарным кровотечением из носа! Так, он довольно высокий, тебе понадобится бόльшая мантия…
Она извлекла старую мантию, которую Кричер выстирал для них, и Гарри удалился в укрытие, чтобы принять зелье и переодеться.
Когда болезненная трансформация была завершена, он стал довольно высокорослым (более шести футов) и, судя по его мускулистым рукам, крепко сложенным. Кроме того, у него была бородка. Запрятав плащ-невидимку и очки внутрь своей новой мантии, он присоединился к своим спутникам.
– Черт, ну ты и страшненький, – произнес Рон, глядя снизу вверх на Гарри, возвышающегося над ним подобно башне.
– Возьми один из жетонов Мафальды, – сказала Гермиона Гарри, – и пошли, уже почти девять.
Из переулка они вышли все вместе. Пятьдесят ярдов забитого людьми тротуара – и перед ними возникли черные перила с заостренными шишечками, ограждающие две лестницы. Над одной лестницей они увидели надпись «Джентльмены», над другой «Леди».
– Ну, скоро встретимся, – нервно сообщила Гермиона и засеменила вниз по ступеням к женскому входу. Гарри и Рон присоединились к толпе странно одетых мужчин, спускающихся к, на первый взгляд, обычному подземному общественному туалету, выложенному мрачно-черным и белым кафелем.
– Доброе утро, Редж! – крикнул им другой волшебник в темно-синей мантии, вставляя золотой жетон в щель в двери кабинки (дверь открылась). – Похоже, у них там шило в заднице, э? Заставлять нас всех таким способом на работу идти! Кто, они думают, к ним пролезет, Гарри Поттер?
Волшебник расхохотался собственной шутке. Рон ответил вымученным смешком.
– Ага, – кивнул он, – идиотизм, да?
После чего они с Гарри вошли в соседние кабинки.
Слева и справа от Гарри доносились звуки спускаемой воды. Он нагнулся и глянул в щель в нижней части кабинки, как раз вовремя, чтобы увидеть, как две ноги в ботинках по соседству с ним забираются прямо в унитаз. Он повернулся влево и увидел хлопающего глазами Рона.
– Мы должны спустить самих себя? – прошептал Рон.
– Похоже, – прошептал Гарри в ответ; его голос был глубоким и грубым.
Они оба встали. Чувствуя себя совершенно по-дурацки, Гарри забрался с ногами в унитаз.
Он мгновенно понял, что сделал все правильно; хотя он стоял, казалось, в воде, но его туфли, ноги и мантия оставались совершенно сухими. Он потянулся вверх, дернул за цепочку – и в следующее мгновение соскользнул по короткому крутому пандусу и вывалился из камина в Министерстве Магии.
Он неуклюже поднялся на ноги; его тела было слишком много, куда больше, чем он привык. Огромный Атриум казался более мрачным, чем Гарри его помнил. В прошлый раз центр зала занимал золотой фонтан, отбрасывая солнечных зайчиков на отполированные деревянные двери и стены. Теперь надо всем возвышалась огромная статуя из черного камня. Что-то пугающее было в этой колоссальной скульптуре ведьмы и волшебника, сидящих на вычурных резных тронах и смотрящих сверху вниз на служащих Министерства, вываливающихся из каминов у них под ногами. У основания статуи буквами в фут высотой были выгравированы слова: МАГИЯ – СИЛА.
Гарри получил сильный удар сзади по ногам: за его спиной из камина вылетел еще один волшебник.
– С дороги, ты что, не… ох, простите, Ранкорн!
Явно напуганный, лысоватый волшебник поспешил прочь. Очевидно, человек, которым притворялся Гарри, этот Ранкорн, был довольно устрашающей фигурой.
– Псс! – послышался голос. Он оглянулся вокруг и увидел маленькую худощавую ведьму и похожего на хорька волшебника из Магического техобслуживания, стоящих рядом со статуей и машущих ему рукой. Гарри поспешно присоединился к ним.
– Ты как, нормально прошел? – прошептала Гермиона.
– Не, он все еще не выбрался из сортира, – съехидничал Рон.
– О, очень смешно… Это ужасно, правда? – сказала она Гарри, по-прежнему смотрящему на статую. – Ты заметил, на чем они сидят?
Гарри присмотрелся получше и понял, что то, что он принял за искусно сделанные резные троны, было на самом деле горами вырезанных из камня людей: сотни и сотни обнаженных тел, мужчин, женщин, детей, все с глупыми, уродливыми лицами, скрученные и стиснутые вместе, чтобы поддерживать одетых в красивые мантии волшебников.
– Мугли, – прошептала Гермиона. – На своем законном месте. Ладно, пора идти.
Они влились в общий поток ведьм и волшебников, текущий к золотым воротам в конце зала, озираясь по сторонам как можно незаметнее, но никаких признаков легкоузнаваемой фигуры Амбридж видно не было. Они прошли сквозь ворота в меньший по размеру зал, где уже выстроились очереди к двадцати золотым дверям, за которыми располагались лифты. Едва они присоединились к ближайшей очереди, как раздался голос: «Каттермоул!»
Они оглянулись; желудок Гарри, казалось, перевернулся. К ним стремительными шагами шел один из Упивающихся Смертью, видевших смерть Дамблдора. Служащие Министерства, стоящие рядом с ними, внезапно затихли, опустив глаза вниз; Гарри чувствовал, как страх растекается вокруг него волнами. Сердитое, жестокое лицо этого человека совершенно не вязалось с его роскошной длинной мантией, обильно расшитой золотыми нитями. Кто-то из толпы подобострастно крикнул: «Доброе утро, Йексли!», что Йексли полностью проигнорировал.
– Я затребовал кого-нибудь из Магического техобслуживания для ремонта в моем кабинете, Каттермоул. Там все еще идет дождь.
Рон оглянулся, словно надеясь на чье-то вмешательство, но все вокруг молчали.
– Дождь… в вашем кабинете? Это… это плохо, верно?
Рон нервно хихикнул. Глаза Йексли расширились.
– Ты считаешь, что это смешно, Каттермоул, вот как?
Пара ведьм выскочила из очереди, ведущей к лифту, и поспешила прочь.
– Нет, – ответил Рон, – нет, разумеется…
– Ты осознаешь, что я направляюсь вниз, чтобы допросить твою жену, Каттермоул? На самом деле, я удивлен, что ты сейчас не там, внизу, держишь ей ручку, пока она ждет. Уже распрощался с ней как с неудачной парой, да? Возможно, это мудро. В следующий раз женись уж на чистокровной.
Гермиона не сдержалась и испуганно пискнула. Йексли перевел взгляд на нее. Она слабо кашлянула и отвернулась.
– Я… я… – бормотал Рон.
– Но если бы мою жену обвинили в том, что она Грязнокровка, – продолжил Йексли, – хотя ни одну женщину, на которой я бы женился, невозможно было бы спутать с такой швалью – и если бы глава Департамента по поддержанию магического правопорядка потребовал от меня какой-либо работы, я бы изо всех сил постарался эту работу выполнить, Каттермоул. Ты меня понял?
– Да, – просипел Рон.
– Тогда займись этим, Каттермоул, и если через час мой кабинет не будет абсолютно сух, Статус Крови твоей жены станет еще более сомнительным, чем он есть сейчас.
Золотые двери перед ними открылись. Кивнув и неприятно улыбнувшись Гарри, от которого явно ожидалось одобрение по поводу такого обращения с Каттермоулом, Йексли умчался к другому лифту. Гарри, Рон и Гермиона вошли в свой лифт, но никто более за ними не последовал, словно они были прокаженными. Двери с клацаньем захлопнулись, и лифт поехал вверх.
– Что мне теперь делать? – тут же обратился Рон к Гарри и Гермионе; вид у него был совершенно ошарашенный. – Если я не справлюсь, мою жену – в смысле, жену Каттермоула…
– Мы пойдем с тобой, нам надо держаться вместе… – начал было Гарри, но Рон лихорадочно замотал головой.
– Это идиотизм, у нас мало времени. Вы двое найдите Амбридж, я пойду разбираться с кабинетом Йексли – но как я остановлю этот дождь?
– Попробуй Finite Incantatem, – немедленно посоветовала Гермиона, – это остановит дождь, если только он вызван сглазом или проклятием; если не поможет, значит, что-то не в порядке с Атмосферными Чарами, и тогда это наладить будет труднее, поэтому в качестве промежуточной меры попробуй Impervius, чтобы защитить вещи…
– Повтори все это еще раз, помедленнее, – попросил Рон, лихорадочно роясь в карманах в поисках пера, и в этот момент лифт, дернувшись, остановился. Бестелесный женский голос произнес: «Уровень четыре, Департамент по регулированию и контролю над магическими созданиями, включая Отделения зверей, существ и духов, Отдел взаимодействия с гоблинами и Бюро прогнозов угрозы вредителей», – и двери вновь открылись, впуская пару волшебников и несколько бледно-лиловых бумажных самолетиков, которые начали порхать вокруг лампы, встроенной в потолок лифта.
– Доброе утро, Альберт, – улыбнулся в сторону Гарри человек с большими усами. Он глянул на Рона с Гермионой, в то время как лифт снова дернулся вверх; Гермиона с безумной скоростью шептала Рону какие-то инструкции. Волшебник, ухмыляясь, придвинулся поближе к Гарри и прошептал:
– Дирк Кресуэлл, э? Из Взаимоотношений с гоблинами? Отличная работа, Альберт. Я чертовски уверен, что теперь это место мое!
Он подмигнул. Гарри улыбнулся в ответ, надеясь, что этого окажется достаточно. Лифт остановился, двери в очередной раз открылись.
«Уровень два, Департамент поддержания магического правопорядка, включая Отдел неправомочного применения магии, Штаб-квартиру Авроров и службы Администрации Визенгамота», – произнес бестелесный женский голос.
Гарри заметил, как Гермиона слегка подтолкнула Рона, и он поспешно выбрался из лифта вместе с другими волшебниками. Гарри и Гермиона остались одни. В тот момент, когда золотые двери закрылись, Гермиона протараторила:
– На самом деле, Гарри, я думаю, мне лучше пойти за ним, я сомневаюсь, что он знает, что ему надо делать, а если его поймают, все…
«Уровень один, Министр Магии и обслуживающий персонал».
Золотые дверь снова распахнулись, и Гермиона ахнула. Перед ними стояли четыре человека, двое из которых были поглощены беседой: длинноволосый волшебник в великолепной черно-золотой мантии и квадратная, жабоподобная ведьма с шелковым бантом в коротких волосах, прижимающая к груди блокнот.
[1] Pensieve. Слово включает в себя два корня: pensive (задумчивый) и sieve (сито, решето). Соответственно «Думшлаг» – почти дословный перевод.
[2] Unspeakable, дословный перевод
[3] Он здесь больше не живет (нем.)
[4] Я этого не знаю (нем.)
[5] Decoy Detonators. Decoy – приманка.
[6] Nosebleed Nougat, дословный перевод.
[7] Extendable Ears, дословный перевод.