РАССВЕТ 1.1
Человечество как целое получило второй шанс – и запороло его с самого начала, выкрасив город в золотой цвет, не в какой-нибудь другой.
Линию горизонта испещряли вперемешку небоскребы и строящиеся здания. Последние представляли из себя высотные скелеты в процессе заполнения плотью и сборки этой плоти воедино; знаки опасности, брезентовые тенты, материалы, из которых собирались бесчисленные краны, и буквы, нанесенные краской на металлические решетки, – все это было ярко-желтым. Завершенные небоскребы щеголяли панелями из зеркального стекла того же оттенка. В результате всего этого свет, отражающийся от города вверх, красил кромки облаков в золото, не в серебро.
Какая, блин, досада, что так вышло, будь то намеренно или нет.
Мой телефон зажужжал, сообщая об смсках. Я извлекла его из кармана юбки и стала читать на ходу.
Родитель 1:
Вечером барбекю со всеми
У меня дома
Сможешь прийти?
Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что ни в кого не воткнусь, и шагнула с тротуара, заняв место между двумя наклоненными наружу витринами. Передо мной шли самые разные пешеходы. Люди в деловых костюмах шагали бодро, пожилые – неспешно. Стайка детей торопилась в школу.
Я набрала ответ.
Я:
Это очень внезапно
Родитель 1:
Майкл забежит
Были же разговоры о том чтобы собрать всех вместе
Выглядело что стоит попробовать
Если ты не сможешь прийти, ок я понимаю
Я:
Если я не приду, это будет из-за работы. Новый семестр, уйма дел.
Возможно, приду оч поздно
Родитель 1:
Идея родившаяся внезапно почти на пороге реализации
Не хватает только тебя
Не пытаюсь разжечь чувство вины ха ха
«Ха ха». Ей никогда не нравилось использовать сокращения вроде «лол».
Нет. Никакого чувства вины, мама.
Родитель 1:
Приходи если сможешь
На всякий случай приберегу тебе десерт
Я начала печатать ответ, но меня прервал грохот. Он прервал и шаг всех до единого людей на тротуаре передо мной и с другой стороны улицы. Все остановились, повернули головы.
Я убрала телефон, не дописав сообщения. Столкновение произошло на ближайшем перекрестке, где через деловой район шла улица поменьше этой. Мне пришлось протолкаться сквозь толпу зевак, чтобы добраться до места происшествия, и еще на полпути я услышала горестные крики жертвы.
Автоавария. Травм не было, крови я тоже не видела. Ничто не предполагало, что кто-то погиб. Хотя по звукам, которые издавал мужчина, так и не скажешь.
Девушка-подросток стояла возле своей машины, у которой был разбит правый передний угол и пассажирское зеркало. Она врезалась в одну из колонн, стоящих вдоль дороги.
Пожилой мужчина стоял на коленях, но он был по другую сторону колонны – не там, где мог бы получить удар. Волосы уже тронула седина, но и родной цвет еще оставался. К нему уже подошли двое и поддерживали его, так что он лишь слегка покачивался на месте. Звук, который он издавал, – мучительный, напряженный стон, какие люди издают, когда не в силах сделать полный вдох.
Дерьмовое, очень дерьмовое невезение, что он оказался здесь именно тогда, когда произошла авария.
«Колонна» – неподходящее слово, но подходящее казалось неуместным. «Памятник» подразумевает что-то громадное, а этот был лишь чуть выше меня, фута три толщиной у основания, а к вершине сужался до двух. В три из четырех граней были вделаны мемориальные таблички, а четвертая отвалилась и упала при столкновении. На каждой табличке было высечено лицо, имя, дата рождения, дата смерти и послание.
Я кинула взгляд вдоль дороги. Колонн было не меньше, чем деревьев, а деревьев было много, так что свет пробивался сквозь них неровными пятнами. Эта колонна – одна из тысячи с лишним, установленных по всему городу, испещряющих колоритные улицы и прилегающие парки. Приятные места, словом.
Это было частью инициативы одного независимого Плаща, героя, ставшего ренегатом, но помогающего людям.
До конца года этих колонн, возможно, станет еще на тысячу больше, и это будет повторяться каждый следующий год, и если эта работа продолжится еще пятьдесят или сто лет, то колонн не хватит даже на один процент людей, которых мы потеряли. Даже если «мы» будет относиться только к бывшим жителям северо-востока США.
Девушка, которая вела автомобиль, смотрела на маленькую толпу явно в прострации. Выглядела она так, будто только что сбила настоящего человека и постепенно осознавала эту реальность.
Стон прекратился. Люди утешали старика, некоторые кидали злые взгляды на девушку, похоже, не полностью улавливающую происходящее.
– Эй! – окликнула я ее.
Она, похоже, не поняла, что я обращаюсь к ней, – так и смотрела на нижнюю часть колонны, смятую, с отколовшимися кусками камня, с паутиной трещин по поверхности.
– Вы в порядке? – спросила я.
Она кивнула и произнесла:
– Мне так жаль.
Старик поднял на нее глаза.
Люди в толпе сверлили ее взглядами, явно злясь на нее за старика. Один невезучий подросток и три – четыре десятка очень раздраженных людей.
– Послушайте, – сказала я девушке. – Оставайтесь на месте, окей? Я уверена, кто-то здесь уже вызывает помощь…
Один человек из толпы поднял руку, привлекая мое внимание. Другая рука прижимала к уху телефон.
– …Уже вызывает помощь. Скоро сюда приедут. Никуда не уходите, вы сможете объяснить, что произошло, да?
Это, похоже, до нее добралось. Она снова кивнула и направилась к своей машине, чтобы, видимо, сесть на водительское место. Хорошо. С этим разобрались.
Так я думала, пока девушка, остановившись у дверцы машины, не обернулась и не обратилась к толпе и старику:
– Мне правда чертовски жаль, что я сломала вашу штуковину.
Горюющий мужчина поднялся на ноги и тем же движением шагнул вперед. С исказившимся лицом вырвался из рук поддерживавших его людей.
Я встала перед ним, преградив ему путь рукой. Он попытался продавить, и я поймала его в одноручное полуобъятие, остановив его. Он вытянул руку, чтобы оттолкнуть меня, и я схватила ее.
Он был мужчиной, но пожилым. Состязания не получилось. Как только он встретился с сопротивлением, сразу обмяк. Я постаралась не дать ему рухнуть на месте, и он медленно осел на колени, громко всхлипывая.
Я воспользовалась этой возможностью и чуть повернула его, чтобы он не смотрел на девушку и на колонну.
Девушка на заднем плане, похоже, была в полной растерянности, беспомощная, не понимающая, что делать, как реагировать на этот взрыв горя. Она посмотрела на меня, но я не хотела ничего говорить, чтобы нечаянно не разволновать мужчину. Девушка перевела взгляд на толпу, но увидела лишь злые ответные взгляды.
Я не знала, что именно она увидела – шевеление с чьей-то стороны, особенную эмоцию на каком-то лице, – но она нашла повод снова прийти в движение. Она забралась в машину и захлопнула за собой дверь. Мужчина, которого я удерживала, дернулся при этом звуке.
Он вовсе перестал сопротивляться. Его поведение изменилось так быстро, что я поневоле задумалась, что бы он сделал, если бы я не вмешалась. Заорал бы ей в лицо? Вцепился бы в нее? Может, он бы взорвался и ударил девушку? Если бы он дошел-таки до применения насилия, он бы делал это безостановочно, пока его бы не оттащили, или прекратил бы, как только его бы прервали?
Я постепенно ослабила свой захват.
Толпа тоже, видимо, поняла, что обстановка в основном успокоилась. Девушка сидела в машине, мужчина не представлял явной угрозы для себя или для других, пока я рядом. Этого было достаточно, чтобы группка начала распадаться.
Я отступила на шаг, приподняв руки на тот случай, если мужчина снова двинется вперед, и чтобы я могла действовать, если он начнет падать. Я не могла просто сказать, что колонну починят или что все будет окей. Старик лил слезы не по колонне.
Не хотела я и говорить «мне жаль», повторяя за сидящим в машине ребенком.
Я чуть было не спросила: может быть, я могу кому-то позвонить? Остановилась, осознав, что возможен ответ «нет».
– Может, нам удалиться отсюда? – предложила я, стараясь, чтобы голос звучал мягко. – Можем прихватить по кофе или по чаю и поговорить.
Мужчина посмотрел на меня так, словно только что осознал, что рядом с ним есть еще один человек.
– Мы должны быть выше насилия, – добавила я.
– Я не… я не сторонник насилия, – ответил о очень тихо.
Головы толпы стали поворачиваться, реагируя на что-то, чего я не видела, и старик тоже обернулся.
За моей спиной, похоже. Человек в костюме. Хороший костюм, больше в смысле потраченных долларов, чем в смысле стиля, но это мое личное мнение. Части металлических дисков словно пересекали тело, создавая образ, напоминающий блендер, пойманный при вращении; лезвия топоров и металлические кольца торчали из нагрудника, наручей, поножей и даже из лица – лезвия шли вдоль брови и скулы, обрамляя один глаз.
На руках и ногах были более тяжелые клинки, настолько тяжелые, что, казалось, ему должно быть трудно ходить и даже стоять. Сейчас хвост его топора покоился на земле, длинное топорище гнулось под весом устроившегося на нем Плаща, который, вытянув руку, придерживал лезвие. Рукоять располагалась наискосок, а он сидел на ней, и все это выглядело так, будто стоит хвосту потерять сцепление с дорожным полотном, как седок свалится.
Черт побери. Не то, что нам нужно прямо сейчас.
Старик начал вставать. Я помогла ему.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросил Плащ.
– Не думаю, – ответила я. – Мелкое происшествие, мы просто ждем, когда прибудут копы, оценят ситуацию, возьмут номера.
Едва я закончила свою фразу, как кто-то в толпе заявил:
– Вы нам не нужны.
Я увидела, как Плащ окинул взглядом маленькую толпу, высматривая, кто это произнес. Продолжая высматривать, он сказал нам:
– Полиция уже в пути. Из-за многочисленных строек и низкого приоритета они застряли в трафике, сейчас пробираются.
– Хорошо, что вы предупредили, – ответила я. – Спасибо.
Он кивнул. Похоже, та услышанная им фраза его сильно задела. Я мельком увидела эмблему у него на рукаве. Бейдж – не личный символ или иконка, а знак команды, к которой он принадлежал. «Авангард». У этой команды была четкая программа. Прежнему миру пришел конец, и они старались ради иного, лучшего завтра.
Мне это внушало уважение.
Заодно мне внушало неловкость то, что этот наш супергерой косвенно демонстрировал идеологию «двигаться вперед» – вероятно, последнее, что нужно было сейчас старику с его свежеоткрывшейся душевной раной. Время и место. К сожалению, у этого Плаща командная эмблема была прямо на груди – стилизованная фигурка, держащая щит в форме знака «>», – и потому он представлял эту идеологию всегда и везде.
Он подошел к машине, все еще глядя на толпу, и обменялся несколькими словами с девушкой на водительском месте. Хотя бы этому я была рада. Сама я была занята стариком, и никто не собирался мне с этим помочь.
Плащ отошел от машины и глянул на нас со стариком.
– Он в порядке?
– Колонна. Она посвящена его… – начала я, смотря на табличку в поисках подсказки.
– Сыну. Моему сыну, – пояснил старик.
– Мои соболезнования, – произнес герой.
Старик напрягся. Каким-то образом слова героя сделали только хуже, а не лучше.
– Уходите, – сказал кто-то из толпы. Не тот, кто в прошлый раз. – Мы обойдемся без вас.
Люди, до того начавшие было расходиться, теперь оставались на месте. Я видела враждебность. Летняя жара держалась и в начале сентября, доставляя чуточку больше неудобства и чуточку повышая общую раздражительность.
– Да, – произнес герой, больше обращаясь к самому себе.
Мне это напомнило сцену из середины 80-х, знакомую по историческим книгам и по зернистым видеозаписям с места событий. В те годы, когда супергероев можно было сосчитать по пальцам обеих рук, на одном из спортивных матчей произошла вспышка насилия. Гнев и хаос перевесили уважение буйной толпы к вмешавшемуся герою. Кто-то ударил тупым предметом и попал в героя. Тот умер еще до того, как его довезли до больницы. Мы звали его вторым Плащом после Сайона, но он вполне мог быть и первым.
Думала ли я, что так может случиться и здесь? Нет. Слишком маленькая толпа, другие эмоции, не очень хаотично.
Тем не менее общая расстановка фигур налицо. Еле сдерживаемые эмоции. Недостаток доброжелательности. Несвоевременное вмешательство человека в костюме. Особенно ярко проявлялось неуважение. В случае Викария это было из-за того, что очень многие не верили всерьез, что способности настоящие, а он, видимо, сдерживался, чтобы не пугать людей.
В случае этого Плаща из «Авангарда» все прямо наоборот. Он старался вовсю, мы старались вовсю. И все равно Плащи не смогли предотвратить конец света.
Мы вернулись к началу в очень многих отношениях.
– Да, – повторил герой. Похоже, он мучился с выбором следующих слов, прежде чем наконец решил: – Я ухожу.
Я хотела, чтобы кто-нибудь в толпе что-нибудь ответил. Я хотела, чтобы были какие-то другие чувства, помимо враждебности и отторжения. И ради этого типа, и ради всех нас. Хочет ли хоть кто-то сказать хоть что-то позитивное?
Никого. Или кто-то был, но боялся высказываться против стада. Я не хотела оставлять это так.
– Хорошее время отклика, – произнесла я.
Он обернулся ко мне и приподнял бровь.
– Вы быстро появились. Впечатляет.
Он кивнул, продолжая разглядывать меня, словно пытаясь понять, где подвох.
– Это моя работа.
Я хотела сказать еще что-нибудь, но не решилась и дальше испытывать удачу. Неплохо бы ему быть не таким пренебрежительным, когда я бросаю ему кость.
– Берегите себя, – сказал он. – Полиция в пути. Я извещу их о том, что произошло.
– Спасибо, – ответила я. – Вы тоже берегите себя.
Он опустил ноги на землю и встал со своего топорища. Мостовая пошла рябью, как будто он ступил в лужу. Еще больше ряби и кольцевых волн, когда он обвел топором вокруг себя.
Он шагнул и двинулся с места – быстрее, чем я могла уследить глазом. Я видела лишь оставшийся после него всплеск, гребень волны, которая быстро опала, оставила после себя лишь слабый витой узор на дороге, а потом рассеялся и он.
Я только что выступила против стаи. Сейчас я старалась не уделять им слишком много внимания и не давать повода насесть на меня. Я вновь переключилась на старика.
– Предлагаю выпить чаю или кофе, я угощаю. Можем поговорить о том, что произошло, или о чем-нибудь абсолютно другом, – предложила я. – Как только полиция уйдет.
Его поза и выражение лица говорили о том, что он все еще не оправился от свежей раны. Переведя взгляд на мемориальную колонну в честь своего сына, он слегка вздрогнул. Кинул жесткий взгляд на девушку в машине, а потом обмяк, словно выпустив из себя весь гнев.
Девушка сидела на водительском сиденье, положив руки на руль и туда же упершись лбом.
– Нет, – ответил он мне. – Вы ведь куда-то направлялись. Я не должен задерживать вас больше, чем уже задержал. Я буду в порядке.
– На работу, – пояснила я. – Они меня не уволят, особенно если я все расскажу. Возможно, будут неприятности, но я не сильно буду волноваться. Работа… ну, на семь из десяти.
– Семьдесят процентов – это намного лучше, чем у некоторых, – сказал мужчина. –Держитесь за эту работу. Я теперь справлюсь.
Я покосилась на девушку в машине. Она почти не сдвинулась с места.
– Вы оставите ее в покое? – спросила я.
Старик тяжко вздохнул.
– Она ребенок, который сделал дурацкую ошибку, – произнесла я на тот случай, если он сейчас пытался прийти к какому-то решению. – Вы не обязаны ее прощать, но нельзя пойти и побить ее или еще что-нибудь.
– Я бы не… – начал он, но не закончил. Или потому, что он бы «да», или потому что сам не знал, что именно он бы «не».
– Да, – кивнула я. – Это хорошо.
– Идите. Работайте. Не стану вас задерживать, – сказал он. – С полицией я буду откровенен.
– Я все-таки дождусь полицию, а потом уберусь отсюда.
Полицейские машины уже появились на углу квартала, но из-за пробки на узкой дороге, где движение затормозилось из-за машины девушки, они там и встали. Машины проехать не могли, но полицейские из них выбирались.
Один из них направился беседовать с девушкой, другой со стариком. Я подождала с минуту, потом дала свои показания и контакты.
Как в большинстве случаев, касающихся закона или бюрократии, сравнительно простая процедура заняла больше времени, чем должна была. Как только со мной закончили, я поспешила к старшей школе – и прилично опоздала.
Старшая школа.
Мы все еще были не на том уровне, чтобы заводить красивые газоны и дворики. Этот школьный двор не был исключением. Трава и площадки у нас имелись, да, но трава была неухоженной, а почва под ней – неокультуренной. Просторный участок с нетронутыми большими деревьями по углам; сетка-рабица отделяла его от дорог с двух сторон; с третьей стороны, западной, границу создавала начальная школа, а с северной стороны – здание старшей школы. Земля была неровная, ближе к холмистой, чем к плоской, и из нее то тут, то там торчали большие камни, а еще – очень неуместная на вид игровая конструкция для младшеклассников.
Странно это выглядело. Очень часто природу внедряют в город, и она новая и неаутентичная, искусственно опрятная. Деревья, газоны, клумбы. Здесь же природа была грубая и неотполированная, а сам город – новый и немного искусственный в своей чрезмерной опрятности, нетронутости временем и стихиями.
Спортивная площадка в середине отделяла зону младшеклассников от театра. Это было сооружение в древнеримском стиле – каменные плиты, уложенные на землю как ступени, спускающиеся к сцене-платформе.
Сотни учеников собрались на каменных ступенях, и еще сколько-то стояло вокруг верхнего края театра, наблюдая и слушая. Это были наши выжившие, наше следующее поколение. Они не так уж отличались от толпы, которой мне пришлось противостоять недавно. Треть из них все еще была в простых одеждах, выданных вместе с припасами в палаточных городах. Некоторые даже стратегично порвали и украсили эту одежду. Я их не винила. Было жарко.
Динамик доносил голос до тех, кто стояли в задних рядах.
Школьные учителя стояли на сцене, но говорили не они, а несколько общественных лидеров и волонтеров.
– …И я вам гарантирую, – сообщал мужчина в оранжевом жилете. – Если вы возьмете с собой эти бумаги, хорошую обувь и рабочую одежду и если не будете ловить ворон, то сможете зайти на любую стройплощадку и получить работу в течение часа, и вам заплатят в конце дня. Хорошо заплатят. После уроков вы вольны делать что хотите, но у вас всегда есть этот запасной вариант, всегда есть уверенность, что вы сможете прийти на стройплощадку, и там вас будет ждать работа. Нам всегда нужны рабочие руки.
В школе не хватало мест. Старшая школа была (и, вероятно, останется) полудневкой. Люди на сцене рассказывали детям, какие у них варианты на другую половину дня.
Я нашла на сцене Гилпатрика. На нем была черная футболка, серые штаны и ботинки, и на летней жаре он здорово потел. Волос на голове у него не было, но была «вечерняя» щетина задолго до вечера, густые брови и мощный волосяной покров на мощных предплечьях. Все остальные выглядели так, будто хотят исполнить свою лучшую подачу, – красиво одевались и медово улыбались. Гилпатрик выглядел так, будто пытался отпугнуть потенциальных кандидатов.
Некоторые из некандидатов стояли вокруг верхнего края, глядя сверху вниз на новых учеников и на сцену. В основном это были старшеклассники, которые еще в прошлом году определились, на что тратить свободные полдня, и теперь ждали своей очереди направить новеньких. Кто-то из новеньких были их младшими братьями-сестрами, кто-то друзьями. Другие как я – разновсяческие работники для разновсяческих нужд.
Я к ним присоединилась.
– Мы уж думали, ты решила прогулять, – сказал Джаспер. Это был типичный подросток – с акне, редкой порослью на подбородке и черными волосами, смазанными каким-то средством, но слипшимися от жары.
– Задержалась из-за ДТП.
– У всех все нормально? – спросил он.
– Угу, – и мысленно добавила: «Насколько сейчас вообще у людей все нормально». – Гил уже сделал свое «пять фунтов пистолета»? Я вроде как хотела посмотреть, это так заезженно.
– Думаю, он это приберегает на потом, для более детального объяснения. В основном он говорил, что его целью будет заставить людей уходить, что он не собирается никому платить, что перспективы отстой, что он заставит всех маршировать по жаре и по холоду на кучу миль и тащить при этом бессмысленный груз. Спич про «пять фунтов» вовсе не плох, знаешь ли. Хорошо доходит до детишек, – сказал Джаспер. Вроде как он защищал речь Гилпатрика, но при этом слегка ухмыльнулся.
– Доходит до большинства, – поправил его Кабс. Это был здоровенный парень – высокий, широкоплечий, атлетичный, с короткострижеными волосами. Подумав секунду, он еще поправился: – До некоторых.
– До нас, – сказал Джаспер.
– Похоже, так, ага, – согласился Кабс.
Я не упустила его взгляд в адрес девушки на дальнем краю нашей мини-группы. Выражение лица Ками я бы описала как «спокойно-сердитое». Вечно недовольное лицо.
Все трое, как и многие другие члены этой группы, были одеты в те же тона, что и Гилпатрик. Черные и серые.
– Я проберусь к себе в кабинет, – сказала я. – Хочу проверить мейлы и прибраться на тот случай, если кто-нибудь заглянет.
– Мы тоже скоро отсюда уберемся, – ответил Кабс. – Остался всего один болтун.
– Я дам знать Гилпатрику, что ты пришла, – сказал Джаспер и протянул мне кулак. Я закатила глаза и, вместо того чтобы стукнуть по его кулаку своим, отпихнула его. Джаспер улыбнулся.
Мое место назначения было не в школе, а через дорогу. Открытое здание с частично построенным вторым этажом. Пол первого этажа был деревянный, у стены располагалась стопка сложенных матов. Там уже находилось несколько старшеклассников – некоторые как раз заходили в душевую или выходили оттуда. Остудиться казалось хорошей идеей, но у меня не было времени.
Помахав проходящим мимо ученикам, я прошла к лестнице и двинулась наверх. Лестница шла вдоль стены безо всяких барьеров, предлагая отличный обзор всего, что внизу.
Мой кабинет – самое близкое в этом мире, что я могла бы назвать своим домом. Узкий и длинный, с книжным стеллажом у правой стены, письменным столом, компьютером и стулом. В углах громоздились коробки.
Стеллаж – это мое достижение. Я пробежала пальцами по корешкам книг и других текстов. Многое из того, что здесь было, представляло собой собрания статей и официальных документов, скрепленных вручную с помощью дырокола, колец и терпения.
Наука о паралюдях. Университетские учебники, старые рабочие тетради с пометками – не все из них мои. Были важные статьи, переведенные в простой текст и распечатанные, с упором на исследования, нюансы, большие открытия и откровения.
Официальные папки. Документы по классификации. Примечания к делу 1, к делу 15, к делу 32, к делу 53, к делу 90. «Дела» – это события, которые ОПП счел заслуживающими интереса. Загадки, как раскрытые, так и нет. Моя коллекция была неполна, но некоторые из документов были достаточно официальными, чтобы их пометили как «для служебного пользования», а у меня никогда не было нужного уровня доступа. Другие дела были закрыты – тайны сочли несуществующими или чем-то, что можно сделать достоянием общественности.
У меня имелись и другие папки. На них были имена. Строгаль, Желчный, Королевский Вран – вот лишь некоторые из многих на полках, кого я обозначила как «независимых». Что касается команд, в моей коллекции были такие, как «Посланники», «Зеленый чай», «Н.Н.», «Оссуарий», «Воинство восемьдесят восемь», «Кланы». Сбор этой информации был у меня в приоритете. Я опасалась, что она может понадобиться.
На нижней полке я хранила журналы. «Костюмы под одеждой», «Отблеск», «Героини», «Маски», «Блистающие». В некоторых коробках, стоящих в углу, был мой последний урожай. Наверняка там немало дубликатов. Может, часть я раздам старшеклассникам.
Я все еще чувствовала легкий запах плесени. Пообещала себе: как только будет свободное время, обязательно отыщу источник. Я не закрывала окно, и погода была теплая – это помогало. Многое из этого я спасла из своего кабинета на той Земле – извлекла из коробок и шкафов и перетащила сюда за десяток ходок. Я натянула брезент, чтобы уберечь тот угол от воды, но влага поднималась и снизу. Мне придется найти источник запаха и переписать текст, прежде чем выкинуть.
Возможно, я уговорю Гилпатрика отыскать наказанного ребенка, чтобы тот сделал это за меня.
Информация слишком ценна. Даже если эта информация происходит из глянцевых, легкомысленных журналов о супергероинях, которыми заваливают девочек, как меня лет восемь – десять назад.
Выкинув из головы слабое амбре, я сделала глубокий вдох и ощутила, как расслабляются мышцы от плеч до икр. Вот что составляет большую часть от тех семидесяти процентов, на которые эта работа мне подходит.
Но остальные тридцать процентов… Я не могу оставаться тут вечно. Надеюсь. Эта работа – я ожидала, что она будет моим козырем при подаче заявки в вуз. Не выгорело.
Раздался шум – это толпа детей заходила на первый этаж.
Я подошла к компьютеру и включила его. Загрузился он моментально, а вот подключение к интернету заняло немало времени. Я открыла блокнот и начала искать в нем.
Нужное имя я отыскала еще до того, как интернет успешно подключился. Закрыла вчерашнюю беседу и, дождавшись наконец интернета, стала составлять мейл.
Кому: Deferent.I@Mail
Тема: Поврежденная колонна
Я была свидетелем того, как машина врезалась в колонну на Смолл-стрит, рядом с Бэзал-авеню. Подумала, что стоит дать Вам знать, что она повреждена. Сообщите, если я могу Вам чем-нибудь помочь или предоставить какую-нибудь информацию.
Спасибо за то, что Вы делаете.
Я отослала письмо, встала, подошла к окну. Вид отсюда был не очень – в основном на стену здания и кусочек переулка. Если я высунусь из окна, смогу увидеть краешек школы и немного улицы. Школьники болтались повсюду; некоторые, похоже, не могли решить, куда пойти.
Компьютер подал звуковой сигнал.
От: Deferent.I@Mail
Тема: Re: Поврежденная колонна
Я уже слышал. Авангард был на месте и дал мне знать. Завтра отремонтирую. Спасибо.
Стало быть, ее скоро починят. Я серьезно думала, что эти штуки – просто неприятное зрелище, но люди явно считали, что они важны.
Я принялась знакомиться онлайн с последними событиями, и тут в дверь постучали.
Гилпатрик.
– Разве ты не должен сейчас раздавать детям стволы? – спросила я. – Или давать им суровые спичи, от которых они будут разбегаться?
– Хотел бы, – ответил он. – Стволы смогу раздать им позже. Дай мне неделю, и мы увидим, от скольких я сумею избавиться. Ты не могла бы показать свое лицо внизу, чтобы они знали, кого искать?
– Конечно, – кивнула я. – Дай мне собраться, и я туда спущусь.
Однако он не вышел из дверного проема. По-прежнему стоял скрестив руки и держал в одной руке какую-то бумагу, причем так, что я ее могла бы и не заметить.
– …Вообще-то… – начал он.
– Нет, – перебила я и строго посмотрела на него. – Нет. Не вообщетай на меня. Пожалуйста.
– Ты что-нибудь знаешь о Дымном Плаще?
Я приподняла бровь, во всем прочем не меняя строгого выражения лица.
– Дымный Плащ? Нет.
– Похоже, раньше у нее было другое имя. Ядовитое Яблоко?
– Тогда знаю, – ответила я. – Ее звали Гнилое Яблоко. И еще несколько Nom De Pommes[1]. Частично знаю ее историю. Она была противоречива.
– Теперь она героиня, – сообщил Гилпатрик. – Сегодня будет объявлено, что она член одной из новых команд.
Я медленно кивнула, впитывая информацию.
– Это может быть плохо.
– Похоже, что будет плохо, – сказал Гилпатрик. Он протянул мне бумаги. – Ты не могла бы просветить моих старшаков? Рассказать им, кто она?
– Это я могу, – согласилась я. Подошла к нему и взяла бумаги.
Он их не выпустил. И снова раскрыл рот.
– Нет, – сказала я.
– У меня слишком много новых детишек, – пожаловался он.
– Нет, Гилпатрик.
– Я занят по горло. У меня недостаточно старшаков, чтобы с ними всеми управиться. Я не хочу, чтобы это было весело или хотя бы терпимо, а для этого нужно присматривать жестче.
Я выпустила бумаги и шагнула назад.
– Нет.
– Я не буду тебя принуждать, – заверил он. – Люди уже связали новую героиню Дымный Плащ с ее прежней личностью. Они раздражены. Настолько сильно, что уже нанимают людей, чтобы разгонять суматоху, и мы не знаем, кто или что может случиться.
Я вспомнила людей, которые были в толпе, когда пострадала колонна. Да, такое вполне можно себе представить.
– Известно только, что они нанимают людей? – спросила я.
– Из одного отдаленного поселения. Полиция знает и принимает меры, команды героев оповещены, но ситуация сложная.
– Сложная в каком плане? – спросила я.
– Юрисдикции. Наша яблочная героиня в новой команде, которая объявляет себя в новой юрисдикции…
– …И они будут неважно выглядеть, если примут помощь со стороны или если другие команды вломятся к ним в их самый главный, первый день.
– Что-то вроде этого, – кивнул Гилпатрик. – На яблочную девочку льется много злобы онлайн. Если ты можешь рассказать нам, как она может отреагировать в такой ситуации, или что-нибудь еще, это будет полезно.
– Это я могу.
Он продолжил:
– А если ты еще сможешь закапитанить отряд новых ребят, которые мне достались из другой школы, дашь мне знать, насколько они приличные и надежные, и просто будешь стоять настороже, давать советы и информацию полицейским на месте, то этим окажешь громадную помощь.
Я одарила Гилпатрика своим лучшим сердитым взглядом, уперев руки в боки.
– Я не буду тебя принуждать, – повторил он. – Начальство прессует меня, чтобы я с этим разобрался. Если ты скажешь нет, я придумаю что-нибудь еще.
– Ты сам знаешь, что я не покупаюсь на подобную ерунду. Я предупредила в первый же день, что не буду одним из твоих патрульных. Я здесь только для того, чтобы давать советы.
– Угу, – согласился он.
– Я не для переднего края. Я не могу быть на переднем крае.
– Ты прирожденный лидер, – произнес он.
Я покачала головой.
– Я очень не хотел задействовать Джаспера, – сказал Гилпатрик. – Он шутил насчет моей речи, так что я собираюсь заставить его сказать эту речь перед рекрутами.
Я не удержалась от улыбки. Отчасти это моя вина – я ведь напомнила Джасперу.
– Хотя бы брифинг сможешь провести? – попросил Гилпатрик.
– Да, – кивнула я и убрала руки с бедер. – Она правда назвала себя Дымный Плащ?
– Ага, – ответил Гилпатрик. – Я многие имена не принимаю всерьез. Это выглядит не сильно хуже других.
– Оно ужасное, – сказала я. – Героиня, называющая себя плащом? Как старомодные гангстеры?
– Кажется, у нее в самом деле плащ с капюшоном входит в состав костюма.
– От всей души надеюсь, – произнесла я, потом вздохнула и перевела взгляд на стеллаж. – Дай мне секунду, посмотреть папки? И потом я спущусь.
– Только секунду, – ответил он. – А пока я велю Джасперу начать с рекрутами. Постарайся закончить до того, как я их распугаю.
Я проверила бумаги. Распечатки с форумов, перехваченные мейлы, несколько заметок по Дымному Плащу.
У меня на полке была папка. Заметки с родины. Она из Бостона, помимо других мест. Кочевница.
Было немало газетных статей. Когда-то она привлекала к себе много внимания. Предполагается, что каждый может получить второй шанс, но, похоже, память людей была достаточно крепкая, чтобы ей в нем отказать.
Я собрала все вместе и направилась вниз.
Джаспер стоял перед толпой из примерно сотни детишек. Мальчиков и девочек. Не все из них были девятиклассниками, только что поступившими в старшую школу. Некоторые, должно быть, беженцы, чье образование прервала довольно крупная неприятность в виде конца света.
– …в основном дальние походы черт знает куда, чтоб доставлять припасы или проверять, что там происходит. Если нам везет, мы получаем машину. Ничего гламурного. Серьезно. Бегите отсюда, – вещал Джаспер. Он заметил, как я спускаюсь по лестнице, и его губы изогнулись в улыбке. – Когда вы пробудете с нами два года, вы получите одну из этих глупостей, и вам придется ходить с ней на публике…
Он поднял пистолет с отведенным затвором и извлеченным магазином; ярко-красный велосипедный противоугонный замок входил в рукоять и выходил сверху.
– …И вам придется чистить его точно так же, как пистолет, которым вы будете пользоваться на стрельбище. Вам придется обращаться с ним так же, как с настоящим, заряженным стволом. То есть вы будете притворяться, что он заряжен, вы не будете наводить его на что-либо или кого-либо, кого вы не хотите уничтожить, вы никогда не оставите его без присмотра, и так далее. Мы вобьем это вам в черепушки, и, говоря откровенно, мы очень сильно надеемся, что вы совершите ошибку, которая позволит нам вышвырнуть вас на обочину.
Другие старшеклассники были уже в форме. Черная одежда с теми или иными элементами брони, и эта броня была вполне узнаваема. Местами виднелись остатки букв и символов, когда-то нанесенных белой краской по трафарету на бронесекции, а позже переживших стальную мочалку и скипидар. Собранная-найденная защита производства ОПП.
Когда шишки в администрации пытались понять, что делать с детьми старшешкольного возраста в условиях нехватки школ и парт для них всех, какой-то идиот додумался до этого. Часть подростков может помогать на фермах, другие – обучаться строительству, третьи – работать где-то еще, те, у кого достаточно высокие оценки, могут заниматься и после обеда, и так далее. Есть спортивные секции и кружки. И наконец, есть патрульный отряд. Мы.
Возможно, несправедливо винить в этом идиота у власти. Возможно, это неизбежно. Некоторые хотят чувствовать, что у них есть сила, когда Плащи уронили этот мяч. Некоторые хотят получить ответы. Мы беседуем и выполняем поручения, как-либо связанные со способностями. Кто-то из детишек, возможно, пойдет в полицию, будет изучать тему способностей уже как более информированный полицейский. Возможно.
Это и были тридцать процентов, которые мне не нравились. Вопросительный знак. То, к чему это может привести, теоретически. То, к чему мы уже начали двигаться, медленно, но верно.
– Меньше пяти фунтов пистолета, если он вообще у вас будет, – произнес Джаспер, держа над головой пистолет с продетым велозамком. При этом он встретился со мной взглядом, и его глаза блеснули. – Пятнадцать фунтов брони. Будет двадцать пять фунтов брони, если вы с нами в долгом походе. Эти рюкзаки? Они тяжелые. Они противные. Двадцать пять фунтов, пристегнутые к вам. Еда, вода, аптечка первой помощи, инструменты.
Он убрал пистолет в кобуру и поднял двумя руками рюкзак, тихо крякнув.
– Обратите внимание на эти соотношения. Двадцать пять фунтов всякой всячины для поддержки и помощи… – он уронил рюкзак и похлопал по нему, – …изрядная защита… – он постучал костяшками пальцев по бронированному нагруднику, – …И, может быть, немного агрессии, – он похлопал по кобуре с пистолетом, из которой свисал вдоль ноги велозамок.
Гилпатрик подошел и встал рядом с Джаспером.
– Хорошо.
– Спасибо, сэр.
– Ученики, если вы повернетесь вон туда, то увидите юную леди на лестнице…
Они повернулись.
– …Она наш местный эксперт по Плащам. Если вы останетесь с нами в Патруле, если ее дверь открыта, заходите и расспрашивайте. Она знает свое дело. Если вы не останетесь с нами и ее дверь открыта, заходите и расспрашивайте, мы пустим вас вне очереди. Ее кабинет вы найдете вверх по лестнице и налево.
Эту часть я раньше не слышала. Приоритет тем, кто не в клубе. Я улыбнулась.
К нам пришло больше детишек, чем мы хотели и могли задействовать, хоть мы и не платили за работу, пока они не пробудут с нами по крайней мере год, и изо всех сил старались держать их в черном теле. Способности притягательны. Слишком многие имели свои резоны, чтобы стараться попасть сюда.
Достойная сожаления доля учеников пришла сюда из-за злости. Поскольку Патруль был изначально организован бывшими ОППшниками, люди пропускали мимо ушей спич Гилпатрика, а смотрели на доспехи, на оружие, на то, как мы работаем с темами способностей и порталов, и делали выводы.
– Собираешься сейчас побрифить моих старшаков? – спросил Гилпатрик у меня с дальнего конца помещения через головы сотни новых учеников.
Я ответила гротескным салютом, после чего окончательно спустилась по лестнице и присоединилась к старшим членам Патруля, а Гилпатрик продолжил просвещать новеньких. Я указала на дверь, приглашая группу следовать за мной.
Гилпатрик сказал, часть их тоже пришла недавно. Мне не нравилось, что некоторые из них выглядели сердитыми или вечно раздраженными. Ками в том числе.
– Новая команда готовится сделать большую самопрезентацию в одном из общественных центров. Один из ее членов – некто Дымный Плащ. Некогда она была второсортной злодейкой. Мы таких называем кочевниками. Бродила от города к городу, выискивая возможности или команды, чтобы присоединиться. Мелкие грабежи, крупные кражи, хулиганство, вандализм, криминальное наемничество. Большую часть времени она была мелкой сошкой в группировках, которые нанимали более крупные злодеи для больших дел. Ее даже можно назвать профессиональной отвлекательницей. Она начала, когда ей было шестнадцать, закончила в двадцать четыре или около того. Сейчас ей где-то двадцати девять.
Меня слушали внимательно, даже новички. Это хорошо.
– Будучи злодейкой, она носила имена Гнилое Яблоко, Ядовитое Яблоко, Пом де Сан[2], возможно Яблочный Соус, я даже не знаю. По-моему, она хотела отгородить себе рынок яблочных имен, чтобы никто не брал себе что-нибудь похожее. Долгое время она корешила с биомехаником по имени Бласто. Она часто возвращалась к нему, чтобы работать в паре. Возможно, у них даже были романтические отношения. Это кончилось, когда через Бостон прошел «Орден кровавой девятки». Мы не знаем, что стало с Бласто, но можем предположить, что ничего хорошего. Ядовитое Яблоко стала после этого немного безбашенной, хотя к тому времени не виделась с ним уже больше года.
Я открыла папку, отыскала одну из заметок. Приложила ее к лицевой стороне папки и протянула вперед, чтобы ученики могли ее прочитать.
– Она собрала группировку из старых товарищей и новых злодеев-подростков и устроила поход по магазинам – они атаковали торговый центр и взяли что хотели. Пришли герои, и они сбежали.
– Выкидыш, – произнес один из новеньких, прочтя это слово в заметке.
– Ядовитое Яблоко создает у себя в руках шары. Один из фокусов, которые она может с ними устроить, – бросить их по прямой. Они взрываются при контакте с твердыми поверхностями, при этом бьют достаточно сильно, чтобы опрокинуть человека, и к тому же создают облака газа или брызги жидкого яда. Обычно этого хватает, чтобы человек ощутил тошноту или небольшую слабость; если прикоснуться к жидкому яду, то похуже. Нелетально и в большинстве случаев почти безобидно. Но в тот раз в облако газа или в зону взрыва попала беременная женщина. Она потеряла ребенка, и СМИ это раструбили. Ядовитое Яблоко пришла с повинной, отчасти из-за реакции, которую она спровоцировала. Когда наступило Золотое утро, она отбывала срок за признанные ею обвинения в нападении, угрозе насилием и насилии.
Несколько сердитых лиц в группе стали еще чуть более сердитыми.
– Она отбыла свой срок, – сказала я. – Она совершила ошибку и заплатила за нее, насколько смогла. У нас недостаточно хороших тюрем, поэтому она на свободе, и, похоже, она старается делать добро. Это очень пристойно, правда. Она здесь не противник.
– Разве? – спросил кто-то. Кажется, его звали Джеймс. Он был здесь с прошлого года.
– Угрозу представляют люди, нацелившиеся на нее. Они набрали помощников. Мы не знаем сколько, но, судя по информации, которую мне дал Гилпатрик, деньги переходили из рук в руки. Вы знакомы с базой в том, что касается Плащей, вы можете проинформировать копов, если что-то случится, вы знаете ее историю, и вы будете дополнительными людьми в форме, которые хранят порядок и дают бузотерам лишний аргумент в пользу того, чтобы держаться спокойно. Если будет плохо, какая-то реальная опасность, вы отступаете.
Я увидела несколько кивков.
А на некоторых лицах появились выражения, которые меня встревожили. Слишком разгоряченные или, наоборот, слишком холодные. Они были не в большинстве, но я сомневалась, что остальное большинство на стороне Дымного Плаща.
Это напомнило мне ту толпу и разбитую колонну. Если бы было только то, что я видела сейчас, я могла бы на это махнуть рукой. Я могла бы принять, что ученики здесь из числа самых рассерженных и самых втянутых в грязную сторону плащевых дел. Что дело всего лишь в них.
Но это было не так. Старик, не умеющая водить девушка, собравшаяся толпа и ее реакция на появившегося Плаща… Во всем этом засело столько эмоций, что я не могла поверить, что это изолированное событие.
Я не могла стоять в стороне и позволить этому стать новой нормой без единого голоса против. Пусть даже мой голос и очень пристрастен.
С учетом климата (и в целом, и того, что от жары люди становятся раздражительнее) мы запросто можем получить второго Викария.
Я кинула взгляд через плечо и через дверь. Увидела Гилпатрика, Джаспера и детишек.
«Черт бы тебя подрал, Гилпатрик».
– Я пойду с вами, – решила я. – Сделаем нашу часть работы, чтобы организовывать людей и сохранять покой.
Что можно сказать о положении дел, если я все больше становилась голосом сдержанности и рассудка?
Я снова повернула голову к отряду.
– Для тех из вас, кто только что присоединились: мое имя Виктория Даллон, и я сегодня буду вашим капитаном.
[1] Nom De Pommes – (фр.) «яблочное имя».
[2] Pomme de sang – (фр.) дословно «яблоко крови». Обычно употребляется в переносном смысле, как «человек, добровольно согласившийся кормить вампира своей кровью», но здесь – очевидно, в прямом.