ГЛАВА 7
Пока Харуюки, как обычно, переваривал четыре утренних урока, странное неуютное ощущение вроде бы ушло.
Услышав звонок на большую перемену, который почему-то показался Харуюки веселей обычного, он встал со своего места. Нахмурив брови, он пытался сделать выбор: дешево и сердито обойтись булкой и пакетиком сока или шикануть, взяв в школьной столовке котлету с карри?
К сожалению, обеды с Черноснежкой в рекреации пришлось отложить до завершения школьного фестиваля в конце июня. Хоть Черноснежка и утверждала, что вошла в студсовет из-за «Brain Burst», последнюю большую работу нынешнего его состава она бросить не могла.
«Когда семпай занята, шиковать в одиночку как-то неловко. Сегодня потерплю и ограничусь гамбургером с молоком… Или, может, еще позволить себе сухарики?..»
Всерьез ломая голову над этой проблемой, он направился к задней двери, как вдруг…
С громким стуком скользящая дверь открылась, и в класс широким шагом вошел человек.
Черные чулки, обтягивающие длинные, стройные ноги. Юбка серая, как и у остальных учениц, но рубашка с коротким рукавом – черная. Темно-красный бант, свидетельствующий, что его обладательница учится в третьем классе, по обе стороны от него – струящиеся вниз еще более черные волосы.
Согласно правилам средней школы Умесато, форменная рубашка должна быть «назначенного школой фасона и нейтрального цвета». Если ввести в электронный словарь выражение «нейтральный цвет», то он выдаст определение «цвет в диапазоне от белого до черного через оттенки серого». Поэтому, строго говоря, и серый, и черный нарушениями школьных правил не являются, но производители, получив соответствующие инструкции, продают только белые рубашки, так что у учеников нет выбора. …Ну, за исключением случаев, когда кто-то делает у производителя спецзаказ на пошив рубашки из черной ткани.
За более чем тридцатилетнюю историю средней школы Умесато нашелся ровно один человек, который не только утрудил себя всем этим, но и, пользуясь школьными правилами как щитом, невозмутимо отмахнулся от требований учителей привести себя в порядок.
И сейчас в двух метрах от Харуюки, гордо подбоченясь, со строгим выражением на красивом лице стоял этот самый человек – ученица третьего класса Черноснежка.
Посреди ошеломленного молчания учеников класса 2С вице-председатель студсовета сделала глубокий вдох, и по кабинету разнесся холодный голос:
– Председателю комитета живого уголка, избранному от этого класса, надлежит немедленно явиться в студсовет.
Секунду спустя раздались перешептывания, и взгляды десятка людей обратились на Харуюки. То, что Харуюки смело вызвался в комитет живого уголка добровольцем (хотя на самом деле это была с его стороны дурацкая оплошность), было в памяти всех еще свежо. На лицах окружающих тут же появилось выражение «что же он такого натворил?», но сам Харуюки ничего не понял.
Тем не менее он с неохотой сделал полшага вперед и нервно произнес:
– Это… это я…
Черноснежка, кинув взгляд на Харуюки, сказала:
– Ты? Ну, иди за мной.
«Что еще за «ты?»… Семпай, ты ведь прекрасно знаешь, что я и есть председатель комитета живого уголка, не говоря уже о том, что я ее Ребенок, член легиона и все такое…»
Пока он пытался укротить мечущиеся в голове мысли, Черноснежка, крутанув подолом юбки, развернулась и, цокая подошвами (и как она умудряется издавать этот звук, ведь подошвы сменки резиновые?), зашагала прочь по коридору. Секунды полторы Харуюки стоял столбом, потом побежал за ней.
Они спустились по лестнице, прошли коридором первого этажа на запад, и за все это время Черноснежка ни разу не обернулась. Пройдя мимо нескольких кабинетов третьих классов, они добрались наконец до комнаты студсовета в самой дальней части первого корпуса. Черноснежка взмахнула рукой, и раздался тяжелый щелчок запора. Дверь открылась, и вице-председатель студсовета молча вошла внутрь.
Нервно сглотнув, Харуюки тоже переступил через полоз скользящей двери. За его спиной дверь сама закрылась и снова заперлась.
Позавчера, когда он сюда вошел, комната была освещена теплым закатным светом, однако сейчас из-за серого неба создавалось холодное ощущение. В приглушенном свете Черноснежка дошла до середины комнаты и лишь тогда развернулась. Ее глаза строго уставились на Харуюки.
– …Э, это… – слабым голосом пробормотал Харуюки и уже собрался было робко улыбнуться, но в последний момент сжал губы.
После школы одно дело, но сейчас, пусть даже на большой перемене, Черноснежка ни за что не станет пользоваться комнатой студсовета в каких-то личных целях и вообще злоупотреблять служебным положением. Значит, это в самом деле официальный вызов председателя комитета живого уголка со стороны вице-председателя студсовета. Видимо, где-то какую-то работу комитета он запорол, сам того не зная.
Если так, он должен как минимум честно принять выволочку. Собравшись с духом, Харуюки стал ждать следующих слов Черноснежки.
Несколько секунд спустя…
Черноснежка поджала губы и надулась. И ворчливым голосом произнесла:
– Я кое-что слышала, Харуюки-кун. Сегодня утром ты подъехал к школе на мотоцикле в компании красивой девушки, не так ли?
– …А?
У Харуюки округлились и глаза, и рот, и даже ноздри. Черноснежка сделала еще более обиженный вид.
– Эй, теперь пытаешься сделать вид, что ничего не было? Вообще-то я легко могу запросить видеозапись подходящего момента. Или же ты считаешь, что я не захочу смотреть подобные…
– А, не, это, ну, по-по-погоди-погоди-погоди! – отчаянно вклинился Харуюки, поочередно мотая головой и махая из стороны в сторону руками. Потом робко спросил: – …Эээ, а вызов председателя живого уголка?..
Тут у Черноснежки чуть порозовели щеки, и она, резко отвернув лицо, ответила:
– Это просто предлог, чтобы тебя сюда позвать.
«Уааа, суперзлоупотребление служебным положением!»
Аж закачавшись от такого, но кое-как устояв на ногах, он принялся объяснять:
– Ээ… эммм, насчет того байка… Семпай, ты с ней в реале, наверно, незнакома, но это была Блад Лепард, сублидер красного легиона…
– …Хоо?
У Черноснежки задергалась бровь. Увидев это, Харуюки поспешно продолжил объяснение:
– Сегодня утром, когда я шел в школу, она меня перехватила, чтобы предупредить… ну, точнее, передать кое-какую информацию… ну и вот, это немножко затянулось, и она решила меня подвезти, я вообще-то не хотел, но она жутко настырная…
Пока Харуюки говорил, в выражении лица Черноснежки происходили какие-то тонкие изменения; наконец она снова надула губы и произнесла совершенно неожиданное слово:
– …Нечестно.
– …А?
– Харуюки-кун, мы с тобой последний раз были вдвоем целых десять дней назад! Я все эти дни по горло занята студсоветом и прочим, а ты вместе с Уиуй то за птицей ухаживаешь, то в крепость императора ныряешь, а теперь еще и с девчонкой из другого легиона…
– П-прости меня…
Сам он был не вполне уверен, за что именно извиняется, но все равно машинально поклонился. Тогда Черноснежка, все еще с недовольным лицом, быстро подошла к нему и, встав совсем рядом, прошептала:
– Если ты это искренне, то подари мне один бёрст-пойнт и 1.8 секунды реального времени.
– Что? А… конечно.
Едва он неуверенно кивнул, как руки Черноснежки пришли в движение и со скоростью света воткнули штекеры черного XSB-кабеля (и когда она его взять-то успела?) в разъемы для Прямого соединения в их нейролинкерах. Второй раз за сегодняшний день перед Харуюки появилось предупреждение о проводном соединении, и он машинально повторил команду, которую уже начали произносить красивые губы Черноснежки:
– Бёрст линк.
Раздался давно знакомый звуковой эффект, и мир застыл и стал синим.
Харуюки своим розовым поросячьим аватаром чуть меньшего размера, чем реальное тело, тут же сделал шаг назад.
Подняв глаза, он увидел напротив себя аватар феи с крыльями бабочки-парусника – он был примерно такого же роста, как его обладательница в реале. Красота ее лица была иной, чем у реального, но недовольное выражение на нем сохранялось; впрочем, как только Харуюки с бешено колотящимся сердцем поднял глаза, оно сменилось легкой улыбкой.
Харуюки облегчено выдохнул, как вдруг – беззвучно подойдя к нему, Черноснежка наклонилась, вытянула руки в длинных перчатках и проворно схватила аватар Харуюки под мышками.
Не успел он подумать «уааа?!», как взмыл в воздух и оказался прижат к груди Черноснежки.
– Э, э, этоэтоэто, се-се-семпай! – нервно воскликнул он. В ушах его раздался таящий улыбку шепот:
– …Если бы я так сделала в комнате студсовета в реальном мире или в VR-пространстве локальной сети, это было бы очевидным нарушением школьных правил, но здесь эти глупые правила не действуют. Или ты предпочел бы, чтобы мы оба были в дуэльных аватарах?
На миг представив себе это, Харуюки тут же отчаянно замотал головой. Один раз Черный король Блэк Лотус уже обняла похожим образом Сильвер Кроу, после чего через две секунды разорвала его на части своей спецатакой восьмого уровня «Дес бай эмбрейсинг».
«Хи-хи», – снова раздался смешок, и Черноснежка сжала руки сильнее.
– …Если честно, то после того, как в воскресенье закончилось собрание семи королей, я все время хотела это сделать. Чтобы этим сказать тебе, что не нужно ничего бояться…
Едва услышав эти слова, Харуюки втянул воздух, а потом сиплым голосом выдавил:
– Это… я… я…
«…В порядке», – хотел продолжить он, но его аватар почему-то весь задрожал, и голос наружу выходить отказался.
И тут же Харуюки осознал. Осознал, насколько серьезное давление он испытывает из-за ситуации вокруг Сильвер Кроу. Насколько сильно страх прессуется в самых глубинах его души – страх, что он может покинуть Ускоренный мир.
Его тело еще яростнее задрожало. Черноснежка, крепко прижав его к себе, ласково прошептала:
– Все хорошо, ты не один. Я рядом. Товарищи по легиону тоже рядом. И Рейн с Лепард из красного легиона, и Эш Роллер из зеленого легиона, и Фрост Хорн из синего, и другие – множество бёрст-линкеров ждет твоего возвращения.
– …Да. Да…
Энергично закивав, Харуюки вдруг обнаружил, что незаметно для себя тоже обнял Черноснежку своими короткими ручками. Но смущения уже не было. Тысячекратно ускорившиеся мысли и чувства синхронизировались, слились вместе, породив единую сущность; даже эмоции их были сейчас общими.
Прошло несколько секунд, полных ощущения чуда, и наконец Черноснежка мягко отодвинула Харуюки. Ее выражение лица чуть изменилось. Подобные звездному небу глаза посерьезнели. И следующие ее слова стали для Харуюки неожиданностью.
– …Поэтому, Харуюки-кун. Не бойся всяких странных слухов. Чтобы «ИСС-кит», расползающийся сейчас по Ускоренному миру, происходил от тебя, и все такое прочее – это просто невозможно.
– !!!
Снова резко втянув виртуальный воздух, Харуюки еле слышно спросил:
– …Ты уже знаешь про «кит»?
– Да. Вчера, когда Фуко нас подвозила, Утай рассказала.
– Вот… как. Извини, что я не успел сообщить…
– Нет, скорее, меня надо винить за то, что не узнала все раньше. Вчера, как только вернулась домой, я сразу начала поспешно собирать информацию… И по самому трюку, и по времени я сразу заподозрила тех типов. Общество исследования ускорения, которое сорвало гонку через «Гермес Корд».
Говоря все это, Черноснежка подошла к синему ледяному диванчику, усадила Харуюки и сама села рядом.
Сидящий в сэйдза Харуюки тоже заговорил, кивая в такт словам:
– Да… Мы с Таку вчера пришли к такому же выводу. И Таку сказал, что сам попробует что-нибудь разузнать, но… сегодня он не пришел в школу из-за простуды…
– Что?
Черноснежка нахмурила брови и смолкла, точно впав в задумчивость. Глядя на это ее выражение лица, Харуюки вновь почувствовал, как его грудь наполняется совершенно безосновательной тревогой.
«Я попробую своими методами пособирать информацию об ИСС-китах».
Вчера, прежде чем вернуться к себе, Такуму напоследок сказал эти слова. «Своими методами». Значит, он намеревался воспользоваться связями, которыми в «Нега Небьюлас» обладал он один, – с кем-то из синего легиона, из «Леонидс», к которым он сам прежде принадлежал?
Едва он это осознал, как в ушах его прозвучали слова, которые сегодня утром сказала Блад Лепард.
«Самая большая опасность для раскрытия в реале – передача информации от Родителя или Ребенка».
– А!.. – вырвалось у Харуюки, и он аж подскочил.
Черноснежка удивленно посмотрела на него. Глядя ей в лицо, Харуюки выложил ей тот страх, который в нем только что вспух.
– …Это… семпай, ведь Родитель Таку был в синем легионе довольно большой шишкой, кажется? Но его уже изгнали из Ускоренного мира «Мечом правосудия», да?
– Мм… Это ведь, по-моему, ты мне и рассказал? Что его казнил Синий король Блю Найт за то, что он распространял программу-бэкдор, которой раньше пользовался Такуму-кун. Найт в этом смысле формалист, так, что, насколько я помню, мне это показалось естественным…
– Ну… да. Но, по-моему, кто изначально создал ту программу, так и не узнали. Значит, он, возможно, в Ускоренном мире живет и здравствует и сейчас.
Оборвав свои слова, Харуюки крепко сжал черные копытца, в которые превратились его руки, потом продолжил:
– Проблема в том, что… тот тип, который создал программу и передал ее Родителю Таку, мог при этом расколоть его в реале. Если так… то мог добраться и до Таку, который был в той же школе и в той же секции кэндо…
– Это… действительно возможно, но ведь с того случая прошло уже восемь месяцев. Если Такуму-куна собирались расколоть в реале, то уже давно предприняли бы какие-то шаги, верно?
Возражение Черноснежки было вполне разумным.
Но Харуюки медленно покачал головой и сообщил Черноснежке то, чего она пока не знала:
– …Сегодня утром Пард-сан со мной встретилась, чтобы предупредить. Возможно, за мной начала охотиться самая мерзкая группа ФА, которая называется «Супернова Ремнант»…
– Что!..
Черноснежка распахнула глаза. Харуюки вытянул руки, словно пытаясь схватить за руки Черноснежку, и деревянным голосом продолжил:
– Если… если Таку только притворился больным, чтобы прогулять школу, а сам отправился в Синдзюку… и его нашли бандиты из «Ремнанта» и напали там, где камеры не видят…
Он зажмурился, потом снова открыл глаза.
– …Семпай, я пойду искать Таку! Даже если с ним дуэлятся и отбирают очки через Прямое соединение, до полной потери потребуется время. Если… даже если случилось худшее и на него напали ФА, я еще могу успеть…
– Нельзя! – Черноснежка с силой схватила за плечи вставшего и начавшего было произносить команду «Бёрст аут» Харуюки. – Сейчас тебе выходить из школы слишком опасно!
– Но… но ведь Таку! Если он потеряет «Брэйн Бёрст», я… я!..
– Успокойся, Харуюки-кун! Сначала нужно уяснить положение дел! Может, у него действительно всего-навсего простуда?!
– Но… чтобы это узнать, все равно надо выйти из школы и подключиться к Глобальной сети…
– Все нормально. Через терминал в комнате студсовета, если подать запрос, можно выйти в Глобальную сеть. Сначала мы свяжемся с Такуму-куном этим путем. Если связаться не сможем, тогда… искать его в Синдзюку отправлюсь я. Если поклонюсь Найту, он, наверное, согласится подключить к поискам своих людей.
Услышав эти слова, Харуюки тут же застыл.
Синий король Блю Найт был закадычным другом Ред Райдера, первого Красного короля. Харуюки слышал, что, когда Черный король Блэк Лотус внезапной атакой отсекла Красному королю голову, Найт был в неописуемой ярости. На недавнем собрании семи королей Синий король держался спокойно, но наверняка в глубине его сердца бушевали жуткие эмоции.
Если у такого человека просить спасти члена своего легиона, тут поклоном вряд ли отделаешься. Наверняка он затребует какой-то компенсации. Черноснежка неявно давала понять, что готова и на это.
Как только Харуюки это осознал, его охватило жгучее желание бежать прочь, куда глаза глядят, но он сумел его подавить. Сейчас терять голову было никак нельзя. По-прежнему с руками Черноснежки на своих плечах, он расслабился и кивнул.
– По-понял. Сначала попробуем с ним связаться.
– Да. А сейчас давай выйдем из ускорения.
Стоя друг напротив друга, они хором произнесли: «Бёрст аут». Вернувшись в свое настоящее тело, Черноснежка тут же выдернула кабель Прямого соединения и побежала к своему рабочему столу в глубине комнаты студсовета. Ее пальцы запорхали по экрану сверхтонкого монитора. Схватив кабель, так и свисающий из нейролинкера подбежавшего с запозданием Харуюки, она воткнула штекер в терминал в столе. Тут же перед глазами Харуюки появилось системное сообщение, что его нейролинкер подключен к Глобальной сети.
– Давай, – произнесла Черноснежка.
Кивнув, Харуюки с максимальной быстротой задвигал напряженными губами.
– Комманд, войс колл, намбер зеро-срии[1].
Тут же перед глазами замигала иконка голосового вызова. По крайней мере, нейролинкер Такуму был в сети. Если бы Такуму сейчас был ускорен, то нейролинкер переключился бы в режим автоответчика, значит, атака ФА еще не состоялась – или все уже закончилось, одно из двух.
Чувствуя, как руки покрываются холодным потом, Харуюки сверлил взглядом иконку. Она мигнула пять раз, шесть… после седьмого сменилась иконкой приема.
– …Та, Таку?.. – сипло позвал Харуюки, чуть ли не задушенный чудовищным страхом. Поневоле в памяти его всплыла сцена встречи с Сейдзи Номи, бывшим Даск Тейкером, после того как тот потерял «Brain Burst». Тогда он при виде Харуюки, с которым много раз общался лично, сделал такое выражение лица, словно подумал: «Кто этот человек?» Полную потерю очков сопровождала и потеря соответствующих воспоминаний, и, поскольку с Харуюки он общался в основном в Ускоренном мире, Номи не сразу смог вспомнить, кто он вообще такой.
Разумеется, Харуюки и Такуму были друзьями детства, они знали друг друга задолго до того, как стали бёрст-линкерами. Поэтому, даже если Такуму лишится всех воспоминаний, связанных с Ускоренным миром, полностью о друге он забыть не должен.
Даже понимая это, Харуюки все равно не мог избавиться от страха. Такуму ответил всего через две секунды, но Харуюки показалось, что времени прошло вдесятеро больше.
«…Хару? Что случилось?»
– А… эээ…
Голос друга, раздавшийся у Харуюки в голове, прозвучал совершенно как обычно. Пошатнувшись от облегчения, Харуюки уцепился одной рукой за стол и сбивчиво ответил:
– Это, эмм, просто, Таку, ты так редко пропускаешь школу. Как ты себя чувствуешь?..
«…Прости, что заставил волноваться. Все в порядке… ничего серьезного».
Внимательно вслушиваясь в голос Такуму, Харуюки почувствовал, что он звучит как-то немного опустошенно. Но если Такуму болен, то это и неудивительно. Снова обеспокоившись насчет простуды, Харуюки спросил:
– У тебя температура? Веди себя спокойно и ничего такого не вытворяй. Ты… дома сейчас?
«Ха-ха, ну конечно же. В отличие от тебя, Хару, я послушно лежу в кровати и пью лекарства. Я не забыл о том случае, когда ты грипповал с температурой тридцать девять, – мы тогда с Ти-тян пришли тебя навестить, а ты притворился, что спишь, а сам зависал в Полном погружении в какой-то игре».
– О, а я уже забыл, – ответил Харуюки и, чтобы окончательно убедиться, напоследок сказал: – …Да, и от дуэлей тоже воздержись, просто поправляйся. Завтра у легиона важная операция.
И после короткой паузы…
«Да… понимаю. До завтра буду послушно выздоравливать. …Да, передай от меня командиру спасибо, что разрешила во время большой перемены подключиться к Глобальной сети».
Упомянутый Такуму «командир» – это, естественно, командир легиона «Нега Небьюлас» Черноснежка. Теперь стало абсолютно ясно: воспоминаний об Ускоренном мире он не потерял. Облегченно вздохнув, Харуюки ответил:
– Что, раскусил? Ладно, передам. …Ну, до завтра. Поправляйся.
Такуму наверняка устал, да и сам Харуюки от долгого разговора чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому он оборвал связь. Подняв голову и повернувшись к стоящей рядом Черноснежке, он неловко улыбнулся.
– Эээ… похоже, Таку в самом деле лежит дома с простудой. Извини, это я все перебаламутил…
На что Черноснежка с теплой улыбкой покачала головой.
– Извиняться не за что. Хорошо, что ничего не случилось. …Вот только…
Харуюки вытащил кабель, соединяющий его нейролинкер и стол, и передал Черноснежке. Та, убирая его, продолжила с чуть изменившимся выражением лица:
– …На то, что «Ремнант» начал действовать, закрывать глаза никак нельзя. По крайней мере, здесь, в Сугинами, вычислить наши реальные личности им будет непросто, но на всякий случай, начиная с сегодняшнего дня, какое-то время мы не будем принимать вызовы на дуэли. И сами тоже должны воздерживаться от того, чтобы вызывать других, за исключением хорошо знакомых соперников. Вычислить человека в реале можно и по месту появления его аватара…
– Ага… Тию и Таку я тоже передам.
– Будь добр. …Ладно, может, нам пообедать? Пойдем вместе в рекреацию.
Она хлопнула Харуюки по плечу, и он, наконец расслабившись, кивнул. Черноснежка, весело улыбаясь, небрежным тоном добавила:
– …Я не поблагодарила Блад Лепард за информацию. Думаю, встретиться с ней в реале было бы неплохой идеей. Организуй, хорошо?
– Ладно. …Эээ, что?
Уже кивнув, он представил себе, какая атмосфера будет на этой встрече, и подался назад.
– Н-не, это-это-это по-… это зачем? – нервно проговорил Харуюки и бросился догонять уже направляющуюся к двери Черноснежку.
Даже пока они так разговаривали, Харуюки чувствовал, что странное неуютное ощущение до конца не ушло.
Возможно, недавний голос Такуму вовсе не случайно звучал чуть не так, как обычно. Если Такуму простужен, естественно, он себя неважно чувствует. Но Харуюки показалось, что тяжесть его голоса говорит не о телесном нездоровье, а о какой-то эмоциональной дрожи. Да… был один период в прошлом году, когда у Такуму была похожая лихорадочность.
«Это мне только кажется. Нынешний Такуму – один из столпов нашего легиона, поддерживающий его своим умом и рассудительностью».
Убедив себя в этом, Харуюки вытер о брюки вновь выступивший на ладонях холодный пот и следом за Черноснежкой покинул комнату студсовета. Тут же его атаковал шум большой перемены и аромат специй, идущий из столовки, расположенной дальше по коридору. Все вместе вымело тревогу у него из груди.
Но…
Всего три часа спустя Харуюки узнал, что качественно в какой-то степени не ошибся со своими страхами.
Но вот количественно он попал пальцем в небо. Ситуация уже вышла за пределы всего, что мог ожидать Харуюки, да и Черноснежка тоже.
Новость принесла Утай Синомия – самый младший член легиона, пришедший в Умесато после уроков, чтобы покормить ошейниковую совку по имени Хо.
Успешно переварив два послеобеденных урока и съеденное в компании Черноснежки карри, Харуюки сказал направившейся в свою секцию Тиюри «Я тебе кину мейл» и вышел из корпуса. Еще неделю назад он бы на полной скорости вылетел за ворота школы, подключил нейролинкер к Глобальной сети и в качестве дневного перекуса принялся бы поглощать онлайновую информацию. Однако сейчас, когда на него навалились обязанности председателя комитета живого уголка, об этом можно было забыть. Но, как ни странно, его это совершенно не напрягало. Напротив, эта работа была ему в удовольствие.
Небо над головой, как всегда, было в облаках, но, к счастью, дождя не обещали. Нужно было распихать гору сохнущих листьев, извлеченных из вольера, в мусорные мешки и вынести в мусорку.
Обогнув второй корпус, он прибыл на задний двор в северной части школьной территории. Шагая по поросшей мхом земле, он направился к деревянному вольеру в северо-западном углу. Большая часть заднего двора была в тени, но к югу от вольера было уже не школьное здание, а рощица, и солнце достигало вольера сквозь проволочную сетку.
Других учеников здесь не было. В комитет живого уголка, помимо Харуюки, входили выбранные по жребию парень по фамилии Хамадзима и девушка по фамилии Идзеки, но Харуюки разрешил им участвовать или не участвовать по своему усмотрению. Он решил, что лучше подождет, пока они решат помочь добровольно, чем будет заставлять работать из-под палки, однако, судя по всему, ждать ему предстояло долго.
Когда Харуюки подошел к вольеру, сова с незамысловатым именем Хо купалась в стоящем на полу металлическом поддоне.
Слегка расправив крылья и подавшись вперед, она погрузилась в мелкую воду по шею. Потом тут же поднялась, сложила намокшие крылья и быстро-быстро их отряхнула. Было так похоже на купающегося человека, что Харуюки не удержался от смеха.
– Ха-ха… Ты, похоже, радуешься жизни.
Услышав его голос, Хо повернул голову и увидел Харуюки, после чего на «лице» его появилось какое-то смущенное выражение. Энергично встряхнувшись, птица вылетела из воды и, сделав несколько широких кругов по вольеру, приземлилась на левую из двух жердочек, которую, похоже, избрала своим домом. После чего принялась ухаживать за перьями на груди.
Установленный на этой ветке сенсор давления измерил вес Хо. Харуюки на своем виртуальном рабочем столе запустил браузер, предназначенный для работы в локальной сети, открыл раздел с данными комитета и прочел показания сенсора.
И тут как раз в его поле зрения всплыло окно с запросом на соединение ad hoc. Он повернул голову вправо – там стояла улыбающаяся девочка в школьной форме в виде белого платьица и с коричневым ранцем на спине.
– О… привет, Мэ… то есть Синомия-сан.
Каким-то загадочным образом в реале его тянуло обращаться к ней по имени дуэльного аватара, а в Ускоренном мире – по реальному имени. Начавший было произносить «Мэй-сан» (сокращение от «Ардор Мэйден»), но вовремя поправившийся Харуюки левой рукой почесал в затылке, а правой притронулся к кнопке «Да» в окне запроса.
Автоматически открылось окно чата, и Утай в своей обычной сверхскоростной манере забегала пальцами по голографической клавиатуре.
«UI> Здравствуй, Арита-сан. Какой сегодня вес у Хо-сана?»
– А, эээ… в пределах нормы, но чуть спал?
«UI> В первое время после смены обстановки он испытывает некоторый стресс, это неизбежно. Сегодня я принесла больше корма, чем обычно. Хочешь посмотреть на кормежку с близкого расстояния?»
– А, ага, конечно!
Прежде чем закрыть браузер, Харуюки еще раз заглянул в раздел данных комитета. В системе значилась одна задача, обычная уборка вольера, и отрядить на нее требовалось одного человека. На всякий случай он проверил имена Хамадзимы-куна и Идзеки-сан – как и ожидалось, у них обоих был статус «покинул школу».
Проглотив вздох, Харуюки наблюдал, как Утай отпирает большой электронный замок. Одним взмахом руки открыв защелку, она удостоверилась, что Хо сидит на своей жердочке, и поманила Харуюки. Минимально приоткрыв дверь из проволочной сетки, они оба быстро вошли в вольер.
Закрыв дверь и задвинув внутри щеколду, Утай поставила на пол ранец. Оттуда она первым делом достала кожаную перчатку, причем с большой крагой. Натянув ее по локоть, Утай снова сунула руку в ранец.
Вынула она оттуда маленький термоконтейнер. Открыла его правой рукой – внутри было, похоже, тонко нарезанное сырое мясо.
«О, ну конечно, хищная птица».
Пока Харуюки восхищенно наблюдал, Утай встала и протянула левую руку к жердочке. И тут же Хо, словно прочтя мысли Утай, расправил крылья и перепорхнул на ее руку. Медно-красные глаза открылись и стали совершенно круглыми, он потянулся клювом вперед, будто говоря: «Скорее, скорее».
Утай явно собралась наклониться к стоящему на полу контейнеру; увидев это, Харуюки поспешно поднял его обеими руками. Утай улыбнулась и достала оттуда твердый кусочек красного мяса.
Едва она поднесла этот кусочек к Хо, тот стремительно схватил его острым клювом и проглотил целиком. Это выглядело совсем не так, как у голубей и кур, которые клюют еду с земли. В голове у Харуюки было лишь «о!», а Утай доставала один кусочек мяса за другим, и все их Хо тут же переправлял к себе в желудок. «Интересно, чье это мясо», – подумал Харуюки, однако ему, никогда готовкой не занимавшемуся, внешний вид мяса ничего сказать не мог.
Содержимое термоконтейнера, на взгляд, довольно обильное для двадцатисантиметрового тельца совы, исчезло вмиг. Утай напоследок погладила Хо по голове, словно говоря «все, больше нет», и Хо, довольно повертев головой, снова взлетел и вернулся на свое изначальное место.
Сняв перчатку, Утай взяла у Харуюки контейнер и стала его ополаскивать под краном возле вольера. Харуюки тем временем заменил синтетическую бумагу, разложенную под жердочками. В те времена, когда ежедневные новости распространялись на бумажных носителях, для подобных целей, видимо, использовались так называемые газеты, которые потом выбрасывались, но сейчас бумага из натуральных волокон была предметом роскоши. Харуюки, заняв место Утай возле крана, отмыл бумажный коврик от помета Хо и повесил на маленькую вешалку на стене вольера.
Закончив работу, Харуюки задал вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:
– Скажи, Синомия-сан. То мясо, которое ты скормила Хо, – оно чье?
Тут девочка на четыре года младше него улыбнулась, и ее руки запорхали.
«UI> Угадай».
– Эээ… эммм… курятина?
Утай нажала пальцем какую-то точку в воздухе, и в голове Харуюки раздалось «би-бип!» – звуковой сигнал неправильного ответа. Звуковая функция программы чата.
– Значит – значит, свинина. «Би-бип!» Чегооо? Неужели говядина? «Би-бип!» Б-баранина? «Би-бип!» Не может быть, неужели рыба? «Би-бип!»
Тут Харуюки сдался и поднял руки. После чего Утай с многозначительной улыбкой напечатала нечто неожиданное:
«UI> Завтра я тебе покажу, как его готовят, с самого начала. Это может стать для тебя довольно серьезной психической нагрузкой, так что морально готовься».
– Э… г-готовят?
«UI> Ладно, давай займемся листьями, а то уже поздно. По-моему, они уже полностью высохли».
Ее улыбка означала, что разгадывание тайны мяса придется прекратить, так что Харуюки кивнул.
– А, ага. Сейчас сбегаю за мусорными мешками.
Уже побежав к сарайчику с разными принадлежностями, он кинул взгляд внутрь вольера. Сова с очень сытым видом сидела на жердочке, подняв одну ногу и опустив перья-«уши». Глаза она закрыла – явно спала.
На то, чтобы утрамбовать гору палой листвы в полупрозрачные мусорные мешки, вид которых, казалось, не менялся десятилетиями, ушло полчаса. Лучше было бы, конечно, развести из них костер и запечь бататы – Харуюки видел такое в старых фильмах и манге, – наверное, это был бы более веселый и более вкусный способ переработки мусора; однако, если бы кто-то на территории школы развел открытый огонь, тут же заорали бы сирены, понаехали пожарные машины и полиция арестовала бы нарушителя. Кроме того, несовершеннолетним обзавестись зажигалками и подобными средствами для разжигания огня было невероятно тяжело. Даже те отморозки, которые в прошлом году измывались над Харуюки, по-видимому, не достигли такого мегауровня хулиганства, чтобы курить в школе.
Поэтому Харуюки и Утай пришлось вдвоем тащить восемь мешков, которые они старательно набили палой листвой, на площадку для сбора мусора на переднем дворе. Когда они закончили, было уже двадцать минут пятого.
– Ффууу… наконец-то закончили…
«UI> Поздравляю».
Переглянувшись и улыбнувшись друг другу, они затем по очереди вымыли руки. На этом сегодняшние обязанности Харуюки подошли к концу. Теперь предстояло, как он договорился с Тиюри, вместе навестить Такуму, однако ее секция должна была закончиться около пяти, так что у него оставалось немного свободного времени. Чем бы заняться, подумал он, когда…
Утай, аккуратно вытерев руки белым платочком, склонила голову чуть набок и нажала на что-то в воздухе. Правой рукой начала что-то делать в появившемся окне, а левая проворно забегала по клавиатуре.
«UI> Мейл от сестрицы Фуу. Стоит тег «срочно», поэтому, извини, я сейчас им займусь».
«Сестрицей Фуу» Утай называла Скай Рейкер, то есть Фуко Курасаки. Харуюки подумал, а как вообще Утай, находясь на школьной территории, смогла получить мейл от Фуко, которая училась в старшей школе в Сибуе, но тут же понял. Его-то нейролинкер, как только подключился к локалке школы Умесато, автоматически отсоединился от Глобальной сети, но на Утай, имеющую в сети Умесато гостевой статус, это ограничение не распространялось. Более того, поскольку для повседневной связи с сетью она пользовалась мозговым чипом-имплантатом, то, даже подсоединившись к Глобальной сети, она не светилась в дуэльном списке «Brain Burst».
– А, да, пожалуйста, – кивнул Харуюки, и Утай, быстро открыв мейл, пробежала его глазами.
Тут же большие глаза с краснинкой распахнулись на всю ширину. Она втянула воздух, словно ахнула, и ее губы задрожали.
– Э… что, что случилось?!
Испугавшись, Харуюки шагнул к Утай.
Переведя взгляд с виртуального рабочего стола на Харуюки, Утай слегка неуклюже забегала пальцами по клавиатуре.
«UI> Арита-сан, ты слышал про самую плохую команду ФА, которая называется «Супернова Ремнант»?»
– !!!
…Еще бы он не слышал. Ну, по правде, услышал впервые только сегодня утром, но за прошедшие с тех пор восемь часов это название намертво въелось в его память вместе с диким ужасом.
– …Д-да. Что эти типы… сделали? – сипло спросил Харуюки, ощущая, как мурашки совершенно безосновательного плохого предчувствия бегут по спине.
«UI> Сегодня утром четыре высокоуровневых бёрст-линкера, предположительно члены этой организации, в Безграничном нейтральном поле в Синдзюку напали на одного бёрст-линкера».
Харуюки, наморщив лоб, поедал глазами бегущий в окне чата розовый текст.
«Нет, не может быть» – вот все мысли, которые метались у него в голове. «Это не Таку. Ведь Таку на большой перемене нормально ответил на звонок, правда? Он и меня, и Черноснежку-семпай нормально помнил, правда?»
Но слова, появившиеся перед ним в следующее мгновение, повергли его в еще больший шок.
«UI> …наоборот, они сами были уничтожены».
– Э… уни… чтожены?..
Не въехав сразу в смысл прочитанного, Харуюки ошарашенно переспросил:
– Уничтожены… эти, «Ремнант», самая мерзкая компания ФА… одним человеком?
«UI> Похоже, что так. В это время неподалеку был лагерь охотников на энеми от одного из легионов… Спецэффекты боя были такими мощными, что они их заметили и, судя по всему, пошли посмотреть. И пока они наблюдали, четверо, которые, похоже, напали первыми, были один за другим убиты, а когда они погибали, появлялся эффект «Последнего исчезновения». Значит, по-видимому, те четверо и этот один поставили все свои очки на «Дуэльную карту внезапной смерти»».
– Ээ, то есть… как получается? Четверо из «Ремнанта» напали на кого-то в реале, заставили согласиться на дуэль до «внезапной смерти»… но этот кто-то стал отбиваться и у всех напавших разом отобрал все очки?..
«UI> Сестрица Фуу в своем мейле тоже так предположила».
– К-кто вообще сумел так перевернуть ход боя?.. Кто-то из королей?.. Король использовал себя как приманку, чтобы выманить «Ремнант»?..
Это единственное, что Харуюки смог предположить. Но Утай с застывшим лицом медленно покачала головой и еще более неуклюже застучала пальцами по воздуху.
«UI> Нет. Судя по тому, что видели те охотники, у этого кого-то был тяжелый аватар со светло-синей броней и Усиленным вооружением колющего типа на правой руке. Когда он насадил на пику последнего из противников, то подошел к свидетелям вместе с ним, сказал, что это один из «Супернова Ремнант», и прикончил с полной потерей очков. Сестрица Фуу говорит, что это был»
На миг она заколебалась, а потом перед глазами Харуюки медленно поплыли последние слова.
«UI> Сиан Пайл».
[1] Command, voice call, number zero-three – (англ.) «Команда, голосовой вызов, номер 03».