ГЛАВА 21. НЕПОСТИЖИМАЯ КОМНАТА
Всю следующую неделю Гарри ломал голову над тем, как убедить Слагхорна поделиться с ним истинным воспоминанием. Но озарение снисходить не спешило, и в конечном итоге Гарри, как всегда в последнее время, когда находился в затруднении, принялся сосредоточенно листать свой учебник Зелий в надежде найти что-нибудь полезное, написанное на полях рукой Принца, как это уже бывало неоднократно.
– Там ты ничего не найдешь, – твердо сказала Гермиона в субботу поздно вечером.
– Не начинай опять, Гермиона, – попросил Гарри. – Если б не Принц, Рон сейчас с нами бы не сидел.
– Сидел бы, если бы ты слушал Снейпа на первом курсе, – отмахнулась Гермиона.
Гарри никак не отреагировал на ее слова. Он как раз нашел заклинание (Sectumsempra!), накарябанное на полях рядом с интригующим примечанием «Для Врагов»; Гарри не терпелось его испытать, но он решил, что в присутствии Гермионы лучше этого не делать. Вместо этого он незаметно загнул уголок страницы.
Гарри, Рон и Гермиона сидели у огня в общей комнате; кроме них, спать еще не легли лишь их однокурсники. Все они пришли в возбуждение, когда, придя с ужина, обнаружили новое объявление, где была указана дата их экзамена по Аппарированию. Те, кому исполнится семнадцать ко дню первого экзамена (двадцать первого апреля) или раньше, могли подать заявку на участие в дополнительных практических занятиях, которые под усиленной охраной будут проходить в Хогсмиде.
Прочтя это объявление, Рон начал паниковать: ему все еще не удалось Аппарировать, и он боялся, что к экзамену окажется не готов. Гермиона, сумевшая Аппарировать уже дважды, чувствовала себя немного более уверенно, но Гарри, которому до семнадцатилетия оставалось еще целых четыре месяца, не мог сдавать экзамен независимо от того, был он готов или нет.
– Ты хотя бы можешь Аппарировать! – напряженно сказал Рон. – В июле у тебя никаких проблем не будет!
– Я всего один раз это сделал, – напомнил ему Гарри; на последнем занятии ему наконец удалось исчезнуть и появиться внутри своего обруча.
Потратив много времени на беспокойные размышления об Аппарировании, Рон теперь изо всех сил боролся с кошмарно трудным эссе для Снейпа, которое Гарри и Гермиона уже закончили. Гарри был уверен, что за свое он ничего хорошего не получит, потому что он не согласился со Снейпом в вопросе о том, как лучше всего отгонять дементоров, но ему было все равно: сейчас самым важным для него было воспоминание Слагхорна.
– Говорю тебе, твой дурацкий Принц тебе с этим не поможет, Гарри! – произнесла Гермиона чуть громче, чем в прошлый раз. – Единственный способ принудить кого-то сделать то, что ты хочешь, – это проклятие Империус, но оно запрещено…
– Ага, я в курсе, спасибо, – ответил Гарри, не отрываясь от книги. – Поэтому-то я и ищу что-нибудь другое. Дамблдор сказал, что Веритасерум не сработает, но, возможно, тут есть еще что-нибудь полезное, зелье или заклинание…
– Ты не там ищешь, – сказала Гермиона. – По словам Дамблдора, только ты можешь достать это воспоминание. Это должно означать, что ты способен убедить Слагхорна так, как другим не под силу. Это не должно сводиться к подсовыванию ему зелья, это любой может сделать…
– Как пишется «воинственный»? – спросил Рон, сильно встряхивая перо и глядя на свой пергамент. – Не может быть, чтобы В-Е-Н-…
– Да уж, не так, – Гермиона подтянула к себе ронов пергамент. – И «гадание» тоже начинается не с Г-О-Н-. Что у тебя за перо?
– Одно из Самопроверяющихся, от Фреда и Джорджа… только мне кажется, заклинание выдыхается…
– Это точно, – Гермиона указала на заголовок эссе, – поскольку нас спрашивают, как бороться с дементорами, а вовсе не с «дуботрясами»[1], и, кроме того, я не припоминаю, чтобы ты сменил имя на «Рунил Уазлиб».
– О нет! – воскликнул Рон, в ужасе уставившись на пергамент. – Только не говори, что мне придется переписать заново всю эту фигню!
– Да ладно, мы это все исправим, – Гермиона притянула к себе эссе и достала свою волшебную палочку.
– Я тебя люблю, Гермиона, – произнес Рон, снова погрузившись в кресло и устало потирая глаза.
Гермиона слегка порозовела, но сказала лишь:
– Только при Лаванде этого не говори.
– Не буду, – пообещал Рон, не отрывая рук от лица. – А может, скажу… Тогда она меня наконец-то пошлет куда подальше…
– Почему бы тебе ее не послать, если ты хочешь с этим покончить? – поинтересовался Гарри.
– Тебе еще не приходилось кого-то отфутболивать, а? – спросил Рон. – Вы с Чо просто…
– Разошлись, типа того, – кивнул Гарри.
– Хорошо бы у нас с Лавандой так же закончилось, – уныло сказал Рон, глядя, как Гермиона безмолвно касается кончиком волшебной палочки каждого неправильно написанного им слова, отчего они тут же исправляются. – Но чем больше я ей намекаю, что хочу с этим покончить, тем сильнее она в меня вцепляется. Все равно что Гигантский Кальмар.
– Все, – минут двадцать спустя произнесла Гермиона, протягивая Рону его эссе.
– Огромное спасибо, – поблагодарил Рон. – Можно я возьму твое перо, чтобы написать заключение?
Гарри, до сих пор так и не найдя ничего полезного в примечаниях Принца-Полукровки, оглянулся вокруг. В общей комнате остались только они трое – Шимус только что ушел в спальню, костеря на чем свет стоит Снейпа и его эссе. Единственными звуками было потрескивание огня и скрип пера Гермионы, которым Рон писал последний абзац эссе о дементорах. Но только Гарри закрыл книгу принца-Полукровки и зевнул, как вдруг…
Хлоп.
Гермиона слабо вскрикнула, Рон залил чернилами все свое эссе; Гарри воскликнул:
– Кричер!
Домовый эльф низко поклонился и проговорил, обращаясь к своим узловатым пальцам ног.
– Господин сказал, что он хочет получать регулярные отчеты о том, что делает младший Малфой, поэтому Кричер пришел, чтобы…
Хлоп.
Рядом с Кричером объявился Добби; чехол для чайника, служивший ему шапочкой, съехал набекрень.
– Добби тоже помогал, Гарри Поттер! – пропищал он, кинув в сторону Кричера негодующий взгляд. – И Кричер должен говорить Добби, когда он идет к Гарри Поттеру, чтобы они могли отчитываться вместе!
– Что это? – вопросила Гермиона, все еще не пришедшая в себя после этих внезапных появлений. – Что происходит, Гарри?
Гарри помешкал, прежде чем ответить, поскольку он не рассказал Гермионе о том, что послал Кричера и Добби выслеживать Малфоя: домовые эльфы всегда были ее больным местом.
– Ну… они для меня следят за Малфоем, – наконец произнес он.
– Днем и ночью, – прокаркал Кричер.
– Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! – гордо сказал Добби, покачнувшись на месте.
Гермиона сразу возмутилась:
– Ты не спал, Добби? Но, Гарри, ты же не мог сказать ему, чтобы он не…
– Ну, разумеется, я такого не говорил, – быстро ответил Гарри. – Добби, ты можешь спать, понял? Ну и как, кто-нибудь из вас что-нибудь выяснил? – поспешил он с вопросом, прежде чем Гермиона вмешалась вновь.
– Господин Малфой движется с достоинством, приличествующим его благородной крови, – проскрипел Кричер. – Его черты напоминают лицо моей госпожи, а его манеры совсем как…
– Драко Малфой плохой мальчишка! – сердито пропищал Добби. – Плохой мальчишка, который… который…
Он содрогнулся всем телом, от кисточки на конце своего чехла для чайника до кончиков пальцев ног, и бросился к огню, словно намереваясь туда нырнуть; Гарри, для которого это не стало такой уж неожиданностью, быстро ухватил его поперек туловища и остановил. Несколько секунд Добби вырывался, затем обмяк.
– Спасибо, Гарри Поттер, – пропыхтел он. – Добби по-прежнему трудно плохо говорить о своих бывших господах…
Гарри выпустил его; Добби поправил свой чехол и вызывающе сказал Кричеру:
– Но Кричер должен знать, что Драко Малфой – плохой господин для домового эльфа!
– Точно, нам необязательно выслушивать от тебя, как ты влюблен в Малфоя, – сообщил Гарри Кричеру. – Давай сразу перемотаем вперед: куда он ходил?
Кричер с разъяренным видом поклонился вновь, после чего начал перечислять:
– Господин Малфой ест в Большом Зале, спит в спальне в подземелье, посещает занятия в самых разных…
– Добби, скажи ты, – перебил Кричера Гарри. – Ходил ли он куда-либо, куда не должен был?
– Гарри Поттер, сэр, – пропищал Добби, сверкая в свете огня своими огромными выпученными глазами. – Младший Малфой не нарушал никаких правил на глазах у Добби, но тем не менее он стремится, чтобы его не видели. Он постоянно ходит на восьмой этаж с различными студентами, которые стоят на страже, пока он в…
– Насущной Комнате[2]! – воскликнул Гарри, со всей силы стукнув себя по лбу «Продвинутым Зельеделием». Гермиона и Рон уставились на него. – Вот куда он все время сматывается! Вот где он делает… что бы он там ни делал! И готов поклясться, потому-то он и исчезает с карты – если подумать, я вообще не видел на карте Насущную Комнату!
– Возможно, Мародеры и не знали, что там есть эта Комната, – предположил Рон.
– Мне кажется, это часть магии Комнаты, – заметила Гермиона. – Если тебе надо, чтобы ее нельзя было нанести на карту, так и будет.
– Добби, удалось ли тебе пролезть туда и глянуть, что делает Малфой? – нетерпеливо спросил Гарри.
– Нет, Гарри Поттер, это невозможно, – ответил Добби.
– Это возможно! – тут же возразил Гарри. – Малфой в прошлом году проник в нашу штаб-квартиру в этой Комнате, значит, и я смогу пролезть туда и шпионить там за ним, без проблем.
– Не думаю, что у тебя получится, Гарри, – медленно сказала Гермиона. – Малфой тогда совершенно точно знал, как мы использовали Комнату, поскольку эта дура Мариетта все разболтала. Ему надо было, чтобы Комната стала штаб-квартирой А.Д., вот она и стала. Но ты же не знаешь, чем становится Комната, когда там Малфой, поэтому ты не знаешь, во что приказать ей превратиться.
– Должен быть способ это как-то обойти, – отмахнулся Гарри. – Великолепная работа, Добби.
– Кричер тоже неплохо поработал, – великодушно добавила Гермиона; однако Кричер с видом, далеким от благодарного, отвел свои огромные, налитые кровью глаза и проскрипел в потолок:
– Грязнокровка обращается к Кричеру, Кричер сделает вид, что не слышит…
– Все, убирайся, – приказал ему Гарри, и Кричер, сделав последний глубокий поклон, Дезаппарировал. – Тебе тоже лучше идти и немного поспать, Добби.
– Спасибо, Гарри Поттер, сэр! – счастливо пискнул Добби, после чего также испарился.
– Нет, ну каково, а? – с энтузиазмом воскликнул Гарри, обернувшись к Рону и Гермионе сразу, как только комната вновь обезэльфела. – Мы знаем, куда ходит Малфой! Теперь он у нас в руках!
– Точно, круто, – мрачно ответил Рон, пытавшийся вытереть насквозь пропитанное чернилами нечто, совсем недавно бывшее почти законченным эссе. Гермиона подтянула пергамент к себе и начала сдувать чернила волшебной палочкой.
– Ну а что насчет того, что он туда поднимается с «различными студентами»? – спросила Гермиона. – Сколько народу в этом участвует? Вряд ли он позволил бы большому числу людей быть в курсе того, что он делает…
– Да, это странно, – нахмурился Гарри. – Я слышал, как он говорил Крэббу, что это не Крэббово дело, чем он занимается… Но что тогда он говорит всем этим… всем этим…
Голос Гарри постепенно затих… Он неотрывно смотрел на огонь…
– Боже, какой же я дурак, – тихо произнес он. – Это же очевидно! Там, в подземелье, его была целая бочка… Во время того урока он мог стырить немного в любой момент…
– Стырить немного чего? – спросил Рон.
– Многосущного зелья. Он стянул немного Многосущного зелья, которое Слагхорн показал нам на первом уроке Зелий… На стреме для Малфоя стоит вовсе не куча студентов… Это всего лишь те же Крэбб и Гойл… Точно, все совпадает! – Гарри вскочил на ноги и начал лихорадочно ходить взад-вперед перед камином. – Они достаточно тупы, чтобы делать все, что он им говорит, даже если он и не рассказывает им, ради чего это все… но он не хочет, чтобы их видели шныряющими вокруг Насущной Комнаты, поэтому он заставляет их принимать Многосущное зелье, чтобы они казались другими людьми… Те две девицы, которых я видел с ним, когда он пропустил квиддич – ха! Крэбб и Гойл!
– Уж не хочешь ли ты сказать, – сдавленным голосом спросила Гермиона, – что та девочка, которой я починила весы?..
– Ну конечно! – громко воскликнул Гарри, уставившись на нее. – Конечно же! Малфой в тот момент, должно быть, находился в Комнате, поэтому она – да что я говорю? – он уронил весы, чтобы дать понять Малфою, чтобы он не выходил оттуда, потому что снаружи кто-то есть! А еще была та девчонка, уронившая жабью икру! Мы все это время ходили рядом с ним и не замечали этого!
– Он заставлял Крэбба с Гойлом превращаться в девчонок? – загоготал Рон. – Черт… Неудивительно, что они сейчас выглядят не очень счастливыми… Удивлен, как они до сих пор не сказали ему засунуть это…
– Ну, это вряд ли они ему скажут, если он показал им свой Темный Знак, – заметил Гарри.
– Хммм… ну, про Темный Знак мы еще не знаем, существует ли он, – скептически сказала Гермиона, сворачивая Роново эссе, прежде чем с ним случилось что-нибудь еще, и протягивая его Рону.
– Посмотрим, – уверенно заявил Гарри.
– Да, посмотрим… – Гермиона встала на ноги и потянулась. – Но, Гарри, прежде чем ты начнешь тут прыгать от возбуждения – я по-прежнему думаю, что ты не сможешь попасть в Насущную Комнату, не выяснив сперва, что там. А еще я думаю, тебе не следует забывать, – она взвалила свою сумку на плечо и серьезно посмотрела на него, – что в первую очередь ты сейчас должен сосредоточиться на получении того воспоминания Слагхорна. Спокойной ночи.
Гарри проводил ее взглядом, чувствуя легкое раздражение. Как только дверь в спальню девочек за ней закрылась, он снова взялся за Рона.
– А ты что думаешь?
– Хотел бы я уметь Дезаппарировать, как домовый эльф, – произнес Рон, глядя на то место, откуда исчез Добби. – Этот экзамен по Аппарированию был бы у меня в кармане.
Этой ночью Гарри спал плохо. Он лежал без сна, казалось, часами, размышляя, как Малфой использует Насущную Комнату и что завтра увидит Гарри, когда войдет в нее, ибо, что бы там ни говорила Гермиона, Гарри был уверен, что раз Малфой смог увидеть штаб-квартиру А.Д., значит, он сможет увидеть штаб-квартиру Малфоя… Что бы это могло быть? Место для встреч? Убежище? Склад? Мастерская? Мысли Гарри лихорадочно скакали, и когда он наконец уснул, во сне его будоражили видения Малфоя, который превращался в Слагхорна, который превращался в Снейпа…
На следующее утро во время завтрака Гарри был в предвкушении: перед Защитой от Темных Искусств у него было «окно», и он твердо вознамерился потратить это время, пытаясь пробраться в Насущную Комнату. Гермиона демонстрировала нарочитое безразличие к его планам насильственного проникновения в Комнату, которые он шепотом излагал. Гарри это раздражало, поскольку он был уверен, что она могла бы существенно помочь, если бы захотела.
– Слушай, – тихо сказал он, наклонившись вперед и положив руку на только что снятый ею с лапы почтовой совы номер «Дейли Профет», чтобы не дать ей развернуть газету и спрятаться за ней. – Я не забыл про Слагхорна, но у меня пока нет идей, как взять у него это воспоминание, и пока мне не придет в голову что-нибудь гениальное, почему бы мне не выяснить, что делает Малфой?
– Я уже тебе говорила, тебе надо убедить Слагхорна, – заявила Гермиона. – Проблема не в том, чтобы его обмануть или зачаровать – Дамблдор сделал бы это в момент. Вместо того чтобы шляться вокруг Насущной Комнаты, – она выдернула «Профет» из-под руки Гарри и развернула его, чтобы просмотреть передовицу, – тебе бы следовало пойти найти Слагхорна и попытаться воззвать к его лучшим сторонам.
– Кто-нибудь знакомый?.. – начал Рон, пока Гермиона просматривала заголовки.
– Да! – воскликнула Гермиона, заставив и Гарри, и Рона подавиться завтраком. – Нет, все нормально, он не умер – это Мандангус, его арестовали и отправили в Азкабан! Что-то насчет того, что он изображал Преиспода при попытке ограбления… Еще исчез кто-то по имени Октавиус Пеппер… Какой ужас, девятилетний мальчик арестован за попытку убить своих бабушку с дедушкой, предполагается, что он был под проклятием Империус…
Завтрак они закончили в молчании. Гермиона тут же ушла на Древние Руны, Рон – в общую комнату, чтобы все-таки дописать свое заключение в Снейповом эссе о дементорах, а Гарри – в коридор на восьмом этаже, к участку стены напротив гобелена с Барнабасом Спятившим, который учит троллей танцевать балет.
Гарри натянул свой плащ-невидимку, как только нашел первый же пустой коридор, но, как оказалось, беспокоиться было не о чем. Когда он достиг места назначения, там было пусто. Гарри был не уверен насчет того, повышались ли его шансы попасть в Комнату, когда в ней не было Малфоя, или нет, но, по крайней мере, его первая попытка не осложнялась присутствием Крэбба или Гойла, притворяющегося одиннадцатилетней девочкой.
Приблизившись к месту, где была скрыта дверь в Насущную Комнату, он закрыл глаза. Он знал, что ему надо было делать – в прошлом году он в этом изрядно поднаторел. Сконцентрировавшись изо всех сил, он про себя произнес: мне нужно увидеть, что здесь делает Малфой… мне нужно увидеть, что здесь делает Малфой… мне нужно увидеть, что здесь делает Малфой…
Трижды он прошел мимо двери, затем с колотящимся от возбуждения сердцем он открыл глаза и посмотрел – но перед ним по-прежнему был абсолютно ровный участок стены.
Он подошел и осторожно надавил на нее. Стена осталась прочной и неподатливой.
– Ну ладно, – вслух сказал Гарри. – Ладно… я думал не про то…
Какое-то мгновение он размышлял, затем снова закрыл глаза и принялся ходить, концентрируясь изо всех сил.
Мне нужно увидеть то место, куда Малфой ходит в тайне от всех… мне нужно увидеть то место, куда Малфой ходит в тайне от всех…
Пройдя трижды, Гарри в ожидании открыл глаза.
Двери не было.
– Ох, да хватит же! – раздраженно сказал он стене. – Это же было ясное указание… ладно…
Несколько минут он усердно раздумывал, потом двинулся снова.
Мне нужно, чтобы ты стала местом, которым ты становишься для Драко Малфоя…
Закончив ходить, Гарри открыл глаза не сразу; он вслушивался, словно мог услышать, как в стене появляется дверь. Однако ничего он не услышал, за исключением отдаленного чириканья птиц снаружи. Он открыл глаза.
Двери по-прежнему не было.
Гарри выругался; тут же неподалеку кто-то вскрикнул. Он оглянулся и увидел кучку первокурсников, поспешно убегающих за угол коридора; у них явно сложилось впечатление, что они наткнулись на особо сквернословного призрака.
Целый час Гарри пробовал все, какие только мог придумать, варианты на тему «мне нужно увидеть, что внутри тебя делает Драко Малфой», после чего вынужден был признать, что в словах Гермионы было разумное зерно: Комната просто не желала открываться. Раздраженный и разочарованный, он направился на урок Защиты от Темных Искусств, по пути сняв и убрав в сумку плащ-невидимку.
– Снова опоздал, Поттер, – холодно произнес Снейп, когда Гарри вбежал в освещенную свечами классную комнату. – Десять баллов с Гриффиндора.
Гарри сердито глянул на Снейпа, плюхаясь на свое место рядом с Роном; половина студентов еще стояла на ногах, вытаскивая книги из сумок и раскладывая свои вещи; он пришел ненамного позже, чем они.
– Прежде чем мы начнем, я соберу ваши эссе о дементорах, – Снейп непринужденно взмахнул волшебной палочкой, и двадцать пять свитков пергамента взмыли в воздух и ровной стопкой приземлились на его стол. – И надеюсь – ради вашей же пользы, – что они окажутся лучше, чем тот вздор о сопротивлении проклятию Империус, который мне пришлось читать в прошлый раз. Теперь, все откройте учебники на странице – что, мистер Финниган?
– Сэр, – сказал Шимус. – Я хотел бы спросить, как можно различить Преиспода и призрака? А то в сегодняшнем «Профет» было что-то о Преисподе…
– Не было там ничего, – усталым голосом перебил его Снейп.
– Но, сэр, я слышал, как говорили…
– Если бы ты прочел статью, о которой идет речь, мистер Финниган, ты бы знал, что так называемый Преиспод был никем иным, как грязным воришкой по имени Мандангус Флетчер.
– Мне казалось, Снейп и Мандангус на одной стороне? – пробормотал Гарри Рону и Гермионе. – Разве он не должен быть огорчен, что Мандангуса арест-?..
– Но Поттеру, по-видимому, есть что сказать по этому поводу, – Снейп неожиданно указал в дальний угол комнаты, неотрывно глядя своими черными глазами на Гарри. – Давайте спросим Поттера, как нам отличить Преиспода от призрака.
Весь класс обернулся в сторону Гарри, который лихорадочно вспоминал, что ему говорил Дамблдор в ту ночь, когда они шли к Слагхорну.
– Э… ну… призраки нематериальные… – произнес он.
– О, просто замечательно, – перебил Снейп, презрительно скривив губу. – Да, сразу видно, что почти шесть лет магического образования не прошли для тебя даром, Поттер. Призраки нематериальные.
Пэнси Паркинсон аж взвизгнула от смеха. Еще несколько человек ухмыльнулись. Гарри глубоко вздохнул и продолжил спокойным тоном, хотя внутри него все кипело:
– Вот именно, призраки нематериальные, но ведь Преисподы – это же просто мертвые тела, так? Поэтому они вещественные…
– Это все и пятилетний ребенок мог бы сказать, – усмехнулся Снейп. – Преиспод – это тело, оживленное волшебством Темного мага. Он не живой, он просто используется как кукла, выполняющая все приказы волшебника. Призрак же, как, я полагаю, вы все уже осведомлены, является отпечатком отлетевшей души, оставшимся на земле… и он, конечно же, как мудро сообщил нам Поттер, нематериален.
– Но то, что сказал Гарри, самое полезное, когда нам надо отличить одного от другого! – заявил Рон. – Когда мы встретимся лицом к лицу с одним из них в темном переулке, нам достаточно будет просто глянуть, вещественное оно или нет, правда, вряд ли нам надо будет спрашивать «скажите пожалуйста, не являетесь ли вы отпечатком отлетевшей души?»
По классу прокатилась волна смеха, мгновенно утихшая под взглядом Снейпа.
– Еще десять баллов с Гриффиндора, – объявил Снейп. – Я и не ожидал ничего более сложного от тебя, Рональд Уизли, персоны настолько вещественной, что она не способна Аппарировать даже на полдюйма.
– Нет! – предостерегающим шепотом воскликнула Гермиона и схватила Гарри за руку, увидев, что он в гневе открыл рот. – Бесполезно, ты просто схлопочешь еще одно наказание, оставь!
– А теперь откройте учебники на странице двести тридцать, – слегка ухмыльнувшись, продолжил Снейп, – и прочтите первые два параграфа о проклятии Круциатус…
В течение всего этого урока Рон был чрезвычайно подавлен. Когда прозвенел звонок, возвестивший конец урока, Лаванда догнала Гарри и Рона (Гермиона при ее приближении таинственным образом испарилась) и стала горячо костерить Снейпа за его удар ниже пояса касательно Аппарирования Рона, но Рон от этого пришел в еще более раздраженное состояние и в конце концов стряхнул ее, улизнув вместе с Гарри в мужской туалет.
Пару минут Рон, как в столбняке, стоял перед треснутым зеркалом, затем произнес:
– Хотя Снейп прав, скажешь нет? Даже не знаю, стоит ли мне пытаться сдать экзамен. Я просто суть Аппарирования не могу ухватить.
– Ну, ты в любом случае можешь участвовать в дополнительных практических занятиях в Хогсмиде, потом посмотришь, что у тебя получится, – рассудительно ответил Гарри. – Уж по крайней мере, это будет поинтереснее, чем пытаться попасть в тот дурацкий обруч. Ну а тогда, если у тебя будет получаться не так… ну… хорошо, как тебе хотелось бы, ты сможешь отложить экзамен, сдать его вместе со мной ле-… Миртл, это мужской туалет!
Призрак девочки возник из унитаза в кабинке, расположенной за их спинами, и плавал в воздухе, глядя на них сквозь белые круглые очки с толстыми линзами.
– О, – уныло сказала она, – это вы двое.
– А кого ты ожидала увидеть? – спросил Рон, глядя на нее через зеркало.
– Никого, – ответила Миртл, хмуро ковыряя прыщик на подбородке. – Он сказал, что вернется меня навестить, но ведь и вы тоже говорили, что заскочите ко мне… – она кинула на Гарри неодобрительный взгляд, – …а вас я уже многие месяцы не видела. Я научилась не ждать слишком многого от мальчишек.
– Я думал, ты живешь в том женском туалете? – спросил Гарри, который уже несколько лет старался обходить то место стороной.
– Я там и живу, – кисло пожала плечами она, – но это не значит, что я не могу бывать в других местах. Я один раз пришла и навестила тебя, когда ты был в ванне, помнишь?
– И очень отчетливо, – кивнул Гарри.
– Но я думала, что ему я нравлюсь, – горестно сказала она. – Может, если вы двое уйдете, он снова придет… У нас много общего… Я уверена, что он это почувствовал…
И она с надеждой посмотрела в сторону двери.
– Когда ты сказала, что у вас много общего, – повеселевшим голосом поинтересовался Рон, – ты имела в виду, что он тоже живет в S-образной трубе?
– Нет! – вызывающе выкрикнула Миртл, и ее голос гулко разнесся по старой туалетной комнате. – Я имела в виду, что он чуткий, другие его тоже обижают, и ему одиноко, и ему не с кем поговорить, и он не боится показывать свои чувства и плакать!
– Здесь был мальчик, который плакал? – с любопытством переспросил Гарри. – Маленький мальчик?
– Не ваше дело! – воскликнула Миртл, не отрывая своих маленьких глаз от Рона, не скрывавшего ухмылки. – Я обещала, что никому не расскажу и унесу эту тайну в…
– …не в могилу, надеюсь? – фыркнул Рон. – Скорее в канализацию…
Миртл испустила вопль ярости и нырнула обратно в унитаз, отчего вода выплеснулась из него на стены кабинки и стекла на пол. Вид доведенной до бешенства Миртл, похоже, приободрил Рона.
– Ты прав, – сказал он, закидывая сумку обратно на плечо. – Я потренируюсь в Хогсмиде, а потом уж решу, стоит ли сдавать экзамен.
Таким образом, в следующие выходные Рон присоединился к Гермионе и другим шестикурсникам, которым исполнится семнадцать ко дню экзамена через две недели. Гарри здорово завидовал, глядя, как они собираются идти в деревню; он скучал по этим прогулкам, а день на дворе был особенно ясный, один из первых безоблачных дней за очень долгое время. Тем не менее, он решил использовать эту возможность, чтобы предпринять еще одно наступление на Насущную Комнату.
– Ты бы лучше, – заявила Гермиона в холле, когда он поделился этим планом с ней и Роном, – пошел прямо в Слагхорнов кабинет и попробовал заполучить это воспоминание!
– Да я только этим и занимаюсь! – резко ответил Гарри, и это была истинная правда. На этой неделе он задерживался после каждого урока Зелий в попытках поговорить со Слагхорном с глазу на глаз, но преподаватель Зелий всякий раз покидал класс так быстро, что Гарри никак не удавалось его поймать. Дважды Гарри подходил к двери его кабинета и стучал, но не получал ответа, причем во второй раз он был уверен, что слышал быстро заглушенный звук старого граммофона.
– Он просто не хочет говорить со мной, Гермиона! Он знает, что я опять пытаюсь застать его одного, и всячески старается этого не допустить!
– Что ж, значит, тебе надо продолжать, разве непонятно?
Филч, как обычно, тыкал выходящих Сенсором Секретности; короткая очередь собирающихся пройти мимо него подвинулась на несколько шагов вперед, и Гарри не стал отвечать из боязни быть подслушанным завхозом. Он пожелал Рону и Гермионе удачи, затем повернулся и снова направился вверх по мраморной лестнице, твердо намереваясь, что бы там ни говорила Гермиона, посвятить час-другой Насущной Комнате.
Убедившись, что из холла его не видно, Гарри извлек из сумки Карту Мародера и плащ-невидимку. Укрыв себя плащом от любопытных глаз, он ткнул карту палочкой, пробормотал «Торжественно клянусь, что не затеваю ничего хорошего» и начал ее внимательно изучать.
Поскольку было утро воскресенья, почти все студенты находились в своих общих комнатах: гриффиндоры в одной башне, студенты Рэйвенкло в другой, слизерины в подземелье, а хаффлпаффы – в полуподвале, недалеко от кухни. То тут, то там какой-нибудь неприкаянный студент бродил по коридорам или возле библиотеки… несколько человек были снаружи, в парке… а на восьмом этаже в гордом одиночестве маячил Грегори Гойл. Никаких признаков Насущной Комнаты не наблюдалось, но это Гарри не волновало: если Гойл стоял на часах возле нее, значит, Комната была открыта, независимо от того, знала об этом карта или нет. Поэтому он поспешил вверх по лестнице, затормозив лишь перед поворотом в коридор, после чего начал медленно-медленно подкрадываться к той самой маленькой девочке с медными весами, которой Гермиона так любезно помогла пару недель назад. Оказавшись прямо за ее спиной, он нагнулся к самому ее уху и прошептал:
– Здравствуй… Какая ты у нас хорошенькая, верно?
Гойл испустил полный ужаса вопль, отшвырнул весы и рванул прочь, пропав с глаз долой задолго до того, как в коридоре затих звук разлетевшихся вдребезги весов. Смеясь, Гарри повернулся к гладкому участку стены, за которым, он был уверен, Драко Малфой стоял ни жив ни мертв, сознавая, что снаружи находится незваный гость, но не осмеливаясь открыться. Это дало Гарри весьма приятное ощущение власти, пока он пытался припомнить те комбинации слов, которые еще не пробовал.
Впрочем, его хорошее настроение длилось недолго. Полчаса спустя, когда он испробовал огромное количество вариантов своего требования увидеть, что делает Малфой, стена осталась такой же бездверной, какой была. Гарри был раздражен до чрезвычайности; Малфой, возможно, был лишь в нескольких футах от него, но ни намека на то, что он там внутри делал, по-прежнему не было. Выйдя из себя, Гарри подскочил к стене и со злости пнул ее.
– АЙ!
Ему показалось, что он сломал большой палец; Гарри ухватился за него и начал скакать на одной ножке, отчего, конечно, плащ-невидимка тут же соскользнул.
– Гарри?
Он крутанулся вокруг своей оси на одной ноге и потерял равновесие. К его полному изумлению, к нему направлялась Тонкс, причем с таким видом, словно по этому коридору она бродит постоянно.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Гарри, снова поднимаясь на ноги. Почему она должна всякий раз натыкаться на него в тот момент, когда он лежит на полу?
– Я пришла увидеться с Дамблдором, – ответила Тонкс.
Выглядела она, по мнению Гарри, ужасно; она была более худой, чем раньше, а ее мышиного цвета волосы полегли и слиплись.
– Его кабинет не здесь, – заметил Гарри. – Он в противоположной стороне замка, за горгульей…
– Я знаю, – ответила Тонкс. – Но там его нет. Похоже, он снова куда-то исчез.
– Исчез? – переспросил Гарри, осторожно ставя ушибленную ногу на пол. – Эй – я так думаю, ты не знаешь, куда он девается?
– Нет.
– А зачем ты хотела его видеть?
– Ничего особенного, – сказала Тонкс, рассеянно ковыряя рукав своей мантии. – Я просто думала, может, он понимает, что происходит… Я слышала всякие слухи… На людей нападают…
– Да, знаю, это все было в газетах, – кивнул Гарри. – Тот ребенок, пытавшийся убить своих…
– «Профет» часто отстает от жизни, – произнесла Тонкс, судя по всему, слушавшая Гарри вполуха. – Ты в последнее время не получал писем от кого-нибудь из Ордена?
– Никто из Ордена мне больше не пишет, – ответил Гарри. – После того как Сириус…
Он увидел, как ее глаза наполнились слезами.
– Извини, – неуклюже пробормотал он. – В смысле… я тоже по нему скучаю…
– Что? – рассеянно переспросила Тонкс, будто не слышала, что он сейчас сказал. – Ладно… увидимся, Гарри…
Она резко повернулась и двинулась обратно по коридору, оставив Гарри смотреть ей вслед. Прошла минута или около того, прежде чем он вновь надел плащ-невидимку и продолжил пытаться войти в Насущную Комнату, но уже без того рвения. В конце концов сосущее чувство пустоты в желудке и то, что Рон с Гермионой должны скоро вернуться на обед, заставили его прекратить попытки и оставить коридор в распоряжении Малфоя. Гарри оставалось только надеяться, что Малфой достаточно напуган, чтобы не осмелиться выйти в течение еще нескольких часов.
Он нашел Рона и Гермиону в Большом Зале; они пришли пораньше и уже вовсю уплетали свой ланч.
– У меня получилось – ну, почти! – радостно сообщил Рон, едва увидев Гарри. – Я должен был Аппарировать рядом с чайным магазином мадам Паддифут, но малость перелетел и очутился около магазина Скривеншафта, но, по крайней мере, я смог!
– Здорово! – воскликнул Гарри. – А у тебя как, Гермиона?
– О, ну она, разумеется, была безупречна, – сказал Рон, прежде чем Гермиона смогла ответить. – Безупречная настойчивость, наглядность, невыносимость[3], какая там еще фигня – мы все потом зашли в «Три Помела», чтобы чего-нибудь выпить по-быстрому, так слышал бы ты, как о ней Туайкросс распинался, – по-моему, он скоро сделает ей предложение…
– А что у тебя? – спросила Гермиона, не обращая внимания на Рона. – Ты все это время был там наверху, возле Насущной Комнаты?
– Угу. И угадай, кого я там встретил? Тонкс!
– Тонкс? – с удивленным видом переспросили Рон и Гермиона одновременно.
– Ага, она сказала, что хочет увидеться с Дамблдором…
– Что до меня, – произнес Рон, как только Гарри закончил пересказывать свой разговор с Тонкс, – я думаю, она слегка не в себе. Теряет самоконтроль после того случая в Министерстве.
– Это немного странно, – заметила Гермиона, почему-то выглядящая очень обеспокоенной. – Она должна охранять школу, почему она ни с того ни с сего покидает свой пост, чтобы увидеть Дамблдора, которого здесь вообще сейчас нет?
– Есть у меня одна мысль, – осторожно сказал Гарри. Он испытывал странное ощущение, произнося эту мысль вслух; это было скорее по части Гермионы, чем его. – Вам не кажется, что она могла быть… ну… влюблена в Сириуса?
Гермиона уставилась на него.
– Это с чего ты решил?
– Не знаю, – пожал плечами Гарри, – но она чуть не заплакала, когда я упомянул его имя… и ее Патронус теперь большой четвероногий зверь… Я подумал, уж не стал ли он… ну ты понимаешь… им.
– А это мысль, – задумчиво сказала Гермиона. – Но я по-прежнему не понимаю, зачем ей врываться в замок и искать Дамблдора, если, конечно, она действительно здесь из-за этого…
– Что возвращает нас к тому, что я сказал, точно? – произнес Рон, отправляя в рот картофельное пюре. – Она немного сдвинулась. Потеряла рассудок. Женщины, – с мудрым видом добавил он, обращаясь к Гарри, – их так легко расстроить.
– Но, по крайней мере, – парировала Гермиона, выйдя из состояния задумчивости, – вряд ли ты найдешь женщину, которая бы полчаса дулась из-за того, что мадам Розмерта не смеялась над ее шуткой про старую каргу, лекаря и Мимбулус Мимблтониа.
[1] Dugbogs. Dug – вымя, bog – болото… я решил дословно не переводить, просто написал слово, отдаленно созвучное с «дементором».
[2] Room of Requirement – дословно «Комната Необходимости».
[3] В оригинале Рон называет первые попавшиеся слова на D – deliberation, divination, desperation (неторопливость, прорицание, безрассудство).